— Я вот без диеты, — Наташа покрутила задком. — Или не нравлюсь?
— Ты — другая конституция: у тебя должны быть мягкие места.
— Где — здесь, здесь...? — прелестница берёт мою ладонь....
Финал анатомических изысканий предсказуем — я беру жену на руки:
— Где Катюша?
— В детской мультики смотрит.
— Тогда, прошу панночку в кабинет — на экзекуцию.
Лучше бы наказать её в гостиной или прямо здесь, на кухне — тяжковата становится ноша, когда с ней по лестнице на второй этаж. Чуть было пыл свой не оставил на ступенях.
Ещё беда — бессонница. Казалось бы — утренний кросс на десяток километров, день белкой в колесе, вечером бассейн — всё, организм отдал положенное, пора на покой, восстанавливающий силы. Когда читаю Катюше сказку на ночь, свинцовые гирьки смыкают веки, уставший язык несёт околесицу — кажется, уснул бы рядом. Но это только кажется.
Жена пощебечет перед сном воробышком, потрётся носиком о плечо и, глядишь, затихла. Вот тут она и подкрадывается, бессонница проклятая. Лежу, таращу в потолок глаза, а сна в них ни грамма. Поворочаюсь с бока на бок, тихонько встану, не потревожив Наташу, и в кабинет. Достаю оптимизатор.
— Билли, завтра трудный день, важные встречи — надо соответствовать форме, а у меня будут круги под глазами и заторможенность мышления. Ты это понимаешь? Ни черта ты не понимаешь! Лежишь, молчишь, на ручку просишься. Вот тебе "на ручку"!
Кажу фигуру из трёх пальцев серебряному браслету. Кто бы видел со стороны.
А жизнь за пределами моего кабинета, дома и нашего Н-ска катилась себе, катилась и докатилась....
В Новогоднем обращении к стране Президент приказал всем счастливо жить и отрёкся от престола за полгода до истечения полномочий. Он сослался на здоровье, но то была политика. Большая политика.
Воры в законе Смотрящие за Россией понуждали его назвать приёмника из их среды. То-то был бы нонсенс — урки в Кремле. И думаю, случись такое, народ бы выбрал наперекор рассудку — Сталина, Сталина вам не хватает, буржуи проклятые!
Президент собрал всё мужество — знал, чем рискует, подписавшись на сотрудничество с бандюками — и сказал: всё, хватит, ухожу, пусть попробуют другие.
Другие.... Никто — ни Дума, ни Сенат, ни отдельные политики — никто не заикнулся о досрочных выборах. Всем потребовалось время. Время на осмысление шага Президента — что за новая фортель от седовласого? Время на обдумывание собственной позиции — как подхватить брошенный скипетр? Время на переговоры, уговоры, сговоры.
А у власти остался и. о. Главы государства — премьер, последний из череды возносимых и топимых бесшабашным гарантом конституции. У него была фора перед другими соискателями кремлёвских апартаментов, и он не преминул ею воспользоваться. Пока политики, считавшие себя достойными президентского кресла, излагали народу платформы и программы, он шаг за шагом укреплял вертикаль власти. Своей власти.
Разболтавшиеся донельзя губернаторы вдруг почувствовали — есть оно, давление, которое помимо атмосферного.... и артериального тоже. Быстро забыли о самостийности и собственных валютах — тут бы у кормушки усидеть. Досидеть и уйти. Досидеть и не сесть.
Однако, почин остался за олигархами. Набив карманы и банковские счета, новорусские Нувориши считали Россию должницей перед ними. Ведь это они — олицетворение процветающей страны, её чемпионы, краса и гордость. Им царить и править в государстве. И. О. так не считал — посадил пару-тройку самых амбициозных, остальные притихли, кто-то бросился в бега.
В жарком июне в назначенный день народ сказал — какого рожна? какие выборы? вот он президент — и проголосовал убедительным большинством.
Репрессии хорошо — реформы лучше.
Новый Глава государства внёс на рассмотрение Думы законопроект, по которому её состав формировался исключительно из представителей одномандатных округов — партийные списки не оправдали себя: списочники не только не имели реальной связи с народом, они на работу ходили через раз не каждый раз. Партийную фракционность в Законодательном Собрании отменили — никто, и ничто не может влиять на депутата кроме мнения его избирателей. Сами политические движения и союзы лишались законодательной инициативы и становились, по сути, дискуссионными клубами — никакая общественная организация, сколь многочисленной она ни была, не имела права навязывать (рекламировать) свою идеологию населению.
По его предложению Верхняя палата Федерального Собрания формировалась автоматически из лидеров регионов. Приехал, обсудил-принял закон и дуй обратно — исполнять. Сенаторы жили на губернаторскую зарплату и помощников себе нанимали за счёт областных бюджетов, сэкономив немало средств государственной казне.
