Большое Облако

Причал 4-2-1, авизо "Гишу" Федерации Объединенных Земель

— Риклих сказал, это последние наши яблоки. Дальше — только местные. Если договоримся, конечно, о поставках, и Кровавый Тиран разрешит.

— То есть ближайшее суранское золотое теперь в 160 тысячах световых лет отсюда?

— Так точно. Может, на эсминце остались, но нам точно не дадут. Висит яблокО, да ты далеко.

— Какой мерзкий стих! Нельзя так калечить слова.

— Да ладно, поэтам можно менять ударение, я в книжке прочитал!

— А легкой пехоте — нельзя, я специальный приказ видел.

Раздался громкий, влажный треск — будто кто-то только что получил тяжелую черепно-мозговую травму — и огромное золотистое яблоко распалось на три равные части.

— А третья кому?

— Штефен просил оставить, если яблоко последнее. А это — последнее.

— Мы делили яблоко, да сидели далеко... Научи меня так ломать. На половинки я умею, а вот как ты их так ровно на три делишь?

— Смотри, крышка от вспомогательного фильтра имеет три выступа, которые, если резко придать крышке небольшой импульс, отлично рассекают мякоть. Тебе остается только перевернуть плод, поставить его на выступы так, чтобы с ними совмещались предыдущие надрезы, и снова придать импульс. Но можно, как я, оставить крышки в покое и просто заранее надрезать яблоко ножом.

— Жулик ты.

— Я рационализатор, а не жулик.

— Ты жулик-рационализатор. Кто взял у меня полную коробку магнетронов, а вернул три штуки?

— Ты должен научиться видеть картину целиком. Кого первыми посылают на берег?

— Как это связано с магнетронами? Ты принес их в жертву духам-покровителям пехоты?

— Ну, можно и так сказать. Я починил Тирану криопушку, он подобрел и сказал об этом старшему офицеру, а Рез сказал об этом нашему командиру. Наш командир, да продлятся его дни на этой должности вечно, решил поощрить выдающегося рационализатора, а заодно и его беспутного товарища.

— Беспутного? Это, на минуточку, были мои магнетроны! Ближайшее место, где можно взять новые из этой серии, находится рядом с суранскими яблоками!

— На камбузе, что ли?

— Нет, дорогой мой, несколько дальше! На Суране!

— Мне больно это слышать! Я уже собрался бежать на камбуз за яблоками, уже представил себе золотистую кожицу и белую сочную мякоть... Ты так жесток! Кстати, на "Акине" Гиада тебе, первобытному, этих магнетронов хоть кубометр настругает. В отличие, замечу, от яблок. Суранских яблок!

— Сразу видно, ты с Гиадой дела не имел. Он от мертвого осла уши и то не настругает без разрешения. Скорее снова на Суран попадешь, чем вырвешь у инженера хоть проводок.

— "ПРОТОН", ОТВЕТЬ "НЕЙТРИНО".

— "Нейтрино", я "Протон", слышу тебя отлично.

— ДОЛОЖИТЕ О ГОТОВНОСТИ.

— Полная готовность, все системы проверены и функционируют в штатном режиме.

— "ПРОТОН", ВЫДВИГАЕМСЯ ЧЕРЕЗ ПЯТЬ МИНУТ, КОНЕЦ СВЯЗИ.

— Ты не сказал ему, что у тебя для него долька яблока.

— Слышишь, жулик, у меня хорошая память. Я помню, как кто-то на канале попросил его передать сослуживцу привет. Кстати, это был ты! Что ты там в итоге делал всю следующую неделю?

— Перебрал осмотику приводов у всей техники. Пять дней, а не неделю.

— Смотрите, как он притих! А ведь тогда у нас не было "Вместительных". У них знаешь какой объем осмотики? Все "Питомцы" горько плачут — вот какой. Там можно плавать, как в бассейне.

— При двухопорной схеме и на триста двадцать тонн максимальной массы? Ракетчик, ты как свои ракеты-то запускаешь при таких погрешностях? На глаз? Или у тебя все, что больше тазика — бассейн?

