Принцесса гоблинов

Цок-цок.

— Деушка, а деушка — что, в Париже сейчас тоже весна?

Какая, нафиг, весна? От июльской жары даже асфальт потёк, вон и шпильки заметно увязают. Желание скинуть туфли и пойти босиком по травке уже стало навязчивым, как коммивояжеры. Хм-м, деушка? Париж? Ах, весна...

Цок... цок...

Неожиданно ударившая в спину дежурная фразочка весьма смахивала на осторожный комплимент пополам с эдакой робкой надеждой. На что? Женька неосознанно замедлила шаги, а потом и вовсе со вздохом остановилась. Нет, ну нельзя же всерьёз сердиться на то, что половина мужиков рождается клиническими идиотами, а вторая наглыми самцами-мачо! Бывают, правда, и те, кто совмещают в себе сразу обе ипостаси — и таковых оказывалось на удивление много. Да уж, за что матушка-природа так жестоко обошлась с ними?

Цок...

Осторожный, волчий взгляд через плечо — ибо висящий на нём длинный тяжёлый чехол всякие лихие маневры весьма затруднял. Здрасьте! Позади Женьки на весёленьких голубых перилах турникета вальяжно сидел взъерошенный, невесть откуда объявившийся тут Вовка. Ну брательник, ну чёртушка! Опять голосом играет, что твой оперный артист. Дошутится однажды — данная и конкретная девушка не из тех, с кем подобные шуточки проходят безболезненно или хотя бы безнаказанно.

Почему? Да мало ли...

Часть первая. Туннельный эффект.

Настроение было самым что ни на есть поганым. Женька тащилась по обочине шоссе, и пот безуспешно пытался смыть с неё поднятую редкими машинами пыль. Не по-вечернему жёсткий зной царил над донбасскими холмами, поблёкшая лазурь небес казалась выцветшей. Над мутным до желтоватой серости асфальтом мельтешила рябь горячего воздуха, и оттого казалось, что догоняющий девушку автобус плывёт по бурным, отчего-то зеркально отсвечивающим волнам.

— Сто седьмой! — усталая Женька сначала не поверила своим глазам, а потом и своему счастью.

Однако водила не останавливаясь показал рукой — мест нет. И набитый битком междугородный рейсовый сарайчик с утробным гудением да посвистыванием пронёсся мимо, обдав одиноко замершую на обочине девчонку тугой жаркой волной. Что ж, не он первый, не он последний... к тому же, до города не так далеко и топать-то осталось. Женька привычно поправила оттягивающий плечо полутораручник в чехле, который люди знающие чуть пренебрежительно называют бастардом — и зашагала дальше тем неспешным шагом, которым отмахивают здоровенные концы всякого повидавшие солдаты и путешественники.

Настроение её вовсе не поднялось, но правда, и не упало. Во всяком случае, на закончившейся в пригородном леске ролевухе народ вчера и сегодня оттянулся вовсю. И даже когда после неудачного штурма эльфской твердыни пришлось отсиживать положенное время в мертвятнике, оказалось, что во всём есть свои преимущества. В частности, красный от жары Бобёр жестом заправского фокусника достал из-под широких лопухов мудро припасённую там в холодочке двухлитровую ёмкость, и трое орков с одним гномом провели отсидку в гостях у чёрной богини весьма забавно. Хех, "Жигулёвское" и не таких способно примирить...

С другой стороны, нынче победа досталась остроухим — но не от того насупленная Женька посматривала исподлобья с видом несколько унылым и даже философским. Когда линию условных ворот эльфийской цитадели напирающей на последнем издыхании орочьей орде всё же удалось преодолеть, надзирающая за порядком Томка с испуганными отчего-то глазами полезла в мешок случайностей. И на свёрнутой в рулончик записке оказалось, что теперь всё решает поединок вождей.

Всё бы ничего, но Ирка, по которой тайно чахла половина парней ролевых клубов, с лукавой улыбкой объявила, что кроме победы, выигравшему достанется и поцелуй. Ах, Ирка, Ирка — брови вразлёт, глаза лукавые и такие притягательные. Фигурка... эх, промолчим для ясности. А уж в хорошо пошитом наряде предводительницы эльфийских волшебниц так вообще, хоть волком вой! Мать у неё костюмерша в областном оперном театре, понятно?

За презренных остроухих выставили Слава — плечистого блондина с косой чёлкой и глазами наёмного убийцы. Тусклый такой взгляд, нехороший. Вроде ничего и не выражающий — однако Женька такое уже видала. Старший братец проходил срочную отнюдь не в стройбате. И пришлось ему пару раз отличиться в жарких местах, не упомянутых ни в каких сводках новостей. Потому иногда младшая сестра и примечала у Вовки эдакий симптоматичный холодок во взоре.

Однако с боем тем незадача вышла — Слав фехтовал двумя короткими мечами. А Женьке с её бастардом не то чтобы несподручно... как раз пятикилограммовый меч, на пару с дядь-Петром откованный из электровозной рессоры, порхал в тренированных руках серебристой ласточкой. Только, похолодевшая воительница вдруг осознала, что произойдёт, если она вот-вот, сейчас пробъёт защиту блондина и наискось, что называется от души, рубанёт в основание шеи. Тут не спасёт никакая кольчуга. Вомнётся от удара защитная накладка, и только хрустнет под нею лопающаяся ключица. Сдуру-то оба завелись так, что схватились за почти боевое оружие, а не бытующие у ролевиков стеклопластиковые имитации. То-то зрители притихли с круглыми от восторга и страха глазами...

Короче, Женька дрогнула. Заставила себя отвести клинок, когда Слав попёр дуром и едва не наделся глазом на остриё. Дурилка картонный... Хоть она и не претендовала на Иркин поцелуй (фу!!!), но под шумок и со Слава можно было бы стребовать. А-а, да что теперь? В общем, к неописуемому ликованию объединённого гномье-эльфячьего войска, их поединщик победил.

Ну психанула, как водится, ну с кем не бывает? Задрала гордо закаменевшее лицо, отвернулась в презрительном молчании... Вот ещё! Герои из знаменитого "Орки-клаб" не плачут.

И вот теперь — бесконечное шоссе, над которым где-то вдалеке плавятся, плавятся верхушки многоэтажек находящегося на окраине города спального микрорайона. Да одиноко бредущая по этому шоссе девчонка атлетически-плотной комплекции (ха, ещё бы — чем кольчугу в сумке тащить, лучше на своих плечах — вес один и тот же, а руки не отрываются) в армейского типа высоких полусапожках, заправленных в них по моде "диверсантка" потёртых бесформенных джинсах, и линялой ветровке сверху на всё это богатство.

Вокруг местного Ботанического Сада имеются весьма впечатляющие лесопосадки, овраги и даже ставок — одно время и вовсе хотели устраивать ролевухи именно здесь. Однако слишком близкое соседство магистрального шоссе и связанные с этим неудобства в виде нежелательных зевак и даже язвительных критиков заставили от этой идеи отказаться.

Фу, да что же они пили?..

Они вынырнули из посадки — трое бомжевато-лохматого облика типов, которых язык просто не поворачивался назвать мужчинами. Чем от них разило, не смогла разобрать даже принципиально некурящая и непьющая (почти) Женька, но перед её мысленным взором сразу возникло такое заманчивое видение туго хрустящего маринованного огурчика, что она судорожно сглотнула слюнки.

Что? Прогуляться в романтический лесок да ублажить джентльменов орогенитальным способом? Хм-м, а не пошли бы означенные джентльмены туда-то и вот туда-то? Ах, какие ж мы настойчивые... а вот лапы зря распускаешь, голубчик, зря...

Что современной девушке нужно уметь постоять за себя, вряд ли станут спорить даже заядлые противники феминизма. Что кроме неких руконогомахательских навыков следует ещё и чётко держать себя в руках — тоже. А потому Женька с какой-то холодной отстранённостью словно наблюдала за собой со стороны.

Крепко сбитая деваха неожиданно ловко крутнулась на пятке, одновременно роняя с плеча длинную спортивную сумку. При этом она вроде как поскользнулась на вязком гудроне разомлевшего от зноя шоссе, и её нелепо задранная нога ну совсем случайно впечаталась долговязому мужику в то самое, жаждущее любовных утех место.

— Ой... извини, дядя... — и добивающий удар локтем в подставленную согнувшимся мужичком шею.

Излюбленный клинок с исцарапанной гардой, в брезентовом чехле представлявшийся постороннему взгляду чем-то безобидным вроде сложенной треноги-подставки для мольберта или пюпитра, словно сам собою соскочил с плеча и игриво въехал разинувшему рот краснорожему мужику под вздох. Да не умирай ты так — тупым концом ведь, мы технике безопасности учёные.

Ого! А вот это напрасно... Третий, которому судьба дала чуть больше времени, неожиданно ловко, раскорякой отскочил назад. Почти пустая поллитра в его ладони с глухим лязгом расселась от удара о придорожный столбик, и теперь бандюк остервенело наседал, яростно крестя воздух перед собою взмахами искрящейся розочки.

— Попишу лярву!

Что ж, такой разговор не только понятен, но и ожидаем. Зря, что ли, Вовка больше времени уделял не столько обучению приставучей младшей сестры всяким приёмам, а тому, что он несколько туманно называл боевым духом. А ведь прав, прав был брательник... во всяком случае, Женька краем сознания отметила, что её ровное дыхание не сбилось, подумавшее было нырнуть в пятки сердце пропустило всего один удар, как тут же вернулось на место — а руки привычно перехватили задрапированный чехлом клинок.

Приставной шаг назад с полуразворотом привёл к тому, что девушка оказалась от несущего перегаром мужика на недосягаемой дистанции. Для розочки. А вот для словно слившегося с ладонями полутораручного бастарда — в самый раз. Нелепо взметнулся он в воздух, наверняка тихо похихикивая в своём потёртом чехле. С тем, чтобы на отмашке, плашмя, с глухим хрустом столкнуться с рукой нападающего.

Розочка по инерции вылетела из ладони, почтив своим полётом придорожную бузину, а чуть выше запястья давно не мытая рука изогнулась почти под прямым углом. Бродяга поперхнулся каким-то булькающим звуком, побледнел так, что это стало заметно даже сквозь покрывающие небритую харю то ли загар, то ли грязь — и кулём осел на обочину.

Женька задумчиво осмотрелась, только сейчас почувствовав, как пустилось вскачь запоздавшее волноваться сердце. Почесала носопырку, и мимолётно возгордилась собой — солнечные очки хоть и сползли с переносицы немного ниже, но улетать и брякаться на асфальт не решились.

Ну и ладушки... в это время спину окатило лёгким движением горячего воздуха, и рядом остановился почти бесшумно подкравшийся роскошный, элегантно-серебристый зверь. Чё-орт! Ну отчего такая невезуха?

Почему из всего в изобилии бегающего по родному Донбассу автомобильного зверинца Женьке больше всего нравились именно изделия баварских моторных заводов, не знала и она сама. Но сейчас рядом обнаружилась именно бээмвушка, и именно той масти, которая заставила девчонку завистливо вздохнуть.

Тонированное стекло с еле слышным жужжанием поползло вниз. Из салона пахнуло током кондиционированного воздуха, а в проёме окна к вящему изумлению ждущей очередного подвоха Женьки обнаружилась... принцесса. Нет — Принцесса, и никак иначе.

Роскошное, длинное, серебристое с искоркой платье-коктейль облегало фигуру словно вторая кожа. Ну да, в такой шикарной шмотке любая выдра хороша будет... При одном взгляде на покрытые ровным южным загаром руки и в меру обнажённые плечи, на язычок отчего-то так и лезли слова "холёная, красивая сучка". А гордая, именно лебединая шея заканчивалась весьма смазливой мордашкой. Ну, имеющиеся в комплекте платиново-блондинистые лохмы тут уже никого не удивляли. А ведь, серьёзно упакована деваха — девушка вдруг поймала себя на стойком ощущении — что не ткань подобрали в тон серебристо-жемчужной машине, а как бы не наоборот.

Единственно, портили картину глаза. Зелёные, и как на грех, умные и серьёзные. Что-то при разглядывании их никак не верилось, что возле оторопевшей от эдакого дива Женьки из какого-то каприза остановилась постельная лялька кого-то из местных мафиози или чадо скороспелых нуворишей.

— Что-то случилось? — ого, а голос у этой стервочки тоже хорош!

С таким бы мальчиков у других отбивать или даже с микрофоном в лапках на сцене попой вертеть — в том, что ниже окна у хозяйки бээмвушки всё в порядке, Женька уже ничуть не сомневалась. Ноги если и не от ушей, то на зависть многим, и всё такое. Глаза чуть напружинившейся девушки насмешливо прищурились в это безмятежное породистое лицо.

— Пытались обидеть, — процедила она через брезгливо оттопыренную губу.

Получивший в непотребное место и потом по шее, судя по всему, отключился надолго. Тот, со сломанной рукой (ай-яй, какой нехороший перелом), тоже. И лишь второй, которому вроде и ненароком прилетело прямиком в солнечное сплетение, трудолюбиво подавал признаки жизни. Словно выброшенная на берег рыбина, он всё разевал и разевал рот в безуспешных усилиях глотнуть хоть немного нагретого воздуха. Корчился в позе нерождённого младенца, а потемневшая рожа его наливалась от натуги багровым. Эх, незадача — не лопнула ли у болезного диафрагма?

Женька прикинула — да вроде в четверть силы била, контролировала себя. Кстати, система боя, которому её трудолюбиво научил старший брат, во всяких официальных классификациях вроде бы и не значилась. Как однажды Вовка нехотя ответил на расспросы вспотевшей от тренировки сестры — дескать, некогда, на вроде бы третьем съезде одной лихой партии, приняли решение создать при ЦК боевые рабочие отряды по выявлению да устранению провокаторов, филеров и агентов царской охранки. Ну, в общем, потом из оных отрядов ЧК получилось... Так вот, именно тогда ушлые парни и придумали это дело. С виду приёмы обычной уличной драки, когда обе стороны бестолково машут грабками да совершают массу иных, ненужных и вовсе даже бесполезных трепыханий. Однако, по эффективности это тайное оружие и сейчас ничуть не уступало новомодным восточным мордобойствам...

— И как, удачно попытались? — холодно поинтересовалась девица в машине.

Точёная рука её томно и лениво потянулась вперёд — и бесцеремонно сняла с опешившей от такой наглости Женьки очки.

— Не совсем удачно, — как-то невпопад ответила та, неловко чувствуя себя под изучающим взглядом. — Вернее, совсем неудачно.

Нет, ну бывает же! Явно удовлетворённая ответом Принцесса холодно обозрела валяющиеся на раскалённом асфальте тела, вновь подняла изучающий взгляд... а улыбка у неё тоже хороша. За такую самцы прощают если не всё, то очень и очень многое.

— Тогда садись, — Женька, заслышав это и увидев приглашающий в машину величественный кивок, сначала хотела себя втихомолку ущипнуть за бочок.

Однако, под тканью ветровки презрительно отозвались звенья кольчуги, трудолюбиво собранной из полуведра притащенных Вовкой из шахты каких-то там разрезных шайб Гровера. Ну понятное дело, с помощью брата, двух пассатижей и чьей-то там матери... Девушка тихо вздохнула и оставила все непонятки на потом. Ну в самом деле, не ей же бояться некой восседающей в бээмвушке красавицы. Скорее наоборот. Да и возрастом та всего-то года на два-три старше Женькиных двадцати двух.

— М-да, — чуть насмешливо заметила незнакомка, когда машина мягко качнулась на рессорах под весом невозмутимо забирающейся в салон девушки. — Кило три-четыре сбросить кое-кому не помешало бы...

— Шесть, — привередливой кошкой фыркнула Женька и тут же вжикнула молнией ветровки, предъявляя тускло блеснувшие колечки.

Элегантно-стервозная девица за рулём эдак великосветски повела бровкой и осведомилась — а в чехле, соответственно, меч-кладенец? Или ниндзюковская как её там...

— Катана?

Однако, когда Женька не без тайной гордости предъявила клинок хромоникелевой стали, повергнувший бы в чёрную зависть всех какие ни были рыцарей и кузнецов средневековья, принцесса замолчала уже всерьёз. Она даже остановила почти бесшумно пожирающую шоссе машину и долго, внимательно изучала лицо своей нечаянной пассажирки. Так долго, что девушка на всякий случай забеспокоилась и зачем-то пояснила, что режущая кромка не доведена до остроты и даже чуть закруглена, и даже на всякий пожарный наконечник надет, вот он...

— Нет, я не верю в совпадения... — так тихо выдохнула Принцесса, что Женька повторно поймала себя на желании ущипнуться.

Последовавшая затем беседа подозрительно походила на допрос, но девушка не видела смысла особо крыться. Ну и что из того, что она осенью пойдёт на пятый, преддипломный курс бывшего ДПИ, а ныне универа? Ну и что, если батя три года тому погиб в шахте во время взрыва метана? Се ля ви... Что такого, если не страдающая гиподинамией или ленью современная девушка умеет немного махать руками-ногами, да ещё и хорошим клинком? Какой такой стратегический секрет в том, что зовут её Женька... Евгения?

— Джейн, — медленно, словно пробуя слово на вкус, процедила холёная деваха и удовлетворённо покивала головой.

А затем вдавила педаль акселератора. Бээмвушка радостно взревела двигателем и понеслась так, что пирамидальные тополя по бокам шоссе слились в серебристо-зеленоватую полосу. Да всего-то сто двадцать на утопленном и мягко светящемся спидометре... Женька вдруг сообразила, что не кэмэ, а миль! Сто двадцать миль в час, это... ну, морская миля тыща восемьсот пятьдесят два — а вот янкесовская... а, всё одно до фига выходит, в общем. И щёки девушки залила жаркая волна — вот бы самой так. Хоть разок положить стрелку на ограничительный шпенёк указателя скорости... чтоб весь мир вдребезги и пополам!

— Послушай, Джейн, — судя по тону, Женьке сейчас должны были открыть величайшую тайну вселенной как минимум.

Машина, остановившая свой стремительный и больше похожий на полёт бег, стояла в тени старой шелковицы под родной, чумазой от возраста и климата пятиэтажкой, а Принцесса еле заметно волновалась. Вон, дымок от её тонкой длинной сигареты вдруг завился в синевато-сизую спираль...

