Не женское дело. Редакция для переиздания

— Чем, чёрт вас задери, вы тут занимаетесь? — рявкнул он. — Делать больше нечего? Так я найду для вас работёнку!

— Испытываем новый тип снаряда, сэр Генри, — ответила девчонка. Лучше бы она молчала. С того памятного вечера, когда он предлагал ей руку, сердце и прочий ливер, она принялась называть его "сэром Генри". И произносила это всегда с такой ехидцей, что парни волей-неволей начинали скалиться.

— Какого ещё снаряда? — возмутился Морган. — Да вы...

— Зажигательного, — девчонка не дала его адмиральскому гневу перейти в шквал. — Пригодится как при взятии крепости, так и при близком знакомстве с неприятельскими линкорами, если таковые встретятся по пути.

При Моргане было всего четверо его людей, тогда как при девчонке — два десятка канониров и боцман. Потому адмирал соизволил умерить свой начальственный пыл.

— Покажите, — процедил он. Новый тип снаряда — дело стоящее, если это, конечно, не какой-нибудь эфемерный прожект городской барышни. Хотя, от этой "барышни" можно было всякого дождаться.

По знаку девчонки один из канониров подал ему шар, скатанный из пеньки. Шар показался непривычно тяжёлым, и от него несло какой-то дрянью. Руки тут же выпачкались в маслянистой тёмной гадости — именно она и воняла.

— Сердцевина — камень или мелкое ядро, — начала пояснять девчонка. — Сверху пенька, хорошенько пропитанная горючей смесью — масло, смола, чуток серы, чуток спирта. Мы тут повозились немного с пропорциями, зато теперь "зажигалка" загорается от пороха ещё в стволе, и в лучшем виде доставляется прямиком на крыши за стеной. Или на такелаж противника — если снабдить эту хрень крюками . Причём, не гаснет в полёте. Самое то, чтобы устроить испанцам настоящий ад. Желаете взглянуть, как оно действует?

— Валяйте, — Морган бросил канониру снаряд, и, добыв двумя пальцами платочек из кармана, брезгливо вытер руки. — Посмотрим, что вы там навыдумывали.

— Давай, Пьер, — девушка кивнула старшему канониру.

Тот забил зажигательный снаряд в ствол, проколол пороховой картуз, насыпал пороху в запальное отверстие и на полку, и поднёс тлеющий фитиль на пальнике. Пушка рявкнула, выпустила довольно высоко летящую "комету" "зажигалки", после чего снаряд благополучно приземлился в двухстах с чем-то ярдах от зрителей на кучу ломаных досок, выброшенных с кораблей после ремонта. Куча тут же задымилась, а потом и вовсе загорелась весёлым пламенем.

— Достаточно, или повторить?

Девчонка снова ехидничала. Что ж, она может себе это позволить. Любая другая баба на её месте уже узнала бы, как ему дерзить...

— У нашего Воробушка стальной клюв, — хмыкнул Морган. — Добро. Ваша затея мне по нраву. Если придумаете ещё что-нибудь эдакое, соизвольте хотя бы известить меня, прежде чем палить из пушек.

Наверняка у этой сучки вертелся на язычке ещё более ехидный вопросик, касающийся нервов господина адмирала, пушечной стрельбы и возможного появления противника. Но она лишний раз подтвердила, что Причард был прав: ума у неё хватит на двух мужчин. Надо же — придумала использовать взятых ею на крючок купчишек в качестве агентов! Играет на человеческих слабостях. Наверняка следит за перипетиями "наверху". Что там говорил сэр Томас Модифорд? Французы, кажется, решили сыграть с Англией на равных? Но тогда это означает, что д'Ожерон... Нет, быть того не может. Д'Ожерон выставил бы в качестве своей фигуры кого-нибудь другого. Не девчонку. Она — скорее всего прикрытие. Тогда кто?

И почему молчит Модифорд?

8

Проводив Моргана и его людей ироничным взглядом, Галка повернулась к своим. И отметила кривую, не очень весёлую усмешку Старого Жака.

