— Нет, просто летун, — качнул головой Тилос. — Любимец дочери. Знаешь, не могу порицать тебя за бдительность. И еще надеюсь, что нам не придется доказывать верность на деле.
— Я тоже, купец Тамил, — пробурчал стражник. — Я тоже.
День прошел без приключений, если не считать попавшейся навстречу обозу небольшой группы Карателей. Они ехали, пристально вглядываясь в лица, и их взгляды заставляли охранников невольно сжимать рукояти мечей и древки копий. Но обошлось. Заграт, ехавший в телеге с высокими деревянными ящиками, пряно пахнувшими чем-то фруктовым, успел закрыться с головой ветошью и изобразить нечто вроде храпа, чем заслужил неодобрительный взгляд возницы. Но Каратели не обратили на него внимания — во всяком случае, вида не подали. Хлаш же, идущий пешком рядом с телегой, в ответ на изучающий взгляд оскалил зубы и выдал такое гортанное шипение, что лошадь под солдатом Майно шарахнулась в сторону, чуть не сбросив седока. Усмирив животное, тот снова взглянул на тролля, на сей раз неприязненно, но задираться не стал и проехал дальше. Остальные Каратели не удостоили Хлаша и взглядом.
— Да уж, — задумчиво сказал Тилос, когда охотники отдалились на порядочное расстояние. — Троллей часто нанимают в охрану, да и орки-проводники не редкость, но вот тролля в компании с орком нечасто встретишь. Прав ты, Заграт, что спрятался. Чем меньше тебя рядом с Хлашем видят, тем лучше.
— И как ты это себе представляешь, умник? — сплюнул шаман на дорогу. — Тогда Отряд разделить надо. Ты же сам говорил, что нельзя.
— Может, и нельзя, — не обращая внимания на подначку, пробормотал Тилос. — Но всякие есть варианты...
Караванщик торопился наверстать упущенное утром время, так что на ночлег встали поздно. Лагерь обустраивали в почти полной темноте. Отошедший в телеге и слегка подлеченный оживающей Ольгой Заграт, пользуясь ночным зрением, наслаждался царящим бардаком. Он сновал повсюду, ругаясь черными словами и пихая бестолково тычущихся людей.
— Правее тащи, ты, слепошарый! — командовал он. — Да еще правее! А ты куда прешь? Вот же старое кострище, сюда хворост и вали! Вот же косорукий! Да вон твой кремень валяется, в двух шагах! Не умеешь в руках держать — дай кому еще, может, тот половчее окажется. Да кто ж так колья-то вбивает! Вырвет же веревкой, тебе же ночью шатер на башку и свалится!
— Ну, раскомандовался! — с непонятной интонацией сказал стоящий рядом с Тилосом караванщик. В его голосе звучала ирония пополам с одобрением. — Слушай, как тебя там... Тамил, а не отпустишь ли ты его? Я оплачу расходы. Мне давно требовался толковый лагерный, да все как-то не везло.
— В Талазене большая орочья община, — ответил Тилос. — У нас с ним договор только до туда. Доберемся — уговаривай его как хочешь. Может, и согласится. Хотя у меня на него свои планы. Я в Золотую Бухту собирался, свояк там у меня дичь во дворец поставляет. А кто лучше орка в лесных делах разбирается?
— Вот так всегда, — вздохнул караванщик. — Все лучшие уже на контрактах да с предложениями. Конечно, он с тобой пойдет. Где же видано, чтобы орки по степи да пустыне с караванами ходили? Я уж так спросил, в шутку. А он правда колдун?
— Ну да. Шаман, как у них называется. Что-то не так?
— Да все так, друг Тамил. А он у тебя, случаем, охранную завесу ставить не умеет? Все спокойнее ночью. Тебе ведь уже рассказали, что сумасшедшие волки на нас утром налетели? А орку-шаману сам Курат заповедал от них оборону знать.
— Вроде умеет, — почесал Тилос в затылке. — Нас пятерых прикрывал. Но чтобы весь обоз разом закрыть... Спроси сам.
— Пять монет серебра, — отрезал Заграт, поймав краем глаза подмигивание Тилоса. — Работа большая, да и устал я.
