Кто поверит эху? - Часть 3

— Благодарю, — сказала она. — Это много.

...Если он обещал, слово сдержит... Верность слову — одно из немногого, что у него осталось и что не позволит отнять.

**

Конечно, он волновался. Не обучен был скрывать свои чувства, хоть и старался. Стоял у окна беседки, от нечего делать изучая ажурную раму. Свет, проходящий через цветную бумагу, зелеными и желтыми узорами падал на его лицо и одежду, и Лиани выглядел совсем юным и уязвимым.

— Не могу обещать, что все сложится хорошо, — сказала Лайэнэ, останавливаясь на пороге. — Но сегодня вечером вы поговорите. Вероятно, городская стража будет неподалеку, остальное зависит от вас. Сумеете убедить господина Рииши Нара — ваше счастье.

— Спасибо, — сказал он. Больше ничего не прибавил. Лайэнэ ждала россыпи заверений и благодарностей, но ей отчего-то хватило и одного слова.

Молодая женщина прошла в беседку, опустилась на мягкое сиденье. Жестом пригласила и Лиани сесть. Служанка возникла на пороге, поставила на столик поднос с едой и питьем и исчезла. Лайэнэ проводила ее взглядом и обратилась к гостю.

— Вы уверены, что вам есть, что сказать, помимо просьбы о помощи? Если нет, то, может, еще не поздно. Не думаю, что уже отдан приказ задерживать всех похожих, хотя через ворота...

— Не надо, — улыбнулся гость. — Не отговаривайте. А я попробую, вдруг получится.

— Но это... такой большой риск.

— И что же, скрываться в лесу? Я так не смогу, — он смотрел на тепло светящуюся бумагу в оконной раме, будто на далекий свет родного очага. Затем перевел взгляд на молодую женщину:

— Но я думал только о нас двоих, а вам ведь тоже может грозить опасность.

— Мне нет, — она улыбнулась. Надо же, он сообразил, наконец. И даже осознал в полной мере, судя по тревожному, виноватому взгляду. Славный все-таки мальчик.

— Выпейте лучше, — она неторопливо налила в тонкостенную чашку крепкую настойку, протянула гостю. — Разговор вам предстоит непростой. Я могу посоветовать только одно — не ходите вокруг да около, господин Нара не любит этого.

— Да я и не смог бы. Но вам... если вдруг я сумею в чем-то быть полезным...

Он не очень-то верит, что получит такую возможность, отметила молодая женщина. Но все-таки пытается верить. По привычке присматриваться к людям изучала его черты, выражения, жесты, хоть это и не могло понадобиться. И все-таки немного жаль, что среди тех, что приходят к ней, таких очень мало.

— Вашу девочку... я и впрямь хорошо помню, — призналась Лайэнэ. — Она сумела меня удивить. И я понимаю, чем привлекает...

— Да. Только она не моя, — он так и не сделал глотка, и снова глянул на цветную бумагу с легкой, все еще виноватой полуулыбкой.

— На момент нашей встречи она ни с кем не была связана, Энори она была нужна для каких-то других дел, — сказав, молодая женщина пожалела о своих словах. Надежду-то зачем давать? Тем более сейчас. Но он, кажется, не поверил.

О чем-то задумался, долго держал на весу чашку и, наконец, одним глотком осушил ее.

— Я бы хотел еще кое-что рассказать, — произнес он изменившимся тоном, отрывисто.

Лайэнэ с возрастающим изумлением слушала историю о болотной нежити, вспоминая смерти в казармах. Лиани же смотрел на нее почти умоляюще, такого не было, когда он просил о встрече с Рииши.

— В это трудно поверить, но я разговаривал с ним. И я понимаю, как все это звучит.

Лайэнэ рассмеялась.

— Считаете, если я женщина и живу в квартале развлечений, то настолько доверчива? Вы спокойно побеседовали с выходцем из Нижнего дома и прогулялись с ним ночью? — она не сдержала иронии в голосе. — Тогда я понимаю вашу безрассудную просьбу — не представляю, что может вас напугать!

