Кукла Советника

Замок оцепили солдаты, не выпуская даже крестьян, привезших убоину и дальше внешнего двора никогда не бывавших. К обеду поисковое заклинание принесло первые плоды, вспыхнув фейерверком на крыше, над горгульей с северной стороны. Чердак был заперт, но царапины на замке говорили о том, что его вскрывали. Стало понятно, где злоумышленник нашел плесень — вся горгулья заросла ей, и граф пообещал казнить кастеляна, если статую не отчистят, и зеленая гниль перекинется на черепицу.

Еще через час фейерверк затрещал над балконом покоев, отведенных для княжича — на кованых перилах красовалась густая капля засохшей на солнце плесени. И почти сразу вспышка показала место в кустах, где валялся флакон, перемазанный гнилью.

— Папа, это не я! — завопил княжич. — Я клянусь!

— Молчи! — рыкнул Луар. — Запереть его. Ты! — схватил он за грудки заикающегося гувернера. — Ты куда смотрел, мразь?! Я тебе за что плачу?! — От удара кулаком по лицу учитель покатился по траве. — Если Марианна...

— Ваша Светлость, не стоит марать об него руки. И ноги... — Отвел князя в сторону высокий гибкий мужчина, один из ближней свиты. — Я, конечно, могу ошибаться, но откуда ваш сын мог узнать о плесени на крыше? Тем более, вылезти наверх? Сдается мне, это кто-то из местных... — вкрадчиво протянул он.

— Что скажете, граф?

До этого молчавший, Йарра пожал плечами.

— Лорд Гайер может быть прав. Но кому из моих людей придет в голову оскорбить княжну? Не думаю, что есть такие ду...

Он оборвал себя на полуслове, когда поисковик ярко вспыхнул над толпой слуг, собранных во дворе — от пажей до последней прачки. Люди вскрикнули, шарахаясь в стороны, и в центре образовавшегося круга остался плотно сбитый темноволосый юноша, с тяжелой нижней челюстью и глубоко посаженными глазами. Он озирался по сторонам, не понимая происходящего, а искры поисковика потрескивали вокруг его перемазанных плесенью сапог.

— Кто это, граф? — раздул ноздри Луар. — Вы его знаете?

— Слуга моего сенешаля. Бывший слуга моего бывшего сенешаля, — поджал губы Йарра.

— Привести его, — хищно сощурился князь.

Двое стражников схватили парня под локти, подтащили и швырнули под ноги Луару.

— Как твое имя, мальчик? — спросил князь. Голос его был ласков, но свита ощутимо напряглась.

— Джайр Сорье, господин. Честное слово, я не знаю, что случилось, честью клянусь!

— Не знаешь... — закивал князь.

— Папа! Я знаю, — вдруг выкрикнул притихший, было, княжич. Очень уж хотелось ему орла. — Марианна осмеяла его вчера, когда мы играли в парке!

— И не позволила обидеть свою подопечную на балу, — тихо, но вполне отчетливо произнес Сорел.

— Та-а-ак... — протянул Луар.

— Он знал, что я поссорился с сестрой, и решил ей нагадить, подставив меня! — озарило наследника. — И он был в моих покоях!

Бледный, как мел, Джайр попытался вскочить, на стражники снова сбили его с ног. Тогда оруженосец пополз к князю на коленях.

— Ваша Светлость! Умоляю, пощадите! Светлыми клянусь, это не я! — Он попытался поцеловать сапоги Луара.

— А кто же?

— Я... Я не знаю! — поняв, что его не отталкивают, Джайр перемежал слова с лобзанием господской обуви. — Меня подставили! Я мог наступить, где угодно!

— Граф, — окликнул Йарру князь, — ваш маг уже закончил?

— Да, Ваша Светлость, — поклонился Сибилл. — Есть странные эманации, но вряд ли они существенны.

— Что вы имеете в виду?

— Вон то свечение над девочкой, — кивнул Сибилл в мою сторону.

Все это время я стояла, уткнувшись лицом в бедро Тимару, и рыбой-прилипалой держалась за его ремень — иначе было видно, как тряслись руки.

