День непослушания-2

К виду трупов мы давно уже привыкли, но к трупной вони...к ней, наверное, привыкнуть все-таки невозможно. Хотя...работали же люди и в морге, и ничего — терпели, не уходили. Так что дело привычки.

Грузились мы долго, закончили только под утро. Фура была полна ящиками с оружием и патронами — начиная от пистолетов Макарова, и заканчивая пулеметами "Печенег".

Да, тут были и такие. Хоть я и не великий знаток оружия, но моего знания хватает, чтобы отличить магазинный пулемет Калашникова от ленточного "Печенега".

Вообще-то я всегда любил оружие. Не потому, что из него можно стрелять по людям — что я, садист какой-то? Убийца-маньяк? Ощущение тяжелого, пахнущего смазкой и порохом ствола в твоих руках успокаивает, дает ощущение надежности, порядка. Наверное, это работали гены предков, сотни и тысячи лет защищавших свой дом, своих близких от нашествия захватчиков всех рас и вероисповеданий.

Когда мы, усталые, вымотанные, покрытые потом и пылью погрузились в машины и поехали домой, не скажу, чтобы у меня дрожали руки, но вымотался я так, как после многочасовой тренировки, на которой выдал все, на что был способен. Тридцатикилограммовые ящики с патронами — это не пакет с булочками и пирожными. Никогда не жаловался на отсутствие силы и выносливости, но сегодня мне крепко досталось. Как, кстати, и ребятам — и Митька, и Мишка к завершению нашей операции едва таскали ноги и выглядели как рабы на рудниках, из последних сил старающиеся выполнить норму суточной выработки.

Честно скажу, тяжело нам далась эта мародерка, и если бы не наша спортивная подготовка — было бы еще хуже. Взять ящик обеими руками, поднять, пройти по длинному почти стометровому подвалу до лестницы, подняться на первый этаж, пройти пятьдесят метров по коридору, выйти на крыльцо, бухнуть ящик на пол фуры, влезть внутрь и пристроить груз на свободное место. И так пристроить, чтобы забить все свободные места под самый потолок.

Фура присела под грузом — тут было тонн десять, не меньше. А может и больше — свинец ведь, да железо. Наша добыча из райотдела Юбилейного ни в какое сравнение не шла с этой добычей. Разница — как у поживы карманника с добычей медвежатника.

Когда до базы оставалось минуты три езды, я услышал выстрелы. Стреляли короткими очередями из автомата, и стрельба была довольно-таки интенсивной. Такой интенсивной, что у меня заныло под ложечкой — неприятности! Точно, неприятности!

— Всем приготовиться! Из машин не вылезать! Стрелять из окон! Скорее всего — это мутанты!

Ну а кто же еще, если нет ответных выстрелов? Само собой — мутанты. И потому — лучшая наша защита — это машины. В них они так просто забраться не смогут.

Вокруг было уже светло. Который час? Около четырех, может чуть больше. Ворота...ворота приоткрыты! Точно! Кто-то отодвинул створку! За прогалом шириной сантиметров сорок виделось какое-то движение, но какое именно — из машины было не разобрать. Кто-то метался, бегал по двору, а со второго этажа по этим, мельтешащимся, короткими очередями бил автомат.

— Митя, к воротам прижмись как можно ближе! Миша, из кабины — вали всех, кого там увидишь! — прокричал я в рацию, и фура медленно, тяжело, кренясь на правый бок описала дугу и подъехала в воротам, едва не согнув торчащий в сторону лопух бокового зеркала.

А потом застучал пулемет. И точно — его огонь был более эффективным, чем автоматная стрельба. Потому что когда затих пулемет, не было слышно и автомата — похоже, что стрелять больше было не в кого.

Но я ошибся. Через короткое время бухнули одиночные выстрелы — раз, два, три...пять! Вот теперь точно все затихло. Ворота поползли в сторону, увлекаемые электромотором, и скоро открылся двор, на плитах которого лежали трупы...кого-то, и ходили парни, держа оружие наизготовку. У Митьки в руках автомат, у Мишки — "макаров". Похоже, что это они делали контрольные выстрелы. Через пару минут появилась и Настя — растрепанная, раскрасневшаяся, усталая.

