Я помню тот день, он начинался, как и все предыдущие. Было слышно, как мама на кухне готовит завтрак, запах которого уже распространяется по квартире. Отец принимает душ и напевает полюбившиеся песни. А я как обычно не мог оторваться от кровати и наконец-то встать и присоединиться к отцу к водным процедурам. На день было запланированы родителями много дел, которые мне были не интересны, хотелось погулять с друзьями, сходить на речку. Так как подготовительная школа тоже закончилась, у меня теперь была уйма времени.

— Сашенька вставай, — оторвала от мыслей мама. — пора вставать, соня.

— Ну ещё немного мам!

— Вставай, вставай. — сдернула с меня одеяло. — Будешь упорствовать останешься без завтрака, а тебя дожидаются твои любимые блинчики.

— Так, что ты молчала, я быстро! — сонливость как рукой сняло, и я уже стою в ванной умываюсь и чищу зубы. — Пап давай быстрее, а то я за себя не отвечаю, блинчиков на тебя не хватит. — крикнул уже выходя из ванной комнаты.

— Ну-ну попробуй осилить ... — последнее, что услышал выбежав.

Насытившись самыми вкусными блинами на земле, стал собираться в дорогу. Так как у меня последнее лето до поступления в первый класс, родители решили съездить на море дикарями. И отдохнуть месяц там, а ещё останется месяц на сборы. Сегодня мы поехали за палатками и плавательными принадлежностями такими как матрасы, жилеты, надувные мячи. Пришлось перемерять просто кучу сланцев и одежды, пока маме не понравилось. Загрузились в машину так плотно, что пришлось все плавательные принадлежности брать себе на колени, но была возможность поиграться с надувным мячиком, пока отец утрамбовывал палатки и кухню в багажник, а мать размещала купленную одежду по соседству со мной. И вот на пути обратно домой и случилось это.

— ДОРОГОЙ ОСТОРОЖНО!!! — это последняя фраза, которую я успел услышать от мамы, а потом я ощутил сильную боль, по всему телу и потерял сознание.

Пришёл в себя уже в обшарпанной комнате, с множеством кроватей, на которых лежали не очень здоровые люди, всех объединяло одно, все были обмотаны белыми бинтами, за окнами начинало светать. По воспоминаниям, когда с мамой ходили по врачам, вспомнил, что так выглядит больница. Значит что-то случилось, надо найти маму или папу. Попытавшись встать, ощутил сначала слабость, затем землю зашатало, а ноги, не выдержав издевательства подломились, и я опять потерял сознание. Второе пробуждение было ничем не отличимым от первого, кроме того, что больничная комната была погружена во мрак. Начав крутить головой, увидел, как что-то выбежало из помещения, а примерно пять минут спустя включился свет и в комнату зашли люди в белых халатах и подошли ко мне, в это время я моргал из-за яркого света и пытался нормально рассмотреть людей.

— Здравствуй, как себя чувствуешь? — зачастив, обратился ко мне старый врач. — Голова кружится, есть боли?

— Немного кружится голова. Где мама с папой, они будут переживать за меня? — увидев, как помрачнел врач, у меня защемило в груди, а чувства обострились, и я почувствовал, что не захочу узнать правду.

— Доктор может не стоит. — вмешалась девушка.

— Лучше не стоит его обнадёживать, дальше будет только хуже. — и обратив на меня взгляд, взяв рукой моё плечо. — Мальчик крепись! Мама с папой боль не придут, теперь ты один, но они хотели бы чтоб ты продолжал жить... — он много чего говорил, но я его уже не слушал. Для меня мир стал рушиться, хотелось уйти к родителям на небеса, я перестал есть, ходить, на меня навалилась депрессия как говорит медсестра. Так продолжалось в течении месяца.

Разговор у глав врача.

— Ну что Иван Иванович, как там наш больной Александр Сергеевич Думов. — спрашивал полный, низенький и лысоватый человек, с располагающей улыбкой, которая не пропадало с его лица.

