Политический брак, взаимовыгодный, с разменом. 1я часть.

От собственных мыслей меня аж буквально передернуло. Я сижу и размышляю, как кого-то убить. Да я же даже в самых отчаянных мечтаниях никого не убивала! Ни разу никому не желала смерти. Даже выходя на магический поединок с кем-то из сокурсников, никогда не задумывалась о том, что мой противник может погибнуть. Всегда нас контролировал кто-то из архимагов или рунников, которым было достаточно бровью шевельнуть, и мы 'застывали', если разошлись слишком сильно. Всегда рядом дежурили лекари, способные откачать, вылечить или просто спасти нас, недоучек, при серьезных повреждениях. На кратком курсе 'самообороны', который для нас ввели дополнительно, нас старались не искалечить, не допускали вольностей или обид. Сейчас стало понятно попытка научить нас защищаться без магии была лишь для отчетности. Кто ж из инструкторов будет по своей воле настраивать против себя будущих правителей государства, гоняя до посинения или выдавая заслуженных тумаков? Да и самоконтроль у юных стихийников — легендарный... В смысле, про спокойных стихийников ходят легенды... И анекдоты... Любое неосторожное движение, или резкая боль — и все, срабатывают щиты и у инструктора есть маленький шанс выжить. Если медики успеют.

Я вот тоже сижу и дышу. Вдох через нос, пауза, выдох через рот...

Дроу спокойно, будто нервничающий маг, что сидит в десятке локтей от него — ерунда из разряда трухлявого пня с примостившейся гадюкой, убрал мои кинжалы и пояс в свою сумку, вытащил из нее короткий лук, тулью со стрелами и ушел в лес.

Он не первый раз так уходит в лес на дневном привале — погода стоит жаркая, и полуденный зной мы стараемся переждать в тенечке, дать отдых лошадкам.

Возвращается темный примерно через час-два — то с парой кроликов, то с небольшой молоденькой лесной козочкой — косулю. Однажды притащил небольшого полосатого дикого поросенка. Когда он ловко и сноровисто занимался добычей, Элли всегда вставала рядом, и, стараясь не кривиться от тяжелого запаха крови и потрохов, наблюдала за его действиями. Темный не гнал, а она — училась, понимая, что все, что она за это путешествие узнает, может не только пригодиться в будущем, но и спасти её жизнь вернее, чем вовремя выставленный щит.

Ну пока дроу будет добывать еду — а припасы наши начали истощаться, я могу вымыть волосы, простирнуть одежду, почистить одеяла... Да любое занятие лучше, чем сидеть и бессмысленно злиться на того, кому на твою злость начхать!

Спустя пару часов, когда я сидела и сушила волосы на солнышке, вернулся мой драгоценный 'супруг' с парой каких-то водоплавающих птичек — мы последние несколько дней двигались вдоль небольшой, но глубокой речушки в поисках брода. И с дичью проблем не возникало — маленькие, жирные утки взлетали шумными, орущими кучами, стоило приблизится к заросшим камышами берегам. Темный их потрошил и запекал на углях, обмазав толстым слоем глины. Оставалось только вытащить из углей комок запекшейся глины и расколупать — все перья и кожа оставались на глиняной 'скорлупе' — бери и ешь. Только вкус у этих речных птичек оставлял желать лучшего. Например — жаждать кролика, тушеного в белом вине, да под сливочным соусом... На серебряной тарелке... И салатика на гарнир... Пришлось срочно сглатывать слюни. Я, которая всегда клевала на каникулах как птичка, а во время учебы ела, не разбирая вкуса и запаха пищи, начала чувствовать себя в путешествии последним проглотом. Я ела всегда, много, почти не вспоминая о манерах — с лепешки — так с лепешки, кашу из оловянной миски деревянной ложкой? да пожалуйста! Только добавку оставьте. И по-больше, ага. Единственное, что успокаивало — темный тоже ел, словно впрок и никак не комментировал мою проснувшуюся прожорливость — всегда оставлял мне добавочки, или лишний кусочек мяса.

