Энди

— Потому что он здоровенный бугай без мозгов, — спокойно, как ни в чем не бывало ответил Рейчел, присаживаясь напротив. В его глазах мерцали холодные неживые огоньки, и Говарду до смерти захотелось убраться куда-нибудь подальше от этого сковывавшего по рукам и ногам взгляда. Теперь он хорошо знал, что чувствует кролик, оказавшись перед удавом.

— А еще — я регулярно снабжал его дурью, — продолжил Рейчел, улыбаясь жутковатой улыбкой. — Поэтому, заморочить ему голову не составляло труда. Я знал, что он сдохнет. Не сразу, так в участке. А тому, что он успеет наговорить, никто не поверит. Все же видели, что у него мозги давно уже спеклись. А вышло еще лучше — его вообще не успели допросить. Я подкинул ему грязную одежду, и дело можно было закрывать. Громкий скандал, быстрое и эффективное расследование — зачем копам рыть глубже? А с этой виллой я промахнулся, да... Ты наблюдателен, малыш.

— А авария? — не своим голосом поинтересовался Говард. — Шансов было мало. На что ты рассчитывал? На удачу?

Рейчел заливисто расхохотался и протянул руку, накрывая его пальцы.

— На удачу рассчитывают только идиоты. Я знал, что максимум, чем вы рискуете — это парочкой сломанных костей, все-таки безопасность у современных машин что надо. Поэтому поехал следом, видел, как вы слетели с дороги. Потом спустился вниз, убедился, что Энди дышит, хотя и без сознания. А потом... Меня этому научили в тюряге. Знаешь, один несильный удар в висок — и человек мертвее мертвого. И даже следов не остается. Энди, правда, в этот момент пришел в себя, даже что-то сказал, вроде как позвал кого-то, молился что ли... а потом снова отключился. Я, когда сюда пришел, все думал — видел он меня или нет. А вышло опять классно.

Он замолчал, пожевывая губу, а потом снова уставился на Говарда своим пугающим взглядом и несильно стиснул его руку.

— И что же нам делать, а, малыш? Ты ведь не пойдешь с этим в полицию, да? Ты же не настолько глуп? Мы все еще вместе, у нас есть большие бабки и море возможностей. Тебе ведь было со мной хорошо, правда? Ну же, вспомни. К черту все, что было раньше. У нас есть новая жизнь, как ты и хотел.

Говард сглотнул и отшатнулся, непроизвольно стискивая руку на груди, а глаза Рейчела превратились в щелочки. Он рывком бросился вперед и остервенело дернул за ворот рубашки так, что пуговицы посыпались на стол.

— Сучонок, — задохнулся он, глядя на микрофон, приклеенный пластырем к груди Говарда. — Все-таки сдал меня! Убью!

— Это вряд ли, — холодно заметил с порога Мэлони, и Рейчел заметался, как загнанный зверь. — Рей Чарли Харрис, вы арестованы по подозрению в двух убийствах, организации покушения на убийство, распространении наркотиков и еще множестве дивных вещей. Вы имеете право хранить молчание...

Говард вполуха слушал стандартные фразы, изредка разбавляемые едкими комментариями Мэлони. Рейчел ругался, пытался вывернуться из крепкой хватки двух плечистых полицейских, и прожигал его таким выразительным и многообещающим взглядом, что поневоле хотелось отвести глаза, но Говард усилием воли заставил себя выдержать всю процедуру до конца. И лишь когда Рейчела увели, он осознал, что все это время едва дышал.

— Вы в порядке, Бернс? — осведомился Мэлони, задержавшись на пороге. Говард поднял на него усталый взгляд.

— Сами-то как думаете? Надеюсь, улик теперь достаточно?

— Вполне, — кивнул детектив и, поколебавшись, вернулся в кухню. — Только вот... Странный какой-то вышел разговор. Он словно бы о вас в третьем лице говорил. Не находите это диким?

— Нахожу, — кивнул Говард, больше всего боявшийся этих нестыковок. К счастью, Рейчел умудрился ни разу не назвать его настоящим именем, что сильно упрощало ситуацию. Остальное можно было списать на недопонимание и особенности манеры речи. — Но еще я нахожу диким убийства других людей из-за денег. Так что, мое мнение не показатель. Что с ним будет?