— Да поздно уже бояться, за себя-то, — ответил он рассеянно, и ей стало немного неуютно. А Лиани добавил:

— У меня все равно не оставалось выхода кроме как возвращаться, но нельзя же оставлять такую тварь на земле.

— И что вы предлагаете? — спросила она, ощутив почти детское любопытство, правда, щедро сдобренное недоверием. Этот молодой человек оказался с сюрпризами, а уж казалось бы — проще некуда. Но на сумасшедшего или мошенника он не похож, на тех, кто выманивает сочувствие байками — тоже.

— Кажется, подобную нежить в мире людей держат предметы, оставленные перед смертью. Но даже если вдруг свершится чудо и мне позволят уйти, сняв все обвинения, я не найду эту вещь: и не знаю, как, и он не позволит. Может, какого монаха спросить... Или может быть где-то в книгах написано, что стоит делать?

— Я, конечно, разное повидала, но монахи, изгоняющие нечисть, нечасто сюда заходят! Нет, простите мой смех, но я думала только о вашей сегодняшней встрече, я не готова была услышать такое. Но скажите, ведь вы придумали это, чтобы не так тяжело было ждать?

— И для этого я стал бы обманывать вас? — звучало это как вопрос, но таковым не было.

— Не всякая сказка обман... но я не знаю, что и сказать. Мне нужно время, подумать.

— Вы мне не верите, но теперь вы хотя бы знаете, если вдруг что. Не сердитесь, госпожа, — прибавил он чуть погодя.

— Я не сержусь, — она протянула руку, осторожно забрала у него из ладони чашку, которую так и сжимал. — Господин Рииши Нара согласился вас выслушать, но хоть о нежити молчите! Этого он не выдержит...

До "бутона" они добрались быстро — в том же квартале, всего-то пару улиц пройти. С виду ничего необычного — ашринэ торопится на очередную встречу, а провожает ее, похоже, слуга; опять же дело обычное — богатые красавицы Квартала одни не ходили. А что слуга выправкой больше на военного смахивает, не каждый заметит. Гуляющих здесь было немного; и те, что попадались — ярко одетые, радостно-оживленные люди — мало глядели на прочих. Уже горели фонарики — мягкий свет в бумажной оболочке, то тут, то там из-за живой изгороди доносился смех и нежная музыка.

Лайэнэ бросила монетку сторожу "бутона", зашли вместе со спутником. Рииши появился менее чем через четверть часа. Хмуро глянул на молодую женщину:

— Подожди снаружи.

Та покорно выскользнула в сад, присела на камень недалеко от входа. Теперь она сама выглядела служанкой, ожидающей госпожу. И опять же, лишь острый глаз заметил бы в сумерках, что накидка ее из дорогой тонкой шерсти, какие редко носят служанки. Да и поза слишком грациозна для обычной женщины.

Бросала встревоженные взгляды на стену, отделанную цветными рейками: она не пропускала голосов, и ставни были закрыты. О чем говорят эти двое? А где-то здесь неподалеку люди Рииши, ее саму они наверняка видят прекрасно. Но ей-то они не опасны...

Когда прошло около четверти часа, острая тревога начала покидать ее сердце. Что бы ни произошло, разговор состоялся. Она сделала все, что могла, и, была уверена — Лиани тоже. И мысли понемногу принимали иное направление.

Трудно встречать отчужденность не так давно близкого человека.

Она помнила первую встречу. Один из весенних праздников, с десяток молодых людей, и девушки пели, и Лайэнэ тоже ... Потом были игры в саду, под опадающими лепестками, в мягком вечернем свете. Затем, когда уже смеркалось, зажглись фонари, и гости незаметно разбились на пары; кто-то уже уединился, кто-то еще был на людях, а они с Рииши как-то незаметно ушли гулять вдоль канала, так и прогуляли всю ночь. Перед тем как проститься, взял ее ладонь, прижал к щеке на короткий миг...

