Повседневность

Рассчитывать больше не на кого, даже мама, проклятье, когда звонил ей в прошлый раз, показалось, что она приболела. Демоны меня побери, но, что же делать? Безвольно осев на пол, тупо уставился перед собой.

Если отец прав, то все слухи о радужной участи прошедших "Отбор" летят к демонам на завтрак. Сплетни служат вполне конкретной цели: повышают интерес школьников к определённому поведению и ослабляют реакцию на предлагаемый обществу отсев ненужных людей. Проклятье, даже миновав "Отбор", ты и дальше будешь зависеть, только от других факторов и причин. Теперь понятна холодная отстранённость Миядзавы — девочка успела насладиться гостеприимством Октавии. Тем больше она бесит, все бесят:

-"Отец, этот демонов мир вы построили своим руками, неужели не поняли, что натворили? Или поняли, но слишком поздно?"

Хотелось орать и бесноваться, но сил не было. Словно истощённый организм отца выпил последние крохи безумия, способные толкнуть на сильный поступок. В какой-то момент сознал, что хочу увидеть небо. Мне адски нужен свежий воздух.

На улице было холодно, и моросил дождь. Но это не беспокоило: я тепло оделся, прихватил на кухне пару бутербродов и отправился в путь. Уже более настороженно отмечая привычную безлюдность нашего тихого городка, вспомнил слова отца о поиске работы. Никогда особо не задумывался, но это может оказаться не таким простым делом. Прежде всего, нужно обо всём условиться с Нагасэ: каждый из нас должен чётко и ясно представлять, на что мы готовы идти, и какие возможны последствия — не хочу, чтобы меня потом упрекали, если что.

Подобную предупредительность с моей стороны нельзя посчитать проявлением слабости, Иори всё поймёт правильно, я уверен. Как раз сегодня поужинаем все вместе и после всё обсудим. А пока скоротаю время в клубной комнате. Школа уже давно опустела, побеспокоить меня некому, можно спокойно всё обдумать.

Глава седьмая.

Непривычная глухота школы погружала в магическое сказочное восприятие мира: отдавая эхом шагов из страшилок по коридору, поднимаясь потусторонним шарканьем по лестнице. Странно, но мне нравилась эта отчуждённость ночной пустоты в сравнении с дневной суетой: ничто не давило и не мешало быть собой. Но перед входом клубной комнаты я напрягся — сквозь щель под дверью пробивался свет:

— Кто здесь? — Я без стука распахнул дверь.

— Помоги-ите, извраще-енец. — Полузадушенным писком пробормотала Миядзава, продолжая возиться с пуговицами висящей на бёдрах рубашки, даже не думая прикрыться. — Стучаться перед тем, как войти, не учили?

— Ты чего тут делаешь?

— Чего-чего, живу я тут. — Отвернувшись в пол оборота, глянула в мою сторону. — Аха-ах, прости, у тебя сейчас было такое выражение, хм.

— Тогда я пойду. — Чокнутая эксгибиционистка, это последнее, что мне сейчас нужно.

— Стоп, стоп, стоп. — Сорвавшись с места, захлопывает собой дверь. — Я что, зря сюда тащилась? Не буду я тебе мешать, обещаю.

— И как именно не будешь? — Демонстративно уставился на её грудь. — Ты ведь раздевалась, если продолжишь, мне придётся выйти.

— Что, слаб до женских прелестей?

— Просто я тебе не верю и не могу...

— Не можешь себе позволить возбуждаться на агента Октавии? Или боишься начать пробовать всех подряд? Так в этом нет ничего такого...

— Ты меня подставила. С Иори. Я слишком поздно это понял.

— А может, помогла? — Оттолкнувшись от двери, взяла за плечи и медленно пошла на меня, направляя наше движение к дивану. — Тебе не кажется, что ты должен быть мне благодарен? Если бы я не подтолкнула тебя в объятия Нагасэ, что?

— Вообще-то, ты меня разозлила и отправила делать гадости. — Споткнувшись о диван, я остановился.

— Нет-нет-нет, ты разозлился и сам на себя, а что сорвался на подружку, так что же — кому ещё принимать недостатки парней, если не их девушкам?

