Проведи меня

Ярослава вызвала часы, открыла их, и взглянув, поняла что друг их безбожно обманывает.

— Девять тридцать, это конечно же день, если ты вышел из спячки!

— Ну, по тому, что, испытывает мой желудок. Я именно из неё и вышел, — погладил себя по животу, хотя какому животу, там сплошной кубик-рубик, этот наглец.

— Ты не отстанешь? — тяжко вздохнула ведьма и открыла глаза, выводила от безделья медленные круги на кубике-рубике своего блондина.

— Пф, размечтались, никогда такой роскоши вам не видать. Хочу суп. Борщ! Только не с курицей! Я даже успел поймать...

— Фу, Ис, ненавижу разделывать туши.

— Но это же кабан! Какой наваристый будет!

— Не буду!

— Хорошо, сам разделаю, — буркнул брюнет.

— Ну вот как разделаешь, так и зови.

Они не видели, как брюнет оскалился.

Встал с постели. Вышел на середину комнаты, и над каменным полом, содрал кожу с кабана. Которого, оперативно вытащил, с пола у двери.

— Твою мать Ис! Кто мыть это будет!?

— От дебил, я то думаю чего хвоей так воняет. Ты его натёр что ли?

— А как еще, она поставила охранку на туши!?

— Я для такого идиота как ты, и ставила их! Я! Тебя! — сдулась ведьма в мгновение ока, — Да пшли вы... сам вари себе суп, — мстительно добавила отвернулась, и закрыла глаза.

— Эй, а я то чего, — блондин прижался со спины и поцеловал в шею.

— Ну Лим, ну вот чего он?! — хныкнула девушка, — Это же камень, его отскребать вообще не круто! — заканючила.

— Ис, ну серьёзно, не мог сделать это на кухне? Над стоком?

Брюнет возмущённо воззрился и взмахнул кабаном, и капли полетели во все стороны. Он выпучил глаза и замер.

— Я тебя сейчас заставлю сожрать его в сыром виде, не в ипостаси! — орала и перемежала с рыком ведьма, вскакивая и надвигаясь на брюнета.

Тот сглотнул и сделал невольный шаг к двери. Страшное дело, когда их ведьма вот так сверкает зеленющими глазами и движется на тебя. А на кончиках пальцев дрожит синее пламя.

— Яра... — проблеял грозного вида брюнет.

— Заткнись, — рыкнула та, и передёрнула плечами, она прищурилась, потом оскалилась, — знаешь, что я с тобой сделаю?

— Н-нет. Н-не надо...

— ЗАТКНИСЬ!

Парень хлопает глазами, и пятиться к двери. Блондин сидит и ухмыляется.

Брюнет, чувствуя опасность начал трансформироваться и скулить, как побитая собака. Теперь перед ведьмой стоял медведь и смотрел не менее ошарашенными глазами.

Та завертела его на месте, и пропалила шерсть на месте зада. Загоревшиеся буквы полыхнули на спине, шерсть начала тлеть, а медведь припрыгивать и пытаться затушить лапами.

И вот уже на его спине одно краткое слово: дебил.

Лим подавил смешок, видя голый зад и эту надпись на друге. Та сверкнула в его сторону глазами, парень поспешно поднял руки.

Ведьма же, открыла дверь, подпрыгнула, схватила за ухо медведя и потащила в залу, открытую всем дверям и коридорам. Там были дядины советники. Они разговаривали и жестикулировали. Дядя кивал, слушая их. Торшеры сновали туда-сюда, принося и расставляя на столах еду.

Этот зал был любимым для переговоров, пусть он и был первым на пути в дом.

Она втащила медведя, и все замерли. Один из советников кивнул в их сторону, Яра заметила и рыкнула на него, тот стушевался, но поздно, дядя уже смотрел на них.

— Ярослава!

— Он напросился! — передёрнула плечами девушка.

— Яра, оставь в покое Иса... пожалуйста.

Та мотнула, рыкнула, но отпустила ухо. Огоньки опять плясали на кончиках пальцев, советники, отошли на шаг к дверям.

— Исмаил... — начинает Николай Николаевич, тут появляется Нефилим, и отряхивает несуществующие пылинки с футболки на плечах.