Хм-м! А с чего это, собственно, Женька решила, будто ей сейчас предложат ограбить сокровищницу Лувра или покажут секретные пункты к договору Молотова-Риббентропа? Всё оказалось куда проще и в то же время замысловатее. Дело в том, что Принцессе назначена одна деликатная, хоть и напрочь неофициальная встреча.

— Только видишь ли — я хочу их немного спровоцировать... на жёсткость, — непонятный взгляд оказавшейся ох какой непростой блондинки вновь изучающе скользнул по вдумчиво смакующей дареное эскимо Женьке.

Далее выяснилось, что Принцесса и сама горазда морды бить — но в самом-то деле, спину кто-то же должен прикрывать? Можно, конечно, взять с собой бодигарда — словечко это вместо привычного телохран неприятно резануло слух — но парни с той стороны насторожатся и могут не решиться обидеть даму. А когда две богато упакованные соплюшки в малой толике жемчугов с брюликами, отчего бы и нет?

Как раз именно жемчуга и брюлики Женьку рассмешили до слёз.

— Настоящие хоть цацки будут?

— Да у меня других и нет, — холодно-невозмутимая Принцесса вдруг стала такой озадаченной, что всю весёлость девушки как рукой сняло.

Опаньки! А ведь, непохоже это всё на розыгрыш или подставу. Когда? Да сегодня в девять. Сколько? Не обижу. Если что? Крепкие парни вокруг дома будут само собой, да не с пустыми руками, вестимо. Минуту продержаться, если уж что — а там всех супостатов быстро положат мордами вниз и начнут маленько обижать.

— Я в любом случае должна предупредить брата, — Женька вовсе не настроена была просто так влезать всеми руками, головой да ещё и попой, в весьма сомнительную авантюру с таким потрясающим множеством неизвестных.

Но после смерти бати и в самом деле приходилось экономить на всём. Даже круто навороченный комп и хоть раз набитый до отказа холодильник теперь представали не розовой и совершенно безнадёжной мечтой, а вполне достижимой реальностью. Да и вкалывающей на двух работах матери одну можно бы и бросить...

— Это он? — точёная бровь изящно повела в сторону, и Женька не сдержала улыбки — на балкон второго этажа вылез Вовка в своих джинсах последнего срока носки и напрочь убитых шлёпанцах.

Оглядев притихшую под закатом улицу, брат, разумеется, не заметил Женьку в притаившемся возле дома серебристом импортном звере. Вздохнул, потянулся и принялся не торопясь поливать выставленные по летнему времени наружу комнатные растения.

— А хороший парень, воин, — озвучила Принцесса результаты одних только ей известных расчётов. Затем, правда, совершенно идиотским образом смазала всё впечатление. — Когда всё закончится, позволишь с ним порезвиться?

Женька едва не поперхнулась своим мороженым. Во всяком случае, плоская деревянная палочка чуть не проткнула изнутри горло.

— Э-э... — только и сумела выдавить она в полном и, между нами говоря, вполне понятном удивлении. Что-то немного чуждое иногда проскальзывало в манерах и выражениях незнакомки, но тут она, похоже, совсем проявила своё незнание местного менталитета и обычаев.

— Никогда не путала работу и удовольствие, — Принцесса ещё раз с заметным удовольствием бросила в приопущенное окошко взгляд на Вовку. — Этот как раз последнее.

Хм-м... путаны вряд ли занимаются бизнесом, тут у девушки не было никаких сомнений. Значит, имеется некий высокопоставленный и невероятно занятый муженёк, а молодая жёнушка со скуки бросилась во всякие сомнительные аферы? Более чем возможно... и отсутствие на соответствующем пальчике золотого ободка ещё ничего не доказывает.

— А если благоверный твой потом начнёт волну гнать? — осторожно поинтересовалась изрядно смущённая Женька.

В принципе, ответ, что такового на свете не имеется, можно было и не слышать — оказалось достаточным заметить лёгкую скептическую улыбку на красивых губах.

— Ладно, сами потом договаривайтесь, — вовсе не чуть покрасневшая Женька отвернулась и принялась усердно соображать, какая же из многочисленных, имеющихся на дверце ручечек и кнопусечек должна оную открывать?

— В восемь буду здесь. Заедем ко мне переодеться, а потом и на встречу, — на прощание Принцесса окинула девушку таким цепким, скользнувшим по фигуре взглядом, что Женька ничуть не сомневалась — истинные значения её портняжных размеров оказались замерены с точностью до микрона.

Ну что ж... давненько мы не бросались во всякие авантюры? Девушка, 90-60-90, ищет приключений на свои вторые 90!

— Да у нас воды нету, — Женька виновато переступила с ноги на ногу, едва сдерживая желание содрать с себя потную и пропылённую футболку. — В соседнем дворе траншею рыли, ну и трубу... тово.

Рядом с сестрой эдаким воплощением надёжной уверенности возвышался Вовка... то есть Владимир Петрович, как он представился оказавшейся и в самом деле отпадной девахой Принцессе. Ради такого дела он даже облёк свои отнюдь не тощие плечи в клетчатую ковбойку, а на ноги обул кроссовки. Но непреклонно заверил, что одну сестру не отпустит.

— Пять минут тебе на ванные процедуры хватит? Садитесь, — казалось, Принцесса даже обрадовалась присутствию старшего брата.

Двигатель серебристой машины еле слышно заурчал тоном выше, затем ещё, и через несколько минут совершенно безумной гонки та влетела в услужливо распахнувшиеся перед нею ворота...

— А ты сложена весьма недурно, — Принцесса невозмутимо разглядывала нежащуюся под тёплыми струями Женьку. Хоть и не совсем пресловутые девяносто-шестьдесят и те де, но самцы не считают зазорным проводить взглядом.

Ну что ж, занятия почти как бы и спортом, здоровый образ жизни, постоянно на свежем воздухе, то да сё, — хозяйка двухэтажного особнячка с лёгкой улыбкой выслушала всю эту, по глубокому убеждению Женьки, полную чушь, а потом проводила порозовевшую и завёрнутую в большущее мохнатое полотенце девушку в гардеробную.

Да... подобные ряды висящих в освещённых нишах роскошных одёжек Женька пару раз видала в кино, но чтобы наяву? Отпад... А хозяйка дома быстро, но неумолимо заставила гостью облачиться во всё, включая и потрясно-воздушное бельишко. Причём новое, просто отпадного качества — и подозрительно пришедшегося точно впору размера. Во всяком случае, вертящаяся перед высоченным, в полстены зеркалом девушка ощутила себя в этом персикового цвета брючном костюмчике словно дорогая игрушка в рождественской упаковке.

— Ну, и обещанные брюлики с жемчугами, — дверца вмонтированного в стену сейфа мягко откинулась, явив удивлённым взорам брата и сестры свою эдак примерно пятисантиметровую толщину.

Принцесса быстро выбрала для своей бодигардши и компаньонки скромненькое по её мнению ожерелье из матово серебрящихся бусин, брызжущую острыми радужными брызгами брошь, и белого золота браслет на запястье. Правда, снять подаренные когда-то ещё батей надёжные как танк "Командирские" девушка отказалась наотрез... и тут же чихнула — принцесса недрогнувшею ручкой щедро пшикнула в комнату густое облачко духов и чуть ли не за шкирку быстренько протащила сквозь него отфыркивающуюся и отплёвывающуюся Женьку.

— Полчаса, — констатировал восхищённо взирающий на все эти процедуры брат.

Затем из потёмок коридора объявился какой-то тощий парнишка и пинцетом, осторожно добыл из мягкого пенала да прицепил дамам за отвороты одежды некие серебристые иголочки — заверив при этом, что на пару километров прослушки хватит, а дальше связь и не понадобится...

— Это мой младший брат, — с мягкой и какой-то снисходительной улыбкой пояснила Принцесса.

Царь. Очень приятно, царь.

— Кстати, как тебя зовут-то? — спохватилась Женька, когда уже чуть ли не кубарем скатилась вниз и захлопнула за собой мягко чавкнувшую дверь верной бээмвушки.

— А просвети, как ты меня всё время мысленно называла? — лукаво отозвалась нанимательница.

Когда ухитрилась переодеться и сменить имидж сама хозяйка дома, оставалось только гадать. Теперь за рулём восседала холодно-надменная дама, на которую боязно было даже и взглянуть.

— Принцесса, — вырвалось у девушки прежде, чем она успела или хотя бы догадалась прикусить язычок.

— Ого! В самую точку, — вежливо и в то же время как-то чопорно улыбнулась та. — Что ж, пусть так и останется. Почему бы и нет? Принцесса, ваше высочество, и только на вы. Сыграем спектакль? Это хороший штришок, кстати, чтоб вернее сбить с толку наших противников...

— Не отставайте, — уронила она в сторону микрофона, притаившегося за лацканом её роскошного, чёрного с алым кантиком костюма а-ля мадам Шанель... или Диор? И тут же вдавила газ.

По глубокому убеждению судорожно вцепившейся во всё, что только можно было, Женьки — разбиться они могли и просто обязаны были раз не менее десяти. Принцесса вела машину с явным презрением к смерти, и в темноте салона лишь мелькали в её глазах отражения уносящихся назад огней. Безумная гонка со временем продолжалась минут пятнадцать, но каждый раз после поворота или обгона черепахами ползущих других машин Женька с каким-то удовольствием замечала в зеркале заднего вида огни едущего словно привязанный микроавтобуса сопровождения. Там и Вовка... на брательника всё ж надежды поболе, чем на безлико-накачанных бодигардов с оттопыривающимися под подмышками чёрных пиджаков опухолями...

На каком языке Принцесса общалась с тощим высокомерным субъектом в долговязом смокинге, Женька так и не поняла. Ну никак не вдолбленный со школы английский — и не прочие европейские. Уж немецкий, итальянский или французский девушка опознала бы с лёту. Впрочем, имеющие некоторое хождение в Донбассе татарский и греческий тоже. Да и на развязный цыганский диалект тоже что-то не очень походили эти напевные фразы в исполнении азартно торгующейся нанимательницы.

В том, что это был именно торг, Женька ничуть не сомневалась. Вон, Принцесса добыла из крохотного ридикюля некий дымчато-фиолетовый кристалл более чем впечатляющих размеров. И со вполне понятной настойчивостью что-то такое втолковывала то ли заказчику, то ли покупателю. Тот соглашался туго, и то и дело разражался визгливыми тирадами, тыкая в непонятный предмет костлявым пальцем. В такие моменты в физиономии его обозначалось что-то такое от исхудавшего хряка, что Женька зябко поёживалась от брезгливости.

— Слушай, она настоящая принцесса? — шёпотом поинтересовался неотлучно обретающийся возле девушки верзила, на котором клубный пиджак с золочёно-синей эмблемой смотрелся как чехол на танке.

— Тс-с! — шикнула на него Женька, с нехорошим интересом присматриваясь к висящему на стене богатой загородной виллы весьма недурственному рыцарскому мечу. — За одни только сомнения могут и голову смахнуть.

Где в излазенных вдоль и поперёк окрестностях родного Донецка могла находиться эта богатая трёхэтажная хоромина отнюдь не безлико-новорусской постройки, девушке оказалось решительно непонятно. И самое что интересное — на всём убранстве виднелась эдакая хорошо заметная женскому взгляду печать обжитости. Один встретившийся по пути от входа мажордом чего стоил! В общем, эта хатынка была не для пущего форсу, и не для хвастовства перед друзьями-коллегами. Здесь именно жили, причём уже давно — а это значило, что... да много чего значило.

— Настоящий меч так сильно проржавел, что и на стену вешать стыдно — вот хозяин и заказал точную копию, — вынужденно обретающийся возле Женьки бодигард хозяина почти по-суфлёрски искусно проявлял подобие гостеприимства.

Однако, девушку ни на миг не вводила в заблуждение словно приклеенная на бесхитростную загорелую морду улыбка — уж глаза выдавали тёртого парня напрочь. Причём он постоянно норовил оттереть девчонку в угол да загородить от созерцания беседующих за столиком хозяев своими словно литыми плечищами. Хорошо хоть, что пока лапы не распускает...

А в это время обстановка на переговорах несколько поменялась. Теперь Принцесса решительно что-то возражала, словно рубя воздух ребром ладошки и таким образом подкрепляя словесные аргументы. А подавшийся вперёд хрякообразный хозяин азартно настаивал, убеждал — и похоже, что терпение его подходило к концу.

Так, кажется, начинается — Принцесса словно в отчаянии подобрать слова воздела эдак красноречиво глаза кверху, и даже ладони туда же задрала. И всё же, мимолётный взгляд искоса в свою сторону любезничающая с амбалом Женька уловила безошибочно. Было там ещё что-то в изогнутой бровке... но таинства молчаливых разговоров женщин вам, посторонним, не понять. Вот и остальные не поняли.

Хозяин откинулся в своём кресле, и некоторое время молчал, хмуро глядя на сидящую за противоположным краем столика Принцессу. И всё же на окончательно опоросятившуюся морду его выползла улыбка — но такая гаденькая и фальшивая, что у присматривающейся из-под прикрытия ресниц Женьки сыпануло меж лопаток жаром.

— Джейн, сделай мне коктейль, — в голосе Принцессы послышалась строго отмеренная нотка усталости.

Женька выскользнула из-за плеча опять чуть было не заслонившего её собою амбала и замерла строго в трёх шагах от госпожи в угодливо-подобострастной стойке.

— Какой будет угодно вашему высочеству? Осмелюсь предложить Кровавую Мэри, — однако всё её существо пронизал тонкий холодок — заранее оговоренная условная фраза прозвучала.

А значит, бить злодеев со всем прилежанием. Ну, что означал Женькин вопрос по поводу известной предводительницы пиратов, объяснять не надо? Или мачо ещё не въехали? Ну-ну... ключевое слово кровавая.

— Очень кстати будет, или даже коктейль Молотова, — небрежно кивнула Принцесса и щёлкнула зажигалкой под своей тонкой и длинной сигаретой.

Ого! В нас будут палить из всех стволов, а стало быть — и нам разрешено всё? Женька чуть попятилась задом, почтительно склонив голову, а повернувшись, чуть было не столкнулась с телохраном хозяина.

— А чё за коктейли такие? Не слыхал ни разу... — шёпот парня чуть не сдул девушку по вощёному паркету, но она всё же как-то устояла.

— О-о, это такой хитрый рецепт. Покажи, где тут бар, — с самой очаровательной улыбкой вполголоса прощебетала Женька. — Берётся примерно вот такая банка томатного сока...

Её пальцы коснулись стоящей на полке здоровенной вазы с чёрно-оранжевым узором. Или с оранжево-чёрным? Да и чёрт с ними — и с узором, и с вазой!..

Вообще-то, после таких ударов вдребезги разлетевшейся здоровенной посудиной по башке полагалось быстренько распластаться на полу и не подавать активных признаков жизни, а уж тем более трепыхаться. Однако, башка у амбала оказалась по прочности мало уступающей гранитному валуну. А судя по недоумённо хлопающим глазам, с мозгами там тоже было весьма напряжно, как и у всех мачо — телохран ещё только-только начал хмурить в попытках что-то сообразить брови, а отлетевшая вальсирующим шагом чуть назад Женька классически врезала тому в пах самым что ни на есть хулиганским ударом.

О боже, кайф просто неописуемый — для начала ударить самца по тому, чем он больше всего гордится и дорожит — она даже скупо улыбнулась. Телохран взлетел с каким-то булькнувше-икающим невнятным звуком и уже в воздухе начал складываться наподобие перочинного ножа. Хлёстко добавив двумя ладонями по ушам, Женька потеряла к этому придурку всякий интерес и лишь смотрела, как тот медленно, словно под водой, обрушивается в россыпь разноцветных черепков. Интересно, паркет выдержит удар такого лба?

Она включилась. Одни называют это войти в сверхскорость, другие взять темп — но Женька по совету старшего брата искала в себе эту способность в секунду-другую словно выходить на форсаж, а потом старательно её развивала. Надолго не хватает, но и в полминуты можно таких дров наломать, что тут даже и мама не поможет. Несколько раз Вовка заставлял её вечером вломить охотно цепляющимся к одинокой девушке хулиганам в соседнем микрорайоне — а сам подстраховывал из подворотни. Ну да, в своём-то охотники обижать прохожих повывелись на удивление быстро. Когда невидимая буря навешивает чертовски болезненных плюх, а после исчезает с невоспринимаемой глазом скоростью, поневоле заделаешься законопослушным гражданином...

Паркет оказался добротным и таки выдержал. Хотя бумкнуло здорово и, по мнению пританцовывающей Женьки, даже замечательно. Она поймала нелепо кувыркающуюся деревяшку, которая плавно проплывала мимо, и оглянулась.

Принцесса уже обрушила хрякообразного типа спиной на просевшую столешницу — означенная деревяшка как раз и была отлетевшей в сторону ножкой — а теперь с заметным наслаждением методично отвешивала ему смачные пощёчины. Слева, справа, плюнуть в морду — слева, справа, да со всего размаху! Классное зрелище, Женька даже пожалела, что у неё нет с собой хоть бы завалящего фотоаппарата или мобилки с камерой.

Дверь вылетела с несолидным треском и некоторое время порхала по комнате осенним листом. Из соседней, почему-то полутёмной комнаты внаглую полезли какие-то лбы с низко навешенными бровями. Но Женька уже была к такому обороту морально готова — на дворе уже вовсю разгорелась заполошная пальба.

С разворота в колено, пинок от души, чтоб отлетел и подбил заднего... проверить на прочность ножку стола вот об эту голову вздумавшего перепрыгнуть через груду барахтающихся... ага, дядя, бобо?

— Меч возьми, долго ты так не продержишься, — голос Принцессы прозвучал низко и замедленно, словно с жующего плёнку магнитофона.

Тут же сама она оказалась рядом, и прикрыла кое-как ползающими ударами этот проход. Женька обрадованной белкой скакнула к стене — уж если с хорошей махалкой в лапках, то к ней даже Вовка подойти боялся!

В комнате оказались ещё два тела, валяющихся в художественном беспорядке, и зачем-то выбитое окно. Но девушка не стала заморачиваться, а подпрыгнула, упираясь коленками в стену и безбожно уродуя свой нежно-персиковый костюм, и рванула равнодушный, пока ещё холодный клинок на себя. Между прочим, на форсаже не только скорость взлетает под потолок — вмурованные в стену кованые крепления разогнулись с жалобным визгом, словно пластилиновые.

Ох и тяжёлый, зараза! Все эти красивые и яркие накладки, грифончики и завитушки казались словно свинцовыми... а ведь золото, чёрт побери! И тут его как бы не больше по весу, чем благородной стали.

