И тут же, словно в ответ на его слова, на крыше наконец материализовались шестеро азиатских шинигами. Алан на всякий случай попятился к наставнику, Спирс попытался приподняться на локте и повалился на руки Сатклиффа, потеряв сознание от боли. Флер поднялась, опираясь на вилы. Вперед выступила индианка в белом сари, сжимая в руках нечто угрожающего вида.

— Кто вы? Что вы тут делаете?

— А что ж так без энтузиазма? — пробормотал Рон. — Мы тут уже поди полчаса кукуем, а они только сейчас почесались...

Эрик отвесил стажеру воспитательный подзатыльник.

— Я все объясню, — сказала француженка. — Я Флер Легран, глава французского отдела, хотя сейчас и не очень на нее похожу. У нас случилось ЧП, — она подняла моток пленки: — Вот. Можем просмотреть и убедиться.

— Не думаю, что стоит тратить время... — начала было индианка, но мадемуазель прервала ее нетерпеливым жестом:

— Простите, на это у нас нет времени. Архив Евробюро заминирован, и мы не знаем, есть у нас вообще время на споры.

Глаза индианки потрясенно округлились. Флер размотала и запустила пленку. Грелль устроил голову Спирса у себя на коленях и обмахивал шефа платочком.

— Нам потребуется не меньше десятка жнецов, — задумчиво сказал Эрик, когда пленка Марии с шуршанием закончилась. — У вас есть специалисты-минеры?

— Я попробую найти, — качнула головой индианка. — Нам потребуется кто-нибудь из Евробюро, мы же никогда у вас в архиве не были.

— Я пойду с вами, — решил Слингби. — Нечего время терять. Алан, останешься с Греллем.

Реакция оказалась неожиданно острой — Хамфриз вдруг мертвенно побледнел и закричал:

— Нет! Никуда ты не пойдешь! Я тебя не пущу одного!

Эрик ошарашено попятился.

— Алан, ты чего это?..

— Я пойду с тобой! Один раз ты уже так ушел, я не могу... не хочу, чтобы... Я тебя не пущу одного!

В этот же миг коварно подкравшийся к стажеру Грелль схватил его за локти и ловко вывернул ему руки за спину. Эрик едва успел отдернуть ногу от упавшей лезвием вниз косы. Алан забился, но вырваться из "объятий" красного жнеца оказалось не легче, чем освободиться от стальных тисков.

— Угомонись, — прошипел в ухо юноше Сатклифф.

— Эрик, я не могу... Пусти! Пусти сейчас же! Я пойду с тобой!

Рональд злобно, коротко выругался и отвесил Алану хлесткую пощечину.

— Замолчи!

Стажер затих, даже перестал дергаться в руках Грелля.

— Ни один наставник не возьмет своего подопечного на такое опасное дело, — холодно процедил Нокс. — И будет прав. Имей хоть каплю благодарности!

Эрик исчез от греха подальше вместе с азиатами. Сатклифф выпустил Алана, и юноша обессилено опустился на крышу. Грелль присел на корточки перед Спирсом, которого бережно поддерживала Флер. Запах ее духов подействовал на англичанина, как нашатырь — Спирс открыл глаза.

— Сатклифф, — прерывающимся голосом приказал Уильям, — попробуйте вытащить дротик.

Грелль стянул перчатки, быстро разорвал на шефе пиджак, жилет, рубашку и обвел чуткими пальцами место входа дротика, а затем покачал головой:

— Уилли, если я его выдерну, у тебя рука из сустава выпадет. Не говоря уже о том, что я окончательно разорву суставную сумку. Я понимаю, что приказы ты подписываешь правой рукой, но, знаешь, с двумя руками тебе как-то лучше. Симметрия и все такое.

— Можно попросить о помощи азиатов, — сказала Флер. — Но у них крайне своеобразная медицина. Уилл, ты выдержишь такое, хм... лечение?

— Пока не попробую... все равно не узнаю...

— У меня другой вопрос, — фыркнул Сатклифф. — Этих двоих вообще можно оставлять без присмотра?

Флер подняла колкий, злой взгляд на стажеров.

— А и черт с ними! Если убьются — будут сами виноваты.

