Планета Хаоса

Мои размышления прервал треск, донесшийся с площади. Ого! Я немного недооценил уровень здешней техники. По брусчатке, не торопясь переваливался автомобиль. Он определял все здешние технические достижения с точностью до последней новинки. Угловатый, открытый кузов, колеса со спицами, выпученные фары, и главное — дым, синим облаком клубящийся следом. Сразу ясно — это одна из первых моделей здешнего автомобилестроения. Таким автомобилям обычно сопутствуют: паровозы и пароходы, это обязательно, затем... телефоны, настолько трещащие и свистящие, что иногда проще докричаться без них... телеграфные аппараты, тряпочные самолеты, радио в научных экспериментах, распространенное электричество (в моей комнатке его не провели, наверное, потому, что лет сто назад потеряли от нее ключ), огромные фотоаппараты...Из оружия: винтовки и пистолеты, а также громадные пулеметы, похожие на пушки. Никаких компьютеров, отпечатков пальцев, ДНК-кода, но в тоже время — законность и демократия, по крайней мере, на словах. Никто не схватит на улице только потому, что твое выражение лица не понравилось местному чиновнику. В общем, жить можно. Если я когда-нибудь выберусь отсюда.

Давно я не был трубочистом! Дверь заперта, за окном — стража, остается только одно — камин. Не хочется даже думать, что труба может оказаться слишком узкой или перегороженной решеткой, как раз от таких ловких ребят, вроде меня, только пробирающихся не изнутри, а внутрь. Я посмотрел на камин... потом на золотую шкатулку...потом на окно...опять на шкатулку... Позвольте, господа...Я тряхнул головой, пытаясь заставить свое соображение работать. Мозги бултыхнулись, вяло шевельнулись и заработали. Почему это в комнате, где все заросло пылью, стоит чистенькая шкатулочка? Кто ее отчистил? Или вернее, кто ее принес сюда? Ведь она явно поставлена на старую пыль, причем недавно — на ней самой нет ни пылинки. И кто это расчистил на стекле то самое пятнышко, через которое я смотрел первоначально, до того, как позавтракал пригоршней пыли. Кто-то определенно находился в этой "заброшенной" комнатушке...и забыл здесь шкатулку. А, значит, скоро сюда за ней явится растяпа-хозяин. Только как же он сюда проник? "На пол посмотри, дурила", — подсказала мне соображалка. Действительно, чтобы расшифровать следы на полу, вернее, на пыли, не надо было быть старым опытным следопытом. Вот эти босые лапы оставлены одним невезучим и малосообразительным молодым человеком, в оправдание которого можно сказать только то, что он недавно проснулся в незнакомом месте и в незнакомом ему мире, а поэтому его можно с некоторыми натяжками приравнять к новорожденному. А вот эти следочки у нас чьи? Маленькая туфелька с острым каблучком... Уж не эти ли каблучки у нас недавно цокали по коридору? Ай-я-яй, неужели я попал в место тайных свиданий, с поцелушками-обнимашками... Непохоже...След только девичий, других нет, скорее всего, молоденькая любопытная девушка тайком проникла сюда, сжигаемая вполне естественным женским любопытством, сунула свой очаровательный носик там и сям, да и скрылась, забыв золотую безделушку.

Почти уткнувшись носом в пол, изображая собаку-ищейку, я прошел от окна, где любопытная девушка, переступая с ноги на ногу, смотрела на площадь, которую и без того видела сотни раз. Далее след пошел к комоду...точнее, след-то шел от комода, это я двигался по нему в обратном направлении...от комода он двинулся к двери, но здесь не задержался, по широкой дуге обошел кровать... Вот оно. Отсюда след вышел и сюда же и вернулся. Я поднял голову. Хм. Похоже, таинственная девушка выходила из зеркала. Так как в зазеркалье и зазеркальных жителей я не верю (хотя, кто знает...), остается предположить одно: за зеркалом скрывается потайная дверь и остается только найти, как она открывается, и вот она — свобода! А то от этой пыли у меня скоро начнется аллергия. Применяя дедуктивный метод, интуицию и незаурядные сыщицкие способности, я могу с уверенностью заявить: зеркало-дверь открывается с помощью вон того настенного подсвечника. Его надо повернуть...или нажать...или дернуть...короче, что-то надо с ним сделать. Как я это узнал? С него пыль была стерта, наверняка тоненькими пальчиками недавней пришелицы. Что-то я засыпал девушку комплиментами: "очаровательный носик", "тоненькие пальчики"... Может она толстая, нос картошкой и руки — как клешни у рака. Или здесь вообще была маленькая сухонькая старушка.