— Уступи, — весело помахивая двуручной рыцарской оглоблей словно денди тросточкой, Женька оттёрла плечом уже уступающую натиску грубой силы Принцессу в сторону-назад и поинтересовалась. — Кто это такие?

Ибо напирающие из полутьмы людьми ну никак не были. Хари настолько отвратные, что впору просить отца Серафима из районной церквы прийти да погонять бесов. Да и удары спокойно держали такие, как вроде этого... оп! когда поддатой Рустам, бык на подхвате у кого-то из местных бригадиров, не внял увещеваниям и полез лапать её, мягкую-белую-пушистую. Но эта же, заросшая синюшным лишаём рожа только хэкнула кровью из пасти и опять попёрла вперёд.

— Навь, нежить — руби их спокойно, — голос Принцессы оказался каким-то интересным. Удивлённым, что ли.

Женька сладко улыбнулась. Вот это сон! Да за одну только такую грезу можно сто-олько отдать — видно и слышно до мелочей, всё прямо как в жизни. Игрухи в навороченном компе Лёхи тут просто отдыхают... и рукоять клинка послушно провернулась в ладонях на четверть оборота.

Хотя потолки в этой вилле были и были повыше, нежели в стандартных кирпичных пятиэтажках, но для хорошего замаха двуручником места и тут оказывалось маловато. Потому Женька пошла работать волной. Смещаясь вперёд-назад, чтобы немного неповоротливый в стеснённом пространстве длинный клинок каждый раз оказывался на нужной дистанции. Будь то стремительно колющий или же обманчиво-плавный рубящий удар. Словно вздумавшую зачем-то прогуляться говядину рубишь, право. А вот в глаза им не смотреть, не смотреть...

В принципе, ей уже раз пришлось. Вовка нашёл в развалинах бродячего кобеля, которому отдавило лапу. Да, она всё понимала — что эту зиму псине не пережить, что мучиться и подыхать будет долго. Что куда милосерднее прервать эту никчемную жизнь вот так, несколькими взмахами сверкающей стали. Но далеко не сразу пересилила себя, не вдруг отважилась нанести оказавшиеся туго-хрустящими удары... а потом куда лучше знающий этакие дела братец удивительно ловко залил в неё целый стакан водяры... и вечер исчез куда-то из памяти. А наутро Женька с неудовольствием рассматривала в зеркале какой-то новый блеск неулыбчивых глаз...

— Где ты этому выучилась? Не хуже рубак из моей гвардии. Ай! — судя по тону, Принцесса и в махании железом толк понимала. Она взвизгнула — за окнами уже неприкрыто рубанула громыхающая очередь из чего-то серьёзного, и тонкий, какой-то удивлённо-детский вопль засвидетельствовал, что втуне она не пропала.

Ресницы уже давно слипались от тёплых и солоноватых брызг — а ювелирно работающая девушка превратилась словно то ли в газонокосилку извращённого назначения, то ли и вовсе в Угрюмого Жнеца... а, чёрт! — один из злыдней переполз через груду отвратительных обрубков, дотянулся-таки и впился в плечо тут же словно капкан сомкнувшейся клешнёй. Конечности он один чёрт лишился, равно как и головы — Женька рубилась лихо и не экономя сил. Когда-нибудь эти парни, или кто они там, всё равно кончатся.

— Сними! — нетерпеливо бросила она назад, ибо ничуть не возжелавший отцепиться обрубок болтался на плече безвовзратно погибшего костюма и мешал до чрезвычайности.

— Спокойно! — невидимая сила рванула, и с плеч девушки исчез пиджачок — слава богу, вместе с этой синюшной и истекающей брызгами гадостью. Женька повела плечиками в тут же окрасившейся алым белой блузке с кружавчиками и продолжила эту неприличную мясорубку.

Руки и бёдра уже начинали немного ныть. Да, похоже, что у кровавой фехтовальщицы кончился бензин. Батарейки сдохли, завод вышел — проще говоря, пора выключаться. На форсаже долго не протянешь. Да и то, потом отходняк такой пойдёт, что сутки лучше валяться на родном диване и тихо сопеть в две дырочки.

— Уходим! — Женька решилась.

Пинком с места она послала обратно очередного верзилу — судя по донёсшемуся оттуда грохоту и сдавленным проклятиям, столпившийся там народ немного упал. Ой, извините, мальчики...

Принцесса испуганно пискнула и скукожилась, когда навевающее дрожь в лапках окровавленное чудовище сцапало её за шкирку. И уже забрасывая на плечо, сигануло в боковое окно прямо сквозь роскошную раму в частом переплёте. А, ни черта не будет — придётся только найти аптечку на десять процентов да выпить сразу, не жмотиться.

Голова работала ясно и быстро, словно диковинная помесь швейцарского хронометра и брэндового компьютера. Эта особенность форсажа тоже отлично была известна девушке — потому что уже отталкиваясь от нелепо белого и чистого подоконника, она видела весь дальнейший свой путь. Даже дважды рассчитала каждый шаг. Ох как же плохо будет потом! Но то будет потом... а сейчас главное удрать, найти аптечку и прорубиться к выходу на следующий уровень...

Проклятая рама содрала блузку вместе с зацепившейся за ветку брючиной, но Женька легко и бесшумно, словно танцуя, пробежалась по крыше гаража и спрыгнула на крышу чёрно-синего микроавтобуса с яркой ненашенской надписью.

— Привет! — мохнорылый мужичок, суматошно стреляющий куда-то по кустам из верхнего люка, не успел даже оглянуться — в ближнем-то бою меч куда предпочтительнее стрелялки... но спрыгнувшая с плеча прямо на будку с дохлым псом Принцесса ухватила тот ствол не задумываясь. Саданула чуть вбок короткой очередью, прикрывая тут же ринувшуюся в ближний бой напарницу.

И всё-таки, Женька этот бой проиграла. Поняла она это не в тот миг, когда в льющемся из окон свете увидала летящие в их сторону, нелепо кувыркающиеся гранаты. А в ту растянувшуюся вдруг до неимоверности секунду, когда, захолонув от безнадёги, ударом под колено повалила Принцессу за клумбу. И мягко упала сверху, старательно накрывая ту своим телом...

Верная бээмвушка догорала нудно, то и дело стреляя в ночной воздух чадными клубами дыма и разнокалиберными искрами. Когда-то щеголевато-серебристая машина словно плакала, всё больше оседая и перекашиваясь на один бок, будто хозяйка и в самом деле была тут виновата. Чёрт, а эта гравийная дорожка мало того, что колючая и неудобная, так ещё и холодная!

Женька пересилила себя и нашла какие-то силы отвести от языков пламени бездумно уставившийся туда взгляд. Вот так и все благие намерения погорели — да и вообще, этот сон уже что-то стал надоедать, становясь всё больше похожим на самую что ни на есть неприглядную реальность. Пальцы кое-как зажимали неслабую дыру в бедре. Болело на удивление несильно, словно не осколок пропорол плоть, а эдак хорошенько кто-то приложился кувалдой — всё перешибала рябая дрожь отходняка. Сладковатая и такая же мерзкая, словно наркоз в районном травмопункте, куда Женька по своей живости характера однажды угодила с вывихнутым плечом.

— Я, наверное, должна перед тобой извиниться, — как-то неуверенно произнесла стоящая над нею Принцесса.

Как ни странно то казалось бы со стороны, Женька расхохоталась ей в лицо. Трясло её просто нестерпимо — схлынувшая волна адреналина и прочей, подстёгивавшей на форсаже тело и мозг дряни уже ушла. Но за всё надо платить, даже если очень не хочется...

— Ты чего?

Женька едва пересилила себя и сквозь истерически накатывающие слёзы да хохот кое-как выдавила — классно они обе сейчас смотрятся. Две смазливые бестии почти в одном кружевном белье и в окружении хорошенькой компании трупов. А затем на остатке сил глотнула всей грудью холодного ночного воздуха и поинтересовалась, за что извиняться-то?

Принцесса миг-другой изучала её с непонятным выражением на извозюканной, но даже в таком виде породистой мордахе, а потом виновато вильнула взглядом в сторону.

— Я была до последнего уверена, что ты подстава... из этих же. Уж очень невероятной казалась наша встреча там, на дороге.

— И что же тебя переубедило? — Женька попыталась приподняться, однако истерзанная пулями и осколками в щепу собачья будка развалилась прямо под ищущей опору рукой. — Вообще-то, мне бы к врачу неплохо. Да и тебе царапины замазать — вдруг септика какая прицепится.

На просьбу найти какую-нибудь тряпку, чтоб перетянуть бедро или хотя бы заткнуть рану, Принцесса вдруг уронила нелепый при её теперешнем виде автомат и присела над девушкой. Погладила свалявшиеся волосы, царапая макушку какими-то щепками.

— Они открыли портал и утащили моего брата... — она заколебалась на миг. — А... Владимир, он прыгнул следом выручать? Или мне показалось?

Удивляться ещё чему-то сил уже попросту не было. Лимит непоняток на сегодня оказался явно превышен, и Женька сквозь звон в ушах неохотно призналась себе, что за этой гранью уже придётся поневоле принимать всё за чистую монету. Да, она разглядела какую-то светящуюся лиловым дымчатую арку, куда здоровенные словно откормленные черти фигуры утаскивали того самого, извивающегося парнишку, который им подслушку ставил. И как братец, свернув мимоходом шею какому-то бугаю, в отчаянном рывке таки успел сигануть следом.

— У них в десантуре не принято оставлять врагу своих. Вбито на уровень закона чести. И я очень не завидую тем поганцам — Вовка по сравнению со мной, что я по сравнению с твоим шклявым братцем. Как его зовут-то хоть? — о-о, изуродованное бедро начало ощущаться пульсирующей, выгибающей тело болью — но это было скорее хорошим признаком, нежели совсем плохим.

— Тогда, он сам тебе скажет при встрече. А сейчас расслабься — я обо всём позабочусь, — эти звенящие и вкрадчиво забирающиеся прямо в душу слова оказались последним, что Женька слышала в ту оказавшуюся столь непростой ночь.

А последнее, что видела, это уходящая в никуда воронка зелёного урагана, непонятным образом кружащего вокруг взгляда настолько низко наклонившейся над нею Принцессы, что Женька чувствовала на губах её дыхание. И девушка поверила. Поверила настолько, чтобы очертя голову сделать последний шаг туда, в изумрудную бездну этих глаз — и в вихре щекочущихся искорок полететь куда-то в тартарары...

Чертовски хотелось надеяться, что не очень далеко.

Интересно, чего же хочется больше — есть или пить? Или всё же, спать? Женька поморщилась от надоедливо лезущих в ухо голосов. Обнять родную подушку, и ещё раз вспомнить тот чудесный и всё же какой-то пугающе реалистический сон.

Обнять подушку не вышло — всё тело протестующе взвыло от боли так, что едва не взвыла от неожиданности сама его обладательница. Ох и ощущеньице! Словно хорошенько проехались асфальтовым каточком, а потом сердобольные мохнорылые дяденьки из сна для пущей уверенности ещё и пропустили через мясорубку. Даже похлеще, чем после запредельных нагрузочек, когда потом сдуру перемёрзнешь, и лимфатические узлы наутро захлёбываются в попытках выкачать из организма такое бешеное количество молочной кислоты.

Всё-таки, Женька разодрала один так и слипающийся глаз. Ага, пол-восьмого, мать как раз уходит на работу... да, один из голосов определённо её. А другой смутно знакомый, молодой. Соседка, наверное — опять, небось на ширку не хватает — пришла полсотни до вечера перехватить, а уж ночью она своё на спине отработает, дурёха.

— Тётушка Наташа, да не беспокойтесь вы, с Джейн всё в порядке... — голоса на миг прервались, а потом дверь отворилась, и в комнату тихо вошла мама с озабоченным лицом, а следом за ней... что?!!

Принцесса в откровенно великоватой ей Вовкиной рубашке, завязанной на талии узлом, и Вовкиных же драных джинсах, болтающихся на ней как ворованое пальто на беспризорнике.

Значит, про сон сказать как не про сон — а про не сон, как про сон? Офигеть...

Отчего-то, последнее слово болталось единственным в пустой и тёмной как пыльный чулан, Женькиной голове. Стукалось с лёгким звоном и бумкалось там бесцельно — она даже едва не пропустила вопрос матери. Дескать, когда её единственная дочь появляется дома далеко за полночь, в одном белье пусть и экстра-класса, да ещё и висящая без чувств на плече у какой-то не менее эпатажно одетой Принцессы — это уже немного напрягает.

— Ой, ма, не ворчи — мы с Принцессой были в гостях, всё путём. А потом наехали с улицы какие-то чмо, едва отмахались, — и затем, упреждая уже почти сорвавшийся с сердито поджатых губ матери вопрос, добавила. — А вот её братца те хмыри утащили — и Вовка погнался за ними.

Похоже, что от таких слов у мамы вопросов в голове только прибавилось — однако Наталья Сергеевна недаром считалась женщиной не то чтобы сверх допустимого умной, но вот мудрой, это точно. Потому что, вздохнув с извечной нашей терпеливостью, она поинтересовалась:

— Надеюсь, он там никого слишком сильно не убъёт... Но почему это я не должна идти на работу? — хотела бы Женька хотя бы отчасти быть уверенной в первом, ох как хотела бы...

За спиной матери Принцесса молча потёрла кончиками пальцев одной руки, что означало деньги, а потом зачем-то замахала руками в воздухе, став одномоментно жутко похожей на голландский ветряк. Ах, много, это значит много...

— А потому, ма — ты на самом деле идёшь сейчас в магазин и на базар. Я, между прочим, жрать хочу — и моя подруга тоже. И пусть твой паскуда-начальник ищет другую жертву для своих подлянок. Подробности потом, — разговор этот так измотал Женьку, что она откинулась обратно на диван, так и не решившись обнять подушку.

Маменька призадумалась, и ход рассуждений явственно виднелся на её лице. Но вот за что Женька всегда помимо всего прочего уважала и любила её — никогда она не спешила раскрывать рот и вываливать на окружающих дурацкие вопросы или, упаси боже, раздражение. Ну да, хорошему врачу терпения не занимать.

— Ну ладно, допустим, — мать приподняла одеяло и глянула на безвольно растёкшееся под ним Женькино тело. — Грязная как чушка, однако ни единого синяка или царапины. Когда ты на последнем фестивале ролевиков на пару с Леной отметелила банду пьяных гопников, то приехала домой вся пятнистая, как леопарда...

Принцесса за её спиной сделала извиняющеся-виноватую мордашку... дескать, накладка с лечением вышла. А потом весьма убедительными жестами изобразила — нагнетай обстановку, не давай маменьке задуматься.

— Ма, я жрать хочу — и вовсе не макароны. Если я сказала, что уродоваться тебе нужды больше нет, чеши за хавчиком, — Женька набралась нахальства и добавила. — Сегодня твоя очередь, кстати.

Судя по выражению лица, маменька вовсе не была в том уверена. Обернувшись, она покосилась на невозмутимо разглядывающую люстру Принцессу, и вздохнула.

— Что, из Женькиного чего не могла надеть? Вы с нею примерно одного роста.

В ответном ворчании Принцессы явственно удалось разобрать, что лучше она наденет мужское платье, чем ношеное женское. Да и коварная Женька мурлыкнула, что та вроде на Вовку глаз положила... опа! — и маменька демонстративно подняла руки вверх. Сразу дала задний ход, куда уж тут деться.

— Это не дети, а какая-то кара господня, — и всё же она улыбнулась. Раз наконец-то Володенька и эта откровенно эффектная девонька... всё-всё, молчать, чтоб не сглазить.

А Принцесса улыбнулась эдак смущённо, потупилась, и чуть было не принялась ковырять тапочкой пол. Правда, не очень-то она была в этот момент похожа на ангелочка или послушную и хорошую маменькину дочку — а вот на лукавого бесёнка, пожалуй, самый раз. Потому мама только покачала головой своим думам и отправилась за сумками.

— Мам, икры красной купи! — Женька таки сумела обнять подушку, при том не заорав, и блаженно растеклась по ней. — Принцесса, а науськать тех чёртовых гробокопателей в соседнем дворе не слабо? Воды-то до сих пор нет...

И последнее, что ей удалось расслышать прежде чем хлопнула дверь, был язвительный голосок Принцессы, которым она делилась с тётушкой Наташей своим удивлением по тому поводу, что у Джейн, оказывается, в голове иногда всё же проскакивают светлые мысли.

Женька не любила непоняток — и в этом с нею, наверное, были бы солидарны большинство людей. Но в то же время, что-то постоянно словно толкало её выскочить из привычного круга общения. Наверное, именно это и привело её в своё время на порог Орки-клуба. Но коль скоро мама не вытащила свою непутёвую дочь из-под одеяла, а милостиво разрешила ещё немного понежиться, отчего бы немного не поразмыслить? Дело-то полезное, как ни крути.

Итак, версия первая — глюки — отметалась без сожаления. Если уж в высшей мере здравомыслящая и рассудительная маменька видит Принцессу и воспринимает её как нечто хоть и не до конца понятное, но всё же реальное... а коллективных глюков не бывает, вот! Тараканы в голове у каждого свои, с ума по одиночке сходят, и всё такое.

Сон. Хм-м... если есть Принцесса, отчего бы не быть и всему остальному? Женька вспомнила надёжную тяжесть рыцарского двуручника в своих ладонях и вздохнула. Даже не скользила, рукоять-то — небось, акульей кожей обтянута, или ещё чьей, с микро-шипами. Ладно, мог бы быть и чертовски убедительный и реалистичный сон — только вот, люди во сне не пропадают. А братец пропал, словно его черти утащили. Вернее, те демоны утащили тощего братца Принцессы, а Вовка полез следом.

Ладно... сами утащили, сами пусть и расхлёбывают. Что там дальше?

Естественно, мысль о некоем изощрённом компьютерном квесте, в котором подопытной мышкой работала она, Женька, да ещё и на пару с этой безбашенной Принцессой, привела к идее о каком-то грандиозном эксперименте с участием и прикрытием если не ФСБ, то уж Моссада или ЦРУ наверняка. Но с другой стороны, обольщать себя надеждой, что именно её выбрали достойной кандидаткой, дабы навешать плюх этим, как их... навьям — то было бы чересчур уж самонадеянно. К тому же, нанимательницу защитить вроде и удалось, но мальчишки теперь чёрт-те где... в недрах супер-компьютера, что ли? Бред какой-то...

