Капитан перевёл взгляд на деку.
Войска республиканцев приближались вслед за огневым валом. Неукротимо, словно набегающая на берег волна.
— Приготовиться, — скомандовал Грэм.
Протянув руку, он взял со стола гранату, и сунул под бронежилет. Её он решил оставить для себя, на тот случай, когда уже не будет иного выхода, кроме рывка за кольцо, чтобы не попасть врагу живым. Нет, республиканского плена он боялся не из-за каких-то мифических пыток, которыми так любили стращать новобранцев авторы пропагандистких брошюр. Просто офицер клонтрразведки — это источник бесценной информации, завладев которой, противник получит довольно ощутимое преимущество.
Блиндаж тряхнуло близким разрывом чего-то тяжёлого, так, что солдаты едва смогли устоять на ногах. Затем ещё, и ещё — словно феррокритовая коробка блиндажа превратилась в легкое каноэ, несущееся по горной реке с порогами.
Осветительные плафоны гасли один за другим, не выдерживая напряжения, от стен и потолка отлетала крошка, больно жаля тело, пыль забивала глотку, не давая дышать.
Солдаты без команды натянули дыхательные маски, и надели визоры. Перед глазами Нэйва побежали строчки вводной, и замерцали цифры обратного остчёта.
'Отсчитывает, сколько мне жить осталось' — невольно подумал контрразведчик.
Нэйв сунул руку под бронежилет и сжал половинку солнца, висящую на шее. Этот простой жест вернул спокойствие, напомнив о том главном, что останется и после его смерти.
За своими мыслями капитан упустил из внимание произошедшие в обстановке изменения. И лишь несколько секунд спустя понял: стало тихо. Смолкла канонада, блиндаж перестал трястись и дёргаться.
Нэйв моргнул, выводя на визор изображение с перископа. И с удивлением увидел, как республиканцы, по прежнему сохраняя безукоризненный порядок, отходят назад. В мёртвой тишине, без единого выстрела.
— Что за херня? — высказал общее мнение Касл.
Словно в ответ на его вопрос, в наушниках прозвучал голос Дитля:
— Всем войскам! Прекратить огонь! Повторяю — прекратить огонь! Достигнуто соглашение о прекращении огня. Всем оставаться на своих позициях до следующих распоряжений. Командирам подразделений — подтвердить получение приказа.
— Одиннадцатый — принял, — автоматически доложил Грэм.
Он медленно отстегнул маску, и принялся сражаться с ремешком каски, глядя на отступающие республиканские войска неверящим взглядом.
— Командир, — услышал он голос Касла.
Сержант протягивал ему раскрытый портсигар.
— Я не курю... — сказал Грэм, но сигарету взял. И лишь тогда заметил, как дрожат его руки.
Штаб КНС
Гривус покидал зал, в котором проводились переговоры, со смешанным чувством гнева и удовлетворения. Гнева — от того, что пришлось кое-где пойти на попятный, что для гордого калишийца было немыслимо. Удовлетворения — что переговоры завершились всё же так, как того хотел генерал.
Да, войска на Зелтросе оставляли всё тяжёлое вооружение, авиацию и дроидов. Но самое главное — живые солдаты, — уходили. Да ещё и какие — одни из лучших частей в войсках КНС! А дроиды и пушки... Их построят ещё, причём куда быстрее, чем того хотелось бы в Республике.
Поэтому генерал не переживал. Проиграна всего одна битва в этой долгой войне. И пусть республиканцы считают это своим успехом, сам Гривус видел иную картину.
Пролязгав в командный центр, генерал остановился, разглядывая карты с положением на фронтах.
— Свяжитесь с адмиралом Тренчем, — приказал он. — Пусть вышлет к Зелтросу транспортный корабль. Уточните, что один транспортный корабль, предназначенный для перевозки батальона живой — ключевое слово 'живой', — силы.
— Понял-понял, — отозвался один из дроидов-офицеров.
Не обращая больше на него внимания, Гривус подошёл к одной из карт и увеличил изображение выбранной системы. Прочитав высветившиеся рядом данные, он удовлетворённо хмыкнул, и прорычал:
— Вот сюда мы нанесём следующий удар.
