— Он должен предстать перед судом — для его же блага.
— Хорошо, — у меня мелькнула мысль. — Он предстанет перед судом высшей инстанции.
Утром в офисе вызвонил Макса:
— Ты в курсе нашего ЧП? Что предпринял?
— На кладбище всё тип-топ — могилка, оградка, памятник.
— С мамашей что?
— Пока не ерепенится.
— Я к ней, и привези туда второго поединщика.
Что говорить — горе не красит человека, а передо мной сидела печальная женщина редкой красоты. Что-то горское угадывалось в правильных чертах лица — наверное, чеченка. Заготовленные ранее слова куда-то разом запропали. Опустил вступление....
— Я не отдам парня судьям, — махнул своим. — Ну-ка, сюда голубчика. Вот он, виновник смерти вашего сына. Вы одна имеете право решать: жить ему дальше или умереть.
Я достал припасённый шпалер, передёрнул:
— Вот так цельтесь, сюда нажимайте. Если попадёте в сердце, парень не будет мучиться.
Она подняла на меня прекрасные и печальные глаза:
— Уйдите, ради Бога.
Всё, суд состоялся — больше мне ничего не надо от этой женщины. Жестом приказал парню убраться. И Максу:
— Проследи, чтобы всё было тип-топ.
В офисе отправил дежурного к толпе:
— Проводи парня в последний путь, я тут за тебя поприсутствую.
Настроился на полемику с Билли, звонок отвлёк. Известный в городе строитель Рамкулов:
— Я тут прочитал, охранное агентство "Алекс" стоит на страже интересов. И моих тоже?
— Насмерть.
— Ну, так я сейчас подъеду.
А интерес его был в следующем. Год назад институтский однокашник занял миллион, и без возврата.
— Пролетел, говорит. Ехать с ним разбираться — выше моих сил. Вот расписка — если действительно взять нечего, швырните в морду. Только, пожалуйста, без утюгов на грудь.
— У вас неверная информация о методах нашей работы, — взял расписку. — Что привезу — пополам?
— Да уж, с паршивой овцы хоть шерсти клок.
— Давайте координаты.
— А там всё указано — город, адрес, телефон и ФИО козла.
— С-ск, это на западе области? Сегодня у нас нерадостное мероприятие, завтра сгоняем.
Назавтра "Лексус" накручивал на шины километры асфальтированных дорог. В салоне кроме меня и Лёвчика были двое бойцов при оружии, зарегистрированном и разрешенном.
— Что же мне с тобой делать? — спросил незадачливого предпринимателя.
— Да хоть застрелите, — он уже разглядел шпалеры у бойцов. — Дом забирайте.
Коттедж большой двухэтажный, но пустой — вся мебель куда-то вывезена или распродана.
— Куда мебель дел?
— От меня жена ушла.
— Зачем в бизнес лезешь, коль тяму не хватает?
— Поначалу казалось дело верным и просчитанным. Мы строили, материал нам поставляли. Потом одного кинули, другого, и рухнула вся цепочка. Деньги ушли, а материал тю-тю. И с рабочими не рассчитался.
— Тебя крышевали? Их бы подключил.
— Толку-то, только и требовали — плати да плати.
— Ну-ка вызови братков — побеседуем.
Местные бандюки приехали на внедорожнике "Тойота". Я обошёл его вокруг, попинал шины:
— Неплохой тарантас. Как думаешь, Лёвчик, на миллион потянет?
— Э, что за дела? — прибывшие проявили беспокойство.
Я придвинулся к лидеру:
— Ты деньги с парня брал? Почему не обеспечил безопасность его бизнеса? Теперь чеши затылок. Вот тебе расписка о его долгах, а мы забираем "Тойоту".
— Пацаны, кончайте беспредельничать.
— За базаром следи, а то можешь на неприятность нарваться. Позвони Сан Санычу, и если он скажет, что я не прав, не трону твою тарантайку.
Бандюки отошли в сторонку, посовещались, позвонили, потом ещё посовещались и приняли решение:
— Хрен с тобой, забирай.
Прощаясь, посоветовал местным:
— Работайте, пацаны, работайте. Для начала размотайте тот клубок, в котором запутался ваш незадачливый строитель.
