Один Червь

Опальный политик не показал виду, что подобное указание занимаемого им подчинённого положения его как-то задело:

— Никаких усилий не будет достаточно...

— Ошибаетесь, — перебила женщина, передавая проекции папку.

— Хм... Антарктика...изоляция...автономность...отсутствие органического персонала...роботы... — бегло читал Здравомыслие, отметив недоверие собеседницы к электронным носителям информации. — Ого!

На очередной странице был изображён план базы. Радиальная структура привлекала внимание очень знакомым знаком в центре.

— Атомная бомба, — кивнула женщина, — мы очень внимательно выслушали ваши аргументы. Надо ли упоминать, у кого под рукой будет кнопка? Отказ не принимается. Всё уже решено.

— Но тогда и у меня будет условие. — Здравомыслие не стал бы сенатором, не владей он искусством компромисса. — В эту 'Ледяную Могилу' должно быть доставлено, помимо всех образцов — моё тело. Вы всё равно сохраните контроль, но теперь у Обелиска будет сужено пространство для манёвра, когда у него не останется других якорей за пределами базы.

Организация, настойчиво 'пригласившая' Легиона на службу, держала человека-армию на коротком поводке. Никаких посторонних источников дохода, регулярные отчеты о контактах, учет всех действий каждой проекции... Без рассмотрения 'начальства' он не мог провести ни одной операции, не мог никого разработать. Да что там, даже в познании собственной природы и обеспечении безопасности существования постоянно возникали препоны.

Любому разумному существу нужна какая-то цель, ориентир, к которому оно будет стремиться и достижению которого подчинены его действия. Легион работал на организацию в том числе потому, что признавал её цели критически важными для выживания человечества как вида. Но средства его 'работодателей' маске категорически не нравились. Кроме того, сильно давил ошейник. Хотелось свободы. Независимость приходилось отвоевывать буквально по крупицам, по волоску раздвигать рамки дозволенного. И сейчас Стивен Лидс получил призрачный шанс на доступ к своей единственной слабой точке — коматозному телу, от жизни которого зависело существование всех проекций. А то, что возможность он эту получил буквально в комплекте с бомбой... Так ему не привыкать играть на грани фола.

Женщина задумчиво смотрела на собеседника поверх сложенных домиком пальцев. Подобный риск был совсем не характерен для хладнокровного и терпеливого Легиона, одного из самых ценных и эффективных агентов организации. Она не верила, что тот просто решил воспользоваться желанием своих хозяев приобрести собственный механизм развития масок, уже превративший заурядного Стража в мощнейшего геоманта. Даже десяток-другой соответствующе подготовленных паралюдей, достигших бы схожих результатов, серьёзно повлияли бы на Путь, пусть с каждым пришлось бы работать индивидуально, дабы они не встали под знамёна иномирянина. Планирование. Подготовка. Допустимые риски. А Стивен Лидс умён и не стал бы делать пустые ходы.

И тут она поняла. Всё дело в страхе.

Легион с самого пробуждения чувствовал, как лавкрафтовский монстр шевелится в его подсознании, и это пугало его до чёртиков. Не только страх смерти, но и страх стать перчаткой для руки додревней сущности. Богатое воображение мгновенно нарисовало картину того, на что будет способен Обелиск, заполучив его проекции. А напуганный Умник резко повышал свою производительность. Балансировка на лезвии мономолекулярного ножа — стать незаменимым для всех сторон. Одновременно гарантом неприкосновенности Обелиска, о чём тот прекрасно извещён (стоит Легиону продемонстрировать легчайшие признаки попадания под контроль — БУМ), воспользовавшись тем, что его запредельная ментальная мощь мешает тонкому внушению и больше подходит для 'ASSUMING DIRECT CONTROL', и поставщиком эволюционировавших масок. Всё это в обнимку с атомной бомбой и с Чёрным, язви его, Обелиском в голове. Как видите, Стивен был конченным отморозком. Но на удивление порядочным и человечным. Тем проще им управлять.

