А сейчас Рени стало жарко. Приятное поначалу тепло разливалось теперь уже не только по коже, но и под ней. Особенно там, где его касались большие ладони господина, ласково настойчиво, но не в попытке захватить территорию, а как бы приглашая к чему-то. Ренальд не мог конкретизировать, к чему именно, потому что дальше загадывать было страшновато, но вот так хотелось продолжать.
И парень сам подставлялся под тягучую чувственную ласку. Жар неясного желания зарождался где-то в груди, расходясь по телу, словно круги по воде от брошенного в нее камня, расплываясь по телу с каждым ударом сердца все дальше, догоняя предыдущие. И все его тело, не только спина, прижатая к груди Аслана, плавилось от тепла варвара. И Тесса так близко...
Рени облизнулся.
Девушка потянулась к его пересыхающим губам, легко поцеловала, оглаживая ладонями его колени, бедра, и, мимолетно скользнув по животу, сразу перешла к рукам. Прохладные пальцы госпожи так возбуждающе контрастировали с горячими ладонями ее мужа...
Ренальд закусил губу, чтобы сдержать готовый сорваться стон. Аслан потерся щекой с проступившей к вечеру щетинкой о скулу наложника, слегка отрезвляя парня, и тут же даря свежие эмоции, заставляя нырнуть в новый омут ощущений...
Как же жарко...
Аслан снова прихватил губами мочку уха. Забывшись, Рени прогнулся вперед, ближе к Тессе, поднял руку в попытке прижать еще ближе голову трущегося об него, словно огромный кот, варвара, направляя его поцелуи...
И тут словно обожгло! Противные волоски подмышками, которые он пытался не демонстрировать, оказались прямо у Тессы перед лицом.
Рени тут же опустил руки, плотно прижав локти к телу, непроизвольно скрестив их на груди, и почти с испугом, извиняющее уставился на девушку. Ему было очень неловко, что так получилось — увидела или нет? Противно ей теперь... может быть, не успела рассмотреть?
Тесса чуть отстранилась, недоуменно нахмурившись на этот защитный жест. (Со стороны это казалось именно так).
— Солнышко? — вопросительно улыбнулась она. — Что?
— Ничего... — смутился Рени, не признаваться же ей в своем проколе, — просто...
Тесса не понимала, что случилось, и этого "объяснения" девушке оказалось недостаточно. Она отстранилась, убрав от наложника руки.
Ренальд поморщился, досадуя на себя за такую забывчивость, а ведь ему есть, что прятать от глаз любимой. Но распалившийся Аслан не заметил маленького недоразумения. Перехватив руки Рени, легко фиксируя своей ладонью, он принялся выцеловывать скулу парня, подбираясь к губам, заставляя Рени снова погружаться в волшебный полутранс.
Тесса тихо поднялась и вышла из комнаты.
Когда Рени отшатнулся от нее в защитном жесте и не захотел объяснять причину столь странного поведения, почему он воспринимает ласку от Аслана, и стал избегать ее, Тесса даже не сразу поняла, отчего так больно стало в груди. Недоверие резануло острым осколком.
Все было, как обычно. И перед сном Рени делился впечатлениями за день. Но она его еле слушала, пропуская новости мимо ушей, и все никак не могла себе представить, что ему придется хоть ненадолго, но уехать, и никак не могла наглядеться на свое Солнышко.
Девушке как-то и в голову не приходило, что можно настолько бояться разлуки, которая будет еще не скоро. Рени был настолько ее... ну ладно, ее и Аслана, и это было стабильно хорошо и правильно, и вдруг какие-то родственники с подарками и обещаниями...
Нет, чисто теоретически, она даже гордилась парнем, и в глубине души радовалась его радостям. Но эта глупота был просто неприлично счастлив и горд, что его приняли в Род, и было вполне понятно, что стать учеником таура — предел мечтаний любого мальчишки. Она не стала бы подрезать крылья его мечте. Тесса легко могла себе представить, насколько Ренальд преобразиться еще через годик-другой.
