Наследники мои уже в воде. Встречают брызгами:
— Не догнал! Не догнал! Не догнал!
С разбега погружаюсь в воду, выныриваю далеко.
— А ну, плывите-ка сюда! Здесь Каракула покусает вас за пятки.
Плывут вперегонки. А по моему велению фонтаны в облике драконов подхватывают сорванцов и вертят их, и кувыркают, спускают с горки водяной, из глубин выхватывают и к небу поднимают. Визг над лагуною, восторгов крик.
— Потише, детвора!
Но поздно — на линии прибоя бабушка Настя, ещё один забытый нами авантюрист. Теперь она на взводе и с берега грозит:
— Алёшка! Сколько можно! Терпенье лопнуло — домой не приходи!
Атас, каманчи! Бледнолицие!
Драконы, оборотясь в коней, уносят нас к противоположному берегу, подальше от зависти суровой ставшей воспитательницы. С шипеньем растворясь в песке, лихие скакуны исчезли.
В густом тропическом лесу видна крыша бунгало.
— Наш брат, Орлиное Перо, в плену у чернокожих. Крадёмся незаметно.
Малыши торопятся подставить головы мне под ладони, а я меняю им коэффициенты отражения. Теперь от нас видны лишь на песке следы.
Обитатели бунгало режим не соблюдают. Владимир Константинович в гамаке с плоским экраном телевизора в руке смотрит новости. Мирабель с кистью у холста, рисует дом, построенный по её задумке. Бабушка Валя, конечно, у плиты — изобретает рецепт нового варения из тропических растений. Где же Костик?
На пальму карабкается наш краснокожий брат к последнему кокосу. Но я невидимым взлетаю и плод из-под его руки срываю.
Недолго Костик недоумевал:
— Ты здесь один?
Ребятишки хором:
— Мы все пришли тебя спасти.
Я:
— Мачете кто из бунгало сопрёт, тот первый кокосовое молоко попьёт.
Костик:
— Эй, вы, меня снимите!
Валентина Ивановна сразу заметила появление гостей. Ещё бы! Огромный нож вдруг на её глазах мобильность приобрёл и улизнул в кусты. Бабушка следом:
— Алёша, ты? Да ну, не прячься — стара я для проказ.
— Сейчас, бабуль, иду — кокосовое молоко допью.
Мы по очереди к ореху припадаем, прохладный сок вкушаем. А после всем видимость обратно возвращаю. И друг за дружкой из кустов на двор бунгало новое поколение Гладышевых ступает. Бабуля восклицает:
— Мои родные!
Целует всех и обнимает.
— За стол! За стол! Мойте руки и за стол. Сейчас вас угощу удивительным вареньем.
Детвора, вооружившись ложками, уписывает за обе щёки последнее бабвалино изобретенье. А та стоит в сторонке, прихватив ладонью подбородок, подперев другою локоток, глядит на малышей счастливыми глазами.
Обнял её за плечи:
— Как здоровье, баб?
— Спасибо, хорошо, — она слезу смахнула. — Чаю праправнуков дождаться.
Подходит Мирабель, услышав голоса:
— Да у нас гости! Как рада я.
Проходит вдоль стола, целует темечки ребят.
— Володя, посмотри, кто к нам пришёл. Оставь в покое телевизор — не сгинет без тебя Земля.
Подходит глава рода Гладышевых, пенсне снимает:
— Чему обязан, господа?
Я говорю:
— Сегодня мамин юбилей. Пришли вас пригласить.
Отец:
— Мы помним и непременно будем.
Я:
— Костика сейчас возьмём. Команчи, сыты? На коней!
С индейским кличем — Хи! Хи! Хи! — бунгало покидаем мы.
Мраморный Дворец на Коралловом острове имел четыре входа на все стороны света. Четыре лестницы и террасы. На восточной по утрам мы пили чай. На западной сегодня готовили банкет.
— Где шляетесь? — упрёками встречают нас Никушки. — Костя, привет. Идёмте репетировать.
Забрали детвору двойняшки — готовят представление к маминому юбилею.
И Люба хмурая:
— Что с фейерверком? Опять спонтанно? Ты лодырь, Гладышев, просто несусветный.
