Фазыл Маулетдинович бил не в бровь, а вглаз!
Из сорока человек, читать — писать, не печатными буквами, могло всего семеро.
Пятеро, не умели ни читать, ни писать — вообще!
Курсы "техников по уюту", вбили в их голубиные мозги самую мельчайшую толику информации, только— только, чтобы смогли найти свои койки и расписаться в бланках ДВД — денежно-вещевого довольствия.
Аюб Енкара и Балы Изгвалли — две моих находки, которыми я горжусь и за которых буду "кусаться до последнего патрона", как писал писатель-фантаст Кир Булычев — ждали меня, прохаживаясь по коридору.
— Помни, Зерн. Еще один твой — пинок и пинать ты будешь камни, на рудниках! — Выпроводил меня дружеским хлопком по плечу, Фазыл Маулетдинович.
Сделав вид, что дружеский хлопок, далеко не дружеский, финишировал в стену, напротив закрывшейся двери.
— Сильно ругал?! — Аюб, старше меня на пятнадцать лет, принялся, как всегда, отечески качать головой и укоризненно ццокать языком. — Что ты за неслух, такой, Зерн?! Просил я тебя, не делать так больше?
— Железок им жалко! — Вступился за меня, Балы. — Сами, небось, "спускают пар", как хотят!
Замечание молодого, заставило сделать зарубку, в мозгах — досуг наших "ТЮ-пов", был совершенно не рассчитан, на их представления о досуге!
Шагая слева и справа от меня, мужчина и молодой паренек переговаривались на своем резком и гортанном наречии, заставляя идущих навстречу, прижиматься к стенам и морщиться от громких голосов.
— Что с того, что мы на корабле?! — Махал руками Балы. — Кто мы? Зачем мы? Вот идут люди, нам на встречу, что я сделал им плохого, что они смотрят на меня, как на дикаря?!
— Ты и ведешь себя, как дикарь! — Усмехнулся Аюб. — Кричишь, руками машешь... Зачем? Привлечь к себе внимание? Хорошо, привлек. Дальше, что делать будешь? Танцевать?
Балы замолк, переваривая услышанное.
— Балы... — Начал я, осторожно подыскивая слова. — Чем громче человек кричит, тем хуже он слышит. Помни, мы молимся шёпотом и его хватает... Когда вокруг кричат сотни людей...
— Их голоса становятся подобны селю, сметающему все, на своем пути! — Хвастливо вставил свое сравнение Балы.
— Вот именно, что — селю! — Вздохнул Аюб. — Селю, понимаешь, селю!
До паренька дошло его собственное сравнение, и он замер, застыв у стены.
— Зерн Фад-Тажал! — Спереди и сзади, взяв нас в клещи, словно грибы из-под земли выросли, нарисовались бравые ребята из МП.
— Да. Это — я! — Отойдя от своих спутников на пару шагов и делая знак, чтобы меня не ждали, я замер перед невысоким русым мужчиной, в чине капитана. — Чем-то могу быть?
— Зерн Фад-Тажал! Вы арестованы по обвинению в убийстве генерала Роллингза. — Кодовая фраза, отмены моего "изгнания", благодатным дождем пролилась на мою душу. Даже Зараза, удвоил усилия по своему освобождению, от ограничивающих директив.
Спокойно протянув руки перед собой, позволил одеть себе наручники и, не опуская головы, последовал за капитаном.
В лифте, капитан с улыбкой снял с меня наручники и почесал затылок.
— Ну, Тортик, ты даешь!
Удержавшись от пошлой шутки, в тему и на тему, размял запястья и потребовал, от камеры над головой: — Заразу, на свободу, выпустите!
Подумал и добавил: — Пожалуйста!
От тепла, хлынувшего от искина в мою сторону, можно было всю оставшуюся жизнь спать в снегу, не боясь замерзнуть.
Лифт открыл свои двери на третьем, из пяти, технических, этажей.
Отсюда, до каюты капитана — пятнадцать метров.
Всего — 15!
Но — Каких! — метров!
При включении тревоги, эти 15 метров превращаются в кошмар любого нападающего.