Фронт. Позиции КНС
Человеческий разум — странная вещь. То, что приходит в голову в самые стрессовые ситуации, предугадать невозможно, равно как и после стресса.
Грэм, которому, по всем параметрам, полагалось прыгать и скакать, радуясь, что жив остался, сидел в мрачном одиночестве за пультом спецсвязи. Мысли у контразведчика были откровенно безрадостными: Нэйв всерьёз подозревал, что теперь, когда он остался жив, Ракша точно ничего общего с ним иметь не захочет. Просто не простит предательства. А то, что попытку спасти её жизнь мандалорка расценит именно так, капитан ни секунды не сомневался.
Но в своём поступке Грэм не раскаивался. И случись подобная ситуация ещё раз — повторил бы, не задумываясь.
Дальнейшие размышления контрразведчика прервали самым бесцеремонным образом — сигналом поступившего вызова.
Грэм неохотно скинул ноги с пульта и хлопнул по клавише приёма. Появившееся изображение напрочь выдуло из его бедовой головы все неслужебные мысли: на связи был непосредственный шеф Грэма, генерал Морис Квигли. А это могло означать только нехорошие новости...
Подозрений добавил вид генерала: Квигли выглядел необычно сосредоточенным.
— Грэм, — без предисловий начал он.
Нэйв напрягся ещё больше: генерал никогда не позволял себе называть подчинённых по имени, резко пресекая любое панибратство.
— Ты поднял не слабую волну, скинув падальщикам историю про ту станцию, и отдыхающих на ней шишках — продолжал генерал. — Не вздумай отбрехиваться: я прекрасно знаю, кто мог проделать такую работу. Очень многие потеряли из-за этой истории деньги, кресла, а кое-кто — и голову. И те, кто выжил, очень хотят найти того, кто им так смачно подгадил. Выход на тебя — вопрос времени. Поэтому тебе лучше исчезнуть. Я укажу, что ты погиб на Зелтросе, и это всё, что могу для тебя сделать. Исчезни, Нэйв. Ты — один из лучших моих кадров, и не хочу обнаружить, что в один прекрасный день где-то объявится твой труп. Но защитить тебя стопроцентно не смогу даже я. А ты оставайся на Зелтросе, или уходи в нейтральные миры, но не вздумай возвращаться, понял?
— Да, сэр, — сглотнув, кивнул Нэйв.
— Прощай, — генерал оборвал связь, оставив капитана тупо пялиться на погасшую панель.
Мир Грэма окончательно рухнул, похоронив все надежды капитана под своими обломками.
В бункере сидел абсолютно потерянный человек.
Зелтрос. База ВАР
На рапорт явились лишь Чимбик и Лорэй. Блайза не было.
Клон ушёл, смешавшись с толпой эвакуированных, и направился в дом одного из друзей Зары. Это было частью договора с Нэйвом: капитан указал в отчёте, что Блайз погиб при освобождении заложников. Ту же версию на рапорте изложили и сержант, и обе сестры.
Сам отчёт занял практически весь световой день: вернувшихся разведчиков допрашивали вместе и поодиночке, сверяя их показания с показаниями участников зеларского подполья. Кипинга и Бебут сменяли друг друга, и спрашивали, спрашивали, спрашивали...
Наконец, уже поздно вечером, Кипинга, раз, наверное, в сотый получив одни и те же ответы на одни и те же вопросы, махнул рукой:
— Свободны. Сержант, примите мои соболезнования.
Чимбик встретил его взгляд, и спокойно отозвался:
— Спасибо, сэр. Зато теперь мне нет нужды переживать за брата.
И, отсалютовав, вышел вслед за Лорэй. Те смотрели на него устало и печально. Не знай сержант, что Блайз жив и здоров — поверил бы в их подавленность без тени сомнения.
— И что дальше? — спросила Свитари, неопределённо махнув здоровой рукой. Раненую, несмотря на успешно прошедшее лечение, она по привычке берегла.
— Да как обычно... — Чимбик машинально посмотрел на восток, туда, где шли бои. — Наши не сегодня-завтра нахлобучат сепов, а там... А там дальше отправимся их хлобучить. В общем, рутина.
Эйнджела молча взяла его за руку. Задавать вопрос, ответ на который был очевиден, она не стала. В конце-концов, Нэйв мог указать, что погибли оба клона. И они, и Зара подтвердили бы эту версию. Но Чимбик остался.