Пока Дарр занимался птицей, я молча принесла глины от реки, и положила рядом с костром — темный наблюдательный, найдет. Вот что интересно: постепенно я начала брать на себя часть обязанностей. Например, забота о лошадях уже целиком была на мне — только седла и отощавшие мешки он неизменно снимал со спин наших животных сам. Так же я приносила воду, мыла посуду, собирала по утрам свою постель — дроу обходился тонкой истертой подстилкой из пропитанной чем-то водоотталкивающим кожи... Но каждый раз, когда я что-то из обязанностей на себя брала, дроу реагировал спокойно — наблюдал за моими действиями, исправлял, если я что-то не правильно делала, и, дождавшись, когда я научусь, больше к этому вопросу не возвращался. Не доверял только готовку, охоту и костер. Я и не лезла. Верхом моих кулинарных талантов было сервировать стол. Или приготовить чай. За то я знаю всю положенную по протоколу сервировку! Для девяносто шести случаев приема гостей — от родственников или глав Домов, до гоблинских послов, вот! Знаю, как можно лишь сервировкой стола сделать так, чтобы гость был доволен, и так, чтобы он навсегда забыл к моему столу дорогу. Не оскорбив при этом.

* * *

Когда же глиняные 'комочки' с нашим обедом были аккуратно водружены в костер и присыпаны жаркими углями, темный молча указал мне на взрыхленный пятачок песка и первый туда пошел. Издевательства над моим бедным тельцем продолжить желает, ясненько...

Битый час я летала по полянке — дроу швырял меня, как куль с зерном и улыбался счастливой улыбкой довольного жизнью садиста. К концу часа я перестала уже соображать — что делаю, куда лечу, где верх, а где низ. Трижды чуть не сорвалась — один раз Дарр сильно заломил мою руку, второй — наступил ботинком на мои волосы, больно, аж жуть, третий раз — когда, явно не удержавшись от соблазна, весьма болезненно шлепнул меня, растянувшуюся в позе 'барсука, роющего глубокую нору', пониже спины. Тут я уже не выдержала, сам собой сработал рефлекс, и вокруг меня вспыхнул и заискрился кристалликами льда 'Щит воды'. Темный хмыкнул, резко наклонился к земле и кинул в меня полную пригоршню песка. Щит с треском разрядился, оставив после себя только быстро таящий иней и запах морозного денька, совершенно неуместный здесь, в светлых южных лесах. Дроу одним слитным движением поднес к моему горлу кинжал, изобразил губами воздушный поцелуй и отпрянул раньше, чем я смогла даже дернуться. Все его действия заняли буквально секунду. А пока я моргала и пыталась прийти в себя, этот... гад... танцующей, легкой походкой отправился к своим сумкам — я уже выяснила, что в моей сумке — мои вещи, а у него — другой комплект. Совсем другой. Яблоки, дико любимые мною с детства, кстати, были у него. Тем временем он вытащил сверток с запасной одеждой, кусок материи (Полотенце?! Черное?!!! Хотя что это я? У нас — белые полотенца, а у них черные — под цвет кожи...), и, насвистывая веселенький мотивчик, ушел к реке... Я же — опять грязная, мокрая и побитая, отправилась выгребать наш 'обед' из углей. Явно пташкам не пойдет на пользу, если они перепекутся...

Дарр вернулся аккурат тогда, когда наши птички уже лежали в мисках, посыпанные мелко порезанным свежим розмарином и чуть сдобренные солью. Я случайно, чисто рефлексорно, аккуратно сервировала кожух, который мы использовали вместо скатерти. Рассмотрев свое 'творение', я не стала ничего переделывать — не нравиться, пусть не ест!

Дарр — чистенький и сияющий, как новенькая платиновая монета, прошел к 'столу', оглядел критическим взором сервировку, налил в свою кружку воды из фляжки, водрузил её в центр кожуха и впихнул в нее букетик из бело-розовых речных лилий и резных листиков лапчатки. Церемонно уселся, поджав под себя ноги, изобразил учтивый кивок и накинулся на еду. Ничем его не прошибешь. А вот я была чуть-чуть в шоке. Дроу принес цветы...

Делать нечего, я пошла мыться — не садиться же за 'стол' грязным чучелом. В спину мне пролетело чуть влажное полотенце дроу, которое я, все-таки смогла, извернувшись, поймать. Сдержав рвущийся рык, цапнула с куста высохшую уже запасную одежду, пошла-таки мыться.