— Наконец-то! — выдохнула она, и вдруг обняв меня, прижалась к моей груди — я уж думала, что не дождусь! Представила — осталась одна, вас нет, а вокруг ЭТИ!

Я погладил ее по голове и посмотрел на то, на что она показывала, и сердце у меня сжалось. Когда-то наверное это была семья. Сейчас в них трудно было узнать людей — физиономии неандертальцев, густая шерсть на груди и спине, но остатки одежды, свисающие с искаженных мутацией тел, указывали — вот это существо было когда-то девочкой. И это. А вот этот — мальчик лет пяти или шести, судя по росту. Да и девочки ничуть не старше.

Эти — папа с мамой. Длинные руки, кривые, мускулистые ноги. У женщины — болтающие пустые мешочки грудей, тоже покрытые шерстью. Или волосами? Впрочем — какая разница, шерсть, или волосы?

А дальше лежали еще четыре трупа — три мужчины и одна женщина из мутантов. И...растерзанный труп какой-то девчонки. Головы не было, только осколки черепа со следами погрызов, будто череп раскусил какой-то дикий зверь вроде медведя.

— Они пришли вечером, почти ночью — пусто, сухо, рассказывала Настя, глядя в пол — Девчонки как раз домывались на ночь — я заставила их сполоснуться. Все закончили, а одна, что помладше — беленькая такая, голубоглазая, худенькая — вы ее помните — она замешкалась. ЭТИ видать отодвинули створку ворот, хотя я и не понимаю, как они смогли такое сделать. Может через забор перелезли, а потом открыли? В общем — смотрю, а они уже здесь, внутри. Из темноты напрыгнули на девчонку, и один мелкий сразу вцепился ей в затылок. Другой хотел укусить меня в плечо, но на мне разгрузка, так что у него ничего не вышло. Автомат у меня всегда на груди — Андрей же сказал, что нужно всегда ходить с оружием наготове — вот я и ходила. Предохранитель вниз, и я ему прострелила грудь. Или живот — не помню, не до того мне было. И в голову. А потом заскочила в дом и захлопнула дверь. И началось... Оказалось, что их тут дофига и больше! Они запрыгнули на второй этаж, на третий, даже бегали по балконам. А еще — били в окна кувалдами и молотками. И топорами. И кричали: Выходи! Эй, выходи!

— Что?! — Митька вытаращил глаза — Как это, кричали? Насть, ты чего гонишь? Мишань, твои мутанты кричали чего-нибудь?

— Во-первых, они не мои! — хмыкнул Мишка — Во-вторых, я чего-то такого и ожидал. С чего все решили, что мутанты совсем глупые? Что у них мозг не работает? С того, что им одежда не нужна и они жрут трупы? И что? Мало ли кто жрет трупы!

— Только не говори, что люди жрут трупы! — скривился Митька — А с чего ты ожидал-то? Ну что они типа заговорят?

— С того, что вели они себя по-человечески — Мишка нахмурился и взял со стола бутыль с минералкой, отпил с видимым удовольствием, откинулся на спинку кресла — они ведь тогда меня дразнили. Они нарочно трахались перед окнами. Чтобы я видел. И может, в самом деле могли что-то говорить! Я-то с ними не разговаривал!

— Я тоже ожидал чего-то подобного — вмешался я — чуял, что все так просто не закончится. Подождите, дальше они начнут умнеть еще больше. Вы обратили внимание на то, что они использовали орудия труда? Кувалды, топоры? Дальше может быть гораздо хуже. Они объединятся в племена. Они начнут развивать свою цивилизацию. И нас просто сожрут.

— Или мы их убьем! — внезапно вмешалась Лена, и добавила — Ребята, может запремся и ляжем спать? Потом все обсудим? Все с ног валятся.

И мы пошли спать. Нервное напряжение боя спало, и мы буквально засыпали на ходу. Даже мыться не стали — просто упали, как были — на ковры, на диваны, и через десять минут в доме раздавались только сопение и храп.

