Торт

— Неповадно было что? Я ничего не понимаю! Вы что, решили поссорить Рональда с Греллем только потому что у них хорошие отношения... были? — неуверенно закончил стажер.

— Ой, Господи, Алачик, какой ты... тугоумный иногда! Ронни слишком легко сходится с девушками и... слишком много обо всем болтает. Мы только решили немножко его повоспитывать...

— Иветти, — устало сказал Алан, — запретить Рональду болтать и трахаться не может даже Господь Бог. А теперь извини, я пойду собирать души. Иначе просто взорвусь.

— Ты же не дослушал!

— Так это еще не все?

Мисс Морган потупилась.

— Да, наверное, мы зря это сделали...

Алан понял, что лучше снова сесть.

— Что именно?

— Ну, мы подсыпали Греллю смесь героина и кокаина в кофе. Он всегда такой крепкий заваривает, что наверняка ничего не почувствовал... Не знаю, сколько он его выпил, но...

Коса Алана выпала из его рук, криво воткнувшись в ковер. Хамфриз потрясенно молчал. Он даже не подозревал, что у некоторых мозг может работать настолько альтернативно.

— Иветти, ты только не обижайся, — странным голосом сказал стажер, — но я сейчас безумно рад, что меня не интересуют женщины.

— Почему это?!!

— Вот поэтому. Ты знаешь, я лучше пойду. А то если ты еще что-нибудь скажешь, мне плохо станет.

Алан брел к своему кабинету, опираясь на косу. Пол, стены и потолок вокруг стажера плавно покачивались — он не спал двадцать пять часов, а крепкий, здоровый, восьмичасовой сон был одной из его слабостей. С утра юноша зашел в бухгалтерию, опалтил штраф и понял, что оставшиеся до аванса восемь дней он будет питаться кефиром и хлебом. Но это его сейчас не волновало. Хамфриз не очень понимал, на каком свете находится, и печально гадал, заставит ли Спирс его работать или сжалится.

Уильям стоял на лестничной площадке и бдил, время от времени поглядывая на часы — проверял, кто из сотрудников вовремя пришел на работу, а кому не жалко своих нервов. Алан смерил тоскливым взором лестничный пролет (сил реагировать на присутствие шефа у него не осталось) и поковылял вверх.

— Хамфриз, — окликнул юношу босс.

"Если он скажет, что я опоздал, я его убью", — подумал Алан. Однако Спирс не уподобился замороженному анчару, как делал это при общении с провинившимися. Вместо этого он каким-то странным тоном заметил:

— Вы плохо выглядите, стажер.

— Спасибо, сэр, — прошипел юноша, от усталости утратив инстинкт самосохранения. — Зато не опоздал, не так ли?

— Я думаю, что двух ночных смен вам достаточно, — рек начальник. — Идите домой и ложитесь спать. В архиве можете не работать.

Хамфриз удивленно моргнул.

— Д-да?

— Я разговаривал с Сатклиффом, и он, хмм... пролил свет на ситуацию.

— Вот как, — пробормотал Алан. — Спасибо, сэр. Я пойду?

— Идите, — милостиво кивнул Спирс.

Вообще-то юноше хотелось лечь и свернуться клубочком прямо на лестнице, но шарф и палто остались в кабинете, а за окном дул пронизывающий ветер. Спотыкаясь, Алан добрался до кабинета и обнаружил там Эрика.

— Ты рано, — пробормотал стажер, прислонив косу к шкафу.

— Тебя караулю. На твоем столе, кстати, лежит квитанция из бухгалтерии, ты забыл ее забрать.

— Спасибо, — Алан взялся за дверцу шкафа. — Я пойду домой. Спирс подобрел и отменил галеры. Оооой...

Эрик подхватил падающего стажера и усадил на диван.

— Алан, может, тебе позвать... — конец фразы так и не вышел в эфир: уронив голову на грудь наставника, юноша вырубился из окружающего мира. Несколько минут Эрик просидел, не шевелясь, с трепетом прижимая к себе несчастного соню. Потом он сообразил, что Алана сейчас не разбудит даже залп пушечной батареи, уложил на диван и аккуратно снял очки с носа партнера. Сунув хрупкую ценность в нагрудный карман, жнец принялся расстегивать на стажере пиджак.

