Такой любви не бывает

— Галин, как ты? — опять муж и опять беспокоится.

Интересно, от каких важных дел оторвало его мое очередное беспамятство?

— Нормально. Что произошло?

— Ты потеряла сознание. В больницу тебя принес на руках какой-то человек, потом испарился.

— Сколько пробыла в таком состоянии?

— Пару часов. Я очень беспокоюсь за тебя. Второй продолжительный обморок за пять дней. Это пугает. Тебе обязательно надо пройти полное обследование в каком-нибудь крупном диагностическом центре. Врач обещал, что выпишет направление. Тебе нужно будет взять либо отпуск, либо опять больничный.

— Отпуск мне больше не понадобится, — глаза открыть так и не рискнула.

— Почему? — встревожился Сергей.

— Меня уволили. Попала под сокращение, так сказать, — губы кривились в болезненной улыбке, воспоминания об увольнении никак не назовешь приятными.

— А за что? — сейчас голос мужа уже не звучал обеспокоенно.

— А за разглашение коммерческой тайны, — поморщилась еще раз, выражая свое отношение ко всем этим коммерческим тайнам.

— Не понимаю, — в голосе Сереги послышалось раздражение. — Ты говоришь загадками.

— Какое это теперь имеет значение? Мои дела касаются только меня.

— Как только тебя? Не забывай — я твой муж и имею право знать все о том, что происходит в твоей жизни.

— Знаешь, ты это право потерял уже давно. Тогда, когда и не интересовался мной и моей жизнью. Я оглядываюсь назад и прихожу к выводу, что ты и моя жизнь практически не были связаны все время нашего брака. А уж сейчас, когда ты и твоя драгоценная Александра собираетесь обзавестись пополнением... Думаю, теряется всякий смысл подобных твоих утверждений.

— Какая Александра? Ты который раз говоришь про какую-то Александру. А я ее знать не знаю, — нотки неудовольствия в его голосе, еще чуть-чуть — и я поверю.

Даже открыла глаза, так мне захотелось посмотреть на выражение лица этого обманщика.

— Так уж и нет никакой Александры? — едко осведомилась я.

В ответ он открыл рот, словно собираясь что-то сказать, но передумал. И вид у него был очень смущенный.

— Любовницы Александры нет, — хмуро заметил он.

— А не любовница есть? А как тогда твои слова о том, что ты такую знать не знаешь? Мне кажется, что ты заврался. Лучше не делай вид оскорбленной невинности. Тебе не идет.

— Ну, я же для тебя всегда был чужим человеком, которому не стоит верить, — Сережа соскочил со стула, на котором сидел, и забегал около моей кровати, правда, места для этих маневров ему было маловато. — Первые годы семейной жизни у меня возникало ощущение, что ты боишься меня, и я вызываю у тебя отвращение. Стоило мне приблизиться к тебе, как ты вся сжималась словно от страха. Ты даже не понимаешь, каково это ощущать себя извращенцем, который мучает бедного ребенка? А хотела ли ты на самом деле нашего брака? Мне кажется — нет. У тебя были свои причины выйти за меня.

— Как у тебя жениться на мне, — вставила свои пять копеек в образовавшуюся паузу. — А ты интересовался тем, чего я на самом деле хочу? Нет?

— И чего же ты на самом деле хотела? — лицо мужчины приняло непримиримое выражение, словно он не готов принять ни один из моих ответов.

— Любви, — просто и тихо произнесла я. — Всего лишь любви. Ты же не станешь утверждать, что любил меня? Ты никогда не говорил об этом. Я надеялась услышать хоть раз, что дорога тебе. Но, как показало время, ни в каком качестве, кроме как идеальная жена, которую можно показывать людям, я не была нужна. Так что о чем можно говорить теперь? Ты никогда не любил меня.

Муж — можно ли теперь назвать его этим словом? Не знаю, но он долго молчал, глядя мне в глаза, пытаясь понять что-то свое, и первым не выдержал и отвел взгляд:

— Да, ты права — не любил. А скажи я другое, ты бы мне не поверила. Ты же уже сама знаешь ответы на все вопросы, — Сергей нажал на слово "сама", но что он хотел сказать этим выделением, так и не поняла.