Подходит к Ярославе, и придерживает её за плечи.

— Исмаил, это что, кабан? — тот растеряно поднимает лапу, в которой туша кабана без кожи, кивает, но смотрит на тушу так, будто впервые видит, — Ярослава, откуда на тебе кровь?

— Этот дебил!

— Понятно, не ругайся девочка моя.

— Ну дядя,— захныкала девушка, — он залил всё кровью, а мне отмываааать, — заголосила она, но глаза так же горят, а пламя становится ярче и больше, уже соскакивает с пальцев.

— Ну-ну, тише моя хорошая, — мужчина подходит к девушке, небрежно стряхивает руки блондина и привлекает к себе, огонь тут же тухнет.

Девушка тяжело вздыхает и утыкается в рубашку дяди.

— Давай мы заставим его мыть пол в обличии медведя, будет светить голым задом с фартуком и платочком на голове, а тряпкой в лапе?! Только снимем всё это, — тихо говорит ей в макушку.

Девушка хмыкнула, и кивнула.

— Успокоилась? — гладит по голове и зыркает в сторону брюнета, который так и пялится на тушу, уже обвиняюще, словно она во всём виновата.

Лим подходит и пихает брюнета в плечо, тот переводит на друга взгляд, блондин кивает на дядю.

Парень переводит взгляд уже на него, а мужчина кивает, и грозное обещание во взгляде не предвещает ничего хорошего. Медведь бесшумно вздыхает и уплетается в одну из дверей.

Советники прыснули в кулаки, увидев бесчинства ведьмы.

Дядя поворачивается к ним и невесомо запрещает это делать. Все мигом кивают и перестают.

— Хочешь кушать?

— Почему они накрывают? Я не для этого их с того света вытаскивала...

— Яра, ты ведь знаешь, они сами, я устал ругаться на них, — мужчина улыбнулся и подтолкнул её к столу.

Та слабо улыбнулась в ответ и пошла к стулу, оглянулась на Лима, тот кивнул, подошёл и уселся рядом.

Тут же появился уже переодетый Ис, и с провинившимся видом, уселся по другую сторону девушки. Она усиленно его игнорировала.

Улыбки, которые начали появляться на лицах советников, сошли на мины, как только Ис взглянул на них. Тогда все сразу поняли. Лучше вообще не смотреть в его сторону. Там было ужасающее всех и сразу.

Ис, подкладывал ведьме на тарелку её любимые ананасы. Она молча отодвигала их к краю тарелки.

Все наблюдали за этим и качали головами, пряча улыбки под опушенными головами.

Лим невозмутимо сидел рядом и накладывал ведьме мясо. Которое по мере поступления в организм восстанавливало её цвет глаз и душевное равновесие.

В очередной раз прошмыгнула рядом девушка торшер.

Ведьма схватила её за подол платья.

— Фрейн, почему не садитесь есть? — глядя прямо в провалы глаз спросила девушка.

— Мы не голодны, — пискнула в ответ девушка.

— Поесть лишним не будет, зови всех, хватит носиться, сядьте и поешьте, — ведьма отпустила девушку, та понеслась к кухне и все четверо вернулись и уселись за стол.

Глава 15. Время — хитрая бестия, вы только представьте, что это за женщина.

Советники, с интересом смотрели на прибывших, которых теперь можно было рассмотреть внимательней.

— На вас кто-то пялится, во время обеда? — обратилась она ко всем разом, и как будто ни к кому, рассматривая красное вино в бокале.

Все поняли намёк и продолжили есть.

— Сентий, как дела?

— Всё хорошо го... Ярослава. А как ваши? Почему у вас капли крови на щеках?

— Мои вроде бы хороши, — улыбнулась девушка ему, и пригубила вино, — видишь идиота рядом со мной, по правую руку? — Сентий улыбнулся, он не боялся Иса, — Он решил освежевать тушу, и запачкал меня, — тяжело вздохнула ведьма.

— Понимаю, — хмыкнул Сентий.

Ис зло зыркнул на того. Мужчина же просто продолжил есть.

— Как Александр? — Сентий прожевал кусок стейка и снова вступил в разговор.