— Не нравится? Ступай за мной. Вот на компьютере программа — садись и правь. Что нарисуешь, в небе загорится.
— А ты куда?
— В шахматы с дедом биться.
Стол накрывает Машенька, генералова жена, а по совместительству контрактная тёщенька моя. Ей помогают юбилярша, Надежда Павловна с полковником, который по случаю передник нацепил, Эля и Наташа. В печали Даша:
— Лёш, проблема с подарком у меня.
— Рассказывай.
— Хотела рыбку золотую подарить, с вживлённым чипом, чтобы хозяйку понимала. Но операция не удалась.
— Идём, посмотрим — чем сумею, помогу.
Перламутровая красавица с оранжевыми плавниками в аквариуме на поверхности вверх брюшком.
— Чип удали.
Даша колдует лазерным лучом на неподвижном тельце.
— Готово.
— В воду опусти.
Ладони приложил к стеклу, глаза закрыл, мысли сконцентрировал.
Давай, красавица, очнись — вторую жизнь в тебя вдохну, и разум человечий подарю.
Малышка встрепенулась, вильнула хвостиком и плавники в работе.
Даша:
— Что теперь?
— Ты с ней поговори.
— Да ну тебя!
— Нет, я серьёзно.
— Привет, красавица! — Даша помахала ей рукой.
И рыбка покачала.... Ну, не головой — всем туловищем, хвостом и плавниками.
— Да ты разумница моя!
В ответ, будто щенок от ласки, золотая пустилась в пляс, выписывая круги и кувырки, и прочие акробатические трюки.
— Ну, я пошёл.
— Спасибо, милый! — Даша догнала, обняла и нежными губами к губам прильнула.
Стол накрыт, терраса из живых тропических цветов гирляндами увешена. Машенька последние штрихи наводит. Выступает генерал в парадном одеянии. При орденах, с сигарою в зубах.
Машенька:
— Ой, ты уже пришёл, а мне ещё переодеться надо.
— Переоденься.
— Хотелось под руку с тобой....
— Под руку пойдём поздравить именинницу.
Мы остаёмся с генералом на террасе.
— Сыграем, дед, чтоб время скоротать.
— Ты помоложе, тебе и за доской бежать.
— А я уж сбегал.
Из светящихся молекул воздуха возникнув, меж нами повисает шахматная доска с фигурами.
Дед ухмыльнулся:
— Всё фокусы твои. Играешь честно или подглядываешь в мои мозги?
— Ну, что ты, дед? Конечно, честно. Новую начнём иль доиграем прерванную?
— Доиграем, если помнишь диспозицию.
Фигуры разбрелись по всей доске, часть улетучилась.
— Твой ход.
Конечно, подозрения Алексея Георгиевича основания не лишены — я мог подсматривать в его главе все планы шахматной баталии. Мог свои задействовать извилины на всю катушку — тогда у деда шансов никаких. Только к чему? Много ль радости от такой победы? Поэтому играл я честно, своим ресурсом, и, если побеждал, то радовался бесконечно. Печалился, когда разбит бывал. Потому что дед такта не имел — выигрывая, повторял:
— Куда вам, Гладышевы, против Михеевых.
Михеев Алексей Георгиевич — дед мой, генерал.
Явились под руку полковник отставной с женой, Надеждой Павловной. Теща венчанная моя во втором браке расцвела. В смысле, помолодела и похорошела, но, как и прежде, строгая была.
— Гоняют вас, брат мой по оружию? — хихикнул как-то генерал.
Полковник наш рождён был хватом.
— Слуга жене, отец солдатам, — он генералу отвечал.
Надежда Павловна критично осмотрела сватов мундир и к мужу повернулась. Поправила медали, сняла отсутствующую пылинку, улыбнулась, на цыпочки приподнялась и в бритую щеку губами ткнулась. Зарделся наш полковник — ни дать, ни взять Героя получил. Грудь выпятил, кивнул жене и стопы к нам направил.
— Сражаетесь?
— Вот этого потомка казака сейчас я в угол загоню и мат поставлю.
— Не говорите гоп, мой генерал, пока не перепрыгнете, — бодрился я, но положенье на доске хуже было некуда.
