Только что, деревенкие не особо жалуют городских?!
Пятясь задом, вернулся к мосту и пошел "Суворовским обходным маневром", припоминая, что с острова должен быть еще, как минимум, один, брод.
Ноги, конечно, промочил... И только сделав глупость, понял — ведь теперь-то можно было открыть портал!
Но, что-то мешало.
Керрам, перед самым нашим уходом из Города, слетал к "неприсоединившимся", отнес от меня письмишко, что, если они захотят, то Сутарра огромна, места всем хватит.
Вернулся он с опозданием в сутки, злой, голодный и с нераспечатанным письмом.
По его словам, никого он не нашел, хотя облетел всю округу, с большим запасом.
Врать нашему гордому ящерицу было ни к чему, так что я и забил на это дело, тем более что своих проблем становилось все больше, а времени — все меньше.
И вот... Как минимум, две семьи.
Чертыхнувшись, развернулся и пошел по дороге, к жилым домам. Сомневаюсь, что там нужна моя помощь, сомневаюсь, что там мне рады, но оставшееся "журналистское чутье" призывало топать в ту сторону, намекая если и не на сенсацию, то на массу новых ощущений, спортивного азарта и щекочущих нервы, откровений.
Наша главред настоятельно пихала меня в "криминалку", подсовывая то рейды с милицией, то официальные заявления от властей, а то и обычную бытовуху, от которой я бежал быстрее собственного, нервного, смеха. Я изворачивался, менялся с напарниками, отрабатывал на "отвали" кровавые сюжеты и она, в конце-концов, отступилась. Хотя и ругалась, что мои "криминальные сюжеты", сработанные тяп-ляп, намного лучше, чем выстраданные интервью, за которыми гонялся несколько месяцев.
Идиалистом я был, идиалистом и ушел из своего мира.
Идеалистом, видимо и помру, раздражая окружающих.
Пока шел, заприметил еще несколько домов, с дымком из труб. И, разглядел "объединенные поля", из нескольких участков, на которых вовсю цвела картошка, поворачивались за солнышком, подсолнухи и висели на ветках, зеленые яблоки.
Так что, получается, соврал я своим, об опылении вручную...
Неприятно.
Брод я искал минут пятнадцать. Обратный путь, по умеренно разбитому асфальту, занял минуты четыре.
Замерев у двухметрового забора, выкрашеного в зеленый цвет, полуприкрыл глаза и сделал то, что делать надо было еще в Брейдарке — связался с Лесли и попросил меня подстраховать, на всякий случай.
Правило "подстраховки" заставила ввести Анна, после того, как наших "мужественных мальчиков", деревенские побили в первый раз. Лесли качала головой, закатывала глаза, возмущалась, так что, эти две красавицы просто спелись у меня за спиной, "сплели сеть", нити которой уходили в центр Драконьих Дорог и утаскивали попавших в беду из-под самого носа злого случая.
Привязали всех.
А вот я, оказался тем самым единственным, о котором моя любимая женщина забыла, свято веруя в мою, почти заячью, прыгучесть и инстинкт выживания.
Еще два шага, вежливый стук в ворота, украшенные расписью и...
ТОЗ-овку 16-го калибра я ни с чем не перепутаю!
— ИЖ, вообще-то! — Вежливо поправил меня щуплый мужичок, с разноцветными глазами и добротной пролысиной, истекающей каплями пота. — Точнее, ИЖ-К!
Судя по неприкрытой гордости, звучавшей в чуть охрипшем голосе, меня только что ткнулиносом во что-то очень знаменитое, о чем я вообще не имел ни малейшего представления.
— ТОЗ-БМ-16 — двухстволка. — Мужчина сделал шаг назад, внутрь своего дома. — Тяжелая и... Вообще, мне не нравится. Слишком много и громко ее рекомендуют.
Я неторопливо поднял руки, решая для себя дилемму: "пулять или бежать"?
Если пульну своими коронными мелкими файерболами, никакого дальнейшего разговора не получится.
Если побегу — тоже общих тем не будет.
