— Внушает. Было бы неприятно, если б 'Василиск' пустил такой груз ко дну.
— О, поначалу я тоже был озабочен происками катунийцев. 'Василиск' погубил десять кораблей, принадлежавших к числу тех, которыми я гордился. Придет день, и наш скользкий друг все-таки попадется в сети, а пока нас выручает его разборчивость. Он топит только военные суда, не трогая моих торговцев, китобоев и рыбаков, и нам не приходится голодать.
— Полагаете, катунийцы готовы к переговорам? Думают сделать вас сговорчивей, ослабив ваш боевой флот?
— Похоже на то. Воздерживаясь от нападений на транспортные суда, они дают знак, что не хотят затяжной морской войны. Вполне в духе катунийцев. Бесконечные войны с Западом приучили их жить уступками и компромиссами, и заставили считать, будто в мире нет никого, с кем они не могли бы договориться. Но мне нечего им сказать. Я грабил их и буду грабить, пока не сочту нужным прекратить.
Адмирал-префект вел разговор ни о чем. Ямато тоже, ибо достижения и промахи катунийского 'Василиска' никого здесь не интересовали.
— Вы тянете время, — сказал дзеунин, устав ждать. — Не пора ли...
— Пора.
Бредущий по колено в воде матрос запнулся и чуть не уронил ящик с эссенцией шакти в воду. Укиё схватился за сердце и, перекрикивая шум прибоя, горячо пообещал незадачливому грузчику, что до старости тому не дожить.
— Для вас не секрет, что я предлагал Пятой Хокаге купить у нее мальчика.
— Да, вы говорили — она вам отказала. Потому-то мы и загораем здесь, ожидая, пока он не поправится. Что такое, адмирал-префект? Не привыкли выслушивать отказ? Не получилось с Хокаге-сама, так хотите подкупить меня?
Возникла пауза. Адмирал-префект сидел прямо, аккуратно сложив ладони на коленях, и не шевелился. В его глазах сквозило демоническое напряжение, и казалось, что сам он разрывается между желанием что-то сказать и предчувствием, что говорить этого не стоит.
— Друзья мои, — сдался он, — я настойчиво прошу не воспринимать то, что я сейчас вам поведаю, как политический реверанс Конохе. Меркантильного подтекста тут нет и в помине. Я не торгуюсь, так что пусть этот останется между нами. Я хочу... высказаться как ученый.
Все посмотрели на Укиё, но никто не проронил ни слова. Седьмое звено молча ждало его откровений.
— Около шестнадцати лет назад по Востоку прокатился слух, что великий саннин Орочимару отрекся от своего наставника и братьев по оружию, и навсегда ушел из Конохи. Не сразу после того, как это случилось, а спустя некоторое время — Конохе не хотелось выносить сор из избы, и она попыталась уладить все без лишнего шума. Новость вызвала множество пересудов, но и только. Еще через шесть лет, в год, когда умер старый Цучикаге, а в Краю Молнии произошел государственный переворот, в правящих кругах Краев и Деревень стало известно, что Орочимару жив, здоров и мечтает достичь бессмертия. Это сошло бы за шутку, если б не репутация Орочимару. И многие уверовали, будто эликсир молодости — не миф. Вы же знаете, как идея вечной жизни притягивает умы властных людей, и можете догадаться, что на поиски беглого саннина тогда не кинулся лишь ленивый. Уж не говоря о том, что Третий Хокаге не переставал его искать.
— Но нашел его только один человек. Тот, кому бессмертие нужно не было.
— Вы знаете его под именем Пэйн. Темная лошадка. Он сделал Орочимару своим сподвижником, однако их альянс просуществовал недолго. Дезертирство Орочимару стало для него неприятным сюрпризом. По словам Какузу из Водопада, до того дня ему ни единожды не приходилось видеть Пэйна растерянным и испуганным.
— Орочимару разочаровался в Акацки? Но почему?
— Скажите мне, и мы оба будем знать, капитан, — широко ухмыльнулся Укиё.
— И ни одной гипотезы?
