Дни Волка.
Т. М. В.
Часть А
Мир ?0
Экзот
Меня качает, как маленький пароходик на волнах...
Вверх — вниз...
Вверх — вниз...
Толи от усталости, толи от ненависти...
Вверх — вниз...
Вверх — вниз...
Меня — качает...
Вверх — Ненависть...
Вниз — Усталость...
Жадно глотаю остывший чай, с опротивевшим пакетиком заварки...
Сладкий, чай...
Предвестник простуды, гриппа, хандры...
Вверх — Ненависть...
Мотаю головой, пытаясь выгнать из неё шум, расплывающиеся и двоящиеся строчки...
Как хорошо — собакам...
Особенность братьев наших, меньших — трясти головой, раскручивать её до вылетающих из пасти — слюней...
Вниз — Усталость...
Как маленький пароходик, на волнах — вверх и вниз...
Малоизвестная всему городу кофейня, отличающаяся нормальными ценами и незаметным обслуживанием.
Моё маленькое пристанище и отдушина.
В ней — музыка — играет не громко.
В ней — персонал — незаметен.
В ней — отличное — кофе.
В ней — всегда — мало народа.
Для города с населением в 400 тысяч лиц, у нас слишком много всяческих кафешек, забегаловок и пивняков. Куча — ресторанов и, ни одного, порядочного места, куда человек пришёл бы, просто молча посидеть.
Вот и в этой кофейне, в последнее время, стало собираться слишком много народа, неотрывно держащего в руках свои смартфоны и планшеты...
На брюнетку, сидящую напротив меня, не скрою, у меня были планы.
Далеко идущие — планы.
Разгорающийся скандал, за столиком отделенным от нас легкой занавеской, я не столько — услышал, сколько — почувствовал.
Моя собеседница сделала каменное лицо и замерла, настороженно прислушиваясь к соседям.
Звон бьющейся посуды привлек внимание официантки, метнувшейся за занавеску и выскочившей оттуда, со скоростью кота, укравшего со стола хозяев порядочный кус рыбы.
Занавеска колыхнулась еще раз.
Заткнулась, внезапно, музыка.
В тишине отчетливо прозвучал девичий голос: — Да! Он лучше! Он — не читает стихи! Он — пашет! Пашет, как проклятый!
— Угу... — Угрюмый мужской голос горько хохотнул. — Пашет. Ларьки, на базаре... Он и еще трое! Пашут!
— Зато — деньги, всегда, живые! И тратить — не жалеет!
— Не заработанное, тратить, всегда — легко! — Молодой человек, судя по голосу, уже плохо себя контролировал.
— Да, конечно! Ведь — ты — Работаешь! Ты только и делаешь, что — работаешь! От тебя проку... Даже в постели, ты — работаешь!
— Уже проверила... — Сквозь зубы процедил парень. — Гадина!
— Да, проверила! — Довольный голос девушки сменился тихим писком. — Ты... Ты...
Очередная полетевшая на пол, тарелка, заставила вздрогнуть мою спутницу.
— Убью, дрянь! — Рявкнул молодой человек, сдвигая свой стол и заставляя девушку начать голосить. — Здесь, убью!
— Ну, хватит! — Не выдержал я, понимая, что весь мой вечер и все планы, только что, накрылись бардовым тазом.
— Подожди, минутку! — Обратился я к своей спутнице.
Встав из-за стола, обогнул диванчик и сдвинув занавеску, вошел в соседний закуток.
Молодой парень, светловолосый и голубоглазый, в светлом свитере с геометрическим рисунком и в синих джинсах, замер разделенный столом с девушкой в миниатюрном черном платьице.
— Убью, дрянь... — Хрипло вырвалось из его горла, а рука принялась нашаривать среди разбросанных по столу предметов, нож.
— Убьёшь? — Насмешливо вздернула носик, девушка. — Духу — не хватит!
Рука парня, нащупала-таки, искомое оружие и, перехватив удобнее, пошла вверх.
— Пошла вон, дура! — Вырвалось у меня.
Моя рука легла на запястье юноши, плотно его обхватила и замерла, не давая сдвинуться ни на сантиметр.
Бешеный блеск голубых глаз, брошенный на меня, заставил сжать руку еще сильнее, прижимая к столешнице.
