| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Тоже важно делать правильно, — согласился Диамантис, на тот момент уже ставший моим любимым преподавателем.
Диамантис повел всех своих учеников в комнату ветродуя, где был узенький коридор, в котором гулял сильный ветер, непонятно откуда возникший. Нужно было пробежать сквозь коридор как можно быстрее, что было очень непросто, поскольку ветер бил прям в лицо и мешал продвижению. И чем сильнее ты бежал, тем сильнее было сопротивление ветра. Сперва я не понимал, в чем был смысл данного задания, но когда настала моя очередь бежать сквозь эту воздушную трубу, я почувствовал, как мельчайшие частички воздуха соприкасаются с моим телом, и, меняя силу потоков воздуха, пытаются мне что-то сказать. Я отбивался и уворачивался от ветра, как мог, и в итоге с большим трудом прошел коридор. Все в нашей группе прошли этот коридор таким же образом.
Мое обучение воздуху продолжалось и вне школы. Глядя на флюгер за моим окном, изменяющий свое направление на ветру, я понял, что с ветром нельзя бороться, диктуя ему свою волю, а нужно лишь уметь подстраиваться под него, и тогда он станет твоим другом, а не врагом. Глядя на ветряную мельницу, я узнал, что можно использовать ветер во благо. Глядя на тяжелые облака, движимые силой ветра, я понял его силу. Слыша, как воздух, проходя через тысячу перегородок и препятствий, меняя направление и интенсивность, преобразуется в голос, я узнал различные формы воздуха. Чувствуя, как в процессе дыхания, воздух дарит нам жизнь, я понял смысл магии воздуха. А по ночам я слушал тишину и пытался уловить ее шепот в тончайших колебаниях ветра.
Когда Диамантис приказал нам бежать через воздушную трубу в следующий раз, я больше не старался увернуться от ветра или силой преодолеть его, не думал о том, что ветер как-то может мне навредить, и теперь он уже не мешал мне, а даже как-то обволакивал меня и тянул вперед. Я понял, что чем больше ты сопротивляешься потоку, тем сильнее тебя тянет обратно, поэтому самым быстрым способом пройти трубу было пройти ее медленно, не спеша — в этом закон магии воздуха, а может, и всей жизни. Таким образом, с невероятной легкостью, быстрее всех остальных, я преодолел воздушную трубу.
Как-то раз Веззел обратился ко мне:
— Ты думаешь, я зря выбрал школу огня? Мне ведь всю жизнь предрекали заниматься водой.
— Кто знает, может быть, она действительно та девушка, с которой тебе предстоит связать свою жизнь.
— О чем ты говоришь? Объясни, я тебя не понимаю. — Наигранно вопрошал Веззел.
— Не притворяйся, что не знаешь, о чем я говорю. Мне прекрасно известно, что ты пошел туда ради Урсари.
— Да? А почему ты так решил? Думаешь, она тоже знает?
— Нет, не беспокойся. Откуда ей знать это, только если ты сам ей об этом говорил.
— А, думаешь, стоит? Она оценит это?
— Нет, конечно, не будь болваном. Вообще постарайся не думать о ней, а получай удовольствие от учебы: чем меньше ты думаешь об Урсари, тем легче тебе удастся ее заполучить.
— О, если б это было так просто.
Шли дни один за одним, и некоторые ночи между ними я проводил в мастерской Сольнира. Я все думал сдать свой первый отчет Верховному магу, даже нарисовал примерный план дома Сольнира и собрался на следующий день подняться в башню к главному, но как представил, как сдаю ему своего друга, то стало невыносимо тошно. Не уставая корить себя за то, что согласился быть рабом Верховного мага, я решил, что должен быть честен в первую очередь с Сольниром, и той же ночью, что рисовал план, рассказал ему все, как было, и поклялся отдать Верховному магу все деньги.
— Хм, значит подлый маг хочет за мной шпионить... С чего бы это вдруг? — Задумчиво выговорил Сольнир.
