Без памяти

— Вот дилемма, не правда ли? — резко отстранился. — Такое расточительство таланта! У меня есть враги, которых нужно устранить, а у вас — нужда и способность убивать. Мы будем сотрудничать, объединив наши интересы! — закрутился вокруг кресла. — Ночной Мир свято уверовал, что между Римской Чумой, мной и Люцием Эмилием-Лепидом существует некая договорённость. Новость о том, как мы похоронили Императора разлетелась по всему миру и теперь, любая весть, связанная с одним из нас, будет поднимать авторитет всего союза, рождать новые слухи.

Ханна все ждала резкого выпада бледнолицего, но тот, казалось, был настроен на совершенно иную игру:

— Пока вы спали, по Риму пронеслась волна убийств. Жертвами были довольно высокопоставленные личности. Квестор нашел холодное оружие, сплав меди, цинка и серебра. Это были боевые ножи типа "танто" и "боуи". Ручной работы. Римская Чума не использовала подобный материал, предпочитая углеродистую, посеребренную сталь, но это ведаем лишь мы. Люций сказал, что вы не покидали поместье, хотя кто знает? Остановить они вас бы все равно не смогли, — махнул рукой в сторону двери. — Водитель отвезёт вас к тому месту, где нашли оружие.

Почувствовав, что может уходить, Ханна приподнялась.

— Я не сказал, что вы пойдете сейчас.

Пришлось снова сесть.

— Я решил, что наши постоянные встречи по пятницам имеют определенный шанс смыть грехи Римской Чумы в глазах общественности. Пройдет не один год и вы забудете, что когда-то задумывались о бренности бытия.

— Почти забыла, что вы эмпат.

— В ваших же интересах помнить это, — подпер щеку рукой. — Смотря на вас, я ощущаю пустоту. Вы стоите на грани между болезненной потребностью к действию и сильным желанием забыться. Как скала, во время шторма, к которой прибивает морскую воду. Ощущаете удары, но не можете двинуться.

Они смотрели друг на друга достаточно долго.

— Во мне проснулось любопытство, так ли вы пусты, как кажетесь. Фактически, я понял, что испытываю к вам чрезмерный интерес. Вы знаете это, по тому, что видите.

Перед глазами на миг почернело и перед Ханной предстала огромная белая сфера, стремительно вращающаяся вокруг собственной оси.

— Мы оба знаем, чем это закончится, — преследовал голос. — Не вижу смысла для прелюдии.

В последующие секунды её взяли под руки и начали срывать одежду. Монстр спокойно наблюдал, как слуги занимают серые тряпки на белый мужской костюм из странной, мягкой ткани. Конечно, она знала к чему это вело. Вызвать интерес у старого лемура было равносильно самоубийству. За свой век эти поведали так много, что действенные развлечения для них, по сути, являлись общепринятыми извращениями.

— Как и предполагал, вы с Максимильяном одинакового роста. Брюки сидят отлично. Рубашки ужмут в плечах к следующей пятнице, но в целом, — махнул рукой. — Садитесь.

Она села.

— Не так.

Сменила позицию.

— Нет, же.

Префект привстал и опустился в кресло снова чересчур элегантно, положив ногу на ногу. Руки свободно легли на подлокотники. В целом, расслабленная поза. Ханна тут же последовала примеру, с облегчением заметив, что лицо бледнолицего слегка расслабилось.

— Ваши колени возвышаются над полом на нужной высоте, — сказал. — Вы знаете английский?

— Да.

— Жили когда-нибудь за границей?

— Нет.

Джованни задумчиво подпер рукой лицо:

— Вы можете говорить более нежно? Не так грубо, — нахмурился. — Ладно, это не важно. Пока. В шахматы играть умеете? Какие у вас хобби? Что вы находите приятным?

Вопросов было слишком много, ответы на них не существовали.

— Вам что-нибудь вообще приносит удовольствие?

