| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Все, что мы нашли, — наше! — сердито выкрикнул один из шахтеров.
— Так гласит один из древнейших законов, — подтвердила Гельба. — Даже королевская семья не смеет его нарушать.
— Мой учитель считает, что это артефакты темной стороны, — сказал Медд. — Я должен привезти их в Храм на Корусканте на хранение.
Прищурившись, Гельба окинула его взглядом, но промолчала.
— Конечно, мы заплатим, — добавил джедай.
— Вы, джедаи, называете себя защитниками, — сказала Гельба. — Помощниками слабых и угнетенных. Но кучка золотых безделушек вас занимает больше, чем жизни и страдания живых существ.
— Я постараюсь вам помочь, — уверил ее Медд. — И поговорю с королем от вашего имени. Но сначала я должен получить эти...
Внезапно он замолчал; эхо слов повисло в воздухе. Что-то не так. У джедая закололо в животе — верный признак надвигающейся опасности.
— Что? — спросила Гельба. — В чем дело?
<Возмущение в Силе>, — подумал Медд и потянулся к световому мечу на поясе.
— Кто-то идет.
— Невозможно. Часовые в туннеле нас бы предупре... агх!
Характерный звук бластерного разряда оборвал Гельбу на полуслове. Она пошатнулась и рухнула на землю с дымящейся дырой в груди. Остальные шахтеры с криками бросились врассыпную, пытаясь укрыться за многочисленными каменными выступами. Двое из них не успели и упали, сраженные смертоносно точными выстрелами промеж лопаток.
Медд остался на месте, активировал меч и стал вглядываться в темные стены пещеры. Ничего не видя в темноте подземелья, он открылся Силе — и отшатнулся, будто от удара в живот.
Обычно Сила окутывала его, словно теплая волна белого света, придавала сил и помогала сосредоточиться. В этот раз она была похожа на холодный кулак, ударивший его в солнечное сплетение.
Еще один луч бластера просвистел у Медда над ухом. Упав на колени, озадаченный и сбитый с толку джедай пополз к ближайшему камню. Всю жизнь он учился служить Силе. Ему говорили, что светлая сторона должна течь сквозь него, расширять возможности и обострять чувства, направлять мысли и движения. Теперь же Медда, казалось, предала сама первооснова его способностей.
Джедай слышал, как рикошетят о стены ответные разряды, выпущенные шахтерами в сторону невидимого противника, но не обращал внимания на звуки битвы. Медд не понимал, что с ним случилось, но знал, что должен найти способ справиться с напастью.
Тяжело дыша, он мысленно повторил первые строки кодекса джедаев и попытался успокоиться. Нет эмоций; есть покой. Мантра Ордена помогла восстановить дыхание, и несколько секунд спустя джедай решился еще раз прикоснуться к Силе.
Но вместо покоя и ясности ума он почувствовал лишь гнев и ненависть. Медд инстинктивно закрылся — и понял, что происходит. Каким-то непостижимым образом источник его сил оказался заражен и отравлен темной стороной.
Как это получилось, он объяснить не мог, но по крайней мере был готов сопротивляться. Заблокировав страх, джедай слегка приоткрыл сознание и превратил поток Силы в тонкую струйку. Одновременно он сосредоточился на том, чтобы очистить ее от загрязнения. Постепенно Медд все-таки почувствовал прилив энергии светлой стороны... хотя эта энергия была гораздо слабее, чем обычно.
Выйдя из-за каменного укрытия, он громко крикнул:
— Покажись!
Из темноты в Медда полетел бластерный разряд. В последнюю секунду он отразил его мечом — этот прием Тандар освоил еще падаваном — и смертельный сгусток энергии улетел в угол пещеры.
<Слишком близко, — сказал себе джедай. — Ты действуешь медленно и неуверенно. Доверься Силе>.
Светлая сторона окутала его, но что-то по-прежнему было не так. Ее мощь дрожала и гасла, как голограмма от статических помех. Что-то — или кто-то — мешал ему сосредоточиться. Пелена тьмы закрывала сознание, ограничивая возможность обращаться к Силе. Для джедая не было ничего более ужасного, но Медд не собирался отступать.
