Боба Фетт не заставил себя долго ждать. Все, кроме Д'хархана и ИГ-88, затаили дыхание. Узкий визор мандалорского шлема повернулся сначала к покореженной клетке, потом — к выбитой дверце, лежащей на полу. Зукусс приготовился вновь орать: «Берегись».

— Выплатишь из своей доли, — равнодушно произнес Боба Фетт.

Затянутая в черную перчатку рука пошевелила пальцами.

— НЕТ… НЕ БУДУ.

Они стояли друг перед другом, лицо одного было закрыто глухим шлемом, у второго лица вовсе не было, только ствол лазерной пушки. В конце концов Боба Фетт неторопливо кивнул.

— Еще поговорим.

— К нам подходит корабль, — торопливо сказал Зукусс, пока Фетт когонибудь не убил. — Наверное, парламентер от панцирников.

Он смотрел через небольшой иллюминатор на сферический кораблик, идущий на сближение с «Рабом-1»; простой челнок-планетолет с символом панцирников на боку и дипломатическим значком, который свидетельствовал об отсутствии вооружения. Челнок уже выдвинул переходник, готовый к стыковке с кораблем гостей.

Спустя несколько минут Зукусса снова отправили к контрольной панели открывать шлюз, а еще через какое-то время перед охотниками за головами уже плавала широкая плоская физиономия с расщелиной безгубого рта. Следом за мордой в трюм вдвинулся длинный металлический цилиндр; встроенные репульсационные проекторы позволяли ему не соприкасаться с палубой. Зукусс подождал, когда хатт закончит вплывать, и загерметизировал шлюз. Вот теперь в трюме стало по-настоящему тесно.

— Ах, Боба Фетт!

На остальных панцирник даже не посмотрел и прямиком направился к фигуре возле трапа, формируя кошмарную ухмылку. Из-под хромированного воротника, врезавшегося в толстые складки серой морщинистой кожи, свисали крохотные механические ручки. Клешни, почти такие же, как у морских крабов, негромко пощелкивали, постукивали друг о друга.

— Как приятно вновь видеть тебя.

Ответ Бобы Фетта был сух и лишен эмоций: — Мои чувства, Жиета, с тех пор не поменялись. В клетке завозился Босск.

— Ты что, знаком с этой тварью?

— У нас… были кое-какие дела, — Фетт и головы не повернул к трандошану. — Некоторое время назад.

— И весьма прибыльные, между прочим, — гигантский цилиндр покачнулся в воздухе, развернулся, насколько это было возможно, к клеткам. — Не для всех, разумеется… но для кое-кого — уж точно.

Улыбка хатта стала отдавать кислятиной.

— Надеюсь, — обратился Жиета к хозяину корабля, — что ты не ожидаешь, что на Циркумторе к тебе будут относиться с прежней степенью доверия?

Он щелкнул металлическими клешнями с такой силой, что высек искры.

— После того, что ты устроил у нас в прошлый раз, Фетт, никто не станет встречать тебя с гостеприимно распахнутыми объятиями.

— Больно нужно, — охотник шагнул к хатту, оказавшись с ним лицом к лицу. — Ты — существо деловое, Жиета. Я тоже. Сантименты к делам не относятся. Если ты готов заняться делами, тогда нам есть о чем говорить. Если не готов, разговаривать не о чем.

— Все тот же прежний Боба Фетт, — панцирник, втиснутый в цилиндр, ухитрился пожать плечами. — Как греет знание, что что-то в нашей вселенной никогда не меняется. Так какое же дело ты прибыл обсудить на Циркумтору?

— Ты знаешь, по-моему.

Тяжелые веки опустились, придав плоской серой физиономии хитрое выражение.

— А это твое дело, случайно, не связано неким образом с Оф Нар Диннидом?

— Хватит сотрясать воздух! — рявкнул Босск. — Только время тратишь! Тебе отлично известно, зачем мы здесь!

Жиета с любопытством скосил глаза на клешни.

— Твой подручный такой прямолинейный, — вздохнул хатт, вновь поднимая взгляд на Бобу Фетта.

