— Убийство — всегда остаётся убийством, — отчеканила обвинитель, которая немного пришла в себя, но всё равно, как и все тут, была сбита с толку. — Но вы, свидетель, говорите о таких малопонятных нам вещах... Это бездоказательная философия, а я практик.
— Вот видите! — проигнорировал вторую часть её фразы "Бес", и торжествующе обратился к залу: — Из ответа досточтимой госпожи обвинителя следует, что я и мои коллеги по эскадрилье — лишь осуществляли высшую справедливость... За что коммодор Диего Кардову в свою очередь достоин быть... немедленно вздёрнутым на рее... Что же касается меня, то уверяю вас, господа, лично я никогда бы не посмел и пальцем тронуть невиновного и чистого человека с незапятнанным кровью прошлым. Что я, — действительно сумасшедший, что ли?!
Глава 109 "Философ из коммуналки"
В ответ на мягкие упрёки соседки по коммунальной квартире в том, что ему не следует "мешаться" в политику, писатель Антон Павлович Лирин либо отшучивался; либо увлекаясь сложностью темы пытался объяснить простые вещи чересчур сложным языком:
— Есть такой механизм, Марго, — "спираль молчания" называется. Порочная власть выступает как бы от имени всего общества. А большинство несогласных боится высказаться против, лишь потому, что уверено будто пребывает в меньшинстве. Порядочные, но не очень смелые люди не хотят или бояться оказаться кем то вроде диссидентов. И поскольку честные граждане молчат, то преступники во власти всё сильнее ощущают себя большинством, а молчащие — всё сильнее ощущают себя меньшинством. Так спираль молчания закручивается: миллионы людей обманываются насчёт абсолютной поддержки зла со стороны народа. Из страха оказаться "белой вороной", присущего нам на антропологическом уровне, человек болезненно следит за общественным мнением, но в том-то и дело, что большинство социологических опросов безбожно врут, ибо проплачены властью.
Соседка не спускала с него страдающего взгляда, а он, будто не замечая, увлечённо спешил выговориться:
— Интересный феномен, не правда ли, Марго? Вот ты и твои коллеги ведь не дураки, и всё прекрасно видите. Однако предпочитаете держать язык за зубами, когда вас сгоняют на всякие глупые митинги в поддержку президента, или инструктируют как вам нужно правильно проголосовать, словно у вас нет собственной головы... Но кто-то же должен сломать порочную спираль молчания и покорности, и я свой скромный голос присоединяю к такому меньшинству.
— Зачем ты написал этот свой роман, Палыч? — печально спросила соседка. — Неприятностей захотел?
— Понимаешь, человеку обязательно надо вырываться из смирительной рубашки серой повседневности, Марго. Она — повседневность проклятая — с годами неумолимо стирает душу. Объявив войну несправедливой системе, я словно распахнул форточку и впустил струю свежего воздуха.
— Смотри — как бы тебя через эту форточку не продуло... Президент-то чем тебе не угодил? Нормальный же мужик Крымов! Почему ты его ненавидишь? Будто он у тебя тыщу в долг взял и отказывается возвращать.
— Ненавижу? Бог с тобой, Марго! — расхохотался писатель. — Да я его обожаю! Разве художник может ненавидеть свою любимую модель! Эту "тыщу" я ему давно бы простил, пусть пользуется, если у него с финансами совсем хреново. И потом, в первые свои два президентских срока он действительно многое сделал для этой страны. Николай Николаевич Крымов, наверное, сильный человек. Народ его уважает за это, у нас ведь всегда почитали "сильную руку"... Хотя Эрих Фромм писал, что к власти болезненно стремятся наоборот слабые, психопатически неуравновешенные, шизоидные личности. К такому выводу Фромм пришёл на примере фашистских режимов, особенно Германии 30-х годов.
Соседка покачала головой и протяжно вздохнула. Тем не менее она была благодарной слушательницей, потому что терпеливо внимала всей той заумной галиматье, что сосед обрушивал на её голову.