"Ух, Алан, как капуста — сто одежек", — посопел Слингби, вытряхивая юношу из пиджака, под которым обнаружилась жилетка. Алан казался тряпичной куклой и ни на какие внешние раздражители не реагировал. Избавив партнера от жилетки, ремня, перчаток, часов и ботинок, Эрик завернул его в плед, закрыл дверь изнутри и выключил телефон. А потом не сдержался и поцеловал каштановую макушку.

Обеденный перерыв — вещь святая. С двух до трех в столовой царил ровный, неумолчный гул, как от пчелиного роя: жнецы сбегались поесть, поболтать и пошутить с коллегами из других отделов. Однако за одним из столиков царила глубокая меланхолия и душевная мрачность. Грелль, весь какой-то поблекший и съежившийся, пил отвар из травяного сбора. Даже огненно-красные волосы штатного сумасшедшего будто выцвели; Сатклифф время от времени потирал то один, то другой висок, а когда снова брался за отвар, то чашка ритмично позванивала о блюдце в дрожащих руках жнеца. Алан пил апельсиновый сок и без аппетита жевал котлеты под бдительным взором наставника. Впрочем, когда на тебя так смотрят, можно и ежа со всеми иголками съесть, не поморщившись... Узнав, что стажер собирается заняться принудительно-лечебным голоданием, Эрик закономерно возмутился.

"Так значит встречаться ты со мной можешь, а есть — нет?!" — рявкнул Слингби в ответ на робкие возражения, и теперь в столовую Алан ходил под конвоем. И от этого у него весь аппетит пропадал. Тем более, что путь к дверям столовой пролегал мимо буфета, в котором продавалась выпечка и сладости. Алана перекашивало от одного только запаха.

Впрочем, Спирс теперь вообще проникал в столовую с черного хода...

Наискосок, у окна, тихо, как мышки под веником, сидели Иветти и Анжела. Периодически взгляды пострадавших жнецов обращались к парочке авантюристок, вызывая в девах страх, трепет и желание слиться с интерьером. Девушки догадывались, что далеко перешли ту черту, до которой мужчина еще может оставаться джентльменом, а потому лучше не отсвечивать лишний раз...

Один только Нокс сохранил привычную жизнерадостность и бодрость духа: он впорхнул в столовую, громко со всеми поздоровался, подмигнул ближайшим девушкам и на подлете к стойке с салатами напоролся на Спирса.

— Добрый день, шеф!

Уильям взглянул на стажера так, словно обнаружил в тарелке особо отвратительное насекомое, повернулся спиной и гордо удалился в закуток для начальства. Рональд проводил его удивленным взором. Чутьем прирожденного сплетника он уловил, что произошло нечто очень интересное, о чем ему пока еще ничего не известно. Подумав, он обратился за разъяснениями к тому, кто обычно знал все сплетни в радиусе трех километров:

— Грелль, что это с ним? Съел что-то не то с утра?

Услышав голос своего стажера, Грелль задрожал всем телом, вцепился в чашку и выдохнул:

— Рон, если ты подойдешь ко мне ближе, чем на пятнадцать футов — я тебя удавлю. Понял?

Нокс ошарашенно отшатнулся.

— За что это?!

— Хочешь, объясню? — с угрозой поинтересовался Алан, отодвигая тарелку. Аппетит у него пропал совсем, зато проснулись человекоубийственные наклонности.

— Эээ, ну...

— Пошли, выйдем.

Нокс, ощущая лопатками четыре давящих взгляда (два мужских, два женских), последовал за Аланом. Выйдя из столовой, тот огляделся по сторонам и внезапно с силой приложил Рональда спиной об стену.

— Ты!!

— Я, — почти испуганно отозвался Рон, глядя в горящие, как у дикой кошки, глаза тихого, милого, уравновешенного стажера. — Что такое?

— Как ты меня достал со своими вечными историями с девушками!

— При чем тут мои истории с девушками? Ты что, с дуба рухнул?