— Ваша Светлость, — заикаясь, произнес Сорел Дойер, старший сын одного из Советников, — именно к ней этот... вчера приставал, и княжна попросила меня проводить госпожу Лауру в ее комнату. Она могла просто вымазаться об... об него.

— Помню, помню, подопечная Марианны. — Князь потерял ко мне интерес и заговорил, загибая пальцы-сосиски на круглой ладони:

— Мотив есть, времени было достаточно, плесень на сапогах... Скажи-ка, Джайр, ты хорошо бегаешь?

— Да, да господин! — залепетал парень, уже не надеясь на пощаду.

— Это хорошо. Нынче у нас будет славная охота. Я добр, и даю тебе час форы.

Больше я никогда не видела Джайра Сорье и ничего о нем не слышала.

Три дня спустя мне приказали явиться в кабинет Йарры.

15

— Не понимаю, зачем ты ему понадобилась, — ворчал сопровождавший меня Тимар. — Ты точно ничего не натворила?

— Точно, — прошептала я побледневшими губами. Больше всего я сейчас боялась даже не за себя — за него. Не уследил!

— Может, браслет хотят проверить?..

— Может...

— А ты знаешь, что нашего графа чуть не женили? — подмигнул мне Тим, пытаясь отвлечь.

— На Галии?

— На княжне, — прошептал брат.

Ну, вот и все. Вот ты, Лира, и отбегалась. Изуродованную невесту Йарра мне точно не простит.

— Так вот, он бы этого Джайра, если б дурень догадался сапоги вымыть, даже наградил, — продолжил Тимар.

— Что? — прижала я ладони к мгновенно вспыхнувшим щекам. — Это же княжна! Почему он не хочет на ней жениться?

— Этого не знаю, — посмурнел Тим. — При мне не обсуждали. Но то, что после княжеского предложения, ну сама понимаешь, приказа, — обернулся на меня парень, — граф чуть кабинет не разнес — я сам видел!

Может, и пощадит...

Тимар постучал в высокую дверь из моренного дуба, дождавшись разрешения, вошел. Я мышкой пряталась за братом.

В кабинете я никогда прежде не была, о том, чтобы взломать в нем замок, даже не помышляла, и сейчас разглядывала стол, заваленный документами, огромную, очень подробную карту на стене, неработающий камин.

Йарра сидел за столом, подперев подбородок ладонью. Сибилл чуть левее, прямо напротив узкого окна.

-Подойди, девочка, — скомандовал маг. — Стань в центре комнаты. Ты останься, — велел он Тиму. Зрачки Сибилла вытянулись в узкие щелки, и лоб опалило болью.

— Ай! — вскрикнула я, закрывая руками лицо.

Тимар бросился ко мне, задвигая за спину.

— Господин, в чем она виновата? За что?..

Граф покосился на Сибилла. Тот медленно кивнул, моргнул, возвращая зрачкам привычную форму.

Йарра расхохотался.

— Ха-ха-ха! — громыхал его отрывистый смех. — Ха-ха-ха! Нет, ты только подумай, — вытирал он выступившие от смеха слезы, — мы с тобой планы строим, людей ищем, а она...

Сибилл позволил себе улыбнуться.

— А она просто... Берет и делает.

— Ваше Сиятельство?!

— Все в порядке Тимар, отпусти Лиру, — еще раз хохотнул граф. — Ну что, сама расскажешь или я?

— О чем? Ты все-таки что-то сделала, да? Что именно? — Я прямо видела, как парень перебирает всевозможные известные ему варианты, за которые мне могло влететь.

— Это я влила Куколке плесень в шампунь.

— Что-о?! — Тим схватил меня за ухо, дернул так, что я испугалась — оторвет.

— Отпусти ее, — поморщился Йарра. — Нет, это же додуматься нужно, — снова хохотнул он. — Увидеть, что княжна нахамила Джайру и выстроить такую комбинацию! Ну умница же!

Тимар, открывая, как рыба, рот, смотрел то на меня, то на графа.

— Если бы Сибилл не был менталистом, даже я бы поверил. Мотив, — подражая князю, загибал пальцы Йарра, — возможность, доказательства...

— Как? — тряхнул меня за воротник Тимар. Его голос не предвещал ничего хорошего.

— Я спрыгнула с галереи на балкон, вымазала перила и выбросила флакон, а потом, по плющу, слезла вниз.