Надежда Павловна стол весь обошла, критично осмотрела сервировку, чего-то там поправила и заскучала. К ней Любаша в сияющих одеждах подошла. Мама Дашина хоть и улыбнулась, но покачала головой:
— Молода, красива, зачем же так рядиться — ведь праздник-то не твой.
А Люба гордо:
— Я — распорядительница бала. Мне нужно быть такой.
К нам подошла:
— А ты, дорогой, в шортах будешь маму поздравлять? Бегом переодеваться!
— Успею — нет же никого.
Будто в ответ на последние слова на террасу поднялись папа, Мирабель и бабушка моя. Пришли на катере через лагуну.
— Всё, дед, хотя позиция не до конца ясна, сдаюсь — твоя взяла.
Поднялся я, и шахматы с фигурами растаяли. Дед, покосившись на бывшего зятька, торжественно провозгласил:
— А я что говорил — не могут Гладышевы против нас, умом не вышли.
— Идём, гроссмейстер, — Люба понукала. — Сама переодену я тебя.
В белой тройке с законною женой под руку вернулись вскоре на террасу.
Ну, кажется, все в сборе. Наташа, Эля, Никуши в нарядах театральных и маленькие флибустьеры — детвора. Даша у мамы — помогает наряжаться.
— Не пора ли начинать? — вопрос к распорядительнице бала.
Она к Электре:
— Где ваши родственники?
— Они здесь.
Любаша повертела головой, пожав плечами, подошла ко мне:
— За именинницей пойдём, мой дорогой.
Нет, Любе маму не затмить — ведь мама, это мама. В ней столько артистичности и шарма, скорей природного, чем приобретённого. И платье дымчатое так тело облегало, что....
Законная сноха склонилась в реверансе:
— Вам мой респект, Анастасия Алексеевна.
Ушли мои жёны. Мы с мамою вдвоём. Целую руку:
— Ты счастлива, родная?
Она склоняет мою голову и в лоб целует:
— Как никогда!
Я верю, потому что знаю подоплёку этих слов. Здесь на острове с новой силой вспыхнул её роман с моим отцом — тайком они встречаются от Мирабели. Вот интересно, знает ли о том сладкоголосая сирена? Не удивлюсь, что знает. Очень может быть, что рассказал ей обо всем сам Владимир Константинович. Но маме нужна тайна будоражащая кровь, опасность быть раскрытой — и отец подыгрывает ей.
— На выход?
Мамину ладонь за пальцы взял и вверх поднял — идём на террасу, как под венец. Последняя пред нами дверь открылась, и Любин голос возвестил:
— Юбилярша!
Рукоплескания, улыбки. Строем гостей идём. Мужчины каблуками щёлкают (даже отец) и головы склоняют. В реверансе дамы приседают. Всех мама царственной улыбкой награждает и головой кивает.
В строю гостей большой пробел — здесь соплеменники стоят прозрачные Электры, моей жены внебрачной. До сей поры, у меня с ними мир не заключён — так, невоенное состояние. По-прежнему страдают от своей бесплодности, но чтобы сделать что-то.... Ни-ни. Даже и не говори. Скроются в сельве — ищи свищи. Не вижу лиц, но думаю, что все от чопорности лопаются и гордости за самих себя. Что за народ! Ни грамочки стыда — явились в общество, в чём мама родила.
А мама им особое внимание — для пожатий руку подаёт, а она вдруг поворачивается для поцелуя. Тоже мне, джентльмены без штанов.
Наши малыши. Костик, Настенька, Дианочка, Катюшка и замыкает строй карапуз Александрюшка (Сашок и Шурик не рифмуются). С ними именинница забыла этикет и каждого поцеловала.
В кресле, наконец, она, за спинкой опахало для меня. Я мавр, она императрица. Гостей улыбчивые лица.
— Праздник начинается! — провозглашает Люба.
Звучат фанфары.
Выступает генерал под руку с женой. Целует дочку в лоб, Машенька в щёчку. В её руках горшочек с изумительным цветком — как чистый бриллиант. Не то, чтобы сверкает, а отражает цвет любой — бордовым был у Машиной груди (как её платье), стал пепельным у мамы.
— Специально для тебя растила.