— Без ножа режешь! — взвыл караванщик. — Да я тысячу магов знаю, кому я по стольку за две осьмицы пути платил! Имей совесть, коротышка! Половину монеты, от сердца отрываю!..
— От коротышки слышу! — возмутился Заграт. — Те маги, небось, год не ели, вот и согласились, чтобы ноги не протянуть окончательно. Слыхал я, как вы у себя в Граше колдунов голодом морите! А какова твоим коням цена, коли волки их порежут? Мало тебе прошлой ночи? Четыре монеты, и ни медяком меньше!
После десятиминутного торга сошлись на двух серебряных и кормежке для всего Отряда за еженощную охрану. Когда караванщик отошел, Хлаш, ухмыляясь, показал Заграту большой палец. Ольга с Теомиром тихонько прыскали в кулаки.
— Учитесь, мелюзга, пока я жив! — гордо сказал им орк. — Всей работы — раз плюнуть, а каков навар!
— До Талазены доберемся не раньше, чем через трое суток, — подсчитал Тилос. — Глядишь, и коней почти окупим. Молодец, Заграт, умеешь торговаться.
— Да подумаешь! — скромно потупился тот. — Вот, помнится, нанимали нас три года назад...
Он резко осекся, вспомнив, с кем он ходил три года назад и где сейчас гниют их кости. Все настроение разом пропало. Он стиснул посох и отвернулся.
— Ох... — тихо сказала за спиной Ольга. — Да что же ты так мучаешься, Загратик, а? Неужто так и станешь каждый раз умирать, когда про своих вспомнишь?
— Наверное, да, — откликнулся Хлаш. — Для орка клан — всё. Для них единственный смысл в жизни — процветание клана или общины, и если нет родичей, то орк — никто. Хуже, чем пустое место. Ладно, если его другие примут, но и там он изгоем останется до конца жизни. Бедолага... Впрочем, все мы здесь такие. Он, Тилос, вы с Теомиром...
— Пойди трахни себя в жопу! — буркнул орк. — Да и я пошел. Деньги отрабатывать надо.
И он нырнул в лесную темноту. Далеко, впрочем, не пошел, остановился в десятке шагов за толстым стволом, куда не доставали отблески костров, и начал принюхиваться и прислушиваться, разбирая запахи и звуки местной жизни. Волков не чувствовалось, орки проходили здесь минимум сотню дней назад, и вообще живность разбежалась на тысячу шагов в округе, перепуганная гвалтом и шумом. Да и какие еще волчьи стаи летом? Волколачьи бы еще ладно, но утренние волки обозу явно примерещились. Морок кто навел? Нападения следовало ожидать только со стороны людей. Но насесть на такой крупный обоз с сильной охраной могла либо очень большая и наглая банда, либо... либо подсылы Майно. Ни от тех, ни от других простая отпугивающая защита не спасет, так что и силы тратить на нее не стоило. Вот тревожные колокольчики повесить вполне можно.
— Пойду поищу его, — решительно сказала неподалеку Ольга. — Еще сотворит с собой что от тоски...
— С тобой только хуже выйдет, — остановил ее Хлаш. — И не найдешь ты его. Орка — в темноте? Ну-ну. Погуляет и вернется. Да и в самом деле защиту ставить пора.
— А вдруг случится что? — встрял Теомир. — Вдруг нападет кто на него?
— Обозные вокруг, крикнет — помогут, — пожал тролль плечами. — Ты лучше топай за хворостом, а то скоро совсем ничего станет не разглядеть.
— А все-таки я пойду осмотрюсь, — упрямо заявила девушка. — Я только вдоль обоза и назад. Не ходите за мной, я быстро.
Ее шаги прошелестели по лесной почве и пропали в общем шуме. Заграт усмехнулся. Храбрые у людей котята, хотя и не все. Ольга вот из смелых. Если найдет себе мужа по человеческому обычаю, сразу понятно, кто в семье верховодить станет. Теомир уже и сейчас ей в рот смотрит. Вот только выживут ли...
