Письмо, с которого все началось

— Может постирать? — робко заикнулась та, явно не понимая, что сестру лучше сейчас не сердить.

— Ты что, совсем дура? Кто их стирает, и где? — рявкнула Юза.

— Иди, погуляй пока, — я сунула куртку ей в руки, развернула за плечи и несильным толчком направила прочь. — Успокойся! — это уже Юзе.

К нам подошла Гертруда.

— Чего вы ее? — спросила она, оглянувшись вслед Агнесс, удалявшейся с понурым видом.

— Дура, потому что! — пока не снимем повязки Юозапа будет походить на разбуженного зимой медведя: такая же злая и раздраженная.

— Неопытная еще, и кое-что обсудить надо без лишних ушей — пояснила я.

— Давай за разговором пробой вправлю, — предложила Герта, рассматривая покривленную пластину. — А в первом же госпитале я тебе кольчужку залатаю и пластину заварю, — пообещала она. Старшая сестра слыла не самым плохим кузнецом, хотя путевый меч не выковала бы, кольца же заклепать и заплатку поставить, ей было вполне по силам.

Я тоже плюхнулась на землю рядом со сброшенными вещами, не спеша расшнуровала и стянула подшлемник, затем кале8. Ветерок принялся нежно перебирать влажные, неровно подстриженные волосы.

Я подставила лицо ласковому солнышку, пробивавшемуся сквозь негустую, уже начавшую желтеть листву. Тихо, хорошо, не нужно никуда спешить...

— И долго ты будешь молчать как еретик на допросе?

Юозапа! Теперь такое настроение у нее надолго...

— Ладно, — вздохнула я. — Герта что у тебя там?

— Сейчас будет готово, еще немножечко...

Сестра одними лишь пальцами выпрямляла пластину, сплющивая развороченные края отверстия.

— Да я про трупы.

— А-а, там?! Да ничего особенного.

— В смысле?

— Ничего. Ни на оружии, ни на доспехах клейм оружейников нет. На лошадях тавро не ставили. Обычных орденских знаков на одежде не обнаружила. Кто-то очень хотел, чтоб ребята появились как бы из ниоткуда.

— А тела хорошо осматривала?

— Я их что, раздевать должна? Нательные кресты у них есть — я проверяла, а портки спускать не заставите, что я там не видела?

— У северных братьев рисунок особый на спине бывает, — решила я блеснуть знанием.

— Парни из Кристобаля Сподвижника все на медведей похожи, их даже впотьмах не спутаешь. А эти так: хрен поймешь, два — разберешь! Инквизицию или 'тишайших' ты ни за что не отличишь, пока они сами не представятся. Ты давай не умничай, а колись что происходит.

— Что происходит, я еще в монастыре рассказала. Если ты Юзе передала, то это все.

— Передала, передала, — подтвердила та. — Только, если всё правда, а не твои страхи, то дело — дрянь! — если уж Юза начинает выражаться, то дело не просто дрянь, а гораздо хуже; но она продолжила: — Ты знаешь, что за пакет отвезла?

— Понятия не имею.

— А почему не вскрыла?

— Я что, с дуба рухнула, пакеты настоятельницы вскрывать? Заметили бы, голову оторвали. Да и без некоторых тайн мне спится как-то спокойней.

— Пакет сюда давай, — приказным тоном бросила Юозапа.

— Сейчас, спешу — тороплюся! — ехидно ответила я. — Там четыре печати, и одна из них — ленты сквозь лист пропущены и сургучом склеены. И это — только конверт. Думаешь, одна такая умная? Другие варианты тоже могут быть. Например, виной всему эта юная сестричка, — я указала на Агнесс, с удрученным видом слонявшуюся неподалеку.

— Возможно, — согласилась со мной Юза.

— Все закончила! — Гертруда прищурив глаз довольно взирала на ровнехонькую пластину.

— Ты не слышишь, о чем мы говорим? — желчно выдала Юозапа.