— Я не знаю, Сольнир, стал бы я и вправду шпионить за тобой, но отказаться от возможности учиться в школе я не мог. — Оправдываясь, произнес я.
Сольнир молчал, прищурив глаз, и задумчиво глядел вдаль.
— А как быть со мной? — Произнес я.
— С тобой? Ах, да — с тобой. Мне не за чем упрекать тебя, Эльсинор. Ты, конечно, поступил, как кусок гремлинской какашки, но я бы сделал на твоем месте то же самое. Молодец, что рассказал мне об этом. Поэтому я прощу тебя, но с одним условием.
— С каким же? — Нетерпеливо спросил я.
— Я прощу тебя, только если ты дойдешь от моего дома до школы магии голым.
— Что? Голым? Это и есть твое условие?
— Совершенно верно.
— Но я же могу себе все отморозить!
— Ничего страшного, грехи нужно замаливать.
В следующий день я еще немного преумножил свою славу в Штормхолде. Проклятый старик решил как следует поиздеваться надо мной — что ж, видимо я того заслуживал. Да и на самом деле мне уже давно нечего было терять. По договору с Сольниром, я дошел от его дома до школы магии совершенно голым.
После окончания занятий я поднялся в башню к Верховному магу вместе со своим големом: так было безопасней.
— Хм, а я думал, что алмазный голем стоит несколько больше, чем я тебе дал. — Воскликнул Верховный маг, увидев меня с новым другом.
— Этого голема мне одолжил мой учитель Сольнир, и я пришел сюда отказаться от Вашего предложения и Ваших денег.
— К сожалению для тебя, Эльзифар, ты уже успел принять его. Отказываться от предложения самого властелина снегов не в твоей компетенции!
— При всем моем уважении, я бы хотел все-таки обойтись в этой жизни без помощи властелина снегов. — Повторил я и положил к нему на стол мешок с золотыми монетами.
— Без моей помощи ты, может быть, и обойдешься, но вот если я буду к тебе неблагосклонен — а я буду к тебе очень неблагосклонен — то тебе явно несдобровать: обучение твое станет сильно затруднено и ты вряд ли сдашь экзамен на первый магический чин, как ни старайся! Не забывай, что я очень влиятельный человек в Штормхолде, если не самый влиятельный. Не зря я называю себя властелином снегов. Я есьм само величие, а ты лишь червь! Тварь бренная! Повинуйся мне! — Свирепствовал Верховный маг, явно собираясь меня напугать.
— Вы властелин говна, а не снегов. А теперь извините, я прошу Вас, и заберите Ваши деньги. Они не сделали меня счастливым, как и не сделают Вас. — Сказал я и вышел из комнаты вместе со своим алмазным телохранителем.
Однако назло Верховному магу я очень скоро стал показывать неплохие результаты в учебе и овладел многими заклинаниями школы воздуха первого уровня, такими, как скорость, телекинез, мог создавать небольшие потоки ветра, прыгать на большее расстояние, чем раньше, и даже левитировать, но очень недолго. Меня вообще сильно тянуло ко всему волшебному, а думать о магии постоянно стало для меня нормой.
Другой раз мы продолжали тренировать магическую стрелу. Заклинание объективно было не сложным и не требовало затрат огромных сил. Панаплио оказался неплохим учителем, он говорил, что именно последние два повторения делают великих магов, поэтому заставлял нас произносить даже самую простенькую магическую стрелу по множеству раз. Повторять заклинания было моим самым любимым занятием, я не считал время до окончания урока, как делали многие, а наслаждался каждой минутой и боялся, что он закончится. Вне аудитории меня ждала обыденная жизнь, к которой я уже привык и в которой не было ничего нового, поэтому я расстраивался каждый раз, когда возвращался в привычный мир.