— Сам на себя. — Поражённый кратким прозрением, я всё понял.

— Дин дон! Выдать победителю главный приз! — Чувствительный толчок открытой ладонью и очередная девочка устраивается на моих коленях, но уже на диване, задолбали. — Не думай об этом. Женщины давно, ещё с каменных пещер, привыкли к тому, что мужчины не в состоянии их защитить.

— Не в состоянии? От кого вас вообще нужно защищать? — Я продолжал смотреть перед собой, на красивую грудь обтянутую шёлковой тесьмой и кружевами короткого лифа, и кому-то это не нравилось.

— Ну, Кирияме-сан в своё время не помешала бы защита. — Взяв за подбородок, заставила встретиться взглядом. — Нагасэ-сан, к примеру.

— И она это поняла?

— Ваш редактор? Ты и сам знаешь ответ, не один год ведь знакомы. Ну-ну, — обнимает за шею и прижимается, — ничего, как там в одном детском стишке:

"Даже этот спирт замёрзший

Ни за что я пить не брошу

Буду грызть его зубами

Потому что он хороший".

— Зачем тебе всё это, ты ведь нормальная? — Вдруг стало холодно и захотелось тепла: мои руки обняли девушку и чуть сжали, стало легче.

— Что, уже не гонишь? Кстати, на мне сейчас тоже нет трусиков, успела снять до твоего прихода. — Попыталась высвободиться и я отпустил. — Так что, можешь себя не сдерживать.

— Может, хватит изображать из себя течную суку?

— А я такая и есть. — Потянулась расстегивать лиф, но я перехватил её руки, удерживая перед собой. — Что? Ах да, прости, нужно было начать с твоей ширинки. О, у тебя уже встал?

— Если не прекратишь, сброшу на пол. — Оттолкнув, еле удержал на вытянутых руках.

— На пол, так на пол. Я даже непротив, чтоб ты меня изнасиловал. Не буду ломаться, как Нагасэ.

— Иори не ломалась, она...

— Ну же! Девочка просто набивала цену, и ты это знаешь, и главное знаешь за что. Умница, даже внесла предоплату. Но у меня-то совсем другой интерес, хотя и с этим проблем не будет — выберешь меня, и твой отец будет на седьмом небе от счастья, как и мама.

— Так ты...

— Не-не, к начальнику твоего родителя я не имею никакого отношения.

— Следишь за мной? В смысле подслушиваешь?

— Фи, как пошло, зачем такие сложности? У меня, всего-навсего, есть доступ ко всей информации, что касается твоей персоны. Так, хватит, а то уронишь. — Вцепившись крепче, подтянулась и села вплотную. — Я тебе не враг, когда же ты это поймёшь?

— Когда перестанешь нервировать своими сиськами? И поможешь мне с Иори.

— Не-а, что-нибудь одно. — Явно наслаждаясь, чуть привстала, выпячивая грудь.

— Тогда Иори. Хочу исправить то, что уже натворил, насколько смогу.

— А как же Химеко-сан? Кто будет спасать нашего редактора? — И снова потянулась к завязкам лифа, мразь.

Больше я не рассуждал: схватив обеими руками за горло, рванул на себя и в сторону. Когда, охнув от падения, девушка попыталась встать, запрыгнул сверху, продолжая удерживать шею одной рукой. Попытка жертвы брыкаться закончилась, стоило немного сдавить пальцами.

— Вот и хорошо, Таити, вот и молодец — именно таким и должен быть мужчина. Всегда брать то, что хочет.

— Заткнись. — На глаза попался клочок тряпки и я, скомкав в руке, уже хотел было применить его по назначению...

— Вот сейчас, теперь, ты понимаешь, что тебе нет места рядом с ними: Нагасэ, Химеко? — Возбуждённо дыша, потянулась к моему лицу. — Можешь меня продинамить, но и с ними ты уже никогда не будешь.

— Вот же тварь! — Со злости скинул демонову змею с дивана.