— Вообще-то одна есть... Акацки — это клуб по интересам. Пэйн приобретает их услуги, обещая взамен способствовать осуществлению заветной цели каждого отдельно взятого члена.
— Этот Пэйн умеет убеждать, если сумел заполучить такого мамонта как Какузу.
— Какузу легко купить за деньги. Орочимару же собрал вещички и откланялся сразу, как понял, что Пэйн не сможет стать его проводником в вечность. Или по какой-то другой причине. Впрочем, мы забегаем вперед. Предыдущий адмирал-префект Мурата 'Верхогляд' имел пунктик насчет бессмертия. Он был психом. Клиническим маньяком. Мне трудно вообразить, каким способом он намеревался уломать Орочимару даровать ему вечную жизнь, но он потратил миллионы, подряжая на его розыски ниндзя и охотников за головами. Не просто нанимал ниндзя, а нанимал их на ГОДЫ — представляете, во сколько это вставало? Немудрено, что в результате он так углубился в эту орочимаровскую эзотерику, что перестал замечать происходящего вокруг себя. Тут-то я его и подловил, — как он подловил свихнувшегося Мурату, Укиё уточнять не стал, однако Сакура не сомневалась, что тут не обошлось без яда или веревочной петли. Или ночного рейда в особняк — только более успешного, чем мятеж недельной давности. Они сняли часовых, проникли на атолл и незамеченными — никаких камер видеонаблюдения в ту пору на Восток еще не завезли — прошли сквозь сад. Ни прислуга, ни телохранители Мураты ничего не смогли сделать, когда они плечами высадили входную дверь, угостили фальшионом пытающегося убежать слугу, заметались по коридорам особняка, принялись рубить и резать всех без разбору, кроме женщин-служанок, которых сперва употребляли для утех... Куноити почувствовала укол стыда, что обедает за одним столом с человеком, столь безжалостно расправившимся с предшественницами Мирны и других прислуживающих Сакуре девушек, но внезапно вспомнила умерщвленную капитаном Ямато бедную проститутку Маки и ее непутевого, но все же отца, которому Сакура собственноручно загнала под ребра нож, и в горле у нее пересохло.
Не ведая о терзаниях куноити, адмирал-префект тем временем продолжал:
— Он скрупулезно вел записи, стараясь систематизировать все, что ему доносили об Орочимару. Признаться, я был поражен. Если все Каге и даймё — да еще и Пэйн вдобавок — ловили Орочимару с таким же упорством, то... — Укиё запнулся, но Сакура подхватила его мысль. Когда по твоему следу идут пять Каге и еще толпа левого народу в придачу, тебе остается лишь научиться становиться невидимым. Или попасться. — Действительность, как и бывает всегда, переплюнула все наши ожидания. Орочимару перевоплощался не в переносном, а в буквальном смысле, перемещаясь из тела в тело, словно мастер-реставратор переплетает книгу из старой рассохшейся обложки в новую, пахнущую клеем и свежей телячьей кожей. Ох, простите, что-то я увлекся метафорами. Когда весть об этом разнеслась, никто сначала не верил. Но я — поверил. Поверил, потому что проведал о новом оружии Орочимару чуть раньше, из надежного источника.
— Из какого? — машинально спросила Сакура и сразу об этом пожалела. Укиё ни за что не выдаст им ни одного своего информатора. И была неправа.
— Хатаке-доно просветил меня. Сразу после убийства Третьего Хокаге, как только узнал об этом сам.
Лицо Ямато отвердело. Он не одобрял подобную откровенность со стороны Какаши-сенсея, да и Сакуре не понравилось, что сведения столь высокого разряда так легко уплыли из Конохи задолго до того, как перестали быть ценными и эксклюзивными. Какаши-сенсей никогда ничего не делал просто так, однако здесь его резоны не были для Сакуры прозрачны и ясны. Могло ли случиться, что Копирующий, продавая старому дружку конфиденциальную информацию, сводил с родной Деревней какие-то старые счета? Например — за отца, доведенного до самоубийства. Или сэкономил, рассчитавшись так за невесть какую услугу.