Бойцы сели в "Тойоту", и мы тронулись в обратный путь. Моросил дождь, мягкая подвеска "Лексуса" укачивала, и я не прочь был вздремнуть.
Билли лез в душу.
— Ты что творишь, Создатель, что ты творишь? Этого парня сейчас на куски порежут.
— Не думаю. Если идиоты, дом отберут. А если соображалка хоть немного мигает, помогут грешному найти следы канувших денег. Я бы нашёл.
Умытый дождём внедорожник понравился Рамкулову.
— Как распиливать будем — вдоль или поперёк? — это я ему.
А он:
— Слушай, заберу, а с тобой в ближайшее время рассчитаюсь.
— Ну, не со мной — "Алексом".
После праведных трудов да ещё под шум дождя так крепко спится рядом с молодой женой. Но безжалостен звонок.
— ЧП у нас босс.
— Говори.
— Тут мужиков казахстанских армяне кинули.
— Опять армяне. Что в подробностях?
— Может из первых уст? Вот они, жалобщики, все передо мной.
— Хорошо, пришли дежурку.
А суть была в следующем. Беженцы из Казахстана, осевшие в Н-ске, организовали частную фирму — строили, коммерцией занимались. Армяне сторговали у них десять стальных профилей и вывезли, подрядив бортовой "КамАЗ". А после их визита кладовщик обнаружил недостачу двух листов. Сели в машину, гурьбой наехали на армян в шашлычке.
— Ты что, дорогой, вот они десять твоих листов, считай.
Один сообразил:
— Жмём к водителю "КамАЗа".
Тот искал себе клиентов и оставил визитку. В его дворе нашлись пропавшие листы. Говорит, армяне рассчитались за рейс. Ребята обратно в шашлычку, а хозяева за ножи.
Ели ноги унесли и сразу в "Алекс".
— Кто хозяин?
— Араик Кастанян.
— Опять Кастанян.
— Это брат Георга.
— Ну что ж, поехали к брату, потрогаем за вымя.
Заполночь — в шашлычной веселье горой. Мы сели за столик и официанту:
— Кликни хозяина.
Явился Араик Кастанян с усатым вытянутым лицом и цыганским ремнём на впалом животе.
— Водитель сам себя наказал, скатавшись бесплатно, а с тебя причитается. Знаешь за что? Ну, и молодец. Скажем, сто штук вернут моё к тебе расположение.
— Не губи, брат, — у хозяина заведения подкосились ноги. — Ели-ели концы сводим — где взять такие деньжища?
— Если б я был твоим братом.... Короче, не раздражай меня.... И встань с колен — мне твои поклоны по барабану, а люди, что подумают?
Наутро в мой кабинет ввалился Макс:
— Ты что творишь? Кастаняны — нормальные пацаны, исправно платят.
— Нормальные пацаны не воруют.
— Ты плохо представляешь, кто за ними стоит.
— Я отвечаю за этот город, и в нём будет порядок, кто бы за кем не стоял.
— Можешь вляпаться в крутые разборки.
— С каких пор начал праздновать труса?
— Алекс, послушай, половина требуемого вполне приличная сумма — не тот случай, когда следует жлобиться.
— Будь, по-твоему. Дело не в сумме — важен принцип неотвратимости наказания. Иди, обрадуй своего друга.
— Таких друзей..., — обрадовался Макс.
Ещё один финансовый вопрос пришлось решать тем днём. Явился Рамкулов. Хитрый татарин придумал способ рассчитаться за внедорожник — предлагал отремонтировать городской стадион. Идея мне понравилась и не очень. Чтобы разрешить сомнения, вызвал Макса на консультацию.
— Что скажешь? Нужна нам кузница кадров?
— Дело хорошее, — подтвердил бывший спортсмен и тренер. — Городу нужное.
— Нужное то нужное, только не уложимся мы в названную сумму. Откуда бабки взять?
Макс пожал плечами:
— Общак?
— С этим погоди. Мы и так внесли пол-лимона. Лучше засучи рукава да организуй попечительский совет по ремонту стадиона. С каждого предприятия в пропорции от числа работающих. Ну, не мне тебя учить, бабло вышибать. С этого умника тоже возьми — калым себе придумал.