— Не за что благодарить Юзонька! Носи с удовольствием! — Герта привычно пропустила колкость сестры мимо ушей. — Я прекрасно поняла, что ты имеешь в виду, и поэтому отвечаю — не может быть, а — скорее всего. Она же верхом едва сидит. А по-дамски боком, да так чтобы ноги на скамеечке, ей, похоже, было бы привычнее. Я это заметила, пока по дороге обучала. Сдается мне, что она не боевая сестра, и даже может быть совсем не сестра.

— Ты не одна такая догадливая, — вздохнула я, озвучив, наконец, свои мысли.

— Как тебе ее мать поручила? — С таким тоном Юзе бы в допросной работать, еретики за пять минут в грехах каялись.

— Да ни как. Сказала, что со мной поедут те-то и те-то. Взяла и перечислила. Про нее ни полслова.

— А может Серафима сама не знает, кто эта девочка? — предположила Гертруда.

— Если настоятельница не знает, что у нее за люди по монастырю болтаются, то я завтра же пойду требы божку Карипоков класть, — изрекла Юозапа, исподлобья глядя на старшую сестру. — Чтобы мать за полгода о ней ничего не узнала? Быть того не может.

— Агнесс у нас полгода? — удивилась я.

— Да. Когда она появилась, вы с Гертой в комендатерию к сестре Беруте ездили. Настоятельница лично ее сестрам представила, сказала, что та очень слаба после болезни, и на тренировки ходить не будет. А эта слабая как коза по аллее скакала, когда думала, что ее никто не видит.

— А что ж Серафиме не доложила? — удивленно спросила Гертруда.

— Мне больше всех надо? — саркастически ответила вопросом на вопрос сестра.

— Так, ладно, — я прервала болтовню, хлопнув себя по коленям. — Нечего рассиживаться. Лучше убраться подальше от места побоища, а ну как этих неизвестных скоро искать начнут? Агнесс вечером допросим, по темноте все равно никуда не денется.

— Уверена? — вдруг засомневалась Юза, моментально став собранной и деловой.

— На нее раз крикнешь и уже слезы в три ручья. Куда она побежит? — махнула рукой Герта, соглашаясь со мной. — С телами что делать?

— А доспехи на них как? — поинтересовалась я.

— Средней паршивости. Не самые плохие, но я бы такие носить не стала.

— Тогда бросим здесь, — решила я. — Закапывать много чести, да и времени нет. Их рано или поздно хватятся, вот пусть тогда и хоронят что останется. Лошадей подальше отведем и отпустим, скотине-то за что маяться.

— А может, себе заберем? Тавро все равно на них нет, — предложила Юза, известная своей скуповатостью.

— Ага. На наших есть, а на других нет. Вопросы возникнут. Оно тебе надо? — возразила Гертруда, а потом резонно добавила: — Мы, между прочим, еще неизвестно кого положили.

— Да я так, предложила...

— Так! Все, хорош! Па-адъем! — я пружинисто поднялась, подавая пример сестрам. — Агнесс, пойди сюда! Да, с поддоспешником! Юза, а ты рубашку не забудь, потом отстираешь и зашьешь.

— Ишь, раскомандовалась... — фыркнула та, просто так, лишь ради протеста, но рубашку аккуратно сложила и спрятала в свои сумки.

Я стала помогать ей одевать в куртку, стараясь, чтобы сестра поменьше шевелила правым плечом.

— Может все-таки не стоит доспех надевать и бередить рану? — спросила я, беспокоясь, чтобы кровавое пятно не проступило сквозь повязку.

— А если там еще одна такая троица?

— Ну, смотри...

Одела ей на голову чепец, потом подшлемник. Сестра сама заправила выбившиеся кудрявые золотисто-русые прядки. Я плотно затянула ей все шнурки, потом помогла осторожно нырнуть в кольчугу, чтоб от резких движений повязка не соскочила. Продела через голову бригантину, и слегка повозившись с пряжками, застегнула ремни по бокам. Подпоясала.

— Все, все. Я сама, не маленькая, — заворчала она. Юза принимала только минимально необходимую помощь.

Гертруда тем временем подошла к лошадям, проверила работу нашей младшей сестры и, поискав, но не увидев ее рядом, громко позвала:

— Агнесс, давай сюда! — похоже, Гертруда решила не спускать с нее глаз.