Проклятье, эта, не знаю, как сказать злее, и впрямь без нижнего белья. Все демоны ада, меня аж пот прошиб, а это что? Разжимаю ладонь и не могу сдержаться:

— Рядом со мной есть хотя бы одна нормальная девчонка? И трусы надень, бесит. — Отправляю в недолгий полёт кружевной комочек.

— А ты сам-то нормальный? Насилуешь, бьёшь девушек. — Прямо на полу надевает и застёгивает до сих пор болтающуюся на ней рубашку, надевает бельё. — Ах, да, это же девушки во всём виноваты. Соблазняют своей слабостью сильный пол, а он и рад, проклятье!

Я молчал и не потому, что нечего было сказать. Просто окончательно принял тот факт, что, сколько не встречайся с Миядзавой на этом ринге соблазнов, мне никогда не победить. Женщины — самое страшное искушеннее для тех мужчин, для кого являются естественным желанным призом. Такие парни будут всегда в проигрыше. Стоп, но я-то её не хочу, в смысле, как девушку, проклятье, как человека:

— Слушай, а не могла бы ты раздеться, догола?

— Чего? — Уже закончив с жакетом, принялась расчёсывать волосы. — Может сам? А я подумаю — помогать или нет? Что, девчонки опять всё за вас должны делать?

— Ну, нет, так нет. Может, в другой раз? — Настроение резко пошло в гору.

Мне действительно есть, за что просить прощение у Иори. Я бы извинился и перед Юкино, но ведь поймёт превратно. Примет за слабость, и в обратную полезет, а так: будем считать, что мы квиты.

— Знаешь что, попаданец, а вали-ка ты к своей манипуляторше.

— Ну, раз я тебе больше не нужен, — оказывается даже агента Октавии можно "сделать", — помоги с работой. Хочу после школы жить с Иори вдвоём.

— Ну-ну, не хочешь идти проторенным путём? — Задорно откликнувшись, даже повернулась от окна. — Есть такая работа: убирать мусор с улиц — пойдёшь?

— Будет нужно, пойду. — Моя ответная ухмылка вышла хуже, но и демоны с ней.

— Думаю, ты сдашься раньше.

— А ты не думай, красивым девушкам это ни к чему. — Всё-таки Миядзава агент Октавии, не стоит она ни сочувствия, ни понимания.

— Интересненько: признаёшь свою зависимость от красивой девушки и тут же называешь её дурой — у тебя как, с головой всё нормально? Не хочу, чтобы подобная тупость передалась нашим детям. — Оставив последнее слово за собой, направилась к выходу. — Передавай Нагасэ привет. Пойду первой.

Оставшись один, блаженно растёкся на диване: эта вампирша высосала все соки — что же такого произошло в её жизни, что она стала ещё более отмороженной, чем Иори? Но ведь вцепилась мёртвой хваткой, как бы с работой не кинула — похоже самое уязвимое место в моих планах на будущее. Трудно быть мужчиной, будучи не в состоянии обеспечить семью хотя бы из двух человек. Мда, может, этим они и ломают?

Простой вопрос, которому по молодости не предавал значения, так увлёк в пустопорожние размышления, что я пропустил назначенное Иори время. А когда опомнился, было, хм, поздно. Не то, чтобы слишком, но это же первое знакомство с родителем твоей девушки, а я, к-хм.

Неспешно перебирая ногами, добрался до порога дома любимой. Постоял у калитки, принимая как данность, что свет в зале не горит и вряд ли меня ещё ждут. Но, повинуясь какому-то упрямству, вошёл во двор и сел у двери — странно, но теперь я не чувствовал себя таким одиноким, как днём.

Щёлкнул дверной замок и вывел меня из приятного холодного отупения. Дверь приоткрылась:

— Заходить будешь? — Иори, моя Иори, как и прежде в своей линялой старой пижаме. — И почему не позвонил, я тебе чего плохого сделала?

Не сразу встав с затёкших ног, закрываю дверь в прихожей.

— Я сейчас, проходи на кухню, ты ведь голодный?

И снова моя нимфа ускользает в тени коридора. Хех, честно сказать, мне захотелось просто обнять близкого по состоянию души человека и просто, не знаю, постоять, сесть на пол — да, какая разница?