И Женька с тихим зубовным скрежетом, перемежающимся глухими стонами и щедрыми проклятьями, полезла из-под одеяла. Не давать себе лениться! Подстёгивать приказом или идеей умоляющее о пощаде тело, гонять его до тех пор, пока из источника желаний оно не превратится в послушный и совершенный инструмент... ой, как же больно!

На глаза сами собой хлынули слёзы, едва девушка попыталась начать свою ежеутреннюю (почти) разминку. И всё же, стиснув зубы и вскинув побледневшее лицо, она, Евгения Суворова, сумела поднять руку. Уфф, теперь ногу... теперь можно и растяжечку-у-ай!

Так, какую же идею можно высветить перед внутренним взором с уже пляшущими в нём от боли чёрными бесформенными лохмотьями? Вовку спасать? Угу, щас! Если кого спасать от расходившегося бывшего сержанта десантуры, то как раз тех мохнорылых. Братца этой зеленоглазой блондинки? Женька вспомнила спокойное лицо парнишки — а ничего вроде. Не задавака, и умеет кой-чего — а специалистов в каком-либо деле она не то чтобы любила... уважала, это да.

Мышцы уже разогрелись, и теперь тело отзывалось на движения лишь ноющей тупой болью. По крайней мере, орать благим матом уже не хотелось. Значит, надо того задохлика выручать... что ж, не самая худшая идея, ради которой стоит попотеть — только, зачем Женьке тот хлюпик с лицом заучки и комплекцией отличника во всём, кроме физры? Очёчки на такого нацепить — и будет вылитый любимец всех преподш а-ля педерастически-смазливый Гарри Поттер из кино. Тьфу на него ещё раз!

Заодно и на Элайджу Вуда...

Как ни странно, однако мысль о том, что того смышлёного парнишку неплохо бы иметь младшим братом, Женьку почему-то воодушевила. Она даже отважилась сделать несколько приёмов рукопашной борьбы. Сначала замедленно, словно примеряя на себя движения и смакуя их отточенный кайф — а потом стремительно, как ворвавшаяся в стаю мышей кошка.

И на закуску — естественно, кто бы сомневался — ладони словно сами собою ухватили обретающийся на стойке меж диваном и шифоньером меч. Для кого-то, возможно, и дурацкая железка... а вот если сделаешь такой сама, пусть и с помощью знакомого дядьки из депо, да потренируешься до седьмого пота, да разгонишь им пару-тройку раз всяких-разных мужчинок, отношение как-то резко поменяется... Женька вспомнила вчерашних доходяг и даже усмехнулась легонько, не открывая глаз. А потом осознала, что уже морально готова рубануть их на полном серьёзе, с лёгкой тягуче-режущей оттяжечкой, и только вздохнула.

— Я же сказала, тётя Наташа — что вы все из клана Воинов. Вон, перестала умирать и уже разминается, — оказывается, если открыть глаза, то в дверях бывшей детской, а нынче безраздельно Женькиной комнаты, обнаружатся две несомненно подружившиеся физиономии, которые с видом записных знатоков рассматривали и обсуждали орудующую клинком девицу в одном только французском белье.

— Странно — не думала, что эта лентяйка раньше полудня из постели вылезет, — как мама одна притащила столько сумок, Женька представить себе так и не смогла. Зато Принцесса с одной лишь оплетённой трёхлитровой бутылью вина в руке смотрелась не в пример раскованнее.

— Чё матери не помогла? Рученьки белы отвалились бы, что ли? — всё же, прерывать комплекс не дело, и Женька продолжила, ничуть не стесняясь.

Принцесса проворчала, что не отвалились бы — да вот, если маменька-королева о таком узнает, то надерёт дочери задницу безо всякого снисхождения. Таковое известие пришлось проглотить молча. Чёрт её знает, а вдруг эта сумасбродная иностранка и впрямь блаародных, блин, кровей?

В ванной забулькала вода, и мама уже из кухни заметила, что после такого чуда и впрямь готова поверить, что Принцесса самая настоящая волшебница — в понедельник утром вдохновить на ударный труд бригаду безнадёжно похмельных горе-работяг, это, знаете ли, достойный самого Геракла подвиг. Во всяком случае Женька, та не доверила бы им и тапку драную на помойку выкинуть. Обязательно по дороге потеряют или пропьют... хотя папенька, царствие ему небесное, прежде чем подорваться вместе со всей бригадой в недрах шахты Засядько, успел-таки поставить в квартире двухконтурный газовый котёл. И отопление, и горячая вода.

Боже, какой кайф... окунуться под тугие парящие струйки, ощущая как вместе с грязью они почти ощутимо смывают с тела не только горящие на коже случайные прикосновения самцов, но даже и усталость. Нет, это надо прочувствовать. Пройти через хорошую драку на пороге ада, измазаться кровью мохнорылых и вываляться в собачьем дерьме — а потом вот так, вот так, вот так... да, ради этого можно многое вынести...

На кухне обнаружилась груда вкуснячек, многие из которых Женька не то что не пробовала, но даже ни разу и не видала. Однако, не от этого она застыла на пороге. Маменька и Принцесса обнаружились сидящими по разные стороны от кухонного стола, и при том посматривали друг на дружку с откровенным скептицизмом.

Это если не сказать с недоверием.

— Принцесса, — медленно, тщательно подбирая слова, произнесла вдруг ставшая донельзя официально-серьёзной Наталья Сергевна. — Вам придётся здорово потрудиться, чтобы убедить меня в том, что когда люди добровольно и бесплатно отдают нам товары — это нормально.

И обернувшись к заинтересованно приглядывающейся к этой сцене Женьке в махровом халате, добавила:

— Мы не потратили ни копейки, представь.

Чем бы ни представлялась сейчас ночная эскапада, однако на её фоне таковая новость, согласитесь, выглядела весьма блёкло. Или блекло? Да и чёрт с ним — Женьку куда больше заинтересовала стоящая между пакетом с творогом и телячьей вырезкой трёхлитровая банка красной икры. Ну быстрей же, быстрей! Отчего, когда торопишься закатать рукава чуть великоватого халатика, они постоянно норовят скатиться обратно?

Ну блин же!

Так, отчикрыжить строго сантиметр белого батона — свежайшего, с ароматно хрустящей корочкой. Чуток масла, да не белёсого из чёрт знает чего, а деревенского, настоящего. А сверху полную столовую ложку с верхом оранжево поблёскивающих драгоценных камушков. Ум-м, как же вкусно...

— Мам, не заморачивайся, — первый укус эдак на пол-ломтя пошёл гладко и весьма приятственно.

Женька без ложной скромности залезла в банку ложкой. Зачерпнула полную, и бесцеремонно засунула маменьке прямо в вознамерившийся что-то сказать рот. Глаза у той прыгнули от возмущения куда-то под потолок, но едва она справилась с нежданым подарком, как уже соорудившая себе ещё один мега-бутерброд коварная Женька повторила свою терапию.

— Убедительно, — признала мама, скупо улыбнувшись, и вновь обратила строгий взгляд на Принцессу.

Чуть поколебавшись, Женька цапнула чистую ложку да скормила и той соответственную дозу. Чтоб не вздумала чего ляпнуть не подумавши. О, впечатлило, кажется...

— Хм-м, а действительно вкусно, — зелёные льдинки глаз чуть оттаяли.

А Женька уже выковыривала пробку из бутыли с вином. Ркацители? Да, пожалуй, самое оно будет. И солнце южных гор с бульканьем пролилось в бокалы. За что пьём? Да ни за что — и вообще, мы не пьём. Так... три своих в доску девчонки собрались на кухне немножко позавтракать красной икрой и зеленью с творогом. И лёгонькое белое вино это так, чтоб слишком вкусные куски в горле не застревали.

— Тётушка Наталья, — Принцесса с недоверием покосилась на беспардонно облизывающую пальцы Женьку, но всё же не решилась повторить этакое кощунство. — Вы станете обвинять волка в том, что он ест зайцев?

Если кто-то думает, что врач из районной поликлиники, не попавшая в ординатуру только потому, что в своё время побрезговала лечь под профессора Циммермана, не отличается умом и сообразительностью, тому лучше дальше не читать.

— Значит, титул Принцессы даёт вам моральное право вовсю пользоваться гипнозом или что оно там такое? Но ведь, у тех людей потом могут быть неприятности...

Однако, Принцесса не согласилась и даже не смутилась. При чём тут моральное право? И кто это даёт? Права берут — извините, тёть Наташа, за тавтологию — именно по праву сильного. Да, конечно, вместе с ними приходят и кое-какие обязанности.

— Но, они не мои подданные, и на меня не работают. Их радости и беды меня никоим боком не касаются.

— Логично, вообще-то — но звучит немного дико, — пожаловалась маменька в сторону Женьки, которая с торчащим изо рта надкушенным бутербродом священнодействовала над заварочным чайником. Тем самым, ещё от бабушки — с пастушкой и овечками да чуть оббитой крышечкой.

Но тут Принцесса заметила, что теперь её очередь спрашивать. И каким это образом следует понимать, что такие выдающиеся представители клана Воинов не отличаются вполне естественной для этой касты туповатостью?

— Владимир хоть читать-писать умеет? — мимолётно поинтересовалась она.

Женька ухватила Принцессу за ушко и, проникновенно глядя в глаза, объяснила — Вовка способен поучить тому и одну зазнайку, и тех кто её учил. Да и многим другим интеллектуальным занятиям тоже.

— Мам, — дочь незаметно для гостьи указала глазами в сторону ванной, где судя по доносящимся звукам, уже набралось. — Замочим Принцессу?

Маменька любила иногда хорошую шутку. А самое главное, чувствовала предел, за который не стоило перегибать. Потому она вдвоём с Женькой подхватила за руки возмущённо пискнувшую Принцессу, которая едва допила свой чай, и живенько оттарабанила трепыхающуюся добычу в наполненную тёплой водой ванну. Собственноручно вылила сверху чуть не полпузырька любимого ароматного шампуня и даже немного взболтала.

— Плавайте, грейтесь, купайтесь. А мы с дочерью проведём совещание.

Однако Принцесса тоже оказалась отнюдь не дурёхой. Весело побултыхала ногами, взбивая до одури белоснежную пену, и потребовала апельсиновый сок её высочества. Ну, поскольку двухлитровый пакет с означенным напитком тоже оказался среди покупок, то Наталья Сергеевна с добродушным смехом притащила его, стакан и даже несколько соломинок.

— Вот полотенце, если что — кричите, мы в кухне.

Нет, с этими принцессами одна морока — верно я вам говорю. Едва маменька надела передник и начала в кухне приготовления кой-чего посерьёзнее бутербродов, а обдумывающая предстоящий разговор Женька успела нарезать мясо, как из ванной потребовали фрейлину её высочества — потереть спинку. У-у, злыдня — но хорошо хоть, не служанку. Всё ж не так обидно...

— А ты неплохо сложена. Возможно, Вовке и понравишься, — мстительно заметила девушка, натирая мыльной губкой порозовевшую в тепле кожу.

— Правда? — обрадованная последним соображением Принцесса на радостях полезла обниматься.

Блин, неужто настолько запала на брательника? Женька кое-как, со смехом, отбилась от Принцессы-в-шампуне, и вернулась на кухню.

— Ладно, ма, слушай. Если что, переспрашивай — мне тут и самой многое непонятно.

Рассказ и разрезающие его дополнительные вопросы оказались настолько интересными, что... чуть не сгоревшие отбивные всё же удалось спасти. Маменька, правда, с весьма понятной настороженностью отнеслась к известию о лишних, не предусмотренных природой дырках в теле единственной и горячо любимой дочери. Правда, на девичьем бедре под халатом не оказалось ни царапинки, равно как и на плече, и на других местах. Но выпорхнувшую из ванной Принцессу то не смутило. Она пошарила в Женькиной комнате, и вскоре вернулась.

На её розовой, распаренной девичьей ладошке лежали два неровных потемневших осколка.

— На память, — она сунула их в руку оторопевшей Женьке и скромно уселась в уголке. — Продолжайте — мне очень хочется узнать сначала вашу трактовку событий. Не обижайтесь... я подслушивала из ванной.

Мама и дочка переглянулись. Да, ничего страшного. Если действовать с открытым забралом, не совершая ничего такого, чего потом пришлось бы стыдиться — да бога ради...

— ... Ну вот — а потом меня затянуло в её зелёный свет. И проснулась я уже сегодня утром, — наконец Женька закончила рассказ и затарабанила по чуть задубевшим от столь долгих речей щекам и губам.

Справедливости ради стоит признать, что за свою долгую и более чем богатую событиями врачебную практику Наталье Сергеевне попадались случаи, кои без вмешательства сил потусторонних объяснить попросту невозможно. Да и, попытавшись как-то вникнуть в духовный мир дочери, она без особого внутреннего протеста одолела сочинения Профессора и даже пару раз присутствовала на ролёвках в качестве тёти доктора на всякий пожарный — как оказалось, весьма кстати. Вывихнутую лодыжку Бобру вправила вмиг...

— Тебе бы романы или киносценарии писать, — маменька попробовала салат, кивнула сама себе. Мимолётно шлёпнула по руке Принцессу, вознамерившуюся совсем не по-аристократически утянуть со стола ломтик истекающей дурманящим запахом ветчины. А затем вооружилась самым большим половником и грозно поинтересовалась у неё:

— Предлагаю выслушать и противную сторону, — после чего, к вящему облегчению Принцессы и некоторому разочарованию Женьки, принялась помешивать грозным инструментом булькающий на плите суп.

— Слушай, у тебя матушка просто чудо, — поделилась соображениями гостья, а затем как бы в сторону заметила, что определённо, надо познакомить её с Королевой — споются несомненно, если сразу друг дружку не поубивают.

Пересказанная Принцессой версия событий звучала точно так же, хотя и с некоторыми неизвестными Женьке подробностями. Видите ли, в королевском дворце такая скукотища! Вот Принцесса с младшим братцем и удрали немножко погулять — что ж, мать и дочь такое поняли и даже одобрили. Дворцовый этикет и светские условности кого угодно до меланхолии доведут.

Да вот только, в этом мире прицепились к ним орки — продай да продай найденный Принцессой по дороге кристалл. Он у них то ли святыня, то ли артефакт для камлания, точно выведать не удалось. Те потеряли спьяну или по дурости, но согласились выкупить обратно.

— Орки? — Женька зябко передёрнулась, вспомнив те хари и весьма мерзкое от них ощущение. Пожалуй, гордиться принадлежностью к Орки-клаб всё же стоило повременить...

— Да, они. Но, мерзавцы, притащили на встречу весьма могучего шамана — такой подлости я от них не ожидала. Короче, мы с тобой попали в засаду.

Прозвучало ещё, что их с Женькой братьям, скорее всего, ничто не угрожает. Как только выяснится, что один из них наследный принц крови (а с покушениями на членов королевского дома строго-настрого, знаете ли) — сами притащат на золотом подносе обоих, да ещё и умолять будут принять вместе с неплохим выкупом.

— А точно моего оболтуса не тронут? — во взгляде маменьки начала прорезаться некоторая вполне естественная тревога.

Принцесса замолчала и задумалась — но так красноречиво, что Женька вынырнула из мисочки с капустным салатиком и тоже присмотрелась к ней. Надо же, переживает...

Если сгоряча пришибёт шамана или орочьего вождя — те могут и немного обидеться, примерно так прозвучал ответ Принцессы. А затем она поинтересовалась — действительно ли Владимир небывало сильный Воин? Вроде гвардии её величества Королевы?

— Нет, что ты, — проникновенно отозвалась Женька. — Он из тех войск, которые как раз и предназначены резать любую гвардию в неограниченных количествах.

Основы тактики, выживание, ориентировка, диверсионные и анти— мероприятия... по мере перечисления мордашка Принцессы как-то даже непристойно вытягивалась.

— И это всё он один?

Плюс кое-что по медицине и не кое-что по мордобойствам, психология и владение всеми видами оружия. Современные методы ведения боя и спец-операций, командование малыми и средними группами, то да сё. А на гражданке — ещё крутой бригадир шахтных механиков и лучший в мире брат. Уфф!

Некоторое время Принцесса с весьма любопытным выражением лица переваривала весь этот далеко не полный букет, а затем заметила вскользь, что её желание встретиться и... гм, пообщаться с Владимиром выросло до просто-таки неприличных высот.

В конце концов маменька потребовала если не доказательств, то хотя бы простенькой демонстрации всяких чудес. Принцесса пожала плечиками, что под цветастым китайским халатом с дракошками выглядело весьма забавно, и взяла в руки банку из-под икры. Благо Женька под шумок её уже чуть ли не вылизала. Миг-другой, стекло потекло меж изящных девичьих ладоней. И через секунду на стол лёг небольшой стеклянный шар, в глубине которого застыли, словно плавая, две ничуть не подумавшие сгореть или обуглиться сиротливые икринки.

— Я обладаю властью не только над живыми и мёртвыми, но и немного над материей, — Принцесса ткнула пальцем в аквариум, и четыре вальяжно-ленивых вуалехвоста принялись тут же кружиться красивым, переливающимся идеальным кольцом.

А мельхиоровая чайная ложечка после некоторой с нею непонятной манипуляции оказалась, судя по виду и весу, из чистого золота. Впрочем, Женька и так уже поверила...

— Мам, я спать — вчера опять на форсаже работала. Да и Принцессе тоже покемарить не мешает.

Последняя заверила, что надо-надо — вечерком они с Джейн ещё немного прогуляются. Ибо после шатания с братцем по разным мирам они уяснили, что наличные, а также пресловутые брюлики с жемчугами лучше изымать не из банков или музеев, а у криминальных воротил. Уж те жаловаться не побегут, а если и наедут на кого, то друг на друга, от чего обществу лишь несомненная польза.

Не, нафиг-нафиг всё это, подождёт — Женьку разморило так, что до подушки она добралась только при помощи маменьки. А Принцесса, выходит, опять угнездится на братовом диване? Ну и пусть её... спать, как же это здорово...

Часть вторая. Капкан на охотника

Я пришла к тебе на хаус в белых джинсах Levi Strauss... В самом деле, чем бы ни представлялась извращённой фантазии читателя эта прилипчивая фразочка — однако, на широком тротуаре бульвара Артёма, в том месте у парка, где на гранитном постаменте застыл битый временем и немецкими фаустпатронами танк, в сумерках под деревьями мягко светились две такие попочки, да при таких ножках, что упакованный в мерс разбитной генацвале аж заёрзал на своём сиденьи.

