— Вы правы, друг Дэнзелл, — сказала я, выпрямляясь. — Как только миссис Рейвен принесет горячей воды, мы...
Но мужчины не слушали. Они уставились на что-то позади меня, и, повернувшись, я увидела Гвинею Дика, из-за жары одетого только в набедренную повязку. Его тело блестело от пота, и все татуировки были выставлены напоказ. Он приближался к нам, торжественно держа в руках черную стеклянную бутылку.
— Сам капитан прислал вам грог, Джо, — сказал он мистеру Ормистону.
— Что ж, благослови Бог капитана за его доброту, — от души поблагодарил мистер Ормистон, взяв бутылку, и, вытащив зубами пробку, принялся целеустремленно глотать ром.
Плеск и брызги оповестили о том, что вернулась миссис Рейвен с водой. В форте почти над каждым очагом постоянно висел котел, и потому найти кипяток не представляло труда. Она так же, благослови ее Бог, принесла и ведро холодной воды, и мне удалось вымыть руки и не обжечься.
Я взяла один из жестких ампутационных ножей с коротким лезвием, намереваясь погрузить его в горячую воду, но взбешенный лейтенант Стактоу тут же вырвал его у меня из рук.
— Что вы делаете, мадам?! — воскликнул он. — Это мое лучшее лезвие!
— Да, именно поэтому я и собираюсь его использовать, — сказала я. — Но сначала вымою.
Стактоу — невысокий мужчина с коротко стриженными седыми щетинистыми волосами — оказался дюйма на три ниже меня, в чем я убедилась, когда встала перед ним, глядя прямо ему в глаза. Его лицо нагрелось еще на пару градусов.
— Вы разрушите натуру металла, если опустите его в кипящую воду!
— Нет, — сказала я, сдерживая собственную натуру... пока, по крайней мере. — Горячая вода металлу не повредит, лишь очистит. А я не стану использовать грязное лезвие на этом человеке.
— О, не станете? — нечто вроде удовлетворения мелькнуло в его глазах, и лейтенант бережно прижал ампутационный нож к своей груди. — Ну, что ж. Тогда, я полагаю, вам придется предоставить работу тем, кто может это сделать, не так ли?
В этот момент Гвинея Дик, который, доставив бутылку, остался и с любопытством наблюдал за спором, наклонившись, вырвал нож из рук Стактоу.
— Сам капитан говорить она делать для Джо, — спокойно сказал он. — Она и делать.
В ярости раскрыв рот из-за того, что к его положению проявили такое неуважение, Стактоу, схватившись за нож, набросился на Дика. Дик же, с рефлексами, отточенными племенными войнами и многолетним опытом британского моряка, замахнулся ножом на Стактоу с явным намерением срубить тому голову. И ему бы это вполне удалось, если бы не столь же хорошие рефлексы Дэнзелла Хантера: он попытался схватить Дика за руку. У него не получилось, но зато ему удалось толкнуть огромного гвинейца на самого лейтенанта. Дик уронил инструмент, и мужчины вцепились друг в друга, шатаясь из стороны в сторону, пока не потеряли равновесие и не рухнули оба на кушетку Ормистона. Пациент, бутылка рома, котел с горячей водой, остальные инструменты и Дэнзелл Хантер с таким грохотом обрушились на каменный пол, что во всем здании смолкли все разговоры.
— У-у-ух! — произнесла миссис Рейвен в восхищенном ужасе: все вышло даже лучше, чем она ожидала.
— Дэнни! — произнес позади меня столь же потрясенный голос. — Что это ты такое творишь?
— Я... Помогаю другу Клэр делать операцию, — сказал Дэнзелл с некоторым достоинством, садясь и ощупывая пол вокруг в поисках своих очков.
Рейчел Хантер наклонилась и, подобрав потерю (очки пролетели по каменному полу), решительно водрузила ее на носу своего брата, одновременно с подозрением поглядывая на лейтенанта Стактоу, который медленно, словно большой воздушный шар, поднимался и заметно надувался от ярости.