Могло быть так? Кто теперь ответит? Укиё точно не признается.
— Я уже запутался, — сказал Наруто. Куноити с ним внутренне согласилась.
— Перехожу к делу, — не стал настаивать адмирал-префект. — Черный Риф отошел Краю Рек по мирному соглашению, подписанному по итогам Первой Тайной Войны, и даже после того как провозгласил независимость, остается в сфере влияния Края Рек. Хикава Ген был мудрее своего отца — он предпочитал с нами дружить, извлекая из этой дружбы обоюдную выгоду. Но даже при нем жизнь на Черном Рифе сильно зависела от государственного курса Хикав и экономической обстановки в Краю Рек.
— Вы клоните к тому, что у вас есть глаза и уши в Каваго? — угадал Ямато. — Не вдавайтесь в подробности, это невеликая тайна. Продолжайте.
— Одиннадцать лет назад, — Укиё сказал это с нажимом, хотя все и без того поняли, на что он намекает, — Хикаве Гену перевалило за сорок, а он все еще не обзавелся ни супругой, ни наследником. Он крутил любовные интрижки — с кем хотел и когда хотел, часто по нескольку одновременно, да еще прилюдно хвастался своими подвигами. Хикава менял фавориток быстрее, чем мне успевали сообщить имя его очередной пассии. И вдруг... внезапно... даймё объявил о предстоящей свадьбе. Придворные Хикавы переполошились не меньше моего, никто не имел понятия, откуда взялась его невеста и кто она такая. Хикава ласково называл ее 'Юмеко-чан', лет двадцати пяти, жгучая брюнетка. Не роковая женщина, конечно, но симпатичная до невозможности. Я раздобыл ее фотокарточку, если хотите, потом ее вам покажу, правда, разглядывать фото мертвых людей — дурная примета, знаете ли. Покладистая, застенчивая и воздержанная — чудо, что в Краю Рек вообще отыскалась такая женщина! Заявлялось, что она из обедневшего аристократического рода Токода, приводилась какая-то родословная... не исключено, что настоящая, только нашей Юмеко изначально не принадлежавшая. После промышленной революции этих разорившихся дворян в Краю Рек — пруд пруди, и у каждого первого не биография, а целая социальная драма. Все заполонили и захватили капиталисты да купцы, те, что из мещан... А феодалы да самураи пошли по миру.
Укиё промочил пересохшее горло вином. Дзеунин попросил налить и ему тоже.
— Спасибо. Вы не выясняли, откуда она?
— Я нанял пятерых первосортных сыскарей, кого Мурата в своих записях оценивал как лучших. Все они пропали без вести. Один за другим. Как в воздухе растаяли. И я решил, что это расследование того не стоит.
— Ясно.
— Свадьбу отпраздновали на широкую ногу — Восток такой еще не видывал. На целую неделю экономика страны, производство, торговля просто встали. Хикава Ген всегда обожал фейерверки и устраивал их по любому поводу, но тут он уделал самого себя. Палили так, что отсюда было видно — честное слово! Вскоре после окончания торжеств супруга Хикавы понесла ребенка. Положенного срока она его выносить не успела: в начале девятого месяца у нее случились преждевременные роды, и ликующая страна приобрела наследника престола. Но потеряла Владычицу: роженица умерла, дав жизнь сыну. Тело кремировали, пепел развеяли над морем. Романтика.
Куноити подумала-подумала и предположила:
— По-вашему, все было инсценировано, и отец Сайто — не Хикава Ген, а прикинувшийся им Орочимару?