— Дольку не забудь, вычислитель. Это твой омни-инструмент?

— Да уж не твой. Куда ты свой уже ронял, напомни?

— Я и твой могу туда уронить.

— "ПРОТОН", ОЖИДАЮ В ПЕРВОМ ШЛЮЗЕ, ПРИЕМ.

— "Нейтрино", понял тебя, будем через минуту, конец связи.

* * *

Семь веков назад земляне еще не помышляли о покорении космоса и даже не имели единого мнения о том, как устроены небесные сферы. Более того, они только-только должны были подтвердить опытным путем, что они живут на поверхности шара. Из места, называемого Испанией, была отправлена экспедиция на пяти деревянных парусных кораблях, которая должна была обогатить ее организаторов и заодно впервые, отплывая на запад, вернуться с востока.

В южных морях кто-то из тех путешественников, что интересовался не только сугубо земными делами, но и небом, вечером или ночью как-то обратил внимание на два ярких пятнышка в созвездиях, несколько позже названных Золотой Рыбой и Туканом. Сами пятнышки, напоминавшие скорее клочки тумана, чем звезды, по имени руководителя экспедиции Фернана Магеллана назвали Магеллановыми Облаками — Большим и Малым, в соответствии с их видимыми размерами.

Разумеется, путешественники и не подозревали, что пятнышки — это гигантские скопления звезд, галактики, хотя и уступающие по размерам Млечному Пути.

И тем более они не подозревали, что пятнышко побольше стало родиной для таких же людей, как они (почти таких же, ведь в масштабах видов десятки тысяч лет изоляции — не такой уж и срок).

Точнее, для двух разных групп людей, поселенных в разных частях Большого Облака около пятидесяти тысяч лет назад.

Собственно, это были люди, собранные по несколько человек со всех тогдашних мест обитания древних представителей человечества, а затем произвольно разделенные на две почти одинаковые группы.

Кто собрал их, перевез в другую галактику вместе с большинством образцов плейстоценовой флоры и фауны, подготовил там две планеты и поселил их там?

Хороший вопрос.

Потомки первой группы, называющие себя лиатами — не знают.

Потомки второй, эрку — просто не отвечают. Им некогда, они воюют с лиатами.

К моменту, когда неизвестный с палубы одного из кораблей Магеллана впервые увидел Большое Облако, тамошние обитатели бороздили уже не волны, а межзвездные просторы.

Лиаты освоили все небесные тела, обращавшиеся вместе с их родной планетой Лиа вокруг желтого, как Солнце, Килея, и уже заканчивали превращать в пригодную для жизни человека первую подходящую для этого планету — Суран из расположенной неподалеку системы Кисур.

Эрку тоже осваивали ближайший космос, заодно бодро превращая в пепел всех встретившихся и не пожелавших покориться им коренных жителей Облака.

Лиаты освоили менее десяти планет, эрку — гораздо больше, когда наконец потомки обеих групп встретились.

Лиа изначально была весьма неприветливым местом. Молодая планета с высокой сейсмической и вулканической активностью, сильными возмущениями в атмосфере была беспощадна к своим разумным обитателям. Пока лиаты не научились всерьез взаимодействовать и объединяться ради не только выживания, но и хоть какого-то улучшения жизни, они не раз были на грани вымирания.

У эрку, похоже, все было наоборот. Старая, спокойная, уютная планета, вероятно, способствовала развитию иной, чем у лиатов, системы ценностей. А ее спутник, бывший когда-то крупной базой вымершей древней цивилизации разумных негуманоидов Сат, стал для них просто кладом по части чужих артефактов, подхлестнувших развитие их науки.

Особенно много у Сат было почему-то разных устройств для убийств и разрушений.

Все без исключения устройства были применены по лиатам после того, как те отказались пополнить список покоренных эрку цивилизацией.

