Просто Иван

— Старшина. — Тихо распорядился лейтенант, скорбно сняв с головы свою фуражку. — Распорядись, пусть бойцы похоронят наших погибших братьев. Пулемётчики, ко мне.

Григорий кивнул, недолго постоял, поиграв желваками, повернулся к солдатам и сдавленным голосом, продублировал приказ:

— Щеглов, Непомнящий, и вы трое, хорошенько прикопайте прах наших артиллеристов — они уже потекли и их, с того места сдвигать нельзя. Хватов, Сотник, засыпьте землицей тех, кто уже покоится в ячейках. Пусть земля нашим братьям будет пухом.

Сам Дзюба немного постоял, чего-то шепча — еле слышимое сквозь повязку, трижды перекрестился, снял с плеча свою "Светочку‟ подошёл к Щеглову: который прячась от фрицев за деревьями давал какие-то указания Марку и Саве. Те, всё терпеливо выслушали, согласно кивнули и низко пригибаясь, побежали на правый фланг от артиллерийской позиции. А старшина, молча взяв СВТ на изготовку, занял позицию рядом с командиром.

— Жалко Григорий Иванович. — Донёсся до слуха Непомнящего голос лейтенанта. — Вроде даже пара снарядов в ящике есть, но у пушки нет не прицела, не замка. А нам бы перед уходом с неё, хоть разок пальнуть не помешало: чисто для острастки супостатов — дабы не гуляли так смело по нашей земле и пугались всего, что из леса выглянет или чирикнет.

Непомнящий осмотрелся вокруг: его товарищи, сильно осунувшиеся — обросшие несколько дневной порослью на лицах, время от времени косились недобрыми взглядами на дорогу, по которой по-хозяйски шествовали солдаты вермахта. И только у троих новичков взгляды были настороженные, можно сказать, подавлено — надломленные.

"И то верно. — Мысленно констатировал Иван. — Нам с нашим лейтенантом довелось бить врага своими руками, а им нет. Весь их боевой опыт и заключается в том, как бегать от неожиданно напавшего из засады врага. То, что эта троица видела, как мы уничтожили мото-разведку не в счёт — они в том бою не участвовали: видимо поэтому и решили к нам примкнуться, — как к наиболее боеспособной группе. Им самим надо одержать хоть незначительную, но победу...‟

Когда скорбный труд по приданию погибших земле был окончен, то в голове у Непомнящего окончательно сформировался план его дальнейших действий. И он, пригнувшись решительно направился к Щеглову и Дзюбе, залёгшим неподалёку на окраине леса.

— Товарищ лейтенант, — обратился он присев: не дойдя пары шагов до их позиции, — разрешите нам фрица немного пощипать?

Вопрос был задан так, что он больше походил на констатацию намерений. Что не скрылось от красного командира.

— Это что ты ещё удумал? — Щеглов недоумевал от такого предложения. — Ты что, хочешь всех нас здесь положить? Рядышком с предыдущими бойцами.

— Нет.

— А оно так и будет боец. Сопоставь, сколько у нас штыков, и какой у нас боеприпас к каждой винтовке: и заметь, пополнять его у нас неоткуда? А теперь подумай, сколько немцев ринутся на наши позиции после первого выстрела. Мы и получасу здесь не продержимся.

— А зачем нам здесь стоять насмерть? Ведь здесь не передовая. Я предлагаю поступить как в прошлый раз — когда мы устроили засаду с использованием повреждённого максима: ужалить побольнее и отойти. Надобно нам приучать врага постоянно ждать такие нападения. Да и новички должны почувствовать, что и им, пусть из засады, но по силам успешно бить врага.

Щеглов задумался, он уже не раз обращал внимание, что несмотря на сильную усталость и постоянное недоедание, у его бойцов хоть слабо, но всё же светился огонёк жажды к сопротивлению — а у недавно присоединившихся солдат нет — как перегорело.

А старшина, занимавший позицию рядом с Щегловым — с хитрой улыбкой поглядывал то на дорогу, то на Непомнящего и давно всё поняв, встретившись взглядом с последним: одобрительно подмигнул опекаемому им бойцу.