— Думаю, мы сможем договориться, — кивнула Доктор Мать.

* * *

Итак, время разбрасывать камни, благо есть в кого. Тайгер собрал возможный максимум сведений без контакта с туземцами, а значит пора определяться с дальнейшими действиями. Его цель, разница между тем, что он имеет сейчас и тем, что желал бы иметь — вернуться домой, к своему народу, команде, названным братьям и неоконченной войне. Было бы хорошо, если бы цели удалось достигнуть, не покидая этого города, но это сильно вряд ли. Наиболее вероятно, что в его попадании виновата Симург, но как именно это случилось, рыбочеловек не имел ни малейшего понятия, хотя и предполагал, кто знает. Вот только говорить Протекторат с лещом не будет, по крайней мере, в текущих условиях. Отсюда следует промежуточная цель — изменить стартовые условия в здешнем мире с 'иномировой монстр в аквариуме' хотя бы до 'несколько истинно разумных всегда могут договориться'. Сходу её не достигнуть, значит надо разбить цель на несколько выполнимых задач.

Часть проблем удастся снять, если не предавать огласке его происхождение. В одной из научно-популярных статей Тайгер нашёл термин, обозначающий всех паралюдей с физическими отличиями — 'Дело 53'. Смоделируем ситуацию — иностранный турист оказывается в Мэдисоне во время атаки Губителя, испытывает событие-триггер и превращается в огромную прямоходящую рыбу. Его возможные действия:

Во-первых, пройти проверки и выйти в большой мир, где использовать свои способности для того, чтобы занять соответствующее положение, обрасти связями и ресурсами. Неприемлемо! Даже если предположить, что он сможет пройти карантинные мероприятия, не выдав своей истинной природы, скорее солнце взойдёт на западе и зайдёт на востоке, а реки обратятся вспять, чем Тайгер позволит клейму снова коснуться его тела.

Во-вторых, наш абстрактный монструозный турист в порыве праведного гнева может попробовать присоединиться к Протекторату. Учитывая соотношение один герой на трое-четверо злодеев, кого-то с его уровнем они должны принять с распростёртыми объятиями, а этикет масок, негласно запрещающий затрагивать гражданские личности, прикроет дыры в легенде, плюс удобна позиция для сбора интересующей рыбочеловека информации. Но как и любая военизированная организация, они обязательно накладывают на своих членов множество обязанностей и ограничений, и просто не поймут настолько утилитарного к себе отношения. Ещё местные дозорные не идиоты и обязательно заметят, что он привык к своим способностям и изучил их. Нетипично для новичка. Кроме того, Тайгер ни разу не шпион, врать и недоговаривать толком не умеет, полноценное внедрение просто не потянет. Ну и последнее — Протекторат всё же государственная организация, а пусть Америка отличается от Мирового Правительства хотя бы тем, что в ней формально нет работорговли и кого-то вроде официально стоящей над законом Мировой Знати, недоверие к человеческому правительству слишком глубоко въелось в леща. Не пойдёт.

В-третьих, новоиспечённое 'Дело 53' может податься во все тяжкие, просто присвоить нужные ресурсы, сколотить банду, взять под контроль территорию и так далее... Информация такая штука, что полностью её контролировать невозможно. Какую-то можно купить или обменять на деньги или услуги, какую-то просто выбить. Обратная сторона — придётся погрузиться в самые мутные воды местного 'теневого мира', а также оборвётся даже призрачная вероятность легального выхода из карантинной зоны. Грязная работа не напрягала Тайгера, в конце концов, он пират, а не просто погулять вышел. Настораживало другое.

Местная система устанавливала границы для злодеев, действуя в которых те могли рассчитывать на снисхождение, вроде правила трёх ударов (отправлять попавшихся в Клетку только после трёх пленений, в двух предыдущих ограничиваясь тюрьмой для обычных людей) и столь же трепетное отношение к истинной личности, как у героев. Эти негласные правила вызывали сильнейшее чувство сюрреализма, стоило Тайгеру провести аналогию с привычными понятиями. Картинка, как Морской Дозор вместо того, чтобы убить известного пирата на месте, казнить или отправить его в зловеще-легендарный Импел Даун, даст тому немаленький шанс сбежать и продолжить своё чёрное дело, заставила мозг рыбочеловека на мгновение подвиснуть. Или местные власть имущие, установившие эти правила на государственном уровне — законченные идиоты, либо наоборот — очень умные персоны с вескими, но неизвестными широкой публике, причинами для такого... оригинального положения дел. В любом случае — попытка вписаться в систему будет подобна попытке пройти по незнакомому проливу в шторм, ночью, с завязанными глазами, не зная фарватера — риск наскочить на рифы просто неприлично высок. Никакой план тут не поможет — нужно импровизировать.

— А вот это уже интересно, — оскалился Тайгер. Только что, буквально на мгновение, в северной части города полыхнул мощнейший 'голос', сильнее всех, с которыми лещ сталкивался до сих пор. А затем... нет, не исчез. Скорее, пропала шкала, по которой можно было бы его измерить. Что-то такое просто необходимо увидеть собственными глазами.

При желании рыбочеловек мог двигаться очень быстро даже на суше, но тем не менее, когда он достиг пункта назначения, то застал только рогатое демонообразное тело и никаких следов того, кто его убил. Вокруг тела камень был покрыт паутиной расколов. Что-то с огромной силой врезалось в рогача, достаточно сильный удар, чтобы миксером взболтать его внутренности прямо сквозь прочнейшую шкуру и мышечный каркас, а также расколоть земную твердь. И ни следа победителя.

Порыскав в окрестностях, Тайгер признал, что ничего уже не найдёт, и собрался было назад, но интересные события на этот день ещё не закончились. Судя по 'голосам', в близлежащем супермаркете разворачивалось небезынтересное действие.

* * *

При добыче ресурсов в населённом самими причудливыми чудищами городе нужно было учитывать множество факторов, дабы не откусить больше, чем была возможность проглотить. Твари были крайне разнообразны по размеру, интеллекту и численности. Если противник примерно соответствует виду homo sapiens по габаритам и физическому строению, то против него можно с успехом применить приемы, которые люди столетиями отрабатывали друг на друге.

Но приемы, разработанные на случай встречи с примерно равным по весу и силе существом, бесполезны в бою с врагом, многократно в этой самой силе превосходящим. Как, например, та трёхсоткилограммовая освежёванная шимпанзе, размахивающая корабельным якорем на ржавой цепи, устроившая логово на складе при мясокомбинате. Самое очевидное решение при встрече с врагом, обладающим колоссальным физическим превосходством, это поразить его с безопасной дистанции. Ведь на расстоянии сила преимущества не дает, великан это всего лишь крупная мишень. Вопрос лишь в калибре.

А вот с гигантскими, метров от пятнадцати, монстрами непросто совладать даже с помощью специального оружия. Они слишком сильные и... слишком быстрые. О, да! Гиганты только кажутся медлительными. Но от слона, перешедшего на быстрый шаг, даже лев драпает, зажав хвост в зубах. Для победы, прежде всего, надо обратить силу противника в его слабость. Он очень большой, следовательно, ему требуется большое пространство для маневра. Он тяжелый — значит, не везде пройдет. Необходимо заманить врага на местность, для него неудобную, туда, где его движения будут стеснены, а обзор ограничен. Так или иначе, монстра необходимо заставить сбросить скорость и остановиться, ибо он силен, пока двигается, и в самой инерции его движения заключена колоссальная разрушительная мощь. Гигантского монстра желательно поразить издали с помощью ловушки. Если не получится — непременно нужно изыскать какой-то способ обездвижить его. И только уже потом, навалившись толпой, можно попытаться забить дракона на шашлык.

Чтобы побеждать, нужно работать головой. И горе вам, если у врага голова работает лучше, чем у вас. Это был как раз тот случай. Обычная вылазка на заранее разведанную территорию, предпринятая со всей надлежащей осторожностью, обернулась катастрофой. Их команда была сработана, семеро здоровых лбов, вооружённые как на войну, уже не в первый раз выходила на промысел. Будучи командиром, Фрэнк Смит, до выхода на военную пенсию принимавший участие во всех объявленных конфликтах США за последние двадцать лет, и половину необъявленных, хорошо выдрессировал свой отряд. Они всё сделали правильно. Вот только враги банально были лучше.

Жар боя играет с человеческим разумом странные трюки, не давая ему сформировать достаточно чёткие образы в памяти. Острейшее чувство опасности заставляет бойцов фокусироваться на самых ярких мгновениях окружения, и запоминаются лишь они. Одна из тех вещей, с которыми согласны как новобранцы, так и ветераны — что сражение вспоминается как застывший во времени набор фотоснимков. Всё остальное расплывчато, искажено работающим с перенапряжением мозгом.

Щёлк — на его позицию из ниоткуда налетает фигура, что обманывает глаз, порхая с невероятной живостью, принимающая выстрелы калибра 7,62 мм, как боксёр удары, такое впечатление будто струпья отпадают от раны. Щёлк — появляется ещё чей-то силуэт. И опять боец не может разобрать, что это такое — очертания ускользают от него. Это существо похоже на впечатление, оно не поддается классификации. Оно быстрое, плотное и навевает холодный ужас. Щёлк — под звуки выстрелов появляется ещё одно, потом ещё и ещё, и вот из темноты струится непрерывный поток. Существа смещаются, будучи отчасти видимыми, соединяются, распространяются вширь, их движения неясны, а отношение к обстрелу почти издевательское. Щёлк — глаза его расширяются, когда он видит кривые, загнутые назад зубы и складчатые тела, надвинувшиеся на расстояние вытянутой руки. Боль. Темнота. Щёлк — снайпера жрут заживо, но тот каким-то противоестественным образом ещё жив без трети тела и всё чувствует, но кричать без съеденного тварями языка не может. Существа не чавкают, а скорее клекочут сквозь зубастые клювы. Щёлк...

Фрэнк отчаянно колотил в крышку сбитыми до мяса кулаками, чувствуя, как быстро нагревается вода в здоровенном казане, предвещая ему быть сваренным заживо. Затопленный паникой разум не воспринимал болевых сигналов. Собственно, ни о каком разуме речи уже не шло — человек в эти секунды был животным, охваченным безумным стремлением выжить. Бесполезно. Суп из примата медленно доходил до готовности. Похоже, утолив первый голод, склизкие монстры решили побаловать себя хорошо приготовленной человечинкой.

Много позже враз поседевший человек так и не смог вспомнить, кому молился и в чём клялся в эти бесконечные секунды, едва не стоившие ему рассудка. Он знал лишь, что когда мощный удар сбросил казан с огня и голый мужчина, залитый и наглотавшийся жижи, о происхождении которой лучше не задумываться ради целостности разума, вывалился из чана, полусваренный и судорожно блюющий, он был счастлив и свободен как никогда в жизни.

В таком же состоянии познавшего Дао, Фрэнк наблюдал, как ненавистных людоедов расплёскивает по стенам ещё один из нелюдей. Как разогнанные до сверхзвука капли воды, сорвавшиеся с перепончатых рук, рвут их на лоскуты, а тонкие водяные бичи одинаково легко режут плоть и камень, пасуя только перед металлом. Как на вид простыми прикосновениями его спаситель превращает в сине-сизую бахрому мразь, сожравшую товарищей Фрэнка. Как умирают попытавшиеся обратиться в бегство твари. Наверное, именно это называют 'сатори' — ни злости, ни раздражения... ни покоя или усталости... в нем не было ничего. Ноль эмоций. Состояние между Жизнью и Смертью.