Смешно... утром она гадала, появится ли он еще. А через пару дней уехали за город на берег реки, и там встречали рассвет, беседуя обо всем, что приходило в голову. Сперва о стихах, о местах, где побывали или хотели бы побывать. Он о государственном устройстве упомянул — может ли подняться наверх простой человек, она возразила. Спорили, часа, наверное, два, обоих увлекла эта тема. Лайэнэ даже забыла, что свое мнение ей надлежит показывать лишь для того, чтобы собеседник мог с блеском его опровергнуть. И вновь — только к руке ее и прикоснулся. Так молодая женщина и не знала до сих пор, намеренно ли он предоставлял выбор ей, или просто иначе не умел.

Сидя на постепенно остывающем камне, думала о прошлом — и прощалась с ним. Эта дорога закрыта, и можно страдать о несбывшемся, а можно идти дальше, вперед. Рииши откликнулся на ее просьбу, мало того — он вновь показал себя человеком достойным. Чем бы ни кончился разговор в "бутоне", это уже не изменится. Но большего можно не ждать.

Стыд, тоска, сожаление о несбывшемся, глубокая симпатия и привязанность — эти чувства не раз еще всколыхнутся в ней, но прошлое пусть остается в прошлом.

Лайэнэ подняла голову: с неба, как всегда в этом месяце, то тут, то там срывались звездные слезы. Небеса провожали лето, а с земли его утешали мерцанием еще не заснувшие на зиму светляки.

Как она будет думать спустя десять лет — было ли это любовью, или просто воплощенной мечтой девочки из низов, из квартала развлечений? Успело ли нежное чувство стать любовью за те полгода, пока они были вместе? Даже такая, как она, могла ошибиться, отмеченная не просто одним из высших, но еще и очень хорошим человеком.

Тем более такая, как она.

В то время Лайэнэ считала себя умной и опытной, и лишь вмешательство другого человека, игравшего с ней, как с куклой, показало, как она ошибалась.

И Рииши, возможно, ошибся; увлечься красавицей очень просто, особенно если она неглупа и прославлена. Как бы то ни было, эту потерю она не просто переживет — уже пережила, — но отпустит.

А у него потерь куда больше.

**

Отрывисто, будто кашляя, ухает сова — странно слышать ее в городе, даже здесь, на окраине.

Тонкие стенки в "бутонах", но, если говорить негромко, а сидеть близко друг к другу, самое место для тайн, неважно, каких. Но сейчас можно не опасаться чужих ушей — верные люди за стенами чужого сюда не подпустят.

В таких полудомиках, полубеседках редко бывало светло по-настоящему: здесь виделись не только парочки, но и собеседники по тайным делам, а они тоже старались укрыться в тени.

Рииши велел принести сюда больше света. Сел в деревянное кресло и будто не обращал внимания на парня, который при его появлении опустился на колено и так застыл, глядя в пол. Рииши хранил равнодушие на лице, но исподволь разглядывал — вот какой, значит. Видел его только раз, когда тот лежал в камере без сознания. Не узнал бы, конечно.

Лишь когда комнатка наполнилась огнями двух сильных ламп, велел тому поднять голову.

— Смотри на меня и говори, что хотел.

К удивлению Рииши, рассказал всё Айта четко и коротко, он меньшего ожидал от десятника земельной стражи. Может, Лайэнэ помогла подготовиться? От этой мысли стало не очень приятно. Но она тут же улетела, лишь только парень так же спокойно и ясно объяснил, что возвестить о его свободе тогда, ранним утром, явилась девушка. Стражники ее не видели. Бумагу отдала не она, но поджидала в паре кварталов от казарм стражи, привела коня, чтобы Лиани мог уехать.

Ни один человек больше не мог этого подтвердить.

— Значит, это твоя Нээле привезла тот приказ?

— Может быть и она.

— И не говорила, откуда взялась эта подпись?

— Нет. Точно она ничего не сказала.

— И об этом больше никто не знает.

— Если Орни — мой сослуживец, которому я по неведению проговорился, здесь, то знает господин Макори Нэйта.

