Бельчонок в чайнике

— Нет, — мальчика оперся руками о раковину и, гипнотизируя взглядом свое отражение, отрицательно покачал головой.

— Настолько нравлюсь? — шагнув к нему, Антон встал за спиной парня и встретился взглядом с его отражением. В серых глазах не было спокойствия, но и страха не было. Скорее, растерянность, граничащая с легким шоком, не более того.

Лешка всерьез задумался, взвесил все "за" и "против" и честно признался.

— Не знаю.

Антон недолго думая схватил его за плечи и резко развернул к себе. Мальчишка почти инстинктивно отшатнулся и уперся в раковину бедрами. Смотреть глаза в глаза без зеркала в качестве посредника оказалось куда сложнее. И Лешка понял, что краснеет. Вздох вырвался помимо его воли, он прикрыл глаза ладонью и тихо повторил.

— Не знаю. Глупо как-то все вышло.

— Напороться на чужую иглу, действительно, глупо, — подтвердил Антон, за то время, что Лешка был без сознания, успевший не только изучить его документы и мобильник, но и тело на предмет уколов. След нашелся под лопаткой. Да, сам себя в такое место вряд ли уколешь.

— Нет. Я не об этом, — убрав руку от лица, замотал головой парень и встретился с ним глазами. — Я даже имени твоего не знаю.

— Антон.

— Алексей, — не долго думая, Лешка протянул руку, и мужчина бестрепетно пожал её, вот только после не отпустил.

— Хорошо, — кивнул Антон, словно самому себе, стискивая его ладонь в медвежьей хватке, — А теперь, расскажи-ка мне, Алексей, почему тебя так мало волнуют обстоятельства нашего с тобой знакомства, продолжившего в общей постели, если, как сам говоришь, с парнями до меня ты ни-ни?

— Может быть, я просто еще не отошел от пробуждения в твоей постели, — буркнул Лешка хмуро, — И от утреннего представления.

— Представления? — сдвинул брови Антон, не понимая.

— Зачем ты целоваться лез?

— Ах, вот ты о чем! — мужчина жестко усмехнулся и резко дернув его на себя, перевернулся, поменявшись с опешившим парнем местами, и вжал уже не в раковину, а в стиральную машину, а потом и вовсе рывком усадил на нее, не глядя сбрасывая на пол какие-то пузырьки.

Лешка при этом не проронил ни звука, лишь в плечи, обтянутые белой футболкой, впился до синяков.

— И что теперь? — хитро прищурившись, осведомился донельзя довольный собой Антон.

— Поцелуй, — обреченно откликнулся Лешка, и до одури послушно приоткрыл губы, когда Антон, решивший все же проучить мальчишку, вздумавшего играть в какие-то совсем не понятные ему игры, поцеловал его.

— Ты так и не ответил, зачем ты это делаешь? — быстро выравнивая дыхание, пугающе спокойно прошептал Лешка, когда Антон оторвался от него. Когда партнер покорен и послушен, но совершенно не откликается на твой порыв, целоваться совсем неинтересно.

— Просто ты мне нравишься, детка, — заявил Антон и снова впился в податливые губы поцелуем. Но на этот раз Лешка, словно очнувшись, не оттолкнул, нет, хотя Антон ждал от него именно этого, а ответил, жарко и с выдумкой, выталкивая его язык изо рта и перехватывая главенствующие позиции. Меньше чем через минуту иступленных поцелуев Антон понял, что сходит с ума. И это оказалось просто невероятно приятно.

— И что теперь? — повторил его вопрос Лешка и поджал припухшие, искусанные в пугающем страстном порыве губы.

— Продолжим... — воодушевленно бросил Антон, выдержал паузу, все ожидая возмущения и протестов, не дождался и добавил, — На татами.

Дослушав до конца Лешка моргнул и, все еще сидя на стиральной машине, отчаянно замотал головой.

— Нет... нет...

— Что, уже не продолжим? Передумал? — весело осведомился Антон, дождавшийся долгожданного отказа, но Лешка удивил его.

— Я не буду с тобой драться. Ни на татами, ни вообще.

— А с кем будешь?

