Одержимый

Илони просыпается в своем шатре. О-ло нет рядом. Он встает с ложа, осматривает себя. Крови нет, впрочем, как и шрамов или иных следов произошедшего. Даже на груди, куда он вонзил свой ритуальный клинок. Зато на бедрах белые потеки. Они не дают забыть, не позволяют считать то, что он помнит так смутно, обычным сном. Он идет умываться. На резном столике рядом с ведром воды и черпаком стоит маленькое зеркальце. Он мимоходом, все еще толком не проснувшись, заглядывает в него и, тут же спохватившись, проводит ладонью по волосам. Рогов нет. Куда они делись? Как?

— Доброе утро? — раздается он входа в шатер.

Илони вскидывает глаза. Ему улыбается О-ло.

— И все-таки, теперь ты мой.

— Да-да. — Ворчит Илони, ловя себя на мысли, что раньше никогда не позволил бы себе так вести себя с ним. — Мне теперь только и остается, что улыбаться и хвостиком вилять, как детеныш камру.

— Ну, я бы не отказался, — тянет О-ло и тяжко вздыхает. — Вот потому одержимые и ведут себя на людях так подобострастно, что бы никто не догадался, как им на самом деле хорошо с нами, не хотят делиться. — И фыркнув, припечатывает, — Собственники!

— А раньше ты не мог мне сказать?

— Ты чего такой злой?

— Мне было больно!

— А ты думаешь, мне было легче знакомиться с водой? Ты даже не представляешь, каково это... — При этих словах О-ло передергивает.

А Илони становится стыдно. Он думает о том, что им еще придется многое узнать друг о друге и многому научиться, но как же хорошо, что теперь между ними больше нет того договора, и, значит, можно говорить на чистоту. Поэтому разобраться, какая она, огненная любовь, будет куда проще, ведь правда?