Но новое известие, как гром среди ясного неба, о том, что таур принял Рени в свою семью, это было несколько неожиданно. Конечно, теперь-то уж таур-то из него просто обязан будет сделать отменного воина, чтобы тоже не стыдно было за новоявленного родственника. Но это значит, что ее Солнышко рано или поздно поедет в Степь.
Только к чему торопиться?
И что означает расстройство Даута по поводу того, был ли уже Рени с женщиной или нет? Какое это имеет отношение к технике приемов?
А что, если в Степи кто-то понравится их мальчику? Нет, конечно же, там женщин слишком мало, чтобы уступить какую-нибудь девушку пришлому новичку. Зато заслуживших вступить в брак воинов в избытке. Но вдруг? Что если Рени заболеет по какой-нибудь степнячке? Все, как на подбор — писаные красавицы.
Еще только не хватало, что уведет у кого-нибудь подругу... Как Шамиль, вовремя оказавшийся рядом с Фелиской...
Или Русик осмелеет настолько, что совратит ее Солнышко? Или еще кто-нибудь... Кто не будет ходить кругами, а окажется сообразительнее Аслана.
Парень же так отзывчив на ласку. И если он доверяет своему господину, и сдерживается лишь из-за преследующего фантома страха и боли, то те, кто там — они не сделали Рени ничего плохого. И против них не может быть предубеждений. Только вот степняки не приспособлены и к ласке и нежности между собой, она изливается только на их женщин. И тогда уж точно напрочь отобьют у него всякое желание вообще когда либо с удовольствием заниматься любовью с мужчиной.
А если все-таки кто-то понравится Рени? То что? А если он вообще еще не любил? И эта его привязанность — просто влюбленность в того, кто его спас от ужасов, уготованных ему на аукционе рабов?
Родня предала. А они с Асланом оказались той спасительной соломинкой, теми, ради кого он просто удержался, не разучившись радоваться жизни? А теперь, если из Рени сделают настоящего мужчину, подтянув физическую форму, закалив волю, показав, что не только она или Аслан владеют искусством любить и дарить наслаждение... зачем они ему? Удерживать его в качестве постельной игрушки, лишенной собственных желаний — кощунственно.
И все же если это не то чувство, какое испытывает она к нему, а просто легкая влюбленность, как к первой женщине, которая ввела его в мир телесных удовольствий, так сказать, до первой юбки? Или до той, настоящей и единственной-неповторимой?
Тесса была готова расплакаться от растерянности и непонимания, что же все-таки случилось? Что произошло уже сейчас, пока их мальчик даже не покидал стен крепости...
Рени ведь уже не первый раз, раздеваясь, старался избежать контакта. И вместо того, чтобы, как повелось в последнее время, провоцировать ее, сам стал зажиматься, стараясь быстрее нырнуть в пижаму, и под одеяло... и явно предпочитал общество ее мужа ей.
За Аслана Тесса теперь могла порадоваться — кажется, у них дело шло к взаимопониманию семимильными шагами. Но вся радость пропиталась ядом подозрений, не в силах мириться с действительностью. Вот приехал друг ровесник — и она оказалась задвинутой на второй план. Понятно, что Русик в гостях всего на три дня, и это можно как-то пережить, но все равно что-то происходит... только вот что?
Как далеко ее мальчики собирались заходить сегодня, Тесса не загадывала — ее занимал другой вопрос. Муж ведет себя деликатно, так что если у них до чего-то и дойдет — сами справятся.
А ей сейчас хотелось уйти, скрыться от всех подальше...
Рени не игрушка, ни в коем разе не игрушка...
Так почему же хочется реветь, как маленькой девочке, если вдруг сломалась самая любимая кукла — горько и безутешно...
Тесса добрела до супружеской спальни, немного постояла, решая, как ей быть сегодня, и двинулась дальше, в свою личную комнату...
31.