— Ни с кем. Я вообще никогда не дерусь.

— Да? — выгнул брови мужчина, — А это, — указав пальцем на свою пострадавшую вчера скулу, — Не твоих ли кулаков дело?

— Моих, — не стал отпираться Лешка, но посмотрел твердо и непреклонно, давая понять, что спорить бесполезно. — Я сожалею.

— Почему?

— Потому что ударил тебя.

— Нет. Почему не дерешься?

— Тебе незачем знать, — отрезал парень и отвел глаза.

Антон нахмурился и снова склонился к нему.

— Неужели? А если я скажу, что все равно узнаю?

— Не от меня.

— Ну, если для тебя это важно... — Антон в очередной раз недоговорил, проверяя реакцию, и чуть позже добавил, — Детка...

— Да, важно, — кивнул Лешка, снова проигнорировав уничижительное для любого мужчины обращение.

— Хорошо. Тогда я сам, — покладисто согласился Антон, — Но размяться со мной ты, надеюсь, не откажешься.

— Если без поцелуев, соглашусь.

— Ну, если они тебе так претят, то можно и без них.

— Не претят, — Лешка не стал корчить из себя оскорбленную невинность, — Просто отвлекают.

— Это от чего же?

— От самоуничижения, наверное, — отозвался он и впервые робко, но по-настоящему, улыбнулся ему.

— И зачем оно тебе? — полюбопытствовал Антон, рассеянно поглаживая подушечками пальцев в области поясницы над краем почти сползшего полотенца.

— Это ведь ненормально, — прошептал Лешка, перестав улыбаться, и посмотрел куда-то за его плечо, — Когда такое нравится.

— Какое? — живо заинтересовался Антон, положив ему на спину всю ладонь и надавил, вынуждая прижаться обнаженной грудью к своей груди, затянутой в ткань футболки.

Мальчика нервно сглотнул и слегка запрокинул голову, чтобы видеть его глаза, — Так что именно тебе нравится?

— Ты... наверное, — пробормотал Лешка, не в силах оторвать от него взгляд.

Дышать вдруг стало просто нечем, и он почти неосознанно приоткрыл губы, вдыхая через рот, и выдыхая носом.

— Вот как? — наигранно выгнул брови Антон, — То есть, когда ты будешь это знать наверняка, я даже трахнуть тебя смогу?

Лешка вздрогнул от такого предложения, не зная, что ответить. Прислушался к себе и с ужасом осознал ответ, когда перед глазами, как наяву, встали события прошлой ночи, которую, он наудивление хорошо помнил, наверное, сказался побочный эффект наркотиков. Помнил, как сильная рука, обвивающая талию, не позволяла опрокинуться навзничь, горячая ладонь между ног, не ласкала, нет, нагло тискала так, как заблагорассудиться, и он плавился и плыл от этих прикосновений, и властные губы целовали так, словно это был первый поцелуй, которому суждено стать и последним.

— Эй, детка? — позвал Антон, отстранился и слегка встряхнул за плечи. Лешка, чей взгляд в какой-то момент почти остекленел, посмотрел на него более осмысленно, вот только покраснел при этом.

— Да? — получилось непривычно хрипло.

— Так что там с моим трахнуть и твоим нравится?

— Если совпадут, то... — Лешка вздохнул, — Можешь.

— Круто! — как-то безрадостно оценил его великодушие Антон и отступил. Лешка, придерживая полотенце на уровне бедер, сполз со стиральной машины.

— У меня только кимоно нет, — пробормотал он, стоя к нему спиной, а лицом в двери.

— Ничего. Дам тебе от щедрот своих одно из ученических, — отозвался Антон, слегка подталкивая его в спину.

— У тебя есть ученики? — резко повернувшись к нему через плечо, изумился Лешка.

— Тьма тьмущая, — хмыкнул Антон и повел его в подвал своего дома, в котором и располагался небольшой зал для тренировок.

Начало было положено.