— Рон...

— Да присмотрю я за ним, присмотрю, — буркнул Нокс. Вот ведь морока на его голову... Алан, напряженный, как натянутая струна, замер на месте, не отводя глаз от европейского корпуса.

— Проследи, чтоб наша овечка не самоубилась с горя, — посоветовал стажеру Грелль. — И учти — если Эрик с тебя скальп снимет из-за того, что недоглядел, я вмешиваться не буду.

— Спасибо, босс, — с чувством отвечал Рональд.

Все старшие ушли час назад, но утащить Алана с крыши так и не удалось. Рон, не слишком довольный тем, что ему приходится сидеть на газонокосилке и ждать неизвестно чего, все время поглядывал на часы.

— Мне кажется, — наконец сказал он, — что если до сих пор ничего страшного не произошло, то ты можешь уже не волноваться.

Алан несколько раз сдавленно вздохнул и промолчал.

— Только не реви, пожалуйста.

Молчание.

— Извини, что я тебя ударил, но ты затеял истерику в не слишком-то подходящее время.

Горестное молчание.

— Алан, ты меня слышишь?

Хамфриз снял очки и провел рукой по лицу. Рональд сверлил его подозрительным взглядом. Ему не очень хотелось представлять, что с ним сделает Эрик, обнаружив на лице своего стажера следы рыданий. В том, что крайним назначат его, Нокс не сомневался ни на минуту.

— Алан, уверяю тебя, если с ним что-то случиться, что-то фатальное, ты сразу это почувствуешь.

Алан встал и побрел по крыше прочь от Нокса. Рональд вскочил.

— Эй, я бы на твоем месте надел очки! Учитывая, что ты без них ни черта не видишь, то разгуливать по крыше, как слепой крот, несколько чревато, тебе не кажется?

Алан сердито отмахнулся. До Нокса донеслось подавленное всхлипывание.

"Это невыносимо", — подумал Рон. Он им что, бесплатная нянька?! Ему и Грелля за глаза и за уши хватает! А теперь еще и этому сопли вытирай! Оставив газонокосилку, Нокс догнал стремящегося к краю Алана и рывком развернул к себе.

— Дай сюда! — он отнял у Хамфриза очки, протер и надел ему на нос. — Хочешь самоубиться — пойди подразни Цербера, только, ради Бога, записку оставь, что ты это по собственной инициативе сделал. Ну порыдай в конце концов, только умойся потом, чтоб твой собственник мне шею не свернул.

— Рон, ты вообще чувствуешь что-нибудь или нет? — полный страдания взгляд уперся в лицо сатклиффского стажера. — Я не могу больше... Я сейчас с ума сойду! Он... он же...

— Не реви!! — в панике взвыл Рон, чувствуя, что сейчас сам забьется в судорожных конвульсиях. Алан зажал рот ладонью и задрожал.

— Алан, ну скажи ты ему!

— Сказать что? — тускло спросил стажер. — И так все всё видели.

— Ну так чего ты волнуешься?

— А если он не вернется?!!

— Ты почувствуешь.

Хамфриз с вялым удивлением поглядел на Нокса.

— Ты почувствуешь, если с ним что-то случиться. Я почувствовал, когда Грелль чуть в провал не навернулся, — Рона передернуло. — Незабываемые ощущения.

— Прости, со мной трудно, я знаю, — вдруг сказал Алан. — Я все время из-за чего-то дергаюсь. Ничего не могу с собой поделать.

— Закаляй нервную систему. А то долго здесь не протянешь.

Взгляд Алана скользнул за плечо Рональда, и Хамфриз с полукриком-полустоном метнулся мимо Нокса к наставнику. Рону, естественно, не хватило деликатности отвернуться, и он с жадным любопытством уставился на Эрика, который выглядел так, словно им полы вытирали, а пуще того — на Алана, который обвился вокруг наставника, словно вьюн — вокруг шеста.

— О Боже, Эрик, о Боже, вернулся, вернулся, — бессвязно бормотал юноша, цепляясь за наставника.

— Алан, ты что? — Эрик провел рукой по щеке стажера, бережно поддерживая его же за талию. — Переволновался, что ли? Там не было ничего страшного. Ничего не рвануло, как видишь.