В голове стал вырисовываться смутный план защиты от огнестрельного оружия, причем настолько глобальный, что захотелось срочно оказаться за своим рабочим столом, желательно с чашкой индийского кофе, десятком бутербродов и кипой белой, не линованой, бумаги.
Ну и карандаш, куда ж без него!
— Не-а! — Мужик отложил ружье в сторону, за дверь, стволом вверх, коротко стукнув прикладом об пол. — Это сколько же тебе понадобится квадратных метров, чтобы "провалить" все снаряды, летящие в стены города?! Ты уж головой думай, а не фантазируй... Да и не годится такая схема! А, если они в атаку пойдут? Тоже "провалишь их в портал" и пусть висят там, до второго пришествия?! Оружие должно быть изящным, грациозным, утонченным! А бегемотные пачки, увы не существуют. А, если и существуют, то вызывают смех и раздражение, а не восхищение и уважение.
— Мысли читаете? — Я попытался отгородиться от мужчины детской песенкой, о родившейся в лесу елочке, которую насильно приперли на детский праздник, забыв спросить ее разрешение.
— Читаю. — Мужчина шмыгнул носом. — Особенно если так громко думают, что окна вот-вот полетят из рам. И, так орать "В лесу родилась елочка", совсем вам не поможет. У вас и так параллельные процессы равносильны и третий процесс их не маскирует, а раздражает вас самого. И, нет, ваш Дракон сюда не прилетал. Мы и после первого его посещения собрались и унесли ноги, так далеко, чтобы и не нашел он нас... Нет, с нами он не разговаривал — просто пролетел мимо, кипя такой злобой, что пчелы дохли прямо в улье. Целая планета... А ваша молодежь выживет, узнав, что вы привели с собой четыре десятка человек, и в свое-то время, считавшихся "монстрами телепатии, прикладной метафизики и многого другого", о чем вы и не подозреваете, хотя, если захотите, то сможете многому научиться, с вашей-то ленностью.
— А, можно чаю? — Вклинился я в монолог хозяина дома, полностью растоптанный, униженный и морально, и физически. — С медом?
— Четвертый процесс?! Впечатляет! — Мужчина протянул руку для пожатия. — Михаил. В доме царствует моя супруга Ханна, прошу любить и жаловать.
— Чай будет через три минуты. — Чуть грубоватый голос Ханны, донесшийся с кухни, подтвердил мои опасения.
— Да, мы — все — именно такие. — Михаил улыбнулся, внезапно растеряв суетливость и тщедушность. — Готов забрать нас, в свой мир?
— Готов он, готов... — Ханна выглянула из кухонной двери. — У него шесть потоков, Миш. Так что он уже целится, куда будет нас расселять в городе с белыми стенами. И, пока колеблется между домами центрального уровня и башнями... Магов.
— Магов?! — Мужчина рассмеялся так звонко и заразительно, что я, невольно, заразился его весельем. — Магов! Хорошая шутка, Магов!
— "На определенном уровне технологии, простые действия кажутся волшебством"! — Я вспомнил любимую фразу Оленьки и сразу помрачнел, представляя, что меня ждет впереди.
— Все верно. — Михаил вздохнул. — Пошли чай пить, Ситаль-журналист... С медом.
Когда-то, давным-давно, кажется в другой жизни, я, открыв рот наблюдал за работой Малки, "расширяющей" привратную сторожку, добавляющей в нее этажи, ванные комнаты и встроенные шкафы. Сейчас понимаю — ничего нового и выходящего "за пределы", фэйри не продемонстрировала. Я даже догадываюсь, что все улучшения она брала со вполне хорошо знакомого дома, а не из собственной головы, пользуясь устоявшимся шаблоном и лишь слегка подгоняя его под мой рост.
А теперь я любовался за работой специалистов, которые восстанавливали обваленные и пострадавшие башни Брейдарка, из руин, от самого их расколотого фундамента и до золоченого шпиля на самой макушке.