Некогда рассуждать! Вперед...отсюда. Да как же эта проклятая дверь открывается!? Я минут пять дергал, нажимал и поворачивал разнесчастный подсвечник, и все без толку...Ага!! Оказывается, сам подсвечник трогать не надо было, нужно всего лишь осторожненько повернуть чашечку по часовой стрелке, что-то щелкнуло, зеркало вздрогнуло и слегка отодвинулось от стены. Ручки, естественно, на потайной дверце не было (где вы видели зеркала с ручками?) пришлось взяться за края... Зеркало бесшумно повернулось на петлях, открывая вход в темный коридор. Очевидно, хитрая девчонка воспользовалась маслом перед тем, как открывать двери, иначе скрип сто лет не мазаных петель поднял бы всех покойников на близлежащих кладбищах.

Прежде чем войти в коридорчик я посмотрел, как можно открыть дверь изнутри (и можно ли вообще). К счастью изнутри искать замок долго не пришлось: прямо из стены торчал рычаг. Слава богу, а то мне совершенно не хотелось оказаться запертым, как мышь в стеклянной банке. В надоевшей мне комнате было хотя бы несколько выходов, которыми можно было воспользоваться. Здесь же, если дверь захлопнется, мне оставалось только помереть от голода и жажды. И найдут мой иссохший труп строители при ремонте... Брр. Отогнав от себя неуместные мысли, я глубоко вздохнул и шагнул в проем, тихонько прикрывая дверь, она же зеркало.

Тьма окутала меня, лишив зрения, и я мгновенно потерял ориентацию в пространстве...впрочем, вру. Особой тьмы в коридоре не было, так, легкий полумрак. Свет падал через многочисленные решетки, расположенные под самым потолком. Скорее всего, в комнатах они выглядят как вентиляция. Наверное, тот, кто проектировал этот проход, рассчитывал через эти решетки подсматривать за тайнами своих домочадцев. Или они были сделаны только для освещения?.. Как говорила моя первая жена, Ирма: "В чужие мозги не заглянешь: череп закрыт". Может, вернуться обратно, прихватить табуретку, (я там видел одну, около кровати) и попробовать заглянуть через решетки, или, вернее, выглянуть? Нет, не стоит отвлекаться на пустяки, вперед, к выходу!

Коридор изогнулся под хитрым углом, как удав в столбняке, и за поворотом я увидел вожделенный выход. Выглядел он точно так же, как и вход, вон и рычаг из стены торчит. Перед дверью я притормозил. Кто его знает, что там, снаружи. Может, выход на лестницу, по которой дедушка нынешнего владельца дома уходил прогуляться тайком от бабушки. А может и спальня, в которой сто лет назад жила милашка, к которой дедушка и убегал от бабушки, а сейчас там готовиться ко сну (что днем, конечно, маловероятно...) чопорная старая дева с очень громким голосом... Думай, не думай, не попробовав, — не узнаешь, как сказала мышь, глядя на сыр в мышеловке...Рука, протянутая к рычагу, застыла, как окунутая в жидкий гелий. Рукоять рычага медленно повернулась сама собой...К тому моменту, когда щелкнул замок, я уже переводил дыхание, прислонившись спиной к стене уже почти родной пыльной комнаты. Конечно, ничего чудесного в повороте рычага не было. Кто-то открыл дверь с той стороны и сейчас идет по проходу сюда, в комнату, откуда не выберешься, и где не спрячешься, — тебя в пять секунд выдадут следы на полу. Можно было выпрыгнуть из двери и скрутить того, кто пытался в нее войти, однако дело это было рискованное. Вылетишь с бешеным криком, а за дверью — амбал, размерами как раз в дверной проем, а за ним — его друзья. Конечно, скорее всего, это идет моя заочно знакомая девушка на каблучках за своей забытой шкатулочкой...И все равно нападать на нее было бы рискованно. Вместе с ней в комнате могли оказаться ее подружки, что грозило мне не столько задержанием, сколько потерей слуха. Две визжащие девушки хуже, чем реактивный самолет на взлете. Лучше мы тихонько подкараулим девчоночку в тихом пыльном месте. В прошлый раз она была одна, надеюсь, и сейчас не ведет за собой отряд телохранителей...

