Тепло попрощавшись с Мирославом, Дмитрий отправился в обратный путь.
Миновав поля и холмы, по узкой дороге он углубился в лес — прозрачный и светлый, в молодых клейких листочках и свежей ярко — зеленой хвое. Птичьи трели неслись со всех сторон. Весь мир словно радовался празднику жизни и обещал одарить в будущем всех желающих только счастьем и радостью...
Дорога опять словно сама стелилась перед Дмитрием, предоставляя ему все необходимое: и пищу, и ночлег. Теплая для здешних мест погода благоприятствовала ночевкам под открытым небом, а сила и выносливость тела и духа, обретенные Дмитрием, позволяли ему с легкостью выносить все трудности пути.
Примерно через неделю Дмитрий вышел к близлежащей деревне. День клонился к вечеру, и он решил остановиться у добрых людей, которые наверняка здесь найдутся, на ночлег. Постучал в первую же избу. Ему открыла древняя старуха.
— Пустишь переночевать странника, бабушка? А я тебе твои ноги больные полечу...
— Ну заходи, милок, коль не шутишь... А откуда ты знаешь, что ноги у меня болят?
— Знаю, бабушка. Настоящий лекарь всегда болезнь чует.
— Видать, и правда, ты знахарь... Да я бы тебя и так пустила, без вознаграждения всякого...
— Долг платежом красен!
— И то верно...
Гостеприимная бабушка, назвавшаяся Маланьей, не только уложила Дмитрия спать на теплую печь, но и накормила, чем Изначальные предки одарили. Ужин оказался сытный и гостя так разморило, что он уснул на печи, даже не раздеваясь, и проспал до самого утра.
А утром Маланья принесла ему свежего молока, только из — под коровы, вытащила из печи теплый, свежий каравай:
— Покушай, да и с собой возьми.
— Хорошо, бабушка, но сначала давай — ка лечить тебя будем.
Болезнь у Маланьи оказалась застарелая, запущенная, но Дмитрий одолел и ее — ноги у бабки сразу же болеть перестали. Только велел он ей еще и собрать определенные травки, объяснил, как из них готовить лечебные отвары на зиму и лето и наказал пить их каждый день, пообещав, что тогда боли больше не вернутся.
Маланья сама не своя от радости была — уж и не чаяла от болезни избавиться. А тут отек с ее раздувшихся, почерневших от набухших жил ног вдруг спадать начал прямо на глазах. А главное — ходить ей стало легко, и не приходилось больше, прежде чем сесть на лавку, опираться на нее руками.
А когда Дмитрий собрался уходить, дала она на дорогу ему совет:
— Ты, милок, через лес — то не ходи. Там недавно разбойники поселились. Я — то сама, слава Господи, с ними не встречалась — да и где мне встречаться — то с ними, я все больше на печи сижу, дальше двора своего и не хожу никуда... А вот коробейники наши местные сказывали. Они через лес этот раньше тропы свои торговые прокладывали, товар переправляли. А потом приходить стали и без товара, и сами битые. Говорят, не успеешь опомниться, как эти басурмане откуда ни возьмись прямо на голову тебе прыгают, и в два счета весь товар — то и отбирают. Хорошо хоть, не убили пока никого. Местный наш князь три раза присылал гридей своих малой дружиной, чтобы их поймать — да так и не схватили иродов... Так — то милок... Послушайся бабку. Иди лучше окрестными полями, от греха подальше...
— Окрестными полями мне нельзя, бабушка. Мой путь совсем в другую сторону лежит. Нет мне другого пути к дому.
— Ой, милок, зря не хочешь совета слушаться. Молиться за тебя буду, может, молитвы мои и помогут тебе.