Тот кивнул.

— И не только. Есть и другие достоинства.

— Пусть держит их под контролем, — посоветовал Жиета; одна из искусственных металлических ручек поскребла складчатый подбородок. — Но, разумеется, ты сознаешь, что объект нашей беседы, этот Оф Нар Дин-нид, гость Циркумторы. И ты знаешь, что гостеприимство хаттов известно по всей Галактике. Счастье гостя для нашей расы священно.

Пожалейте меня! взмолился Зукусс, прислушивавшийся к беседе. Если чем-то хатты и знамениты в Галактике, так это подлым характером и ни с чем не сравнимой зловредностью, которые они не уставали демонстрировать всем, кто оказывался в их жилище. Зукусс слышал о том, как обращался с так называемыми гостями и даже собственными слугами прославленный Джабба Хатт. Рассказывали такое, что по коже начинали ползать мурашки величиной с палец. Ганд вдруг подумал, что между существами, подобными Жиете, и владельцем мандалорских доспехов есть огромная разница. Боба Фетт причинял кому-нибудь боль или даже убивал (что было, то было), не испытывая злости или иных эмоций, в то время как хатты наслаждались страданиями окружающих.

— Нашелся кое-кто, — говорил тем временем Фетт, — и он хочет осчастливить Диннида в той же степени, что и ты.

— Ах да! — массивная голова, высовывающаяся из покачивающегося на антигравитационной подушке цилиндра, изобразила кивок. — Бывшие работодатели льюнеси. Я так понимаю, что ты здесь по их поручению. Ну скажи, ты же действуешь в их интересах?

— Я действую в собственных интересах. Только.

— Ну конечно, — ухмылка Жиеты уже была такой широкой, что стал виден толстый влажный язык. — Ничего другого я не ожидал. Альтруизмом ты не страдаешь. Подозреваю, что и о твоих друзьях можно с уверенностью сказать то же самое.

Одна из крабьих лапок поднялась и обвела круговым жестом трюм.

— Какая грозная команда, что скажешь, Фетт? Мое сердце внутри этого цилиндра трепещет от одного лишь взгляда на них — Жиета всмотрелся. — Ну-ка, ну-ка… никак сын Крадосска?

Глаза трандошана были двумя узкими разрезами бритвы, а голос — низким рыком.

— Тебе-то что с того?

— Воистину, ты его потомок! — Жиета в притворном испуге всплеснул лапками, расширив глаза. — Передай старому ящеру мои наилучшие пожелания, как увидишь его. А встретишься ты с ним очень скоро, — панпирник вернул внимание Фетту. — Потому что если ты, Фетт, думаешь, что я пропущу столь очевидных бандитов на Цир-кумтору, то должно быть, у тебя там, внутри шлема, замкнуло пару контактов.

Откровенно оскорбительное замечание на объект издевки воздействия не возымело. По крайней мере, видимого.

— Этот вопрос мы сейчас обсуждать не будем, — бесстрастно произнес охотник. — У меня правило: о делах говорить, только когда добыча лежит на столе. Говори.

— Вынужден предупредить тебя, — металлические клешни негромко и даже мелодично пощелкивали, аккомпанируя словам, — что мы ведем речь об очень ценной добыче.

— Тем выгоднее. Поэтому мы здесь. Фетт указал на остальных.

— Ну, в этом я даже не сомневаюсь, — Жиета почесал складки кожи на шее. — Я просто теряюсь в догадках, не поменялось ли что-то в нашей Галактике, мой дорогой Фетт, судя по тому, как идет охота за ценной добычей. Естественно, я слышал о том, что ты присоединился к охотничьей Гильдии, и должен признать, что эта новость потрясла весь мой клан на Циркумторе. Стареешь, Фетт, или просто устал?

— Не устал, — лениво качнул шлемом охотник. — Поумнел.

— Вот и это опять-таки без сомнения! В отношении тебя, разумеется, — хатт послал остальной группе хитрую, вкрадчивую улыбку. — Только на языке вертится вопрос… А что твои новообретенные друзья получают от этой сделки, а?