— На удивление хорошо. Помнишь когда отправляли ему снимки?

— Да.

— Он отвечал сразу же, а это ночью. Видимо дорвался, человек, — мягко улыбнулась она.

— И как результаты? Всё хорошо, или что-то нужно поправить?

— У тебя всё прекрасно. Вот с Григорием, прости что просто по имени, отчество никогда не могу выговорить, — ведьма уже обратилась к пожилому мужчине, — из-за того что картина. Немного подправить нужно.

— Что-то с ногами, я так понимаю госпожа?

Ведьма поморщилась на обращение.

— Да.

— Сразу сказал художнику, странно вышло, — кивнул пожилой мужчина, и выпил бокал залпом.

— Там совсем малость Гри, я сегодня же исправлю, не переживай.

— Спасибо большое, — он кивнул и снова занялся едой.

Николай Николаевич вступил в разговор.

— Может я чем-то смогу помочь? Например, останки найти, чтобы было проще восстановить?

Девушка задумалась.

— Это невозможно Николай, спасибо, я захоронен уже давно, и пристанище моё не знает никто. Даже я сам, не могу и связи провести.

— Хм, — мужчина задумался, — а документы? Завещание или что-то еще?

— Бумага уже истлела, это ведь было давно, — улыбнулся мужчина, — но спасибо Николай, еще раз. И такое даже не восстановишь, ничего не осталось.

— Ладно, обойдёмся нынешней анатомией, восстановим и будут идеальные ножки, — плутовато улыбнулась ведьма.

Григорий посмеялся.

— Госпожа, — подала голос Фрейн, — а я смогу взглянуть?

— Будешь называть госпожой,— указала на неё пальцем девушка, — я тебе нос откушу, и скажу, что так и было.

Девушка покраснела.

— Это само собой получается, Ярослава, — с запинкой сказала девушка.

— Так-то лучше. Естественно можно. Сегодня соберёмся и скажете, что еще хотите исправить. Спасибо. Отдыхайте, не вздумайте встать из за стола голодными, — пригрозила девушка, — советники, — она легко поклонилась, — дядя, — мягко улыбнулась.

И вытерев губы салфеткой, вышла из-за стола.

Нефилим, сидевший уже давно откинувшись на спинку стула и с руками на груди, медленно вышел из за стола. Исмаил, который без желания ковырялся в тарелке вилкой, тоже начал подниматься.

— Исмаил, на пару слов, — сказал Николай Николаевич.

— Да Николай Николаевич, — и присел обратно.

Они дошли до их общей комнаты.

— Я хочу вымыться, а то вся как... фрр, — не нашлась, что сказать девушка.

Лим улыбнулся.

— Иди, или мне с тобой? — обнял сзади.

— Как помоюсь, так сразу. А то чувствую себя жутко неопрятной, — выбралась из рук и направилась к ванной.

— Яра, не злись, — в спину донеслось девушке.

Девушка обернулась через плечо.

— Я стараюсь, — и скрылась за дверью.

Выйдя из ванной, девушка застала блондина подпирающим косяк в ванну плечом.

— Что-то случилось? — промакивая волосы полотенцем поинтересовалась девушка, увидев эту картину.

— Нет, вроде бы, жду вот, чтобы узнать, не надо ли нам куда?

— Нет, — пожала плечами девушка, и прошла к кровати.

— Я не приготовил тебе одежду...

— Ничего страшного, я вполне самостоятельна...

— Яра...

Девушка подняла на него глаза.

— Я не хочу, чтобы ты была в плохом настроении.

— Я тоже, — и выжидательно смотрит на него.

— Почему ты злишься?

И девушка не задумываясь начала выговаривать всё то, что кипело и рвало изнутри.

— Потому, что Ис кретин. Потому, что мой дядя, хочет покончить с собой, потому, что мать останется одна, потому, что моя сестра, сидит сейчас, и практически одной ногой в психушке... дай подумать, — наигранно задумалась, — мой мужчина не хочет меня выслушать, я ни черта не успеваю, я не доделала в больнице множество вещей, я не посвятила никого в то, как я это сделала, — голос словно гром нарастал, приходил издалека, и вот он уже близко, раскат и, — я не могу никому доверить это, я не могу оставить людей с искалеченными жизнями, Я НЕ НАШЛА ЕЁ! Что нибудь еще? Да нет, пока всё!