— Хорошо. — Тихо согласился с Иваном лейтенант: и уже громко приказал: обращаясь ко всем. — Приготовиться к бою. Каждый по моей команде отстреляет по обойме, после чего мы отходим подальше в лес. Только братцы, не подставляемся под пули врага, выбирайте позиции удобные для последующего отхода.

— А пулемётчики выпускают по половине ленты, или ведут бой до вашего приказа об отходе. — Продолжая наглеть, вставил небольшое уточнение Иван.

— Семён Семёнович, тодысь я беру на себя отстрел офицеров и всех, кто с их стороны постарается руководить боем.

— Да ну вас старшина, делай со своим любимчиком всё что хотите. — Махнул рукой Щеглов и снова посмотрел на дорогу: давая понять, что на этот раз он со всем согласен и дискуссия на эту тему завершена.

И через пару минут томительного ожидания, по лесу разнеслась команда поданная лейтенантом:

— Огонь!

Резво застрекотали оба пулемёта, в патронной ленте которых присутствовали и трассирующие пули: благодаря этому, было видно, что смертоносные очереди густо прошлись по кузовам двух крытых грузовиков, из которых почти сразу ещё до их остановки, стали выпрыгивать уцелевшие солдаты. Еле различимо на фоне работающих MG, сухими щелчками работали винтовки, результативность стрельбы которых, на фоне возникшей на дороге суеты, оценить было невозможно. И только в одном можно быть твёрдо уверенным — не один выстрел старшины не ушёл в пустоту.

— Красноармеец ... стрельбу окон...! Красноа ... стрельбу окончил! Красноармеец Сотник, стрельбу по врагу окончил! ...

Доклады посыпались один за другим, и, выслушав их, Щеглов, борясь с желанием продолжить бой, дал команду на отход. В этой короткой стычке, в сторону красноармейцев, врагом не было произведено ни единого выстрела: группа окруженцев — не понеся никаких потерь, успела отойти ещё до того как оккупанты успели опомниться от дерзкой засады. Ивану даже показалось, что враг всё же вёл ответную стрельбу — но его попытки подавить огонь красноармейцев ведущих обстрел из засады, выглядели ка-то нелепо, если не сказать не рационально. Многие из тех фрицев, кто успел спрятаться за дорожной насыпью, просто подымали над ней винтовки и глупо палили "в молоко‟ — видимо желая таким образом отпугнуть советских солдат, устроивших эту засаду и самим не пострадать.

Успешно покинув дорогу, отряд всё дальше уходил в лесные кущи и остановился только по достижению небольшой поляны: где лейтенант, приказал сделать привал. Протас Гончаров, Яков Кузнецов и Микола Полторабатько — из нового: только что проверенного боем пополнения, были выставлены в дозор. А остальным, в приказном порядке — не смотря на навалившуюся на всех усталость, было рекомендовано первым делом почистить оружие и после чего, насколько это возможно, привести в порядок свой внешний вид.

— ... Помывку и постирушки устроим возле ручья, который мы недавно пересекли. А то, мы все похожи на кого угодно — на тех же беспризорников, но только не на доблестных бойцов Легендарной Красной Армии...

Всё что было сказано Щегловым спокойно — без командного метала в голосе, и как не крути было справедливо, так что, бойцы выслушали это без обид. А выслушав все ЦУ, расселись по поляне, и приступили к разборке своего оружия: только черноволосый Марк и Сава, извлекли из сумки инструмент и начали временами тихо переругиваясь, неуверенно "колдовать‟ над одним из трофейных пулемётов. И вот, когда отведённое для оружейной профилактики время подходило к своему логическому окончанию. В лесу послышался немного осипший от ночёвок на сырой земле голос Якова:

— Стой стрелять буду!

— Стою! — Ответил незнакомый голос.

Иван вспомнил анекдот из своего времени и мысленно продолжил за часового: — "Стреляю‟! — и невольно улыбнулся этой несвоевременной и крамольной мысли. На самом деле, далее всё происходило по-другому. Яков поинтересовался:

— Кто такие?