Что это там за зеркалом? Так...ага, точно, цокнул знакомый, почти родной каблучок. Щелкнул замок, тихонько раскрылась дверь...Меня, естественно, не видно, вы же не ожидали, что я буду стоять посреди комнаты с транспарантом "Добро пожаловать!". Я стоял за зеркалом, готовясь скрутить гостью. Только бы она не была фанаткой зубодробительных видов спорта, типа борьба или боевые единоборства. Стыдно будет, если я не смогу справиться со слабой девушкой. За время моих скитаний по мирам конечно можно было бы выучиться как следует драться, но с другой стороны, попробуй научиться чему-нибудь, если в одном мире не применяют ноги в бою, считая это недостойным настоящего мужчины, а в другом — дерутся исключительно ногами, складывая руки за спиной. В итоге в моей голове — сумбур из самых разнообразных приемов. А те, которым меня учил папа в детстве...Я же не хочу ломать ей нос. И к тому же они могут не сработать...

Из-за зеркала показалось розовое платье, золотистые кудряшки...Скользнув за спину к пришелице, я зажал ей рот, мысленно приготовившись к тому, что сейчас мне прокусят руку, и прошептал на ухо: "Тихо". Что, по-вашему, сделала девушка? Она упала в обморок!

2. ГЛАВА ВТОРАЯ

В которой меня знакомят с очень высокопоставленной семьей.

— Скажите, а вам приходилось сражаться с драконами? — заранее затаив дыхание в сладком ужасе от того, что она сейчас услышит, спросила Ана. — С огнедышащими? — с надеждой уточнила она, как только я раскрыл рот.

Я отпил (не отхлебнул, а именно отпил) из чашки кофе. Божественный, или, вернее, королевский напиток...

— Конечно, ваше высочество, приходилось. Помню, один из этих мерзких огнедышащих монстров похитил прекрасную девушку, жившую в замке, в котором мне пришлось провести ночь. И когда отец девушки, с трудом сдерживая слезы, попросил меня помочь, я не смог отказать...

Если честно, я еще ни разу не сталкивался с драконами. Но не разочаровывать же девушку, которой довелось наблюдать драконов еще реже, чем мне. Я их, по крайней мере, в кино видел. Миров тринадцать назад. Сюжет одного из этих фильмов сейчас и пересказывался.

— ...Девушка, рыдая, припала к моей груди. В ее глазах была готовность отблагодарить своего спасителя, но я, как и любой благородный человек на моем месте, не воспользовался этой минутной слабостью невинной девы и, взяв в качестве платы лишь поцелуй, удалился в сторону заката...

— О, — всхлипнула Ана, — это так прекрасно! Как бы я хотела, чтобы меня спас благородный рыцарь.

— Успокойтесь, милое дитя, у вас еще все впереди, может быть, прекрасный принц уже завтра прискачет к вашим окнам на белом коне, чтобы увести навстречу приключениям...

Как вы уже поняли, все закончилось благополучно. Не было ни обвинения в попытке изнасилования, ни погони по темным переулкам под свист пуль...Ничего того, что обычно ожидает наглеца, напавшего в полутемной комнате на беззащитную девушку. Хотя и влип я все равно по полной программе.

...Упавшую в обморок пришлось транспортировать на кровать. Размышляя над наилучшим способом приведения ее в чувство, я успел осмотреть неожиданную напасть. Розовое шелковое платье, до самого пола, с длинными рукавами и закрытое до горла. Тоненькие (действительно тоненькие) пальчики. Бледно-розовое личико, не испоганенное косметикой. Туфельки с теми самыми каблучками. Золотистые, да что там, просто золотые волосы, уложенные хитрыми кренделями с двумя прядками, спадающими у висков. Просто принцесса...

Пока я размышлял, "принцесса" очнулась сама. Первое, что она спросила: "Вы не призрак?" Я недоуменно оглядел себя. Видок, конечно, не из лучших, но ни савана, ни цепей, и предметы мебели через меня не просвечиваются. Уяснив, наконец, что я — не призрак, розовое дитя забросало меня кучей вопросов. Кто я, да откуда, да как здесь оказался, и не слышал ли я, часом, о министре Эйлерне, (это еще кто такой?). То, что я могу оказаться мерзавцем с гнусными намерениями, наивному чаду в голову не пришло. Ей повезло, что таковых намерений у меня не было (мысли были). Прервав поток вопросов, я попытался на них ответить, что было не так-то просто, потому что молчать "принцесса", судя по всему, не умела. Через каждые два моих слова она успевала вставить три новых вопроса или прокомментировать то, что услышала.