— А когда всё закончится? — помедлив, спросила эмпатка. — За этой войной будет следующая, пусть и поменьше. За ней новая, и ещё одна. Что будет с тобой?
— Счастливая семейная жизнь, — улыбнулся Чимбик. — Сколько бы её не осталось.
Эйнджела молча кивнула, принимая ответ, и крепче сжала пальцы клона.
— Дурак ты, Зануда, — печально резюмировала Свитари. — Чем займёмся, пока ты не ускакал в закат верхом на белом таунтауне?
Чимбик обнял её за плечи и легонько встряхнул.
— Раз у нас есть время немного отдохнуть... Пойдёмте, познакомлю вас с мамой.
Фронт. Позиции КНС
— Ты чего такой пасмурный? — в двери узла связи просунулся Радж.
Нэйв хотел было напомнить мандалорцу, что кроме контрразведчика и дроида-оператора всем остальным вход запрещён, но, подумав, махнул на инструкцию рукой. В конце-концов, официально Нэйв мёртв. А какой спрос с мертвеца?
— Из-за Ракши переживаешь? — продолжал Радж, усаживаясь в свободное кресло.
— Уже нет, — отозвался Грэм.
Появление мандалорца встряхнуло капитана, заставив забыть о своих личных переживаниях. У него ещё оставалась уйма дел, часть из которых нужно сделать безотлагательно.
Нэйв встал, и принялся выкидывать инфочипы в утилизатор. Затем настала очередь дек и листов флимси. Убедившись, что нигде ничего не завалялось, Нэйв безжалостно выбрал блок памяти компьютера, растоптал, а потом откинул приклад карабина и с неожиданной яростью принялся крушить сам терминал. Остановился он лишь тогда, когда ошеломлённый мандалорец перехватил его за руку.
— Ты чего, нер'вод? — спросил Радж.
Грэм пару секунд недоумённо пялился на него, затем стряхнул пот со лба, и улыбнулся:
— Отмечаю день своей смерти, старина!
И хлопнул утилизатор по клавише пуска.
— Так. Рассказывай, — Радж отпустил его руку, и требовательно уставился контрразведчику в глаза.
— А что рассказывать-то? — наигранно удивился Нэйв. — Я — жмур, чего непонятного-то?
— Что-то ты слишком истеричный для жмура, — не поверил Радж. — Завязывай причитать, и колись, что стряслось.
Нэйв посмотрел на друга, и, проглотив приготовленный уже язвительный ответ, рассказал про разговор с начальством. Первый рассказ потянул за собой следующий — про предпринятое капитаном расследование, затем — про то, как он с результатами этого расследования поступил.
— М-да.. — протянул Радж, когда контрразведчик замолк. — Ты, смотрю, без приключений на свою шебсе жить не можешь. Достойная пара моей мелочи. Что делать будешь?
— Дальше работать, — пожал плечами Нэйв. — Информация у меня осталась, так что те, кто меня ищут, невольно сами себе подгадили. Ибо предупреждён — значит, вооружён. Пусть теперь успокоятся, решат, что я помер. А я пока обустроюсь, и когда эти мрази решат, что всё, пронесло, и можно жить спокойно — преподнесу им очередной сюрприз. И поверь, в этот раз уже никто из них просто испугом не отделается.
— Угу. А Ракша?
— А ей зачем жизнь ломать? — Грэм погрустнел. — Что, таскать за собой, по дырам и норам, в которых прятаться буду?
Мандалорец посмотрел на него, как на неразумное дитя, а затем протянул руку и постучал друга пальцем по лбу.
— Дурак ты, вод'ика, — с улыбкой проговорил он. — Причём по двум пунктам сразу. Во-первых, ты опять решил всё за мою сестру, даже с ней не посоветовавшись, чего она тебе уже точно не простит. А во-вторых, ты не замечаешь самого очевидного решения вопроса, которое на самом деле лежит у тебя перед носом.
— Какое? — насторожился Нэйв.
Вместо ответа Радж постучал себя по нагруднику.
— Предлагаешь спрятаться к тебе за пазуху? — не понял Нэйв.
