Некромант-самоучка, или смертьнесущая оказия

Некромант-самоучка или смертьнесущая оказия

1.

Красное солнце медленно уплывало за горизонт, завершая последний майский день, последний день моего пребывания дома и вполне возможно последний день моей жизни. Его огромный диск на фоне синей дымки смотрелся сказочно, всем своим видом сообщая, что весна подошла к концу и уже завтрашний день будет по-летнему ярким, душным и жарким, как и всегда в моем родном Приграничье.

— Грустишь, — отец приблизился не слышно, опустился на мой любимый плоский валун и, приобняв за плечи, спросил. — Боишься... чего-то?

— И да, и нет, — ответила как на духу и отвернулась от багряного заката, чтобы папа не увидел мокрых дорожек на моих щеках, украдкой их стерла.

— Просто... я... немного устала. И в этом нет ничего... страшного. — И постаралась заверить, не сипя: — Все замечательно, пра-а-а-авда.

А на самом деле все ужасно! Потому что мой самоотверженный поступок оказался несусветной глупостью, прямо указывающей на мою наивность и тупость. Решение во что бы то ни стало спасти команду запасных королевских смертников и дать им лучших тренеров обернулось против меня. Оказывается, если тебя по доброте душевной угораздило подписаться на тренировки вместо болезного Графа, то и играть ты будешь вместо него. И никакие оговорки о временной необходимости и обстоятельствах здесь не помогут, нужно было внимательней читать неприкаянные книги.

Что ж я была готова принять свою ошибку и наказание за нее понести. Подумаешь сложность! Если Сули их пройти смогла, смогу и я.

Право слово, после встречи с Эррасом Тиши я предполагала, что попаду на игры Смерти и внутренне была готова к этому. Вернее, почти, совсем чуть-чуть. На капельку я была готова к этому, но никак не у тому, что случилось... Мне стало страшно, когда о моем участии узнали Бруг и Равэсс, еще страшнее, когда от известия на генерала Сули снизошла молчаливая оторопь, совсем жутко, когда своего секретаря увидел на бледнеющий декан Горран и невыносимо, едва Нваг-нваг Севой чуть слышно молвил: 'Бедный Гер'. И не понять, почему они хоронят раньше времени, тем более обоих, если записалась только я. Но на этот и другие вопросы мне никто не ответил. Смертники зло рыча ругались на чем свет стоит, Сули молчала, декан прожигал взглядом черных глаз, явно желая превратить меня в пепел или заставить исчезнуть. Понятное дело в силу простого человеческого происхождения не сделала ни того, ни другого, и он приказал собираться домой и тут же отправил порталом.

И вот я дома... В кругу семьи, среди счастливых лиц и радостных голосов, томлюсь неведеньем и молчу как партизан, вернее молчала, пока отец не подошел. А дальше, как это всегда бывало со мной ни с того, ни с сего набежало. В смысле, слез соленое море набежало и через плотину самообладания прорвалось...

— Ну-ну, полно тебе, не плачь, — дорогой родитель тут же сгреб меня в объятия и, не страшась смертельного дара, в макушку поцеловал. — Ты справишься... даже не сомневайся. Конечно, если хочешь, мы с матерью свечу в храме поставим, но я уверен, ты вернешься домой целой и невредимой, да еще с трофеем!

Несколько мгновений я не могла понять, о чем он, а вот потом дошло.

— Вы знаете?!

— Знаем. — Он обнял крепче.

— Все?

— Да. — И предвосхищая мой следующий вопрос, ответил: — Октован Кворг письмом сообщил, как только увидел заявку.

Вот так дела. Перед глазами чередой пролетели счастливые лица родных, громкие застолья, шутки и анекдоты, байки льющиеся рекой и никаких отклонений от моих приездов из ведической школы. Никто не плакал, не ругал и не хоронил заблаговременно.

— Что же это получается, — я медленно отстранилась от отца. — Вы все знали и... молчали?

