Пока Лён так раздумывал, лошади завезли путников в зелёный полумрак, среди которого свежо пахло дубом. Пышные кроны смыкались высоко над головой, образуя узорчатый зелёный потолок, сквозь который зелёным светом светило солнце. Эта картина напомнила Лёну деревню Блошки, хотя тут впечатление было куда мощнее. Здесь было так чудесно, что скверные воспоминания о собственном мире, где его ждёт школа и новая семья, совершенно оставили Лёна.
Путники набрели на небольшую поляну, сплошь поросшую высокими и пышными кустами созревшей черники — тяжёлые ягоды клонили тонкие веточки к земле. А посередине полянки стояла стройная рябинка.
— Давай тут остановимся. — сказал Долбер, сбрасывая наземь вещевой мешок, словно он тут распоряжался. — Ты пока разведи костёр — у тебя это лучше получается. А я пойду поохочусь.
Так вышло это, словно Долбер старался перехватить инициативу. После бегства Кирбита он пришёл в хорошее настроение и даже не поминал пропажу перстня. В конце концов, царевна уже отметила его тем, что налила ему вина, и перстень скорее всего уже сыграл свою решающую роль. Так думал Лён, машинально собирая крупную чернику в ладонь и отправляя её в рот. Потом он отправился под раскидистые высокие дубы и там насобирал довольно сухих веток и коры. Костерок должен получиться неплохой, осталось ждать добычу.
Пока Долбер охотился, Лён устроился под рябинкой и решил посмотреть на вещи, что нашёл в пещерке — всю дорогу они не шли у него из головы.
Зеркальце выглядело совсем обыкновенным — нарядная, хоть и небогатая вещица. Тусклый металл ободка был закручен мелкими тонкими завитками — каждый завиток выглядел несколько иначе, чем соседний, но местами рисунок повторялся. Что-то они напоминали — только что? Что сказал обманщик демон в той пещере? Что зеркальце укажет путь к цели? Но, как?
Лён повертел в пальцах безделушку. Вещь как вещь — она не причиняла ему ни малейшего беспокойства. Даже странно, отчего на Долбера так подействовали эти вещи. Ничего удивительного в ней нет. Это просто зеркальце. Он уже хотел отправить его обратно в мешок, как вдруг заметил странное дело: зеркало ничего не отражало. В нём не отражался ни лес, ни сам Лён. В небольшом кружке стекла было видно только голубое небо. Даже солнце оно не отражало!
Нет, это всё же не простая вещица! Но добиться чего-либо от неё и узнать её подлинные свойства так и не удалось. Тогда Лён достал тускло-жёлтую дудочку. Металл, из которого она была сделана, напоминал золото, только уж очень был неярок. Лён осторожно дунул в неё — сначала в узкий конец — и ничего не произошло. Тогда он дунул уже смелее в другой конец — опять ничего.
По всей длине дудки обвивалась лента тонко выбитого узора. Если приглядеться, то можно различить отдельные витки, но они едва виднелись под слоем загрязнения. Лён принялся тереть металл и счищать плотно приросшую плёнку. Когда поверхность дудочки слегка отчистилась, то стало ясно, что узор напоминает тот же, что и на ободе зеркала.
Так ничего и не добившись от дудочки, он взялся за третью вещь — за колокольчик. Тонкий, лёгкий, похожий на цветок, он оказался сплющен, отчего язычок не мог двигаться. Наверно, вещь слишком долго пролежала в тайнике, и от времени тонкий металл смялся.
Лён достал свою иголку, и по его желанию она выросла в тонкий кинжал. Остриём он разжал сомкнутые губы колокольчика и удивился: между кинжалом и колокольчиком проскочила искра. Дивоярская сталь вдруг заиграла светом — не так, как бывало с ней во время боя, а иначе: мягко и нежно. Вещи словно разговаривали друг с другом.
Большими от изумления глазами он смотрел, как тонкий золотой колокольчик сам собой выправляется.