Я был готов повторять заклинания бесконечно. Я быстро научился пускать стрелу достаточно точно, после чего уже делал это с закрытыми глазами, в прыжке, в прыжке с закрытыми глазами, задом к голему, задом в прыжке с закрытыми глазами, наконец подкидывая посох и выпуская магическую стрелу в тот момент, когда он был на огромной высоте, что немало забавляло других учеников. Естественно, вскоре я научился делать последний трюк еще и задом в прыжке с закрытыми глазами.
Правда, некоторые все же не любили меня за эти фокусы. Когда стрела, выпущенная из моего посоха, случайно отразилась от голема и слегка задела Самеса — сына главного архивариуса нашей школы, что было невероятно почетно среди всех нас — Самес взвыл от боли, — не очень-то достойно мужчины — рассвирепел и с криком: 'Что ты, низкое отродье, вытворяешь?' — побежал на меня с очевидной целью попасть несколько раз по моей яблочной морде. 'Еще хочешь?' — спокойно сказал я, направив на него свой посох. Я не собирался использовать магию, так только, думал припугнуть бедняжку. Мой план сработал, и Самес остановился в двух шагах от меня, что-то крича и потрясая посохом. Я стоял, нагло ухмыляясь, и радовался своей маленькой победе. В этот момент последовал удар сбоку. Эдвард, сын магов в десятом поколении, просто подошел ко мне со словами: 'Что, торгашка? Решил, что ровня потомственным магам?' — и ударил меня изо всех сил кулаком по челюсти. От сильного и неожиданного удара я упал на землю. В этот момент подбежали другие адепты, схватили Эдварда за руки и оттащили его от меня. Магия магией, а физическая сила не теряет позиций в любом месте.
Этот небольшой эпизод никак не повлиял на мое стремление обучаться магии, зато я научился хрустеть носом самыми разными способами. 'Теперь твое прозвище — нос!' — как-то раз заявил мне Сольнир. Однако я всегда был настороже, особенно когда занимался в библиотеке. Один раз, изучая комментарий великого Тайши к боевым заклинаниям магии воздуха первого и второго уровней, я настолько увлекся чтением, что совершенно забыл обо всем остальном. Тайша был непревзойденным магом воздуха и при этом писал красивым и ясным, как день, языком. Я по нескольку раз прочитывал каждое предложение в тексте, конспектировал целые главы, а другие даже пытался запомнить наизусть. Больше всего мне нравилось то, как Тайша описывал различные типы молний и выделял главное, на что следует обратить внимание при их вызове. Я также заметил, что его книги писались особым стилем. Текст был написал ровными линиями, с ослабленным нажимом кисти в начале каждой буквы и с усилением к концу, при этом каждая буква гармонично вписывалась в квадрат.
Мне казалось, что это была единственная достойная книжка в нашей библиотеке. Он с таким азартом рассказывал о способах пускания молнии, что мне захотелось попробовать сделать это самому. Каждой букве заклинания он придавал сакральный смысл, каждое телодвижение он объяснял очень подробно и вместе с тем весьма просто. А то, что книга была написана понятным для всех языком, показывало, что Тайша — один из немногих магов, овладевший практически всем и при этом оставшийся здравомыслящим человеком.
В этот момент чьи-то руки крепко схватили мою шею и принялись душить. Я испугался и изо всех сил начал отбиваться. Меня передернуло, на секунду мне показалось, что мой убийца пытается задушить меня, дико смеясь и тряся головой. Так и есть. Это был улыбающийся Веззел, который все ослаблял хватку, и в конце концов совсем убрал руки с моей шеи. Я выдохнул, медленно встал и дал Веззелу такого пинка, чтоб он смог задохнуться через зад.
— Веззел, чтоб тебя птица рух заклевала!
— Ты чего? Рехнулся что ли?
— Извини Веззел, мне тяжело воспринимать твои шутки — у меня давно не было женщины. — Попытался перевести разговор я.
— А как это связано?
— Ну понимаешь, если у мужика плохое настроение, и он почти не спит, то обычно во всем виновата юбка.
— Ну так надень юбку, можешь ее одолжить у кого-нибудь.
