В протесте

Да и вообще. Раньше все было как-то более внушительно. Напудренные парики, большие залы, черный бархат, красный бархат. А теперь — задерганный судья и секретарь за столиком, один в один похожем на школьную парту. И всем — судье, секретарю, даже тебе — хочется только одного: как-нибудь побыстрее отвязаться и покончить с этой формалистикой. Мне кажется, что даже адвакату (буде таковой у тебя есть) как-то неловко тебя выгораживать, настолько несерьезно все это звучит, а главное — всегда заранее известно, чем все кончится. Вот и поди почувствуй себя _политическим_, а не каким-нибудь там гражданином Ивановым, уронившим на голову гражданину Курицыну горшок с геранью. Фи.

Понедельник, 09 Апреля 2012 г. 21:42

Несколько дней назад участвовали в Дне молчания. На этот раз нас собралось человек сорок, хотя один парень из участников флэшмоба утверждал, что четыре года назад их было только семь. Хочется верить в то, что в следующий раз нас будет сто — и больше. Заклеив скотчем рты, мы раздавали у метро листовки в защиту лгбт. Нам есть, о чем молчать. Я думаю, почти у каждого из нас есть друг, который пострадал от чьей-то тупой и бессмысленной ненависти. Во всяком случае, я лично знал людей, которым разбивали головы, и девушек, подвергшихся насилию.

Кто-то кричал нам в спину "Пидорасы!!!", но, пожалуй, самое забавное, что в нашей мини-группе из трех человек ВСЕ ТРОЕ были натуралами. Когда большая часть людей поймет, что гомофобия — это наша общая проблема, а не принадлежность гей-культуры, тогда можно будет с чистой совестью сказать — мы победили.

Люди брали у меня листовки, где было написано об изнасилованиях, убийствах и тяжелых травмах, нанесенных геям и транссексуалам. Меня поразило то, что многие из них смеялись. Прочитав подобный текст, они смеялись. Проваль, что тут может быть смешного?! Это могла быть их лучшая подруга. Брат. Коллега по работе. Наконец, на этом месте мог бы быть любой из них — хотя такая мысль их никогда не посещает.

Нам часто приходится доказывать, что гомосексуальность — это врожденное, не поддающееся изменению состояние, которое нельзя считать болезнью и бессмысленно лечить. Но это только половина правды. А другая половина правды в том, что можно быть самым обыкновенным натуралом и не верить в то, что невозможное возможно, но однажды все-таки влюбиться в человека одного с тобою пола.

"Никогда!!" — заявит оскорбленный в лучших чувствах гомофоб.

И сам не будет знать, как сильно ошибается.

Вторник, 08 Мая 2012 г. 11:28

Три задержания за два последних дня. Чудовищно устал. Мы были на Болотной. Даже в самых смелых наших предположениях мы не могли учесть, насколько радикализируется наш протест. В наших условиях делать какие-либо прогнозы не получается — слишком парадоксальная у нас страна и слишком непредсказуемый народ. Мы многократно убеждались в этом в декабре и марте. Сегодня по улицам ходят многотысячные толпы — завтра город пуст. Сегодня штурм Пушкинской площади — завтра на Тверской стоят три с половиной оппозиционера с ленточками. Сегодня люди мирно расходятся после четырехчасового митинга, ворча и негодуя, что им не позволили реально выразить протест — а завтра после митинга вдруг начинается стихийное безумие. Непредсказуемо!..

Но власть, надо сказать, сделала все, чтобы спровоцировать насилие и беспорядки. Сложим два и два? Чурова награждают орденом прямо перед Маршем миллионов и инаугурацией, Медведев в своей прощальной речи призывает Путина чтить память жертв политических репрессий — такое уже не спишешь на простую глупость и вульгарность (как историю с "презервативами"). Перекрыть дорогу и не допустить людей на разрешенный митинг — это лишь последнее звено в длинной цепи расчетливых, циничных провокаций власти. Мне кажется, я понимаю, в чем их цель. Вынудить людей к решительным действиям — и максимально жестко подавить протесты. Путин не желает жить в стране с многотысячной внесистемной оппозицией. Сдается мне, что он уже вполне решился на сценарий Лукашенко.