Она встала и отбросила полотенце на кровать, которым вытирала волосы и ушла на балкон, в одном полотенце вокруг тела.

Блондин застыл. Ведьма никогда не выговаривалась вот так. И самое смешное, она не боится умереть, она боится подвести всех этих людей.

— Яра...

— Вечно одно и то же, — махнула рукой, останавливая его.

— Ярослава, — парень подошёл сзади, но так, чтобы она чувствовала тепло, но не чувствовала прикосновения, — неужели если он провёл тебя один раз, он не сможет провести другой?

— Моя душа другая, каждый новый раз будет короче предыдущего, и будет заканчиваться агонией. Откуда я знаю? Просто знаю Лим. Я доверю ему другие души, потому что точно знаю, их он проведёт окончательно, им не придётся возвращаться за грань. Пока они не умрут, конечно.

— А если я уйду с тобой?

— Нет смысла. Я буду там одна, — она врала, врала ему, но не пускала это через нить.

— Душа моя, нет смысла дальше жить без тебя.

— Смысл есть всегда Лим. Будет семья, дети, любимая жена. Ис, со своей семьёй. Я не говорю тебе, что это будет через год. Это будет лет через 10, 20 пусть даже 30, но это вполне возможно. Жизнь продолжится, пусть даже без меня, это ничего, это поправимо и излечимо, — она говорит это уверенно, будничным тоном, говорит и сама пытается верить, чтобы он не почувствовал, не понял, как ей больно, и как не хочется оставлять его.

— Ты сама в это веришь? — он не мог понять, действительно верит или маскирует опять всё.

— Да, — глухо прозвучало в тишине.

Она только сейчас заметила, что даже ветра нет, и ни одного насекомого, животного или кого-то на улице, что создавало бы хоть какой-то шум.

— Так зачем тогда мне мучиться? Может прямо сейчас прекратим все отношения, и я пойду искать себе "любимую жену", ты ведь я так понял, не против, — не вопрос, это не вопрос.

Через нить проходит боль, от неё спирает дыхание, как же ему больно.

— Зачем? Ведь нет смысла. Ты всё равно умрёшь, я тебе не нужен, ты спокойно отправила меня жить без тебя. Матери ты тоже задвинешь такую речь, может, посоветуешь ей новую дочь завести? Почему бы нет, — яд, сарказм, всем этим сочились его слова, а через нить идёт боль.

— Прекрати, Лим, — она просит остановиться его.

— Почему же? Набросай мне еще радужную перспективу на мою жизнь. Давай дам тебе бумагу, ручку, распиши сценарий. Реши за каждого.

Больно, больно, больно, но она стоит и не двигается, в возрасте 20, она уже могла сносить боль молча, в 28, уже не показывать даже на лице это, в 29, она уже не сжимает кулаки, не сцепляет зубы. И теперь, она умеет переносить боль молча, не выказывая, не давая никому пробить брешь в её броне, вне зависимости от степени боли.

— Ну и чего молчим, варианты кончились? — он так и стоит за спиной ведьмы, и сверлит её затылок взглядом.

— Почему же. Принеси, я напишу, — развернулась, не смотря в лицо и не задевая, ушла к шкафу.

Доставая первые попавшиеся вещи: штаны, футболка, эластичное боди, всё то же, её выбор даже не задумываясь, останавливается на этом.

Ей под ноги прилетает толстенная тетрадь и несколько ручек.

— Хватит, чтобы расписать все мои годы?

— Да, — подбирает, и вместе с вещами бросает всё на кровать, начинает раздеваться.

Одевается быстрее, чем в армии, берёт всё и идёт к балкону.

— Мы не закончили, — могильным тоном доносится ей в спину.

— Я — закончила. А сейчас, извини, бывшему моему мужчине, нужно расписать жизнь, он сам не сможет, — и спрыгивает с балкона.

— А ну стой! — блондин бросается к балкону, но ведьмы и след простыл, — Ведьма ангелова! — бьёт плашмя ладонями по перилам.