— Да, — просто ответил он. Стер с моих щек последние слезы, ссадил обратно на валун и указав на горизонт, сказал. — Видишь, в свете последних солнечных лучей блестит крона трехсотлетнего дуба.

— Вижу, — вздохнула я, кажется, сейчас он выдаст притчу. В такие мгновения глава нашего семейства менял личину строгого и сдержанного отца на мягкого и простоватого батю, каким его видели только родные и очень редко жители деревни. За этими мыслями я упустила из вида, что рассказы у отца бывают и сверх меры короткими, поэтому услышала только: — ...так вот, ты как он!

— Я дуб? — если бы мои глаза не были от слез припухшими, полезли бы на лоб.

— Ты явный глухарь, Наминка, — пожурил глава семьи.

— Я просто...

— Понял-понял, витаешь в облаках.

— Угу, — шмыгнула и потупилась, — выбираю шелк для гроба.

— Рано, — потрепал он меня по волосам. — Мы думали, ты не родишься — родилась. Думали, не выживешь — выжила. Были уверены, что из-за дара сама на себя руки наложишь — не наложила. Боялись, что ты себя возненавидишь — обошлось. Опасались, что обмолвишься о своем даре, и тебя казнят — и тут промах. А сколько раз мы с матерью, слыша звоночек почтового голубя, ожидали получить похоронку или приглашение на твою казнь... — Он присвистнул. — Но как видишь и этого не случилось, ты без проблем поступила в ведическую школу и проучилась там более двух лет, так и не вызвав подозрений на свой счет.

— Это благодаря Октовану, он меня туда устроил.

— Он может и устроил, а училась и выживала ты, — меня укоризненно щелкнули по носу. — Ай-ай-ай, мы все в тебя безоговорочно верим, а ты...

— А я боюсь.

— Чего?

— Вернее сказать кого, — прошептала я тихо и тут же поднялась: — Идем домой,

В тот вечер на ужин были свиные ребрышки и танцы вокруг костра, я пила чай с лимоном, смотрела на небо и думала, как ни странно о будущем. Если отец сказал правду, а нам он никогда не лжет, значит, я не только вернусь, но и трофей привезу. А если повезет, то смогу договориться и сбежать на свадьбу старшей сестры на посредине игр. И нет сомнений в том, что свадьбе быть в ближайший месяц... так сказать, пока не сильно видно.

А вообще, дожить бы до этого времени или хотя бы до игр, ибо я уверена, что переживу завтрашнюю встречу с рыжим Дао-дво. Во-первых, я окончательно осознала свою оплошность, а во-вторых, тон у метаморфа был столь многообещающим, что даже помехи в моем браслете не позволили усомниться в настрое Гера. И в каждом наполненном рыком слове слышалось, что он меня, убьет, расчленит, утопит, удушит и все это проделает качественно, как истинный разведчик. И, несмотря на все заверения отца и мою едва окрепшую уверенность в светлом будущем, мысленно я уже вела списки вещей, что необходимы для похорон и подспудно молилась об отсрочке. Именно поэтому письму из долины Дельи я не обрадовалась, как и приглашению на завтрак, после которого будет устроена увлекательная прогулка по оружейному залу и саду загородного дома рода Дао-дво.

— Значит, рыжий меня накормит в последний раз, отпустит все грехи старинным клинком и закопает под кустом шиповника. Нет уж, спасибо!

И едва я стала писать ответ, как прилетело новое послание с кратким содержанием: 'Герберт прибудет в конце недели'.

— Еще три дня жизни! — возликовала я и начала сборы.

Однако радость моя была преждевременна. Правда, поняла я это с опозданием, когда двери богато обставленного дома закрылись за спиной, и вокруг меня сомкнулись костлявые объятия Гарда Тиши.

— А-а-а-а! — пискнула сдавлено.

— Ве-е-е! — отозвался, выглянувший из-за угла Куль.

— Привет, красавица, — поздоровался мумифицирующийся ужас и потащил меня в направлении мертвяка.