— Ну, — Мэлони неопределенно пожал плечами. — Сначала, с учетом того, что он тут нес, ему светит медицинское освидетельствование. А дальше...

— Или тюрьма, или психушка, — без слов понял Говард. — Что ж, мне все равно. Лишь бы замки были понадежнее. Мне достаточно того, как он уже успел испортить мне жизнь.

— Не волнуйтесь, — заверил Мэлони, и его взгляд сделался мягче. — С этим уже покончено. Что собираетесь делать дальше?

Говард поднялся на ноги и подошел к окну, позволяя лучам солнца обласкать лицо теплыми касаниями. Зажмурившись, он простоял несколько минут, купаясь в ощущениях, а потом открыл глаза и повернулся к детективу.

— Устрою выставку, — ответил он так же, как до этого отвечал Рейчелу. — В память о нем. А потом займусь остальными делами. Может, удастся примириться с его сестрой. Понимаете, — поспешил добавить он, заметив недоумение Мэлони, — мне кажется, что я получил второй шанс. Посмотреть на жизнь по-другому. Шире. Исправить свои ошибки и, может быть, измениться самому. Я буду дураком, если упущу его. Правда ведь?

— Не могу не согласиться, — усмехнулся Мэлони и протянул ему руку. — Удачи. Мы еще увидимся с вами.

— Это обнадеживает, — не удержался от улыбки Говард. — С самого детства мечтал о постоянном присутствии полиции в моей жизни.

— Считайте, что ваша мечта сбылась, — не остался в долгу Мэлони, крепко пожимая ладонь. Он уже почти вышел из кухни, когда на пороге снова обернулся.

— И все же... — тоном, от которого загривок обожгло холодом, произнес он. — Что же случилось во время аварии? Почему Харрис так упорно говорил об Энди Бернсе в третьем лице? Вы ничего не хотите мне рассказать?

— Я могу сказать вам только одно, детектив, — твердо ответил Говард, высоко вскинув голову. — Кто-то очень хотел, чтобы я выжил. Кто-то там, наверху, дал мне второй шанс. И я не позволю никому отнять его у меня. Надеюсь, вы это поняли?

Послесловие.

Выставка имела потрясающий успех. Несколько картин Говард все-таки согласился продать, но за остальные стоял насмерть, отвергая порой очень щедрые предложения. Энди остался бы им доволен.

Рей Харрис, по словам Мэлони, в начале следствия нес какую-то чушь про подмену душ, но, когда понял, что это грозит ему принудительным лечением, то резко отказался от первоначальных показаний, сообщил судье, что пытался косить под сумасшедшего, и дальше разбирательство пошло обычным путем по накатанной дорожке. При обыске в доме Говарда обнаружили многочисленные отпечатки пальцев Рейчела, в том числе и на сейфе для бумаг, что сняло все вопросы касательно его осведомленности о содержании завещания. На последнем заседании Говард не присутствовал, не желая отягощать воспоминания лишним негативом. Он только знал, что Рейчела признали виновным по всем пунктам, а это означало такой срок, который лишал их шансов на встречу в этой жизни. Говарда вполне устраивала такая перспектива.

Дождавшись, пока Барни окончательно исчезнет из жизни Софии, он предложил ей небольшую ренту — в память об обоих братьях, но девушка неожиданно проявила истинно Янговский характер, посоветовав ему оставить подачки при себе. Разрыв с женихом-альфонсом чувствительно ударил по ее гордости и самолюбию, пробудив к жизни дремавшие черты натуры. Говарда-Энди она по-прежнему игнорировала со всем возможным презрением, но теперь у него не оставалось сомнений — она выкарабкается и снова будет на коне. Отец бы ею гордился.

Сам Говард учился жить другой жизнью, заново познавая людей и самого себя. По словам Мэлони, субботние встречи с которым вошли у обоих в привычку, у него неплохо получалось. Может быть, в свое время, Говард сможет рискнуть и рассказать ему правду. И поговорить об Энди...