Симпатичных и даже откровенно красивых девчонок в наших краях немало. То ли от витаминов, то ли просто воздух такой. Но эти... походочка просто вах! Спортсменки, да? Но уж не комсомолки точно — ввиду давно схлынувших как дурной сон советских времён. Да и не виднелось при тех плечистых телохранов или просто пастухов. Соски, что ли, сниматься вышли? Да нет, эти на общем фоне просто королевны — даже странно немного.

Сидящий в машине чуть ли не воочию представил, с каким наслаждением он врезал бы по мордахе вон той породистой блондинке — а потом засадил бы в раскрывшийся в крике ротик. Да и вторая... ох и губки, прямо спелая вишня! Но, хозяин приказал найти и привезти пару тёлок на вечер, а потому мечтаниями пока следовало и ограничиться. На обратном пути, впрочем, немного порезвиться со шлюхами не возбранялось, лишь бы без трупов. И он мягко притёр машину к бордюру.

— Покататься, дэвочки, к уважаемому человеку в гости не хотите?

Блондинистая оглянулась через плечо. Скривила чуть брезгливо мордашку, словно узрела что-то весьма непристойное, и демонстративно-небрежно стряхнула пепел тонкой сигареты. Отстань, мол. Но даже и в этом движении скользнуло столько природного изящества, коего не добиться никакими упражнениями или дрессировкой, что сидящего в машине буквально обдало жаром. Вот это девочка, слушай... просто персик! Ещё немного, и напряжение в брюках станет мешать уже и руль крутить.

Вторая, чуть более фигуристая, тоже обернулась на голос. При этом она так медленно и с чувством облизнула белеющую в полумраке верхушку мороженого, что генацвале чуть не взвыл от неописуемой смеси восторга и стыда. Вах, держите меня четверо! Ещё немного, и неизбежно придётся опозориться прямо в штаны, словно нетерпеливому юнцу.

— А серебристой бэхи нет? — она легко развернулась не сходя с места на пресловутые сто восемьдесят и вытянувшись при этом в рюмочку-струнку, поправила волосы, и сын гор к своему ужасу осознал, что пропал он напрочь и бесповоротно.

Где, где прячутся такие девчонки, когда ищешь себе невесту-дуновение-ветра? В каком сне прячутся эти гурии, манящие и недоступные как доносящийся из рая аромат шербета? Сказка, воплощённая мечта, и пропади они пропадом, все бессильные описать это поэты!

— Есть, есть, — зачастил он, не зная, как и чем угодить этим спустившимся с неба ангелам в белых джинсах и мягко обрисовывающих формы перламутром шёлковых блузках. — Пять минут будет, вы только уходить нет!

Последние слова донеслись уже из рвущего шины об асфальт и бешено сорвавшегося с места мерса.

Женька улыбнулась, проводив машину взглядом.

— Спасибо, теперь я поняла, как это делается. Но тренироваться, чую, ещё долго придётся. А как наоборот, отвадить?

Против ожидания, Принцесса посерьёзнела. Отвадить тоже не проблема, Джейн. Только видишь ли, мушшыны существа на самом деле тонкие, хрупкие. Однажды она отвадила одного, да от всей души... потом даже чаровница из Высокой Башни не смогла помочь парню. Показывает стрелка на пол-шестого, и даже магия оказалась бессильна. Стыдно-то как, всё ж он по большому счёту ни в чём не виноват был. Ну, и... отрезали что лишнее, да в хор евнухов определили — не пропадать же человеку.

И хотелось бы тут засмеяться — но Женька видела, что Принцесса ничуть не шутила. Да уж, хорошее проклятие это дело такое. А если произнесённое особой королевской крови, так потом хоть и вовсе на узелок завязывай бесполезный отныне окаянный отросток... мимоходом она шуганула ватагу каких-то бритоголовых юнцов, разинувших рты при виде чинно беседующих на краю тротуара незанятых красоток. Скинхеды шарахнулись, и смирненько ретировались в сторону гастронома на углу.

— Не так, — мурлыкнула Принцесса. — Отводить глаза надо. Лучший бой тот, который выигрываешь без боя.

Пришлось нехотя признать, что Вовка тоже что-то такое говорил... В это время бешено летящая по бульвару серебряная комета с визгом шин развернулась с другой полосы сюда и послушно замерла у края тротуара. Грузин или кто он там, тут же выскочил и принялся приглашать дорогих красавиц в уже гостеприимно распахнутую перед ними дверцу. Только, Женька едва слышала его — да и обращала ровно столько внимания, сколько тот, по правде говоря, и заслуживал.

Медленно она обошла замершую у её ног открытую машину с бело-голубым мячиком на капоте, ласково и бережно проводя рукой по сияющим шлифованным серебром бортам. Бээмвэ-кабриолет! Вот это лапочка... чёрт, она ведь способна увезти куда дальше, нежели просто в дальний путь — против воли Женька почувствовала прилив мягкого тепла внизу живота. Вот это да! Ничего себе, насколько проняло...

Принцесса наблюдала за подругой с лёгкой снисходительной улыбкой.

— Вот погоди, когда дракона оседлаешь — вот там обкончаешься сразу. Во всех смыслах. Моё высочество поначалу даже чуть не свалилось, — она задумчиво посмотрела на угодливо суетящегося вокруг смуглого курчавого парня. — Жаль только этого... ладно, поехали.

Судя по виду, кацо был на седьмом небе только от одного только того, что вёз таких королевн. Во всяком случае, за рулём восседал гордо, словно позади сидела сама Елизавета, и рулил да газовал мягонько, плавно. Чай, не дрова вёз, а драгоценнейшее в мире сокровище. Да наверняка именно так оно и было, чего уж тут скромничать-то.

В пути выяснилось, что большой уважаемый человек, к которому они едут, ходит под самим Ринатом. И дом у него словно полная чаша, а гостям там всегда рады. Ещё выяснилось из велеречивой болтовни ставшего вдруг подозрительно словоохотливым шофера, что эта машина сына хозяина, который в них ничегошеньки не понимает — потому как купил себе новомодный и самый престижный Лекс.

— Нэт, дарагие! Кароший машин дэлать долько дойч — ну, и нэмножко макаронник. Франк тоже чуть-чуть.

Женька повернулась к вроде бы ничего такого и не делающей Принцессе, да потребовала повторить — с первого раза она не разобралась.

Словоохотливый генацвале покорно споткнулся на полуслове, замолчал на некоторое время. А затем, словно одолевший перевал тяжёлый грузовик, снова начал потихоньку набирать обороты. Девушка внимательно следила, с зябковатым ощущением прислушиваясь к этим нежнейшим женственным посылам. Словно где-то в соображалке шевельнулось нечто, чем доселе как-то даже и в голову не приходило пользоваться. Даже и не подозревала, что оно вообще там есть. Ага, ещё и в такт дыханию попадать... понятненько!

Она кивнула, откинулась на мягко облегающее тело сиденье. Эх, так бы ехать и ехать в своё удовольствие, отдавшись ласкающему лицо мягкому ветерку и мечтам — да вот незадача, съезд с пригородного шоссе уже вёл через мешанину лунных теней к утопающему в огнях и музыке трёхэтажному особняку.

— У орков вкус, пожалуй, всё же лучше будет, — и улыбка Принцессы подтвердила её полное согласие по поводу мнения об этой аляповато-крикливой уродине...

Дальнейшее вспоминать, право, не стоило того. Ну, разве что рябчиков с ананасами под шампанское. Запомни, Джейн, тебе как Воительнице можно только шампанское. Ну, или немного сухого вина когда соберёшься покушать. Ещё врезался в память разинутый перегаром и искренним удивлением рот, когда благородно-негодяйского облика хозяин вдруг обнаружил, что вольготно развалившаяся не разуваясь на широченной кровати девочка вздумала ломаться. Ну и что, что ни о чём не договаривались? Не знала что ли, мокрощелка, зачем в такие гости приглаш...

Получи, коз-зёл!

И ещё немного — только уже не кулаками, и даже не так и не скинутыми кроссовками. Очень подходящий кадр был в Газонокосильщике, когда бешено вращающийся ротор стрижёт нафиг извилины мозга, разравнивая их в невозмутимую гладь олигофрена... боже, сколько ж там было грязи! Вся эта гнусность так и взвивалась беззвучно визжащим цветным облаком, безжалостно раскрывая малейшие подробности прошлого. Женьку едва не стошнило, когда она оторвала взгляд от ставших совершенно пустыми глаз. Да уж, верно сказанула Принцесса — лишить общество такого члена это деяние безусловно благое.

— Грубовато пока работаешь, — Принцесса ободряюще похлопала её по плечу.

Встретились они опять в холле первого этажа, где два накачанных шкафа стояли с застывшими в безмолвном усилии рожами — вон, у одного даже ниточка слюны с губы свесилась. Блондинистая деваха с мягкой сумкой на изящном плечике передала добычу бледной и взволнованной от содеянного напарнице, и огляделась. Глазки скромно угнездившихся по углам камер слежения стыдливо потухли, а за неприметной дверцей под лестницей что-то грохнуло. Потянуло дымком горелой электроники.

— Я в первый раз чуть не погорела на этих ваших компутерах, — и Женька нехотя согласно кивнула.

Какое-то ощущение нереальности нахлынуло на неё. Освещённый яркими точками с потолка большой холл качнулся на миг перед глазами. Затуманились лохматые пальмы и ещё какая-то экзотическая зелень, расплылся в туманное бледное пятно плеск фонтана, и надменные золотые рыбки в нём представились лениво плавающими там оранжевыми цветочными феечками в пышных газовых одеяниях.

— Я обо всём позаботилась, через час очухаются, — туманно объяснила слабо улыбнувшаяся Принцесса и легонько похлопала себя по побледневшим от усилия щекам.

А затем обняла и нескромно прижала Женьку к себе. Глаза её сверкнули на миг радостными изумрудами.

— Теперь ты поняла, что Воин это не безмозглое приложение к оружию или кулакам? Ну и, теперь скажи, в чём твоя сила?

"В правде, брат" — чуть было не ляпнула Женька. Легко, словно играючись, она поймала смятенно заметавшийся взгляд зелёных глаз. Не бойся, глупышка. Вот, я положу тебя на ладошку, и всего лишь немного посмотрю... ну расслабься, глупая, не трепыхайся... ум-м, как же хорошо на тебя просто поглядеть... а ты лапочка, Принцесса — и штучка ещё та.

— Осторожнее, Джейн, мне не улыбается навсегда стать лесбеюшкой и твоей рабыней, — взволнованный горячий шёпот чуть отрезвил Женьку.

Да, пожалуй, и в самом деле хватит. Значит, Воин на самом деле сильнее даже Принцессы? А ведь, так и должно быть — понимание пришло само собою в тот же миг. Солдаты сажают на трон королей — и они же их оттуда при нужде скидывают. Но в чём же тогда твоя сила, сестра? Какова она, если способна увлечь и повести за собой не только Воина, а и целую их армию? Ладушки, на досуге разберёмся...

— Спасибо, — Женька осторожно вернула изумрудную ящерку души на подобающее той место, ободряюще чмокнула в носик чуть струхнувшую Принцессу и огляделась.

Нелепость замершей в испуганной тишине ночи нелепой трёхэтажной хоромины покоробила её. Всё виднелось неестественно чётким, чуть искрящимся. И вроде как слегка со стороны, сдвинутым восприятием. Светильники с потолка сыпали шлейфами чуть серебрящихся искорок. Пальмы лениво дремали, и в зелёном вокруг них мареве видели свои сны — что-то там было о жарком солнце над раскалёнными песками вокруг оазиса. А золотые рыбки с испуганным восторгом смотрели на это безобразие из-под ряби фонтана, и пучеглазые гляделки их в недоумении раздувались всё сильнее и сильнее.

На двух замерших у входа телохранов Женька внимания даже не обратила. Она Воин, а не Палач — таких беззащитных мужчинок бить даже как-то и стыдно. Всё равно, что отнять конфету у малыша. Стоит признать, что всё как-то ново и немного непривычно... так, а вот тут что-то интересное.

Она словно взлетела по широкой лестнице на галерею, и сняла со стены портрет смутно знакомого мужика — только в его гордой посадке увенчанной благородными сединами головы на этот раз мерещилось что-то жалкое. Лёгкий удар открытой ладонью... э-э, нет, кирпичики, в мою сторону лететь не надо! Трёхслойная плита кадмиевой стали и карбида вольфрама тоже не стала препятствием, и вскоре раскрасневшаяся от возбуждения Женька уже заглянула во вмурованный в стену сейфик — с противоположной от дверцы стороны, разумеется.

— О, а вот и брюлики, — она счастливо засмеялась, пригоршнями ссыпая в притащенную с собой сумку бархатные коробочки, пеналы и чехлы. Давно покойной супруге хозяина оно уже не пригодится, а вот компенсацией за горящий на груди под блузкой отпечаток его лапы будет в самый раз.

Напоследок перегрузив к себе толстые, перетянутые классической резинкой от трусов пачки серо-зелёных бумажек с портретами заокеанских президентов, Женька оглянулась вниз. Один из телохранов услужливо держал перед собой на вытянутых руках здоровенное зеркало в вычурной раме под старину, и счастливая морда его от натуги наливалась улыбкой идиота. А Принцесса расчёсывала свои чуть сбитые лохмы во что-то более подобающее её титулу и положению.

— Не хочешь полюбопытствовать? — она стрельнула взглядом вбок-вверх.

Женька не соизволила даже и ноженьки утрудить, хотя чувствовала себя годной прямо сейчас превысить пару-тройку мировых рекордов или набить морду Шварцу и Жан-Клод-Как-Дамму одновременно. Восприятие поплыло послушным облачком и заглянуло в угловую спальню, откуда тянулся тонкий, едва уловимый следок духов ускользнувшей оттуда Принцессы... фу, какая мерзость!!! Мужчины, что с них взять. Надо же — осмелившийся появить насилие над дамой и даже отвесивший ей пощёчину сынок хозяина... ага, она всего лишь повернула пару векторов в голове у того, и превратила в безнадёжного, законченного гомика.

Правильно, такие сволочи не должны размножаться!

— У тебя какое-то извращённое чувство милосердия, — заметила она Принцессе уже внизу, и в свою очередь полезла к зеркалу.

М-да... ух и мордашка... народ пугать, в самый раз...

— Я смогу когда-нибудь стать хоть малость посимпатичнее, без этой угловатости? — напоследок она пожевала губами, разравнивая блеск. Коль наставница сказала в меру увлечься косметикой, надо соответствовать... хм-м, вроде ничего получилось для второго раза?

Принцесса проказливо хохотнула. Воин и не обязан быть красавцем — но если есть желание, почему бы и нет? К тому же, и сейчас вовсе не уродина — вон, генацвале от одного вида и ощущения краешком зацепленной ауры чуть в штанишки не осквернился.

— Освоишься чуть, пойдёшь на верхние ступени мастерства, сама себе организуешь.

На высоком крыльце печально затихшего дома оказалось тихо и лунно. Хотя начинающаяся ночь колдовской и не была, но сделать её таковою, право, не грех... давешний водила услужливо подал под самые ступени серебристую мечту Женьки и услужливо распахнул обе дверцы. Но едва девушка забросила на задок неприлично разбухшую сумку и нерешительно полезла на сиденье водителя, как побледневший от решимости в лунном свете парень негромко поинтересовался у неё.

— Слушай, она вэдьма, да?

Нет, глупыш — она та, кому ведьмы служат.

Та, чьи приказы они выполняют добровольно и с радостью.

Ты ничего не хочешь сказать Ей?

Однако молчали пересохшие от желания губы, так и не вырвалась золотая искра мечты из глубины тёмных глаз. Помедлив немного, Женька виновато переглянулась со смутившейся отчего-то Принцессой, и принялась разбираться с управлением. Стоило признать, что с неживой материей дело пошло не то чтобы труднее, но как-то совсем иначе. Так, ага — коробка-автомат... режим АБС... всё, понятненько!

Мягко влилась в корпус захлопнувшаяся дверца, еле слышно заурчал мотор благородных баварских кровей, и девушка чуть волнуясь объехала стоящую посреди кольцевой дороги к дому гранитную уродину притащенного сюда с городской площади памятника Ленину. Надо же, какое извращённое чувство юмора... За пределами поместья она тоже не спешила вдавливать педаль, всё отчего-то медлила, ехала почти своим прогулочным шагом. С задумчивым хрустом гравия и опавших сосновых шишек давила мешанину лунных пятен и теней. Остановилась наконец и, захолонув от решимости, поворотилась на сиденьи. Оглянулась.

Под безмолвной луной в безучастной южной ночи застыл нелепо уродливый дом, прощально светясь несколькими окнами. В другое время и в другом месте он, возможно, и смотрелся бы к месту — но сейчас казался большим семейным склепом, хотя и больше претендующим видом на яркую коробку конфет.

А под залитой лунным светом аркой настежь распахнутых ворот повисла в петле и ещё подёргивалась одинокая фигурка с чёрной шапочкой жёстких курчавых волос.

— Он мог бы стать Воином — однако не решился сделать последний шаг, — тихо ответила Принцесса на невысказанный вопрос. Щёлкнула зажигалкой, выпустила в неподвижный, напоенный ароматами ночи воздух невесомое колечко дыма. — Если бы он только сказал хоть слово желания — я обязана была бы взять в ученики и его. Жаль, неплохой парень был, он-то сразу почти всё понял... но, он сам сделал свой выбор.

Женька молча кивнула, и отвернулась от не самого весёлого в подлунном мире зрелища. Ну не укладывалось у этого парня в голове, что женщина может им командовать. Стоило признать, что одно только присутствие Принцессы как-то постепенно выгибало под себя окружающее, срывая с него все что ни на есть маски. Подлецы проявляли себя в должной мере, а иные... что ж, иногда бывает и так. А пассивное большинство — то самое, которое ни-рыба-ни-мясо — старательно делало вид, что ничего не замечает. Или же благоразумно удирало на всякий случай подальше.

Ладно, каждому времени свои заботы... и подошва кроссовки вновь мягко легла на полированную сталь педали газа. Надо же, даже и тут слегка заточено под спорт-кар!

Серебряная метель летела по пригородному шоссе, а Женькина душа тихонько пела. Впрочем, это лишь казалось, что тихонько. Вон, белая акация зачем-то расцвела, наполняя воздух сладковато-приторными ароматами. Надо же, хоть и дровиняки, а соображают...