Поворот, еще поворот, прижатая к груди некроманта и крепко связанная путами я ничего не видела и целую минуту не могла разобрать направления, а, в конечном счете, оказалась стоящей в знакомом кабинете близ знакомых книжных стеллажей. Совсем недавно на этом самом месте рыжий пытался меня, то ли загрызть, то ли задушить, но был прерван. Интересно, а с Гардом мне так же повезет или он все заранее просчитал?

— Не спеши упрекать меня в попытке убийства, — заявил этот, гад, и отступил на шаг. — Я привел тебя сюда, чтобы...

Для описания его действий в моем словарном запасе была пара иных определений и слово 'привел' там не значилось. А про его 'извиниться', вообще молчу.

— Обещай не кричать, — между тем потребовал грифон и принялся снимать с меня путы.

В первые мгновения я даже не поняла, что происходит, а потом... Милостивый Боже он на мне не простое заклинание применил, а вяжущее на ходячего мертвеца! Ирод, я же ему ничего такого страшного не сделала! А он... он... предупрежден о даре, догадалась я и расстроилась.

— Эррас Тиши болтливая сволочь, — вырвалось у меня. Гард хмыкнул, а в моей голове неожиданно раздалось: 'Я с этим не согласен'. И снова на этом самом месте меня настигли странные галлюцинации с чужим голосом. И что он скажет мне на этот раз?

Однако услышала я отнюдь не его, а грифона, наконец-то распутавшего все сложные узлы.

— Дядя здесь ни причем, это исключительно моя инициатива.

Не знает! Хоть что-то хорошее.

— А путы? — Уж я то прекрасно знаю, как много силы и времени забирает такое плетение. Выходит он готовился и все заблаговременно рассчитал.

— После упокоенного мертвяка остались, расплести не успел, а тут ты с воплем. Они и пригодились.

— Мило, — выдохнула я с отвращением.

— Да, стараюсь соответствовать твоему прозвищу, — хмыкнул он и сразу же перешел к сути нашей встречи: — Извини меня за происшествие в лаборатории...

'Кто бы мог подумать, что племянничек на такое способен. И с чего бы это?' — незамедлительно раздалось в моей голове.

-...за мое возмущение в палате, — между тем продолжил некромант.

— Ты на меня орал, — внесла поправку, и этот умник отмахнулся.

— Бывает, тяжелый день, сорванный эксперимент, чуть ли не сорванный голос... — Еще бы, его весь лекарский корпус слышал. Затем грифон на мгновение задумался и со вздохом добавил последний пункт в исполненную покаянием речь: — И за тот случай во дворце... тоже прости. — Прищурился, от чего стал еще более страшной мумией и заявил: — Хотя надо признать это я из-за тебя тогда натерпелся. Таррах! Даже представить не могу, как ты Герберта до такого довела.

'А что за случай?' — тут же поинтересовался голос в моей голове. Но я не обратила внимания на него.

— Гард, это что, и есть твое извинение? — выдохнула возмущенно, возвращая его к первоначальной теме.

— Достаточное, чтобы ты забрала заявление, — заявил наглый представитель древних и расплылся в жуткой улыбке.

— Чего? — Я вся подобралась: — Так ты меня напугал, спутал и в кабинет утащил лишь только для того чтобы не платить штраф в академии?

— Другое заявление, — чуть ли не по слогам произнес он и опять навис надо мной. — По делу о спящей команде королевских смертников возбуждено дело...

Внутренне похолодела, подобралась вся.

— И что с того? Я здесь причем?

— Притом, что ты в деле проходишь как свидетель.

— Как кто?! — ноги подкосились, но меня тут же мордой подпер Куль, чтобы не упала. — Как я там оказалась? Я не писала никаких заявлений.

— Отрадно слышать, но тебя уже внесли в список. А после допроса Унг-унга еще и пометили, как ценного свидетеля. К сожалению, память первого я почистил постфактум...

'Растет мальчик, наглеет не по годам!' — с гордостью произнес голос, в чьей принадлежности я уже не сомневалась. Грифон.