— А я что? — прятал хитрую улыбку посетитель. — Для своих же пацанов — они у меня спортсмены.
Не думаю, что Макс открыл вдруг в себе организаторские способности, дремавшие под бандитской личиной, просто идея понравилась городу. Не только нашлись деньги на благоустройство стадиона, ремонт старого и строительство нового спортзала, но и возникло стихийное движение: "Каждому двору хоккейную коробку, игровую и спортивную площадки". Отработав смену на производстве, люди выходили на безвозмездный труд, заодно облагораживая территорию вокруг своих домов. Не хватало материалов, и, чтобы поддержать энтузиазм масс, пришлось пожертвовать общаком.
Пресса трубила во все дудки о том, как на глазах меняется лик города.
Мэр не преминул стукануть по инстанции о своих успехах. И нагрянул к нам губернатор. Посмотрел, похвалил: "Ладно, ни что, молодца, молодца" и укатил с градоначальником трапезничать в пансионат "Лесное озеро".
Макс психовал — его, председателя попечительского совета и зачинателя всей кутерьмы, даже не пригласили в свиту встречающих губернатора. А я решил воспользоваться моментом и позвонил Сан Санычу:
— Губернатор у нас тут.
— В курсе.
— Хвалить хвалил, но денег не обещал.
— Что ты хочешь от показушников?
— От них ничего, но мы — люди дела.
— Намёк понял — можешь не вносить свою долю в областной общак. Для доброго начинания разве жалко?
Попробовал утешить Макса:
— Да брось журиться — эка шишка губернатор. Не успеет с поста уйти — имя его забудут. А тебя, вчера видел, какой-то дед в медалях Сергеем Викторовичем назвал и руку первым подал. Говорил, отца твоего помнит и деда. Вот она, любовь народная.
— Да, они сейчас у Лесной Нимфы веселятся, а мы тут....
— Кто такая?
— Директор и владелица пансионата. Красавица, я тебе скажу....
— А кто нам мешает скататься к ней завтра?
— Никто.
И мы покатили. На двух машинах. Впрочем, и не пытались затмить губернаторский кортеж. И приём нам был оказан не такой пышный. Галина Дмитриевна попыталась даже всплакнуть.
— Обращайтесь, говорит, к прокурору. Если сам боится, какой прокурор поможет? Мафия она и есть мафия.
— В чём дело?
— Пойдемте, покажу.
Мы прошлись по территории пансионата неровно выложенными щербатой плиткой дорожками, осмотрели недостроенный фонтан, потрескавшиеся каменные русла будущих родников.
— Что скажите?
— Ждём комментариев.
— Разве это работа?
— Да, конечно, отвратно сделано. Кто?
— Георг Кастанян. Я говорю, это не работа — переделывайте. А он, оплати процентовку — дальше будем трудиться. Я ему кукиш под нос. Он: ах так, тогда никто тебе это делать не будет. И правда, к кому не обращалась после, все отказываются — Левона Кастаняна боятся.
— Большая шишка? — спрашиваю.
Макс:
— Даже не представляешь насколько — пахан всем армянами.
— А мы тут причём? — и хозяйке. — Сейчас я вам найду строителя.
Позвонил Рамкулову.
Пока ждали, угощались обедом от Галины Дмитриевны. Действительно, интересная женщина, но скорее в общении.
Хитрый татарин прибыл, выслушал предложение, почесал затылок:
— Шибко занят я сейчас.
— Не торопись отказываться, — позвонил дежурному "Алекса". — Жорика Кастаняна в пансионат, шилом.
Поужинали. Солнце скрылось. Прохлада втиснулась в аллеи. Зазвучала музыка на танцплощадке.
— Потанцуем? — Макс галантно припал к руке хозяйки.
Прошли на террасу, палубным настилом нависшую над озером.
В тени фонарей несколько мужчин толчками в грудь и нецензурной бранью выясняли отношения.
— Вот ещё одна беда, — Галина Дмитриевна поморщилась. — Сельские парни приходят пьяные, задираются.