— Да нет, Веззел. Ты не понимаешь, юбка означает женщина, это так говорят.
— Аа, а мужчину как называют — штаны?
— Да нет же. Ладно, забудь.
Я относился к магии, как к искусству. С магией я забывал обе всем на свете. Любая проблема отходила на второй план, когда я колдовал, когда я творил и видел результат моих магических действий. Школа подарила мне это чувство. Как учил Сольнир, в любую из аудиторий школы можно было войти, если дверь была открыта, или подслушать, если был слышен какой-нибудь звук. Или подсмотреть в замочную скважину, если уже очень интересно, но ничего не слышно, не видно .
Очень скоро я стал лучшим в своем классе: я выучил все заклинания первого уровня еще тогда, когда половина нашей группы не умела ничего, кроме магической стрелы. Не знаю, в чем было дело. Возможно, я по-другому относился к магии, а может быть, стихия воздуха была правильным выбором не для всех. Верховный маг, обеспокоенный моими успехами, даже пришел к нам на занятие лично воздействовать на Диамантиса.
— Магия и порядок! — Приветствовали его все ученики, за исключением меня.
Он заткнул нас поднятием левой ладони и обратился к Диамантису.
— Говорят, один из Ваших учеников показывает удивительные результаты, при этом остальная часть класса сильно отстает от него. — Речь, очевидно, шла обо мне.
— Да, Эльсинор проявляет себя наилучшим образом. — Спокойно отвечал Диамантис. Наверное, я должен был покраснеть.
— В том-то и дело, что это проявление себя является наихудшим из всех возможных.
— Что Вы имеете в виду?
— Представьте, сколько потомственных магов учится в нашей академии? Среди них есть сыновья, внуки, правнуки и праправнуки легендарных волшебников. Их семьи с детства прививали им пиетет и трепет по отношению к магическому чину. А что этот ученик? Какой-то выскочка, без чести, без принципов, вор, который ненавидит всех магов, показывает результаты... Показывает результаты, которые пугают все магическое сообщество!
— Блестящие результаты, позвольте заметить.
— Куда все наши традиции? Вам не понятно, к чему это может привести? А если он станет более или менее могущественным, он захочет уничтожить всех магов и сделает это, не задумываясь ни на секунду, особенно если ему предложат за это достойную компенсацию. Человек, который всю жизнь стремился к деньгам, не сможет устоять перед их соблазном.
— Я думаю, Вы слегка преувеличиваете.
— Я думаю, что Вы, дорогой друг, не представляете всей полноты ответственности за действия вашего подопечного. И рекомендую Вам отстранить его от занятий.
— Возможно, Вы забыли, но по древнему закону этой школы, написанному самим Алфоном, я могу обучать любого, кого посчитаю достойным, и если он преуспеет на экзамене на первый магический чин, то он имеет полное право считаться магом и получать все соотвествующие привелегии.
— Тогда я сам с этим разберусь, будьте уверены.
Вообще, как мне казалось, этот визит был осуществлен ради одной одной цели — как можно сильнее испугать меня. Глупо пугать того, которому нечего терять.
Веззел не переставал удивлять меня. Однажды он показал мне карман на своей мантии, который пришил сам, и сказал:
— Смотри, сколько кисточек туда помещается.
— Да, немало. — Карман был широкий и туда действительно могло влезть немало кистей. — Надеюсь, ты не показывал это Урсари.
— Нет, но как раз собирался, думаешь, она оценит?
— Не вздумай, слышишь, не вздумай это делать!
— Но почему?
— Просто поверь мне.
Я все чаще стал оставаться ночевать в мастерской у Сольнира, читая магические трактаты и тренируясь на големе. Бессонница отходила на второй план, и незаметно подступал рассвет. К тому времени я прочитал все, что писал Тайша о молниях. Тайша был настолько велик, что мог пускать цепную молнию одновременно с шаровой в разных направлениях. Я же не мог запустить ни одной.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