Кстати, здесь в том году проезжал прибывший с визитом всемогущий премьер-министр, сам Я. Естественно, перед тем местные бонзы нагнали работяг и техники, да и сделали хоть одно в своей жизни доброе дело — хорошую дорогу. Ох, какая прелесть, управлять таким зверем... а-а, чёрт, покойный генацвале по запарке бензину вдоволь не залил. Ничего, мы не гордые, мы вот сюда — э-э, нет, поить такой синтетической дрянью благородную машину не стоит.

А вот на этой заправке вроде ничего. Во всяком случае, бээмвушка заинтересованно принюхалась и словно сама собой свернула на подъездную дорогу. Один только взгляд в сторону двух тут же принявших стойку мальчиков — ну да, и полный бак, и стекло да фары протереть от останков ночных мотыльков-камикадзе. И всякое-разное, чего там ещё следует. Что, денег вам не надо? А может, передумаете всё же? Ну ладно, хлопцы, как хотите. Не скучайте... а слово из пяти букв в вашем кроссворде это аверс!

— Слушай, Джейн, ты просто прелесть, — мягко улыбнулась Принцесса, когда Женька вырулила обратно на шоссе и придавила педальку эдак чуть за половину. — Быстро учишься и... спой мне ещё раз. Пожалуйста.

Женька искоса поглядела на неё. Вот уж... теперь и не разберёшь — то ли госпожа, то ли наставница по мастерству, то ли подруга. Ладно, мы не жадные... и педаль послушно вжалась почти до упора... так слушай.

Есть какое-то высшее упоение в бою. Будь то смертельный поединок, или безумная гонка с тенью по полночному шоссе, залитому живым лунным и мёртвым электрическим светом. Или же безмолвная грызня со своими демонами, когда приходится принимать непростое решение, которым ты потом станешь гордиться. Да, что-то такое в том есть.

— Слушай, а почему ты не делала так во время той, первой встречи? В смысле, мозги не прочистила тем злыдням... — Женька обогнала словно замершую на чёрной ленте длинномерную фуру, и вновь разрешила верной бээмвушке проявить свою резвую прыть.

— Навьи, у них души нет — уцепиться не за что, — Принцесса чуть опустила своё сиденье, и теперь в её мечтательно мерцающих глазах отражалась вереница стремительно убегающих назад фонарей. — Поехали домой, а? Моё высочество что-то проголодалось на свежем воздухе.

Женька хохотнула и принялась за дело. Никогда она не думала, что способна утворить такой лихой трюк с разворотом на сто восемьдесят и одновременным вылетом на встречную полосу — но невесть зачем прикинувшийся серебристой машиной могучий демон легко и послушно исполнил требуемое. И с восторженным рёвом умеющего и любящего выполнять приказы существа понёс своих драгоценных хозяек обратно, по направлению к раскинувшемуся в темноте морю дрожащих огоньков...

— Надо же, первый раз встречаю такое, чтобы Оливье правильно готовили, — по правде говоря, зрелище Принцессы в домашнем халатике, уписывающей из тарелки упомянутое блюдо, поневоле умиляло и даже улыбало. Особенно ночью, на кухне трёхкомнатной стандартной квартиры.

Ну да, никакого горошка или мерзкой варёной колбасы — мама благодарно улыбнулась, и в награду оделила заглянувшую на огонёк гостью добавкой.

— Дочь, как я поняла, эту экспроприацию ты провела почти сама? И судя по глазам, без холодных там не обошлось... А как же принципы гуманизма или законность? — хотя как опытный врач Наталья Сергеевна и отличалась широтой взглядов и некоторым присущим этой профессии цинизмом, но в отличие от многих других, совесть не потеряла и на подношения не разменяла.

Женька дёрнула плечиком. Отпила из бокала остатки разлитого классически-на-троих Ркацители, счастливо и умиротворённо вздохнула. Ну что тут сказать? Дяденьки сами угощали, поляны накрывали, поизносили цветастые восторженные тосты, дорогими подарками швырялись. А когда им вовсе не прозрачно намекнули, что ни о чём таком дальнейшем уговора не было, предостережению не вняли... ну, и получили своё.

Правда, о том, что она скорее умерла бы, чем пустила в себя, лапочку, что-то чужое — а тем более вонючего самца — Женька умолчала. Мама не дура, сама всё прекрасно понимает насчёт своей непутёвой дочери. А Принцессе и вовсе объяснять не надо. Тем более, что та пришла своему Воину на помощь.

— А вот скажите, тётушка Наталья, что заставило обезьян слезть с дерева и стать людьми? И уж тем более, такими как мы трое?

Стоит отдать должное, маменька не повелась на саму собою подразумевающуюся сентенцию "труд сделал из обезьяны человека". Такие простые с виду и бесхитростные благоглупости тут не проходят — Принцесса в каждом собеседнике живо воспитывала потребность думать над словами и требовательно относиться к мыслям...

— Ладно, ладно — ваше высочество хотело сказать, что на самом деле безжалостная борьба за существование и естественный отбор?

Принцесса развела лапками в эдаком жесте — вот видите, вы и сами всё прекрасно поняли. А так называемый гуманизм, как явное противоречие означенным принципам, живенько загонит человечество обратно на пальмы. Или в грандиозную могилу, по крайней мере духовную и философскую. Но, пока слабейший уступает дорогу сильнейшему, тому не бывать. Как бы то ни звучало жестоко. Вот сегодня рыбки и выяснили, что акулы им не по зубам.

— Ладно, — она покосилась на стоящий в кухонном шкафу будильник. — Почти уже полночь, и моему высочеству, пожалуй, пора — как бы ни хотелось ещё с вами почирикать.

Естественно, Женька сразу забеспокоилась — это что же, так понравившаяся ей бээмвушка сейчас превратится в тыкву? Однако, когда маменька в нескольких словах пересказала недоумённо хлопающей глазами Принцессе сказку Шарля Перро, та расхохоталась. Причём так весело и задорно, что мама и дочь не нашли в себе сил сопротивляться этому очарованию.

— Ой, да нет, что вы, — она всё же посерьёзнела, хоть и оказалась вынуждена утереть брызнувшие слёзы веселья салфеткой. — Просто, по древнему Закону — если я пробуду в каком-то доме больше суток, он становится моим.

Дальше Принцесса сообщила, что такую свинью подкладывать Воину и его драгоценнейшей матери не станет, и выпорхнула из-за стола. Но заслышав сожалеющий вздох Натальи Сергеевны, что та не прочь ещё пообщаться со столь неординарной личностью, мигом нашла выход из положения.

— Будет ли удобно пригласить вас к себе в гости — Джейн, тот мой домик... он будет достойным вашего присутствия?

Женька закивала с таким усердием, что чуть не отломала шею, и старательно, с уморительной мордашкой принялась подмигивать маменьке. Та хоть и сомневалась, будет ли удобно отягощать полночным визитом столь высокопоставленную даму, но в конце концов расхохоталась, обозвала обеих свиристёлками и вертихвостками, и отправилась переодеваться.

— Мам, да брось — у Принцессы выбор побогаче. И всё удобно, она свой парень.

К некоторому удивлению маменьки, упомянутая Принцесса отнеслась к словам Женьки абсолютно спокойно. И даже заметила с мягкой улыбкой, что такая похвала из уст Воина достойна любых велеречивых од.

— Тётушка Наталья, не морочьте голову ни себе, ни нам. Действительно, всё удобно. Если бы вы знали, как мне надоело всё это чинопочитание и угодничество — если мы со временем станем просто хорошими друзьями, я стану немножко счастлива.

Матушка хоть и сомневалась ещё на всякий случай, но всё же позволила себя уговорить. Ну да, ещё бы — когда вихрь милых и непоседливых девчонок теребит и убалтывает со всех сторон, тут поневоле улыбнёшься и не станешь проявлять принципиальность в мелочах.

— Я устала, ма — поведи машину ты, — коварная Женька уже внизу мягко коснулась лба матери кончиками пальцев.

Та пошатнулась от хлынувших в голову образов, однако устояла под чуть насмешливым взглядом забирающейся на переднее сиденье пассажира Принцессы.

— Впечатляет, — слабо улыбнулась Наталья Сергеевна и принялась устраиваться за рулём. — Хотела бы я знать, как ты это проделала, дочь моя. И как врач, кстати, тоже.

Принцесса проворчала нечто столь нелестное о здешней медицине и её средневековой дремучести, что развалившаяся на заднем сиденье Женька даже заворочалась и потребовала у той сигарету. Надо же попробовать, коль здоровьечко теперь такое, что цианистый калий можно пить с чаем вместо сахара! Отчего и почему так, она ещё и сама не знала — но это убеждение мало того что всплыло в голове, но ещё и окрепло.

Стоит признать, что мать верно истолковала движущие принципиально некурящей дочерью побуждения. Зато осторожно поинтересовалась, уже сворачивая под сень уснувших на бульваре Шевченко плакучих ив — а возможно ли и ей каким-то боком приобщиться к таинствам столь могучего исцеления?

— Да притопи хоть наполовину, ма, — Женька выдохнула вверх душисто-щипучую струйку и признала, что по крайней мере, теперь понимает пристрастие самцов к хорошему табаку. Голова легонько поплыла — и совсем не так, как от вина. А в конечностях обозначилась холодная отстранённость.

Однако маменька не спешила, откровенно получая удовольствие от первой в своей жизни поездки за рулём, да ещё и такой замечательной машины. Уж если дочь одобрила, то к такой рекомендации стоило прислушаться, право...

А Принцесса просто и как-то буднично заметила, что да — коль тётушка Наталья только что официально попросила принять её в ученицы, то отказываться просто грех. Но лучше бы обратиться к Королеве. Та уже намахалась в своё время всякими острыми и огненными железками, сбила оскомину. И сейчас тоже осваивает более мирные профессии. А на осторожный вопрос по поводу Его Величества короля она фыркнула и скептически пожала плечиком.

— Маменька мудрая женщина — вроде вас, тётушка. Дождалась, пока папенька не начнёт в открытую задирать юбки фрейлин, и тогда так турнула его, что с блистательной высоты трона он слетел прямо на плаху, — и упреждая могущие возникнуть вопросы, жёстко добавила. — Может, и жестоко — зато всякие трепыхания вроде мести или бунтов исключены. Одна слетевшая голова спасёт многие другие.

Да уж, подобная суровая жестокость всё же несла в себе какую-то сермяжную правду. Женька щелчком отправила искрящийся бычок в полёт, проследив чтобы тот попал в закопчённую придорожную урну в виде разинувшего пасть пингвина. И устроилась поудобнее, даже легкомысленно выставила свои кроссовки за борт. Эх-х, красота! Звёзды с неба смотрят ласково, и даже Луна не мешает своей серебристой мордашкой. Тепло, мухи не кусают — а совсем рядом два самых близких в мире человека... ну разве что Вовку бы для комплекта.

Она запаниковала было, но вспомнила вовремя, что записку "Мы у Принцессы" в почтовый ящик всё-таки сунула.

— Что-то брательники наши задерживаются. Небось, потом где-то там придётся многое отстраивать заново и кладбища расширять, — замечание Принцессы, что её братец хоть даже и мышь пришибить морально не способен, но колдун сильный, она всё же запомнила.

Мурлыкающий что-то по радио напевным и чуть ли не элвисовски бархатистым баритоном ди-джей очень кстати поставил ветхозаветную Металлику. Тоже, видать, эта чародейка-ночь пробила парня на ностальгию? Естественно, воспитанная на музыкальных пристрастиях старшего брата Женька сразу потребовала сделать погромче. Да ещё, ещё, что вы там жмотничаете?

Never free,

Never me,

So I dub thee unforgiven.

Было так здорово валяться на заднем сиденьи мчащейся в ночи верной бээмвушки, выставив ноги наружу и болтая кроссовками в мягком ветре. Бесшабашно орать эти слова в глаза смущённо перемаргивающимся в бездонном небе звёздам. Зная, что они не ответят и даже не попадают со стыда из своих насиженных высот, а лишь в лучшем случае подпоют. И то, стоит только захотеть, ещё и приплясывать начнут...

На обгон по нынешним меркам просто плетущейся спортивной малышки с надменным рёвом пошёл здоровенный чёрный внедорожник. Из-за приоткрытых стёкол его так бухало басовитыми раскатами сабвуферов, что приподнявшуюся в неудовольствии Женьку чуть не сдуло с сиденья. А как там народ внутри сидел, представлять даже не хотелось. И уже когда лаком и хромом мерцающий гроб обогнал лениво урчащую движком серебристую милашку, глазам трёх подруг предстала высунувшаяся в окно и тут же сжатая в кулак рука с забытым снаружи средним пальцем.

— Мам, урой их, — Женька извернулась ужиком, просунула ногу меж сидений вперёд и притопила маленько газ.

Однако Наталья Сергеевна оказалась куда умнее. Кроссовок дочери живо слетел с педали, а на неё саму уставились два таких знакомых и любимых глаза.

— А по шее, дочь наша? Давай сама уж, не в мои годы из себя Шумахера изображать... — и пришлось Женьке для разнообразия перебираться на её место.

Не останавливая лениво кушающей шоссе бээмвушки.

Отпад, кто бы мог подумать!

Ладно, маменька.

Принцесса горячо запротестовала. Мол, какие такие ваши годы, тётушка Наталья? Вот когда раз этак в десять больше стукнет, тогда и можно будет подумать сменить детскую машинку на молодёжно-гоночную. Многообещающе, чёрт побери, ведь Принцесса слов просто так на ветер не роняет... блестящие глаза матери и дочери на миг встретились в зеркале заднего вида.

Серебристый демон, словно обидевшись на соперника, тут же рванул вперед, так бросила его в погоню Женька. Однако, ей пришлось на пару секунд умерить прыть — коварная Принцесса словно обняла её, обдав теплом и чем-то ещё очень уютным. А потом отодвинулась, пристегнула нетерпеливо покусывающую губку девчонку ремнём безопасности и кивнула.

— Покажи им...

Дальнейшее весьма напоминало какое-то весёлое безумие. Наталья Сергеевна, вцепившись на заднем сиденье во всё что можно, визжала так отчаянно, что потом в смущении даже не смогла ответить на вопрос — от страха или же удовольствия. Принцесса вела себя тоже как шпанистый подросток при виде стайки чинных старшеклассниц с косичками. А Женька с удовольствием обнаружила, что под капотом верной машины скрывается куда больше лошадок, чем даже казалось раньше — надо лишь пришпорить их отполированной до блеска педалью.

Громыхающий приблатнённым музоном внедорожник догнали быстро, да и обогнали почти сразу. Зловредная девица даже не стала изображать из себя пай-девочку — обошла и подрезала так, словно всю жизнь только и работала милиметровщицей. Естественно, там с перепугу тормознули, и с чёрными дымными полосами на асфальте резко отстали.

Но Женька тоже умерила бег машины и словно играясь, позволила себя догнать и даже обогнать. А потом, бросив через плечо "берегите зубы", вдавила газ до упора. Не знаю как здесь, а в салоне чёрного сарая все наверняка оказались весьма впечатлены рёвом трёхсот лошадей пронёсшейся мимо них серебряной молнии.

А затем опять, поддразнивая, коварная девица придержала недовольно порыкивающих под капотом демонов и позволила разгорячённым соперникам догнать себя. Музыка там стихла — похоже, в салоне шло то ли совещание при виде маячащей прямо перед глазами смазливой попки оказавшейся неприлично резвой бээмвушки, то ли там здраво оценивали свои силы. Как ни крути, а не опухшему навороченному внедорожнику соперничать с распластавшейся над чёрным асфальтом спортивной машиной. В окно опять высунулась чья-то рука.

Что за дела? Резвая и плавная походка серебряной красавицы пару раз дрогнула. Затем что-то мерзко вжикнуло, а в зализанном ветровом стекле с щелчком появилась окаймлённая серебристой звездой круглая дырочка.

— Паразиты! — как Женька сдержалась от отчаяния, дабы не загнуть словечко-другое покрепче, не помнила и она сама.

Принцесса потянулась рукой и невозмутимо поковырялась в отверстии безукоризненно наманикюренным пальчиком.

— Семь-шестьдесят-два, скорее всего пистолет ТТ с глушителем, — деловито сообщила она. — Делай что должно, Джейн. А вы, тётушка Наталья, смотрите — сейчас будет бесплатный цирк.

И как обычно, оказалась права. Ибо Женька мрачно утопила тормоз, стоически вынесла толкнувший в спины хруст тут же врезавшегося в них преследователя. И едва ли не раньше, чем обе машины замерли, сорвала с себя ремень безопасности и прямо из сиденья сиганула назад.

Опытная врач за свою карьеру много повидала такого, что человеку от таких дел далёкому стоило бы аппетита и даже сна. Но когда родная дочь наглядно показывает, что подобные сценки бывают не только в крутых голливудских боевиках с щедро налитыми брызгами томатного сока, тут уж в самую пору удивиться. Во всяком случае, видок у спортивной девахи в белых джинсах и перламутровой блузке, одним рывком выдравшей здоровенную дверцу и зашвырнувшей её подальше, оказался весьма впечатляющ.

Впечатляющ, впрочем, для начала — Наталья Сергеевна только страдальчески вздрагивала каждый раз, когда Женька отвешивала плюхи и наводила на содержимое внедорожника должный пиетит. И лишь поморщилась, когда дочь ухватила за ствол реквизированный пистоль да щедро прошлась рукоятью по физиономии главного, добавляя чертовски сложной работы целой бригаде дантистов и пластических хирургов. Впрочем, напуганные до намокших сидений размалёванные девицы всё же не пострадали...

— Ещё раз встретимся — закопаю, — наверное, именно спокойный и какой-то даже равнодушный голос дочери привёл к тому, что сидящая в безопасности мать передёрнулась от зябкого холодка.

— Тётушка Наталья, ваша дочь хороший человек, чистый душой? — как всегда, Принцесса сумела найти вопрос, изрядно отвлёкший маменьку от грустных размышлений по поводу увиденной сцены и obliko morale дочери.

— Ты хочешь сказать, что ей незачем стыдиться своих желаний? И что если бы она лишила жизни того, кто посягал на наши, это было бы справедливо? — и тут же маменька спохватилась. — Извините — вы, вашвысочество.

Однако Принцесса не согласилась. По крайней мере с последним.

— Ты. Я так долго этого ждала, тётушка. Пока не во дворце, давайте без глупостей, — и Наталья Сергеевна не нашлась, что ответить этой подкупающей улыбке.