На Земле в это время самые ушлые государи только-только обзавелись регулярными армиями и плотно занялись изъятием ценностей у менее вооруженных цивилизаций.

Лиаты не имели многовековых традиций тотальных войн, как эрку. Поначалу они проигрывали и чуть не потеряли Лиа.

Но ценой большой крови и чудовищных усилий оборонявшиеся вдруг превратились в атакующих, и началась многовековая межзвездная война, в которой лиаты медленно, но неуклонно отбирали у агрессоров систему за системой. Они не претендовали на владычество над покинутыми эрку планетами, и в результате образовалось Периферия — множество населенных людьми и другими разумными существами планет, чье население больше не участвовало в конфликте и было довольно уже тем, что их оставили в покое.

Война становилась все более позиционной.

На Земле прогремела первая революция.

К моменту, когда лиаты обратили внимание на разумную жизнь в огромном спиральном диске, украшавшем собой немалую часть их ночного неба, война шла уже триста лет. Их армия и флот надежно защищали их планеты от вражеских атак, по-прежнему мерно тесня врага все дальше. Землю, быстро покрывавшуюся сетью железных дорог, решили пока не беспокоить, за исключением эпизодического спасения с нее обреченных на гибель в по-прежнему продолжавшихся междоусобицах людей.

Становилось все понятнее, кто же победит в многовековом конфликте, но руководство эрку не желало сдаваться, а лиаты не собирались давать им передышку в виде перемирия.

Тем временем земляне, несмотря на грандиозные успехи в уничтожении себе подобных, все же вышли в космос, сначала ближний, а после открытия на Марсе построек иной цивилизации — и в дальний.

В отличии от соседей из Большого Облака, перемещавшихся между звездами и даже галактиками на кораблях, использующих принцип просачивания между многомерными складками пространства, земляне, как и остальные известные космоплавающие расы Млечного Пути, зависели от сети ретрансляторов — колоссальных космических сооружений, использующих так называемый "эффект массы" для сверхсветового перемещения соответствующим образом оснащенных звездолетов. Никто из них не умел строить новые ретрансляторы, те были наследием древней вымершей расы Протеан, и, соответственно, освоение Галактики шло вдоль и вокруг уже найденных.

Наконец, в последней четверти 22 века, когда в одной галактике победа в затянувшейся на столетия войне была уже недалеко, а в другой основные разумные расы наконец-то установили хрупкое равновесие, способствовавшее бурному развитию межзвездной торговли, лиаты узнали нечто, что заставило их открыться цивилизациям Млечного Пути, рискуя нарушить то самое драгоценное равновесие.

Неудивительно, что руководители ведущих рас Млечного Пути не были им особенно рады.

А рядовые представители разумных видов, утомленные постоянными сенсациями, в своем отношении следовали настроениям средств массовой информации.

Сначала это была новость номер один и самые дикие спекуляции на эту тему.

Затем, когда выяснилось, что столь ожидаемый гигантский флот вторжения так и не явился, выглядят лиаты в точности как люди, а торговать с Млечным Путем они не собираются, интерес серьезно просел. Его слегка подогревали маргиналы всех сортов, считавшие лиатов то божествами, явившимися спасти погрязшие в грехах народы, то негодяями, тайно замышлявшими похитить у местных всех красивых самок и выпить все запасы горячительных напитков, но когда очередная всегалактическая звезда экрана начала шумный и скандальный развод, зацепивший даже некоторых известных политиков, лиаты были мгновенно забыты.

* * *

— Наблюдатель!

— Наблюдатель на связи!

— Гравитация?

— Ноль девяносто один!

— Дистанция?

— Тридцать пять!

— Азимут?

— Одиннадцать!

— Ветер?

— Сто пятьдесят три, полтора метра в секунду!

— Наблюдатель, внимание! ВЫСТРЕЛ!

Раздался гулкий хлопок, и его эхо тревожно зашелестело в промежутках между причалами.

Небольшая темная масса взмыла к усыпанному звездами небу Цитадели, на мгновение застыла над космодромом и начала падать обратно.