— Оставь шахтеров в покое! — крикнул он твердым, не выдающим ни капли неуверенности голосом. — Выйди и сражайся!
Из дальнего угла пещеры вышла молодая иктотчи с бластерами в обеих руках. На ней был простой черный плащ с откинутым капюшоном; ее изогнутые заостренные рога, выступающие из висков, спускались к плечам. На фоне красной кожи резко выделялась черная татуировка на подбородке: четыре острых, тонких линии, выходящие из нижней губы словно клыки.
— Шахтеры мертвы, — сказала иктотчи. В ее голосе было что-то жестокое, как будто она насмехалась над джедаем.
Осторожно расширив сферу восприятия, Медд понял, что это правда. Будто сквозь дымку он увидел разбросанные по залу тела старателей: каждый из них был убит смертельным выстрелом в голову или грудь. За те несколько секунд, пока Медд приходил в себя, она перебила их всех.
— Ты — убийца, — предположил он. — Королевская семья поручила тебе расправиться с лидерами восстания.
Иктотчи наклонила голову в знак подтверждения и приоткрыла рот, будто собираясь что-то сказать... Затем внезапно выстрелила еще раз.
Уловка почти сработала. В нормальных условиях Медд почувствовал бы обман задолго до того, как убийца начала действовать, но неведомая сила, блокировавшая светлую сторону, сделала его уязвимым.
Не пытаясь отразить выстрел, Медд отпрыгнул в сторону и тяжело приземлился на каменный пол.
<Ты неуклюж, как маленький мальчик>, — упрекнул он себя, поднимаясь на ноги.
Не давая убийце шанса выстрелить в третий раз, джедай вытянул свободную руку ладонью вперед и с помощью Силы вырвал у нее оружие. Проведенный прием обернулся приступом обжигающей боли, которая прошла по всей длине его головы, заставив вздрогнуть и отступить на полшага. Однако бластеры успешно взлетели в воздух и приземлились неподалеку от ног Тандара.
К его удивлению, убийцу это не смутило. Может, она чувствовала его страх и неуверенность? Было известно, что иктотчи обладают ограниченными способностями предвидения; по слухам, они могли с помощью Силы заглядывать в будущее. Кое-кто даже утверждал, что они владеют телепатией. Что, если эта иктотчи и блокирует светлую сторону?
— Сдавайся, и я обещаю, что тебя будут судить по справедливости, — произнес Медд, стараясь выглядеть убедительным и абсолютно уверенным в себе.
Убийца улыбнулась, обнажив острые зубы:
— Суда не будет.
Она сделала кувырок назад, так что плащ затрепетал в воздухе, и скрылась за толстым выходом каменного пласта. В ту же секунду один из бластеров у ног Медда громко запищал.
Джедай думал, что обезоружил соперницу, но вместо этого попал в ее хитрую ловушку. Только за миг до взрыва он заметил, что блок питания запрограммирован на перегрузку. Последней его мыслью было попробовать оградиться от взрыва при помощи Силы, но джедай не мог пробить затуманившую сознание пелену. Он чувствовал только страх, гнев и ненависть.
И за мгновенье до того, как взрыв оборвал его жизнь, Медд осознал весь ужас темной стороны.
Глава 2
Кошмар был знакомым, но все равно жутким.
Ей снова восемь лет: маленькая девочка съежилась в углу крошечной хижины, где она живет вместе с папой. Снаружи, за изодранной в клочья занавеской, которая заменяет дверь, ее отец сидит у огня и неспешно помешивает ложкой в котле.
Он велел дочке оставаться внутри и не высовываться, пока не уйдет посетитель. Она видит незваного гостя сквозь дыры в занавеске: огромная фигура, нависшая над их лагерем. Он большой. Выше и толще, чем отец. С гладко выбритой головой, в черной одежде и доспехах. Она знает, что это сит. И видит, что он умирает.