Сверяясь с чертежами, замершими в метре от земли, изредка что-то отмечая серебристыми карандашиками, о существовании которых я и представления не имел, но оставляющих свои разноцветные метки на любых поверностях, стирающихся обратным концом карандаша.
Они даже и называли их точно также — "карандаш", хоть черного стержня в нем и не было.
Анна, получившая свой сапог обратно, долго ругалась тихим шепотом, называя легковерным идиотом, который приволок в мир угрозу, намного более страшную, чем все эпидемии, вместе взятые.
Стоящий рядом Миша, все наши перешептывания слышал, но не вмешивался, предпочитая чертить на призрачном листе бумаге очередную, шестую и последнюю, башню Брейдарка.
Четыре с лишним часа ожидания Анны, дали мне больше двадцати часов времени в "Городе", позволяя переговорить со многими жителями и решить уйму организационных вопросов, на которые, с моими "живыми душами", ушло бы несколько дней.
Мишины односельчане оказались настолько легки на подъем, что я просто диву давался!
Знаете, сколько вещей они взяли с собой, на новое место жительства?
Пятнадцать килограмм на человека!
И, все ульи...
В дверь Мишиного дома я постучался в три часа дня, а в десять утра, все сорок человек прошли гуськом, в серебрянное полотнище прохода и сделали шаг по булыжной мостовой города с белыми стенами.
В три часа дня Сутарры они вовсю ремонтировали башни, а я выслушивал краем уха злобное шептание Анны.
Все, как в книгах знаменитых фантастов, прочитанных в далеком детстве, когда победа коммунизма казалась не за горами, когда двери не запирались весь день, а милиционером, хоть и пугали детишек, но точно знали, что "моя милиция — меня бережет"!
Оставалось надеяться, что вся эта идиллия не рухнет мне с плеч, на ноги, превращая мой щегольский сорок второй размер, в хорошо прокатанные, ласты.
— Чем же ты так понравился аксинцам, что они за тобой пошли?! — Лесли вышла из портала, помахала Мише рукой и ревниво глянула на Анну, старательно цепляясь за мой локоть и демонстрируя частнособственнические зубы.
— Это — "Аксинцы"?! — Анна попятилась и, зацепившись за вывернутый булыжник, полетела оземь, встречаясь с каменной поверхностью собственным задом. — "Аксинцы"?!
— Ой, вот только не надо "эльфийских трагедий", ушастая! — Лесли покачала головой. — Это проблемы ваших дедов, что они не смогли договориться с "изменяющимися" о взаимовыгодной торговле. И, учитывай, на будущее — щелкни хоть один из них пальцем, от твоего народа и листка фигового бы не осталось. Жалко, Малки нет. Уж она бы душу отвела, с Мишенькой своим ненаглядным язычками бы зацепились!
— Но... Ведь никто не любит аксинцев! — Анна повернула ко мне свое побледневшее лицо, в ожидании поддержки. — Они непредсказумы, капризны и... И...
— Это ты при Малке не брякни. — Лесли протянула руку, помогая эльфийке встать. — Моя сестричка тебя живо со свету сживет, со всеми отходами жизнедеятельности!
— Малка — твоя сестра?! — Теперь уже пришел мой черед удивляться и ловить на себе подбадривающее мигание Михаила, мол, не дрефь, тайны еще не закончились! — Она же — Фэйри! А ты... Богиня Дорог!
— Хозяйка, всего-навсего. И, вообще, Ситаль... Ты, иногда, чаще всего, такой глупый и невнимательный, что я просто диву даюсь, как тебя не женили?! — Лесли звонко рассмеялась. — Неужели ты и вправду думаешь, что все "боги" — осьминоги, Кракены и прочие головоногие?! Если да, то я поражена твоей храбростью!
— На определенном уровне развития, физическое тело становится помехой развития разума и душевных талантов разумного. Но, отказаться от него, это не переход на новый уровень. Это — регресс. — Миша протянул мне свой серебристый карандаш. — Нам повезло. Или — не повезло. Один из экспериментов очистки ДНК от "вредоносного кода", выдал сполне жизнеспособную мутацию — изменения тела, повышая приспосабливаемость организма к иным условиям жизни...