— Найди себе, черт возьми, какую-нибудь одну, и дай окружающим вздохнуть спокойно!!

— Как — одну?! — ужаснулся Рональд. — Мне они все нравятся! И если тебе нескучно все время любиться только с Эриком, то мне нужно разнообразие!

— Пояс верности тебе нужен, а лучше — хирургическое вмешательство!

— Алан, ты чего? — прошептал Рональд. — Тебя... ты... — он не договорил: оба предположения, что Алана кто-то обидел или же что стажер напился — были равно безумны. Хамфриз не пил ничего крепче кофе, а обижать юношу — самоубийц не было, потому что Эрик сначала бил, а потом объяснял, за что, если жертву еще волновали объяснения.

Месть сладка. Алан читал об этом, а теперь узнал и на личном опыте. Он испытал невероятное наслаждение, когда, усмехнувшись, бросил:

— Ты знаешь, Рон, это Иветти с Анжелой подговорили Грелля набросится на тебя в кабинете.

О, стажер не был разочарован. Краски отхлынули от лица Рональда; судя по ошалевшему взгляду, вся картина мира покосилась в душе несчастного бабника, а пол под ногами покачнулся.

— Что? — еле слышно выдавил Нокс. — Зачем? За что? Я же ничего им не сделал!

— Это ты так думаешь.

— Но я... я же... Боже, когда он ко мне полез, я думал, что поседею на месте! Как они могли так со мной поступить?!

— А ты не думал, Рон, что сексуальная активность может быть наказуема? — промурлыкал Алан, наслаждаясь процессом возмездия. — Это была, как я понял, жестокая и беспощадная месть за твою страсть к разнообразию. А чтобы Греллю было чуток полегче тебе отдаться, они подсыпали ему героин и кокаин в чашку с кофе, — у Рональда подкосились ноги. — После чего у него окончательно перепутались все извилины в голове. Сейчас сидит, распутывает. Так что в ближайшие три недели лучше к нему не подходи. Ко мне тоже.

Рональд сжал голову руками. Хамфриз с явным удовлетворением наблюдал за тем, как Нокс переживает мировоззренческий кризис.

— С ума сойти... — прошептал Рон. — Но за что? За что?! У Иветти тоже что-то было со всем отделом, так я же не пыхчу! Господи... — любвеобильный стажер тихо стек по стенке. Алан устало вздохнул.

— Да, Рон, и еще — запомни, наша с Эриком личная жизнь — это наша личная жизнь. Не твоя, не чья-то еще и не общественное достояние. Не можешь запомнить — запиши. И прекрати наконец сплетничать о нас на каждом углу! Я достаточно хорошо к тебе отношусь и не хочу отскребать твои жалкие останки от пола в каком-нибудь туалете.

— Это Эрик опять бесится? — Рон поежился. — Слушай, а ты можешь как-то повлиять на своего неандертальца? Нельзя же так на людей бросаться!

Алан изничтожил друга тяжелым, пронзительным взглядом.

— По-моему, ты безнадежен.

— О Господи, люди, да что с вами?! Расслабьтесь и смените позу! Это же просто весело! В конце концов, я же...

...Хамфриз ушел, пылая жаждой мести.

Ничто так не объединяет четверых разных мужчин, как безосновательная неприязнь к пятому. В результате проведенной Иветти и Анжелой интриги порцию острых ощущений получил каждый — кроме, собственно, того самого Рональда, ради которого все и затевалось. Почему за недалеких девиц должна отвечать их несостоявшаяся жертва — уже никого не волновало. Алан, вернувшись в столовую, придвинулся к Греллю и что-то быстро зашептал ему на ухо. Тот сперва вскрикнул "Нет-нет!", но потом заслушался. Эрик с любопыством наблюдал. Уильям покинул начальственное уединение, прислонился плечом к стене и скрестил руки на груди. Интуиция подсказывала ему, что Провидение покарает Нокса в ближайшие пять минут. На лице Сатклиффа проступило выражение сосредоточенного озверения; было видно, что жнец усиленно собирает себя из осколоков, зачем — пока не ясно, но...