— Она, того, не стоит... Никто, того, не стоит! — Я заставил себя смотреть в глаза молодому человеку, привязывая его внимание к себе. — Она, просто пошла налево...
— Да, пошла! — В попытке задрать свой носик еще выше, девушка плюхнулась на диванчик.
Парень зарычал, выдирая свою руку из моей.
— Раз — пошла... Тогда — беги, дура! — Прокаркал я, чувствуя, что адреналин вот-вот взорвется и этот, пока еще маленький скандальчик, перерастет в шумную драку.
Парень оказался на удивление сильным.
Ему удалось оторвать свою руку от столешницы, не смотря на все мои усилия.
— Брось! — Попросил я. — Брось и нож и — её!
Снова, глядя в его глаза, я сумел остановить движение руки с зажатым в ней ножом.
— Брось... Кто, предал раз — обречен предавать — постоянно... Не ты — первый. Не ты — последний...
Девушка, видя, что всё уже перешло из разряда — "шутка", в разряд — "серьёзно", подхватила сумочку и уронив вешалку, схватила свое пальто.
— Псих! Жалкий, псих! — Выкрикнула она, уже от двери. — Что б ты — сдох!
— Отпусти, нож... — Как можно мягче, попросил я, когда за ней захлопнулась дверь, звякнув "музыкой ветра". — Она, просто пошла налево. Считай, что тебе — повезло. Тебе не сказали, что ты — надоел...
Кажется, мои слова дошли до сознания парня и нож, зазвенев, покатился по столешнице.
Весь его вид говорил, что он готов сорваться за ней, следом.
— Пусть — идет. — Я снова встал на его пути, перекрывая плечом дорогу. — Не ходи за ней. Пусть, бежит.
Парень, внезапно отшатнулся от меня и плюхнулся на стул.
— Что здесь происходит? — Появился "вышибала" — не высокий, квадратный парнишка, по имени Олег. — Посуду, бьёте?
— Семейная ссора... — С усмешкой объяснил я Олегу, происходящее. — Продолжения, не будет?
Голубоглазый, поняв, что мой вопрос относится к нему, покачал головой, тяжело вздохнув.
— Вот и — славно! — Вздохнул Олег, подозрительно косясь на меня. — Точно, продолжения, не будет?
— Ушло, "продолжение"... — Скривился я.
— За посуду — заплатите! — Олег, демонстративно, хрустнул пальцами. — Я — проверю!
— Спасибо... — Тяжело вздохнул блондин, когда занавеска за вышибалой закрылась.
— Ты на машине? — Поинтересовался я.
— Да... — Молодой человек, машинально, достал из кармана брелок с ключами и бросил его на стол.
— За руль — не садись... — Предупредил я. — И, вообще... Лучше, позвони, какой-нибудь приятельнице... Пусть, приедет и заберет тебя...
— Какой... — Горько усмехнулся парень. — Какой, приятельнице... Не осталось, их...
— А ты — позвони... — Подмигнул я. — Только, друзьям — не звони. Напьётесь. Потянет на подвиги. Или, еще хуже, ринешься выяснять отношения. Так и срок себе намотаешь...
Парень, при словах "срок намотаешь", дернулся, словно получил пощечину.
— Вижу — дошло... — Облегченно вздохнул я. — Ну, бывай здоров!
Вернувшись за свой столик, обнаружил, что не только голубоглазый только что потерял "продолжение".
Моя, так же, предпочла уйти по-английски.
"Да уж..." — Покачал я головой, допивая остывающий кофе. — "Все планы смешат — Высшие силы..."
— Можно убрать посуду? — Оксана, официантка, внимательно посмотрела на меня.
— Да, Ксаночка, пожалуйста! — Улыбнулся я, вертя в руках пачку сигарет.
Новый закон, о запрете курения в общественных местах, это тщательное вылизывание европейской задницы — уже закрыл немало хороших и милых кафе.
Самое обидное, за тот акциз, что мы, курильщики, платим за каждую пачку, государству — для нас ничего не сделали.
— Что-нибудь, еще? — Замерла Оксана, с грудой посуды, на подносике.
— Еще, большую чашку латтэ! И, счет. — Попросил я.