Поняв, что девушка ничего не скажет, лемур передёрнул плечами и жестом подозвал одного слугу к себе. На красной подушке лежала тонкая, но длинная верёвка, монстр взял её в руки, проверил на прочность и отдал другому человеку, который тут же оказался рядом с Ханной и соединил её запястья с подлокотниками.

— Что вы испытываете сейчас? — вопрос вслух. — Ничего.

Конечно ничего. Она запоминала каждое движение рук, каждый узел. То что делали с ней сейчас нельзя было назвать полноценным связыванием. Ханнамогла не только порвать верёвки, но и вполне спокойно высвободить конечности, проявив немного гибкости.

— Знаете, Макс никогда не позволил бы мне этого. Для нас это невозможно физически, связать другого доминуса, это против крови. При виде веревки, наручников или оружия, просыпаются инстинкты. Мы не можем показать себя слабее равного по рангу, два доминуса равны друг другу во всех смыслах, — в один рывок оказался на ногах и закружил вокруг её кресла. — Этот миг идеален, потому что вы ничего не чувствуете, что нельзя сказать обо мне. Я испытываю триумф!..

В следующий раз, когда она посмотрела на лемура, тот снова сидел в кресле, покачивая бокал в руке.

— Вам приятно быть пустой оболочкой с набором узкопрофильных навыков? Идеальная кандидатура на место главы семейства детей-телепатов. Ведь никто из них не в состоянии физически защитить гнездо, никто из них не достиг уровня силы Отца и вряд ли это когда-нибудь случится. А вы, вы... прямо идеальный стержень и, что немало важно, совершенно не поддаетесь внушению за счёт своего эмоционального уродства, ведь вас совершенно не коробит то, что я сейчас говорю? — усмехнулся. — Вы не лишены определенной изюминки, но это не тот легкий шарм, который так любил применить мой Максимильян.

— Если вы решили поиграть в старых друзей, то давайте договоримся, что я при всем желании...

— Я знаю, что вы — женщина. По-моему, это очевидно.

— И?

— В моем возрасте это не имеет никакого значения. Я ваш Префект. Господин. Правитель. Вы подчиняетесь мне. Должны. Потому что так работает система. Но прямо сейчас я иду на уступки, отдаю дань тому вкладу, что вы потенциально можете внести. Я уважаю вас.

— Секс из-за уважения? Звучит многообещающе.

— Если вы человек хотя бы на половину, то вам должно понравиться.

Пока он намеренно медленно подходил к ней, Ханна начала высвобождать правую руку. Если хотя бы одна десятая её организма была человечьей, она рисковала превратиться в наркоманку.

— Я дам вам повод существовать. Причины не будут волновать. Вы сможете делать, что хотите без задней мысли. Убивать много и с пользой...

Не отрывая насмешливого взгляда, он нагнулся и начал говорить прямо ей в лицо. Не громко, но очень быстро. Это был набор ничего не значащих слов и звуков. Странные вопросы про каких то собачек, про деревья, грибы, воду, кровь, радугу, ветер, птиц, боль... По отдельности они не имели смысла, но вместе создавали удивительную симфонию, сюжет для книги про человеческую жизнь.

— Расстегни мне рубашку, — выдохнул.

Ханна мотнула головой. Она не знала, сколько времени прошло, но поняла, что несколько свечей успели изжить себя. Префект уже сидел у неё на коленях, его грудь находилась на уровне её лица.

— Расстегни рубашку, не используя рук.

Что-то странное происходило в голове. Тело Ханны начало непроизвольно нагибаться вперед. Нащупав пуговицу, она вырвала её зубами. Бледнолицый тут же подставил другую.

— Молодец, раздень меня.