— Тогда нам просто не о чем говорить. Разве что обсудить детали развода.

— Ты твердо намерена получить развод? — голос теперь звучал деловито и сухо.

— Да. Не хочу мешать тебе и Александре растить ваших детей.

— Но хоть по поводу Александры ты сможешь выслушать мои объяснения? — устало осведомился Сергей.

— Валяй. Слушаю, — презрительно выпятила нижнюю губу, дурацкая привычка, надо бы избавиться от нее.

Звонок мобильника разорвал затянувшуюся после моих слов паузу. Слишком долго мужчина собирался с мыслями.

— Извини, — протянула руку за телефоном. — Алло, слушаю.

— Галина Сергеевна, — голос ехидной девчонки казался подозрительно знакомым, — я так вам благодарна. Я знаю, что вы согласились на развод. Вы даже не представляете, как я счастлива. Я так рада, что вы не стали устраивать скандал и смогли понять. Я же знаю, вы с Сереженькой никогда друг друга не любили.

— Не стоит благодарностей, — прикрыла глаза, чтобы не видеть наглую рожу мужа. — Извините, я не могу сейчас разговаривать.

— Я хотел только сказать..., — начал муж исповедь сразу после того, как положила телефон на тумбочку.

— Знаешь, у меня нет желания слушать твои сказки, — оборвала его на половине слова. — Госпожа Александра уже успела поздравить меня с нашим разводом.

— Нет, ты меня выслушаешь, — в глазах мужа заплясали опасные огоньки.

— Не хочу, — по-детски упрямо замотала головой, из-за этого в глазах потемнело.

— Не хочешь? — кажется, супруг начал звереть. — А ответить на вопрос, кто был тот мужик, который принес тебя сюда на руках, не хочешь? Или что за урода ты ждала у "Былого"? Тоже не хочешь? Ты только обвиняешь, но и в твоем шкафу есть скелеты.

— Я не собираюсь тебе ничего объяснять. И спрашивать тоже. Хотя не менее странно твое местонахождение в "Былом". Но людям столь чужим и далеким друг от друга нечего обсуждать. Только развод остался еще связующей нас темой.

— Вот как ты на это смотришь, — Сергей таким знакомым мне движением руки взъерошил короткую шевелюру. — Пока ты столь воинственно настроена, нет смысла с тобой разговаривать. Ты просто не услышишь меня. Но развод... Я еще не согласился на развод. И не думай.

— Зачем ты пытаешься убедить меня, что не хочешь развода? Какой в этом смысл? — открывать глаза не хотела, словно могло получиться спрятаться за закрытыми веками от всех огорчений мира, но пришлось вылезать из укрытия, пришел доктор.

— Поговорим позже, — муж пропустил вошедшего в палату врача, отодвинувшись от дверного проема, который загораживал, — когда ты будешь в состоянии слушать меня.

— Как наша пациентка себя чувствует? — врач был вылитый добрый доктор Айболит, только без бородки.

— Нормально чувствую. А когда вы меня выпустите отсюда?

— И что вы, молодые, все куда-то торопитесь? Успеете еще набегаться. Понаблюдаем немножко. И если дальше будете себя хорошо вести, то выпустим через пару дней.

— А можно под расписку?

— Зачем вам под расписку? Стоит ли рисковать? Лучше полежите, отдохните. А мы попытаемся понять, что же с вами происходит. Если сами не поймем, отправим в очень хороший центр. Там вам все, все, все расскажут про ваше здоровье. Вы же у нас уже второй раз. Теперь мы боимся вас отпускать. Опять упадете в обморок, и опять в больницу. Уж лучше сейчас провериться, чтобы знать что делать, чтобы больше подобные вещи с вами не случались.

— Но я не хочу лежать. Надоело. Да и здорова я.