Орк встряхнулся. И в самом деле пора делом заняться. Он перехватил посох обеими руками, расположил его параллельно земле и начал медленно пропускать сквозь себя поток Силы, направляя его тонкой упругой стройкой вдоль обоза. Он уже успел пустить предупреждающую струну в обе стороны, когда неподалеку раздалось возмущенное восклицание и дружный хохот обозников. Потом в воздухе разнеслись звонкий шлепок и приглушенное ругательство, закончившееся криком боли. Спустя мгновения крик повторился. Заграт среагировал раньше, чем даже успел сообразить. Он тенью метнулся в сторону происходящего, выскочил, полуослепленный, на освещенное пространство — и замер, чувствуя, как пасть растягивается в довольной ухмылке.
Около костра стояла изумленная тишина, нарушаемая лишь тихими поскуливаниями лежащего лицом в землю здорового темнокожего парня. Одна его рука беспомощно карябала траву, другую же зажала в захвате спокойно сидящая у него на спине Ольга. Рядом стоял невозмутимый Тилос, заложивший большие пальцы за пояс.
— Так точно запомнил? — ласково спрашивала девица у парня. — Как к девушкам относиться надо?
— С ув... ва... жением! — страдальчески стонал тот. — Пусти, больно!
— Так и станешь относиться? — недоверчиво переспрашивала она. — Чтой-то я тебе не верю.
— Стану! — выкрикивал тот. Его гортанный акцент стал настолько сильным, что слова плохо разбирались. — Честное слово!
— Вот и молодец, — удовлетворенно сказала Ольга, аккуратно пристраивая руку страдальца ему на лопатки и гибким движением поднимаясь на ноги. — Между прочим, ко всем относится.
Она обвела грозным взглядом сидящих с открытыми ртами обозников. Те поспешно закивали.
— Он же пошутил только, — недовольно сказал один из охранников.
— Ничего не знаю! — отрезала девушка. — Может, я шуток не понимаю!
Он фыркнула и отвернулась — и только сейчас заметила Тилоса.
— Так-так, — строго сказал тот. — Ну, дочурка, что опять натворила?
— Так он сам полез... папочка, — смутилась Ольга. — Я мимо шла, а он меня хвать за руку, мол, садись с нами, красавица. Ну, я ему и сделала простую нику, чтобы отвязался. А он вскочил и ка-ак на меня!..
— Сколько раз тебе повторять, — деланно вздохнул Тилос. — Если начнешь калечить каждого встречного дурака, никто тебя замуж не возьмет. Не стыдно тебе? Сильная, да? Справилась с маленьким? Ну-ка, извинись перед ним, и пошли. Нам еще кашу варить...
— Извини меня, пожалуйста, — повернувшись к неловко отряхивающемуся парню, Ольга изобразила на лице раскаяние, изо всех сил стараясь не расхохотаться. — Я не хотела.
И она со всех ног бросилась от костра, зажимая руками рот.
— Не за что, — растерянно сказал тот. — Я...
Вокруг громко заржали. Заграт хлопнул его по плечу.
— Ты, паря, не каждую девку за руку хватай, — посоветовал он. — Иная сама тебе руку отломит да и скажет: так и было!
Позже, у костра, когда вся компания черпала ложкой из пожертвованного Кархатом котелка невкусную пресную кашу, а проспавший весь день на ольгином кафтане Злобный Ых порхал где-то в поисках жуков, Тилос повернулся к девушке.
— Совет на будущее, Онка, — негромко сказал он. — Никогда не лезь в драку, даже если другой сам нарывается. Подумай, нельзя ли ее избежать.
— Да он же меня схватил! — чуть не подавилась та лепешкой. — Что мне делать, визжать и на помощь звать?
— Хотя бы, — жестко ответил Тилос. — Не убыло бы от тебя, если бы повела себя, как простая деревенская девчонка. А вот рукопашным искусством владеть для купеческой дочери — очень нехарактерно. Теперь пойдут разговоры, в Талазене о тебе обязательно разболтают по кабакам, и скоро каждая собака узнает, что в городе появилась странная компания из трех человек, орка и тролля. Думаешь, в городе прихвостни Майно не осмелятся на нас напасть?
— Я не подумала, — Ольга помрачнела и уставилась в котелок.