"Я понял! Это вещи из Дивояра! Неудивительно, что Лембистор не посмел прикоснуться к ним. Значит, он рассказывал о волшебнике из небесного города! Что-то там натворил этот волшебник, что пустился в бегство. И он пытался спрятать эти вещи у людей, чтобы не уносить их с собой в лимб. Зачем только ему нужно было попасть в лимб? Неужели он искал смерти?"
Колокольчик выправился и на нём явственно показалась ленточка надписи — тот же узор, что и на первых двух вещах.
"Это же буквы! Или символы!"
Лён приблизил к глазам колокольчик, чтобы получше разглядеть надпись, как вдруг всё поплыло перед его глазами. Лес исчез, поляна исчезла. Далеко вперёд простиралась равнина красно-ржавого цвета, сплошь усеянная разрушенными ветрами и временем диковинной формы скал — казалось, что какие-то великаны забавлялись тем, что ставили камни на камни да так, что они еле держались. Но, отчего-то эти неустойчивые конструкции не падали. Всё это хорошо было видно сверху, с какой-то горы, или обрыва. Пронзительно-синий цвет неба ошеломляюще контрастировал с красной каменистой почвой, и нет ни грана зелени. Но вот из-за скал стали во множестве выбираться тёмные фигуры, похожие на странных лошадей, а на их спинах сидели... трудно разглядеть, кто там сидел, потому что внимание Лёна переключилось на ближний план.
Он вдруг увидел, как его рука с колокольчиком в пальцах протянулась вперёд и заслонила землю, небо и чёрную конницу.
— А риарран ванаэль! — крикнул голос, и Лёну показалось, что это крикнул он сам.
И тут раздался протяжный, объёмный, яркий звук — он нарастал и, казалось, заполнил собой всю каменистую равнину и рванулся ввысь. А оттуда уже шёл мощный гул. Небо покрылось мелкими чёрными точками. Точки росли, сливались и образовывали чёрные тучи. И вот перед глазами замелькали птицы — множество, великое множество птиц — от крошек-воробьёв до огромных горных орлов! С диким звуком эти тучи ринулись в долину, словно ураган, сметая чёрных всадников и их коней.
Видение оборвалось, а ошеломлённый Лён понял, что значили те слова: а риарран ванаэль! Они значили: колокольчик, пой! И эти же слова были написаны по ободу волшебной вещи. Каким-то образом он сумел прочитать письменность Дивояра! Не память ли Гедрикса подсказала ему это?
В возбуждении он бросился искать в мешке другие вещи, но тут на поляну вышел Долбер.
— Пару чирков только и подстрелил. — расстроенно сказал он, кидая по траву две маленьких тушки. — Лес как пустой. Ладно хоть выбрался к болоту да там и нашёл эту мелочь. Ещё видел я ручей, так что давай сюда фляги — пойду, наберу воды. А ты пока ощипывай добычу.
Лён сунулся в свой мешок за фляжкой и стал осторожно перерывать содержимое сумы, чтобы не вывалились волшебные вещи.
— Что-то я никак не найду. — удивился он.
Долбер принялся шарить в своей сумке.
— Лён, фляжки нет. — напряжённо сказал он. — Неужели Кирбит утащил?!
Да, степной вор хоть и подкинул Лёну волшебные вещицы, взамен забрал их фляжки, а не только перстенёк. Упёр он также соль в тряпочке, которую Долбер берёг. Так что, когда голодные товарищи перекусили одним зубом несолёного мяса, им пришлось тащиться далеко к ручью, чтобы попить воды. В конце концов, миленькую поляночку пришлось оставить и перебираться поближе к воде, чтобы напиться про запас, пока не найдётся достойная замена пропавшим фляжкам.
— Ничего. — утешил друга Лён, устраиваясь на крутом бережке под вывороченным комлем сосны. — Завтра с утра займёмся охотой и настреляем дичи про запас.
— Я все стрелы уложил на этих двух чирков. — отозвался Долбер. — Как ни пущу стрелу, так она словно пропадает. Так ни одной и не нашёл. Говорю тебе, есть что-то странное в этом месте. Наверняка этот степной бродяга знал, куда ведёт эта дорога, поэтому и бросил нас, да ещё и подгадил изрядно.