Алан уткнулся ему в грудь, слабо дыша. Сердце у него так колотилось, словно пыталось выбраться на волю путем взлома ребер. Эрик ласково погладил стажера по голове. За него давно уже так не волновались, и это... это было очень приятно. Из груди Хафриза вырвался какой-то душераздирающий звук, нечто среднее между стоном и рыданием.

— Я так и знал, что нельзя тебя с этим оставлять, — Слингби злобно покосился на Нокса. — Ты до чего его довел, а?!

— Это не я! Он сам! Я что, виноват, что у него нервы спиралями завиваются, только тронь?! Ему вообще лечиться нужно!

— Сейчас как полечу кое-кого! — жнец уже воздел было карающую длань и даже попытался оторвать от себя своего стажера, но тот слабо выдохнул:

— Э... рик... пожалуйста... — и старший жнец дрогнул. Разве можно сейчас его бросить? Решив, что надрать греллевскому стажеру уши он всяко успеет, Эрик сосредоточился на Алане.

Нокс перевел дух. Пока Слингби воркует над своей тонкочувствующей проблемой, можно безнаказанно смыться и посмотреть наконец, что там с его наставником.

Флер покачивалась на каблуках, напряженно глядя в окно. Грелль сидел на кушетке перед операционной, упираясь локтями в колени и сцепив пальцы в такой сложный клубок, что Рон не удержался от вопроса:

— Шеф, ты пальцы сам распутаешь или тебе помочь?

Грелль слабо вздрогнул. Рональд вздохнул и присел рядом.

— Что там можно делать столько времени? — прошептал Сатклифф.

"Нет, только не это, — с тоскливым ужасом подумал Нокс. — И этот туда же..."

— Где вы потеряли Алана и Эрика, юноша? — суховато осведомилась Флер. — Не то, что бы мне без них было скучно, но Уилл спросит о них, как только очнется.

— Когда я их видел в последний раз, они тискались на крыше.

Француженка повернулась и подняла бровь:

— Это художественное преувеличение?

— Ну, я же не знаю, до чего они дошли, пока меня не было...

— Я просмотрела ее пленку, — вдруг сказала Флер. — И все же... ей нелегко пришлось. Она попала к нам в пятнадцать лет. У нее была большая, хорошая семья... Они все умерли во время эпидемии холеры. Она хоронила их одного за другим, а потом... сама заразилась и умерла. Почему они решили, что она сможет стать одной из нас?!

— Ну, может, подумали, что раз она видела столько смертей, пока была человеком, то такая работа ей подойдет, — пожал плечами Рон. Душевные травмы неудавшейся подрывницы его не занимали.

Из операционной вышла медсестра-японка и с улыбкой вручила Флер стальной кювет, в котором лежала распустившаяся астра.

— Что с ним?! — взвизгнула мадемуазель, роняя "дар".

— Он спит, — доложила медсестра. — Все в порядке.

— О Боже мой, — прошептала Флер. Грелль с глубоким вздохом откинулся назад, опираясь спиной на стену.

— Так что там Эрик делает с Аланом? — как ни в чем не бывало спросил красный жнец. — Рон, делись информацией!

Рональд поколебался. С одной стороны, его так и подмывало рассказать все, а с другой... у Алана слова с делом далеко не расходились. Да и Эрик предпочитал физические методы воздействия, а Рон уже знал, что рука у него тяжелая.

— Ну, когда я уходил, они вдвоем...

К вящему разочарованию Грелля, сплетническая инициатива Нокса была удушена на корню: мало кто может невозмутимо распускать слухи, когда прямо перед тобой появляется шеф евробюро в таком виде, словно он участвовал в сафари, при чем в роли жертвы.

— О, Тарлах, что у вас с собаками? — воскликнула Флер. Шеф обвел присутствующим мрачным взглядом.

— Собак мы убили. Старка не нашли...

— И не найдете, — кивнула француженка. — Она напоила его снотворным и перерезала горло своими плоскорезами.

Тарлах удивленно застыл.

— Флер, ты о чем?