— Я не собираюсь под него ложиться, ни в прямом, ни в переносном смысле, — девушка ответила на ещё не заданный вопрос. Зря Морган думал, будто она никому ничего не сказала о его, мягко говоря, ухаживании. Сказала. Только тем, кому доверяла на двести процентов. — Мы ведь к нему не на побегушки нанялись.

— Смотри, не наскочи на рифы, — хмыкнул Жак. — Ладно, кэп, что у нас там дальше?

После "гостинца" из восемнадцатого века — полулегального брандскугеля — Галка приготовила возможному противнику сюрприз от благодарных потомков из века двадцатого. На изготовление опытной партии пошли бутылки из-под рома, шнур и порох для запалов, и всё та же адская смесь, только более "термоядерная", чем на зажигательные снаряды. Вы уже всё поняли, надеюсь? Знаменитый "коктейль Молотова", сделанный, правда, на основе подручных горючих материалов. Тем не менее, от брошенной бутылки с шипением вспыхнуло даже то, что гореть по идее не должно — кучка рваной парусины, добротно промоченной морской водичкой. Липкие, ярко горящие брызги, разлетевшись от разбитой бутылки, прожгли тонкую почву до каменистой подложки.

— С этим будьте осторожны, братцы, — предупредила Галка. — Пуля попадёт — сами дотла сгорите.

— Город с такими снарядами не очень поштурмуешь, когда всё вокруг тебя загорится к чёрту. Зато на борт противника забросить — милое дело, — согласился Бертье. — Или брандер этим набить. Фейерверк будет такой, что ночь в день превратится... Моргану показывать будешь?

— Нет.

— Ну и замечательно. Сейчас мы оттащим пушки на борт, и сразу примемся мотать пеньку, — Бертье хитро прищурился, наблюдая, как шлюпка Моргана отвалила от берега. — Об остальном не беспокойся, Воробушек, всё будет готово уже через неделю.

— Добро, — Галка сказала это уже на своём корявом французском — надо же учиться, в конце концов, как завещал великий Ленин. Половина книг в её каюте написана по-французски. — Разливать этот "адский ром" по бутылкам лучше бы на берегу, но мы ведь не хотим показывать его Моргану? Так что будьте там осторожны. Держите под рукой пару ведер песка; вода, если оно займётся, сами видите, не очень-то помогает.

У неё про запас был ещё один сюрприз, но над ним ещё только предстояло подумать. Да и не ко времени он. Галка и так ввела в обиход убойные вещи, которым в её истории только предстояло появиться. А такие новшества долго в секрете не удержишь. Обязательно найдётся умник, который их повторит. Или украдёт. И пойдёт тут гонка вооружений...

Если Морган не знал, чем заняться, то Галка вертелась с утра до вечера как заведенная. Ни одной минуты не теряла напрасно. И, когда ещё недели через три явились корабли, посланные за маисом, добрая половина ямайских пиратов уже считала её своей в доску. Не говоря уже о тортугских. Вечерние посиделки на берегу стали традицией. Выставлялся ром, из посёлка приходили весёлые негритянки, но "гвоздём программы" всё равно были байки о далёких странах, которые травила Галка. Почти всё, что рассказывала, она в своё время узнала из телепередач и журнала "Вокруг света". Ведь она до колик в животе не любила путешествовать лично. И причиной тому были её самые ранние воспоминания. Страшноватый калейдоскоп образов, навсегда впечатавшихся в её память, отзывался болью одного единственного слова.

Сумгаит.