Участок коридора, может оказаться под силой тяжести в 27 же — участками, как шахматное поле — приблизительно. Стационарные излучатели, лазерные лучи и, как венец, шедевр — заключительный аккорд — даже если вы пробились к двери, то это не значит, что она ведет в каюту капитана!
Мини портал, сработал, как его и настраивали — меня за стол, капитана с охраной — в караулку...
— Всем — Здравствуйте! — Поприветствовал я "честную компанию". — С чего это, гнев на милость, поменяли?!
— Балабол. — Вздохнул Летунец. — Отработали, мы. И "тройку", твою и тетку — твою... Тоже — отработали. Через сорок часов, первых выход — для коррекции курса. Вот тогда и устроим, большое шоу...
— Но перед этим, придется вернуть лейтенанта Коржика, в "исходное" состояние! — Лииттах, довольно скривился. — Надеюсь, наш адарийский коллега уже готов?
Адариец, пожал плечами и жестом пригласил меня занять легкую кушетку, рядом с которой уже стоял на маленьком столике чудо-прибор "Суххамелль".
Устроившись на кушетке, дождался, когда адариец сделает укол и благополучно ушел в сон — "Суххамелль", пока еще прототип и на хомо сапиенсах, тестируется впервые.
По ТТХ, образ, навешанный на меня, без поддержки, может просуществовать не более трех месяцев. День задержки и результат не предсказуем.
Адариец, на мой прямой вопрос, чем мне может грозить, "опоздание", светло и чисто улыбнулся и провел большим пальцем себе по шее.
Даже сквозь сон, я чувствовал, как с неохотой тело меняется.
Потеря 20 килограмм веса, проходила с дикой болью и ломотой, во всем теле. Не взирая, на все обезболивающее, что адариец в меня залил.
Из состояние "Тортик", в состояние "Викинг", меня переделывали девять часов.
Бедная капитанская каюта!
— Тамир! Просыпайтесь! Просыпайтесь! — Услышал я сквозь сон, наполненный кошмарами и скрежетом моих собственных, зубов. — Подъем, лейтенант! Смирно!
Командный голос капитана, своё предназначение выполнил — поставил меня из горизонтали — в вертикаль.
Мозги вяло бухали в черепной коробке, глаза слепило яркое освещение и взволнованные лица окружающих меня существ, носили следы усталости и недоумения.
— Как самочувствие, лейтенант? — Лииттах неведомо как оказался за моей спиной, толи в ожидании моего падения, толи... Чего-то совсем другого!
— Неплохо... — Сказал я и поразился собственному голосу — сиплому и дрожащему. — Что случилось?
— Аппарат дал сбой. — Адариец смотрел на меня так потрясенно, что становилось очень страшно. За себя. — Процедура заняла больше времени, чем мы рассчитывали!
— В три раза больше, чем... в первый раз. — Ответил на мой не заданный вопрос, будущий Император Керраны.
Я постоял, качаясь, еще пару минут и на подгибающихся ногах, добрел до стула, на спинке которого лежал красно-коричневый теплый плед.
— Вот так и разрешай, над собой экспериментировать... — Шмыгнул носом я. — Мало того, так еще и с голоду, подохнешь!
Стол, стоящий в центре каюты, был завален всевозможными пакетами, пакетиками и пакетушками — все, с дивными названиями и чудными шрифтами. Вот только еды, среди этого великолепия — не было.
— Анжелика! Обед в каюту! — Потребовал капитан Летунец у корабельного искина. — На всех, пожалуйста!
— Я — сильно буянил? — Голос начинал походить на мой, уже без скрежещущего акцента моих "соплеменников".
Адариец, побросав все на кушетку, накрыл ее пледом и сел напротив меня.
— Буянили? Нет! — Тан сел рядом со мной. — Кричали, Тамир, очень громко.
— Отключение болевых ощущений прервалось на третьем часу морфинга. — Адариец посмотрел на меня и поежился от воспоминаний. — Если бы не таланты многоуважаемого Таррэля Грранаха...
Лииттах отмахнулся.
Открывшаяся дверь, пропустила кухонного дроида, толкающего перед собой пятиярусную тележку, заставленную едой так тесно, что колесики жалобно поскрипывали и норовили отвалиться на ходу.
