Карнавал. Арка 4

— Пф. Этот неудачник даже признаться своей любимой не смог.

— Он признался, глупый брат. Твоё безумие не дает тебе ясно увидеть это.

Югами повернула голову в сторону звезды. Где Кишин видел жидкую тьму и кровавый туман, Югами видела слабый свет, рожденный из любви отца к дочери и желание её спасти, не смотря ни на что.

Югами олицетворяла Желание. Вот только существует ли она? Это вопрос, на который нет ответа. Это вопрос на который два ответа. Она есть и её нет, все дело лишь в точки зрения.

* * *

Рыцарь наблюдал за потоком света в источнике матери. Он уже долгое время пытался настроиться на неё, но ничего не получалось.

Тяжело вздохнув (зачем?) он положив косу на плечо(почему именно на плечо?) направился в средний улей. Последнее время он постоянно доставал старшую сестру и новорожденного младшего брата одним и тем же вопросом (зачем?), он просил, чтобы мать ответила им, а они передали ему, как зовут его (почему это так важно?).

Свободно пройдя сквозь барьер мужчина (Почему он мужчина, а не женщина? В чем разница? Какой смысл у разделения на пол?) стал бродить по туннелям без какой-либо цели. Бывший Высший, а теперь незнамо кто, просто шел и наблюдал. Ему почему-то стало интересно (что это за чувство?) следить за жизнью улья. Раньше, имея связь с матерью и ими (оно? они?) мужчина не задумывался над как все работает. Он знал, что есть рабочие, они знают что делать, есть воины, они тоже знают что делать. Его же задача нести им всем волю матери.

Мужчина не уставал. Он брел и брел.

Однажды ноги завели его в загон заготовок.

Плач (почему так тоскливо от этого звука?) услышал рыцарь. По мере приближения, он стал различать и иные звуки, каждый из которых дергал невидимые нити чувств в его... (в чем?).

Мужчине стало любопытно (Странное чувство, но оно интересно? Нравиться?). Он ранее не имел шанса пообщаться с заготовками, ему это не нужно было. Они ведь даже еще и не дети (кто?), а зародыши (откуда эти слова?) Роя.

Рыцарь прошел в пещеру. Три зародыша мужского пола избивали (что? зачем?) четвертого, недалеко плакала зародыш женского пола. Рыцарь заключил, что её защищают от избиваемого...

-Защищают? — Новое слово что он понял было странно, он и раньше знал все эти слова, но они не несли смысла для рыцаря. Теперь же каждое из них создавало целый ассоциативный ряд. Это было восхитительно. Рыцарю это нравилось (противоположный пол? Красивые виды? Страсть? Еда?...).

У дальней стены уткнувшись своей мордочкой (лицом?) в колени плакал зародыш меньшего возраста, чем остальные.

Рыцарю стало интересно, по каким причинам зародыш испытывает чувства, из-за которых рождаются столь тоскливые звуки.

Он подошел к мальчику (Соперник? Друг? Брат? Обещание?...) , сконцентрировался и стал, виден для зародыша. С каждым разом рыцарю для использования даруемых матерью сил приходилось прикладывать все больше усилий, но также почему-то возникало ощущение, что это теперь не силы матери ведут его, а это он пытается встать на ноги своими силами... Будто он уже не ребенок (Дитя? Отец? Родная Кровь? *Череда непонятных воспоминаний, в которых деревня и множество людей, занимающихся непонятными делами*...)

— Почему ты плачешь, зародыш? — Вопрос рыцарь не на языке Роя матери

* * *

, а на том, что ходит на тени настоящего мира (Терра? Тень? Свет? Циклы? *Мутные воспоминания о смерти и о рождении заново, голос матерей(???), мелькание непонятных образов*).

Мальчик поднимает заплаканное лицо, бледнеет.

"Еще и пяти нет". — Пришла мысль.

Рыцарь замер. Мысль родилась сама. Она была вызвана не разумом роя, не голосом матери. Он подумал, сам.

— Мама, я не могу найти маму! Дяденька, где моя мама?

Вопрос был задан на немецком(?). Рыцарь хотел было сказать, что вскоре зародыш услышит мать, но было некое несоответствие в понятиях. Он решил уточнить.