— Я не знаю, кто такой этот твой Фромм...но говорить такое о руководителе страны — не вежливо, — лишь попыталась она ввести чересчур увлёкшегося оратора в должные рамки.
— Эрих Фромм, — немецкий социолог, философ, социальный психолог, — объяснил Лирин, который был рад хоть с кем-нибудь поговорить на волнующие его темы. — И понимаешь, какая интересная штука получается, этот занятный немец на основе многолетних исследований приходит к любопытному выводу: до власти очень часто жаждут дорваться выродки и извращенцы. Причём подобная закономерность "работает" не только при фашистских режимах, но и в любом, даже вроде как цивилизованном обществе. Просто механизмы подавления и подчинения становятся намного изощреннее, в них становится меньше видимого демонстративного насилия, что не отменяет насилия скрытого. Грубо говоря, вместо четвертования или гильотинирования на городской площади в ход идут полоний и "новичок". Но в любом случае все продолжает работать по фрейдистским законам: диктатор подчиняет огромные массы потому что желает реализовать своё либидо через власть. Но и толпа тоже сама мечтает подчиняться и "отдаваться". Подчинение сильному гарантирует ей безопасность, приобщение к величию, наслаждение покорностью и "имперский оргазм", а это уже коллективное бессознательное.
— Обедать будешь, Палыч? — будничным тоном прервала писательскую эскападу далёкая от философии женщина. — Я сегодня щи сварила, а на второе блинчики со сметаной.
— Нет, спасибо, Марго, ты же знаешь, я только из кафе.
— Доиграешься ты когда-нибудь, Палыч, плюя на собственное здоровье: питаясь в сухомятку, да глотая свою книжную пыль, — вздохнула Маргарита Павловна. — Так и до гастрита себя довести можно. А то и, — не дай, конечно, бог, — "корону" подхватишь по причине ослабления иммунитета.
Мужчина рассмеялся:
— Я вынослив и мускулист, как чумацкий вол, Марго! — он даже шутливо набычился и продемонстрировал "мышцы". — А корона мне грозит исключительно литературная, возможно даже нобелевская.
— Ты прям как взрослый мальчишка! — добродушно махнула на него краем свисающего с плеча кухонного полотенца женщина. Вдруг её осенило: — Слушай, Палыч, а может тебе в самом деле заявить, что у тебя кавид. Тогда менты от тебя на время отстанут со своими повестками, — предложила практичная соседка.
Писатель замахал руками чур нас, чур! Один его знакомый, человек очень законопослушный, так и поступил, обратившись с "самодоносом" в соответствующее учреждение. Так после регистрации в качестве "кавидника" его посадили на такой жёсткий карантин, — словно он преступник какой! Каждые четыре часа бедняга обязан был фотографировать себя на телефон и отсылать для проверки в качестве доказательства, что он не покидает своей квартиры. Причём, не важно: день это или ночь, сидит ли он на унитазе или лежит верхом на жене, — попробуй только вовремя не прислать себя на проверку! Один раз несчастный всё-таки пропустил отчётное время и тут же получил уведомление о штрафе в четыре тысячи рублей за нарушение режима самоизоляции! Так что нет уж, спасибо, конечно, за совет, но он на такое добровольно не подпишется!
Глава 110 "Марго"
А вообще Лирин ценил трогательную заботу соседки, и сам относился Маргарите и ею сыну, как к близким людям, собственной-то семьи он так и не завёл. Поэтому любил и жалел соседку и её мальчишку, сочувствовал, старался помочь, как мог.
Жизнь Марго сложилась не слишком счастливо. Единственный ребёнок, сын Тима, был инвалидом с рождения. Так получилось... Ещё совсем молоденькой, во время беременности она узнала, что долгожданный ребёнок нежилец. Была возможность сделать аборт или оставить младенца в роддоме, но Марго выбрала свой крестный путь, и не разу Антон Павлович не слышал, чтобы соседка пожаловалась, что сожалеет о принятом решении...