Что же, 6-го они получили то, что получили. Это была настоящая бойня. Дымовые шашки, камни, бутылки, слезоточивый газ... Омон с дубинками наперевес бросается в атаку, разбивает людям головы — в ответ их бьют древками от знамен, хватают за бронежилеты и дубинки, сбивают с ног. Под ногами у дерущихся хрустят чьи-то упавшие очки и битое стекло. Истошно кричит пожилая женщина, которой озверевшие омоновцы сломали ногу. В моей памяти все это смешалось в какую-то чудовищную кашу. Помню самое начало, когда гнев, копившийся в нас еще с осени, вдруг вырвался наружу, подхватил нас и понес вперед, и мы проталкивались сквозь толпу вперед, навстречу первой линии омоновцев и кричали "На прорыв!!". Это было безумием (теперь я знаю, что чувствуют люди на войне). Но если вспомнить, столько раз за эти месяцы я думал, что не выдержу, что меня просто разорвет от безысходного негодования и ярости... То, что случилось на Болотной — грязно и жестоко. Но, как ни крути, это ДОЛЖНО было случиться. Вот дубинка, выбитая из руки омоновца, катится по асфальту. Рора успевает оттолкнуть ее ногой, схватить и броситься назад, но в нее выпускают газ, который обжигает ей лицо. Я перехватываю наш трофей, как на какой-то эстафете, добегаю до реки, к которой нас пытаются прижать силовики, и вышвыриваю этот символ полицейской диктатуры в воду. Мы ходили в авангард не меньше пяти раз — пока нас не свинтили, не проволокли через оцепленную площадь и не запихнули в автозак, где набралось уже человек тридцать.

В отделении нас оформили по 19.3 — сопротивление властям. Могли закрыть на двое суток, до суда, но выпустили после составления протокола. Глупо. Неужели они думают, что мы по доброй воле явимся на их дурацкий суд и дадим посадить нас на пятнадцать суток?.. Впрочем, большинство людей просто не представляет, что в суд можно просто НЕ ХОДИТЬ, а от повесток — уклоняться, и через три месяца дело развалится естественным путем. (Мне кажется, пора уже устраивать для оппозиции ликбез по правовому нигилизму).

На следующий день мы вместе с остальными вышли выразить свое отношение к инаугурации нашего "всенародно избранного" гаранта произвола, диктатуры и тотальной лжи. Меня вязали дважды — на Тверской с утра и на Чистых прудах в середине дня. Есть те, кто успел "задержаться" три или даже четыре раза. На Чистых мы достали радужные флаги, сбереженные после Болота. Тот, что был побольше, я повязал на манер плаща, из-за чего на меня почти сразу же наехали фашисты. Зато какой-то пожилой мужчина в футболке "Питер против Путина" подошел ко мне, пожал мне руку и сказал — "Простите нас за питерский закон". Я был глубоко тронут.

Второй автозак, в котором нас везли, был настоящей душегубкой. Окна заварены железными листами, дверь плотно закрыта, воздух почти не проходит внутрь, люди задыхаются. Причем набили нас туда, как сельдей в бочку — под завязку. Некоторым стало дурно, я и сам пошатывался, когда выходил оттуда. Группа оказалась очень пестрой — несовершеннолетняя девочка, две иностранные гражданки — из Германии и Польши, юрист-консультант... Мы вызывали "Скорую", но они не хотели ехать — все допытывались, почему мы оказались в автозаке, при каких обстоятельствах нас задержали и тд. Вы себе представляете такое?! Все еще считаете, что мы живем НЕ в тоталитарном государстве? Если врач из Скорой спрашивает у тебя, почему ты носишь белую ленту, и отказывается выезжать — это называется "приплыли".