Поэтому он и пришел. Калеб — великий целитель, и он может спасти этого человека. Может... но не хочет.
Сит ничего не говорит. У него не получается — язык распух от яда. Но и без слов понятно, зачем он здесь.
<Я знаю, кто ты, — говорит человеку ее отец. — Я не стану тебе помогать>.
Великан опускает свою ручищу на рукоять светового меча и делает полшага вперед.
<Я не боюсь смерти, — произносит Калеб. — Можешь пытать меня, если хочешь>.
Без предупреждения отец опускает ладонь в котел. Не меняя выражения лица, он ждет, когда плоть покроется волдырями, а затем убирает руку.
<Боль ничего для меня не значит>.
Сит в замешательстве — девочка это видит. Он жестокий человек, привыкший добиваться цели насилием и устрашением. С ее отцом этот трюк не сработает.
Здоровяк медленно поворачивает голову в ее сторону. Девочку охватывает ужас; она чувствует, как сильно бьется ее сердце. Она зажмуривается и старается не дышать.
Жуткая неведомая сила сбивает ее с ног, поднимает в воздух и тащит наружу. Дочь Калеба снова открывает глаза. Она висит вниз головой; невидимая рука держит ее прямо над котлом. Беспомощно дрожа, она чувствует, как горячий пар обжигает ее щеки.
<Папочка, — всхлипывает она. — Помоги>.
Впервые в жизни она видит в глазах отца страх.
<Хорошо, — тихо говорит Калеб побежденным голосом. — Твоя взяла. Я тебя вылечу>.
Вздрогнув, Серра проснулась, открыла глаза и стала вытирать слезы, которые текли по щекам. Даже сейчас, двадцать лет спустя, этот сон по-прежнему наполнял ее ужасом. Но плакала она не от страха.
В окно дворца уже проникали первые лучи утреннего солнца. Зная, что теперь ей не заснуть, Серра сбросила блестящее шелковое покрывало и поднялась на ноги.
Воспоминания о встрече с ситом всегда вызывали в ней стыд. Ее отец был сильным человеком — человеком несокрушимой воли и поразительной смелости. Она же оказалась слабым звеном. Если бы не она, отцу бы не пришлось помогать темному человеку.
Будь она сильнее, ему не пришлось бы отсылать ее с планеты.
<Однажды темный человек вернется, — сказал отец в день ее шестнадцатилетия. — Он не должен тебя найти. Уходи. Покинь это место. Смени имя. Начни новую жизнь. Не вспоминай обо мне>.
Конечно же, это было невозможно. Калеб стал для нее целым миром. Все, что Серра знала об искусстве исцеления — а также о заболеваниях и ядах — она выучила у него на коленях.
Подойдя к шкафу у другой стены комнаты, молодая женщина стала просматривать свою богатую коллекцию одежды, выбирая подходящий наряд. В детстве она носила только простые и практичные платья — причем до тех пор, пока те не изнашивались и не рвались настолько, что зашить их становилось невозможно. Сегодня гардероб Серры позволял ей менять платья ежедневно, ни разу в течение месяца не надев один наряд дважды.
Конечно, темный человек не снился ей каждую ночь. В первый год замужества она едва о нем вспоминала. За последние пару месяцев, однако, этот сон приходил к Серре все чаще и чаще... а вместе с ним и желание узнать о судьбе отца.
Калеб велел дочери улетать ради ее же блага — она это понимала. Отец любил свою девочку и всегда желал ей самого лучшего. Она отнеслась к просьбе Калеба с пониманием и ни разу не возвращалась. Но Серра скучала. Скучала по сильным, мозолистым рукам, которые трепали ее волосы. По тихому, но твердому голосу, который учил ее мастерству лекаря. По душистому запаху целебных растений, который исходил от рубахи отца, когда он обнимал ее.
Но больше всего она скучала по чувству безопасности и защищенности, которое всегда ощущала рядом с ним. Сильнее, чем когда-либо, Серра хотела, чтобы отец сказал ей: <Все будет хорошо>. Но это было невозможно. Оставалось только снова и снова вспоминать последние слова, которые Калеб произнес на прощанье:
<Ужасно, когда отцу приходится расставаться со своим ребенком. Мне очень жаль. Но другого выхода нет. Пожалуйста, помни, что я всегда буду любить тебя. Ты моя дочь. Что бы ни случилось>.