— ...а со вторым переговорил, — произнес некромант и с неким сожалением добавил, — осталась ты.

— Что значит — поговорил? — одновременно задались вопросом я и советник полководца Нубуса, коему весьма уютно было подслушивать разговор через мое восприятие.

— Переубедил, — хмыкнул младший Тиши.

'Интересно, как?' — хмыкнул старший Тиши и я возмутилась:

— Мне тоже интересно, Эррас, честно. Но, если хотите поучаствовать в обсуждении, явитесь лично.

— Дядя здесь?.. — мумифицирующийся некромант отскочил от меня, насторожился, начиная озираться в поисках пути отступления.

— Уже да, — возвестил его сородич и кровный родственник в одном лице, выходя из-за отодвинувшейся стены.

Мишка, подпирающий меня, тяжело вздохнул, а Гард с отчаянием выдохнул: 'Таррах...'.

— Так значит, это ты ввел всю команду королевских смертников в длительный сон? — не столько спрашивая, сколько утверждая, проговорил он. — А Намина, выходит, тот самый кадет предотвративший катастрофу...

— Дядя, вы не правы, это была отнюдь не катастрофа, а возмездие!

— За что именно вы мстите, дорогой племянничек? — поинтересовался Эррас Тиши. И удивительно как нагловатый и эгоистичный некромант-мумия сник перед взглядом старшего и в то же время нахохлился. Право слово, как нашкодивший грифенок. Не дождавшись ответа от Гарда, его дядя обратился ко мне: — Намина?

Задав этот вопрос, он за локоток, оторвал меня от стеллажей и носом поддерживающего меня Куля, подвел к креслу и усадил, вручив в руки невесть откуда взявшийся стакан воды. Взять взяла, а пить не стала.

— За вашу дочь, — пролепетала я, еще не зная, что говорить и как себя вести, когда один из грифонов за каждое слово, по глазам вижу, желает убить, а второй, и опять-таки по глазам видно, расцеловать.

— За мою Петунию? — брови советника медленно изогнулись, и он обернулся ко второму Тиши. — А ей разве навредили? — И с чуть изменившейся интонацией вопросил: — И кто такой бесстрашный?

— Вся команда и не лично, а косвенно, — буркнул некромант.

— И как? — продолжил с ехидцей допытываться Эррас.

— Уничтожили цветники в ее саду...

На несколько мгновений в комнате повисло гнетущее молчание, я от накала страстей все-таки глотнула воды и закашлялась, оборвав предгрозовую тишь. Меня тут же по спине похлопали, увесисто, так, что дыхание оборвалось.

— Что ж... — протянул советник, наступая на племянника и давая мне прийти в себя после 'помощи', — это был неожиданный, но столь же необходимый и судьбоносный поворот. Намина участвует в играх, а ты отбываешь в Подземелье срок.

— Но...

— Отбываешь, — оборвал его дядя. — Так надо...

— То есть вы за меня не заступитесь?

— Нет.

— Я не против, — огрызнулся некромант, — но не в подземелье же! Вы знаете, как это скажется на моем эксперименте с кожей, — он указал на свое страхолюдное мумифицирующееся лицо. А я чуть не выронила стакан из рук.

Эксперимент?! Это всего лишь длительный эксперимент!

— Да знаю, — хмыкнул старший Тиши, — на человека станешь похожим, а попутно поймешь, что за свои цветники ты мог устроить менее масштабную расплату.

— Менее?! Да я всего на полтора месяца их усыпил!.. — Гард попытался воззвать к справедливости, а получил лишь суровое:

— Тебе назвать изначально запланированный срок? Или сам вспомнишь?

Да уж, пятнадцать лет — это вам не шутки. И некромант сник всего лишь на мгновение, а затем опять расправил плечи.

— Помню.

— Гард, несомненно, мне жаль четыре гектара твоих образцовых тигровых лилий, будучи в саду Петунии я неоднократно восхищался ими... Но учти, что оставленная на месте преступления руна забвения и спрятанные под нею проклятия усугубят любое из вынесенных наказаний.