Минуточки у него не было. Экраны начали заливаться розовым свечением. Побочное действие электроники на неогеновое напряжение. Это уже не глюки! И у психиатров он обследуется почти каждый месяц. Таковы санитарные нормы всех исследователей Пустоши. Розовое свечение — это смерть.

— Номера не те, Павел. Ответили какие-то незнакомые люди.

— Ясно — он сжал зубы до боли, но тут же заставил себя расслабиться. И впрямь выскочили, как и не было их никогда. А связь пока есть. Ну, ничего, некогда зубами скрипеть. Качество связи начало падать. Как будто аккумулятор у передатчика Семена садится.

— Сема, я иду к эпицентру. Будь что будет.

— У тебя попутчица, довези её живой. Держись, у центра будет жарко. Но не уходи оттуда, иначе тебя...

Связь прервалась. Из наушников послышался шум. Но всё это Павел знал и так. Теоретически.

* * *

Лёт швыряло из стороны в сторону. В наушники врывался треск, рев и какие-то непонятные звуки. Потом вдруг появились голоса. Началась дрожь. Голоса слились в какой-то многоголосый монолог. Кто-то просил подать снаряды, кто-то был ранен. Потом звучало что-то не по-русски и даже не на межъязыке. Металлический голос отчеканивал команды. Время от времени связь глушилась. Потом появились душераздирающие крики. Животный рев раненного человека, полный боли и отчаяния. Где-то шел жестокий бой...

Алена дрожала, сжавшись в комок. Павел видел это, мельком осматривая её состояние. Сжав зубы и впившись в штурвал, он упрямо вел лёт навстречу гигантскому смерчу выломавшемуся из недр земли и взметнувшемуся в чёрное небо. Связь между пространством и временем при неогеновом разряде рушилась. Единственным местом, привязанным к этому миру, был эпицентр. Если отойти от него далеко, можно очутится где угодно.

Лёт начало прибивать к земле, встречный ветер был такой, что машина на миг замерла и не могла лететь. Павел перевел поток вниз, чтобы хотя бы не падать. Но земля приближалась, рёв в ушах нарастал. Видно было, как скалистый рельеф летит им навстречу. Он беззвучно выругался и снова продолжал крутить машину как лётчик-истребитель в бою, пытаясь нащупать устойчивое положение в этой безумной круговерти.

Было уже почти двенадцать. Приборы показывали, что до земли около... По спине пробежали мурашки. Такого числа он не смог бы произнести. Больше миллиарда на несколько порядков. Земля исчезла, повсюду стелилась розовая дымка. В голове щелкнула мысль, что эта цифра наибольшая из тех, которую может определить прибор. Это значит, что земли вообще нет. Они висят в каком-то бесконечном Ничто. Уши заложило от грохота, послышался резкий невыносимый свист. Павел выключил звук, но свист был внутри кабины. Вдруг он стих. Наступила полная тишина, от которой зазвенело в ушах. Нервная система работала на сверхоборотах. Мозги клинило. В голову лезли сразу все эмоции разом. От крика до смеха. От вопля, до сонного зёва.

Рев ветра вернулся внезапно, разорвав эту тягучую тишину, словно и не исчезал вовсе, а все показалось. Приборы ожили. Шорох ярких молний прорвался в сознание неестественным металлическим звуком. Прорывающиеся нечеловеческие крики снова наполнили собой эфир, хотя связь вроде выключена. Рев и гул перемешались с сотнями голосов.

— Война? — вяло подумал Павел. Опять война...

Взор угасал, рёв в наушниках стихал. Нет, не стихал он, но нервная система не выдерживала неогенового удара. Защита корабля успела сдержать удар, но удержать рвущуюся в кабину Смерть становилось все труднее. Нейроны в мозгу отключались один за другим, чудовищная информационная нагрузка сминала нервную систему как танк пустую консервную банку.