Зукусс сообразил, что зачарованно смотрит прямо в огромные желтые глаза хатта; металлический громоздкий цилиндр с удивительным изяществом (для такихто размеров!) маневрировал в тесном трюме. Ощущения были не из приятных, словно кто-то оценивал расстояние до мишени и угол наклона. Зрачки хатта казались бойницами в мир алчности, медленного и постоянного насыщения непомерного аппетита. Если сравнивать — быстрая смерть от бластера была милосердием.

А затем ганду в голову пришло новое сравнение — не окно, а зеркало. Он смотрел на своеобразное отражение себя самого и слышал в мыслях насмешливый голос Жиеты. Маленькая тварюшка, говорил хатт. Я. — все то, чем ты хочешь быть. Только пасть, желудок и голод. В этой холодной Галактике превалировал простой принцип: «Жри или будешь сожран», все подчинялись ему — от Палпатина до вомпы-песчанки, роющейся в песках Татуина.

Сердце сжалось. Где-то были другие, кто жил и сражался по другим правилам, ведь когда-то даже он, Зукусс, с восторгом слушал сказки о рыцарях, охраняющих мир, спокойствие и равновесие. Но от них остались только истории, напомнил себе маленький ганд. Дни, когда существовали те отважные воины, никогда не вернутся. Остались только несчастные жалкие дураки, обреченные на поражение, потому что решили схлестнуться с Империей. Их кости, рассыпанные по полям сражений, отмоют от лохмотьев плоти дожди и высушит добела солнце. А победа всегда достается голодным, кто знает лишь жадность и вожделение…

Бессловесные унылые размышления оборвались, как только хатт понимающе улыбнулся и отвернулся. Соберись, приказал себе Зукусс. Ты заключил с Галактикой сделку, ты теперь охотник за головами и заслужил свое место, пусть скромное, но свое, среди самых крутых и известных представителей этой профессии. Если сейчас продемонстрировать слабость, то уже не придется бояться ни Императора Палпатина или панцирников; его разорвут на части его же собственные коллеги. А хищники вроде Босска еще и сожрут в прямом и переносном смыслах этого слова. Зукусс неожиданно приободрился. Нет, все-таки хорошо, что он согласился на уговоры старого главы Гильдии. Уж лучше тебя, чем меня, думал ганд, поглядывая на трандошана.

— За нас не беспокойся, — рыкнул тот, обращаясь к Жиете. — Проживем какнибудь. И позаботимся о себе.

— Ничуть не сомневаюсь, — панцирник не устал улыбаться. — Кроме того… вы же учитесь у настоящего мастера, верно? Боба Фетт себя никогда не обидит. Тут ему равных нет.

— Я могу продемонстрировать еще больше талантов, — сказал Фетт, — если мы не ограничимся темой дискуссии. А именно — Оф Нар Диннидом.

— Но добыча не лежит на столе, не так ли? — в крупных глазах Жиеты запрыгали злые искры. — И там она не окажется. По крайней мере, не с нашей планеты. Хочешь обсудить участь нашего гостя, придется спуститься на Циркумтору, тут ты прав. Я прислан лишь объяснить состояние дел. Я пересказываю условия, а не препятствую сделке.

— Что-то я не понимаю, — вдруг произнес Зукусс. — Не понимаю. Клан не послал бы вас, не будь у вас полномочий говорить от их имени. Если бы они хотели просто послать весточку, сгодился бы и комлинк или представитель любой другой расы, тви'лекк, например. Так о чем же ты тут лопочешь? Хочешь поговорить о Динниде, так почему бы не здесь?

Улыбка на широком, заплывшем жиром лице превратилась в оскал.

— Твой друг Боба Фетт не задал бы столь очевидно глупого вопроса. Вопроса, на который есть равноценный ответ. Мы сейчас находимся на борту «Раба-1», не так ли? А владелец «Раба-1» — Боба Фетт, и он управляет своим кораблем. И пока мы находимся здесь, он управляет течением разговора. Я помню времена, когда спор с Бобой феттом заходил… в некоторый неприятный тупик. Начинается все мирно и очень по-дружески, а потом просто… некоторым образом меняется.