На сегодня я устроил себе политический отгул. Я ведь практически не спал эти два дня, покрылся синяками и ссадинами и вдобавок ломит все суставы, основательно помятые "пятнистыми". А завтра — завтра будет День победы, мы опять наденем белую символику и будем праздновать. Авансом. Потому что пусть не завтра, но когда-нибудь мы точно победим.

Понедельник, 14 Мая 2012 г. 09:33

Когда молчит рассудок, торжествует паранойя. Озираясь в поисках врага, многие, как обычно, указали на Америку. Есть и такие, кто верит в таинственную "пятую колонну" провокаторов, нанятых неизвестно кем и для чего. А я вот думаю: зачем искать так далеко? Наш главный враг — он в нас самих, если уж через двадцать лет после "победы демократии" мы получаем путинский режим и декабрьские выборы. И очень велика вероятность, что, если даже мы одержим верх в борьбе с авторитарной властью, то очень скоро ей на смену придет что-нибудь не лучше. Потому что люди здесь привыкли жить одни "по правилам", другие "по уму", а третьи "по понятиям", но только не по совести. А между тем ничто помимо совести не может удержать дорвавшегося до власти человека от ее использования в своих целях. Никакой закон — законы можно обойти. И никакой контроль — с любой инстанцией контроля можно "по понятиям" договориться.

Внешние санкции могут только умерить аппетиты власти, сделать их социально-приемлемыми. И то не факт.

С правителями нашими все ясно, но каковы мы сами? Для начала, большинство из нас многие месяцы смотрят со стороны на жестокую, действительно неравную борьбу самоотверженного меньшинства с предельно обнаглевшей властью. О тех, кто в ослеплении поддерживает эту власть, я говорить не буду, эта тема увела бы меня слишком далеко, но остальные — а их большинство — поют нескончаемую песню "все-равно-мы-ничего-не-можем-сделать". И никто при этом не задумывается, что это СТЫДНО — так практично относиться к произволу, несправедливости и насилию. Люди любят цитировать афоризм, что зло существует не благодаря действиям сотен, а благодаря равнодушному молчанию миллионов. Но им при этом не приходит в голову, что эти миллионы составляются из них, из каждого в отдельности.

Обычный немец, живший при нацизме, был, конечно же, не прав, что он не выступил против концлагарей и расовой идеологии. Но мы — мы просто "ничего не можем сделать", вот и все. При этом в случае победы все эти в высшей степени практичные и рассудительные люди с удовольствием пожнут ее плоды, нимало не задумавшись над тем, какое право они, собственно, имеют на блага, добытые чужим трудом, а иногда и кровью. Я еще раз повторяю — это стыдно.

Разумеется, проблема тут не только в трусости и лени. Дело еще и в том, что зло, творящееся на соседней улице, для нас все-таки менее реально, чем зло, о котором мы знаем из истории и книг. Мы способны верить, что католики-лигисты в одну ночь вырезали три четверти парижских гугенотов или что в тридцать седьмом к подъезду подъезжал блестящий черный воронок, и человека увозили на расстрел. Это не кажется нам диким или невозможным, ибо это факт: есть исторические документы, воспоминания очевидцев и свидетельства историков. Нам этого вполне достаточно. Но когда мы слышим, что сотрудники отдела "Э" подбросили активисту наркотики, поскольку он не испугался их угроз, или что у женщины случился выкидыш после избиения ОМОНом (вчера я говорил с врачом, которая оказывала этой женщине первую помощь и вызывала "скорую"), или что сотрудник пресс-службы президента призвал "размазать печень протестующих по асфальту" — это кажется настолько нереальным, что мы сразу начинаем думать, что нам кто-нибудь намеренно и нагло лжет (враги и провокаторы!). Мы же живем в цивилизованной стране, и здесь такого быть не может (но ведь и сталинская конституция тридцать шестого года должна была бы вселять определенные надежды?..). Но есть ведь тысячи вещей, которых мы не видим лично, но, однако, знаем об их существовании. Только одна двадцатая всех женщин сталкивалась с нападением насильника, но в том, что насильники существуют — все-таки не сомневается никто. У нас же ситуация обратная. Только одна двадцатая наших сограждан столкнулась с беззаконием и произволом напрямую — работая на избирательных участках, выходя на митинги и попадая в отделения полиции. Все остальные — вроде бы и верят им, а вроде и не верят. Барометр доверия все время скачет. То людей вдруг озаряет, что они живут в несправедливом, скотском государстве — то они с остекленевшими глазами начинают толковать о жутких девяностых и о нынешней стабильности. Гигантская машина пропаганды — против показаний очевидцев. Кто кого?..