— Испортили Вам, вечер... — Посочувствовала Оксана. — Я, сейчас, пепельницу принесу!
— Не надо, Солнышко! — Отмахнулся я, пряча пачку в карман. — Я, курить, бросаю...
Улыбнувшись мне в ответ, Оксана, исчезла за занавеской.
Хлопнула, входная дверь и легкие, девичьи шаги, озорно стуча каблучками прозвучали за занавеской.
Зашуршала верхняя одежда, водружаемая на вешалку.
"Да... Хорошо, когда — хорошо..." — Усмехнулся я, снимая ложечкой пену с латтэ. — "Хорошо!"
Допив кофе, тихонько, словно боясь побеспокоить тяжелобольного, подхватил куртку и вышел из кафе, махнув на прощанье баристе Семену и Оксане, сидящими за барной стойкой.
Зима, в этом году, какая-то... Гадкая.
Нет, в нашем городе она всегда — на всю голову раненная, но этот год, она еще и — гадкая!
Сколько ни чистят улицы, один пёс, вечером — каток.
Хорошо мне, безлошадному!
А те, кто со своими четырёхколёсными друзьями — уже намаялись!
Оскальзываясь на каждом шаге и семеня не хуже японской гейши, прошел по заваленной снегом дорожке, свернул направо и выйдя на очищенный от снега и льда тротуар, достал пачку сигарет.
Повертел в руках и сунул обратно, в карман.
В кои-то веки, курить совершенно не хочется.
Фонари над головой, отбрасываемые, ветками деревьев, тени. Мельтешение авто и тарахтение трамвая. Вечерняя симфония города номер... А, впрочем, без номера обойдётся!
Еще раз улыбнувшись своим планам, застегнул плотнее куртку, накинул капюшон и отдался самому изумительному чувству, самому таинственному и восхитительному — чувству одиночества в толпе.
Народ, спешащий по своим делам.
Народ, возвращающийся с работы.
Народ, прогуливающийся неторопливым шагом.
Народ, народ, народ.
И, в этой толчее, иногда соприкасаясь рукавами, можно остаться одному гораздо быстрее, чем уехав за тридевять земель, в заповедные и дремучие леса.
Можно идти долго — долго, рассматривая лица людей. То — пустые, то — счастливые, то — одухотворённые, то — злые.
От кафе, до моего дома — 7 км.
Ровно один час — не торопясь и скучая. Разглядывая вывески — днем, лица людей — вечером и звезды — ночью.
Пользуясь тем, что капюшон моей куртки больше общепринятого в обществе, натягиваю его по самый нос, как монах.
Лица — не видно окружающим.
Ну а мне, этого и надо.
Задержавшись на мосту через нашу реку, полюбовался отражением света фонарей, играющим в незамерзшей воде.
Еще пару лет назад, с удовольствием бы полез за телефоном — сделать ночной кадр.
Прошла, любовь...
Уж и фотоаппарат — подарил знакомым, чтоб не соблазняться.
Да и ни к чему он мне — теперь.
— Извините! Закурить, не найдётся?! — Отвлек меня, от моих мыслей, идущий на встречу мужчина.
Молча достал пачку и протянул.
— Ой, спасибо! — Обрадовался человек. — А то — недопросишься!
— Знаете, что... — Задумался я. — Забирайте всю пачку! Кажется, я бросил курить!
Обходя замершего в изумлении мужчину, сунул руку в карман и нащупал зажигалку.
Творение китайского ширпотрёпа, по широкой дуге, отправилось в реку.
"Всё! Прощай — зависимость!" — Рассмеялся я.
Моя шестилетняя война с никотином, наконец-то, завершилась!
Шагая по тротуару, вспоминал удивленно замершую после моих слов фигуру и улыбался.
"Сделать, что — ли, снег?" — В приступе веселья, замер, подняв голову к небу и представляя, как вместо чистого, звездного неба, над головой поплыли облака, из которых повалили хлопья мягкого, белого, снега.
"Так!" — Закрыв глаза, ткнул я пальцем в небо, "запечатывая" образ.
Всё.
Теперь, только ждать!
Минут через 15 — 20, пойдет снег, падая на землю и укутывая её белым одеялом.
"Вот радости -то, детворе будет!"