— Я заметил, — усмехнулся Тилос. — В следующий раз веди себя осторожней. Помни, чему учит Путь: хороший боец побеждает в драке, но настоящее мастерство — в том, чтобы ее избежать. И ко всем просьба — легенда у нас никудышная, белыми нитками шитая, но лучше ее придерживаться. Еще раз: я — купец Тамил, и не вздумайте упомнить на людях мое настоящее имя. Оно слишком хорошо известно. Лучше всего так меня и называйте даже в нашей компании. Ольга — моя дочь, Заграт — провожатый. Заграт, напоминаю, у нас с тобой контракт только до Талазены, но я оговаривался, что предложу что-то еще. Теомир — сын военачальника Всадников, посланный в Хамир на разведку, Хлаш — его наемный охранник. Наши две группы случайно сошлись, спасаясь от жугличей.
— Точно, дурацкая сказка, — проворчал Заграт. Ему жутко хотелось спать. Снова заболели стертые на лошади ноги. — Я с бодуна сообразил бы лучше. Ладно, раз состряпал, придется ее держаться. Ты мне, умник, лучше скажи, что в Талазене делать станем?
— Не знаю, — настала очередь Тилоса угрюмо уставиться в котелок. — Есть кое-какие мысли, но пока ничего конкретного. Ваш путь ведет к Майно. Рано или поздно вы должны встретиться с ним лицом к лицу, если доживете, конечно. Игра позаботится. Только вот Майно играет нечестно, и я сильно сомневаюсь, что вам настолько повезет.
— Вся ясно, — усмехнулся Заграт. — Значит, придется сидеть и ждать, пока он нас сам не найдет. Ну, а ты чем заниматься собираешься?
— Спроси чего полегче, — отмахнулся Тилос. — Осточертело мне все. Пока существовала Лесная долина, приходилось изображать Серого Князя, периодически сбегая куда подальше. Снова князем становиться — увольте, политические игры надоели хуже горькой редьки. А что еще делать — не знаю. Да и Майно меня так просто не забудет. В общем, не решил пока.
— Тогда давайте дрыхнуть, — подвел итог Хлаш. — Утро вечера мудренее, тем более что караулить не надо, спасибо Кархату. Вы как хотите, а я на боковую. Что-то подустал я за последние дни.
Закончив работу, Заграт долго не мог заснуть. Он лежал на земле, уставившись в черное небо. Красная и Зеленая звезды сильно сблизились — значит, скоро наступит осень — холодная и дождливая в отместку за теплое и сухое лето. Заграт всей шкурой чувствовал промозглое сырое дыхание скапливающихся где-то там, на севере, осенних ветров. Но они придут еще не скоро — через период или полтора, как любят... любили считать в Сером княжестве. Вряд ли мы доживем до холодов. Значит, мы игрушки, деревянные солдатики, какие люди вырезают своим детям? Хрена лысого. Даже хорошо оструганная деревяшка способна воткнуть занозу глубоко под кожу. Надо только понять, где у нашего долбаного Игрока пальцы и как их побольнее уколоть...
Однако долго терзать себя Заграт не умел. Глухая тоска почти сразу сменилась меланхолией, быстро перешедшей в сон.
День семидесятый. Талазена
Остаток пути до Талазены прошел без приключений. Вечерами Кархат почти со слезами на глазах смотрел на отдаваемые серебряные монеты — Заграт настоял, чтобы плата шла по факту — но отказаться от услуг шамана мешали верность слову и выработанная многими годами осторожность. Только еще раз караван обогнали Каратели, провожаемые враждебными взглядами обнажившей оружие охраны. Заграт и сейчас скрылся под тряпьем, а Хлаш изобразил из себя тролля-дуболома. Тилос ехал с накинутым на голову капюшоном плаща, скрывающим лицо, и в ответ на изучающий взгляд недвусмысленно продемонстрировал рукоять дрянного кинжала, купленного накануне у бродяги в каком-то трактире. Каратель презрительно ухмыльнулся, но нарываться на драку не захотел и пришпорил коня.
На четвертый день обоз доплелся до придорожного знака. На небольшом деревянном щите, выкрашенном давно облупившейся голубой краской, виднелся квадрат с изогнутыми сторонами, перечеркнутый чем-то вроде креста с длинной нижней частью.