— А сапоги?

— Подложила старую кофту, вымазанную плесенью, у входа в комнаты сенешаля, а когда Джайр прошел по ней — убрала и сожгла...

— А если бы кто-то еще по ней прошел, ты подумала?! — рука Тима снова сжала мое многострадальное ухо.

— А она подумала, — вмешался граф. Кажется, мы его веселили. — Она стащила у домоправительницы сонные палочки и усыпила пол этажа.

Тимар выдохнул. Сделал шаг в сторону. Я шагнула в другую. Если не от графа, то от брата точно получу.

— Она была уверена, что княжич не пострадает, и крепко подставила Джайра. За что, кстати?

— Он ко мне приставал, — буркнула я.

Йарра нахмурился, что-то вспоминая.

— Тимар, ты, кажется, говорил мне о нем?

— Вы обещали повоздействовать на сенешаля, — поклонился парень.

— Угу...И забыл, — потер Йарра затылок. — Думаю, ты будешь новым управляющим, — неожиданно 'обрадовал' он Тима. — Со всеми полномочиями.

-Не молод ли? — скептически спросил Сибилл.

— В самый раз. И достаточно предан. И за этой... присмотрит лучше.

— Благодарю за доверие, Ваше Сиятельство!

— Не благодари пока. Должность секретаря тоже за тобой останется. Лира, — окликнул он меня.

— Да, господин?

Йарра порылся в выдвижном ящике стола, бросил мне золотой.

— На конфеты.

— Спасибо!

Вот уж чего не ждала, так это награды. Анара, неужели ты решила меня полюбить?

— Тимар, учи ее. Языки, математика, география. Всему, что знаешь. Начни тренировать — бег, прыжки. Лазает она и так, вроде, неплохо, — насмешливо произнес граф и продолжил.— Плавание, верховая езда. Пусть научится стрелять из арбалета. Ей сейчас десять?

— Почти, господин. Исполнится в августе.

— Отчитаешься после Поворота зимы. Ты свободна, — отпустил меня Йарра. — Тимар, останься.

Пятясь и кланяясь, я покинула комнату и с облегчением прислонилась к стене, только сейчас почувствовав, что рубашка на спине промокла от пота. Меня снова пощадили. Наградили! Будут учить... Это же здорово! Золотой приятно оттягивал карман, и я даже не представляла, что делать с такими безумными деньгами.

Тимар вышел через несколько минут, задумчиво сжимая лист бумаги, исписанный убористым почерком.

— Твоя диета, — прокомментировал он.

— Зачем? — вытаращила я глаза. Диету прописывали только больным в лазарете.

— Сказали, надо.

Я между тем придумала, как откупиться от взбучки, которую грозил устроить Тим.

— Вот, держи, — протянула я золотой. — Ты же собираешь на накопитель, чтобы вылечить ногу.

Тимар улыбнулся.

— Хитрая лисичка! Я не беру деньги у маленьких девочек. Пусть остается тебе, на конфеты, как сказал граф.

— А он совсем не злой, не то, что его брат, правда?

— Мягко стелет... — тихо, скорее, для себя, проворчал Тим. — Не понимаю, зачем это все — учеба, тренировки...Лучше бы в пансионат отправил... За-чем? — по складам повторил он, спускаясь вниз.

— Как это зачем? — вытаращилась я, привычно подставляя плечо. — Всех учат!

— Лира, учат райанов, не смесков. Лучше бы ты не высовывалась...

— Тоже считаешь меня вторым сортом?

Нечестный прием. И подзатыльник был вполне заслуженным.

— Извини, — прижалась я к брату.

— Не городи ерунды в следующий раз.

— Тим, а ты не думаешь, что это может быть моим шансом? Если граф вкладывается в меня, значит, будет беречь, значит, я стану не просто разменной монетой... — повторила я часто слышимые от Тимара слова.

— Вкладывается? — хмыкнул парень. — Это я в тебя вкладываться буду, а он даже медного гроша еще не потратил. А вот спросит с нас на сотню золотых. Ты завтракала?

— Нет, — помотала головой я.

— Тогда поешь и начинай собирать вещи, будешь жить со мной. Покои управляющего гораздо больше моих старых комнат.