Лёна тоже перспектива не радовала: они уже целую неделю в пути, а ничего так и не происходит. Мало того, он даже не знает, куда они едут и что будет впереди. Но, кроме этой дороги, других просто не было.
Жрать хотелось просто дико. С предыдущего вечера они, кроме чёртова кирбитова чая со снотворным ничего не ели, и два маленьких чирка желудков не насытили. Всю ночь ему снилась то манная каша на тарелке с ножками, то — кошмар какой! — жареное мясо суслика, причём на палочках. Было оно слишком жирным и пованивало псиной, только сытости от него почему-то не было.
Наутро Долбер поднялся первым и заспешил к ручью.
— Давай, Лён, собираемся скорее и покидаем этот лес. В жизни такого леса не видал! Даже у Фифендры всегда можно было настрелять дичи, а тут просто заколдованная чаща!
Лес был и правда нехорош, во всяком случае беспокойный ночной сон обернулся утренней головной болью. Поэтому Лён был согласен с товарищем: надо убираться отсюда поскорее. Протирая одной рукой глаза, второй он шарил в котомке в поисках полотенца. Потом спустился к воде и принялся умываться. Холодная вода действительно прогнала и головную боль, и утреннюю вялость. Она была вкусной, и Лён подумал, что где бы в своём мире он попил такой замечательной воды. Там, наверно, уже нигде не осталось таких лесных ручьёв.
С закрытыми глазами он нашарил полотенце и стал вытирать лицо. Лишь открыв глаза, он обнаружил, что ошибся и вместо рушника взял найденное в пещере полотно. По краям ткани шла узорчатая надпись. Буквы как раз были перед глазами.
— Есть хочу. — сказал вдруг Лён.
— Что? — не понял Долбер.
— Здесь написано: есть хочу. — ответил Лён. — Наррах тмуэ.
Товарищ не успел ничего ответить, как полотно слетело с рук Лёна, спланировало к ровному месту и разлеглось на траве. На глазах у двоих изумлённых людей оно начало обставляться посудой — появились какие-то серебряные с виду судки, красивые тарелки, ложки, вилки, ножи, стаканы цветного стекла, замысловатой формы кувшин.
— Что это такое? — растерялся Долбер, глядя на всё это богатство большими глазами. — Скатерть-самобранка?
— Наверно, это один из предметов бытовой магии. — догадался Лён. — Я взял это из того тайника, который мы нашли в пещере, только не хотел тебе говорить. Кирбит, наверно, раскопал ночью тайник, да не смог воспользоваться, потому что вещи Дивояра в руки людям не даются. Оттого и тебя они оттолкнули.
— Какой же мне прок с этого угощения? — огорчился Долбер. — Ведь я же не смогу взять в руки даже ложку с этого стола.
Но, скатерть-самобранка не причинила Долберу никакого вреда — она допустила его к себе и два товарища принялись с восторгом поглощать необыкновенное угощение. В одном горшочке они обнаружили чудесную, ароматную, сладкую тыквенную кашу с румяной корочкой, словно только что вышедшую из русской печи. В другой посудине была картошка с грибами в сметане. Был горшочек сливок и горшочек с земляничным вареньем. В кувшине было молоко, а в полотенце — тёплые, пышные ломти белого хлеба.
— Давай остатки спрячем в мешке. — предложил Долбер, но со скатерти вдруг всё исчезло, а сама она свернулась в тугой свёрток.
— Нет нужды. — успокоил товарища Лён. — С этой вещью мы не пропадём.
— Пусть Кирбит подавится и фляжками нашими, и солью! — расхохотался Долбер.