— Мать?

— Мама, я потееерял её!!! — зарыдал мальчик сильней.

Рыцарю стало еще тоскливей на... душе(что это?).

— Вааа! — Ребенок вдруг обнял рыцаря.

Мир для мужчины покачнулся.

"Что-что-что-что-что-что-что-что-что-что-что-что-что-что-что?!"

Он так и простоял пока мальчик не успокоился. В голове(почему именно там? Мозг?) был сумбур.

А через пару часов он со смешенными чувствами сидел на полу. Голова ребенка была на его коленях. Малыш спал.

— Мама... — тихо пошептали губы ребенка.

"Мама и мать. Они отличаются. В чем различие? Почему я не могу назвать мать мамой?"

Рыцарь решил. Что спросит заготовку, в чем различие, когда она станет Роем. И тогда все встанет на свои места.

В течение пары суток Рыцарь общался с ребенком. Делил с ним трапезу, соглашался с тем, что еда невкусная и кислая.

— Риттер, можно назвать тебя другом? — Как-то раз спросил мальчик.

— Риттер? Друг? — Слова были не понятны Рыцарю. Говоря Риттер, мальчик не имел ввиду слово рыцарь, это было... имя?

— Ты же Риттер, благородный, спасающий от злодеев? Давай дружить!

— Давай. — Рыцарь не мог понять, что происходит.

Через пару дней началась процедура приобщения к источнику.

Рыцарь сам отвел друга(?) и ждал пока тот не изменится.

Через пару дней из слабого света матери вышел Арахни-рабочий.

— Здравствуй, друг. — Рыцарь поприветствовал друга.

— Оно извиняется, кто оно?

Рыцарь замер.

— Кто такая мать? Кто я и кто ты? — Решил он задать вопрос уже понимая какой будет ответ.

ќ— Оно Рой. Мать это мать. Оно потерянная часть Роя. Мать найдет способ вернуть оно в Рой.

"Нет. Я не хочу..." — Новое чувство ощутил рыцарь. Это был страх.

Он развернулся и убежал. Он бежал и бежал, пока ноги не вывели его в пещеру где он познакомился с другом.

Подошел к месту, где они часто общались, обсуждая очень важные, как для одного, так и для другого темы.

На полу был нарисован мальчик и рыцарь с косой. Над мальчиком было написано — "Я", над рисунком рыцаря — "Друг-Риттер".

— Ха, ха, ха. — Задышал часто Риттер. Коса звякнула, ударившись об пол.

— Нет— нет. Я не хочу также. Нет, не хочу, не хочу. Мама, папа, помогите.

Образ женщины и мужчины мелькнул перед взором Риттера.

Существо, обладающее практически божественной мощью, совершенно по-детски заплакало.

Глава 44. Мей знает...

=======

Застыл напротив него. Мой глаз впился в его желтые.

— Не хулигань. — Говорю ему строго.

— Агу!

Тоненький лучик серо попадает мне прямо в лоб.

Комнату заливает радостный смех ребенка.

Сложно воспитывать ребенка. Особенно сложно, когда ему еще нет и двух месяцев, а надо.

Дий рос, как говорится не по дням, а по часам. Точнее росло его реацу.

Пару дней назад к нам в комнату с Перу в тот самый момент влетел Ботсом.

Я чуть тогда его не спалил своим самым мощным серо! Да что говорить. Перу так разозлилась, что бедный Ботсом исчез. Жена непроизвольно использовала силы своего меча.

Через пару секунд, когда напуганный до импов пребыванием в черно-белом мире Ботсом смог связать два слова, удалось выяснить в чем дело.

Наш Дий научился серо и приложил своего няня прямо в лоб. Ботсом, оставив ребенка на попечение Дианы, умчался доставлять радостную весть. Ну и прервал нас в самый важный момент.

"Охо, какой боец. Стоп! Не время восторгаться сыном! Необходимо решить проблему! Но какой же молодец... Стоп! Проблема, Ясуна, проблема серо! Соберись!" — Мысленно настроил я себя.

Заглянул в два желтых глаза.

