Любят бабы лейтенантов

Любят бабы лейтенантов...

Артем Рыбаков.

Пролог.

"Как же эта "Рио-Рита" надоела! Можно подумать, другие пластинки на этой жаре разом расплавились? " — неприязненно подумал Андрей и решил, что танцы пока подождут. Одернув новенькую гимнастерку и заправив складки назад, он поправил фуражку и двинулся вдоль аллеи. Не преминув, впрочем, скосить глаза на блеснувшие рубиновым светом новенькие "кубари", украшавшие петлицы. "Вот так вот, товарищ Матвейко! Не курсант какой, а красный командир! Хотя, если честно, на курсах остаться хотелось бы больше... Но всё в ваших руках, товарищ лейтенант. Как потопаешь — так и полопаешь". Но о карьере в такой чудесный летний денёк думать в двадцать два года как-то не хочется, тем более, когда то тут, то там мелькают стайки очаровательных комсомолочек... Точнее — не хочется никак! "Впрочем, и беспартийные в этом вопросе от комсомолок не сильно отстают!" — расширил спектр привлекательных для знакомства объектов Андрей и занялся, как шутил его корешок по училищу Венька Малецкий: "любовной рекогносцировкой". "Тут ребята, как при покупке лошади! Не надо показывать, что товар вас заинтересовал, и нестись, сломя голову и рассыпая трудовые пятаки по мостовой. Барышни — они иной раз хуже барышников!" Так поучал он их с Серёгой Артамоновым, во время первой увольнительной в училище. За прошедшие с момента их знакомства полтора месяца Малецкий уже успел зарекомендовать себя записным сердцеедом, "охмурив", как он тихонечко поведал Андрею, "даже ту симпатичную врачиху", имея в виду военврача 3-го ранга Сомову, заведовавшую училищным медпунктом. К середине первого курса, правда, выяснилось, что Венька больше языком молоть горазд, нежели девушек в себя влюблять, но на их с Андреем дружбе это не сказалось. А вот науку "скоростного охмуряжа" Матвейко впитал, как говорится, по-полной, впрочем, как и большинство наук, привлекших его внимание. А потому, напустив на себя вид бравый и немного скучающий, он расслаблено шёл сейчас по аллее парка, исподтишка разглядывая встречных девушек, и изредка щурясь, когда шальной солнечный лучик прорывался сквозь листву и слепил его.

"О, вот это красота!" — изящная шатенка сидела на лавочке, с головой погрузившись в какую-то толстенную книгу, название которой ему прочитать не удалось из-за того, что обложка аккуратистски была обёрнута газетой. Всё при ней: тонкие черты лица, гордая посадка головы, изящный изгиб шеи... Длинные волосы собраны в аккуратный пучок на затылке. В общем, как говаривал Венька: "Прямое попадание, пожар и верная смерть!"

Взглянув на себя со стороны, Андрей счёл увиденное если и не идеальным, то, как минимум заслуживающим женского внимания, и направился к прекрасной незнакомке.

— Лейтенант, а лейтенант! — капризный девичий голос за спиной раздался совершенно неожиданно, да так, что Матвейко запнулся на очередном шаге. — Товарищ лейтенант, я к вам обращаюсь! — тембр голоса поменялся с капризно-женского на капризно-начальственный, причём теперь это говорил явно мужчина! Андрей, с трудом сохраняя равновесие, быстро обернулся и... И проснулся.

В паре шагов от него стоял незнакомый майор, точнее батальонный комиссар и с недовольно-презрительным выражением на лице разглядывал его, Андрея. Вытянувшись по струнке, рядом с политработником застыл старшина Богомолов. Знакомы они были всего ничего, но отчего-то Андрею показалось, что выражение лица у его помощника виноватое.

— Проснулись, товарищ лейтенант? — сварливо поинтересовался батальонный. — Приведите себя в порядок и подойдите сюда!