— Вы... — прохрипел он, указывая коротким дрожащим пальцем на Дика. — Вас повесят за нападение на офицера. А для вас, сэр, — обвиняющий отросток качнулся к Дэнзеллу Хантеру, — военный трибунал и разрыв контракта! Что касается вас, мадам, — буквально выплюнул он слова, но потом замер, не в силах мгновенно придумать что-нибудь достаточно ужасное, чем можно мне угрожать. А потом произнес: — Я попрошу вашего мужа выпороть вас.
— Давай-ка, пощекочи меня, дорогуша, — донесся с пола невнятный голос. Глянув вниз, я увидела мистера Ормистона. Во время случившегося 'кораблекрушения' он удержал в руке бутылку с ромом, а сразу после — продолжил из нее употреблять, и теперь лежал с полыхающим от алкоголя лицом и то и дело пытался дотронуться до моего колена.
Лейтенант Стактоу издал звук, означающий, что это уже наивысший предел, и даже сверх того, и, торопливо собрав рассыпавшиеся инструменты и ощетинившись во все стороны ножами и пилами, вышел прочь, роняя по пути небольшие предметы.
— Я нужен тебе, сестрица?
К этому моменту Дэнзелл Хантер уже поднялся на ноги и поправлял свалившийся с плеч сюртук.
— Не столько мне, сколько миссис Браун, — ответила ему сестра с ноткой иронии в голосе. — Она говорит, что ее время пришло и ей нужен ты. Прямо. Сейчас.
Дэнзелл коротко фыркнул и взглянул на меня.
— Миссис Браун — истеричка, в буквальном смысле слова, — извинился он. — Думаю, она не родит еще с месяц, но у нее постоянно начинаются ложные роды.
— Я ее знаю, — сказала я, подавив улыбку. — Лучше вы, чем я, дружище.
Миссис Браун на самом деле была истеричкой. И по совместительству — женой полковника милиции, а потому — как она думала — ей требовались услуги врача, а не простой повитухи. Разумеется, услышав, что доктор Дэнзелл Хантер работал вместе с доктором Джоном Хантером (который был акушером самой королевы!), от моих услуг она отказалась.
— Кровотечение не начачлось? Воды не отошли? — смиренно спрашивал Дэнзелл у сестры.
Гвинея Дик, совершенно не обеспокоенный недавним столкновением, поправил на кушетке постель и, присев на корточки, словно перышко поднял все пятнадцать стоунов (примерно 95, 5 килограммов — прим. пер.) мистера Ормистона и нежно возложил — вместе с бутылкой — на постель.
— Думаю, сам готов, — объявил Дик, осмотрев пациента, который теперь с закрытыми глазами лежал на спине и счастливо бормотал: 'Чуть пониже, дорогая, да, вот так, вот так...'
Дэнзелл беспомощно переводил взгляд с мистера Ормистона на сестру и на меня.
— Я обязан пойти к миссис Браун, хотя думаю, что это не столь срочно. Если ты чуть подождешь, тогда я смогу сделать эту операцию вместо тебя.
— Она делать это, — гневно воззрившись, сказал Дик.
— Да, она сделает, — уверила я его, заправляя за ухо волосы. — Но чем она будет это делать — вот вопрос. Есть у вас какие-нибудь инструменты, которые я могла бы позаимствовать, доктор... э-э... друг Дэнзелл?
Задумавшись, он потер лоб.
— У меня есть хорошая пила, — он коротко улыбнулся. — И я не против того, чтобы ты ее прокипятила. Но лезвие не жесткое. Может, послать Рейчел к другим докторам, чтобы попросить пилу у них?
Тут Рейчел слегка нахмурилась, и я подумала, что доктор Хантер, похоже, не слишком популярен среди других врачей.
Я оглядела весьма внушительную ногу мистера Ормистона, оценивая толщину плоти, которую придется резать, и засунула руку в разрез юбки — к ножнам и моему ножу. Нож был отличный и крепкий, и Джейми как раз наточил его для меня. Изогнутое лезвие подошло бы лучше, но я подумала, что длины моего ножа хватит...
— Нет, не беспокойтесь. Думаю, этим получится. Если вы отыщете пилу вашего брата, мисс... э-э, Рейчел, — я ей улыбнулась. — И, миссис Рейвен, боюсь, вода разлилась. Не могли бы вы...