Дроид мгновенно протер стол и принялся составлять кушанья, по видовому признаку — каждому свое.
Закончив, дроид скользнул за дверь, оставляя нас наедине с едой и самими собой.
Летунец, заглянув мне в глаза, хмыкнул и пошел к бару — за выпивкой.
Если об этом узнают на флагмане — "пасодют"!
— Коньяк армянский. — Продемонстрировал простенькую бутылку, без всяких украшений, капитан. — Выдержка, хм, со мной летает уже 24 года. А подарили ее, еще моему отцу... Думаю, самое время, выпить!
Коньячных бокалов капитан не нашел. Пришлось пить из стаканов, что совсем не испортило вкус коньяка — хваленный армянский коньяк оказался подделкой!
Однако, его солидный градус, в моем случае оказался решающим фактом — после горяченького, спиртное заняло свое место в животике и надавило на сонную кнопку!
Минут двадцать, я тщетно боролся с дремой, отгоняя то яблоком — краснобоким и хрустким, то чашечкой кофе — сперва сладкого, а следом и с солью.
Сдавшись, положил руки на стол и опустил на них тяжеленую, как целая планета, голову, давая себе слово, что вот сейчас, я прикрою глазки, на минуточку...
В себя пришел в момент открывания медицинской ванны.
И если присутствие корабельного врача, еще можно было объяснить, присутствие Ми-Ко — с трудом, то вот лыбящихся Мэгги и Регона — нет.
— Поздравляю с завершением полного цикла оздоровительных процедур! — Подмигнул мне врач. — Ваша форма, лежит в шкафчике, на стене.
— С-с-с-с... Собака, синяя... — Вырвалось у меня.
По умолчанию, в ванну кладут голышом.
Впрочем, мне ли быть в печали — сколько раз мы уже видели друг другв в неглиже и голышом, не счесть!
Выбравшись из ванны, протопал к шкафчику и достал свою форму.
С майорскими погонами и щитами контрразведки!
— Давно бы так! — Ми-Ко провела по погонам ладошкой, словно сметая пыль. — А то все лейтенант, да лейтенант!
— Так и майором, он долго не пробудет. — Голос старпома, вошедшего в медотсек, заставил всех вскинуться по стойке смирно. — Вольно. Через два часа — выход из прыжка, для корректировки курса. В "реале" проведем 12 часов. Готовьтесь к большим маневрам!
Откозыряв, старпом покинул помещение, оставляя нас в недоумении — что именно вот это было? Предупреждение? Скрытая угроза? Или с меня снова снимут звездочку?
— Давайте скорее, на тренажеры! — Потребовал Пистон. — Ми-Ко, нацелуешься потом! Мартиго, ну, что, в самом-то деле!
Поймав затылком ладошку Мэгги, Регон успокоился, хотя... Ворчать так и не перестал.
Шагая по коридору, так и чувствовал на затылке настороженные глаза Маргариты — вот не поверила она, в мое "тяжелое" ранение. А значит — либо был опыт, либо — тоже знает намного больше, чем говорит!
Что-то вокруг меня слишком много людей, с "тайнами". Уже стало напрягать, прям-таки — жестко, напрягать.
Решив, что Маргарите сегодня быть битой, предложил разделиться два на два: "Мальчики против Девочек"!
Как выяснилось — зря.
Первое поражение мы получили на четвертой секунде боя.
Дальше — больше.
Наши "девочки", разошлись не на шутку, гоняясь за нами по всему имитационному пространству, отстреливая нас, как слепых щенков.
Не зря бытует мнение, что женщина — самый лучший солдат — быстрый, жестокий и бескомпромиссный.
Тренинг-капсулы, установленные на "Гаване", были последнего, девятого поколения, то есть с эффектом перегрузок и частично — болевых ощущений.
После одного из разворотов, тренажер отыграл похоронный марш и сообщил об отключении компенсатора.
На "Снежинках" — верная смерть пилота.
Однако Ми-Ко так удачно подставилась под удар коррект-аннигилятора, что просто грех было не воспользоваться!