Её отец служил там. Ей тогда ещё не исполнилось и трёх лет, но она навсегда запомнила сумасшедшие глаза мамы, судорожно вцепившейся в её одежонку. Автобус с грязными стёклами. Серую, страшную массу толпы, орущей и бросающей камни вслед этому автобусу... Из этих воспоминаний Галка вынесла лютую ненависть к собственной беспомощности. Оттого и дралась с мальчишками, до крови, оспаривая дворовое первенство. Оттого и связалась поначалу с полубандитской компанией Лысого, после чего воевала уже с ним самим. Оттого и айкидо. А теперь вот — пиратство. Самое настоящее, не медийное. Оттого и нелюбовь к путешествиям, в которой она не признавалась никому. Что, впрочем, не мешало ей регулярно усложнять испанцам жизнь, а братве рассказывать о далёких азиатских странах. Одним словом, если бы Морган изволил опередить время и провести социологический опрос среди ямайских флибустьеров, половина из них отозвалась бы о тортугской пиратке с куда большей приязнью, чем о нём самом. Иначе говоря, Галка медленно, но верно проделывала с ним то же, что и с Причардом. Она не сомневалась, что кто-то, возможно, Бредли, Харрис или тот же Причард, уже докладывал адмиралу об изменении настроения среди своих команд. Но раз Морган до сих пор не позаботился отменить вечеринки, значит, не придавал им особого значения. Ну, собрались парни выпить, байки потравить. Так они всегда не против такого времяпрепровождения. В общем, Галке в этом непростом деле пока никто не мешал. И слава Богу.

Пока все корабли затарили маисом и солониной, пока Морган назначил окончательный совет на сходке у мыса Тибурон, пока все суда добрались до этого мыса, прошло ещё дней десять. И тринадцатого декабря утром тридцать восемь кораблей встали на якорь.

9

— Смотри-ка, Воробушек, — Старый Жак кивнул на какое-то судёнышко, проскользнувшее мимо "Гардарики" и причалившее к борту "Сатисфэкшена". — Что за гусь?

У Галки теперь была своя подзорная труба. Не такая хорошая, как у Эшби, но всё же в неё что-то можно было разглядеть. Она и разглядела. Двух типов в английских камзолах военного покроя, поднимавшихся по трапу прямиком к Моргану в гости. Она мысленно чертыхнулась. Нет, не потому, что визит подчинённых сэра Томаса Модифорда её сильно огорчил. Она только сейчас припомнила, что Морган как будто полез на Панаму, когда мир с Испанией уже был подписан. И на суде в Лондоне уверял, что, отправляясь в поход, ни о чём таком даже не подозревал. А его подельник Модифорд мамой клялся, что курьер с Ямайки опоздал к мысу Тибурон. Как видите, очень даже успел. Да и д'Ожерон на что-то такое намекал...

— Плохо, — процедила Галка. — Догадываюсь, какие новости сообщает сэр Томас сэру Генри.

— Ты о чём? — Старый Жак был, естественно, не в курсе. Галка об этом как-то даже забыла.

— Перед выходом с Тортуги д'Ожерон сказал мне, будто Испания ищет мира. Видимо, королева-регентша всё-таки его выплакала.

— Чёрт... Но это значит, что поход под угрозой! — настроение у боцмана сразу же испортилось.

— Не думаю, — хмыкнула девушка.

— Хе-хе, — старина Жак понял, скривился в едкой усмешке. — Выходит, наш адмирал и вправду та ещё сволочь. Только это в первую голову ему самому повредит.

— Нам-то что? — хитро улыбнулась Галка.

— И верно...

Добрых три дня ушло на составление, так сказать, коллективного договора — кому сколько причиталось при дележе добычи — окончательное определение целей и тактики их захвата, и распределение руководящих ролей в эскадре. Вернее, в двух сформированных эскадрах. Себя сэр Генри сразу объявил адмиралом, вице-адмиралом сделал Харриса, а контр-адмиралом, в ведении которого оказались тортугские французы и часть ямайцев, большинством голосов выбрали Галку. Капитана Спарроу. И это не шутка. Пираты в самом деле были большими поклонниками демократических ценностей, в частности, выборов. Могли сместить неугодного капитана, если вдруг сочли, что его покинула удача. Могли даже упустить добычу, споря, нападать на неё или нет. Словом, власть капитана не была такой абсолютной, как на королевском флоте. Но двоим капитанам из тридцати восьми собравшихся всё-таки удалось ввести эту пиратскую демократию в какие-то разумные рамки. Морган попросту объявил на своём фрегате военное положение, и поклялся вешать ослушников без разговоров. Галка же сразу заявила своей братве: либо вы выполняете мои приказы и остаётесь в живых да при добыче, либо пошли на фиг, дерьма нам не надо. А когда один из новичков начал подстрекать команду "Гардарики" к бунту — мол, баба на борту к несчастью — девчонка заявила, что не баба, а идиот на борту к несчастью. И спровадила подстрекателя на близкий берег. Потому-то Галкину кандидатуру поддержали практически все, кому предстояло теперь подчиняться её приказам. И на клотике "Гардарики" теперь плескался британский военно-морской флаг...