— Вы пропустили так мноооооого интригующих событий, — заурчал Грелль. — Прямо даже и не знаю, с чего начать... Флер, а покажи-ка пленку!

ЭПИЛОГ

Эрик сидел за столом и задумчиво глядел на своего стажера. Тот, склонив голову к листу, трудолюбиво строчил в акте списания душ. В кабинете царило подобающее столь важному делу молчание. Слингби глубоко вздохнул. Трудно было описать, насколько оно его угнетало.

С тех пор, как Флер обезвредила юную террористку-самоучку наиболее радикальным способом из всех возможных, прошла уже неделя. Но Алан накрепко забился в свою раковину, захлопнул створки и наотрез отказывался выходить. Общение с наставником он ограничил тремя фразами: "Доброе утро, сэр", "До свидания, сэр" и "Да, сэр". Не устричным же ножом его пытать...

— Алан, сегодня Флер отдала пленку этой девицы Малене, — жалкая попытка расшевелить в подопечном интерес к жизни разбилась о плотно сомкнутые створки. В том смысле, что Хамфриз прошелестел "Да, сэр", не отрываясь от заполнения акта. Эрик сердито фыркнул. Да что же это такое!

— Ты знаешь, я просмотрел ее пленку.

Алан так вздохнул, словно его принуждали к чему-то отвратительному, и покорно положил ручку на стол.

— Да, сэр? — обреченно спросил он.

— Тебе что, не интересно?

Стажер молчал.

— Ты не хочешь со мной разговаривать?

— Что вы, сэр.

Эрик встал и подошел к столу стажера.

— А вот Спирс хочет, — сквозь зубы процедил он. — Вчера, например, он спрашивал, отдам ли я ему своего стажера. Ему, видите ли, не хватает личного помощника, и в твоем лице он наконец-то обрел достойного кандидата.

Алан поднял неверящий взор на наставника. Наконец-то Эрику удалось привлечь его внимание.

— Он что... он так сказал?

— Он хочет тебя забрать. Считает, что в его приемной тебе самое место. Естественно, все без принуждения. Не захочешь — останешься тут. Со мной, — подчеркнул Слингби и вперился в стажера тяжелым взглядом. Хамфриз коротко, судорожно вздохнул и опустил голову так, что волосы совсем закрыли его лицо.

— Вам хочется избавиться от меня? — шепнул юноша. Эрик поперхнулся.

— С чего ты взял?!

— Ну, после того, что вы видели на моей пленке... простите... Вам наверняка неприятно меня видеть.

— Почему ты так думаешь? Я тебе что, говорил об этом?

— Нет, но... после того, что я наговорил на крыше...

— А я не помню, что ты мне сказал, — спокойно заявил жнец. — Ну-ка повтори еще раз.

— Ой, не надо!

— Ну почему же. Мне даже интересно, что ты такого мог мне сказать.

— Не надо!

— Впрочем, если напрячься, я могу и вспомнить.

— Перестаньте!

Юноша вскочил, и Эрик смог наконец рассмотреть бледное лицо, полосы румянца на скулах и горящие глаза. Он злился, и это выглядело так забавно, что жнец расхохотался.

— Перестаньте, — задыхаясь, повторил стажер. — Вам что, нравится издеваться надо мной?!

— Нет. Так скажи мне, хочешь ты уйти к Спирсу или нет?

Алан сжал кулаки.

— И вы еще спрашиваете! Вы все это видели, все прекрасно помните, и вы еще спрашиваете! Хочу ли я! Да... да как у вас язык повернулся... неужели у вас даже совести нет?!

— Ого, как мы заговорили! — весело отметил Эрик. — Совести нет... а ты поищи.

— Не буду я ничего искать! Как не стыдно так издеваться... конечно, вам же не нравятся такие, как я! Как вы только сидите со мной в одном кабинете, — горько выдохнул Алан. — Но если хотите от меня избавиться, то можно и просто так сказать! Без этих ваших... без этого всего...

Эрик обошел стол и остановился перед Аланом. Жнецы не придавали никакого значения сексуальной ориентации, и он сам не понимал, отчего люди так за нее цепляются. Но было видно, что в Алане говорит горечь, принесенная еще оттуда — из человеческой жизни.