Моя первая жена, Клади, всегда говорила: "Если не знаешь, что сказать, говори правду". Так я и поступил, рассказав милой девочке о себе все то, что вы уже знаете. Некоторые вещи я, правда, утаил, не стал рассказывать о том, на какой планете мне повезло родиться и к каким последствиям это иногда приводит. Мои пробуждения в различных мирах я сделал следствием некоего проклятья, посланного на меня за грехи предков старинным врагом, рассудив, что там, где есть призраки, есть и проклятия. Когда мой рассказ пробился через бесконечную череду вопросов, охов, ахов, восторженных восклицаний и тому подобных реакций на мою историю, я попросил у "принцессы" поведать мне, где же я, черт возьми, нахожусь и кто она такая. Удивленно помолчав, "принцесса", которую, по видимому, всегда узнавали в лицо, внезапно расцвела, и на меня обрушилась волна информации. То ли ей поговорить не с кем, то ли всех остальных она уже замучила своей болтовней. Я слушал, и волосы на моей голове медленно шевелились. Вот попал, так попал...

Первым делом этот разговорчивый ребенок сообщил мне, что ее зовут Ана, находимся мы с ней во дворце, где она живет вместе с папой, мамой, братом, подружкой и каким-то непонятным дяденькой. По крайней мере, я так и не понял, что это за дяденька такой, и почему он живет у них. Потом я узнал о том, кто такой министр Эйлерн.

...Оказывается, двести лет назад жил такой министр, который терпеть не мог шум. Каждый раз, когда начиналась какая-нибудь шумная вечеринка, он, со страдальческим лицом, недовольным голосом нудил: "Тихо, господа, тихо". Однажды, во время веселого бала поднялся такой шум, что Эйлерн умер от расстройства. С тех пор призрак министра ходит по пустынным коридорам, подкрадывается сзади к случайным прохожим и шепчет на ухо: "Тихо". Каждый, кто услышит этот шепот, умирает от разрыва сердца. Непонятно только, откуда же тогда узнали, что именно он шепчет. Зато стало ясно, почему она упала в обморок. Любой бы упал на ее месте.

Еще во время рассказа о министре я почувствовал неладное. А потом Ана мимолетом упомянула, что ее папа — король. Я остановил ее и осторожно спросил, не ослышался ли я, или, может быть, она имела в виду — в фигуральном смысле. Но нет, ее папа оказался действительно королем, мама, соответственно — королевой, сама Ана — принцессой, без всяких кавычек, а дворец, в котором мы с ней находились — королевским. Перед моими глазами сразу пронеслось мое будущее: королевская стража, арест, обвинение по целой куче статей (от незаконного проникновения во дворец до нападения на члена королевской семьи), затем суд и, наконец, казнь через повешение. Только такие романтические девочки могут поверить в сказку о пришельце из другого мира, суровые полицейские скорее примут это за неудачную попытку симулировать сумасшествие. Я прервал Ану и спросил, какое наказание грозит за все вышеперечисленное. Она рассеяно ответила, что точно не помнит, но, кажется, отрубают голову. Меня затрясло, и тут добрая принцесса Ана радостно сообщила, что сейчас поведет меня знакомиться со своей родней, которая, конечно, ужасно обрадуется. Я подумал, что мне быстрее обрадуется королевский палач, но смог только пробормотать, что в такой одежде я не могу показаться на глаза не только королю, но и последнему бродяге. Ана, чье платье тоже стало серо-розовым, так как я, не подумав, положил ее на кровать, осмотрелась, вспомнила, где мы находимся, и ненадолго умолкла. Секунд на пять. Затем моя погибель радостно объявила, что мы идем к ней в спальню, (к списку статей, по которым мне отрубят самое дорогое, добавилась еще и попытка совращения принцессы), а там она что-нибудь придумает. Мы не успели не то что дойти до спальни, а даже шагнуть к зеркалу, как ей пришла в голову новая мысль, которой она незамедлительно со мной поделилась. Оказывается, ее дядя одного со мной роста и телосложения, поэтому, пока я буду ждать в комнате, она быстренько сбегает и попросит что-нибудь неформенное, потому что свою форму дядя мне явно не одолжит. "А какую же форму носит дядя?" — безразлично спросил я, понимая, что отвертеться не удастся и смерть моя уже близка. Ответ можно было угадать, с моим везением дядя не мог оказаться главным лесничим. Он носил форму генерала королевских гвардейцев. Я понял, что, услышав обо мне, дядя-генерал так обрадуется, что прихватит посмотреть на меня всех своих подчиненных.