— Вот и проверим, насколько вы здоровы. Не упрямьтесь.

— Галь, действительно, тебе лучше не рисковать. Мало ли, по каким причинам ты постоянно теряешь сознание, — это подал голос от двери муж.

— Договорились? — врач тепло улыбнулся и, похлопав по одеялу в районе моей руки, вышел из палаты

— Договорились, — снова закрыла глаза.

Муж вышел вслед за врачом. В палате осталась один на один со своими невеселыми мыслями.

В очередной раз все обследования оказались бесполезны. Скоро на мне станут ставить опыты ради того, чтобы понять, почему мой организм себя ведет странно. На следующий день после разговора с мужем выписалась под собственную ответственность. Взяла направление в диагностический центр. Забрала сумку с пакетом и отправилась домой. За день, проведенный в больнице, многое успела передумать. И пришла к определенным выводам и решениям. Вот с решений и хотела начать.

В квартире никого не было. Сергей опять на работе. Так даже лучше, что его нет дома. Не придется ничего объяснять. Грустно вздохнула. Вот в течение уже почти шести лет это место было моим домом. Или казалось, что было. Когда-то давным-давно. В другой реальности. Но времени рассиживаться нету. Как бы муженек не решил навестить меня в больнице. Мало ли. Не найдет там — поедет искать. И начнет отсюда.

Так много всего нужно сделать. А я даже не знаю, с чего начать. Вот этот сервиз подарили нам на свадьбу его родители. Но эти тарелки и чашки мне совершенно не нужны.

Решительно поднялась с подлокотника кресла, на котором сидела и обозрела весь предстоящий мне фронт работ. Первым перебрала личное белье. Вряд ли Сереже понадобятся мои трусики. Все, что показалось необходимым, положила в чемодан. Когда-то радостно ждала отпуска и надеялась, что муж тоже поедет со мной отдохнуть. Тогда и купила этот баул. Но так мы в то лето никуда и не поехали. Впрочем, и последующие отпуска мне приходилось проводить в одиночестве.

Брюки, блузки. Деловые костюмы. Еще одно напоминание о странице жизни, которую собираюсь решительно перевернуть. Все это быстро укладывала в чемодан. Скоро места уже не осталось. И остальное просто распихала по пакетам. На первое время одежды хватит. Через несколько дней после того, как обустроюсь, приеду, заберу оставшееся.

Косметика, духи. Каждый год Сергей дарил мне на восьмое марта дежурный букет и духи, аромат которых ему нравился. Нет, их оставлю. Слишком явное напоминание о почти бывшем муже.

Вроде ничего не забыла. Можно и уходить. Подхватила чемоданчик, отнесла его в коридор, и, надев обувь, присела на табуретку, на дорожку. Непрошенными явились мысли о Михаиле. Теперь мы вряд ли когда-нибудь встретимся. Но что грустить. Что нас с ним связывает? Страстный поцелуй? Минутное безумие? Так стоит ли огорчаться? Пусть мы не увидимся. Но теплое воспоминание о том порыве страсти под дождем сохраню обязательно.

Все, хватит. Пора идти. Поднялась с табурета, подхватила чемодан и сделала шаг к двери. Коснувшись ручки, испуганно отдернула руку. Так резко прозвучал звонок. Кто-то настойчиво трезвонил, и очень быстро отказалась от решения переждать. Ни секунды более не раздумывая, открыла дверь.

Глава 9

Неприятности продолжаются

— Галина Сергеевна? — лицо стоящего на пороге мужчины выражало вежливый вопрос.

— Да, это я, — и замолчала, ожидая продолжения.

— Симонов Алексей Петрович, — махнул он удостоверением у моего лица. — Я представитель организации, известной под названием "Ищейки". У нас накопилось множество вопросов к вам. Предлагаю доехать до участка и ответить на них.

— У меня есть возможность отказаться? — спросила, уже зная, что он мне ответит.

— Не стоит отказываться для вашей же пользы, — глаза мужчины в сером костюме сразу стали пронзительно холодными.