Гости в восторге, рукоплещут. А мама одной рукой цветок прижала, в другой ладонь Машенькину задержала — не хочет отпускать.
Генерал, грудь с орденами выпятив, прокашлялся:
— Тут я написал....
И пафосно балладу читать стал. И скучную, и длинную, и не рифмующуюся. Где новорожденную сравнивал то с Афиной, то с гаубицей фронтовой.
Закончил дед, гости похлопали. Скорей, я думаю, за то, что, наконец, закончил.
Распорядительница бала Валентину Ивановну подвела. Мама из кресла выпорхнула, свекровь обняла. Бабушка слезу смахнула:
— Что пожелать тебе, сношенька, не знаю. Всего, чего желаешь ты сама. А в подарок прими медок от местных пчёл — мы с внуком приручили.
И Костику махнула:
— Подойди, вместе вручим.
Как мамин взгляд и профиль изменились, грудь поднялась, плечи распрямились — подходят бывший муж с новою женой.
— Кхе! Кхе! — покашлял он в кулак. — Всех благ.
И Мирабель кивнула.
— Прими подарок, — мой отец сказал.
Это был холст "Дождь над лагуной" работы Мирабель.
Пауза. Мама засмотрелась. К ней за спину шмыгнула распорядительница бала и, как пацан, присвистнула. Заволновались гости.
Мама встрепенулась:
— Шедевр! А посмотрите сами.
Картина по рукам пошла.
Расчувствовалась мама — к щеке соперницы губами прикоснулась.
Надежда Павловна под руку с полковником подходят. Целуют, поздравляют. Их подарок — шаль, её руками связанная из шерсти снежного барана (а может барса?). Стало ясно, куда летал полковник пару месяцев назад. Но зачем шаль здесь нужна, в тропиках, под палящим солнцем? А женщины в восторге — какой рисунок! какие кружева!
— Вы мастерица, Надя! — сказала мама, и подарок накинула на плечи.
Снох очередь настала. Их у мамы шесть.
Любаша и распорядительница бала:
— Анастасия Алексеевна, в подарок от меня примите шкатулочку резную из палисандра для ваших бриллиантов. У лучших финских мастеров её для вас заказывала я — сама-то бесталанна.
— Как благодарна я! — мама к челу снохи губами прикоснулась. — И не скромничай насчёт таланта — человечеству давно известно, кто такая Гладышева Любовь Александровна.
Даша с аквариумом:
— Вот это рыбка не то чтобы ручная иль дрессированная — она понятливая. Смотри, золотая, это новая хозяюшка твоя. Она хорошая. Всё поняла?
Рыбка к стеклу аквариума подплыла и ротик приложила.
— Что с ней? — спросила мама.
— Вы поцелуйтесь, — Даша подсказала.
Под аплодисменты и крики "браво!" мама подарок свой через стекло поцеловала. А после золотая рыбка в пляс пустилась, всю воду возмутила — так бесилась.
Мама расстроилась:
— Как успокоить и остановить?
Даша:
— Так и скажите: хватит шалить.
Электра. Мама призналась, что её боится, когда она мерцает. Это бывает, когда прозрачная моя жена браслет снимает.
— Успокойся, — я маме говорил. — Она такой же человек.
Мама вздыхает:
— Была она хотя б с цветною кожей, а тут....
— Скажи, Дианочку ты любишь? А это её мать. Ну, хочешь, дочку попрошу перед тобою померцать.
— С тебя станется. Не трожь ребёнка!
— Тогда прими сноху.
Электра имениннице ожерелье из зубов акульих поднесла и рассказала:
— Эти клыки плечо Алёше прокусили. Ваш сын тогда чуть не погиб — Дианочка его спасла. Скелет акулы до сих пор лежит на дне лагуны. Наши мужчины его нашли и зубы хищницы мне принесли. Примите в дар.
Да-а, сомнительный подарок. Мама ведь до сих пор не знала ничего о нападении на меня акулы. Да где это было? И когда? В каком из Зазеркальев? Там, помнится, Дианочка почти совершеннолетнюю была — здесь она дитя.
Мама в растерянности. Мой взгляд поймала — мол, я же намекала. Но потом справилась, подарок приняла и улыбнулась — лишь она одна. Не было и рукоплесканий.