Андрей попробовал вскочить, но что-то потянуло его за левую руку вниз, и он чуть не приземлился на "все четыре кости". "Тьфу ты! — чертыхнулся он про себя. — Забыл, что лямку пулемёта на руку намотал! Теперь ещё и недотёпой, с трудом на ногах стоящим, себя выставляю! Стыд-то какой!" — выпростав руку из коварного ремня и подхватив свалившуюся с головы фуражку, он, наконец, подошёл батальонному.

— Кто такой? — ещё раз окинув взглядом Андрея, грозно спросил комиссар.

— Лейтенант Матвейко! Временно исполняющий обязанности командира стрелкового взвода.

— А где ваши бойцы, лейтенант?

Андрей покосился на маленькую группу красноармейцев, лежавших под кустами и прислушивавшихся к разборкам командиров, и перевёл взгляд на вопрошающего:

— Это все.

— Восемь человек? — пересчитав присутствующих, спросил батальонный.

"А хрен ли ты хотел, комиссар? Или до восьми считать не умеешь?" — разглядывая гладко выбритое лицо "важного начальника", подумал летёха, но вслух ответил совсем другое:

— Ещё один в дозоре... И два пулемёта... — сам не понимая почему, добавил Матвейко.

— Дозорный, надо понимать, такой же бдительный, как и его командир? — скривил губы политработник.

Андрей, хоть и хотелось ему ввернуть колкость в ответ, счёл за благо сдержаться, но, видно, что-то такое мелькнуло у него на лице, поскольку батальонный комиссар ещё раз окинул лейтенанта взглядом, задержавшись на порванных на левом колене галифе и сбитых костяшках кулаков, и процедил, прямо-таки лучась презрением:

— Кто ваш непосредственный начальник?

— Капитан Виноградов, товарищ батальонный комиссар.

— Доложите ему, что после вывода из боя я назначил вам пять суток гауптвахты за неподобающий внешний вид и небрежность в несении службы. — С этими словами штабной, в этом у Андрея никаких сомнений уже не оставалось, вытащил из командирской сумки блокнот и карандаш, написал несколько строк и, вырвав листок и сложив его пополам, протянул Матвейко. Стоило тому взять записку, батальонный комиссар повернулся и направился к стоявшей в отдалении "эмке".

"Вот так влип!" — с некоторой обречённостью подумал лейтенант, но тут от кустов, где разместились его бойцы, до него долетело:

— Товарищ лейтенант, пожалте кушать!

"И верно, чего себе нервы трепать, объясняя этому пахнущему одеколоном "военачальнику", что кулаки я разбил вчера о морду немецкого пулемётчика, на чьём пулемёте сегодня так неудачно задремал, что галифе порвались тогда же, а вот времени зашить так и не нашлось... Что эти девять человек — это всё, что осталось от двух стрелковых рот, к которым кривая военная дорожка вынесла меня позавчера..." — Андрей повертел в руках послание батальонного комиссара неизвестно куда подевавшемуся со вчерашнего вечера капитану Виноградову, сплюнул густую слюну и протянул клочок бумаги старшине:

— На, на самокрутки.

Глава 1. В ученье — свет...

1. Доклад об укомплектованности 20-й дивизии личным составом на 10 марта 1941 г.

По штату положено 1342 чел., имеется 584 чел. или 43 %.

Особенно плохо дело обстоит с укомплектованием штабов всех степеней. Штабных командиров не хватает — 85 чел., в том числе: адъютантов батальонов — 32, работников штабов полков — 42, работников штаба дивизии — 11 чел. В штабах полков совершенно не укомплектованы 1, 2, 3 и 4-я части, планировать и контролировать боевую подготовку некому.

Мед составом дивизия укомплектована на 25 %, некомплект 52 человека.

Совершенно не укомплектованы начсоставом саперные роты.

Не хватает до штата 25 связистов, ни в одной части нет химиков.

Плохо с укомплектованием работниками артснабжения, последних некомплект 74 чел., что ставит под угрозу учет и сбережение оружия.