"Какой же ты у папочки хороший... Стоп!"

Концентрируюсь, настраиваюсь на ментальное поле сына.

"Скучно значит. Хм. Пускать лучи весело. Какой ты у меня умный..."

Подбрасываю сына в воздух. Восторг буквально заливает помещение.

В комнату заходит Перу, одетая в легкий прозрачный халат.

Теплая рука касается моей спины. Ощущаю волну лечебной силы.

— Милый, болит еще? — В голосе ощущается вина и нежность.

— Это лишь царапины, ерунда.

Пытаюсь уложить сына в кроватку, но в лоб опять прилетает слабенький луч серо.

— Он не хочет, чтобы ты отпускал его, Ясу.

"Я тоже не хочу отпускать его. Но есть кое-что, чего я хочу помимо этого".

Концентрируюсь. В комнату вползает бинт. Беру его в руки.

Быстрое движение пальцем, и на бинте нарисована руна полета. Напитываю вещь реацу и изменяю её свойства, параллельно вкладывая в псевдо жизнь маленькую частицу своего сознания. Бинт взлетает.

"Поиграйся с ним, сына".

Бинт, извиваясь, летает над люлькой, из которой по нему радостный сын палит лучами серо.

Я же разворачиваюсь к женщине, подарившей мне это счастье. Хмыкаю. Подхожу ближе. Она озорно следит за моими действиями.

Поднимаю её на руки под слабый взвизг Перу и несу в комнату.

Руки моей женщины обхватывают шею. Наш медовый месяц продолжился.

Ботсом же прокрался в комнату с сыном и с восторгом следил за его игрой.

Он хотел насладиться каждым мгновением присмотра за молодым Владыкой. Ведь следующий раз ему позволят только через день провести столько времени с малышом.

— Женщины... — пробурчал Ботсом. Передернул плечами от воспоминаний недавнего ужаса черно-белого мира.

* * *

— Мне кажется, или он стал еще злей? — Спросил третий второго. Первая отстранённо слушала их разговор. Она устала настолько, что не было сил даже греть уши на разговоре двух собратьев по несчастью.

Рука сама собой погладила катану. Этот жест у неё уже стал привычкой. Первая посмотрела на своего мучителя. Где-то в глубине даже проснулась благодарность к нему. Без тех мук, которыми он их троих подвергал, не видать первой своего Зампакто, не видать шикая, да она даже и не мечтала о нем!

"И все же я благодарна Ясуна-сама". — Решила для себя девушка.

Одиннадцатый офицер же оторвал взгляд от кристалла у него в руках.

Рука сжалась, и кристаллическая пыль осыпалась на землю.

Серебряный глаз поднялся на них.

Первая задрожала от страха, но уже не обмочилась как в прошлые разы и не вырубилась как в самый первый раз.

Второй сквозь зубы выругался. С его словами согласился и третий.

— Такими темпами БанКай вы получите через год — Девушка обрадовалась — Плохо, это очень плохо. Я рассчитывал на месяц. Значит, будем работать по чуть усложненной программе. Да средний уровень сложности для нашего случая будет самое-то.

Первую прошиб холодный пот. Перед глазами мелькали те ужасы, которые заставлял он их делать, те абсурдные задания по типу не сделаешь, не поешь. А сделать некоторые совершенно невозможно! И это был лишь легкий уровень?!

— Месяц, если не добьетесь банкая за месяц, я перейду к тяжелому уровню. Сейчас вы не понимаете, но поверьте — бинты на лице чуть шелохнулись, он улыбался хищно и зло — Завтра вы поймете, что доводить до тяжелого уровня не стоит.

И начался ад мышечной боли, круговерть постоянных спаррингов, отвратительных лекарств и постоянно наращиваемого духовного давления. Но самое страшное, что та жуть, исходящая от него постоянно и к которой все трое уже более или менее привыкли, стала усиливаться, а под конец тренировки он чуть зашипел... Первая, и второй, и третий — все трое вырубились от страха.

Пришла в себя девушка от удара молнией, что выдали её бинты-путы.

— Слабаки, ничтожества. Вы не выдержали даже одной десятой темпа среднего уровня. Я даю вам последний шанс.