Выйдя утром из деревни, к полудню Дмитрий как раз и достиг этого угрюмого леса, который у местных коробейников пользовался дурной славой. Сюда он шел тоже через этот лес. Но тогда в нем все было тихо — спокойно. Видать, меняются времена. Может, конечно, это и легенды, а может, и правда... А если правда, то, судя по рассказам бабушки Маланьи, атаман разбойников очень хорошо умеет устраивать засады. И шайку свою натаскал и держит в узде.
Ну да ладно, авось и не заинтересует одинокий путник в бедной одежде да с одной котомкой за плечами лихих лесных людей.
Да только, видимо, Изначальные Родители рассудили по — своему. Двигаясь мерным шагом по узкой лесной дороге, Дмитрий вдруг ощутил, как из леса повеяло угрозой. Он мог бы еще отступить и вернуться назад или скрыться в лесу, где даже эти умевшие жить и скрываться в лесу лиходеи его бы никогда не сыскали. Но прислушался к своим ощущениям и вдруг понял, что ему суждено пройти здесь некий урок. И решив довериться судьбе, продолжил идти как ни в чем не бывало. И буквально через несколько шагов услышал заливистый свист, а в землю прямо перед ним впилась стрела.
Дмитрий замер на месте. Из — за деревьев появилось пятеро, а еще двое, которых ведун почувствовал, сидели в ветвях с натянутыми луками.
В подходящих разбойниках ощущалась настоящая сила. Злая и устремленная. И все они были вооружены мечами и ножами. Да, с ними, пожалуй, придется повозиться эдак ударов тридцать, а то и пятьдесят его сердца.
— Ты стой, мил человек, где стоишь, а мешочек свой брось нам, — произнес один из разбойников, с харлужным мечом у пояса и в такой же кольчуге. Сразу было видно, что именно он и есть главарь.
Дмитрий бросил свою котомку под ноги остановившимся в трех шагах от него бандитам. По кивку головы главного один из них поднял ее, развязал узелок и вытряхнул все содержимое на дорогу.
— Да тут травы одни, да рукописи какие — то, — разочарованно прогудел тот.
— Эй, грамотей, отдавай, что там у тебя еще есть, и иди с миром. Отдай сам, а то если мы найдем, то намнем бока, — произнес главарь.
— У меня больше ничего нет. А в том, чтобы впятером намять бока одному, большой сноровки и чести нет. А один на один слабо? — ответил Дмитрий.
— Ха, умник выискался. Меня на такой мякине не проведешь. Ладно, ребята, раз не хочет по — хорошему, будем по — плохому, — сказал главарь. И тут же в воздухе свистнуло сразу два аркана. Но Дмитрий уже "запустил маятник".
То, что случилось потом, нельзя было назвать боем. Уклонившийся от арканов Дмитрий стремительно сблизился с разбойниками, попутно отбив две, и уклонившись от третьей пущенной в него стрелы. И... Тут произошло нечто удивительное.
Словно сразу весь мир, все, что было вокруг, ополчилось против разбойников. Деревья, трава, дорога, камни — все живые и неживые существа леса, все его незримые духи словно по команде взялись помогать Дмитрию, заняв его сторону.
Один из лучников, сидевших в ветвях, натягивая тетиву, ударился локтевым нервом о сучок и, от боли и неожиданности потеряв равновесие, сорвался и упал, по пути крепко врезавшись головой о ствол дерева, а потом нелепо повис в ветвях, огласив окрестности громкими ругательствами. Бросившийся на Дмитрия бандит поскользнулся на подвернувшейся под ногу шишке, упал головой на камень и тут же затих. Двоих Дмитрий "успокоил", казалось бы, легкими тычками. Походя, уклоняясь от атаки еще одного, подхватил с земли камень и, сбив нападавшего сметающим ударом ноги, одновременно бросил камень, попав им в державшую лук руку второго стрелка. И пущенная тем стрела попала прямиком в задницу бандита, которого Дмитрий только что "уронил"! А сам стрелок от неожиданности выронил лук.