Когда пуговиц не осталось, лемур проделал то же самое с рубашкой Ханны, затем наклонился и начал целовать. В сознание прямым потоком полились картинки и запахи. Крутящийся белый шар, в объятьях темноты, свежесть чистой кожи и прохлада металла. Этот запах, накрывший черное озеро в котором купалась она и белый карлик, вызывал волнующие ассоциации. Хотелось прочувствовать его по-другому, надкусить, вскрыть оболочку. Она представила себя прыгающей по темной луже в попытке зацепить хотя бы кусок, но тяжелый воздух избегал её рта. Озеро провалилось в свете белой сферы, она увидела и себя, откинутую на кресле в безобразной позе с обнаженной грудью, которую беспардонно мяли бледные ладони. На ощупь она была мягкой, как у многих — он понимал это сознанием, но изнутри лились и другие ощущения, триумф, победа, превосходство. Они словно специи, делали из продукта деликатес. Нагнувшись сильнее, Префект прошёлся пальцами по её животу вниз, испытывая высшую степень удовольствия...

— Чёрт!

Ханна рывком высвободила руку и схватила эмпата за горло. Лемур зашипел, показывая, впрочем, ещё не окровавленные, клыки. Она снова увидела себя. Картинка в оттенках красного, запах тревоги и интриги.

— Прочь. Из моей. Головы, — процедила.

Префект захихикал подобно гиене:

— Тоже самое могу сказать о вас.

На попытку сдавить горло сильнее, монстр ответил мощным ударом по солнечному сплетению. Ханна замахнулась, чтобы оттолкнуть его, но была повалена на пол.

— Нет смысла сопротивляться, это всего лишь первая пятница, но будут другие.

— Ты... урод....

— Paterfamilias не причиняют вред друг другу. Я не буду кусать тебя, если станешь слушаться, этого никогда не произойдет.

Подождав с минуту, монстр резко убрал ногу с её спины и нагнулся, чтобы вылизать то место, куда только что ставил туфлю. Ханна уткнулась лбом в ковёр, пытаясь собрать мысли в кучу. Сердце бешено колотилось, она сильно вспотела.

— Расслабься.

Ноги подкашивались, ныла грудь. Каждый шаг в сторону автомобиля давался с трудом, даже руки уже оказались ей не подвластны. Остаток затуманенного сознания выдал случайные мысли: тот конверт, что ей вручили, прежде чем выпихнуть из дома, содержал координаты неизвестных убийц, тряпки на плечах остались от её собственной кофты, а неприятный запах исходил от кожи. Неловко застыв перед воротами, Ханна вытерла кровь со щеки и посмотрела на камеру. Раздался пик и лязг шин по гравию — водитель уехал обратно в город.

— Падрона!

Не смотря на то, что стояло ранее утро, оба брата находились в зале. Не скрывая беспокойства, они отодрали девушку от стены и положили на диван.

— Sto figlio di puttana, — прошипел Эфест.

Лицо Квинта исказилось в такой поразительной гримасе омерзения, что Ханна и сама поморщилась. Она знала, как выглядела, но не думала, что насколько ужасно.

— Люцию лучше не знать об этом, — прохрипел.

Заветным местом оказался один из тренировочных стрельбищ за городом. Находившийся в роще, среди деревьев, он был отлично скрыт от случайных людей, но как оказалось, не от шпионской сети тварей. Ханна сидела под деревом, рядом с небольшим мостом через искусственный пруд, ожидая гостей: в маленьком бункере на стрельбище она нашла недавно открытые консервы и батон.

Шорох послышался спустя четыре часа. Объект спускался со стороны обочины, стремительно, судя по хрусту листьев, масса тела идеально подходила под человеческую. Ханна медлила — убивать людей было чем-то неправильным, а этих и вовсе не к чему, ведь они — как она, убивали тварей. Префект, в свою очередь, не отдавал никаких точных указаний, а просто дал координаты, ожидал ли он полную чистку? Поняв, что объект проходит мимо, она бесшумно сняла дробовик с крюка и, отодвинув пальцем предохранитель, обогнула дерево по другой стороне. Точно человек, даже не заметил её у себя за плечами.

— Кто-то оставил машину у шоссе! — новый голос.

— Может Зиан?

— Он не звонил.