Медленно повернув тяжелую как свинец голову, Павел увидел землю. Земля снова появилась и снова приближалась, отчаянно вращаясь вокруг оси корабля... бурый цвет Пустоши, стал кроваво-красным, как и все вокруг. Небо, изорванное в клочья молниями, отражающимися на красном песке синими отблесками, освещало продолговатый силуэт корабля. И он потянул штурвал на себя. С горящим правым двигателем, чудом успев вывести машину из штопора, теряющего последние силы, практически ослепший, Павел вступил в отчаянную и беспощадную борьбу за жизнь...

Глава 2

Цена жизни

Глаза раскрылись медленно и неохотно. Все вокруг оказалось словно завешенным небольшой дымкой какого-то мутного розоватого цвета. Во всем теле царила неприятная тяжесть.

Он медленно пошевелился и почувствовал себя словно таракан, перевернутый на спину. Подумав, сообразил, что движения стеснены ремнями безопасности. В то время пока он оттачивал навыки управления летательным аппаратом, судорожно пытаясь вывести обезумевшую машину из штопора в совершенно нелётных условиях, бортовой компьютер спеленал его, словно младенца.

Павел осмотрел себя, насколько это можно было позволить, и начал выпутываться. Это оказалось несколько сложнее, чем казалось поначалу. Ремни путались, цеплялись, словно не желая выпускать его из своих объятий. К тому же затекшие конечности слушались вяло.

Но, в конце концов, последний ремень, с лёгким щелчком отстегнулся и Павел смог сесть. Откинув верхнюю часть шлема, он вздохнул, потянулся и сделал несколько упражнений, разминая затекшие конечности. Полегчало, кровь заструилась по рукам и ногам, физическая немощь начала отступать. Глубоко вздохнув несколько раз, Павел откинулся в кресле, максимально расслабился и сосредоточился на своём теле, осматривая внутренним взором каждую клеточку. Подобный анализ можно было доверить и компьютеру, но Павел умел оценивать свое состояние не хуже. Большинство двуногих кричат и искренне верят в то, что идеал цивилизации — стремление запихнуть компьютеры, куда только можно. Но Павел был среди тех людей, которые уже доросли до того, что стараются НЕ запихивать 'умные' железки туда, где можно обойтись и без них, а использовать до сих пор не изученные полностью возможности человеческого мозга.

Внутренний осмотр показал, что организм в относительном порядке, последствия недавних приключений ощущались незначительно. Он глотнул воды из трубочки, ощущая её вкус, проверил системы очистки воздуха и, убедившись, что контакта со средой нет, снял шлем.

Кабина состояла из непрозрачных но очень прочных листов тонкой брони. Десятки наружных камер расположенные там снаружи передавали картинки на экран, отчего создавалось ощущение прозрачности кабины. Но сейчас всё это было вырублено и если бы не две лампочки на приборной доске слабо светящиеся красным светом, то тьма была бы полная. Судя по всему, источник питания поврежден и сейчас выдает последние остатки накопленной ранее энергии.

Немного повозившись, Павел включил резервный источник. Этот выделять энергию из среды не может, но зато имеет солидный запас энергии. Отстегнутые ремни, уползли в гнезда. Радар, получив питание, запустился, но ничего не показал. В небе царил невозмутимый покой.

Бортовая ЭВМ самостоятельно начала проверку всех систем корабля, уведомив Павла, что у неё на это уйдет не меньше десяти минут. Ожидая доклада, Павел запустил систему видеообзора. Камеры установленные снаружи включились. Правда, не сразу и не все. Освещение в кабине погасло, и в салон ворвался свет Пустоши.

* * *

Павел сощурился с непривычки и подозрительно осмотрелся по сторонам. Что-то в этой картине было не так. Вроде бы та же самая Пустошь, с потрескавшейся желтовато-коричневой землей, разбросанными камнями издалека похожими на кустарники. То же самое пепельное небо, светлеющее там, где пробивались через пелену солнечные лучи. Именно так она и должна выглядеть. Но всё же чего-то в ней не то. Не так чего-то! Голова, измученная недавними событиями, соображать отказалась и Павел решил отложить этот вопрос на потом.