— Вы не против, если я захвачу с собой чемодан?

— Куда-то собрались? — небрежный взгляд в сторону моих собранных вещей.

— Так, решила на время переехать, — сделала беззаботное лицо.

— Надеюсь, не за пределы города? Помните, вы давали подписку о невыезде?

— Знаю. Поэтому всего лишь к маме, погостить. Это другой конец города.

— Понятно, понятно, — Алексей Петрович явно не поверил в мои чистые намерения не выезжать из города и протянул к чемодану руку, чтобы не сбежала, так сказать. — Давайте я помогу. Вам тяжело будет самой.

— Не..., — оборвала фразу, даже толком ее не начав, мужчина уже подхватил мои вещички и направился в сторону лифта.

Мне осталось только пойти за ним следом. У подъезда нас ждала ничем не примечательная серая машина. В нее-то погрузили меня и чемодан. Точнее — я загрузилась сама, а чемодан закинули рядом со мной на заднее сиденье. Господин, представившийся Алексеем Петровичем, сел на переднее сиденье рядом с хмурым водителем, и мы поехали.

Контора "Ищеек" находилась не так далеко от моего бывшего дома. И через полчаса уже сидела в кабинете и ждала непонятно чего. Точнее, появления следователя, который ведет это дело. Какое дело — мне никто не объяснил. Но и ежу понятно, что об амулетах, да о найденном трупе. Больше ни в какой криминал не замешана. Надеюсь.

— Добрый день, Галина Сергеевна, — в кабинет вошел уже знакомый мне "соня", и не один, а в сопровождении неизвестного мне господина.

Этого сонного сыщика, который шарил в карманах моего плаща, точно не рада видеть.

— Здравствуйте, — проявила признаки воспитания.

— Мне сказали, вы куда-то собрались?

— Да, решила переехать к маме, пока не придумаю, как жить дальше, — непримиримое выражение моего лица не должно добавить мне плюсов в глазах ищеек.

Они уже сейчас невесть что думают, увидев, как я собралась смыться с постоянного места жительства в неизвестном направлении.

— А почему, позвольте спросить, вы решили так внезапно переехать? — добродушно усмехнулся "соня".

— Это касается той области личной жизни, которая наверняка не имеет никакого отношения к делу, по которому меня вызвали сюда, — еще не хватало выворачивать перед ними душу наизнанку.

— Правда? — из-за незатейливого глуповатого выражения лица на секунду проглянуло что-то умное и опасное. — Что ж. Тогда приступим к тому самому делу. Где вы были и что делали около половины двенадцатого вчера днем?

— Гуляла, по парку, — скромно умолчала о причине этой прогулки.

— А подтвердить, действительно ли вы гуляли или нет, кто-нибудь сможет? — глаза Александра Евгеньевича, так, кажись, его зовут, смотрели пристально и внимательно.

— Я не знаю, где можно найти того человека, который мог бы подтвердить, — нахмурилась, пытаясь понять, в чем подвох. — Почему это вас интересует?

— Когда вы в последний раз видели Марину Александровну Зельц? — проигнорировал мой вопрос следователь.

— Утром, где-то около девяти, — что-то подсказало, что их интересует более конкретное обозначение времени, и поправилась. — Точнее, без пяти девять я была у нее в кабинете, сам разговор продлился не более десяти минут. Так что где-то в пять минут десятого я уже направлялась в отдел кадров.

— Вы можете рассказать, почему вас уволили? Или это тоже из той области личной жизни, которой нельзя касаться?

— Из-за синей папки, которую ваши ищейки нашли у меня на столе. Рассказывать о том, что я не знаю, откуда она там появилась, нужно? — кажется, начинаю закипать, сказывается напряжение последних дней.

— Это мы уже знаем, — невозмутимо заявил Александр Евгеньевич. — Нас больше интересует то, что вы последняя видели Марину Александровну в живых.

— В живых? Я не понимаю. Что случилось с Мариной Александровной? — в голове все перемешалось в попытке понять, шутка все сказанное, или нет.