Аслан отметил, что жена вышла из комнаты, но останавливать ее не стал. Во-первых, он надеялся, что девушка ненадолго, а во-вторых, это можно было расценивать так, что она хочет дать им возможность побыть вдвоем. Возможно, у Рени будут еще вопросы по поводу предстоящей росписи татуировками или еще какие-то...
А Рени даже не сразу очнулся, что Тессы уже нет в рядом.
Для него эта "новость" явилась неприятной неожиданностью. Юноша отстранился, поискав взглядом любимую в комнате, пытаясь прийти в себя от вязких дурманящих разум ласк господина.
— Почему она ушла, Аслан? — растерянно обернулся он к старшему парню.
— Я не знаю, Котенок.
— Она, наверное, увидела... — расстроено прошептал Рени.
— Увидела что? — недоуменно переспросил Аслан.
— То, что ей неприятно видеть, — "пояснил" наложник, плотно прижимая руки к туловищу, словно это могло теперь хоть чем-то помочь.
Аслан скептически хмыкнул, пообещав, что пойдет и все выяснит.
— Давай-ка ты спать укладывайся... — предложил он, с сожалением поднимаясь с пола и протягивая руку Рени.
Они немного увлеклись. Но, похоже, у Ренальда все настроение продолжать пропало. И Аслан не посмел бы сейчас настаивать. Тогда лучше и самому успокоиться, чтобы не наделать непоправимых глупостей. И оставаться сейчас в одной комнате с наложником вовсе не помогло бы самоконтролю, который и так уже держался на честном слове.
— Хорошо, — вздохнул Ренальд, покорно поднимаясь, — Аслан, я сожалею, что так получилось.
— Не бери в голову, Котенок, — отмахнулся лаэр, направляясь к дверям.
Варвару и самому теперь уже было как-то не по себе. Он ожидал немного другой реакции Тессы. Скорее ссоры, во время которой можно было бы вывалить все, но уж отмучиться за один раз, а не нести гнет непонятной вины. И этот молчаливый уход жены Аслану был очень не по душе.
Едва лаэр вышел за дверь, Рени рванул в уборную. Помимо того, что ему просто необходимо было избавиться от тянущего ощущения напряжения в паху, на всякий случай решил помыться с душистым мылом еще раз, а потом уже переодеваться ко сну. Потому что, извернувшись и брезгливо сморщившись, понюхал собственные подмышки и остался недоволен. Затем позлился на зеркало, отражающее всю неприглядность неравномерно пробившейся растительности, и расстроился окончательно. Ладно бы хоть по-человечески проступала. А то просто недоразумение какое-то.
Гениальная идея пришла внезапно. Не сказать, чтобы она и раньше не посещала Рени, но юноша как-то слабо себе представлял сам процесс. Однако внезапный уход Тессы подтолкнул к решительным действиям.
Больше всего он волновался, что господа могут в любой момент вернуться, чтобы лечь спать, а он все еще не закончил процедуры.
Кое-как натянув штаны прямо на мокрое тело, Ренальд сбегал в комнату Отдыха, где Тесса последний раз сидела с вышиванием, и раздобыл себе ножницы.
Подстегиваемый желанием поскорее закончить и страхом быть застигнутым в процессе процедуры, внимательно прислушиваясь, не возвращаются ли хозяева, Рени прикрыл дверь в уборную. Но столкнулся с тем, что, оказывается, ножницами подстричь опостылевшие ему волоски в паху и подмышками не так-то просто. Бриться ему еще не приходилось и как обращаться в столь деликатном вопросе с ножом или опасной бритвой, он представлял только теоретически. Да и брать без спросу Аслановы предметы для этой процедуры, которые находились в уборной спальни хозяев, он не рискнул...