— Алена, ты меня слышишь? — спросил он и почувствовал, как хрипло прозвучал его голос.

— Слышу — слабым голосом сказала Алена.

— Добрый день! — улыбнувшись, сказал он первое, что пришло в голову. Она не ответила. Судя по шуршанию, выпутывается из своего плена. Датчики показывали, что ничего серьёзного с ней не произошло. Те же самые последствия всплеска. Не смертельно, оклемается.

Павел снова надел шлем и мысленным управлением приказал кабине выпустить его. Кабина, движимая силовыми приводами, плавно приподнялась и отошла назад. Слабый поток воздуха ворвался внутрь, и несколько мелких песчинок стукнулись о защитные очки. Павел привстал и посмотрел вокруг себя. Как ни реалистично выглядела пустошь на экранах, вживую все равно она смотрелась иначе. Но странности остались...

Он сел, повернулся в кресле и свесил ноги вниз. Земля была гораздо ближе, чем ожидалось. Всего-то полметра. Даже трап не нужен. Неужто лёт провалился? Павел привстал и спрыгнул вниз. Приземлился неуклюже, ноги всё ещё не слушались. Но быстро поднялся и без особых сложностей сделал пару шагов, убеждаясь, что всё путём.

Кругом царила желтоватая с коричневыми вкраплениями картина. Под ногами плыли потоки мелкого песка, подхваченного слабым потоком воздуха. Он скосил глаза на часы, установленные на правом запястье. Полдень. Часы блеснули на солнце, и солнечный зайчик неприятно прошелся по глазам. Даже световая защита не успела среагировать. Павел сощурился и вдруг понял, что ему сразу не понравилось.

Яркость!

Пустошь освещена слишком ярко. Конечно, для этой вечно хмурой картины слово 'ярко' подходило плохо, но в том то и дело, что обычно она еще хмурее и угрюмее. Павел задрал голову. В том месте, где находилось солнце, белело смутное пятно. Вот это вообще концерт! Обычно увидеть то место, откуда светит солнце не просто. Нужно хорошее зрение! Поскольку между солнцем и землей ходят довольно-таки густые облака. Результат масштабных промышленных проектов, а также пары-тройки войн с использованием орбитальных бомбардировок.

Любопытно, чем это вызвано. Тучки ослабли или наоборот солнышко стало ярче? М-да...

Вскоре стало ясно, отчего нос корабля так задрался. Складывалось ощущение, будто кто-то взял его за нос и хорошенько приложил хвостовой частью о грунт. Как только эта штука не взорвалась — бог весть. Лёт полулежал на боку, задрав нос кверху. Кабина находилась ближе к середине корпуса корабля возможно потому и не пострадала.

Павел подошел к хвосту корабля и покачал головой. По-видимому, последние мгновения полета шли вертикально вниз с ускорением в один 'же'. Правда, потом на корабле что-то очухалось и начало выруливать, может быть, он сам, а может и автопилот. Но было поздно. Не хватило высоты. Хорошо, хоть не убились. Однако затормозить успели и это уже более чем здорово. Иначе остались бы от них рожки да ножки.

Осмотрев искореженный хвост корабля, Павел вздохнул и нахмурился. Надо будет вскрыть черный ящик и изучить всё произошедшее вчера в день, который теперь смело можно считать вторым днем рождения для них обоих. Но это чуть позже. А пока, как там дела у второго участника экспедиции?

Алена вышла на связь. Она хотела выбраться наружу. Объяснив правила безопасности и потребовав убедиться, что её скафандр герметичен, Павел подал мысленный сигнал, и задняя часть кабины отошла в сторону.

— Почему так низко? — удивилась она, выглянув наружу.

— Чтобы прыгать было удобнее — пошутил Павел и протянул ей руку, помогая спрыгнуть.

— Всё так плохо? — спросила она и тут же спрыгнула, неуклюже приземлившись. Павел был наготове, и упасть ей не дал.