23 июня. День. Настя Самойлова.

Так-то не напряжно — сиди, смотри за тем, как девчонки убираются по дому, а можно даже фильмец какой-нибудь включить в записи. Благо, что накачал Мишка всякой всячины несколько терабайт. Смотри, пока глаза не лопнут. Или пока не уснешь. Только почему-то не хочется смотреть — не интересно. Эти страсти, эти надуманные приключения в то время, как за окном настоящий постапокалипсис, выглядят наивными, глупыми и совсем не страшными. Эти дурацкие ужастики, эти несмешные комедии, тупые до безобразия.

Настю всегда удивляло — где киношники берут таких тупых сценаристов, способных написать сценарий только для умственно отсталых взрослых детишек? Может они нарочно пишут такие тупые сценарии, считая, что зритель глуп, как пробка и умное кино ему не по силам? Теперь уже и не узнаешь — и сценаристы, и продюсеры, и даже их зрители — все перемерли, и скорее всего давно разложились. Или были съедены голодными мутантами.

Настя полистала файлы компа, с которого изображение было выведено на широченный, метра полтора в ширину вогнутый телевизор, наткнулась на порнушку, которой у Мишки было накачано просто-таки немеряно, и минут пять хмурясь смотрела на то, как свиваются в судорожных объятиях человекоподобные существа, ненатурально постанывая и пыхтя. Это было грязно, тупо, скучно, а еще — до дрожи напоминало о том, что делали с Настей насильники несколько дней назад. Потому она матерно выругалась, выключила компьютер и даже плюнула в сторону телевизора. Встала, и пошла готовить обед — для себя и для девчонок.

Готовить она умела, хотя и не особенно любила. Обычно если они с мамой ели дома, то пользовались полуфабрикатами — разогрел, и ешь. Не очень вкусно, зато времени отнимает мало. Или ходили (ездили) в какое-нибудь кафе.

Готовить Настю научила бабушка — и блины печь в том числе. Настя любила ее блины — толстые, дырчатые, пропитанные маслом. Настоящий ужас фитоняшек, с дрожью считающих каждую проглоченную калорию. Мама всегда возмущалась и фыркала, глядя на то, как Настя наслаждается, поедая бабушкины пироги и блины. Маме стоило огромных усилий поддерживать свою физическую форму в должном порядке — ведь это ее богатство. Кому нужна толстая стареющая баба? Мужчины любят молодых стройных фитоняшек. Или не очень молодых, но стройных. Настя же на зависть своей маме вообще не толстела, сколько бы пирогов не съела и в какое время суток. На что мама говорила, что в пятнадцать лет она была такой же...а вот что будет в тридцать лет...

Нет, бабушка Насти полной не была. Но и стройняшкой ее назвать язык бы не повернулся. Так что все впереди. Было — впереди. Теперь — позади.

На десять человек приходилось варить в двух больших кастрюлях, благо что такие в Мишкином доме нашлись. Как и запас картошки, как и ящики тушенки в прохладном глубоком подвале.

Мишкин папа, бывший инженер-геолог, некогда работавший на севере и доросший до крупного менеджера в отделении Газпрома, был запасливым человеком, готовым к любым неожиданностям, в том числе и к апокалипсису. Нет, скорее всего не к апокалипсису, а к ядерной войне, но...хмм...разве ядерная война не апокалипсис? Да какая разница...в общем — он забил склад продуктами на годы вперед, а сам дом построил с таким расчетом, чтобы в нем можно было выдержать длительную осаду — толстенные стены то ли в четыре, то ли в пять кирпичей, которые и жару летом в дом не пустят, и от холода зимой уберегут. Стеклянные окна и двери выдержат выстрел из автомата, а возможно — даже пулю из крупнокалиберной снайперской винтовки. По крайней мере, так говорил Мишка, а ему можно верить. При всем своем кажущемся раздолбайстве, Мишка был серьезным, не бросающим слова на ветер парнем. Ему точно можно верить.