Мылась я быстро, нервно и второпях, наскоро вытерлась и бегом просто переоделась — еда-то стынет. Вернувшись за стол обнаружила две неприятные вещи: первое — еда, как я не торопилась, остыла; второе — темный, пока меня не было — не съел не кусочка, и либо продолжил есть только после моего возвращения, либо... Либо он меня опять 'охранял', пока я судорожно отмывалась на песчаном, прозрачном мелководье. Стараясь не краснеть, и не подымать глаз на эту 'темную личность', начала давиться остывшей уткой, запивая чуть теплым 'чаем'... Молча и в рекордные сроки убрала после еды, и бегом удрала мыть посуду. Когда я уже по третьему разу начала отмывать тарелки, темный молча подошел, и, прислонившись к необхватному стволу прибрежной ивы, наблюдал за моими судорожными попытками сделать 'занятой' вид. Его тяжкий, долгий вздох мученика вызвал новый приступ жгучего стыда. У меня начали пылать и чесаться уши... Повздыхав 'супруг' спустился ко мне на песок, уселся на корточки рядом со мной отобрал сверкающий уже 'чайный' котелок и тарелки, и замер напротив. Дыхание предательски сбилось, руки задрожали, лицо тоже присоединилось к ушам — запылало. 'Уйдите, ну уйдите, пожалуйста, лорд Дарриэль...' мысленно я молилась про себя, сжимая плотнее губы. Дарриэль, будь он неладен, протянул руку — как раз ту, на которой под рукавом куртки прятался брачный браслет, и медленно коснулся моего подбородка. Все, выносите меня. Теперь и коленки задрожали... Поднял мое лицо, которое я прятала за свисающими влажными прядями челки, и начал рассматривать мое лицо. Спокойно, без единой эмоции. Без любопытства. Так, тролли его сожри, камень, под ноги подвернувшийся, разглядывают. Насмотревшись, он медленно выпустил из плена мой подбородок, легко встал и ушел. Я же сидела, боясь шелохнуться, и в мозгу бились две мысли — что это было, и что, дохлый бес, со мной происходит?!

Резко опустила ладони в воду, напряглась, влила между ладоней чуть-чуть силы... Вода вокруг меня начала остывать — даже льдинками местами покрылась. Отлично! То, что сейчас нужно, чтобы успокоиться — умыться ледяной водой. Спустя несколько минут я уже почувствовала силы вернуться на полянку.

Глава 13.

А на поляне меня ждала очередная кучка... неожиданностей:

Первое: лошадки, попривыкшие к нам, мирно паслись в сторонке — не осёдланные;

Второе: наш лагерь не только не был убран, но и добавилась уютная, большая кучка кучка хвороста;

Третье: дроу, в одной расстегнутой рубашке и штанах, босой, лежал в тенечке, закинув руки за голову. Загорал он там, под деревом, наверное.

Четвертое: моя 'постелька' была аккуратно разложена буквально в трех локтях от загорающего темного эльфа.

И, пятое: на моей 'постельке' лежала стопочка из трех 'карманных' книжек и яблоко. Зеленое. Скорее даже ранетка, а не яблоко.

Подойдя к лежанке, я взяла в руки стопку книг. Верхняя, в ярко-синей обложке со знаком 'Воды', была карманным учебником. Для адептов первого — шестого круга. Я добралась как раз до третьего, когда меня 'выдернули' из Академии. Вторая, более тонкая, в переплете из черной кожи, оказалась краткой энциклопедией оружия — со схемами, названиями на всех основных эльфийских диалектах и краткими инструкциями по уходу. Третья же... Оказалась любовным романом. На эльфийском. В бархатной, розовой обложке с тиснеными сердечками и вензелёчками. С иллюстрациями.

Я разложила все эти 'дары' рядком, посмотрела на зеленое маленькое яблочко — дикое и лесное... И такая злоба накатила, что я, правда, не виновата! Книги, а следом и яблоко, покрытые толстой коркой льда, сами сорвались с одеяла и полетели туда, где только что лежал в расслабленной позе дроу!!! Я сидела, закрыв глаза и сжав кулаки так сильно, что ногти больно врезались в ладони. И пыталась вернуть контроль. Дроу, сгруппировавшись, как кошка перед прыжком, сидел на толстой ветке дерева над моей головой. Правильно, пусть там посидит, целее будет. Его предупреждали — я не стабильна, стихии хлещут через край, зачастую без участия моего разума. Если к этому добавить, что сочетание 'Воздуха' и 'Воды' дает непредсказуемые результаты... А тут этот... упырь! Со своими намеками!

Сидела, плотно зажмурившись и контролировала дыхание, как учили. На одеялко перед моими коленями, с дерева, что-то упало. Приоткрыв один глаз, посмотрела. Оказалось, что упал памятный флакончик с успокоительным. Я кивнула. Подманила пальцем кружку от костра, которая услужливо ко мне подлетела по воздуху, занесла ладонь над кружечкой, сконцентрировалась. Под моей ладонью начала формироваться крупная капля воды. Одна 'капля' — одна единица силы, и чем больше я потрачу сейчас, пока есть хоть какое-то подобие контроля, тем меньше вероятность срыва. 'Накапав' половину кружки, я откупорила 'успокоительное', и отмерила пять капель. Закрыла. Флакончик медленно уплыл вверх — к хозяину. Тот шевельнулся — поймал, наверное.