А ведь всё начиналось у неё просто прекрасно. Выйдя совсем молоденькой замуж за офицера, девушка отправилась с ним к первому месту службы. Супруг её закончил химфак гражданского университета, но принял лестное предложение надеть погоны: в те годы карьера военного считалась очень престижней и хорошо оплачиваемой.
Как ценного специалиста лейтенанта распределили в военный НИИ (так называемый "почтовый ящик") всего в тридцати километрах от столицы. Из Москвы сюда можно было добраться на обычной электричке с Ярославского вокзала всего за полчаса, сойдя на платформе "Болшево". В одном из военных городков молодым выделили комнату в семейном общежитии. Даже то, что их заселили в четырёхэтажную коробку из серого кирпича с ржавыми решётками на окнах и безликой вывеской на двери "Общежитие Љ2", не могло испортить молодым супругам радостного предвкушения счастливого будущего.
По утрам муж отправлялся на службу, а молодая супруга на лекции в техникум. Встречались вечером, за ужином делились у кого как прошёл день, смотрели телевизор. Марго записалась в молодёжный танцевальный коллектив при Доме офицеров, стала осваивать гитару. Супруг играл правым полузащитником за местный футбольный клуб "Чайка". Так что по вечерам и выходным скучать не приходилось.
А в понедельник её Вадик снова шёл на службу, и так месяц за месяцем жизнь потекла спокойно и уверенно. Его закрытая лаборатория (далеко не единственный в городке объект такого рода) притаилась в огромном парке среди величественных сосен и елей. Неподалёку стояли типовые жилые пятиэтажки, через дорогу в гарнизонном доме офицеров развивали местную самодеятельность армейские худруки; мимо скромной вывески на зелёной калитке: "Водоочистительная станция" или "Котельная района "Комитетский лес"" спокойно прогуливались мамаши с колясками. И никто не догадывался, что за стандартным бетонным забором, в приземистых кирпичных строениях с решётками на окнах создаётся опаснейшее химическое оружие. Или разрабатывается бактериологическая зараза, способная в считанные часы "расчистить территорию" от населения целой страны...
Глава 111 "Советская "корона""
В 1970-е годы СССР активно наращивал производство биологического оружия. У военных была сладкая мечта — создать бомбы и снаряды, которые можно начинить смертоносными бациллами и вирусами, чтобы использовать против "капиталистов". Преимущества такого оружия казались бесспорными. Во-первых, можно применить не ведающую пощады и невидимую глазом живность против любого врага ограниченно, и спихнуть вину на коварную природу. Во-вторых, в отличие от ядерного смерча, который всё уничтожает и на тысячи лет загрязняет огромные территории радиацией, после биологической атаки победитель (после соответствующей санобработки) получает в целостности массу ценных трофеев. Поэтому многотысячная армия учёных (в США и в странах НАТО, а также в Китае, происходило то же самое) трудилась над усилением смертоносных качеств холерного вибриона, чумной палочки. Целая сеть закрытых НИИ скрещивала вирусы между собой, чтобы получить ещё более убийственных монстров из микромира.
Даже многие гражданские институты, официально занимаясь созданием новых лекарств или витаминов, неофициально выращивали в пробирках штаммы патогенных бактерий и вирусов для грядущей войны. Метастазы этого конгломерата протянулись по всей стране — от столицы до Казахстана и Сибири. В Оболенске, например, работали над изменением штамма туляремии, чтобы сделать микроб устойчивым к антибиотикам. В Кольцово трудились над вирусами геморрагических лихорадок и энцефалитов. Активно усовершенствовали в гражданских и военных лабораториях и штаммы "обычного" гриппа, делая их более убойными против человека и плохо поддающимися лечению с помощью антибиотиков... На одну из таких небольших "фабрик смерти" и попал служить муж Марго.