Мрачно идущая обратно Женька мельком посмотрела на изуродованный багажник своей обиженно замершей лапочки и со вздохом отвернулась. На чёрную она даже не глянула, потому как в праве называться так отказывала и почитала всего лишь за средство передвижения. А потом так глянула на маменьку, что та сообразила — если она сейчас настоит вслух на своей обязанности оказать тем, сзади, медицинскую помощь, то очень может статься, что им понадобятся уже гробовщики.

— Моральные уроды, ещё и обкуренные, — лаконично сообщила дочь, забравшись обратно и осторожно трогаясь.

Настроение оказалось безнадёжно испорчено. Однако не от того, что в изуродованной задней части что-то звякало и погромыхивало.

— Ну что вы молчите? Отругайте меня, что ли! — она ударила ладонями по рулю.

Пересевшая назад Принцесса лишь поглаживала как-то успокаивающе ладонь Натальи Сергеевны, и обе молчали как партизанки — пусть эта бешеная сама пар выпустит. И точно, постепенно стрелка спидометра нехотя уползла из верха шкалы и даже милостиво сместилась в левую половину.

— Я позволила своему гневу затмить разум, — вздохнула наконец Женька, когда место происшествия осталось далеко позади. — Забыла, что я Воин, и что был другой путь.

Благодарное пожатие руки Натальи Сергеевны, тоже нашедшей ладонь Принцессы и с чувством пожавшей её, послужило лучшим доказательством счастливого изумления матери, обнаружившей вдруг — её дочь как-то незаметно повзрослела, причём настолько, что в голове даже появляются светлые мысли...

Женька не удивлялась, откуда в погребке скромного по сравнению с остальными домика Принцессы нашлось столько шампанского — но вот понять, как это всё помещалось в ней, вливаясь прохладной пенной рекой, уму-разуму никак не удавалось. Она сидела в ночи у исковерканной задней части верной машины и наливалась, наливалась, наливалась. Но если предположить, что хотя бы часть напитка со знаменитых виноградников вдовы Клико выходила обратно горючими слезами, тогда да. Тех Женька пролила немало и, судя по всему, останавливаться не собиралась...

По прибытии на пороге обнаружились полтора уцелевших бодигарда, непонятно какими судьбами добравшихся сюда и стоически порывавшихся продолжить службу. Один стоячий, хотя через здоровенную дыру в его груди отчётливо виднелась входная дверь. Второй в несколько более плачевном и весьма горизонтальном состоянии, но ещё шевелящийся. Принцесса неодобрительно покачала головой и со вздохом сотворила над навьями что-то такое, весьма похожее то ли на прощальный жест, то ли и вовсе на благословение. Как бы то ни было, оба не отбрасывающих лунной тени крепыша медленно растаяли.

— Ладно, пока обойдёмся без слуг, — хозяйка заметила, что Наталья Сергеевна отнеслась к этим существам с этаким вялым брезгливым интересом, в котором всё же больше проскальзывало омерзения...

Обе они сейчас сидели у открытого окна за скромным угощением и больше похожей на похоронную беседой, и время от времени поглядывали на залитый лунным светом двор, где Женька предавалась своей тоске и опустошала винные запасы.

— Не беспокойтесь, тётушка — не сопьётся, — Принцесса поворошила пальцем орешки в блюдце, и вздохнула. — Надо же, такой вечер испортили, мерзавцы.

Наталья Сергеевна поинтересовалась — но ведь всех не перевоспитаешь? Ибо подлецы обладают странной способностью отравлять всё и всех вокруг себя, расползаясь словно раковая опухоль. Тут бессилен даже закон.

— Да, это так. Но коль в нас стреляют, не дело вспоминать о пацифизме и прочей толстовщине, — между всхлипами отозвалась дочь и осторожно погладила изуродованный бампер. — Лично я ещё, может, стерпела бы и просто ушла на скорости — но они стреляли и в тебя, мам.

Никогда мать не могла представить себе — а что же ощущал где-то там сын, когда вокруг словно пчёлы летали пули и осколки, иногда насмерть жаля друзей? И вот сегодня... да что сегодня — даже и почувствовать-то ничего не успела. Только-только что-то осознала похолодевшей душой, как доченька унеслась ракетой и устроила позади образцово-показательный урок вышибания зубов.

— Умойся, чудо — в слезах у тебя столько винных паров, что уже и водостойкая тушь потекла, — и Женька покорно плеснула в ладонь вскипевшего напитка да щедро размазала по физиономии.

— По мере сил преуменьшать засилье зла, и противопоставить силе силу, — Принцесса облокотилась на подоконник. — Не удивляйтесь, образование у меня соответствующее, вот и лезет иногда в голову рифмованный бред.

Всё же, стоило признать, что Женька плакала не от жалости к пострадавшей машине — Принцесса намекнула ей, что не только примет нужные меры, но даже научит тому и её, будущего Воина. И даже не от истерической расслабухи после экстремального эпизода. А просто — взрослеть иногда немного больно.

— Всё же, я побаиваюсь просыпающегося во мне зверя, — признала она и не глядя хлопнула очередной пробкой в сторону пролетавшего над садом нетопыря.

К вящему удивлению маменьки, попала — оглушённый зверёк кубарем слетел прямо в подставленную ладонь. Пискнул что-то словно мокрым пальцем по стеклу, и только мелко дрожал.

— Не трясись, глупыш, — повинуясь наитию, Наталья Сергеевна легонько и нежно подула на уродливое мохнатое тельце с раскинувшимися в стороны кожистыми крыльями, а затем подбросила в воздух. — Лети.

Выздоровевший летучий мыш рванул прочь с такой резвостью, которую было трудно ожидать в этом тщедушном зверьке. А когда женщина вернулась мыслью в дом и сад, то обнаружила Принцессу сладко улыбающейся, словно утащившая рыбу кошка.

— Вы быстро учитесь, тётушка — дочь пошла по этой части в вас, — и перевесилась через подоконник. — Отставить страхи, Джейн. Тот красивый и сильный зверь и есть ты — а не навязанная воспитанием оболочка, которую за тебя принимают.

Женька засмалила очередную цигарку из бездонных запасов Принцессы. Выдохнула в недвижный воздух большой вопросительный знак, и проворчала нечто в том духе, что от убийств она скатилась к мордобою, а затем к выпивке и теперь даже курению...

— Я очень надеюсь, что завтра ты падёшь настолько низко, что сердечко твоё учащённо застучит от вида какого-нибудь парня, а ножки раздвинутся сами собою. Без этого из тебя Воина не получится, — Принцесса оглянулась на маменьку. — Ради такого, право, стоит потерпеть и остальное?

На лице маменьки после эдаких слов нарисовалось такое интересное выраженьице, что обе проказницы рассмеялись и хором полезли подлизываться. Ладно, ма, истерик и наматывания соплей на кулак больше не будет... ну тётушка, мы вовсе не такие уж и плохие, ну муррр!

И хотела бы Наталья Сергеевна отпихнуться от них да от хорошего шампанского под ломтики сыра и грибочки, но вот, как-то не вышло. Правда, она всё же предпочла от совсем уж сопливостей отбиться, а положенный дамам напиток потреблять под испытанный шоколад и фрукы — но согласитесь, особой роли то не играло. Она даже подняла бокал за успех перемахнувшей через подоконник Принцессы и живо присоединившейся к ней дочери.

Загорелая изящная ладонь мягко легла поверх чуть более крепкой и светлой. Запоминай... можно сколь угодно относиться к машине как к живому существу, но лечишь ты мёртвый металл... вот так, вот так...

Постепенно из небытия непостижимым науке и здравому смыслу образом проступили призрачные тени. Вот они сгустились, блеснули мокрым серебром — и под девичьими ладонями обнаружился неповреждённый участок с задорно моргнувшим на нём задним фонарём.

— Дальше сама... — и не успели маменька и чуть запыхавшаяся Принцесса прикончить очередную бутылку, как Женька уже стояла на ногах и критическим оком осматривала словно новенькую машину.

— А вот скажите, отчего спать ну ни вот сколечки не хочется? — Наталья Сергеевна с удовольствием потянулась, вместо предутренней усталости ощущая даже какой-то прилив бодрости, так и плещущейся в ней подобно искоркам шампанского.

Принцесса лукаво посмотрела на неё и с видом я-тут-ни-при-чём пожала плечами. Наверное, по той же причине, тётушка, по которой у кое-кого старый перелом на руке сейчас не найти даже рентгеном или микроскопом, а зашалившее в последнее время сердце никогда больше болеть или даже капризничать не будет.

— Да, это похоже немного на чудо, — Наталья Сергеевна прислушалась к себе и отметила, что и в самом деле, с самого утра не вспоминала даже о печени — и это после трёх бутылок вдовы? Чумак и Кашпировский тут отдыхают.

Однако Принцесса заметила вскользь, что весьма скоро эта же кое-кто назовёт её саму неумехой и бездарью — уж хороший Целитель на то имеет полное моральное право. Ну, будут ещё и другие сюрпризы, тоже приятные.

Женька обошла вокруг сияющей бээмвушки, приласкала её — в смысле, классически попинала поочерёдно все четыре колеса — и вернулась к окну дома. В выражении её лица оказалось что-то такое, от чего Принцесса поёжилась и даже храбро попыталась удрать.

— А теперь...

Однако, Наталья Сергеевна самым неожиданным образом встала на сторону своей новой любимицы. И Женьке отчего-то после одного только взгляда в глаза матери перехотелось устраивать бучу. Она примирительно пробормотала что-то вроде "ладно, потом" и даже стерпела, когда Принцесса самым каверзным образом из-за плеча маменьки показала ей язычок.

— Ладно, скажите мне вот что...

Стоит признать, что вопрос её высочества оказался как всегда заковыристым. Дело в том, что ей частенько приходилось пользоваться услугами разных людей и не только. И в подавляющем большинстве случаев шёл отчаянный торг, выклянчивание и чуть ли не вытрясание из неё материальных и иных благ в качестве оплаты.

— А с вами как-то просто. Вы принимаете всё как должное.

Мать и дочь переглянулись — но Женька на этот раз нашлась первой.

— Сами предложат и сами дадут... — столь нелюбимая многими булгаковская фраза ввергла Принцессу в глубокую задумчивость.

— Надо же — как много смыслов тут, надо будет потом ещё подумать. Хорошо, с этим понятно. А вот...

Однако тут Наталья Сергеевна подняла назидательно палец и поинтересовалась — так когда же мальчишки вернутся? Лицо Принцессы просияло над бокалом шампанского, и она заговорщически подмигнула.

— Уже идут... К утру вроде должны быть, но более точно не знаю, — и тут же поинтересовалась, больше обращаясь к Женьке. — Это чем же тебя мужчины так обидели? Вроде бы насилия над тобою не было...

Женька сделала кислую мордашку. Точно как тогда, когда маменька заставляла её есть осточертевшую манную кашу. Да в общем-то, конкретного случая и не было... грубые они.

— Это расплата за силу, Джейн. Нельзя иметь сразу всё.

Ну ладно, ладно, понимаем мы это. А вот как насчёт туповатости, а зачастую и вообще глупости?

Мать мудро усмехнулась.

— Это-то как раз и хорошо. Как бы я с твоим отцом управлялась? Как он ни гоношился, а на самом деле хозяйкой в доме всегда была я. Потихоньку, полегоньку, шепнуть да тонко вложить в ухо нужную мысль — а через часок за неё же, высказанную, и похвалить благоверного.

Женька и Принцесса живо переглянулись с заинтересованными физиономиями, а потом согласно закивали. Ага, тут всё понятно — вроде и всему голова, да головой-то шея вертит.

— Вонючие они! — выпалила дочь и посмотрела этак победно.

Но тут уже захохотали обе оппонентки. Да, запах у мужчин другой, так и должно быть. И обоняние куда хуже, чем у нас, красавиц — не знала, что ли? Так что, не их вина, а скорее их беда.

Однако Женька кисло посмотрела на обеих звякнувших бокалами и запивших шампанским такое замечательное сходство во мнениях, и выложила наконец свой главный козырь — их прикосновения обжигают кожу. Горят как удар крапивой, и единственное средство это смыть горячей водой с мылом и потом погонять себя на тренировке, да затем ещё раз.

— В этом тоже есть своя прелесть, — поразмыслив, заметила Принцесса. — Сразу отличишь, кто тебе подходит, а кто нет.

Женька только вздохнула и пригорюнилась над собой, любимой. Даже целоваться толком не научилась, не говоря уж о большем. Хотя в принципе, иногда накатывает так, что уже хочется и на стену лезть. И самое время тогда ухватить меч в лапки и крутить финты в бою с тенью, пока вся дурь с потом не выйдет. Может, и впрямь зря на самцов бочку качу? Ай, ладно... посмотрим.

В конце концов, маменька распорядилась заканчивать эти в принципе бесконечные бабские разговоры и погнала девчонок спать. Мальчишки приедут — надо накормить-переодеть, а вдруг и полечить? Или какие ещё срочные дела обнаружатся? Что ж, мудрого совета грех не послушаться — пару часиков надо урвать. И разноцветная вереница женских фигур в шмотках, достойных лучших и престижнейших подиумов, расползлась по дому в поисках подходящего по вкусу уютного уголка.

Желательно с одеялом — ага, тут даже и подушка есть!

Всё, покойной ночи...

Часть третья. Пока бог спит...

Кстати, Тим оказался при ближайшем рассмотрении куда похлеще всех этих карамельно-смазливых хлюпиков вместе взятых. Настолько умненький и миленький, что прямо облизнуться хотелось. С чаем кушать такое диво надобно, причём покрепче и без сахара, чтобы от приторности не тошнило.

Тьфу!

Естественно, Женька тут же уцепила этого доходягу под ручку, да с самой обаятельной и ангельской улыбочкой, от которой всегда так млела мама, чинно, незаметно и в то же время настойчиво утянула того за дом. Вот сюда, в уже обнаруженный уголок роскошного полузапущенного сада, где под старой абрикосой обретался этакий романтически-уединённый пятачок посыпанного песочком места, да ещё и с крепкой лавочкой.

И здесь-то, под сенью нежно и задумчиво что-то шепчущей в утреннем ветерке листвы, она от души врезала прямо между этих бесхитростно-красивых глаз, на которые так и просились кругленькие очёчки а-ля Гарри Поттер или Джон Леннон.

Получи, фашист, гранату!

В таком деле очень важно не переборщить. Но Женьке уже приходилось пару раз проводить образцово-воспитательные экзекуции. Последний раз, например, с Ленкой из породы вечных гоблинов. В смысле, сплошная серость и болото. Не барышня и не отличница — но с другой стороны, и не обколотая давалка из подворотни.

При знакомстве главное что? Правильно, подраться — себя показать да на человека посмотреть. Потом, глядишь, и уважать друг друга будет за что. Но если характер как дрожжевое тесто, из которого можно лепить и цеплять на мамины пироги такие замечательные финтифлюшки и загогулины, то бить таких и бить. Долго, беспощадно — глядишь, что-то там на донышке стоящее и обнаружится. А нет, так и не жалко...

Так, первая стадия пошла. Вялые трепыхания в наивных попытках защититься. Да не вякай, не дёргайся — тоже мне, герой-любовник нашёлся! Угу, ещё бы за шпажонку схватился, буде такая обнаружилась. Ну куда тебе против будущего Воина? Знаю, знаю что больно и обидно. Однако о том, что ни малейшего вреда или урона для здоровья не будет, пока что промолчим. А самолюбие... вот его-то как раз и надо втоптать в грязь да опустить ниже плинтуса. Не оно в человеке главное. И в гоблине да орке, кстати, тоже.

Ленка тоже и царапалась, и кусалась — да толку чуть. Орала и визжала так, что получила за то пару лишних оплеух. Но сообразила быстро, что ругаться себе дороже... ну вот, и пошла вторая стадия. Полная обречённость и только слабые попытки загородиться да скукожиться. Да не боись, не боись — кроссовки я о тебя марать не стану. Чай, не энкаведист в бериевских подвалах. Не буду керзачами топтать, хотя лежачего на самом деле очень даже и бьют — но сугубо в педагогических целях.

А теперь усилить нажим — да так, чтобы сразу перехотелось вжиматься в уголок в позе нерождённого младенца да умываться горючими слезами, себя-любимого жалеючи. Чтобы понял гоблин, что так просто отделаться не удастся. Так, чуток сильнее и болезненнее. О, о — кажется, доходит. Почти так же быстро, как до Ленки. Она тоже воспылала вдруг таким праведным гневом, что в другое время только держись. Да только, если оно всё не опирается на хорошо поставленную технику и натренированное тело, грош цена ему.

Но работать надо аккуратно — чтоб и гоблину чего не сломать, и себя, любимую, не дать в обиду. И потихоньку ломать, ломать в свою очередь и это. Злость, равно как и окрыление-опьянение эйфорией, плохой советчик почти во всяком деле, знаете ли. Не они должны вести тебя, а ты пользоваться ими словно сидящими на крепкой цепи могучими демонами.

Во-от, вот так, гоблин вонючий. Вполне закономерно, что после таких резких обломов уязвлённой гордости сразу наступает обратная реакция. Сиречь, стадия четвёртая — хотя и больше похожая на вторую. Апатия, безразличие. Убивайте меня горемычного, только быстрее. Моченьки терпеть нет более! Умгу, верю. Кстати, в отличие от Ленки, этот не обмочился... ну да, по деликатным местам мы даже не в четверть силы попинали. У-у, какие ж мы разобиженные... а вот так?

Ну, и теперь самое главное — любой, любой ценой вывести гоблина из этого состояния. Иначе так навсегда и останется надломанным существом без малейших проблесков силы воли и гордости. Хоть наизнанку вывернись, а надо вытащить его из этого болота. Даже этого жалкого мужчинку.

Эй, вылезай, паразит! Да плевать мне, что ты чертовски важный где-то там принц и тебе никогда не доставалось даже в детстве маминой ладошкой по попке. Слыхом даже не слыхала, что особы королевской крови неприкосновенны — неуч я, вот уж такая. Налечу-поколочу — и даже трошки покусаю. — развить!

Угу, вот так, малыш. Найди где-то там, очень глубоко, самого себя. Настоящего. Забитого и упрятанного в такой тёмный и пыльный угол естества, что и сам не догадывался до сих пор. О, молодец — сообразил верно. Именно балансировать на тонкой и зыбкой грани между гневом и радостью. Когда голова соображает куда там компьютерам, а тело становится каким-то кристально-холодным и послушным до офигения. Смелее, смелее — я даже попущу чуток и сделаю вид, что не такая уж и крутая, ошибаюсь иногда.