По едва слышному хлопку ладошек Анны, возле нас "нарисовались" четыре "псевдоживые" лавочки, встав квадратом и предлагая занять позиции для долгой беседы.
— Спасибо, "Золотая", это очень мило с твоей стороны. — Поблагодарила Ханна, возникая рядом с нами с подносом, полным свежей выпечки и исходящими парком, полулитровыми кружками, терпкого настоя. — Спасибо!
Миша бросил на булыжник только что сделанный чертеж башни, прищурился по-Ленински хитро и вот, на месте чертежа уже вырастает обычный чайний столик, окруженный притихшими лавочками.
— Спасибо, милый. — Ханна поставила обычный, серебристый, общепитовский разнос на столик, поцеловала супруга в щеку и исчезла по своим делам, не вмешиваясь в нашу беседу.
— Профессор Фернан Аксин посвятил свою жизнь космосу. Универсал по жизни, он всегда страдал оттого, что на базе его работ, более узкопрофильные ученые делали совершенно потрясающие открытия, снабжая мир лекарствами, новыми видами заменителей мышц и новейшими восстановительными процедурами. — Миша сделал глоток из коричнево-красной кружки, шумно выдохнул и с сожалением посмотрел на булки, которые я придвинул к себе поближе.
Во-первых, чтобы заткнуться и просто слушать, а во-вторых, дамам мучное вредно, вот мне больше и достанется.
— Ученые существа удивительно консервативные. Кто-то ставил фамилию Аксина в соавторы своих разработок, кто-то мельком упоминал, о первоначальном толчке, повлекшем за собой открытие. Профессор, отчаявшись стать академиком, решил сконцентрировать все свои знания и умения на одном-единственном деле. Геном человека. Его "уникальная сборка" цепочки ДНК появилась удивительно вовремя: человечество построило корабль, способный пролетель десятки световых лет, за пару оборотов старушки-Земли, вокруг Солнца. Корабль — способен. А человеческий организм — нет.
— Генокод меняли у взрослых?! — Я оторвался от булки, припоминая все прочитанное в свое время и не веря в услышанное. — Но... Это же просто...
— Кошмар. — Согласился Миша, делая еще глоток. — Сперва — на заключенных тюрьмы "Черное солнце". Потом, отработав технологию, на космонавтах. Семь лет перестройки организма и открытие — изменения передаются по наследству!
— В космос отправили всех выживших, включая членов семей? — Я вновь вылез вперед с вопросом, забыв о булках и собственном решении больше молчать и жрать, чем болтать.
— Браво... — Аксинец сделал вид, что хлопает в ладоши. — Яркий пример, человеческого мышления того времени. "Нет тела — нет дела!"
— И, вы вернулись! — Сделал вывод я и, все-таки, схватился за очередную булку.
— Нет, Потерявший имя, мы даже не успели стартовать к звездам. — Миша скорчил гримасу, кривую и неприятную. — Нас перевезли на "Первоапостолов", назначили день вылета и, после нажатия кнопки "Старт", под нами, вместо голубой и милой сердцу Земли, появилась мрачная, затянутая облаками, планетка, в три раза больше Земли по диаметру, освещаеммая Двумя светилами.
— Значит, полет, все-таки, состоялся. — Булка приказала долго жить и рот снова оказался свободен.
— Знаешь, Ситаль... — Анна повертела в руках свою кружку с настоем. — А молчащий ты мне нравишься больше...
— Вы попали в прошлое. — Лесли вздохнула. — Мироздание противится человеку, отказываясь прогибаться.
— Глупости! — Вспылил Миша. — "Мирозданью", до копошения человеческого муравейника и дела нет. Спонтанная реакция двух сотен человек, чувствующих, что идут на верную смерть, хоть и ради человечества... Чуть позже мы научились управлять этой реакцией. Мы прыгали и прыгали, как заведенные кузнечики, но увидеть белые облака и синие океаны родной планеты нам так и не посчастливилось.