Вопрос, по правде говоря, не риторический. Судя по массовости нынешних протестов, государственная пропаганда сбоит. Но, помимо равнодушия и страха, всем мы вынуждены преодолевать еще и собственную мнительность. Нам следовало бы почаще вспоминать о том, что зло, по сути своей, неправдоподобно — просто к некоторым видам зла мы притерпелись и стали считать их более естественными. Беда в том, что неправдоподобность, иррациональность зла еще не делает его чем-то несуществующим.

Среда, 16 Мая 2012 г. 12:32

Неправильно все это. Ужасающе неправильно. Читаю, что в пять утра полиция разогнала лагерь оппозиционеров на Чистых прудах. Смотрю видеозапись — как обычно, выхватывают из толпы людей, сажают в автозаки, в каком-то сквере (но уже не на ЧП) полиция гоняется за несколькими демонстрантами, хватает их... я сижу дома и учусь. Ну да, работы очень много, время поджимает, а один человек мало что изменит в общей ситуации (можно себе представить, сколько _тысяч_ людей сейчас сидят дома и так думают!). Но дело даже и не в этом. Эта затянувшаяся игра в казаки-разбойники, конечно, отнимает у городских властей время и деньги (меньше разворуют?.. или разворуют столько же, но урежут социально-важные расходы?..), но в целом совершенно не мешает власти.

Люди сами выбрали молчаливую форму протеста, опасаясь задержаний. Этого решительно мало. Нужно что-то новое. Бессмысленно вязаться и кричать "за что?!" я не согласен. Уж если меня будут задерживать, то пусть и мне, и всем вокруг будет понятно, за что именно.

Я ненавижу произвол и не терплю несправедливости. Мне омерзительно все то, что сейчас происходит. Филин все твердил — зачем? зачем самим бросаться под дубинки или позволять забросить себя в автозак? чему это поможет?.. И мы спорили с ним до изнеможения, но, посмотрев сегодняшние новости, я понял, что вопрос был некорректен изначально. Дело не в продуманной и взвешенной стратегии, а в том, что наблюдать происходящее пассивно — еще хуже и еще больнее.

Четверг, 24 Мая 2012 г. 13:53

27 мая, в годовщину отмены уголовного преследования за гомосексуальность, пройдет акция московских лгбт, направленная против гомофобного закона, насилия и дискриминации. Ожидаются нападения на участников. Во время аналогичной акции в С-Петербурге одному из участников выстрелили в голову из газового пистолета. В Москве во время прошлогодней акции такого рода проломили голову журналистке "Новой газеты" Елене Костюченко, принимающей участие в гей-прайде.

Принимая во внимание реальную опасность, которой подвергаются участники гей-прайда, я прошу всех, кто считает подобное насилие недопустимым, приехать на акцию и оказать ее участникам посильную поддержку. Я хочу подчеркнуть, что, независимо от чьего бы то ни было личного отношения к ЛГБТ, свобода слова и собраний гарантирована нашей Конституцией всем гражданам страны без исключения, а гей-прайд — вопреки распространенному стереотипу — представляет из себя правозащитную кампанию и не подразумевает никаких развратных или непристойных действий, в связи с чем все обвинения его участников в "аморальном поведении" являются надуманными от начала до конца.