"Отпилив" пилотскую кабину, я расслабился — Пистон гонялся за Мэгги, Ми-Ко пошла на рестарт а я, пока, болтался без дела. Если Регон прикончит Мэгги — наша победа. Ну, а если нет... На нет и суда нет, как говорится!
Два этих придурка, заставили меня неслабо так поволноваться — не придумав ничего более мудрого, они пошли в лобовую!
И не один не отвернул!
Едва обе "Снежинки" ушли на рестарт, я стал волноваться еще сильнее — по правилам, мне уже тоже пора на рестарт, но система зависла.
— Система! Рестарт! — Приказал я.
Ноль внимания.
"Почесав затылок", призвал Заразу — две железки всегда и всяко, договорятся быстрее, чем такой, как я — ни разу не программист!
Зараза, довольный разблокированными мощностями, "засучил рукава" и обиженно ойкнул. Потом еще и еще раз.
— Система не реагирует на программные коды... — В голосе искина звучало почти человеческое потрясение. — Висит, зараза! Хотя... Какие-то процессы — шевелятся!
— Да на ср...! — Разозлился я. — Открывай, аварийно!
Я потянулся, ожидая, что вот сейчас появится тоненькая щель, в которую хлынет свет, и я смогу выйти и поругаться с техниками, эту самую капсулу, обслуживающими.
Потом, с ужасом вспомнил, кто именно, обслуживает эти капсулы, лица своих, еще недавно — Тюпиков и приготовился к самому худшему.
На моей памяти, капсула-девятка, повисла всего один раз.
Пока до Леши Хаесса дошло, что надо вызвать специалиста, прошло почти тридцать минут!
Приготовившись ждать, тяжело вздохнул и ругнулся в полголоса.
Ответом мне стал тихий смешок в наушниках.
Похолодев от ужаса, задал самый дурацкий вопрос в своей жизни: "Кто здесь?"
— Привет, "племянничек"! Не ждал? А я — приперлась! — Алена Иоганновна, точнее, ее голос, торжествующе лился мне в уши. — Попался, засранец! Всегда знала, что поймать пилота можно только в кабине!
— Поймала. И что дальше? — Ух, как же я ненавижу эти "злодейские" разборки. Хочешь убить — убивай, только молча, молча и быстро. Нет, обязательно надо повыеживаться!
— Судя по тому, что ты в кабине, а я не отзываюсь на вызов... Меня повязали. — Тетка легко и спокойно констатировала факт, отдаю должное ее уму и смекалке. — А значит, дражайший мой племянник, у тебя пять часов, чтобы Меня отпустили. Иначе...
— Иначе — что? Пукнешь? — Принялся издеваться я. — Не надсадишься, тетенька?! Ты на корабле. Корабль — в прыжке. Выйдешь ты, летишь, а тут БАХ! И вышел линкор, размазывая твой кораблик по броне! И всех проблем — то будет — поцарапанная краска!
— Вирус, племянничек, вирус! Вот моя страховка, от всяческих случайностей. Так что... Сообщай командованию, что "Гавана" инфицирована и у них есть пять часов, чтобы меня отпустить. Не захотят — подорву, ко всем Звездам. Поставлю реакторы в рассинхрон и собирайте элементарные частицы!
— Тогда, взрывай прямо сейчас! — Ухмыльнулся я. — Никому и ничего я сообщать не буду.
— Зря. — Голос тетушки не предвещал мне ничего хорошего. — Зря ты так!
В следующее мгновение моя правая нога оказалась точно в архимедовом винте мясорубки.
Все правильно — компенсаторы отключены...
Перемолов мне ногу до колена, тетушка дождалась срабатывания аптечки и ехидно поинтересовалась, мол, не хочу ли я еще?
— Командование в курсе. — Заверил меня Зараза. — Тяни время.
— Если думаете начать эвакуацию... — Алена Иоганновна прищелкнула языком. — Вот вам еще сюрприз!
— Вирус заблокировал переборки и шлюзовые камеры. — Зараза заверещал, как резанный. — Спасательные капсулы на десятисекундном старте. Реактор А1 вышел из под контроля систем искинов. Ситуации присвоен статус "Пыль".
— О! Вот и "Пыль", объявили! — Тетушка виртуозно владела голосом. — Значит, таки сообщил, племянничек...