<Я дочь Калеба, — сказала себе Серра, продолжая лениво перебирать вешалки. — Я сильная. Как мой отец>.
Наконец она выбрала темные брюки и голубой топ, украшенный эмблемой королевской семьи Доана... подарок от мужа. Его Серре тоже не хватало, хотя это было совсем иное чувство. Отец расстался с ней по собственному желанию. Геррана отняли у нее мятежники.
Одеваясь, Серра старалась не думать о своем принце. Боль недавней утраты была еще слишком острой. Виновные в нападении шахтеры все еще где-то скрывались... но гулять им осталась недолго. По крайней мере, принцесса на это надеялась.
Тихий стук в дверь прервал поток ее мыслей.
— Заходи, — ответила она, зная, что в столь ранний час у дверей ее спальни может быть только один человек.
Вошла Люсия — личная охранница принцессы. На первый взгляд она едва ли походила на солдата: это была стройная темнокожая женщина сорока с небольшим лет с короткими и кудрявыми черными волосами. Однако под тканью мундира королевской стражи можно было разглядеть сильные, выпуклые мускулы, а энергичный взгляд как бы говорил, что шутить с ней не стоит.
Серра знала, что Люсия участвовала в Войнах Новых ситов, бушевавших в галактике двадцать лет назад. Будучи снайпером в знаменитом отряде <Мракоходов>, она воевала на стороне Братства Тьмы — армии, которая сражалась против Республики. Но, как часто говорил своей дочери Калеб, между солдатами и их командирами-ситами было мало общего.
Два Ордена вели бесконечную войну ради философских идеалов — войну, в которой ее отец участвовать не желал. Однако обычные солдаты, составлявшие большую часть противоборствующих армий, имели совсем иные цели. Сторонники ситов — в том числе и Люсия — считали, что Республика отвернулась от них. Не в силах повлиять на Галактический Сенат, они ушли на войну, надеясь освободиться от <республиканской тирании>.
Это были обычные жители галактики — жертвы обстоятельств, которым они не могли противиться; пешки в партии игроков, считавших себя великими, могущественными и способными вершить чужие судьбы.
— Как прошла ночь? — спросила Люсия, заходя в комнату и закрывая за собой дверь, чтобы посторонние не услышали их разговора.
— Не очень, — призналась Серра.
Врать старой подруге не было смысла — Люсия прожила с ней бок о бок почти семь лет и научилась видеть принцессу насквозь.
— Опять кошмары?
Серра кивнула, но не стала ничего говорить. Она никогда не рассказывала Люсии ни о своем сне, ни о том, кто она на самом деле, а сама Люсия слишком уважала ее, чтобы расспрашивать о подобных вещах. Темное прошлое, о котором лучше не упоминать, было одной из общих черт, которые сблизили двух подруг.
— Король хочет с тобой поговорить, — сообщила принцессе Люсия.
Если король прислал за ней в столь ранний час, то разговор должен быть важным.
— О чем?
— Вероятно, это как-то связано с террористами, которые убили твоего мужа, — ответила охранница, взяв со стойки в углу комнаты изысканную темную вуаль.
Сердце Серры вздрогнуло, а пальцы непроизвольно схватились за верхнюю пуговицу топа. Впрочем, принцессе быстро удалось успокоиться, и она застыла, дав Люсии возможность закрепить вуаль на ее голове. Согласно доанскому обычаю, Серра была обязана носить траурный головной убор ровно год после смерти мужа... либо до тех пор, пока ее любимый не будет отмщен.
Движения Люсии были четкими и уверенными. Она быстро собрала в пучок длинные черные волосы принцессы и спрятала их под вуалью. Охранница была среднего роста — чуть ниже, чем ее госпожа — и Серра наклонилась, чтобы ей было удобнее.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