Рииши подался вперед, сжав ручки кресла:

— Продолжай!

— Мы виделись с ним неделю назад, — Лиани, не нарушая приказа смотреть в глаза, рассказал о встрече у пруда. — Мне удалось скрыться, я не хотел снова попасть за решетку, прежде чем что-то пойму. Но даже если в город я успел раньше, потом ведь искал Нээле — Орни уже должен быть здесь, и не первый день.

Взгляды молодых людей будто зацепились один за другой, и, хотя вопроса не прозвучало, ответ на него был получен — нет, Макори не говорил ничего. Дом Нэйта не сделал ни одного движения, которое бы показало — он напал на след и намерен распутать это дело. Но почему? Все-таки остается в неведении, или же...

Рииши испытал не слишком приятное ощущение, что парень напротив думает ровно о том же. Поднялся и резко спросил о другом:

— Откуда ты знаешь Лайэнэ?

— Я ее не знаю, господин. Искал того, кто может помочь, и подумал — она наверное знает все и про всех. А госпожа Лайэнэ оказалась очень добра ко мне.

Вот же демоны... теперь понятно, почему она так настойчиво просила о разговоре. И впрямь... было, что выслушать.

Рииши обдумывал прозвучавшее, попутно разглядывал парня, испытывая отчуждение, почти неприязнь — и что-то еще, неожиданно теплое. Даже если забыть о подлоге, самовольно покинувший службу ради прихоти Лиани Айта не заслуживал добрых слов. Но... после смерти Сэйку что-то надломилось внутри. Мальчишка умер из-за любви, нелепо... и этот готов был... только в отличие от Сэйку знал, на что идет. А сейчас он рискует не только своей жизнью, рассказал и о девушке — но другого способа помочь им обоим и вовсе нет.

И он не в отчаянии, не испуган — но до предела собран, будто прыгает через пропасть. Из тех, кто сражается, а не сдается на милость судьбы.

В какой-то миг ощутил почти жалость. Парень напротив отдал всё, а его любимая предпочла легко доставшуюся роскошь. Или все же невольно стала чужой игрушкой?

Игрушкой того о ком Рииши не мог думать без горечи, что сильнее любой ненависти. Сам виноват... сам поощрял его дружбу с братом. Но он тоже умер, и умер нехорошо.

Негоже вспоминать его злыми словами...

Рииши подошел к двери, приоткрыл дверь, выглянул наружу. Тут же подскочил один из охранников, готовый исполнить любой приказ.

— Никто не приближался?

— Нет, господин. А та барышня все сидит на камне, и не шелохнется.

— Хорошо, оставайтесь на месте.

Притворив створку, Рииши вернулся к своему креслу, но остался стоять. Вновь обратился к Лиани, который так и не шевельнулся с момента, как опустился на пол.

— Ты пришел, рассказал все это. Но ведь не для того, чтобы просто сложить голову. Чего ты хочешь? Торжества справедливости, а себе ничего? Или свободы?

— Защиты для моей семьи — и для нее, для Нээле. Я уверен теперь, она тоже ни о чем не подозревала. То, что будет дальше, от меня уже не зависит.

— Твою бы верность, да на дела службы...

Заметил, что лицо парня порозовело. Ага, все-таки есть у него совесть, не только чья-то там мордашка в мыслях.

— Из-за тебя уже умерли несколько человек. Расплатились за то, что выпустили на волю. Они же не знали о подложном приказе.

— И я об этом не знал, — тихо ответил Лиани. — И всегда буду помнить о них. Но я уже никого не верну. И вина это не моя, за свою я еще отвечу.

— Ты выбираешь, за что тебе отвечать?

— В своем сердце — да, я.

— Значит, себя ты ставишь выше людского суда?

— Не выше. Но есть вещи, которые решает не он.

— Например?

— Я не знаю. Только закон и справедливость не всегда идут рука об руку...

— По закону твоя голова уже давно должна быть отдельно от тебя! — взорвался Рииши, задетый самообладанием беглеца.

— Да, это так.

— Ты будешь оспаривать закон?