Через пару секунд звон и треск возвестили о завершении полета. Еще через секунду раздался слабый вскрик.

— Докладываю: прямое попадание! Внимание: рядом с целью наблюдаю отключение активного камуфляжа у объекта!

Говоривший вместе со своим товарищем, оба в светлых усиленных скафандрах военного образца, устремились вперед.

Метрах в тридцати перед ними из тени, отбрасываемой причальным краном, выступило двое. Человек в строгой черной форме, украшенной тонкими серебристыми полосками, вежливо, но твердо вел невысокую женскую фигурку в облегающем защитном костюме. Лицо его спутницы было скрыто глубоким темным капюшоном.

— ...Уверен, они не хотели вас напугать, — успокаивающим тоном продолжал человек в черном, — но вы и нас поймите: эта часть причала, согласно закону Цитадели, приравнена к нашей суверенной территории. Вы ведь не получали нашего разрешения на проход сюда?

— Я всего лишь хотела посмотреть на "Нормандию", — тонким жалобным голосом сказала девушка. — Вы ведь с "Нормандии"?

— С какой еще "Нормандии"? — подойдя к ним, удивленно спросил "наблюдатель".

— Это новый фрегат Альянса Систем, экспериментальная модель, — сказал человек в черном. — который еще даже не прилетел. Ему выделен соседний с нами причал. Поэтому все посторонние рассказывают, что ошиблись и повернули направо, а не налево, к "Нормандии".

— А потом случайно включили активный камуфляж, — кивнул второй из пары, повыше ростом. — Обычная история, Штефен. Сам постоянно так делаю.

— Я испугалась, когда поняла, что зашла не туда! — негодующе пискнула девушка. — Я боюсь военных! Мне стало страшно, что меня застрелят!

— Правильно испугались, — сказал тот, кого назвали Штефеном. — Но надо не прятаться, а, поднимая руки вверх, громко и отчетливо декларировать отсутствие у вас враждебных намерений.

Он слегка подтолкнул ее вперед. — Я прослежу, чтобы наша гостья не заблудилась по пути назад.

— Вы... отпустите меня? — в голосе девушки прозвучало удивление.

— Ну, раз не получается застрелить... — пожал плечами Штефен.

— Он шутит, — быстро сказал первый человек. — Вы не причинили нам никакого ущерба, так что...

— Мы могли бы сдать вас Службе безопасности Цитадели, — равнодушно перебил его Штефен. — Но я думаю, что от этого не выиграл бы никто. Даже СБЦ.

Он снова мягко направил ее вперед. — Колшн, Нонч — я вас больше не задерживаю.

— А мы и... — начал было первый, но второй толкнул его в бок, и тот замолчал.

Штефен и девушка неторопливо шли по причалу, удаляясь от солдат, но до тех некоторое время еще доносился их разговор:

— Вам надо было открыто прийти и попросить нас показать вам корабль.

— Нет, я хотела...

— Посмотреть "Нормандию"? Я думаю, в лучшем случае вы подразумевали "и "Нормандию" тоже".

— Вы женаты?

— Был.

— Развод?

— Нет. Смерть.

Они свернули за невысокий штабель грузовых контейнеров, и хотя их голоса все еще доносились до солдат, слов было уже не разобрать.

Колшн и Нонч посмотрели друг на друга.

— Пойдем посмотрим на результат, — буркнул Нонч.

Они молча дошли до измельчителя мусора, за которым чуть раньше пряталась девушка.

Колшн с критическим выражением лица заглянул в приемное жерло механизма.

— Ты задел стенку. Видишь — свежий след, — удовлетворенно сказал он.

— Ничего я не задел. Таких следов тут полно, — оскорбленно возразил Нонч. Яркие огоньки засияли на его шлеме, обрамляя лицо праздничной гирляндой; он наклонился и указал на что-то блестящее в глубине чрева измельчителя: — Видишь? Точно по центру легла, еще лучше, чем на Сиит-Ате.