Все движения своей стандартной разминки Лешка выполнял на автомате, напрочь забыв, что в небольшом, специально оборудованном для занятий зале с мягким, пружинящим под пятками покрытием на полу и стенами закрытыми простыми деревянными панелями, он не один. А Антон давно уже бросил разминаться сам и просто наблюдал за ним, отойдя к стене и не мешая. Стиль у мальчишки был странным, смешанным, сочетающим в себе черты сразу нескольких современных школ. Но в тоже время Антон быстро определил для себя, что он все же вряд ли мог бы принадлежать одному из известных течений. А это значит, что либо мальчишку обучал какой-нибудь неизвестный самородок из глубинки, либо, отучившись у настоящего мастера в детстве, парень давно и, надо признать, плодотворно занимался сам, то есть фактически и являлся тем самым самородком. Сколько он там сказал ему лет?

— Алексей, — негромко позвал Антон.

И мальчишка замер на середине замаха, но из боевой стойки не вышел.

— Да?

— Как давно ты занимаешься сам?

— Шесть лет.

— С восемнадцати?

— Семнадцати.

— Значит, почти семь. — Сам себе кивнул Антон.

— Да, около того, — подтвердил Лешка и все же опустил руки, — Зачем ты спросил?

— Просто искал подтверждение одной догадке.

— Нашел?

— Да.

— И?

— Я хочу сразиться с тобой с полной выкладкой. По-настоящему.

— Нет.

— А если я очень попрошу?

Парень на это лишь отрицательно покачал головой.

— А если очень сильно постараюсь заставить? — не стал так легко отступать Антон.

— Старайся, кто тебе не дает? — буркнул Лешка, отвернувшись от него.

Антон подошел к нему.

— А поможет?

— Нет.

— Даже если ударю? — и без предупреждения, еще толком не договорив, нанес четко выверенный удар кулаком в живот. Мальчишка сдавленно охнул, но не завалился на бок, а просто соскользнул на колени, все так же неотрывно глядя ему в глаза, но даже не подумал ударить в ответ или увернуться.

— Плохо, — подвел итог своим экспериментам Антон и протянул ему руку. Лешка принял и снова встал. Антон дернул его к себе и обнял за талию одной рукой. — Я собираюсь разгадать все твои тайны, детка, — объявил он без тени улыбки.

— Попробуй, — отозвался Лешка и уткнулся мордашкой ему в плечо, своим поведением окончательно ввергнув мужчину в легкий ступор.

— Да, уж, — прокомментировал Антон, зарываясь ему в волосы пальцами той руки, которой еще секунду назад обнимал его, — Знаешь, ты меня пугаешь, — совершенно честно пробормотал он, даже не подумав слукавить или удержать срывающиеся с губ слова.

— Не знаю. А чем? — Лешка повернул голову и теперь прижимался к его плечу щекой, заглядывая в глаза.

— Никак не могу тебя спрогнозировать, — рассеянно отозвался Антон, массируя пальцами встрепанный затылок парня.

— А я вообще о тебе ничего не знаю, — Фыркнул в ответ мальчишка и медленно поднял руку, обхватывая ладонью плечо, — Но...

— Но?

— Меня пока пугает не это.

— О! А тебя, оказывается, еще и что-то пугает? Ну, никогда бы не подумал!

— Не смейся, — отстранившись, серьезно посмотрел на него Лешка.

— Ладно, не буду, — не стал ерничать Антон, — Так что там тебя пугает?

— Ты обещал не смеяться, — вторично напомнил ему тот.

— Я помню.

— Я сам, — Со вздохом признался Лешка и пытливо всмотрелся ему в лицо.

— Ну, знаешь, это было бы смешно...

— Если бы не звучало так глупо, — горько усмехнулся Лешка, закончив фразу, и прикрыл глаза, — Я просто не понимаю, почему вместо того, чтобы орать, возмущаться, качать права, вырываться и просто бить в морду в конце концов, именно тебе я... — он запнулся, подбирая слова, но все же закончил, не заметив, как резко сел глосс, став едва слышен, — Именно тебе я доверяю и... подчиняюсь. А еще меня раздражает, что мне не противно, когда ты меня целуешь, — покраснев признался он в наболевшем и поднял на Антона глаза.

Тот смотрел пугающе серьезно, а в глазах парнишки застыл вопрос.