— О, да! — воскликнула та и, схватив котелок, громко потопала прочь, попутно отпинывая ногой один из упавших инструментов лейтенанта Стактоу.
За драмой вокруг ноги мистера Ормистона завороженно наблюдали множество людей. Теперь, когда лейтенант ретировался, они бочком начали подходить ближе, боязливо поглядывая на Гвинею Дика, который добродушно им улыбался.
— Миссис Браун может подождать четверть часа? — спросила я Дэнзелла. — Будет проще, если рядом будет кто-то, знающий, что нужно делать и как держать ногу, пока я режу. А Дик сможет обездвижить пациента.
— Четверть часа?
— Ну, собственно ампутация займет меньше минуты, если не будет осложнений. Но мне потребуется время, чтобы приготовиться, и помощь в перевязывании разрезанных кровеносных сосудов после ампутации. Кстати, а куда делась бутылка с ромом?
Темные брови Дэнзелла поднялись почти к линии роста волос, но он жестом указал на мистера Ормистона, который заснул и теперь громко храпел, баюкая бутылку рома на руке.
— Я не собираюсь пить из нее, — сухо сказала я, отвечая на немой вопрос в его глазах.
Вытянув бутылку, я налила из нее немного на чистую тряпицу, которой затем начала натирать волосатое бедро мистера Ормистона. К счастью, лейтенант забыл забрать свою банку с шовным материалом, а инструмент, который пнула миссис Рейвен, оказался держателем. Мне он понадобится, чтобы захватывать концы артерий, потому что они имеют раздражающую особенность прятаться обратно в плоть и разбрызгивать кровь внутри.
— А-а, — произнес Дэнзелл — все еще растерянный, но в боевой готовности. — Понимаю. Могу я... помочь?
— Можно позаимствовать ваш ремень, чтобы перетянуть сосуды?
— О, разумеется, — пробормотал Дэнзелл и, не раздумывая, расстегнул его. Доктору было любопытно. — Я так понимаю, ты делала такое и раньше.
— К сожалению, множество раз.
Я наклонилась, чтобы проверить дыхание мистера Ормистона: хриплое, но не затрудненное. За пять минут он вылакал почти полбутылки — доза, которая могла бы убить того, кто менее привык к рому, чем английский моряк. Но жизненные показатели были вполне хорошими, даже несмотря на высокую температуру. Опьянение ни в коей мере не замещало анестезию: пациент оглушен, но не без сознания, и обязательно придет в себя, когда я начну резать. Тем не менее, алкоголь уменьшал страх и мог слегка притупить резкую боль. Вот интересно, смогу ли я снова — и когда это будет? — приготовить эфир?
В длинной комнате стояли несколько маленьких столиков, на которых лежали горы бинтов, корпии и других перевязочных материалов. Я выбрала хороший запас относительно чистых повязок и вернулась с ними к кушетке. В тот же момент с ведром воды прибыла задыхающаяся и раскрасневшаяся миссис Рейвен, которая явно переживала, не пропустила ли она чего-нибудь. А минуту спустя с пилой своего брата прибежала столь же запыхавшаяся от бега Рейчел Хантер.
— Если вы не против, друг Дэнзелл, не могли бы вы промыть кипятком лезвие пилы? — попросила я, повязывая вокруг талии джутовый мешок вместо фартука. По спине стекал пот, который щекотал между ягодицами. На голову в виде банданы я повязала длинный отрез ткани, чтобы предотвратить попадание пота в глаза, пока я работаю. — И потрите хорошенько те пятна, что возле рукояти, ладно? А затем сделайте то же самое с моим ножом и тем держателем, если не трудно.
Дэнзелл все это проделал, хоть и выглядел озадаченным. Толпа заинтересованно перешептывалась, ведь они никогда не видели такого диковинного действа, но присутствие туземного мистера Дика удерживало их на безопасном расстоянии.
— Как ты думаешь, лейтенант и в самом деле повесит нашего друга? — прошептал Дэнзелл, кивая на мистера Дика. — Или сможет это устроить, если до этого дойдет?