— Эта догадка меня посещала, — пожал плечами Укиё, — но никаких подтверждений у меня нет. Искать их теперь нецелесообразно — вы же сами утверждаете, что многократно встречались с Орочимару, и всякий раз он был в чьем угодно теле, но только не в теле Хикавы Гена. Я не следователь и не детектив. Комбинировать факты — не мой профиль, но то, что Хикава Ген родился, жил и умер Хикавой Геном, неоспоримо. Притом его марьяж с Токодо Юмеко также не подлежит сомнению. Если это имя — не настоящее, значит, женщина взяла его по указке Хикавы, но все мои теории, зачем бы ему взбрело в голову провернуть такую аферу, заводили меня в тупик. Когда даймё Огня на весь свет раструбил о сделке Хикавы Гена с Орочимару и использовал ее как повод для вторжение в Край Рек, мне показалось, что я стал на шажочек ближе к разгадке. Лишь сознательное нежелание загружать мозги этой проблемой помешало мне дойти до нее еще тогда. С Хикавами покончили прочно, а затем и Орочимару... — Укиё стрельнул глазами на Ямато, но тот отрицательно покачал головой. Сакура с Наруто настолько увлеклись рассказом пирата, что не заметили ни этой оговорки, ни реакции капитана. — Словом, разгадка пришла ко мне на днях, когда я стал анализировать преображение Сайто в малолетнего Орочимару.
— И какая? — у куноити перехватило дыхание.
— А такая, что хикавина красотка и не думала умирать, помимо того, что она вообще не является женщиной. Вместо нее в печь запихали какую-то бедняжку, а она, произведя на свет Хикаву Сайто, с чувством выполненного долга сменила тело на мужское и пять лет спустя заявилась в Коноху в компании Гаары Песчанника и его друзей.
Сакура оцепенела. Она не была склонна в чем-либо доверять Мутэ Юдзи, но подсознательно уже согласилась со всеми его доводами. Считай хоть на пальцах, хоть столбиком — по хронологии все сходилось.
— Ох, я чувствую, вы все пришли к аналогичным со мною умозаключениям, — Укиё наслаждался произведенным эффектом. — Орочимару — гений, а гениям, говорят, позволено то, что не позволено серым обывателям вроде нас с вами. Перевоплощаться в женщину — тоже. Спросите, зачем? Не во имя науки — это точно. Он ставил эксперименты над Сайто, а не над собой. Возможно, манипулируя своим творением, он задумывал получить контроль над Краем Рек после смерти Хикавы Гена. Возможно, хотел лишь обезопасить дорогое сердцу начинание. У Орочимару в ту пору врагов было едва ли не больше теперешнего, и никакие меры предосторожности не казались ему излишними. В царевиче страны, в которой нет своей Скрытой Деревни, и синоби не имеют прямого доступа к Владыке (а те, которые имеют, как правило, взаимодействуют с ним через третье лицо: командира дворцовой стражи или какого-то другого офицера), никто не заподозрит марионетку самого разыскиваемого на Востоке нукенина.
Правда, настолько чудовищная и срамная, что в нее верится поневоле. Сакура бросила беспомощный взгляд на Ямато — тот сидел как громом пораженный. Наруто задумчиво пускал пузыри в своем стакане, выдувая воздух через соломинку. Верно, у Кьюуби была своя точка зрения.
— Обобщая все вышеизложенное, не могу не признать, что мы пожинаем плоды чужих трудов. Пальму первенства я обязан отдать Хидану из Акацки, одним-единственным ударом внесшему кристальную ясность в эту инвестигацию, — до Укиё дошло, что дальнейшего срывания покровов его собеседники просто не вынесут. Они и так были переполнены, и ничего из того, что продолжало извергаться из уст адмирала-префекта, изрядно разогревшего свое красноречие вином, в их умах уже не уложится. — Допускаю, что я переоценил свою дедукцию, и тайну, в которую мы были посвящены такой вот трагической оказией, Сайто унес бы с собой в могилу, если б дожил до старости и умер естественной смертью. Однако не унес — спасибо покойному Хидану. Дальше домысливайте сами. Как вам такое: задавшись идеей изготовить для себя полностью совместимое тело — без недостатков, без изъянов, стопроцентно отвечающее его потребностям — Орочимару делает это самым естественным для живого существа способом? Рожает его. В поту и нервах. В криках и боли. Вы были недалеки от истины, заподозрив в Орочимару отца Сайто. Это весьма вольная и недостаточно корректная трактовка, но я, несмотря ни на что, ее себе позволю. Орочимару — не отец мальчика. Он его мать.