Командиров-танкистов некомплект 72 %, в том числе: командиров тяжелых танков — 60 чел., командиров танковых и бронеавтомобильных взводов — 48 чел., командиров рот — 12 чел., пом. по техчасти рот — 12 чел., пом. по техчасти батальонов — 8 чел., танкотехников — 32 чел., ремонтников — 18 чел.

Такое же положение с автомобилистами.

Из числа назначенного в дивизию Приказами КОВО комсостава в дивизию до сих пор не прибыло 52 чел. Прибытие их сомнительно, т. к. на ряд запросов частей, откуда назначен комсостав, последние отвечают, что назначенный к нам комсостав убыл по телеграммам OK[180] КОВО в совершенно другие части.

Так например: воентехник 2-го ранга В. из 33 автополка, назначенный приказом, убыл по телеграмме OK КОВО в часть 2113[181], г. Черновицы, воентехник 1 ранга М. и лейтенант П. из 3 автополка, назначенные в части дивизии, убыли по телеграмме OK КОВО в часть 2434[182]. То же с начсоставом, назначенным из частей 15 танковой дивизии.

Часть комсостава, назначенного в дивизию, по своим качествам не соответствует должностям, на которые назначены:

присланные командирами танковых взводов мл. лейтенанты К. и К. имеют крайне отрицательную характеристику и предупреждены Военном Советом КОВО о неполном служебном соответствии в январе месяце сего года.

Присланный на должность Начпродснабжения дивизии капитан Г., согласно последней аттестации, подлежит немедленному переводу с хозработы в кавчасть на должность командира эскадрона, работать начпродом не желает и не может. Имел ряд взысканий за развал работы.

Назначенный Инспектором снабжения дивизии интендант 3 ранга Л., согласно аттестации, имеющейся в деле, подлежит увольнению из армии или переводу Нач. ОВС батальона. Второй назначенный Инспектор снабжения, капитан Д., болен туберкулезом и подлежит переводу в нестроевую часть, санаторий или госпиталь.

Такое же положение с политсоставом, присланным в дивизию из других частей КОВО по нарядам УПП КОВО. Так например, из 8 человек, присланных 45 стрелковой дивизией на должности Замкомандиров рот по политчасти 6 имеют отрицательные характеристики:

Мл. политрук Р. — в декабре 1940 года исключен из кандидатов ВКП(б);

Мл. политрук К. — в декабре 1940 г. ДПК[183] 45 стрелковой дивизии объявила строгий выговор за хулиганство и вредные разговоры. Работает и сейчас в части плохо.

Ст. политрук Б. — в декабре 1940 г. ДПК 45 стрелковой дивизии объявила строгий выговор за пьянку и разложение в быту.

Мл. политрук М. — русским языком владеет слабо, учиться не хочет, политзанятий никогда не проводил, курсов никаких не кончал, образование 4 группы. Имеет нездоровое настроение — несколько раз ставил вопрос об откомандировании в Узбекскую ССР, не хочет брать семью на Украину.

Мл. политрук Л. — образование 4 группы, русским языком почти не владеет, в роте не работает из-за незнания языка.

Политрук Ж. — представлялся к увольнению из армии, как неработоспособный и недисциплинированный политработник.

Из 8 танковой дивизии прибыл мл. политрук Б., исключенный из ВКП(б) Окружной парткомиссией еще в сентябре 1940 года.

Из той же дивизии прибыл политрук Ф., который 3 месяца назад был переведен из г. Стрый в г. Львов по причине болезни детей, которые требуют спецлечения. Только начал лечить, был переведен в Шепетовку. В связи с этим у него крайне нездоровое настроение, отражающееся на работе.

На политрука К. ОПП 8 танковой дивизии предстает материал на увольнение из армии и одновременно откомандировал его к нам в дивизию. Сейчас К. уволен в запас.

32 кавдивизия откомандировала в дивизию мл. политрука Г., представленного на увольнение из армии по состоянию здоровья.

То же с политсоставом прибывшим из 10 танкдивизии.

Как видно из данных примеров части Округа производили не пропорциональный отбор начсостава на комплектование нашей дивизии, а самый настоящий отсев.