— Почти, — улыбнулся мандалорец. — Почти.
Фронт. Позиции КНС. Утро восемнадцатого дня
Ирис Тофу и полковник Дитль шли по одной из галерей теперь уже бывших укреплений сепаратистов. Джедай принял торжественную капитуляцию войск КНС, проследил за отключением дроидов, и теперь улаживал последние формальности.
— Насколько мне известно, полковник, — говорил джедай, — один из моих солдат погиб в бою с вашими... бунтовщиками, если я верно понял?
— Да, генерал, — кивнул Дитль.
Тофу чётко ощущал неприязнь этого человека, и его гнев, вызванный приказом капитулировать. И джедай его понимал. Джабиимцы показали себя упорными и достойными уважения воинами, способными сражаться в самых тяжёлых условиях своей негостеприимной планеты. А горные стрелки Дитля по праву считались среди них элитой. И капитуляция больно ранила отважного полковника.
Что же до неприязни... Джедай вынужден был признать, что джабиимец имел на неё право. Не к конкретно Тофу, как к личности, а как к представителю Ордена. И это задевало уже самого Ириса.
— Тело капрала Блайза, — сверившись с декой, ровным голосом продолжал полковник, — утилизировано вместе с телами наших павших солдат.
— Бунтовщиков? — уточнил Тофу, отметив, что джабиимец назвал клона по имени, а не номеру.
— Я сказал 'солдат', генерал, — в голосе Дитля зазвенела сталь. — А не 'сброд'. Капрал Блайз кремирован вместе с останками погибших солдат моего батальона — джабиимцев и мандалорцев. Могу показать доклад об этом, составленный капитаном Нэйвом.
— Нет, благодарю, — вежливо отказался Тофу. — Если возможно, то я лучше побеседую с самим капитаном — очень интересный молодой человек, он произвёл на меня самое благоприятное впечатление.
— Он погиб, — просто сказал Дитль, и генерал почувствовал его искреннюю скорбь. — Капитан Нэйв погиб вчера вечером, при артиллерийском обстреле, за несколько минут до окончательного прекращения огня.
— Очень жаль, — столь же искренне отозвался джедай.
Помолчал, а потом спросил:
— Скажите, полковник, а почему именно кремация?
— Чтобы не оставлять здесь наших ребят на поругание! — в глазах Дитля сверкнула ярость. — Понятно, генерал?
— Вполне, — миролюбиво ответил Тофу.
Дальнейший осмотр прошёл в молчании.
Наконец, подписав символический акт приёма-передачи, генерал-джедай вместе с королём Дариусом взошли на борт королевской яхты. Король направился к бару, чтобы собственноручно смешать себе и джедаю пару коктейлей, а Тофу уселся в кресло, и уставился в иллюминатор.
— Скажите, Ирис, — король уселся напротив, протягивая стакан джедаю. — если кто-нибудь из ваших солдат вдруг решит, что ему пора на покой, и Зелтрос — самое подходящее для этого место, то как вы отреагируете? Чисто гипотетически, разумеется?
— Гипотетически? — Тофу отпил из предложенного стакана.
Помолчал немного, глядя, как уходит вниз изуродованная воронками от бомб и снарядов земля, и сказал:
— Гипотетически, Дариус, я их прекрасно пойму и полностью одобрю это решение. Разумеется, чисто гипотетически.
Король и джедай посмотрели в глаза друг другу, и чокнулись стаканами, словно заключая некую сделку.
Фелуция. Военная база КНС. Пять дней спустя после завершения битвы за Зелтрос
Радж и Нэйв сидели в кубрике, и разговаривали. Грэм занимался мандалорским священнодействием: собственноручно перекрашивал комплект брони. Официально, в отчётах, броня так и осталась за погибшим на Зелтросе воином, личность которого взял Нэйв. Но среди мандалорцев всё было иначе: броня для них была религиозным символом. Душой, сутью своего носителя. Потому, когда совет из уцелевших воинов мандалорской роты единогласно принял бывшего контрразведчика в свои ряды, Грэм первым делом взялся за перекрашивание доспехов. Даже толком не отлежавшись после обязательного ритуального избиения, что тоже являлось частью церемонии. Не пристало воину жаловаться на раны, особенно пустяковые.