"Вот и решилась для меня проблема домашнего питания." — весело подумал Лён. Теперь ему не придётся ждать подарков от Вещуна и Вавилы или ходить хлебать быстрорастворимую лапшу к Чугуну на рынок. Кажется, судьба снова выводит его на добрый путь. Так что, выходит, благодарить ему надо Кирбита Яхонтовича, вернее, того, кто скрывается под его шкурой. Выдал он своему заклятому врагу чью-то сокровищницу тайную. Только откуда знал он о том, что хранится в этой пещерке? Не сам ли клал когда-то? А, если так, то не так прост Лембистор, как казался поначалу. Слишком большую осведомлённость он выказывает о Селембрис — слишком для демона из чужого мира, красного дракона-оборотня. Лембистор знал об Ороруме, он знал о свойствах Наганатчимы, он рассказывает сказки о далёкой старине — о хане Яхонте, о появлении дивоярского волшебника в древнем лесном поселении. И тут же подтверждает правду своих слов, подкинув Лёну дивоярские волшебные вещи. А сколько лет назад покинул Дивояр Селембрис? По словам Брунгильды не менее пятисот. Откуда же Лембистор знает так много? Уж не был ли он когда-то тем опальным волшебником, который стремился попасть в лимб? И, если так, то демон водит с Лёном свою сложную игру. Ему нужно только обрести человеческое тело, чтобы войти в свою полную магическую силу. Для того он и доверил своему врагу этот клад, что бы тот донёс его и сохранил до лучших времён.
"Нет, демон, ты не получишь эти вещи!" — подумал Лён.
Глава 6. Верная погибель
На избушку они выехали неожиданно. Только что плутали по тёмному лесу, отмахиваясь от низко висящих веток сосен, как попали на маленькую тёмную поляну, закрытую со всех сторон стоящими, как частокол, елями. Те склоняли свои тонкие вершины к замшелой крыше ветхого домика с рогатой драконьей головой на стрехе, отчего казалось, что лес нацелился зубастой пастью на чёрную от старости избушку. Воздух на поляне словно застоялся — до того он был неподвижен и пропитан острым запахом хвои. Из тьмы леса выползала сырость, а трава на полянке казалась седой, как на подходе к эльфийской дубраве. Вдобавок ко всему, избушка была явно на куриных ножках — она приподнималась над землёй, опираясь лишь на два толстых пня, мёртвые корни которых оплели всю поляну. А на пороге сидела, свесив ноги в драных калошах и держась за крюковатый посох, старая карга и насмешливо смотрела на двоих путешественников.
— Что, голубки, забрались в мой лес, а выбраться не сумели? — спросила она, скаля длинные жёлтые зубы.
Лён в замешательстве посмотрел на Долбера — обращалась-то старуха к нему, а дивоярца не удостоила и взгляда.
— Прости нас, бабушка. — смиренно поклонился Долбер. — Мы искали ночлега, да от людей отбились.
— А разве не видели на развилке каменную бабу? — недовольно спросила ведьма. — Шли бы прямо по широкому пути, зачем сюда свернули?
Путники переглянулись: если столб у поворота и есть каменная баба, то развилки там точно не было.
Судя по всему, они опять угодили в гости к очередной бабе Яге, а в такие приключения Лён уже попадал и выходил из них без труда. Баба яга — это просто одичавшая колдунья, которая что-то не поделила с белым светом и отправилась в добровольную ссылку с тем, чтобы делать пакости всем проезжающим в силу своего нелюдимого характера и скандальных манер.
Лён невольно улыбнулся, представляя, что сейчас последует за нестандартной вступительной частью. На его улыбку ведьма откликнулась очень своеобразно: она остро сверкнула глазом и снова оскалила в улыбке свои крепкие кривые зубы.
— Дело пытаешь, али от дела лытаешь? — с ехидной миной спросила она.
— Нам нужно спасти принцессу и наказать её похитителя. — сказал Лён и снова вспомнил, как это уже было однажды, когда он с Пафом искал пропавшую Наташу и пробивался в цитадель Лембистора. Как давно это было!
— А, тогда давайте баньку истоплю да блинов напеку. — не оставляя своей клюки и не двигаясь с места, приторно-ласковым голосом сказала ведьма.
— Спасибо, бабушка. — просто отозвался Долбер и тут же спешился.
— Эй, Долб, ты что делаешь? — встревожился Лён, но тот уже шёл к старухе, словно его тащили на верёвке.
