|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Первые стрелы хлестнули по преследователям почти залпом. И хоть у этих татар защита и на людях, и на лошадях была не в пример лучше, чем у виденных ранее легкоконных, но все же около десятка всадников вылетело из седел. Да еще пятеро-шестеро грохнулись на лед вместе с конями. Сколько оказалось раненых, не понять, но обычно таковых бывает в два-три раза больше. Хорошо попали! Татары сразу умерили прыть своих скакунов, стараясь увеличить разрыв между собой и больно огрызающимися русскими. Из их рядов полетели редкие стрелы — имелись и у них оказывается луки, хоть и далеко не у всех. Все же наша панцирная конница, не первый век воюющая со степняками, устроена лучше, подумалось Ратиславу. У каждого воина обязательно есть лук и тул с добрыми стрелами.
Расстояние между Рязанцами и татарами увеличилось до ста саженей. Ратьша протяжно протрубил в рог, приказывая еще убавить скок коней. Лошади его воинов перешли на крупную рысь. Разрыв между преследователями и преследуемыми сократился и русские стрелы опять начали находить среди татар свои жертвы. Те еще больше убавили скорость. Ага, вот оно что. Тяжелую татарскую конницу начали обгонять с боков возле самых речных берегов легкоконные татары. К счастью, было их немного — сотни три-четыре против его семи с лишним легкоконных сотен. Две русские стрелы на одну татарскую это много. Да и убывать татарские стрелки будут скорее, чем рязанские, и чем дальше, тем быстрее. Эту нехитрую арифметику Ратислав постиг еще в юном возрасте, гоняя со своими воинами половцев по степи. Хоть бывало, случалось и наоборот — половцы гоняли его и его людей. На то она и степная война...
Так и вышло: на одного ратьшиного воина, зацепленного татарской стрелой, преследователи теряли двух, а то и трех своих. Да еще и защита у них была хуже даже, чем у ратиславовых легкоконных — своих бездоспешных он предусмотрительно отправил в голову отряда, подальше от татарских стрел. Все это очень быстро почувствовали монгольские (а это были они) легкоконные и тоже, как их тяжеловооруженные соратники начали придерживать коней, чтобы увеличить расстояние между собой и русскими. Ну, раз так... Ратислав резко протрубил в рог и его отряд дал шпоры коням.
Тут как раз они добрались до притока, о котором говорил Евпатий. Едущий впереди сотник, слава богам, не проморгал его и повернул туда голову отряда. Хвост, само собой, двинулся следом. Приток оказался довольно широким — саженей в пятьдесят. Интересно, как называется речка? Этого Ратьша не помнил. Надо будет спросить у местных. Его отряд занял всю ширину притока. Задние продолжали слать в сторону татар редкие стрелы — далеко отстали татары, больше чем на сотню саженей. Тут хорошо попасть может только очень опытный стрелок. Сами татары стрелять почти совсем перестали — поразить противника вдогон на таком расстоянии еще сложнее, тем более русские закинули за спины щиты, сторожась от вражьих стрел.
Продолжали ехать крупной рысью — чего зря томить коней? Татары пока настигать и вступать в рукопашную даже не пытаются. Видать, не сильно жаждут. С обеих сторон берега реки, по льду которой шла погоня, упирались макушками в небо вековые ели, еще больше сгущая уже подступающие сумерки.
Потом река начала вдруг резко сужаться и скоро ширина ее стала не более двадцати саженей. Ко всему, русло стало извилистым — не разогнаться. Опять убавили ход коней. Отряд Ратьши вытянулся в длинную извивающуюся змею, следующую своими изгибами за изгибами реки. Убавили скорость и татары, увеличив разрыв между собой и русскими до двухсот саженей. Стрельба совсем прекратилась — становилось все темнее. Остатки света уходящего дня крали кроны деревьев. Нижние лапы особо развесистых елей выступали с берега чуть не до речного стрежня, хлеща колючими иглами лошадей и людей.
Чуть погодя, русло стало совсем узким — саженей десять-пятнадцать. Берега поднялись обрывами с обеих сторон, а лапы елей почти сомкнулись над головами всадников. Теперь они ехали словно в пещере с белым полом и стенами и зеленым потолком. Стало совсем темно. Продолжавший ехать в хвосте отряда Ратислав, совсем потерял из вида преследующих татар. Что, отстали? Он натянул поводья, останавливая Буяна. Осадили своих коней оба меченоши, а чуть проехав вперед, и Светлана с Гунчаком. Гунчак, неохотно развернув своего жеребца, направил его к Ратиславу, говоря при этом:
— Что случилось, воевода?
— Тихо! — прикрикнул на него Ратьша, вслушиваясь в темноту позади себя.
Нет, не показалось — топот вражьих лошадей стих. Татары и впрямь прекратили преследование. Ушли...
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