Командир 20-й танковой дивизии полковник КАТУКОВ

* * *

Паровоз с оглушительным шипением стравил пар, вдоль состава пробежала судорога, сопровождаемая лязганьем сцепок, и поезд остановился. Подхватив легонький чемоданчик, Андрей дождался, когда проводник откроет дверь и выйдет, после чего спустился, скорее даже — спрыгнул на перрон.

"Провинциально, но мило. Почти как у нас — в Люблино. — Несмотря на то, что родился Андрей в Самаре, но почти всю жизнь прожил в десяти километрах от Кремля, а потому искренне считал себя москвичом... — Ну и что, что у вас вокзал с зубцами... Как их, готическими, да! Оно даже фасадом от путей повёрнуто! Так, сколько там времени?"

Поискав глазами, Матвейко нашёл станционные часы: "Ух ты — здесь всего двадцать минут восьмого! Вот что значит — на запад ехать... Интересно, в штабе кто-нибудь есть? Суббота ведь..."

Одернув гимнастерку, лейтенант подхватил чемодан и зашагал по перрону в сторону привокзальной площади. Подивившись обилию практически исчезнувших в Москве извозчиков, он зашагал по улице. Прекрасная погода, новый незнакомый город, ещё не избавившийся от панского прошлого...

"Ух, ты! Даже вывески не поменяли!" — на глаза ему попался указатель "Poczta, Telegraf, Telefon".

А вот пожилой мужчина в традиционных еврейских одеяниях открывает ставни лавки...

" "Tyton" — это что ещё за зверь такой?"

Признаться, Андрей до сих пор не мог прийти в себя — слишком уж неожиданно он получил это назначение. Ещё две недели назад его карьера на ближайшие года три была яснее ясного. Всё говорило о том, что это время он проведёт в училище или на курсах "Выстрел". Вернее — сначала обучение в "Выстреле", а уж потом — учить курсантов. По крайней мере, генерал-майор Калмыков, начальник училища, именно так рисовал его дальнейшую судьбу. Если быть совершенно точным, то эта карьера уже началась, поскольку после выпуска, случившегося прошлой осенью, Матвейко не направили в войска, а стали готовить к переводу в только что созданное Подольское пехотное училище. И когда этой весной случился досрочный выпуск, он тоже не отправился вместе со всеми в войска...

Но, буквально два дня назад всё изменилось, и вместо подмосковного Солнечногорска поехал лейтенант Матвейко на Украину, в город Луцк. В пулемётных батальонах, что несли службу в укрепрайонах на новой границе, остро не хватало комсостава.

— Извините, товарищ капитан! Не подскажете, как в штабарм пройти? — бросив руку к козырьку новенькой фуражки, спросил Андрей у попавшегося навстречу артиллериста.

— Замок видите? Вот, по Правды дойдёте до конца, там налево... — принялся объяснять командир, показывая рукой на видневшиеся в паре километра башни. — Держите направление на них, а там у любого военного спросите. Вы по какому вопросу?

— Я по поводу комплектации и формирования... — лейтенант замолчал — очевидно, не хотел распространяться о своих надобностях перед первым встречным.

— Я капитан Дудников, командир батареи дивизионных орудий ... стрелковой дивизии! — артиллерист протянул Андрею руку.

— Лейтенант Матвейко, прибыл согласно предписанию в распоряжение отдела формирования пятой Армии. — Поскольку капитан представился полностью, с должностью и прочим, продолжать секретничать было бы открытой невежливостью.

— А что в одиночку? — нахмурился артиллерист.

— Так сложилось.

— Будьте добры, предъявите документы, товарищ лейтенант! — теперь радушие совсем испарилось.

— А на каком основании я должен их вам предъявлять, товарищ капитан? — Андрей на шаг отступил от собеседника.

— На этом, — Дудников откинул крышку висевшей на ремне планшетки и лейтенант увидел вложенный в прозрачный кармашек лист, пересеченный широкой красной полосой, — удостоверение комендантского патруля.