На кухне, ни сколько не смущаясь, по-хозяйски копаюсь в холодильнике и достаю привычный набор холостяцкой вечеринки — продукты фастфуда и пару домашних салатов.

— Ага, уже как дома? — Девушка впорхнула, едва на столе оказалась последняя тарелка.

— Сама виновата, а, а это ещё что?

Я включил подсветку вытяжки, так как света от уличного фонаря не хватало, пусть и хотелось определённого полумрака: обстановки, где внешнее не будет преобладать, или довлеть над внутренним мироощущением, но это. Девушка замерла передо мной в одном клеенчатом переднике со сложенными у груди руками и я, хм, впервые почувствовал себя импотентом:

— Иори, ну, эм, спасибо. — Сознавая, в какой маразм скатывается ситуация, я чувствовал, что должен подойти, обнять, поцеловать, до много чего ещё можно было бы... возбудиться, наконец!

— Что опять не так?

— Всё так. — Теперь, когда девушка была готова расплакаться, я смог почувствовать себя адекватно ситуации.

Осторожно, словно драгоценность, тепло и нежно прижал к себе, мне показалось, что именно такой уязвлённой и должна была почувствовать себя Миядзава, когда я попросил её раздеться. Злые боги посмеялись надо мной, отплатив сполна за моё издевательство — проклятье.

— Поцелуй меня, угу-хм, есть будем?

— Ага, только переоденься сначала.

— Не-а, сам хотел меня такой видеть. — Поставив перед фактом, усадила и продолжила. — Я тебя ещё кормить буду, в наказание, что опоздал, а мы тебя ждали.

Ну, кормить, так кормить. Тем более что ощущение мягких ягодиц на коленях вернули, полноценное восприятие себя, как парня, который может:

— Слушай, может, продолжим в спальне?

— Ты ещё не доел, и мы можем устроиться на кухне — скажешь, никогда о таком не мечтал?

— Ты, правда, этого хочешь?

— На что намекаешь?

— Ну, вы с Миядзавой, как, к-хм, две собаки, что дерутся за один кусок мяса. Прости, аналогия так себе, но... — Я не мог избавиться от очень неприятного чувства, которое появилось днём после их ухода, и пытался словами выделить его из себя.

— Допустим, а что не так? Когда два парня дерутся за одну девушки, думаешь, она не чувствует себя куском мяса? Или каждая девушка появляется на свет в абсолютной уверенности, что её предназначение стать призом в борьбе похотливых самцов: родить победителю и вечно быть его тенью? — Повозив ложкой по тарелке, оставила это занятие и повернулась к окну. — Я успела смириться с очень многими вещами, но то, что моего парня выкидыш Октавии считает своим и предъявляет это в глаза — невыносимо.

— Ты вообще о чём? Напомню, что это ты меня сегодня бросила, не я.

— Бросила, не бросила. Пусть так, я хотела понять, что собой представляет эта Миядзава. Знаешь, что мне было сказано перед тем, как я открыла тебе дверь, вот только что? — Пустой, немигающий взгляд больших глаз поражал своим равнодушием. — "Вылезь, наконец, из своего розового мирка и впусти этого идиота. Часа полтора уже сидит под дверью, придурок!"

— Спасибо.

— За что?

— Ну, не знаю, за то, что открыла? — Мне показалось, что я понимаю Иори.

Это понимание поможет нам стать самыми близкими людьми на свете. Теми, кто будет делиться печалью, не ради её умножения, а с тем, чтобы выжить. Пережить устоявшиеся правила отчуждения внешнего мира. С тем, чтобы став единым целым устоять и доказать этому проклятому рингу, что его правила более не властны над нами.

— Таити, пойдём на свидание?

— Чего?

Я в очередной раз охренел. Не, простые удовольствия — обычное дело, но, проклятье, я и сам недавно предложил перебраться в спальню: предаться любви и нежности; обсудить произошедшее днём — так в физической близости, казалось, будет проще. Но, свидание?

Девушка сползла с колен и уселась на краешек стула, вынуждая вжаться в жёсткую спинку. Отодвинула тарелку и улеглась на стол, выпячивая худобу позвоночника и рёбер: