Посторонним вход воспрещён. Часть вторая.

Длиннющий перечень ресурсов, связанных с историей Москвы; большая пачка сайтов исторической реконструкции, подборки биографии каких-то личностей из девятнадцатого века. А ведь на фотках домомучительнцы тоже персонажи в платье царских времён... значит, все же — мистификация? Забавы реконструкторов? Возьмём на заметку.

Так, стоп. Девятнадцатый век? Что-то мелькнуло, пока я просматривал странички из списка... Нечто на грани подсознания, мимолётно увиденное и отложившееся в памяти. Что?

Барон Корф... не то. Какие-то гусары... а это кто — Александр Третий? Не то, не то. Долгорукий, московский градоначальник... солидный дядечка, но мне он в данный момент не интересен. Еще — целый список лиц, фотографии, мундирные, в котелках, цилиндрах... Вот!

Средних лет господин, осанистый, с аккуратной бородкой, вроде той, что была у последнего российского императора; на голове — барашковая то ли папаха то ли шапка. Одет господин в дублёнку, скорее даже тулуп, какой впору таскать ночному сторожу на какой-нибудь заснеженной автобазе лет тридцать назад; на плечах — то ли платок то ли башлык.

А ведь именно этого господина, и как раз в этом тулупе, кучерявой шапке и с башлыком я видел не далее, как сегодня, на фотографиях домомучительницы"! Да вот же они, всё точно. Только на портрете с сайта господин позирует, монументально приподняв подбородок, а на фотках, сделанных мыльницей, он выхвачен в случайных ракурсах. Помнится, кухня уважаемой Антонины Сергеевны на четвёртом этаже, и до тротуара, где якобы появились шпиёны, метров сорок по прямой.

Ну -ка, ну-ка... точно — на старинной фотке виден дефект: овчина изнанки клочком торчит наружу. И у типа с Казакова тот же самый непорядок в гардеробе — на фотографии, где он стоит в пол-оборота к камере это хорошо видно особенно.

Я посмотрел на подпись к снимку. В. А. Гиляровский, 1887 год, Москва. Ну и как это понимать? А очень просто: ролевики, как и было сказано. Я читал что некоторые из особо увлечённых настолько глубоко погружаются в своих любимых персонажей, что стараются воспроизводить мельчайшие детали их внешнего облика — вот, к примеру, усы, бородка, тулуп этот затрюханный... Значит, всё же мистификация?

Я откинулся на спинку стула. Не давала покоя какая-то мелочь с фотографий домомучительницы, соринка в глазу, которая настойчиво напоминала о себе, перекатывалась, раздражала — и никак её не ухватить...

Ладно. Лже-Гиляровским займёмся потом, а пока — пройдёмся по новым контактам госпожи Фроловой. Есть мнение, что там меня ожидает немало любопытного. Но сначала...

— Добрый день. Господин Малков? Сержант Онуфриев, следственный отдел Басманного РОВД. Не могли бы вы найти время для небольшой беседы? Нет-нет. Лучше встретимся в городе — приватно так сказать. Нет, ничего страшного, просто надо кое-что уточнить. Когда вам удобно? Вот и прекрасно, сегодня, в 16.30 жду вас возле "Атриума" на площади Курского вокзала.

Что ж. Как минимум, с одним из знакомых госпожи Фроловой мы сегодня побеседуем. И, судя по всему, знакомы они куда как близко — во всех соцсетях они друг друга во френдлистах, да и совместные фотографии, выложенные на страничке самого Глеба весьма красноречивы. Кстати, нюансик: ни на одной из страничек самой Фроловой таких вот фоток вдвоём нет. Сам Глеб пару раз мелькает, а вот вдвоем... Может, удалены? Значит, поссорились, а это уже фактик.

Итак. После часа работы мне удалось раскидать контакты Фроловой по трём спискам. Условно, разумеется — но для первоначального анализа сойдёт. С первом — контакты, давно уже значившиеся в её френдлистах; таковых было процентов восемьдесят и со списком этим предстояло ещё поработать. После недолгого размышления я отложил его — что-то подсказывало, что искать надо среди недавних знакомых.

Второй список, весьма короткий, казался самым перспективным. Первое, почётное место в нём занимал некто Геннадий Войтюк — студент философ, начинающий политический радикал и глава "Бригады Прямого действия", молодёжной левацкой организации, не успевшей пока снискать громкой славы. Хотя, сомневаться не приходится: те, кому это положено по должности, давным-давно завели на Войтюка и его единомышленников пухленькое досье.

Общим счётом, таковых было около десятка — и всем им госпожа Фролова посылала в течение последних нескольких дней письма. Как правило, из "В Контакте"; есть, впрочем, и "Фейсбук" и "Твиттер". А вот сам Войтюк последний раз был в Сети ещё двумя месяцами раньше; то же самое относится ещё к нескольким его единомышленникам. Так — Виктор Анцыферов (вот чёрт, почти однофамилец!), студент-электронщик; Ольга Смольская, медичка, судя по фотографиям на страничке Войтюка, весьма близкая его подруга. Тут же брат девицы — Роман Смольский, вчерашний десантник, меньше года как дембельнулся... вот чёрт! Да это парень с Казакова — тот самый, в зимней шинели! Ну, дела...

Валентин Ольшевский — однокашник Геннадия по универу. Он пропал еще раньше, уже около года назад — родители подали в розыск, вот перепосты на страничках его сетевых френдов и реальных знакомых, обеспокоенных пропажей студента. И, что характерно — все они числятся в списке контактов Фроловой, значит, девушка тоже интересовалась пропавшим Валентином. И, видимо, наводила справки у всех, до кого смогла дотянуться.

Вероника Клёймёнова. Последний раз была в Сети примерно тогда же, когда и сгинувший Ольшевский — судя по аккаунту в соцсетях, девица активно интересовалась исторической реконструкцией и страйкболом. И ведь она не одна такая в этой истории: к гадалке не ходи, и Клеймёнова и Войтюк и Анцыферов — все уже несколько месяцев, как числятся пропавшими, и даже наверное дела заведены... да, так и есть! Полезная всё же вещь — полицейские базы данных. Ввёл служебный пароль — и никаких тебе запросов, заполнений бланков и прочей тягомотины.

А это кто? Андрей Михайлович Лихачёв — тоже знакомый персонаж! И ещё какой знакомый — да это же байкер, арестованный несколько месяцев назад на Казакова, в связи с тёмной историей с пропажей ПэПэЭсников! И тоже, кстати, страйкбольщик — вон, фотка в бундесверовском камуфляже, с роскошной электромеханической Г-36 на плече.

Сейчас малый на экспертизе в Сербского в связи с... это что, он вот такое нёс на следствии? Прошлое, порталы, путешествия во времени, террористы, убийство царя? Понятно, почему в Сербского — а куда же ещё могли его направить? Антонины Сергеевны на них нет...

Я встал из-за стола, несколько раз прошёлся туда-сюда по комнате. Спасибо начальству — по случаю "самостоятельного расследования" коллеги по отделу меня с самого утра как бы не замечают и не делают попыток припахать к очередной сверхсрочной текучке. Весьма кстати — в нормальный день я бы бегал, высунув язык по городу.

Интуиция вопит в полный голос — немедленно, НЕМЕДЛЕННО положить материалы на стол шефу. Пусть разбирается, у него зарплата выше. Связь этой истории с пропавшими патрульными не просто подтверждается — цветёт пышным цветом, обрастая массой дополнительных подробностей с бесследно исчезнувшими гражданами, числом уже около десятка.

Так, так! Спокойно! Унять дрожь в руках, сесть. Выдохнуть... чёрт, жаль, что я не курю, самое время было бы успокоить нервы. Обойдёмся кофе, благо кофемашина стоит в конце коридора, с некоторых пор заменяя привычные электрочайники и банки с "Нескафе".

Третий листок — остальные контакты Фроловой за последние три-четыре дня. Обширный список реконструкторов; из них, пожалуй, один заслуживает особого внимания. Еременко Александр Львович, сотрудник крупной компьютерной фирмы; на его страничках в соцсетях — несколько фотографий с Фроловой. Общаться начали совсем недавно, фотки загружены на страничку буквально два-три дня назад. Ага, вот и кадры с какого-то реконструкционного мероприятия — лошади, гусарские мундиры, улыбающаяся Алиса позирует на фоне кургузой медной пушчонки.

Ты смотри, этот Ерёменко даже телефон свой указал? Смелый малый, такому грех не позвонить. Может, назначить ему рандеву прямо сейчас, ещё до встречи с Глебом? Заодно и прощупать на предмет отношений с Фроловой, чтобы получше подготовиться к беседе с её "официальным" бойфрендом. А что, мысль!

Дальше. Несколько подростков из упомянутого уже 8-го "В" класса одной из московских школ. Они-то ей зачем? А вот зачем: отец одного из школьников, Семёнов Олег Иванович, журналист, историк и тоже реконструктор. Как, он тоже фотограф? Серии фоторепортажей о Москве конца девятнадцатого века.. тоже совпадение?

Вот, значит, как? Оба — и отец и сын, — последний раз появлялись в сетях около полугода назад... а судя по ЭлЖуру, мальчишка не посещает школу уже... сколько? Что, даже не аттестован за полугодье?

Ну, дела! Посреди Москвы пропадает полтора — нет, уже почти два десятка человек, из них один подросток. Причём, люди эти как-то связаны с фигурантом громкой историей о пропаже сотрудников полиции с оружием. И что, никто до сих пор не почесался? А, собственно, с чего я взял, что "не почесался"? Может, где надо, уже отследили подозрительную активность с айпишника райотдела, и сюда уже едут молчаливые люди в тёмной служебной "Волге"?

Господи, во что же я вляпался?

В кармане завибрировал мобильник. Я чуть не заорал — так были натянуты нервы. Колян. Что, по внутреннему набрать не мог? Пива ему, что ли, не терпится?..

— Привет! Прости, я сейчас немного...

— Слуш, Яр, загляни на секунду, а? Я тут пошаманил с твоими фотками... короче, зайди, сам увидишь.

А голос-то.. встревоженный? Скорее недоумённый... что, кстати говоря, с Коляном случается нечасто...

"Би-и-и-ип, би-и-и-ип, би-и-и-ип" — загудело в трубке. Я поднялся и на негнущихся, деревянных ногах зашагал на третий этаж. Что ещё за пакостные сюрпризы готовит мне это дело?

* * *

Контора где трудился приятель Фроловой, располагалась в десяти минутах пешком от райотдела. Я шагал узкому переулку — таких не счесть в этих краях между Садовым и Бульварным кольцами — и прокручивал в голове беседу с Коляном. Да, сюрприз состоялся, да ещё какой!

Порой мне хочется откусить себе язык; причём мысль эта приходит в голову как правило тогда, когда менять что-либо уже поздно. Задним числом, которым все мы крепки... или полагается говорить — "задним умом"? Не помню; в любом случае — кой чёрт меня дернул небрежно бросить Коляну: "Да, ты посмотри там фотки с флешки, что-то с ними не так. Может даты подтёрты?"

Даты оказались в порядке. Колян старательно проверил атрибуты файлов, а заодно установил, что те не подвергались компьютерной обработке. Так что небольшие светлые пятна на обуви троих появившихся ни с того ни с сего на тротуаре мужчин совершенно не бросались в глаза — если, конечно, не приглядеться повнимательнее. И на следующей фотке, отщелканной мыльницей менее чем через секунду, эти пятна тоже есть... и на третьей и на четвертой. На более поздних кадрах из той же серии они уже чуть меньше, потом ещё и ещё — и так пока не превращаются в тёмные пятна на светлом асфальте.

"Это снег. — повторил Колян. — Зуб даю, на ботинках у этих ребят был снег — и ты сейчас наблюдаешь, как он тает. Темные пятна — талая вода; а вот здесь, смотри — и он прокрутил несколько кадров вперед — даже и эти пятна уже высохли. Судя по датам файлов, это середина дня, — помнишь, какая вчера стояла жара? Тротуар на самом солцепёке, лужица высохла меньше, чем за минуту. Оно и понятно, много ли талой воды оставит после себя несколько комков снега? Вот, видишь — здесь, здесь и здесь..."