— Почему плохо? Все как раз очень хорошо! — сказал он — Мы живы!

— А ты в этом сомневался? — спросила она, отряхиваясь от пыли — Спросил бы меня, я бы подтвердила.

Пытается шутить. Это хорошо, значит не теряется пока.

— Эту штуку можно починить? — спросила Алена, неуверенно разглядывая убитую насмерть груду хлама. Павел хотел, было съязвить про набор гаечных ключей, которые он оставил дома, и без которых корабль починить не удастся, но потом передумал. Как-никак девчонка и в подобной ситуации впервые. Тем более что и сам в такое дело влипает впервые и ощущения оттого не самые лучшие. Так что, полный дебют им обоим...

Но всё же он внутренне был готов к подобным пакостям. Во-первых, к таким шуткам судьбы и готовился, а во-вторых, последнюю пару лет разные учителя и наставники портили его, как могли, превращая из нормального человека в обитателя Пустоши. А вот Алена, скорее всего, самый обычный человек. К несложной, в общем-то, задаче выживания прибавлялась задача охранения Алены. И не только от физических, но и от душевных травм. То есть быть нянькой. А вот к этому он готов не был.

— Ты пока погуляй — сказал он первое, что пришло в голову — разомни конечности. А я кое-чем займусь.

Нащупав ногой выступ, Павел взобрался по нему в кабину. Через несколько минут выбрался наружу, держа в руке небольшой продолговатый ящик.

— Что это — спросила Алена.

— Спутниковый приемник — ответил он, спрыгивая на землю.

— И как, что-нибудь слышно?

— О да! Особенно если потрясти — не удержался он и тряхнул ящик. Послышалось постукивание, будто внутри что-то перекатывалось. Но Алена шутку не оценила. А может, знала, что стучат металлические крепления на ремнях.

— На самом деле он работает — поспешно добавил Павел — просто связи нет. Как только связь восстановиться можно будет вызвать помощь.

— А почему связи нет? — спросила Алена.

— Да мало ли... — уклончиво ответил Павел — Может быть, из-за всплеска спутники пострадали. Маловероятно конечно, но все же возможно.

— Спутники? — удивилась Алена — Думаешь такое возможно.

— Как говорил товарищ Сталин: всё возможно, если оно не исключено. А вообще я не знаю. Причин может быть вагон и тележка малая. Нам с тобой сейчас надо не о причинах думать, а ночлег искать.

Алена удивленно повернулась к нему.

— А тут?

— Нельзя — сказал Павел, приказав задней панели корабля открыться, и надо же сработало!

— В случае разряда этот металлолом превратится в бомбу. Одно попадание теплового луча в энергоблок, и разорвет как свинья фуфайку.

— Как что? — не поняла она. Павел не стал уточнять.

— А что такое разряд?

— Про неогеновые разряды ничего не знаешь?

Она кивнула.

— Ну... это всплески энергии исходящей из какого-то не нашего мира. Прорываются в виде молний. Законам физики подчиняются редко, тёплые очень...

Немного повозившись, он сумел отвести в сторону покореженную пластину, и извлечь из недр корабля какой-то ящик на колесах. Едва ящик достиг грунта, как тут же начал самораспаковываться. И вскоре перед ними стояла уродливая, низкая полугусеничная машина.

— Знакомься — сказал Павел — это вездеход-землеройка. Нужная и полезная в хозяйстве вещь.

На Алену агрегат большого впечатления не произвел. А вот Павел был от этой штуки в восторге и мог пользоваться ей как своим телом.

Первое что он сделал, запустил одноразовую 'птичку'. Небольшой автоматический разведчик облетел территорию радиусом в пятнадцать километров от места запуска и, доложив о результатах, благополучно сгорел. Павла разведка удовлетворила. Особенно данные о местном грунте. Потом он поручил Алене извлечение ящиков из корабля, объяснив как это делать. Поскольку извлекать было непросто, покорёженный корпус не подчинялся никаким приказам. Но при небольшом навыке можно было наловчиться.