Едва та подошла к старшей сестре, как Герта, не давая времени на раздумья, запихнула девочку в седло. Я отвязала поводья чужих лошадей от деревьев, подвела скакунов к нашим, и только одного передала Герте — все-таки за Агнесс следить; а двух взяла себе. От седел мы их уже избавили, бросив тут же, незачем лишние следы для будущих хозяев оставлять. Напоследок проверила, не забыли ли чего, и только потом уселась верхом.

— И как поедем? — задала самый главный вопрос Юозапа, утвердившись на своем жеребце.

Я озадаченно почесала кончик носа, а потом, припомнив окрестности, предложила:

— Вы втроем прежним путем вернетесь на дорогу, а я сделаю небольшой крюк. Состыкуемся ближе к вечеру. За Кривым Холмом есть ручеек, неподалеку и заночуем. Герта ты найдешь? Мы там пару раз останавливались.

Старшая сестра недовольно скривилась, и предложила свой вариант:

— Может лучше в 'Трех крепнях'? Трактирчик неплохой.

— Герта, ну какие нам 'крепни'. Березняки деревня большущая. Не дай Бог, кто-нибудь там дожидается! — возразила я. — Пара ночей в поле еще ни кого не убили.

Гертруда пожала плечами и бросила:

— Смотри, мое дело — предложить. Давай, мы поехали, — и, первой развернув коня, возглавила кавалькаду в сторону дороги.

— Лошадь отпустите подальше отсюда, — спохватившись, прокричала я им вслед, на что сестра только махнула рукой.

Я дождалась, пока сестры пересекут поле, а потом тронулась направо, вдоль кромки деревьев.

День выдался ясным и солнечным. На всякий случай я попетляла, закладывая невероятные виражи с двумя лошадьми в поводу, то пускалась вскачь через поля и опушки, то возвращалась на дорогу, или вовсе проезжала обратно по своему же следу. Я оставляла за собой как можно больше отметин, чтоб направить возможную погоню по ложному пути. Конечно, если этих братьев хватятся, скажем, через неделю, то все мои труды выеденного яйца не будут стоить, но предосторожность — превыше всего. Лошадей отпустила возле небогатой деревеньки.

Центральные области заселены довольно густо и невозделанной земли практически нет, но это село — приютилось как-то на отшибе. Вдруг им коняшки в хозяйстве пригодятся? Правда, из приученной к седлу лошади никудышная тягловая сила. Скорее всего, их продадут по-тихому или поменяют на что-нибудь нужное, но это уже не мои заботы. Потом вновь выбралась на одну из проселочных дорог и постаралась держаться кратчайшего пути к месту сбора.

Лишь когда солнце коснулось земли, собираясь уйти на покой, я добралась до кривобокого холма и, обогнув его с левой почти что отвесной стороны, стала искать сестер. Светило быстро опустилось за горизонт, так что стоянку, хитро устроенную Гертрудой в густом березняке, я нашла по чистой случайности, буквально свалившись им на головы.

— И где тебя носило? — первое, что я услышала от Юозапы.

— Да так, болталась — то тут, то там, — ответила немного смутившись.

— Оно и видно.

— Как твое плечо? — поинтересовалась у нее.

— Нормально, обойдется без твоего внимания, — похоже, сестра еще злится из-за ранения. — Мы уже пару часов тебя дожидаемся.

— Там все в полном порядке. Я посмотрела: слегка кровит, но, думаю, что к утру перестанет, — сообщила мне вышедшая из темноты Герта. В руке она несла котелок полный воды. — Агнесс, лошадь прими!

— А что сразу...

— Я сказала, лошадь прими!

Следом появилась Агнесс в рубашке, к подолу которой были привязаны кальцони, закатанные до колен. Ноги босые, а в руке связка из четырех рыбин. На голове у нее красовался съехавший набок горжет, но ни единой прядки не было видно. Видимо урок Юозапы пошел впрок. Девочка аккуратно положила выловленную рыбу на лопух, тяжело вздохнула и протянула руку.

— Давайте...