— Мальчик очень быстро выздоровел Сергей Анатольевич! Перелом ноги сросся за две недели, симптомы сотрясение мозга прошло за три дня. — говорил седой врач. — Но вот его психическое здоровье под вопросом. Тамарочке удаётся его кормить пару раз в день, но этого недостаточно для его возраста, когда организм начинает расти. Да и он не хочет ничем заниматься как не упорствует Тамарочка. А почему вы интересуетесь?

— Появились родственники мальчика и хотят его забрать. Я думаю, что вместе с родными он быстрее пойдёт на поправку. Поэтому подписал выписку на мальчика.

— Я бы его ещё подержал, да и наблюдения к психологу прописал! — и выдохнув продолжил. — Да и какие родственники, я специально проверял у него не осталось прямы родственников. Деды умерли ещё до его рождения. — помяв папку в руках, продолжил. — Да и Тамара Ивановна прикипела уже к мальцу, уже начала собирать бумаги на усыновление.

— Нет у него есть близкие, троюродный брат отца мальчика. И сегодня вечером за ним приедут, подготовите все бумаги по нему и занесите в регистратуру. Ничем не могу помочь, но требования близких важнее, чем желание Тамарочки.

— Вы делаете ошибку, выписывая его раньше времени! — оставил последнее слово за собой врач, выходя из кабинета.

— Надо менять уже Иваныча, много стал совать нос не в свои дела. — сделав пометку в блокноте. — Нашелся ещё один кандидат в спец школу. — и я получу очень хорошие деньги за находку, такого человека как Саша. Сейчас стали проводить специальные программы по воспитанию подрастающего поколения, проблема была в том, что все сведения были засекречены. Но за находку неординарных детей сирот, без родителей, хорошо оплачивали. Только в этом году было найдено двое в Хабаровске в его больнице, а уже к окончанию набора появился нежданный подарок в лице ещё одного ребёнка. Осталось провернуть дело по отправке детей в Москву и пятнадцать миллионов будут в кармане. А ещё удастся прибрать к рукам квартирку мальца, с нужными людьми уже связался.

Конец.

Выписали меня неожиданно, Тамара Ивановна единственная женщина которая пыталась меня поддержать, убежала в слезах. А за дверьми больницы встретил меня незнакомый мужчина, представился троюродным братом отца, я отказывался идти с ним, но меня никто не послушал, затолкали в чёрную машину и увезли. От него веяло равнодушием и скрытой опасностью, мне не хотелось не то чтобы ехать с ним, а находиться рядом неприятно. Неделю я находился с "дядей" в нашей квартире постоянно приходили незнакомые люди и что-то замеряли и записывали. Дяде было без разницы как я себя чувствую, за мной приглядывала женщина от которой несло внутренней гнилью, которая перебивала аппетит. На слёзы и крики, они никак не реагировали, пытался кидаться предметами меня били по попе и наказывали, ставя в угол. На мои просьбы пойти гулять отговаривались тем, что скоро поступлю в школу для одарённых детей там и буду гулять со сверстниками. Целыми днями я сидел дома в своей комнате, забастовка в два дня голодовки, не дали никакого толка. А потом мы поехали в аэропорт, где меня передали сопровождающему. Мужчина уже с сединой в волосах и приятной улыбкой на лице которого звали Семён Семёнович, вызывал дрожь, в его чувствах сквозил холод, как зимой, когда пробирает до костей. Он сопровождал меня и ещё двоих детей Мишу и Катю до школы пансионата Святого Петра. Которые оказались тоже сироты, но они не знают о родителях вообще ничего, с самого детства. А отобрали их в школу для одарённых детей из двух тысяч сверстников. Их я ощущал по-другому, чем остальных людей, особенно Катю от неё шёл запах свежей травы и спокойствия. А вот Миша ощущался как что-то обжигающее и заставляло держать расстояние, он мог общаться только с Катей.