Сердце главаря шайки успело ударить всего сорок раз, когда все было кончено. Четверо нападавших лежали на земле. Лучник, зацепившийся за ветки, все продолжал висеть. Второй неуклюже пытался слезть с дерева. Единственным, кто остался стоять на ногах, был сам главарь, но и он только что лишился своих меча и ножа. Вырванных у него из рук призраком, в которого превратился встреченный его ватагой путник. Ох, зря они с ним связались, зря!..
Дмитрий смотрел на него и видел, что происходит с главарем шайки. Тот оказался не просто каким — то головорезом. Он, единственный из всей банды, был способен к осознанию и прямому общению сущностей прямо во время боя. А это ведь немногим людям дается! Эх, жаль, что свои способности он использует для столь низких целей! Дмитрий видел, что атаман, несомненно, не только понял, но и увидел, как силы окружающего мира пришли на помощь Дмитрию. И теперь стоял, ошеломленный открывшимся ему вдруг новым видением мира. Раньше — то он видел другое — что сила на его стороне! А вот чтобы целый мир ополчился против него — такое ему явно было в новинку! И знание это новое, кажется, что — то там основательно переворачивало в его разбойничьей душе.
— Ну, чего встал? — обратился к нему Дмитрий. — Помогай теперь, будем у парня твоего стрелу из задницы вытаскивать.
С этими словами он направился к стонущему на земле разбойнику. Встряхнув головой и словно очнувшись, главарь пошел следом, даже и не помышляя уже о том, чтобы попытаться причинить какой — то вред этому необычному страннику.
Спустя некоторое время, оказав помощь всем разбойникам и приведя их в чувство, Дмитрий подбирал и очищал от пыли рассыпанное на дороге содержимое своей котомки, когда к нему, постоянно держась на виду, подошел главарь.
— Тут такое дело ... — сказал он, порядком ошеломленный едва ли не первым своим поражением, да и всем происшедшим. — Мы, конечно, разбойники, но живем с понятием. Ты мог нас всех в землю положить, а то и чего похуже сотворить. Да не стал. И человек ты, по всему видать, ученый, и дерешься, дай ПервоПредки каждому. Дозволь пригласить тебя к нашему очагу. Уважь, всем обществом просим!
— Ну что с вами делать, уважу! — со смехом ответил Дмитрий. — Заодно полечу вас, бандитов. А то ведь у тебя спина вон, вижу, больная, еще двое простужены постоянно, а у одного желудок слабый.
— Ну, ты даешь! — воскликнул атаман. — Я много где скитался, но такое лекарское мастерство впервые вижу. Чтобы вмиг все наши болячки понять! Да еще во время драки! Тебя нам и впрямь, наверное, сами Великие Отец и Мать послали.
— ПервоПредки посылают благо лишь тем, кто готов его принять. Ты вот оказался готов. Хоть и разбойник. Знаешь что... Может, хватит тебе разбоем да грабежом жить? Если надумаешь, могу взять тебя с собой. Учеником. Да и остальных, если захотят, приглашу к себе на родину. Тут вам новой жизни не начать, а у нас, если захотите, сможете. Ну, что скажешь?
Атаман стоял, открыв рот и выпучив глаза. Чего — чего, а таких слов он не ждал. И потому не был готов что — то ответить. А если бы и был готов — то не смог бы, у него аж язык отнялся от изумления.
Дмитрий же молча ждал. Ведь случившееся было откровением не только для этих разбойников, а и для него самого. Это был знак свыше и ему! Знак, что он на верном пути. Ибо весь мир, все камни, деревья, шишки и сучки помогают лишь тому, кто идет по верному пути.
Только теперь Дмитрий по — настоящему понял, что выбрал правильный, единственный свой истинный путь. Да, лишь теперь, после этой схватки в лесу, закончившейся таким неожиданным образом, он на самом деле твердо знал, что избранный им Путь Лекаря — действительно его Путь! И у него возникло твердое намерение — во что бы то ни стало пройти его до конца.