Впрочем, Настя верила всем, кто был в их пятерке — Лене само собой, Андрею — тоже, Мишке и Митьке без всякого сомнения. Хорошие ребята, дельные и правильные. Что будет дальше, Настя не знала, но точно знала только одно — им надо держаться вместе. Теперь они больше чем соратники, можно сказать — семья.

Настя прикинула — сколько продуктов нужно, чтобы накормить десять девчонок, и пошла за тушенкой. Нет, а что еще делать-то? Где взять свежего мяса? Нескоро еще они поедят борщ с говядиной, точно. Если и выжили отдельные коровенки, то бродят они где-то по сельской местности, не здесь, по голому асфальту. Да как-то и стремно было бы убивать несчастных животин, выживших после апокалипсиса. Тушенка вполне съедобна, и ее можно было набрать немеряное количество — та же "Лента" считай под боком. Грузи, вези, питайся. Только хранить где? В холодильнике? И как это до сих пор электричество не отключилось? Даже странно...

Решила сделать рисовой каши с тушенкой. А что? Питательно и вкусно! Только надо на сковороде делать, а не в кастрюле. Ну, чтобы не пригорало. Берешь сливочное масло, бросаешь на сковороду, подливаешь водички, в воду плюхаешь тушенку. А еще — специи всякие, типа перец красный-перец черный, чеснока побольше, лаврушку — очень даже нужно. Душистого перца — тоже отлично. Ну и кипятишь эту массу, разбивая ложкой комки тушенки. А потом в густую, остро-пряно пахнущую жижу — рис. Лучше Краснодарский, круглый, он хорошо впитывает сок и получается вкуснее. Каша булькотит, рис набухает — тут главное кашу не прижарить к дну сковороды. На десять человек — мешать кашу трудно, объем большой, но нужно стараться.

Вообще-то кухня в этом доме это не кухня, а что-то вроде музея современной кухонной утвари. Чего только нет! Посуды — море! Кухонная техника — самых лучших марок! А из ножей, что пристроены в специальные стеллажи вдоль стены можно было бы составить хорошенькую экспозицию этого самого музея. Тут и японские ножи, и немецкие, и шведские — любой, самый дорогой импорт. И российских ножей хватало — некоторые Настя так вообще увидела здесь первый раз в своей жизни, и не могла понять для чего они такие нужны, что с ними надо делать. Например, странный нож — острый, как бритва, с клинком толстым у рукояти и тонким, гибким начиная с середины. А по лезвию — узорчатые разводы, какие, как Настя знала, должны были бы быть у настоящего булата.

Как оказалось, это и был настоящий булат. Филеровочный нож. То есть нож, предназначенный, к примеру, для того, чтобы снимать филей со здоровенной рыбины.

Это Мишка ей рассказал. Оказалось, что он вообще любитель холодного оружия и всяких там пырялок и металок. Ножей то бишь, и дурацких метательных звездочек а-ля ниндзя. И по ножам Мишка знает все, что может знать любитель ножей.

Кстати сказать, он и метал эти самые ножи как цирковой артист — однажды показал, красовался перед Настей и Леной, и хотел утереть нос Митьке, с которым у них была странная дружба. Странная потому, что они дружили, но одновременно постоянно что-то доказывали друг другу. Типа "письками мерились" — кто что умеет делать лучше. И тут без всякого сомнения победил Мишка. Настя даже нарочно поддразнила Митьку, сказав с притворным сожалением, что думала, будто Митька умеет метать ножи гораздо лучше Мишки. Жаль, что ошиблась!

Митька был так раздосадован, что даже не спросил — с чего это Настя решила, что он должен был уметь метать ножи, как киношные ниндзя? А если бы спросил, у Насти уже был заготовлен ответ: потому, что считала, будто Митька знает и умеет гораздо больше, чем многие ее знакомые.

Ну так...подразнить слегка. А то надоел своими взглядами, облизывающими Настю с ног до головы. Не светит, парень! Если уж насчет какого-то парня и приходили в голову шальные мысли, то на место любимого уже давно имелся реальный кандидат. Ростом повыше!