Изменения в себе я ощутил почти сразу как попал в больницу, но из-за смерти родителей я не хотел ни с кем разговаривать. А дальше посчитал — это к лучшему, и будет моей тайной. Стало легко запоминать имена и лица людей, знания с уроков в подготовительной школе стали вспоминаться быстро. В больнице я держался благодаря Тамаре и её чувствам направленных на меня не давали скатиться в унынье. А потом появлялись изменения, которые не позволили мне отвлекаться на себя. У меня в голове с каждым днём усиливалось чувства опасности, требующее бежать без оглядки. Но ситуация складывалась такая, что меня не выпускали из виду. Я постоянно ощущал чужой взгляд и не мог из-за этого заснуть и расслабиться. А сейчас летя в самолёте ощущал, как что-то невидимое смыкается на моей шее, а окружающие люди смотрят на тебя как на вещь.

Прилетев в Москву рано утром нас посадили в автобус, в котором уже находились четверо детей нашего возраста. Который повёз нас за пределы Москвы, на автобусе мы уже ехали пол дня, и наконец-то приехали в странный город "В-и-ч-у-г-а". Который был похож на большую деревню, а повезли нас к четырёхэтажному кирпичному зданию, на котором было видно следы ремонта и как контраст выделялись пластиковые окна, которое было огорожено высоким забором. Заехать на территорию объекта не получилось, нас высадили возле будки, где проверяющие отдали наши документы и вещи человеку, странно одетому во всё зелёное. В сопровождении с ним, нас направили в странное место "О-т-с-т-о-й-н-и-к", где мы присоединились к ещё большей группе детей их насчитал 13 человек. В этом месте мы пробыли десять дней, всё время нас проверяли врачи и постоянно с нами разговаривали. Нас постоянно расспрашивали о жизни, что мы ощущаем. Я пытался скрывать свой секрет, но ощущал, что не удаётся скрыть от них, свою тайну, но не сдавался и не раскрывался. А также наше количество уменьшилось на два человека, это были дети, в которых я не ощущал неправильности, пытался показаться таким же, но не удалось. Каждый раз взрослые задавали много вопросов, хоть и пытался не путаться в ответах, но не получалось.

Разговор директора Института с непосредственным начальством.

— Святослав Романович, это третий поток детей и последний, если не будет результатов. Первый поток из двадцати одарённых детей полностью "выгорели", из второго удалось добиться незначительного раскрытия способностей только у двоих, но тут надо благодарить не вас, а силу самих подопытных и их тягу к жизни. Хочу заметить, что там были потенциальные сильные дети, которые в будущем могли стать хорошими солдатами или агентами влияния при правильном воспитании. Но вы клялись, что сможете пробудить их дар полностью. А в конечном счёте получаем трупы или овощи не способный, не на что. Вы уже занимаетесь семь лет этим проектом, а результата, обещанного мы не видим. — генерал смотрел на врача тяжелым взглядом, который не обещал ничего хорошего, если и дальше будут такие проколы. — Это третий поток, который набирался по всей стране, собрали самый лучший материал, тут присутствует мальчик по фамилии Думов у которого дар проснулся из-за автокатастрофы, это видно по тому как он пытается его скрыть, и, если вы сможет полностью раскрыть его потенциал вам дадут зелёный свет, но, если угробите...! — не став заканчивать конец фразы генерал, а по заметавшемуся взгляду врача увидел, что до того дошло всё. — Всё мне пора и не забывайте профессор — это последний ваш шанс.

Профессор заметался по кабинету как крыса по лабиринту, как только звук шагов генерала стихли. Стал, что-то отмечать в календаре, бросив, побежал просматривать старые заметки и мысли. Не дочитав главу заметок выскочил на балкончик и скурил две сигареты, а зайдя опять в кабинет, сделав крепкий кофе и устроившись в удобном кресле, стал записывать с новой страницы планы по новому потоку, "добровольцев" которым выпал шанс прославить его имя в веках или похоронив из-за провала. Потом вспомнив нажал на кнопку вызова помощника.

— Зиночка, зайдите ко мне.

— Да Святослав Романович, что-то вам нужно? — спросила миловидная девушка, с пышными волосами цвета ночи.