— Уверена, ему бы очень хотелось, но я действительно считаю, что нет — у него не получится. Мистер Дик — английский военнопленный. А вас он сможет подвергнуть военному трибуналу, как думаете?
— Полагаю, он может попытаться, — ответил Дэнзелл, и, судя по всему, совершенно не переживал из-за подобной перспективы. — В конце концов, я зачислен в штат.
— Правда?
Это казалось странным. Но он был не единственным квакером, которого я встречала на полях сражений, если уж на то пошло.
— О, да. Но мне кажется, в армии не так много хирургов, чтобы она могла себе позволить повесить одного из них. И сомневаюсь, что понижение в ранге сильно отразится на моей компетентности, — доктор весело мне улыбнулся. — У тебя вон, если не ошибаюсь, вообще нет чина. И все же, я уверен, что ты справишься.
— С Божьей помощью, — сказала я, и Дэнни серьезно кивнул.
— С Божьей помощью, — повторил он и передал мне нож, все еще горячий от кипятка.
— Вы бы немного отодвинулись, — сказала я зрителям. — Тут будет кровавое месиво.
— Ох, Боже-Боже, — запричитала миссис Рейвен, делая дрожащие вдохи предвкушения. — Это совершеннейший ужас!
ГЛАВА 45
ТРИ СТРЕЛЫ
Моттвилль, Пенсильвания
10 июня 1977
ГРЕЙ ВНЕЗАПНО вскочил, едва избежав удара головой о низкую балку, проходящую над его кроватью. Его сердце колотилось, шея и виски взмокли от пота, и в данный момент он понятия не имел, где находился.
— Третья стрела, — произнес он вслух и встряхнул головой, пытаясь подобрать слова для чрезвычайно яркого сна, от которого он так резко пробудился.
Был это сон, воспоминание или нечто среднее между тем и другим? Лорд Джон находился в главной приемной поместья 'Труа Флеш' и разглядывал весьма симпатичную работу Стаббса (один из ведущих европейских художников-анималистов. — прим. пер.), пристроенную справа от барочной каминной полки. Картины практически полностью закрывали стены — висели буквально снизу доверху, нагроможденные без учета тематики или ценности.
Было ли это на самом деле? Грей смутно вспомнил ощущение подавленности от избыточного декора. Но на самом ли деле имело место это скопление живописи: портреты, зловеще ухмыляющиеся сверху и снизу, все эти лица, куда не кинешь взгляд?
Во сне барон Амандин стоял сбоку от него, задевая его твердым плечом — они были почти одного роста. Барон говорил об одной из картин, но Грей не мог припомнить, что именно — возможно, что-то о технике, которую использовал художник.
С другой стороны от него находилась сестра барона Сесиль Бичем, стоявшая столь же близко — ее оголенное плечо касалось плеча лорда Джона. Она напудрила волосы и благоухала жасмином; резкий одеколон барона отдавал бергамотом и цибетом (выделение желез внутренней секреции небольшого животного семейства виверровых, мускус. — прим. пер.). Грей вспомнил — ведь запахи во снах не ощущаются, так? — смешение тяжелых ароматов с горечью древесной золы в удушливом тепле комнаты и слабое чувство тошноты, вызванное этой смесью. Чья-то рука обхватила и бесцеремонно сжала одну из его ягодиц, а затем начала вкрадчиво гладить ее. Он не знал, чья это рука.
И это ему не приснилось.
Джон медленно опустился на подушку и, закрыв глаза, попытался выудить образы из своего сонного мозга. Потом сон принял эротический оборот. Чей-то рот на его в высшей степени отзывчивой плоти: на самом деле, именно из-за этих ощущений он и проснулся. И чей это был рот, Джон также не знал.
Где-то там же, в этом сне присутствовал доктор Франклин: Грей припомнил слегка обвисшие, но все еще крепкие белые ягодицы мужчины, идущего перед ним по коридору, длинные седые волосы, рассыпающиеся вдоль костлявой спины, рыхлые складки кожи вокруг талии, а также абсолютно непринужденную беседу о картинах, висящих вдоль по стенам коридора. Такое четкое, заряженное ощущениями воспоминание. Конечно же, у них ничего не было... только не с Франклином — даже во сне. Но это имело какое-то отношение к живописи.