Пара наемников представляла серьезную угрозу. Один из дуэта почти всегда отсиживался вдалеке и держал объект под прицелом, вот и сейчас, шёл в сравнительной дистанции от первого. У обоих при себе были швейцарские винтовки с ручными модификациями и комплект ножей. Серьезные парни, кивнула про себя. Возможная угроза, подсказывало подсознание.

Последующие несколько дней Ханна пребывала в глубокой прострации относительно того, что происходило в этой новой жизни. Братья-лемуры мозолили глаза, навещая в её маленькой коморке, пытались заговорить, но силы будто покинули тело, оставив дрейфовать. В доме было много тайных ходов, больше десятка и до кучи гостевых комнат в которых она периодически себя находила. Из всего арсенала площади, жильцами использовалась едва ли одна четвёртая, поэтому разыскать выход к своему коридору порой оказывалось сложно. Пару раз она видела охранника. Приличный бугай, конституция его тела напоминала Императора — таких высоких не так часто встретишь.

— Сколько в сенате глав семейств? — Префект сделал вид, что вопрос застал его врасплох. — Не так много. Как наиболее распространённая социальная группа, римская фамилия вымерла уже очень давно. Больше тысячелетия назад. Конечно, официальная форма правления нашего региона основана на доминате, установленном Диоклетианом, но всё же в мире не больше десятка глав семейств с подобным режимом. Не все они находятся в Риме.

— Сколько их в римском сенате?

— Четверо.

— Кто?

— Я, иллюстрий Валерий Фиорентин, достопочтенный Семпроний Гракх и сияющий Эмилий Лепид. Так же в сенате заседают главы всех домов в регионе, чья численность превышает пять особей. Прежде чем вы спросите меня, все ли семьи дружны между собой, я отвечу — нет. Причина такой стремительной вырождаемости имперского режима — именно конкуренция на арене власти. Один paterfamilias враг другому. Это должно прочно уложиться в вашем подсознании, — бледнолицый любовно растирал плечи девушки, в то время как она старательно изображала статую, — Теперь понимаете, почему я нахожу такой расклад удачным? Если бы Максимильян родился женщиной, он бы не смог стать paterfamilias.

Ханна передёрнула плечами:

— По тому адресу находилось прикрытие людей. Они охотятся на вас, как вы это допустили?

— Существует немало людей, которые знают о нас. Мы не можем уследить за всеми.

— Я знаю, что вы их тщательно контролируете.

— Мы их лишь тщательно обрабатываем, что случается потом ведает только тот, кто забирает товар себе, — прыснул. — Вам удалось сменить тему. Теперь вы понимаете, что я имел ввиду под общим интересом. Кто-то убивает наш вид по всей стране. Это хорошо сгруппированная, вооруженная организация смертных недоразумений.

— Они хотят убить вас?

— Нет, — качнул головой. — Кто встанет на моё место? Как новый Префект отнесётся к их присутствию в городе? Борьба за власть похожа на поведение львов в прайде. Захватывая территорию, они загрызают молодняк бывшего лидера. Эти люди очень много знают о нашей системе и культуре, раз ещё не пытались убить меня.

— Что ещё они знают?

— Они в курсе, что существует такой герой как Римская Чума. Пытаются подрожать. Подобные инциденты у нас расследует Квестор, в Древнем Риме они проводили quaestores parricidii, предварительные следствия, заведовали государственным архивом и казной. Возможно, я даже познакомлю вас, когда сочту нужным, но на данном этапе ваша помощь ценнее, чем его участие.

— Ваш Квестор не умеет держать оружие?

— Сейчас он занят, — лемур отошёл к камину. — Максимильян слышит нас?

— Что вы имеете ввиду?

— Я имею ввиду, жива ли в вас его сущность.

— Не имею понятия.

— Как он общается с вами? Это вообще происходит?

— Просто встревает в разговор своими мыслями. Иногда подсказывает, когда надо действовать.

— Сейчас он говорит с вами?