Естественно, Рональд не мог пропустить обед, не говоря уже от том, что от пережитого стресса у стажера разыгрался аппетит. Однако стоило Ноксу переступить порог, как Грелль вскочил с места и замахал ему рукой, сияя своей фирменной безумной ухмылкой:

— Ай, Ронни, вот и ты!

Нокс вздрогнул и в изумлении уставился на шефа.

— Ах ты несносный развратник! — воскликнул Сатклифф, без труда перекрывая гул голосов; впрочем, Грелль с легкостью мог перекричать толпу даже во время взятия Бастилии. — Только посмотри, до чего ты меня довел вчера! Ах, мы же чуть стол не сломали! — тут уже заткнулись все. — И в кресле ты тоже был просто великолепен! Солнышко, а мы повторим это?! Только не сегодня, ты меня просто заездил! Но такого умопомрачительного секса у меня уже давно не было! Просто феерия! — и Грелль острозубо улыбнулся.

Лица сидящих в столовой дам надо было видеть. Алан, притулившись под бок к Эрику, с милой улыбкой наблюдал, как Рональд меняет цвет лица, словно французский флаг — сперва синеет, потом — заливается мертвенной бледностью и под конец — идет красными пятнами.

— О, котик, ты же возьмешь меня так, как тогда, на балконе, да?!

Нокс развернулся и вылетел из столовой, так хлопнув дверью, что посуда задребезжала. Мисс Поппи выронила поднос с полусотней грязных тарелок. Грелль обессиленно упал на стул.

— Уф, — пробормотал жнец, — Аланчик, ты был прав — оно того стоило! Но больше о таком не проси, — и присосался к чашке с отваром.

Спирс кашлянул, хмыкнул и с благодарностью возвел очи горе. Он знал, что кара Божья — есть. И пусть она есть непосредственно в его отделе, иногда это себя оправдывает...

Мисс Хендерсон, наставница Иветти, медленно поднялась и направилась к отличившейся воспитаннице и ее подружке. Обе красавицы сидели ни живы, ни мертвы и тихо дрожали.

— Ну вы даете! — прошипела мисс Хендерсон. — Меньше чем за сутки довести пятерых мужиков до нервного срыва — это надо уметь! Я понимаю, одного! Ну ладно — двух. Но пятерых! И из этих пятерых четырех тут же поссорить в дым! Да вас надо на стажировку в ад посылать, там через неделю камня на камне не останется, а демоны сюда прибегут — политического убежища просить!

— Простите! — застонала Иветти, глотая слезы. — Мы же не знали, что так выйдет!

— Не знали они! Я, конечно, понимаю, что мозг у вас один на двоих, у одной левое полушарие, у другой — правое, но думать-то хотя бы спинным мозгом вы можете?!

— Мы больше не будем, — всхлипнула Анжела.

— А им больше и не надо! — фыркнула мисс Хендерсон, кивая в сторону претерпевших от женской логики и здравомыслия.

— Ну хотите, мы все исправим? Скажем Спирсу...

— Не вздумайте! Я не хочу, чтобы моим шефом был седой трясущийся заика! — мисс Хендерсон покончила с воспитательными мерами и ушла, оставив девушек наедине с угрызениями совести.

Шинигами стали расходиться, шепетом обсуждая шокирующую новость. Грелль, допив отвар и несколько восстановив нервную систему, тоже поднялся, а затем внезапным броском оказался перед столиком всхлипывающих красоток.

— Ну?!! — рявкнул красный жнец, так хлопнув по столешнице, что девушки подпрыгнули и судорожно вцеплись друг в друга.

— П... п... протиииитеее! — простонала Иветти.

— Простите?! Да если вы еще раз ко мне подойдете, я вам концентрированную настойку афродизиака введу! Обеим! Внутривенно! Ясно?!

Девушки закивали. Сатклифф круто развернулся, прошипел "Безмозглые твари!" и устремился прочь.

— Алан, — посмеиваясь, спросил Эрик, — тебе кто-нибудь говорил, что гнев, мстительность и злопамятность — это пороки?

— Может и говорили, — муркнул стажер, — но я прослушал.