Белые пятна — снег, как убедительно объяснил мне Коля Миркин — оказались на ботинках всех трёх "шпиёнов". Мало того, башмаки одного их них — того, что разительно похож на писателя Гиляровского — оставили на дневном асфальте отчётливые тёмные следы. Мокрые? Да, выходит так. И это при том, что ни одной лужи в окрестностях не было как минимум, с утра, когда по улицам проезжают коммунхозовские "ЗИЛы"-поливалки. Но те лужицы высохли много часов назад...

Вот он, нужный дом. Разыскиваемый персонаж трудится, в трёхэтажном, попсово отреставрированном особняке дореволюционной постройки. Аккуратное, не нарушающее общего стиля крылечко; в неглубокой нише слева от двери прячется домофон.

— Здравствуйте, сержант Онуфриев, Басманный ОВД. Могу я поговорить с вашим сотрудником Александром Ерёменко?

Дверь мелодично звякнула и распахнулась; я вступил в прохладный кондиционированный холл солидной конторы.

Второй день. Вечер.

Москва, где-то в центре.

Хорошо, когда есть друзья.

Тягучий джаз лился в эстрады в зал, растекался между столиками, звякал узкими стеклянными бокалами, световыми зайчиками отскакивал от латуни саксофонов и хрома колец, удерживающих накрахмаленные до жестяной твёрдости салфетки. Низкий потолок заведения не способствовал акустике, но публике это, казалось, совершенно не мешало. Подальше от эстрады, у тех столиков, что расположились у входа, был ещё двадцать первый век — стойка для рекламных флаеров, предупредительный официант за стойкой со встроенным монитором, непременный терминал "КИВИ" справа от вращающихся дверей. А вот там, где царила джаз, реальность уже менялась неуловимым образом — с каждым шагом, сделанным посетителям навстречу тягучим синкопам. Казалось, из-за столиков сейчас встанут мужчины в узких полосатых брюках, с галстуками-бабочками, в соломенных канотье — и выведут на тесный танцпол своих партнёрш в непременном стиле "вамп", с боа, прикрывающими плечи и тонкими коричневыми сигаретками в немыслимо длинных мундштуках.

Джаз... джаз... джаз...

— Всё же музыка у вас удивительная. — Гиляровский провёл ладонью по нагрудному карману, оттопыренному пачкой "Кэмела", чертыхнулся:

— Никак не могу привыкнуть, что курить здесь нельзя даже в трактирах! Что за варварские предрассудки...

— Так вы же сами рассказывали про егоровский трактир — там курение тоже запрещено? — припомнила Алиса.

— Так то егоровский! Хозяин — старообрядец, табачного духа не переносит: "чтоб нечистым зельем в моём заведении и не пахло!" Бывало в ранешние времена самолично посетителей, кто осмелится у него в трактире закурить, взашей провожал. А здесь — ну как, скажите на милость, слушать такую музыку без хорошей сигары?

Алиса кивнула. Сама девушка никогда не курила — школьные опыты не в счёт, — но не могла не согласиться — да, запреты на курение нарушают неповторимый стиль регтайма, двадцатых годов и живой музыки, которым издавна славится это заведение.

— Эта музыка у нас давно уже считается безнадёжным "ретро". — вздохнула девушка. — Те, кто тут собрались — можно сказать, расписываются в своём снобизме.

— Скорее уж, в хорошем вкусе. — буркнул литератор. — Слышал я вашу современную музыку. А уж тот кошмар, который здесь называют шансоном... как можно такое переносить? Всё же приличное заведение, а не хитровский шламбой. Да и там поют приличнее. На сцене, с гитарой — какая пошлость, право слово!

Алиса долго удивлялась, узнав, что гитара во времена Гиляровского считалась инструментом вульгарным, приличествующим лакеям, буфетчикам до половым, но уж никак не людям искусства, пусть даже и весьма непритязательного толка.