Незнакомец без задержки и уверенно ответил:

— Майор артиллерии Потапчук. Со мной двое бойцов, с которыми я пробираюсь к своим.

Наступила тишина — было ясно, что Кузнецов растерялся и не знает, что ему делать дальше. Проходят не более трёх секунд, и за кустарником слышится голос майора, судя по интонации, и тому, как это было сказано, артиллерист вознамерился подавить волю остановившего его часового: задавить его своим авторитетом.

— А вы то, кто такие?! Кто у вас старший по званию?! Веди меня к нему немедленно!

— Мы свои, мы тоже красноармейцы. — Затараторил Яков. — А старшим у нас лейтенант Щеглов.

— Веди меня к нему — солдат! Живо!

Пока из леса доносились эти голоса, все бойцы насторожились, и, приведя оружие в боевое состояние, рассредоточились по поляне. Дзюба и Непомнящий вообще — юркнули в лес, где и притаились с винтовками наизготовку. А лейтенант, спрятав взведённый пистолет в кобуру: не застёгивая её, шустро поднялся с земли, оправился: сноровисто расправив складки на гимнастёрке и подтянув ремень портупеи. И в этот момент появился скандальный майор в сопровождении двух крепко сложенных бойцов. Со стороны выглядело так, что не высокорослый худой Кузнецов конвоировал чужаков к командиру, а они вели растерянного солдата за собой.

Щеглов подошёл к майору остановившегося в пяти шагах он него, и только собирался рапортовать кто он, откуда идёт и кто с ним: как майор с чёрными петлицами придрался и к нему.

— Что за внешний вид, лейтенант?! На кого похожи вы и ваши люди?! Развели Махновщину, понимаешь! Сколько вас?!

Щеглов опешил от такого неожиданного напора — вдобавок ко всему, сказалась армейская привычка подчиняться старшему по званию. Но быстро придя в себя, ответил абсолютно спокойным голосом:

— Товарищ майор, нас десять человек. А внешний вид такой — так мы только недавно вышли из боя: и перед этим в нескольких боестолкновениях успели поучаствовать. Вот сейчас — перед вашим приходом, как раз запланировали приводить себя в порядок.

Майор Потапчук "выпустив пар‟ немного отошёл от овладевшего им "праведного‟ гнева — с лица плавно сходил багряный румянец; с веска исчезла пульсирующая жилка. И уже более спокойным взглядом он осмотрел бойцов Щеглова, которые всё это время держали его на прицеле. Артиллерист улыбнулся, снял фуражку, вытер рукавом пот — который крупными бисеринами выступил на его загорелом лбу.

— Ты это. Не обижайся лейтенант. — голос майора звучал виновато, примирительно. — Сам видишь, что вокруг творится. У меня ведь тоже нервы есть: и они у меня оголены до предела.

— Бывает товарищ майор. — Семён Семёнович позволил себе расслабиться и тоже улыбнулся.

— Слышь лейтенант, это твои орлы только что устроили немцам большой переполох у дороги.

— Да, мои.

— От чертяки! От молодцы! — Артиллерист, панибратски похлопав Щеглова по плечу, восхищённо покачал головой. — Лихо вы их! Орлы! Если бы у нас все так воевали...

Потапчук не окончил своей фразы: он увидел старшину и Ивана выходящих из леса и на секунду замялся; в его взгляде промелькнули еле уловимые жёсткие искорки и он, переведя взгляд на лейтенанта, неожиданно поинтересовался:

— Никого там не потеряли? После никого, никуда не отсылали?

— Никак нет: все целы и все здесь.

— Это прекрасно, это прекрасно ... — Подытожил артиллерист, о чём-то задумавшись.

Ваня, выходя из леса первым, неотрывно смотрел на Майора, поэтому он заметил мимолётную метаморфозу в его взгляде, и это оставило в его душе неприятный осадок: -"У-у типичная штабная крыса. Считает себя намного выше солдат, которых, не задумываясь, пошлёт на верную и порою бессмысленную погибель‟. — но делиться своим неприятным умозаключением Иван ни с кем не стал.