Миновав трамвайные пути, вышел на аллею, усаженную молодыми деревьями.
Очень ухоженную аллею.
Лавочки, урны, ни следа льда!
Благодать!
Навстречу — патруль, с собакой — большой немецкой овчаркой, вяло перебирающей лапами.
"Что, псина? Последний рейс?" — Усмехнулся я, мысленно поздоровавшись. — "Ну-ну, не тужи!"
Патруль — знакомый. За последние два месяца, они уже трижды проверяли у меня документы, старательно подсвечивая фонариком в лицо и сравнивая с фото, на удостоверении.
Очень уж их нервирует мой капюшон, натянутый до носа!
Вдалеке, грянула удалая пьяная брань и патруль, мгновенно, взял с места.
Где пьяные, там и прибыль — аксиома нашего, "рыночного", государства.
Впрочем, в этот раз, думаю, моим знакомым ничего не обломится.
Уж слишком по-хозяйски, звучала брань.
Не иначе, очередной престолоначальник, набрался.
Сумасшедшие ощущения — от чистого, без никотина, воздуха в лёгких.
Всё получается.
Движения — плавные и уверенные.
Пропал шум в ушах, досаждавший вот уже пару лет.
Светофор, подмигнул зеленым глазом, приглашая на переход.
Всё.
Теперь — всё будет в волну!
Поймав кураж, дурачась, представляю, что иду — едва касаясь земли.
Тело, словно пушинка!
На втором мосту, налетевший порыв ветра сдувает капюшон с головы и на нос ложится первая снежинка.
"Так! Непорядок! Ветра — я не заказывал!"
Пришлось вновь замереть, поправляя образ.
Ветер, понимающе развернулся и унесся вверх.
Снег посыпался — изумительный!
Легкий! Белый! Пушистый!
В куртке даже жарко стало.
Расстегнув замок и засунув руки в карманы, продолжаю экспериментировать.
Идти до дома осталось всего ничего, даже если и надорвусь — на четвереньках доползу!
Но, вместо этого, чувствую, что ноги — отрываются от земли и каждый последующий шаг — легче предыдущего.
Уже не иду — лечу, лишь слегка отталкиваюсь от земли, проносясь мимо запоздавших прохожих.
Снег, летящий с небес, маскирует мои движения, прячет меня от нескромных взглядов.
И что с того?
Мне — хорошо!
А видят ли меня люди и какие у них, насчет меня — мысли — дело не моё.
Мне — хорошо!
На очередном шаге, меня отрывает от земли метра на полтора — вверх.
С хохотом, приземляюсь и замираю — сердце колотится от вседозволенности и ощущения свободы.
Скинув капюшон, поднимаю лицо к небу и ловлю снежинки, улыбаясь.
— Псих, ненормальный! — Шарахается от меня, дама с собачкой.
— Как раз — нормальный — псих! — С хохотом отвечаю и вновь делаю легкий шаг, растворяясь в пелене снега.
Под ноги, кубарем, влетает ошалелая псина — телок почти метрового роста — соседский алабай, Эльмур.
Классная собаченция!
Детвору любит — готов вылизывать и катать, в любое время дня и ночи.
Потрепав алабая по загривку и удостоившись ответного "облиза", вновь делаю шаг к двери в подъезд.
— Сосед! Огоньку не найдется?!
— Всё, сосед! Бросил, я!
— Поздравляю!
Пикнул электронный ключ, размыкая цепь магнитного замка.
— Двери, придержите, пожалуйста! — Мягкий, девичий голос, вырвавшийся из снежной круговерти, заставил меня замереть, придерживая дверь.
— Спасибо, огромное! — Не высокая, худощавая девушка, проскользнула мимо меня в теплое нутро подъезда.
— Да, без проблем! — Улыбнулся я, чувствуя себя одновременно и рыцарем, и клоуном. — Обращайтесь!
Но, "небесное создание", уже деловито стучало каблучками по лестнице ведущей на второй этаж, не дожидаясь моих ответов или сентенций.
"Поколение нокия и кока-кола! Тяжелые, коричневые и громкие..." — Ухмыльнулся я про себя, переступая по две ступеньки и поднимаясь к себе, на четвертый этаж.