— Хорошо, я только в часовню забегу, — чмокнула я Тима в щеку.

— Да уж... Мне тоже зайти не помешает. Да! Стой, отдашь это главному повару, — сунул мне брат листок с 'диетой'.

Я была ребенком, наивным ребенком, который, не смотря ни на что, продолжал верить в чудеса. Чем, как ни чудом Анары, объяснить то, что мой план, глупый и топорный, сработал? То, что меня за него наградили? Позволили, даже нет, приказали учиться? Мне, пусть и признанному, но смеску — полукровкам издревле не светило ничего, кроме роли мастеровых, служанок и наложниц, вторых жен.

Я не знала, что после перенесенной в детстве болезни Куколка бесплодна, и, желая выдать ее за Йарру, князь собирался просто присоединить к себе его земли. Я не знала, что Анара иногда помогает даже тем, кого не любит — просто для того, чтобы окунуть в еще большую лужу дерьма. Я не знала о планах графа на меня и честно собиралась приложить все силы, чтобы его не разочаровать.

Я ничего не знала и искренне благодарила богов, согревая их свечами...

То, что обрадовалась зря, я в полной мере прочувствовала через неделю, когда граф уехал на острова, а Тимар полностью разобрался с обязанностями управляющего.

— Вставай.

— Не хочу-у-у...

— Подъем!

— Ну еще минуточку, — попыталась я натянуть одеяло на голову.

— Лира, у меня нет времени тебя уговаривать!

— Угу... — протянула я, переворачиваясь на другой бок. — А-а-а! Ты умом рехнулся?! — взвизгнула я, сбрасывая разом промокшее от опрокинутого надо мной кувшина одеяло.

— В следующий раз из таза оболью. Одевайся, умывайся, — отвратительно бодрый Тим сортировал документы — часть в стол, под запирающее заклинание, часть с собой, — и на пробежку.

— Че-го? — вытаращилась я. — Какая пробежка, шесть утра!

Парень захихикал.

— Ты на полярную сову похожа. Глаза, как блюдца.

— На себя посмотри, сыч, — проворчала я, вытираясь после 'душа'.

Жили мы, к слову, теперь вместе. Тимар занял комнаты управляющего, и, разделив ширмой спальню, отдал половину мне. Чтоб на глазах была. А чердак теперь охраняли двое солдат, пообещавшие надрать мне уши, если увидят на галерее.

— Зачем так рано? — повторила я.

— Затем, что после восьми я буду занят. Потому сейчас пробежка, потом завтрак, уроки, обед, уроки, — перечислял он, с садистским удовольствием глядя на мое вытягивающееся лицо, — вечером, перед ужином, верховая езда.

— За что ты меня так не любишь? — провыла я, как заправская баньши.

— Вредная ты, вот и не люблю, — щелкнул меня по носу брат. — Не снимала бы браслет, — и не было бы ничего. Помнится, недавно ты радовалась возможности учиться.

Уел. И ответить нечего.

Этот день я запомнила как череду насмешек, которыми щедро, как из рога изобилия, сыпал Тим.

К четвертому кругу по турнирному полю у меня не осталось сил даже ругаться. Устала, как собака. И если бы Тимар не выбрал единственно-правильный способ стимулирования — подначивая и язвя — я бы рухнула еще на втором.

— Ну чего ты, как старая кобыла, которую на скотобойню тащат? Давай, раз-два, левой-правой, полторы лиги осталось!.. И живее, живее! — подопнул он меня под зад, когда я заходила на последний круг. — Во, глазки засверкали! Пошла-пошла-пошла!

Сам он сидел на траве, зарывшись в бумаги. Вроде, даже не смотрел на меня, задумчиво почесывая за ухом кончиком пера, но, стоило замедлить шаг, как доносилось:

— Я все вижу! Хочешь еще один круг?

Добегала, точнее, доползала, я на чистом упрямстве. Увидела вожделенный столб, на котором раньше висели флаги, а теперь он служил для лазания вверх, и рухнула на протоптанную солдатами дорогу. Желудок противно сводило, в боку кололо, ноги, отвыкшие от бега, просто горели. Хорошо, поесть не успела, иначе наизнанку бы вывернуло.