— ... Видел я ваш бой. — Снова оживился Потапчук. — С радостью понаблюдал за ним из лесу. Наблюдал и радовался — скольких вы фашистов накрошили в капусту. Ой многих...

У Ивана как колокольчик в голове звякнул: — "Как он мог узнать, сколько погибло немцев, если из леса этого оценить невозможно. Этому как минимум мешают кузовные тэны‟.

— О-у! Да вы никак успешно освоили оружие противника. — Восхищённо воскликнул долговязый боец, пришедший с майором: на его чёрных петлицах была видна красная полоса с тремя треугольниками, идущими после танковой эмблемы. — Я признаться уже тоже успел его изучить.

— Ну, тогда браток, помоги нам его почистить. — Обрадовался Марк. — Мы ещё не так сильно освоились и никак не отважимся на его разборку.

От слов Розенблюма, у старшего сержанта слегка подёрнулся на щеке нервный "живчик‟: что снова не скрылось от Иванова взгляда. А сержант, как ни в чём не бывало, присел у пулемёта и, параллельно давая пояснения, приступил к его чистке. Неизвестно сколько это заняло времени: Непомнящий не засекал, он всё время исподволь наблюдал за пришлыми — и они его всё сильнее беспокоили.

— ... Вот смотри. — Объяснял майор лейтенанту, что-то показывая ему на трофейной карте. — Немцы идут так: здесь, здесь и вот здесь. Их задача, охватив наши войска создать несколько котлов и уже в них нас уничтожать — каждого по отдельности. А вот здесь находится наш новый засекреченный аэродром, номер объекта сообщать не буду, только скажу, что он расположен в Стригово — это Кобринский район. Значит так, на нём находятся наши новейшие самолёты и представители КБ их создавшие. Так уж получилось, что они учили технарей и лётный состав обращению с новой техникой, да запозднились с убытием. Так вот, в нужный момент — когда на нашу страну напали немцы, на аэродроме совсем не было бензина, а позавчера топливо каким-то странным образом отправили не к нам, а под Лунинец. И пока его возвернут на аэродром, заправят самолёты, и вывезут на них особо ценных спецов, и секретную тех. документацию, необходимо удерживать оборону на дальних подступах. А людей как ты понимаешь, у нас до безобразия мало — мы в окружении и каждый штык на счету.

— Ясно.

— Я как раз собираю в здешних местах разрозненные группы и ...

Здесь уже чувство нависшей над небольшим отрядом опасности взвыло лютым зверем. С чего это майор разглашает военную тайну перед первым встречным? Иван — он же в ещё не наступившем прошлом Алексей, прекрасно помнил, что нормальный офицер так не поступит. Он помнил, что когда ещё учился в школе, его старый, вечно сутулящийся учитель истории Сергей Юрьевич Мясоедов, рассказывал на внеклассном занятии, что в сорок первом году, немцы разведали расположение всех аэродромов и уничтожили их одними из первых. Пусть здесь другой — параллельный мир: но основные события не выходят за определённые исторические рамки и почему Гитлеровская клика должна здесь пренебречь немецким педантизмом в деле подготовки к войне. Еле сдерживаясь чтобы не сорваться на бег, он неспешно подошёл к Дзюбе и, стараясь не смотреть по сторонам — особенно на пришлых, поделился с ним своими опасениями: конечно утаив про свои знания о будущем. Тот выслушал его; ненадолго задумался — как будто чего-то вспоминая и проговорил:

— Похоже здесь ты Ванюша прав. Мне самому эти гости не нравятся. Что-то в них неправильное. И каковы твои предложения.

— Вы с Хватовым незаметно уходите в лес и занимаете позиции в том подлеске — держите этих гадов на прицеле. А я, как лейтенант освободится от этого майора, подхожу к нему и докладываю о своих наблюдениях. Далее — когда мы будем выяснять их подноготную, вы нас страхуете.