— Лёвчик, Сашок, разберитесь, — отправил Макс водителей и приобнял хозяйку за талию. — Я защищу вас от злодеев.
— Уж и не знаю, как благодарить.
— Знаете, знаете.
Бойцы доставили Георга Кастаняна. Мы сидели на освещённой веранде административного корпуса, пили чай, а он стоял перед нами, набычившись.
— Слушай сюда, Кастанян. Терпение моё истощилось. Даю тебе неделю сроку — контору закрыть, материал, машины, оборудование продать, людей рассчитать. Ты больше не строитель. Попробуй себя в пимокатном деле. Топай.
Ничего не сказав, он вернулся к машине, и ребята отвезли его в Н-ск.
— Берёшь объект? — я Рамкулову.
— Скажу через неделю.
Позвонил Сан Саныч:
— Чего ты вцепился в этих армян?
— Слушай, вор на вору — терпеть ненавижу.
— Ну, жди гостей.
Их было четверо. Наверное, ещё водитель в затонированном "Вольво". Вошли в приёмную и в мои двери.
— Куда? — грудью на ворога преградила путь Изабелла. — Кто такие? По какому вопросу? Без доклада нельзя.
На её голос из рекреации выскочила дежурная смена, их начальник из дежурки.
Непрошеные гости остановились.
— Скажи хозяину, женщина, Левон Кастанян по важному делу и товарищи.
Изабелла вернулась от меня и объявила:
— Господин Кастанян может пройти, а остальные в рекреацию чай пить.
Посетители переглянулись, курлыкнули что-то по-своему и подчинились.
В рекреации никто гостей не угощал — дежурная смена села биться в нарды — но стоял куллер, коробка с пакетиками чая, сахар в сахарнице и стопка пластиковых стаканов. Вошедшие повертели головами, и присели в уголке.
Братья Кастаняны совершенно не похожи: Георг был толст и короток, Араик длин и тощ, Левон горбат. Он прошёл, сел без приглашения и облокотился о мой стол.
— Вот ты какой. Я думал, молод, глуп, горяч, а ты седой. Что ты творишь, шакал?
— Если ты пришёл говорить, хачик, то подбирай слова, если желаешь без лишнего базара вылететь в окно, за этим дело не станет.
После минуты размышлений, он наклонил ко мне руку с отогнутым средним пальцем:
— Дай сюда!
Об этом приёме мне рассказывал Кашап. Годами тренируя, уголовники копят силу среднего пальца, и, зажав им нетренированный, ломают, как спичку, без видимых усилий.
Глядя в его рысьи глаза, вложил палец в этот крючок. Нажим, наверное, был силён, но я даже не почувствовал. Да и что он мог сделать с пальцем, силу которого питал оптимизатор. С минуту смотрел, как наливаются кровью глаза напротив, потом придавил слегка — у противника брызнули слёзы. Он подался вперёд, склонив голову к плечу, будто подставляя ухо для добрых слов. И я заговорил:
— Слушай сюда, недостойный сын верблюда. Забирай свою отару, и чтоб духу вашего в моём городе не было. Якши? А это тебе на память.
Придавил сильнее и услышал сухой хруст ломающейся кости. Горбун в беззвучном крике широко открыл рот с двумя золотыми челюстями.
Днями позже пили с Максом кофе и вели обычный мужской трёп.
— Сломался Жорик — всё бросил, стоит в шашлычке у мангала, шампуры вертит.
— Нашёл призвание. Ты как, защитил тогда Галину Дмитриевну? Сколько раз? — намек на наш отъезд с Рамкуловым без Макса.
— Слушай, вернулись эти козлы, с кольями да числом поболее. Пришлось шпалерами небо дырявить. Утром вызвал ребят, прошвырнулись селом, согнали народ на сход. Говорю, на первый раз сто штук выложите — хотите сами скидывайтесь, хотите драчунов ищите, мне по барабану. В следующий раз сумма удвоится. Я вас либо по миру пущу, либо воспитаю. Бабло на следующий день притаранили, а Галина — она у них депутат — рассказала: вспомнили селяне, что раньше их станичниками звали, и кордоны поставили вокруг пансионата. Своих буянов усмирили и всяких пришлых.