"нет"

Эффектная пауза.

— Десять миллионов взмахов мечем, угол каждого взмаха должен отличаться. — Забинтованная голова мучителя повернулась к ней — Не переживай, Первая, ваши друзья-бинты вам помогут сделать не ошибиться. Если угол взмаха будет повторен, то слабенькая молния вам на это укажет. Приступайте. Пока не выполните задание, еды не получите... Но я всегда могу поделиться с вами своими кулинарными изобретениями.

Рвота поступила ко рту Первой. Она. Это. Есть. Не Будет!

"Лучше голодная смерть".

Время исчезло для неё. Взмах, поворот, взмах. Взмах, боль от удара током, еще одна попытка.

Девушка твердо для себя решила: хотя бы сегодня выполнить задание.

Её Зампакто постоянно подбадривал, как умел.

Но.

Миллион взмахов, как посмотри, но это задание невыполнимо.

Первым вырубился третий. Садист уволок его бесчувственное тело в пыточную.

Вторым стал второй. Он печально посмотрел на первую, прошептал слово "прощай", и после очередного неправильного взмаха потерял сознание.

Чудовище, вышедшее из самых глубин тьмы, своей забинтованной рукой схватило ногу первого и поволокло его в место настолько жуткое, что первой даже думать о нем не хотелось.

Мир плыл перед её глазами. Она уже не раз падала, поднималась вновь. Её руки тряслись. Меч ходил ходуном.

Сто шестьдесят пять тысяч шестьсот один взмах стал для неё последним. Зампакто выпало из рук. Первая покачнулась. Удар молнии, она падает на колени. Удар. Валиться на землю.

"нужно вытерпеть еще два". — Повторяла она постоянно.

Удар.

Мысли путаются.

Удар.

Первая не может подняться. Её взгляд направлен прямо на дверь. Та беззвучно открывается.

Первая дергается. Нужно встать, во что бы то ни стало!

Серебряный глаз выглядывает из тьмы провала впереди.

Первая напрягает все свои мышцы, всю волю. Зубы крошатся от усилия.

Нога проявляется из тьмы.

Первая встает на колени. Затем берет в руки меч.

Чудовище смотрит на неё своим серебряным оком.

Оно не уходит. Лишь смотрит.

Крепко сжимая в руках Зампакто, Первая делает косой удар по воображаемому врагу.

"Неужели получилось?"

Серебряный глаз вращается во тьме. Кажется, что за ним миллионы тварей только и ждут момента, чтобы вырваться в мир и пожрать её.

Сжать меч в руках. Замах, косой удар.

И тело скручивается от боли.

"нет"

Все как в тумане. Она видит, как монстр обходит её тело. Берет за ногу. Поляна, заполненная светом удаляется. Все заполняет тьма...

Пришла в себя первая сидящей за столом. Как обычно она не сразу поняла, где она находиться. Но вот когда поняла.

Дергает руками. Привязана.

Перед ней кастрюля полная варева. Со страхом она поворачивает голову в сторону. А там он, держит в руках ложку. Нагибается, зачерпывает варево.

— Покушай. Тебе нужно много сил, чтобы поскорей достичь банкая. — Голос полон родительской заботы.

Первая в панике пытается сжать губы, закрыть рот, но бинты не дают!

Мир замирает. Первая ложка приближается к её ротику.

"нет-нет-нет-нет!"

От первой ложки сознание качнулось. Отвратительное вещество прошло по пищеводу и достигло желудка, а там взорвалось гаммой самых гадких ощущений на свете.

Кастрюля была еще полна, а ложка такой маленькой...

"Зло. Он квинтэссенция мирового зла!"

* * *

Мей, закончив читать отчет аналитиков, швырнула бумагу в камин. Злость тлела внутри женщины.

Женщина потерла виски пытаясь успокоится.

— Себастьян! — Крикнула она дворецкому.

Миг, и перед ней застыл пожилой мужчина в наряде гайдзинов. Себастьян Девятнадцатый. Девятнадцатый дворецкий семьи чуть поклонился своей госпоже и снова застыл изваянием.