— Напомни мне, после какого слова нужно смеяться? — деловито осведомился Антон, притягивая его к себе вплотную.

Лешка уперся ладонями ему в грудь, но не оттолкнул.

— Наверное, — непослушными губами медленно проговорил он, — Уже не после какого.

— Хорошо. А то я себя идиотом чувствую.

— Ага. Я тоже, — доверительно сообщил ему мальчишка.

Антон посмотрел на его губы и сдался.

— Ладно, пусть все идет, как идет, раз уж сами ничего не понимаем.

— Пусть, — С энтузиазмом кивнул Лешка, плохо осознавая, что уже сам тянется к его губам.

— Но "Лехой" или еще как, вместо гордого "Алексей" я могу тебя звать?

— Лешкой можешь.

— А ты меня...

— Антоном, — безапелляционно отозвался парень, — Я и так себя периодически одергиваю, чтобы к тебе на "вы" не обратиться, — разоткровенничался он.

— Ну, прям, — возмутился мужчина, — Я не настолько старый.

— А насколько?

— Мне тридцать два, так что...

— Угу.

— А теперь о поцелуях.

— Да? А что с ними?

— Раз уж это пока единственное, что, определенно, тебе во мне нравится, детка, — прищурившись, деланно протянул Антон, и весело добавил, — Предлагаю практиковаться дальше. Ты как на это смотришь?

В ответ Лешка, последние несколько фраз смотревший только на его губы, впился в них поцелуем, не в силах больше терпеть. Похоже, безумие оказалось взаимным или просто передалось воздушно-капельным путем.

3. Поедем, красавиц, кататься или последствия долгого ожидания

Лешка изводил себя догадками вот уже вторую неделю. Но до сих пор не мог понять, почему Антон так и не позвонил. А ведь он ждал. Как полоумный, бросался к телефону. Не спал ночами, перестал есть, просто забывая о таком элементарном чувстве, как голод. В общем, вел себя как типичный влюбленный. Был бы типичным, если бы на месте Антона была девушка, но тут было совсем другое. Хуже всего приходилось ночь, когда текущие рабочие будни отступали на второй план, уступая место безрадостным мыслям. Антон создавал впечатление упрямого и целенаправленного человека, значит, скорей всего, как и обещал, мог бы попытаться хоть что-нибудь нарыть про него. Но Лешке хотелось верить, что у него ничего не получилось бы. Ведь после того ужаса, через который он прошел, по решении семьи Лешка стал жить отдельно и сменил фамилию, сам себя превратив в изгоя, заклеймив. Его нельзя было найти. Он был убежден в этом. Но поведение Антона говорило об обратном. Наверное, он все же что-то нарыл, все же узнал, что имеет дело с убийцей, и отступился, заклеймил.

В тот памятный субботний вечер, натешившись вдоволь, как Лешка от отчаяния называл теперь все случившееся, Антон, дождавшись, когда просохнет постиранная одежда, погрузил его в машину и отвез домой. Но прежде, чем выпустить из черного внедорожника, долго целовал, почти перетянув к себе на колени, благо габариты машинки позволяли. Лешка вышел весь шальной и поплелся к дверям подъезда на плохо гнущихся ногах. Когда открывал дверь в квартиру, руки тряслись, как у конченного наркомана, и все никак не удавалось вставить ключ. Плохо понимая, как добрался до любимого дивана, он завалился на него и долго смотрел в потолок. Потом постепенно начал отходить.

Все воскресенье ждал звонка, ведь не зря же Антон, пока они ехали к Лешкиному дому, так настойчиво выспрашивал у него номер не только мобильника, но и домашнего телефона. Но тот не позвонил, поэтому ожидание растянулось на понедельник, а через неделю сменилось обреченностью. Не позвонил, значит, уже не позвонит. Лешка и сам был не прочь набрать заветный номер, но все дело было в том, что Антон виделся ему таким взрослым, что он сразу и бесповоротно стал полагаться на него, позволяя все решать за себя, так было проще. Поэтому он даже не подумал взять у него телефон, полностью сняв с себя ответственность за эти в априори не логичные и противоречащие самой природе чувства. Лучше бы взял. Ведь тогда не пришлось бы так мучаться!