— Да, занеси после обеда документы на всех подопытных. — и подумав. — Пригласи ко мне Михаила Владимировича, ведь он же у нас в этот раз, проводил психологическую оценку детей? — получив в ответ кивок. — А также попросите с этого момента остальных профессоров подробно вести обследования и записи по Думову.

Конец.

Поле того как нас разместили в комнатах по одному, для нас началась учёба. Нас стали учить математике, русскому, литературе, рисованию, физкультуре, для отдельных учеников которых набралось четверо вместе со мной, которые без проблем учились, давали дополнительно английский язык, основные знания мне дали ещё в подготовительной школе. Такое обучение велось шесть дней в неделю, а в воскресенье день отводился под физическое развитие и считалось за отдых. Но я постоянно ощущал на себе взгляд, который не пропадал, даже в туалете. А спустя месяц стал ощущать направление взгляда, что повлекло ещё более пристальное внимание от людей в белом.

Спустя полгода после приезда в "школу" и одну попытку побега, который окончился, не успев начаться, нам стали колоть "укрепляющие уколы" от которых многим становилось плохо. А "выходных дня" стало два и в обычные дни увеличилась физическая нагрузка. Изучаемые предметы усложнялись за невыполнение задания наказывали, за неправильный ответ тоже наказывали. Приходилось постоянно быть наготове, некоторые теряли сознание прямо на уроке, что тоже наказывалось. Наказания были разнообразны от простого простоять три часа в углу, до стояния на коленях на горохе или удары ремня, лишали еды на день. Общение между детьми можно было только в "выходные". Было неприятно видеть Катю и страх в её глазах. Ей прописывали также много физической нагрузки, как и мне. Но только я был "любимчиком" этих садистов, с самого первого дня я стал их звездой. У меня было самое большое количество физических нагрузок и уроков. Если остальным надо пробежать круг, то мне два, если не успеваю по времени в наказание, то три круга. Теперь английский язык я изучаю один на повышенном уровне сложности, а также у меня появился Латинский язык. Если бы не мой дар, я, наверное, умер, но он меня поддерживает. Я быстро физически восстанавливаюсь по сравнению со стальными детьми кроме Кати, а изучаемая информация быстро усваивается.

А ещё через полгода нам стали прописывать процедуры в специальных камерах, после которых голова могла кружиться часа два. Двоих детей перевели в другое место они не справлялись с нагрузкой, но я чувствовал, что нам врут. Они последнее время после процедур были самыми плохо выглядящими. А ещё только мне стали колоть дополнительно к "улепляющему уколу", специальную вакцину, направленную на быстроту усвоения уроков. После этой вакцины удавалось очень быстро запоминать любую информацию, но вот последствия меня пугали, и я не способен был отказаться от них, даже мои мольбы были проигнорированы. Я отхаркивал кровь, кровь шла из глаз и носа, иногда даже ушей. Что очень сильно пугало остальных детей, но уколы не прекращались.

Где-то через год я привык уже к "вакцине", а количество детей стало 13, а глаза Кати уже потухли, а запах который меня немного успокаивал изменился и стало пахнуть сеном. До этого моим спасением была фраза Иван Ивановича, что мои родители хотели бы чтоб я жил. И тогда настал день "Х". Моя сила как бы стала больше и сильнее. Я стал ощущать людей вокруг, слышать их мысли урывками. Приходилось лёжа в кровати сосредотачиваться на человеке за стеной-потолком-полом и тогда проговариваемую информацию удавалось "услышать", чем больше тренировал способность, тем легче удавалось настроиться на человека. А ещё через месяц пропала Катя, она просто не появилась, а мой вопрос куда она делась ответили, что она переведена в другую школу. Но на фоне его мыслей удалось отчётливо расслышать, объект N49 "мертва". Тогда я понял, что наши жизни предрешены, а то давящее чувство, которое меня преследует вот уже больше двух лет — это "смерть". И я не знал, что делать до "того" момента.

123 ... 161718

↓ Содержание ↓