В офицерских семьях о том, чем занимаются их кормильцы, обычно знали, но особо старались неприятную тему не развивать, мол, раз это нужно государству, значит такая работа оправданна и почётна. А то, что от созданных мужьями химических, либо биологических "препаратов", где-то в Африке, на Ближнем Востоке или в Юго-восточной Азии могут в страшных муках гибнуть люди, сотни, тысячи людей...так этого мужья своим жёнам старались не рассказывать. Если что-то и проскакивало, то следовало обязательно добавить (как учил замполит), что СССР твёрдо выступает за мир во всём мире. И если мы иногда вынуждены где-то ограниченно применить силу, то лишь исключительно за правое дело, дабы защитить добро и остановить империалистическое зло.
Глава 112 "Командировка"
"Хотят ли русские войны?" (песня-хит).
Слова: Е. Евтушенко
Музыка: Э. Колмановский
Исполнял: Марк Бернес
Хотят ли русские войны?
Спросите вы у тишины
Над ширью пашен и полей,
И у берёз и тополей.
Спросите вы у тех солдат,
Что под берёзами лежат,
И вам ответят их сыны —
Хотят ли русские...
Не только за свою страну
Солдаты гибли в ту войну,
А чтобы люди всей земли
Спокойно ночью спать могли.
Спросите тех, кто воевал,
Кто нас на Эльбе обнимал
Мы этой памяти верны,-,
Хотят ли русские войны!
Да, мы умеем воевать,
Но не хотим, чтобы опять
Солдаты падали в бою
На землю горькую свою.
Спросите вы у матерей,
Спросите у земли моей,
И вы тогда понять должны —
Хотят ли русские войны!
Поймёт и докер, и рыбак,
Поймёт рабочий и батрак,
Поймёт народ любой страны —
Хотят ли русские войны!
*
Однажды муж Маргариты вернулся из десятидневной командировки в приподнятом настроении. За успешную работу его премировали сразу двумя лейтенантскими окладами. И ещё, — что было особенно волнительно, — главе семьи впервые полагались 450 рублей чеками "Внешпосылторга".
"Чеки" считались легальным аналогом валюты, ими частично расплачивались со специалистами, командированными за границу. На выданную на руки офицеру сумму можно было приобрести в "Берёзке" настоящую импортную вещь! Например, совершенно недоступный большинству советских граждан японский магнитофон "Sony ТС 800", либо западногерманский 4-х дорожечный пишущий "Grundig ТК 1400". Грандиозные машины!
Вадим давно мечтал о настоящих фирменных джинсах и заветных сине-белых кроссовках производства ФРГ с трилистником на пятке — мечта любого модника. Но прежде всего решил подарить своей неизбалованной классными шмотками жёнушке итальянские лакированные босоножки, как у звёзд их кино.
Правда в качестве небольшой ложки дёгтя к премии муж признался, что получил небольшие ожоги, но уверял, что ничего серьёзного, иначе врачи не отпустили бы его домой лишь назначив приходить на перевязки.
А ночью в постели молодой человек с гордостью сообщил за что его так наградили. Это было испытание нового боеприпаса с "начинкой" производства их лаборатории. Марго очень гордилась своим Вадимом.
Утром он как обычно ушёл на службу, а она отправилась по магазинам, нужно было купить кофемолку и продукты. Но это были так, пустяки, ибо в голове у неё созрел поистине наполеоновский план!
Военные городки считались закрытой территорией и неплохо снабжались даже по московским меркам, но это касалось обычных товаров. Поэтому внезапно "разбогатевшая" молодая женщина сказала себе, что не станет откладывать, а в ближайшую же субботу с утра сядет на электричку и отправиться за мольбертом, кистями и красками в специализированный магазин для художников, что располагался на Старом Арбате. Полгода назад она уже заказала по почте самоучитель по живописи и тогда же запланировала, что как только у них появятся свободные деньги, купит всё необходимо для воплощения в жизнь своей детской мечты научиться рисовать настоящими масляными красками.