Таким образом, профессионалами от политики остались только думцы. Они-то после жесточайших дебатов приняли, а потом продавили через Верхнюю палату новую инициативу Президента — об административном обустройстве страны. Предлагалось отменить все автономии и республики, края и округа, оставив единый административно-территориальный субъект — губернию, с равными правами и обязанностями перед государством. Дотационные регионы лишались госсубсидий, но получали льготы по налогообложению или полное от них (налогов) освобождение. По сути, превращались в оффшорные зоны, куда, по мнению аналитиков, будет стекаться капитал и развивать местную экономику, повышая благосостояние населения. В итоге дотационный регион сам в скором времени становился донором госбюджета.
Следующим шагом стала реформа избирательной системы. Кандидатами в депутаты законодательных собраний всех уровней могли стать граждане, собравшие в заявочные списки определённое количество подписей высказавшихся за его выдвижение и регистрацию. Агитацию в предвыборной кампании кандидаты проводят на собственные средства или пожертвования населения. Выборы проводили в один тур, и победителем признавался кандидат, набравший наибольшее количество голосов. Депутаты в ЗС всех уровней (и в Думу в том числе) избирались бессрочно и складывали свои полномочия:
— по естественным причинам — болезнь, старость, смерть;
— отзывом — в связи с утерей доверия избирателей (процедуру весьма упростили) или уголовным преследованием.
— ну, или собственный отказ.
В этом случае в округе проводилась новая кампания, регистрировались кандидаты, победитель занимал освободившееся кресло. Такая система кроме сбережения средств обеспечивала политическую и экономическую стабильность государства.
Разобравшись с законодательной властью, Президент взялся за исполнительную.
Предложение было поистине революционным — только-только победив на выборах, обеспечив себя, как минимум, на пять (с учётом российского консерватизма — все десять) лет практически не ограниченными полномочиями, он вышел с инициативой преобразовать Россию в парламентскую республику с премьер-министром во главе исполнительной власти. Казалось бы, нет логики. А она была. Был дальний прицел — повальсировать с властью не десять лет, а двадцать, тридцать или — Бог даст — сколько сил хватит. По сути, те же функции, обязанности и полномочия. Пусть будет не ежегодное послание к Законодательному Собранию, а годовой отчёт перед сенаторами и депутатами о проделанной работе. Как бумагу не назови, реальность одна — с депутатами легче договориться, чем с Законом.
Думцы вдохнули не полной грудью — им судить, решать, принимать, и выдохнули — пусть будет: Сам захотел.
Снежный ком, толкнутый из Кремля, накрыл лавиной губернаторов и муниципальные власти. Их заменили сити-менеджеры, нанимаемые и контролируемые депутатскими Собраниями на местах. Сенаторские полномочия перешли к спикерам губернских собраний.
Тут грянул финансовый кризис. Начался он как бы за кордоном и поначалу даже радовал — бывший главный противник по холодной войне кряхтел и пукал на весь мир. А потом волна неплатёжеспособности перехлестнула через океан и покатилась по подлунному. Серьёзной проверкой оказалась для Премьера и его реформ. И надо сказать, что даже это обстоятельство сумел он оборотить себе и стране на пользу — выкупал, а чаще просто национализировал банкротившиеся предприятия. Когда кризисный цунами схлынул, под контролем государства, как в прежние добрые (и не всегда) времена, вновь оказались энергетика, природные ресурсы, оборонка и все флагманы промышленности. Как он их реформировал, перестраивая экономику страны на новый уклад — предмет моей лютой зависти и тема отдельного разговора. Ведь предлагал Билли его пост, а я испугался шор Протокола и переметнулся к бандюкам. Думал, в Движении светлое будущее России, и оказался не прав. И оказался по разные стороны баррикады с интересами России, её новым лидером и Законом.
Сразу после отставки хитромудрого гаранта конституции, Смотрящие за Россией, собрались на сходняк, озадаченные общим с политиками вопросом, — что делать? И.О. решил их проблему в свойственном ему стиле — решительно и без общественного надрыва: воровскую элиту повязал ОМОН. Мы, на местах, никак не могли понять, что это — начало конца Движению или объявление войны. Продолжали внедряться в муниципальные структуры и прибирать к рукам местную промышленность.
Я ехал на собрание акционеров Н-ского ПАТО и вёз им его решение — предприятие банкротится, все активы передаются "НБЭ". Правда, с кредиторской задолженностью — но это пустяки по сравнению с мировой революцией.
Мой "Лексус" блокировал чёрный "Рено", профессионально прижал к обочине, вынудил остановиться.
— Засада, шеф! — Лёвчик выхватил шпалер из подмышки.
— Спокойнее. Это не ОМОН.
Это были не омоновцы. Двое в штатском из "Рено" предъявили удостоверения сотрудников ФСБ.
— Господин Гладышев? Алексей Владимирович? Прошу пройти в наш автомобиль.
Опустил стекло:
— А в чём дело?
— Имеем для вас несколько вопросов.
— Задавайте.
— Ответы нужны в письменном виде.
— Вы меня задерживаете? Есть основания — я говорю о постановлении суда или прокуратуры?
— Боже сохрани, никто вас не арестовывает. Мы проедем, заполним пару-тройку форменных бланков и — свободны.
— Ну, для этих пустяков могу за вами прокатиться на своём авто.
Они возразили:
— Машину лучше отпустить.