Жиета сам задумался над собственным заявлением.

— Вероятно, потому, что договаривающиеся стороны не сходились во мнениях о стоимости обсуждаемой добычи, — панцирник оглянулся на охотника в мандалорских доспехах. — Тебе всегда нравилось получать результат по дешевке, не так ли?

Боба Фетт не ответил.

— Дешево и легко, — продолжал Жиета, — пока дело касается денег. Когда же речь заходит о насилии… что ж, совсем другая история, верно? — летающий цилиндр опять развернулся; в поле зрения Зукусса вновь замаячила расплывшаяся физиономия. — Тут твой коллега не признает никаких правил. Особенно когда речь идет и шкурах других. И крови… Знаешь, малыш, когда где-то рядом находится Боба Фетт, довольно сложно сохранить голову на плечах.

Очередной разворот, и хатт ухитрился заглянуть в глаза каждому из охотников и даже полюбоваться на свое отражение в визоре мандалорского шлема.

— Так что если вы думаете, что я собираюсь оставаться здесь, в самом центре бродячего цирка, которым командует Фетт, да еще в окружении его приятелей… ладно, хорошо, не приятелей, так, значит, существ, с которыми он заключил определенные деловые соглашения… и обсуждать гипотетическую добычу, я уж не говорю о том, чтобы доставить объект сюда…

Складки тройного подбородка заколыхались.

— … значит, с ума сошел не один Боба Фетт. У вас у всех рассинхронизировалась связь с реальностью, если вы всерьез думаете, что возможен такой поворот дел.

Из клетки с выбитой дверью раздалось приглушенное рычание.

— Все сказал? — Босск сложил лапы на груди.

— Собственно, да.

— И собираешься уходить?

— Как ни очаровательна ваша компания, но я не вижу причин тратить время и дальше. Ни ваше, ни свое.

— А что заставляет тебя думать, будто мы тебя вот так просто отпустим?

Хатт-панцирник с горестным тяжким вздохом закатил к потолку глаза.

— От твоих компаньонов, Фетт, я ожидал большего. Ну, так ты сам ему хочешь сказать или мне?

— Он уйдет, когда захочет, — спокойно произнес Боба Фетт, поворачивая голову к клеткам. — Первое: наша добыча все еще на Циркумторе. Сделаем из парламентера филе — сами себе осложним задачу. Когда окажемся на поверхности, тогда и…

Босск немедленно положил лапу на бластер.

— А может, будем об этом тревожиться, когда окажемся там? Не вижу большой разницы, кого выковыривать из банки, одного хатта или десяток!

— В банке может оказаться не только хатт, — возразил Боба Фетт. — Я раньше имел дело с посланниками панцирников. Они никогда не присылают парламентера, не снабдив его взрывчаткой.

— Видишь? — одна из механических лапок театральным жестом указала в сторону неподвижной фигуры в серо-зеленых доспехах. — Вот поэтому он и лучший в вашей профессии. И поэтому он протянул в ней так долго, хотя охотники, как правило, рано и трагически гибнут. Так что — не теряй голову. Спроси у своего друга, сын Крадосска, и он скажет тебе, что другие могут быть такими же умными и жестокими, если понадобится.

Металлический протез вытянулся, словно телескопическая антенна, так что Жиета сумел дотянуться до небольшой крышки примерно в центре цилиндра. Клешни ловко подцепили заслонку, под которой обнаружился небольшой часовой механизм и несколько плоских брусков желтовато-бурой массы.

Даже Зукусс разглядел эмблему и кодовое обозначение флотских детонаторов Империи. Либо взрывчатку украли со склада, либо кто-то из интендантов решил подзаработать на стороне. Но каким бы способом она ни попала к хаттам, она все равно оставалась смертельно опасной. Один лишь взгляд на неприятный сюрприз, и у Зукусса перехватило дыхание, в трубках засипело.

ИГ-88 тоже изучил взрывчатку, хотя и более хладнокровно, если такое слово применимо к роботу.