После стрижки в паховой области, при которой он чуть не лишился самого драгоценного, у взмокшего наложника от волнения и понимания, что у него все равно ничего путного не выходит, на глаза просто слезы наворачивались. Кое-где проплешины чистой кожи увеличились. А где-то волоски срезались не под самый корешок, и сейчас их невозможно было даже захватить ножницами — если только теперь выстригать по одному... Да и к тому же жутко неудобно корячиться. Рени пробовал и стоя, и сидя, но все равно, толку чуть.
Сказать, что визуально стало эстетичнее, язык не поворачивался. Плюнув с досады, он решил попытать счастья подмышками.
Здесь получилось еще хуже. Ориентируясь на отражение в зеркале, рука постоянно промахивалась, и ножницы впустую клацали по воздуху, не принося долгожданного результата. В очередной раз, сомкнув лезвия, прихватил кожу до крови, и зашипел от пронзившей боли. Оказалось, что там довольно чувствительное местечко. А он-то боялся, что будет щекотно...
Кровь остановилась быстро, но все равно щипало немилосердно.
Ренальд тихонько приоткрыл дверь, прислушался. В комнате по-прежнему была тишина. Это радовало и немного настораживало, почему же Аслан так долго?
Смыв выступивший на лице пот ледяной водой, Рени продолжил измывательство над собственным телом. Кое-как справившись с левой подмышкой и задрав вверх правую руку, он перехватил ножницы левой рукой, но она оказалась еще более "неуклюжей". И естественно он поранился снова. Только на этот раз более чувствительно. И кровь из небольшой по виду ранки никак не желала униматься.
— Гадство!!! — в сердцах отшвырнул юноша ножницы на пол. Подмышками нещадно пощипывало. Оставшиеся неостриженными волоски больно кололи ставшую чересчур чувствительную плоть.
Рени застонал от отчаяния — его задумка не удалась, да еще и по всей раковине и на полу под ним оказалось множество прилипших мокрых волосков, которые следовало прибрать за собой...
Соответствующие настроению нехорошие слова, которые Рени подслушал в казарме, хоть и не были произнесены вслух, а только мысленно, немного подняли настроение. Наконец-то он признал, что ребята бывают правы. Иначе, если не давать выход своим эмоциям, когда что-то идет не так, как хотелось бы, свихнуться можно от расстройства.
Остается единственный выход — это избавиться от мерзкого волосяного покрова раз и навсегда самым кардинальным образом. Так, как это делали перед их продажей на аукционе рабов. Только качественно и с гарантией, что эта процедура будет уже не на полгода, а, как и обещали — надолго, возможно, насовсем. Ради такого дела можно еще раз потерпеть. И Ренальд очень надеялся на замкового лекаря. Халар наверняка смог бы составить такую же хитрую по составу мазь, чтобы выжечь все до корешков...
Тщательно прибрав за собой следы неудачной экзекуции, Рени натянул рубаху. Правда, пока натягивал рукава, разбередил ранку подмышкой, и небольшое пятнышко крови проступило на светлой ткани. Но менять ее юноша не решился. Пусть уж так. До завтра заживет, а рубашку он и сам сумеет застирать утром, прежде чем кидать ее в корзину для грязного белья.
Его тело, измученное непростой, но, к сожалению, почти бесполезной процедурой, источало приятный запах ванили и лимонника. И Рени улегся под одеяло, чтобы уже не шевелиться лишний раз. От волнения и так пульс колотился учащенно, и проступала легкая испарина. Чутко прислушиваясь к тишине в коридоре за дверью, юноша теперь уже всерьез переживал, отчего же Тесса и Аслан не возвращаются? Ведь прошло столько времени...
У него, правда, было одно предположение. Рени надеялся, что раззадоренный Аслан пошел "успокаиваться" к жене. И от этих мыслей наложник чувствовал, как снова приятно тяжелеет в паху, несмотря на малюсенькую капельку ревности и желания оказаться рядом. Он не смог бы никому признаться в этом вслух. Но перед его мысленным взором почему-то снова и снова всплывали фрагменты тех сценок, свидетелем которых ему нечаянно довелось побывать, где Аслан и Тесса занимаются любовью...