Вдох. Выдох. Выпила. Встала, ушла к речке. К бесам в все их интриги, намеки... Устала уже от них! Свернулась калачиком в корнях старой ивы и вырубилась.

* * *

Проснулась уже поздним вечером от запаха жаренной рыбы и компота... Повела носом — яблочный компотик, с малиной. Начала осматривать себя на предмет целостности. Итак, я в своей 'кроватке', уже без куртки. На мне — рубашка и бриджи. Ботинки оказались вычищенными и стояли рядом на травке. Куртка, тоже чистенькая, нашлась на соседнем кусте. Я вновь почувствовала себя дурочкой — из-за моей истерики мы потеряли половину дня, темный опять со мной 'нянчился'. Единственное, что радует — срыв я сдержала.

А вот темного на полянке не наблюдалось. Ужин был 'накрыт' на одного. 'Точнее — на одну заспавшуюся принцессу' — мысленно поправила я себя... Думала — еще повалиться, но нет, рыбка пахла так соблазнительно, что пришлось, затолкав гордость по-глубже, отправиться есть. Поужинала, прибрала за собой, вымыла посуду. Потопталась по полянке — уже совсем стемнело, а Дарра так и нет. Проверила лошадей и вернулась на лежанку.

Когда на небосклоне взошла вторая луна, отмечая начало второй трети ночи, я начала нервничать. Выходило, что раз когда я встала, компот и рыба были горячими, то темный ушел, едва заслышав мою возню. С этого момента прошло около пяти часов — он не разу не отлучался более, чем на два часа. 'Так, спокойно. Ничего с ним не могло случиться. Он — воин дроу, убить их практически не возможно, к тому же — он шпион или лазутчик. Он жив и здоров, просто... Просто...' Что — просто, додумать уже не смогла — не на что спокойное и безопасное фантазии не хватало, а ужасы придумывать я себе запретила.

Я сидела на 'нашей' лужайке, завернувшись в одеялко, и старалась не дрожать. Одно дело — ночевать в лесу, зная, что ты под защитой того, кого даже ночные звери стороной обходят, и совсем другое — уговаривать себя, что 'ты маг воздуха девятнадцатого круга, маг воды третьего круга контроля, ты раскидаешь по полянке любого, кто попытается на тебя напасть'. В полной тишине, на противоположной стороне поляне, под деревьями, хрустнула веточка. Между лопаток пошли маршем мурашки... Я вся подобралась, медленно, по-тихонечку встала с лежанки, отложив одеяло в сторонку. Ветка хрустнула еще раз — с уже с другой стороны. Бесы! Я попыталась развернуться, и тут оказалась словно в тисках! Меня кто-то держал, да еще и крепко зажал ладонью рот! Я задрожала от испуга, полностью растерявшись. А мой враг... ...цапнул меня! За ухо! Я сразу пришла в себя, попытавшись вцепиться зубами в мешающую дышать ладонь, и двинуть локтем за спину. Я не промахнулась, нет, но локоть я отбила так, что завыла сквозь зубы в прикушенную со всей дури ладонь!!! Пленивший меня тихо засмеялся, вновь прикусив кончик уха. Дарриэль! Я перестала вырываться и разжала зубы, замотав головой в попытке освободиться. Этот тип, продолжая посмеиваться, освободил, наконец мой рот, и перехватил меня локтем за шею в еще более жестком захвате, продолжая, как ни в чем ни бывало, мягко покусывать мое бедное ушко! Я всхлипнула против воли — ну вот, опять со мной что-то странное творится! Я же эльф, я не могу болеть! А тут: в ногах — слабость, живот — крутит, руки плетьми повисли вдоль тела, суставы как ватные. И озноб с жаром накатывают волнами. А голова кружится так, что глаза закрыть хочется. Обкусав мое ухо, 'супруг' мягко усадил меня на лежанку и разжал руки. Продолжая тихо посмеиваться, он отошел к своему кожуху и начал на нем гнездоваться — отстегивать свое оружие и раскладывать его вокруг себя. Я осторожно, не сводя с сводя с этого типа глаз, забралась под одеяло и свернулась комочком, давя паническое желание укрыться с головой.