И я понял — эти просто не отвяжутся. Конфликтовать с федеральной службой безопасности не хотелось, как равно — подставлять Лёвчика: не известно на что заряжены парни в штатском.
— Поезжай домой и жди звонка, — говорю водителю. — Наташу успокой и чтоб за порог с Катюшей ни-ни....
Мне в "Рено":
— Сдайте лишнее из карманов.
Выложил мобильник и портмоне.
— Оружия не ношу. Не храню дома. Не прячу в тайничке. Мне оно ни к чему.
— Не обижайтесь — для вашего же спокойствия.
— Тогда, может быть...? — поднял кулаки и свёл запястья.
— Пустое. Алексей Владимирович, поверьте, чистая формальность — мы зададим несколько вопросов, запротоколируем ответы, вы прочтёте, подпишите, и расстанемся.
Однако обманули. Меня привезли в управление ФСБ по городу — небольшой офис из трёхкомнатной квартиры — и заперли на сутки. Ровно сутки потребовались ментам на разгром охранного агентства "Алекс", а по сути, представительства Движения в Н-ске. В город нагрянул областной ОМОН. Моё задержание сотрудниками ФСБ был пунктом тщательно разработанного плана.
Я ещё почивал в Наташиных объятьях, когда маски-шоу штурмом взяли офис "Алекса" — положили "рылом в пол!" дежурного и бойцов-оперативников. А потом в их расставленные сети попали один за другим, практически все наши пацаны. Все, явившиеся в офис.
Ждали шефа, но он не торопился. Макс в нижнем белье расхаживал по своей четырёхкомнатной квартире на третьем этаже многоквартирного дома и чихвостил жену, в очередной раз сбежавшую к маме с детьми от него, "бабника распутного".
В дверь позвонили. Какого чёрта! Звериное чутьё опасности остановило руку на скобе английского замка.
— Кто?
Голос соседки:
— Сергей Викторович, соли не дадите?
Это был прокол — ментам следовало знать межсоседские отношения.
— Ага! Сейчас, сейчас, — Макс попятился от двери. — Солонку достану.
Достал автомат Калашникова с антресолей, передернул затвор.
— Подставляй ладони! — и пустил нескупую очередь.
Стальные пули рикошетили от стальной двери, калеча мебель, царапая стены.
Соседке соли расхотелось.
С улицы в окна донёсся голос мегафона:
— Максимов, сопротивление бесполезно — дом окружён. Выходите на балкон с поднятым над головой оружием. Даю на размышление десять минут. В противном случае квартира будет затоплена пенным раствором.
Ага, менты, сообразил директор "Алекса", этим можно сдаться. Но не торопился.
По истечению назначенного времени, во двор въехала пожарная машина. Пятясь задом, ломая низенький забор палисадника, вышла на убойную позицию: её брандспойт на кабине гаубицей уставился в балконную дверь.
А ведь затопят, сукины коты, с горечью подумал Макс, погубят квартиру и мебель. Где Татьяне жить с ребятами?
С новой ходкой на зону Сергей Викторович смирился и вышел на балкон с автоматом в высоко поднятых руках. В полосатой майке десантника и голубом берете.
Майор ОМОН, командовавший захватом, хмыкнул начальнику Н-ской милиции:
— Ну, блин, Че Гивара.
И поднёс к губам микрофон мегафона:
— Бросай оружие на клумбу.
Макс бросил и увидел дула снайперских винтовок, нацеленных ему в грудь — одно с крыши соседнего дома, два из его окон. Вот ты какая, тётка безносая — успел подумать, и в следующий момент к нему на балкон опустились двое на стальных тросах.
— Рылом в землю, сука!
Затрещали Максовы косточки в крепких руках.
Разгром "Алекса" был полным. Пацанов, не явившихся в офис, переловили по хатам. Не так помпезно, как Макса, но вполне профессионально — никто и пикнуть не успел, ни то, что шмальнуть.
Лёвчик, балбес, то ли СМС-ку получил, то ли брякнул кто коротенько — не разобрался в ситуации, приказал Наталье "мышкой сидеть" и ринулся в офис. И разбил нос о паркет его, выполняя команду "рылом в землю, сука!". Впрочем, не без помощи людей в масках....
Серенькое утро веткой акации заскреблось в зарешёченное окно.
Лежал на диване в приёмной штаб-квартиры Н-ской ФСБ и гадал, почему я здесь. Мысль о кознях властей — первая, что пришла в голову. Она логична после ареста воровских авторитетов на Большом Сходняке. Премьер не остановится, сделав один шаг, не позволит Движению ответить войной за наезд — должен последовать разгром организации на местах. И судя по всему.... Но почему я здесь?
Щёлкнул входной замок, обещая открыть завесу тайн.
Вчерашние мои похитители (и брехуны):
— Как спалось, Алексей Владимирович?
К чёрту! Я ещё сплю. Я не выспался. Мне так хорошо на скрипучем диване.
Но вопреки желанию, подскочил с него и пожал протянутые руки. Надел пиджак, ночевавший на спинке стула, подтянул ослабленный галстук.
— Присядем, потолкуем, перекусим. Виктор Иванович, кофейку с бутербродами, — это старший младшему.