Я передала поводья, и она увела Пятого в темноту, где пофыркивали остальные лошади. Уже привык к ней, зараза, дается в руки. Сестры сняли доспехи, я решила последовать их примеру. Болтаться круглые сутки, имея на плечах около трех стоунов9, удовольствие ниже среднего. Обычно мы свое снаряжение возим увязанным в тюки и притороченным к седлам, облачаясь лишь во время боевых действий. В данной же ситуации моя мнительность избавила нас от возможных ранений, а Юозапе сохранила плечо. Не будь на ней положенной амуниции, болт прошил бы ее насквозь, и неизвестно как тогда могло дело обернуться.

— Завтра как поедем? — я задала свой коварный вопрос, стягивая свою бригантину, мелочь типа перчаток и прочей ерунды уже была сложена аккуратной металлической кучкой.

— Одоспешенными.

— Юза, ты ли это? Что я слышу? — но та моей шутки не поддержала, глядя на меня с нехорошим прищуром.

Герта разворошила угли прогоревшего костра, укрытого так, что со стороны его почти невозможно было обнаружить. Обмазала рыбу глиной, которую накопала рядом у ручья и зарыла в малиновые головни. Суббота, праздничный день, можно полакомиться! М-м-м! Обожаю!

— Действительно, где ты так долго? — поинтересовалась она, пристраивая котелок с водой прямо на угли. Потом уселась на притащенный откуда-то ствол поваленного дерева и протянула озябшие ноги к теплу. Как и Агнесс, она была босая.

— Носилась, где ни попадя. Проверяла, нет ли где таких же злобных братьев, — ответила я.

— И как? Не было 'злобных братьев'?

— Не-а.

— А почему мы уверены, что это братья? — неожиданно спросила Юозапа.

— Действительно! Почему? — подняла голову Герта и посмотрела на нас.

— А кто еще? — я удивленно выгнула бровь, расстегивая стегач.

— Это могли быть кто угодно: солдаты, туркаполи, наемники на худой конец, — предложила варианты Юза.

На эти слова Гертруда отрицательно мотнула головой.

— Не наемники — это точно. Первое — у них доспехи однотипные были, а наймиты вечно одеваются кто во что горазд. Здесь же сразу в глаза бросалось, что броня из одной мастерской вышла. Второе — какие наемники в центральных областях Союза? Они стараются здесь не появляться, чтобы не нарваться на орденский патруль. К тому же какой наймит бросится на орденских в полутора днях езды от головного монастыря?

— Стоп, стоп! — вскинула я руки, останавливая рассуждение сестры. — Тогда согласно твоим рассуждениям это были и не солдаты и не туркополи. Иначе будь это они, то нападение было случайным.

— Почему случайным?! — возразила Юза.

— А ты считаешь, что сидели эти молодцы и ждали, когда же мы такие красивые поедем именно в сторону Каменцов? — я изумленно посмотрела на сестру. — Сама подумай! Да и зачем солдатам нас цеплять?

— К тому же не забывайте, что уже в госпитале за нами наблюдали, — напомнила нам Герта. — Так что, этот 'кто-то' так или иначе связан с Церковью.

— Сейчас мы можем спорить без конца, — поддержала ее Юозапа. — Но давайте придерживаться фактов. Во-первых: мы не знаем, кто были нападавшие. Во-вторых: хорошо, признаю, в госпитале за нами наблюдали, а может быть еще и до госпиталя. Однако для полной ясности картины знаний маловато. Короче: кто-то напал, но зачем — непонятно. Так что давайте бросим ковыряться попусту...

— Ничего себе попусту! — фыркнула я, усаживаясь к костру. — Юза, тебя чуть болтом насквозь не продырявили, а ты попусту...

— Смысл — переливать из пустого в порожнее? — резонно заметила та. — Сейчас девочка придет, что делать будем?

— Есть, — твердо сказала Герта. — Сначала поедим, а потом хоть всю ночь болтайте.

Я вздохнула; все ясно, снова проснулся наш доморощенный тиран. Если старшая сестра сказала: есть и только после болтать, то так оно и будет. Гертруда воспитывалась в крестьянской семье, где царили жесткие патриархальные нравы, и за едой не разрешалось разговаривать. Такой порядок, подкрепленный орденскими правилами, она, будучи боевой сестрой в четверке, заставляла соблюдать нас неукоснительно.