— Ладно, утро вечера мудренее. Пошли, что ли, в вашу берлогу, — сказал он все еще оторопело смотревшему на него главарю разбойников. И первым шагнул в сторону леса.
Да, его Путь теперь только начинался!
Глава 3. Путь Мастера. Неожиданный гость
Человек шел через лес уже четвертый час. Он изрядно выбился из сил. Чуть ли не через каждые полчаса приходилось делать передышку, присаживаться, а то и ложиться на траву или прямо на засыпанную сухой хвоей и листьями землю.
В очередной раз он присел на землю под ветвистой елью, пытаясь справиться с одышкой и сердцебиением, вытирая со лба выступившие на нем крупные капли пота. Ель тут же сотней иголок оцарапала руку. Человек сжал зубы, и, опираясь на руки, немного отполз от ели - встать и отойти сил у него уже не было. Достав из заплечного мешка флягу с водой и кусок хлеба, наскоро и жадно перекусил. В это время под курткой что - то пискнуло, и, приподняв полы куртки и рубахи, путник снял с пояса и извлек на свет небольшую черную коробочку, на которой мигали четыре разноцветных огонька. Подняв рукав своего свободного одеяния, путник обнажил предплечье и прижал к нему коробочку повыше охватывающего запястье необычной формы браслета. Что - то еле слышно щелкнуло, и человек несколько раз глубоко и с явным облегчением вздохнул и расслабился. После чего закрепил коробочку обратно на пояс и прилег на присыпанный иголками мох. И тут же усталое сознание стало выдавать картины из далекого прошлого...
Туман, густой туман, а где - то там, за ним - река, чье дыхание еле уловимо в предрассветном полумраке. И он идет туда, к реке, едва различая впереди почти невидимую за туманом высокую фигуру отца в ветровке цвета хаки и высоких болотных сапогах, с перекинутой через плечо рыболовной снастью. Точно в такую же ветровку и сапоги одет и он сам, только размером гораздо меньше. Ему двенадцать лет, и отец впервые взял его на рыбалку. И он идет, еще не проснувшийся толком, со слипающимися глазами, но идет, потому что должен доказать и себе, и отцу, что он уже взрослый, что он - настоящий мужчина...
Где он, этот мир его детства, где? Далеко, очень далеко отсюда...
Туман перед его глазами развеялся, сменился ослепительным ярким светом, затем - разноцветными кругами, и, наконец, все погрузилось во тьму.
Человек спал. Спал тяжелым, беспокойным сном, даже во сне зная, что до цели он пока не дошел, а значит, еще не время для покоя...
Бернард стоял в дверях и смущенно мялся. Дмитрий, только что отпустивший очередного больного, даже усмехнулся про себя — очень уж непохож был этот парень на того грозного главаря бандитов, с которым он встретился в лесу два года назад, когда возвращался домой от Мирослава. Теперь это его ученик. Сейчас он выглядит смиренным и покорным, хоть и чувствуется в нем большая внутренняя сила. Да и способностей не отнимешь! И голова на плечах, к счастью, тоже есть. Дурак не смог бы так изменить и себя, и свою жизнь за эти два года. Перековать бушевавшую в нем агрессию и разрушительную мощь в созидательное начало, направить на поиски знания и совершенствование себя — это совсем не каждому под силу... Кроме Бернарда, еще двое бывших разбойников теперь тоже были при нем — помогали по хозяйству, да и обучались в меру сил лекарскому и другим искусствам.
— Ну что у нас необычного в этот раз, Бернард? — с усмешкой спросил Дмитрий застывшего в дверях ученика.
— Да тут, кажись, один из духов воздуха к вам пожаловал. Я аж обалдел, когда в пустой комнате голос зазвучал.
— Дух воздуха?.. Ты уверен, Бернард? Это ведь почти невозможно. Может, это просто чудодей какой под заклятием невидимости?
— Так он же сам сказал, мыслями прямо у меня в голове, что дух и что...