— Слава Британии! — ехидно прокомментировал это событие Владик, подражая одному из персонажей компьютерной игры "Корсары-1". — Ты же не любишь англичан.

— Не люблю, — ответила Галка. Сегодня, пятнадцатого декабря, она решила поужинать в своей каюте. В обществе названого братца.

— А лезешь в эту авантюру. Хотя, я вижу, как тебе это противно. Тот же Морган...

— Да, ты прав, — хмыкнула "сестра". — Это такое чмо, что если ненароком приснится, топором не отмахаешься. Козёл.

— Да ладно тебе, — Владик ехидно усмехнулся. — Может, оставишь тут всё как есть? Подворачивается даже возможность стать леди Морган, опять-таки порулить Ямайкой.

Галка поперхнулась, закашлялась. Потом, всё ещё кашляя, многозначительно покрутила пальцем у виска.

— Ты чё, совсем сдурел? — наконец к ней вернулся дар речи. — Ты этого Моргана близко видел? Блин! Рожа красная, патлы немытые, зенки как перископы, брюхо как у пивного бюргера, а перегарчик к вечеру — не надо никакого химического оружия изобретать! Мать-перемать, ты за кого меня принимаешь?!!

— Ладно тебе, уже и пошутить нельзя, — видя, каким гневом вспыхнула Галка, Владик пошёл на попятную. — Говорят, ты его мордой в пол уложила. Это правда?

— Правда, — Галка немного успокоилась, но явно была недовольна поднятой темой. — Лапать меня вздумал, сукин сын, да ещё с поцелуями полез. А он зубы, между прочим, в последний раз лет пять назад чистил. Вот я его любимым ментовским приёмчиком и порадовала. Батя научил. И вообще, терпеть ненавижу самцов с деньгами, которые женятся на чужом имуществе.

— Ты корабль имеешь в виду?

— Здесь только "Гардарику" я могу считать по праву своей.

— Ты так привязалась к "Гардарике", что мне иногда становится страшно, — признался Владик. — А если её потопят?

— Типун тебе на язык, — мрачно ответила Галка. — Хотя, может, и не потопят. Борта у неё крепкие. Но одно могу сказать стопудово: пока я жива, другого капитана у "Гардарики" не будет...

...Не знаю, показывать ли это кому-нибудь. Наверное, нет.

Хорошо, когда люди выбирают достойных, чтобы те, так сказать, руководили и направляли. Идеал! Но действительность как обычно вносит свои коррективы. Всё должно быть в меру и на своём месте. Извините, если на борту каждый сам себе капитан, и курс прокладывают по большей части дилетанты, путём демократического голосования, то корабль обречён. Я тут не видела, правда, чтобы так гибли корабли — может быть, потому, что не приходилось встречать столь опасной концентрации самовлюблённых идиотов на квадратный метр палубы. Но на глазах моих родителей так погибла великая страна. И уже на моих глазах тем же манером наскочила на рифы другая, которую я всё ещё называю родиной.

Может, хоть этот мир будет чуточку умнее своего "близнеца"?..

Галка отложила перо. Писать гусиными перьями для неё оказалось пыткой — вечно заляпывала чернилами пальцы... Мысли, изъевшие её душу застарелой болью, просились на бумагу. Оставалось либо постоянно возвращаться к этим невесёлым мыслям, либо отлить их в тяжёлые, как свинец, слова. В этот приговор, который она, глядя со стороны, выносила своему родному миру.

...Есть ли шанс, что кто-нибудь спохватится и вытащит наш мир из болота? Да, есть. Есть ли шанс, что это поймёт то самое "электоральное большинство"? Ох, сомнительно. Все предпочитают закопаться в своих маленьких проблемах, старательно делая вид, что всё хорошо. Как у той прекрасной маркизы из знаменитой песенки.