В общем, мы с Ленкой с тех пор найлепшие подруги. Та малая и когда-то пухленькая как Винни-Пух ясноокая дивчина теперь одна из звёзд эльфийского клуба. И на последней ролёвке отыгрывала пассивную роль чёрной богини лишь ввиду ежемесячных женских недоразумений.

Кстати, маменька однажды рассказала душераздирающую и до колик в животе ухохатывающую историю. В Испании есть один такой себе живописный островок у побережья, а на нём небольшая рыбацкая деревушка. И однажды тамошние бабоньки смеха ради втихомолку подрегулировали с помощью гормональных препаратов, чтобы у них всех накатило в одно и то же время. И что вы думаете? Хотя в те дни погода была совсем даже неподходящей для рыбной ловли — но всё мало-мальски взрослое мужское население острова дружно свалило в море. Интересно, а что выйдет, если такую же хохмочку устроить в мировом, так сказать, масштабе? Куда драпать мужчинкам-то?

Женька так задумалась над этим чертовски интересным и вовсе не прозаическим вопросом, что пропустила хорошую плюху. Не в физическом плане, правда — этот истерзанный хлюпик всё же скорее колдун, чем руконогомахатель. М-да, блин — чуть бы не успела парировать, и мозги в черепушке сварились бы вкрутую. А ничего вроде выходит — кажись, что-то и получается. Милый лопоухий зайчишка, красивая мягкая игрушка вдруг осознал, что у него зубки имеются. И даже примерился, как ими пользоваться. И что самое милое, это ему вроде как понравилось. Вот за это я тебя, братишка, почти люблю. Поддаться, что ли, для разнообразия? Ладно, заманивать так заманивать, на всю катушку... и ещё чуть... ой, ой-ёй!.. хм-м, почему бы и не этим?

— Бли-ин, ты даже целоваться не умеешь, — Женька содрала лист лопуха и принялась утирать парнишке просто неприлично хлещущую из разбитого носа кровь. Прям как из поросёнка, право...

Всё, погас, остывать начал. Надолго сил не хватило, и сейчас пойдёт отходняк. Просто жуткий — уж нам такое объяснять не надо. А всё же, где-то в глубине он запомнил этот махонький пока ещё огонёк. И уже обладает знанием. И соображает, что в покое его не оставят — ишь, как зыркает глазёнками-то смазливыми. Ну и физиономия у Тимки сейчас, между нами-то девчонками говоря! Истерзанная и красная от плюх, удивлённая и морщащаяся. Но в то же время задумчивая и чуть-чуть, где-то на оттенке восприятия, довольная.

— Претензии или жалобы есть? — осведомилась деловито Женька, доволочив полубесчувственное извозюканное тело на передний двор и кулём сгрузив возле красиво обложенного диким камнем колодца.

Ошеломлённая этим зрелищем Принцесса охнула и тихо опустилась на ступени крыльца. Типа, за то, что отметелила самого принца, сделают боже-ж-мой — и тут уже никакие заслуги не помогут. Древний закон о неприкосновенности дело серьёзное.

Полусонный Вовка, который хоть и в расхристанном виде, но отчего-то всё время обретался от этой зеленоглазой стервы на расстоянии не далее вытянутой руки, неодобрительно покачал головой и успокаивающе запустил ладонь в чьи-то блондинистые лохмы. Угу, всё понятно — снюхались уже. Эх, брательник, как же горько чувствовать, что ты отдаляешься и уходишь вслед за этой... ладно, Воину не пристало ругаться.

Маменька тоже высунулась в окно кухни, откуда уже тянуло такими ароматами, что до жути хотелось устроить монголо-татарский налёт на холодильник, погреб и заодно продуктовую лавку на соседней улице. Однако на кухню ша! — мимолётное знакомство с маминой поварёшкой, знаете ли, живо воспитывает почтение к иным ценностям. На задумчивом лице матушки нарисовалось что-то такое выразительное насчёт лишения сладкого, да ещё и часа-двух на размышления, стоя в углу. Наталья Сергеевна в замешательстве хотела было поправить на носу очки — но обнаружив отсутствие оных и вспомнив, что отныне в них как-то не нуждается, лишь молча и неодобрительно покачала головой.

А Женька молча и сноровисто добыла ведёрко чистой, такой замечательно вкусной воды. Ум-м, какая прелесть... И холодной, кстати тоже — когда она с размаху вылила содержимое на безвольно прислонившееся к колодцу тело, оно с жутким и даже каким-то неприличным визгом зашевелилось. Закаляться, да заодно не давать так уж расслабляться, гоблин.

Это жалкое нечто даже осознало себя Тимом... или как-то так, опустив велеречия да пышные титулы.

Вопрос пришлось повторить — но его жалкое и сидящее в луже высочество сначала поковырялось зачем-то в распухшем от пинков ухе, размазало упрямо сочащуюся под носом розовую юшку.

А потом кое-как проморгалось от стекающей воды единственным незаплывшим глазом и довольно внятно пробормотало разбитыми губами:

— Что вы, что вы — честное благородное слово! — хм-м, похоже, мы смотрели и любили одни и те же фильмы? И даже чувством юмора обладаем, надо же...

Принцесса хоть и откровенно млела под нежно перебирающими её волосы пальцами, но всё же из чистой вредности проворчала — королева-маменька всё равно доведается. А в гневе она просто страшна. Как говорится, хуже атомной войны...

Мир не то, чтобы поблек. Он стал чуточку иным, когда Женька... нет, уже Воин по прозвищу Джейн шагнула от колодца. Не знаю — что это было, вдруг выросшее в ней исполинской, безжалостной и ледяной волной — но это было круто.

И мать-его как величественно — Принцесса с визгом взлетела на ноженьки и шустро спряталась за Вовкины плечи. Соображает, змеюка зеленоглазая, что брат даже в таком состоянии табу. Хотя, брательника тоже проняло. Понимает, что с Воином в таком виде лучше не связываться. Вполне гарантированный способ самоубийства... а он сам ещё не настолько продвинулся — Тим ну чисто девчонка, какой уж тут из него наставник и учитель по мастерству.

А теперь слушай, Принцесса, и крепенько запомни в своём жалком подобии мозгов, или что там у тебя имеется. Не знаю, что ты там себе воображаешь — не хочу даже и думать, будто ты ищешь силу, способную скинуть тамошнюю Королеву с трона и сделать ей укорот на голову, заодно и старшим братьям-сёстрам. Но если вдруг маменька твоя хоть рыпнется... то быстро и качественно. И учти — вместе с тобой.

Поняла, сучонка белобрысая? Поняла или нет, зараза смазливая?..

Угу, похоже, поняла — да ещё как! Потому как утащила за собой Вовку и уже вместе с ним упряталась за спинку отчего-то благодушно взирающей на все эти дела маменьки. Ну, мама дело святое...

Мир стал зеленоватым и полупрозрачным. Жутко непривычным, новым и всё же понятным. На чердаке, оказывается, вылизывалась кошка, вокруг микроволновки с курочкой-гриль лениво сновали золотистые искорки, а жемчуга-брюлики в стеклянном сейфике дымчато-воздушной стены отозвались на знак внимания радостными сполохами радужных брызг. Ага, теперь понятно, отчего Принцесса не делает своей силой искусственные — против природных, да ещё и когда их коснулась рука Мастера, синтетика не катит.

Она посмотрела в глаза матери. Ух, как много между ними обеими невысказанного! Только, бывают такие понятия и слова, говорить которые нельзя. И даже думать о том не стоит — слово изречённое есть ложь. Надо просто чувствовать всё это. Чувствовать большим и... ладно уж, ла-адно — великодушным сердцем Воина.

Женька вздохнула и улыбнулась. Ухватила за шкирку с готовностью обернувшую её неимоверную Силу, жадно заглядывающую в глаза в поисках малейшего желания госпожи и уже готовую разметать в клочья эту реальность и эту вселенную. Скомкала кое-как и положила оставшееся нечто себе на ладошку. Поднесла к губам и шепнула известные каждой девчонке чародейские слова.

— Лети-лети, лепесток, через запад на восток... — и легонько дунула.

— Всё, люди — мир?

Разомлевшая от полуденного зноя, она валялась в гамаке, привязанном между деревом и трудолюбиво вбитым Вовкой в землю рельсом. Покачивалась легонько, краем глаза посматривая в истоме на физиономию обретающегося рядом Тима. Тот кормил Женьку черешнями — представьте, удалось загнать это ноющее безобразие на дерево и даже заставить собрать полведра, при этом не упав и ничего никому на голову не опрокинув! И теперь он трудолюбиво брал каждую за черенок, окунал в сгущёнку и осторожно вкладывал в девичьи губы. Терпеливо ждал, пока та вытолкнет язычком косточку. А потом убирал прочь и даже по желанию поил водой, чтобы не так приторно было.

Вот же прицепился, девчонка... стоило признать, что природа здорово подшутила, сунув этакое диво в мужское тело — а такого прирождённого лидера как Принцессу, в обольстительное, но увы слабое женское.

Самое что интересное, прекрасно всё понимает. Ну вот всё-всё! Но молчит, прямо как пресловутый Штирлиц. Умный, блин — то-то маменька в нём души не чает... но было и ещё кое-что, о чём Женька молчала тоже, и о чём не дала понять никому. Даже перед самой собой не признавалась. Прикосновения этого женственного принца, брызги его крови и даже снисходительно подаренный в награду поцелуй хоть и обжигали, но как-то не так. Терпеть вполне можно... ой, блин — а если прислушаться и притерпеться, то даже и... поручик Ржевский, молчать!

Нет, что-то такое Принцесса определённо имела в виду, когда сказала... как там — сразу отличишь, кто тебе подходит? Что-то такое наверняка знала, стервочка. Мрак... ну ладно бы, кто-то похожий на старшего брата или на того Стаса из эльфийского клуба. Воин, там можно было бы и подумать да наступить на пробу самой себе на горло. Но это недоразумение — ой, держите меня четверо! — как мысленно вопил тот генацвале... а ведь и в самом деле, неплохой бы мог получиться из грузина вояка. Жёсткий, даже чересчур — но Воину то не в укор, под железной рукой Маршала никуда не рыпнулся бы.

— Да, Владимир Петрович возможно и Маршал, — покорно согласился Тим и скормил Женьке очередную черешню.

Напоил прохладной водой, чуть сильнее качнул гамак, чтобы хоть какое-то подобие движения воздуха возникало в этом недвижном полуденном зное. И потом покорно вынес наказание за болтовню — пять отжиманий. Угу, десять его попросту убили бы — вон какая мордашка красная от натуги! А сердечко трепыхается и тарахтит, словно мешок угля поднял — Женька однажды на спор перекидала через плечо содержимое трёхтонного самосвала, что привёз на зиму уголь бабе Мане. Ничего пошло, хотя лучше таких нагрузочек избегать — динамику, быстроту и координацию отшибает напрочь.

А вот сестра говорила — что-то там ещё таки виднелось за этими девчачье-красивыми серо-голубыми глазами, но Женька хладнокровно пресекла всякие трепыхания и поползновения на корню. Теперь я тебе старшая сестра! И лупцевать буду так и до тех пор, пока что-то пристойное из хлюпика не получится.

Сестра? Хм-м... а как же — Тим непроизвольно облизал губы и так мило заалелся, что Женька в немом возмущении задрала глаза к замершей над головами листве. Неужто понравилось — это — и этому?

Упс... в ответном взгляде скользнуло такое, что теперь пришёл её черёд изо всех сил сдерживаться, чтобы не пустить на щёки румянец. Оказывается, у Тима с Джейн такое было первый раз. Обычно любая женщина, оставшись с принцем наедине, просто укладывала того на спинку и, приведя в нужное состояние да задрав свои юбки, быстренько принималась лакомиться. Только лишь родственницы такого себе не позволяли — разве что троюродная сестра, но с той по крайней мере было почти не противно.

Женька отвернула глаза и вздохнула. Божечки ж ты мой, да чем тут лакомиться? Росточку едва с её сто семьдесят два, все из себя такие манерно-изнеженные. А характер пластилиновый — ну прямо тебе розовый плюшевый зайчик, только и годный, чтобы лупоглазо украшать подушку в девчоночьей спаленке. В детском смысле, а не в альковном. Миленькая безобидная игрушечка, в общем... хотя кто их, этих баб, разберёт...

А ну-ка, десять раз качнуть пресс... а в награду, так уж и быть — Женька потянулась рукой и вылила на макушку парня ковшик ещё не нагревшейся колодезной воды. Блин, да она сама за десятую долю таких издевательств давно порвала бы хоть кого на клочки да пустила по закоулочкам. А этот ничего — обтекает да осторожно утирается. Полотенцем, представьте — а не рукавом как порядочные люди!

Вот же ж послала судьба братца...

— Не хочешь мне свидание назначить — вечерком на том же месте? — она перевернулась набок, опёршись головой на руку, и даже нашла в себе силы утянуть ещё одну черешенку — но без сгущёнки. — Но бить буду чуть сильнее.

Боялся, ещё как боялся — маменька с Принцессой пыхтели аж пар из ушей, пока приняли надлежащие меры и свели побои. В принципе, Тим и сам мог бы — да куда быстрее и лучше. Но когда в голове поселился целый выводок нахально жужжащих пчёл, а один глаз заплыл в щёлочку куда тем китаёзам, оно как-то не того. Да и матушке практика нужна, опять же... И всё-таки, Женька медлила, не спешила вынести окончательный приговор и произнести тряпка.

Что-то удерживало её от неотвратимо накатывающегося неизбежного. И когда Тим осторожно, неуверенно кивнул, она ощутимо расслабилась. Растеклась на жаре как кошка под гладящей её рукой.

— А... — в неприлично красивых глазах мелькнул вопрос — и с такой где-то в неимоверной глубине спрятанной надеждой, что Женька смежила веки и разорвала контакт.

Только сейчас она поверила, что всё же победила. Это смазливое недоразумение уже осмеливается иметь желания. Пусть один даже только выказанный намёк на них искать можно днём-с-огнём да микроскопом, однако дело всё же на милиметр сдвинулось. Попыхтеть ещё придётся изрядно, чтобы девчонка превратилась в подобие парня — хотя Воином не стать никогда — однако, как же сладостно осознавать свою победу. Пусть даже и тянуть добычу на столь непривычном крючочке своей весьма сомнительной женской привлекательности.

Женька наощупь нашла тонкую и совсем девчоночью ладонь, положила себе под щёку. Шаг навстречу тоже ведь сделать надо? Да и самой прислушаться — Принцесса не та особа, чьими советами можно пренебрегать... чёрт, как жжётся-то... или скорее обжигает?

После сеанса возни с августейшим пациентом маменька вдруг подпрыгнула и с круглыми глазами вспомнила, что рыбок-то, рыбок никто так и не расколдовал! Так небось и плавают по кругу, бедняжки, зачарованные мимолётной прихотью — это если до сих пор с голодухи и устатку не передохли. Угу, Наталья Сергеевна, мы сделаем вид, что поверили. Будто сами страдаем отсутствием тактической хитрости.

Естественно, переглянувшиеся брательник с Принцессой вызвались смотаться. Хех, будто мы не знаем, чем эта парочка начнёт заниматься, едва переступив порог — про рыбок как пить дать не сразу и вспомнят. Если вообще. Правда, у них всё же хватило такта по мере сил скрыть обоюдное нетерпение и даже — о небеса! — испросить разрешения воспользоваться серебряным демоном Джейн.

Из чистой вредности Женька заказала им на обратном пути приволочь самый крутой и навороченный комп. А скосив взгляд на заинтересованно блеснувшего глазами Тима, показала пальцами — два. Плюс радиомодем к Интернету с унлимитед-карточкой, всякое-прочее, да прихватить её, Женькин, клинок.

Естественно, матушка тоже кое-что заказала... ну, и сами чего обязательно прихватят. Интересно, грузовик будет MANN или VOLVO? Лапочки-бээмвушки не предназначены таскать что-то тяжелее Принцесс или Воинов. Целительниц и Принцев само собой...

— Тим, пошли покатаемся? — озвучила Женька кстати пришедшую в голову прихоть и открыла глаза.

Можно подумать, у просиявшего принца нашлись какие-то возражения? Да ничуть... — или всё же? Обдумать.

На откосе у знаменитой в здешних степях бетонки — выложенной из бетонных плит трассы на славный град Мариуполь — стояла спортивно-атлетическая деваха в белых джинсах и перламутровой блузке. Ну и в кроссовках, разумеется. В другое время у неё отбоя не было бы от разного рода предложений, однако взгляды водителей и пассажиров проносящихся мимо машин скользили мимо, не цепляясь за её. Это, почтеннейшие, и называется отводить глаза. Видишь, однако не замечаешь. Или, не обращаешь внимания, что в принципе вернее.

У ног её сидел на травке худощавый парнишка, подставив вечернему солнышку лицо и закрыв глаза. Иногда он слабо улыбался, иногда хмурился, а один раз даже поморщился, уловив проносящиеся мимо мысли и желания седоков железных коней.

Всего-то двое суток прошло со времени весьма похожего эпизода, хотя и несколько с другим знаком — Женька скорчила злобную мордашку, а потом усмехнулась. Стоит признать, что мир уже никогда не будет таким, как прежде. Да, с первого взгляда казалось, что изменилась она сама, а окружающее осталось прежним. Однако, коль в него пришла такая сила — новая, свежая — куда он денется, этот бесконечно усталый и древний мир? Будет меняться, как миленький...

— Ну что там, Тим — ни один мотор тебе ничего не нашёптывает? Вслушайся, найди своё.

Принц в клетчатой ковбойке а-ля Владимир Петрович и несколько менее потёртых джинсах привередливо фыркнул в сторону пролетевшего мимо здоровенного и неуклюжего тарантаса фордовской сборки. Верно, девочка, верно... ой, мальчик, извини — янкесы умеют клепать только холодильники да микроволновки. Тот генацвале был чертовски прав. Может, стоило тогда удержать его, позвать за собой? Нет, всё же придётся признать, что Принцесса куда искушённее в этих делах — таковые непростые решения принимать надо самостоятельно.

Коль не решился, что ж тут делать? Правда, потом осознал, что уже шагнул за краешек обыденного, и назад пути нет... и выбрал, глупый, простейшее решение. Таки эта непонятная Принцесса опять права, Воины умом и сообразительностью не отличаются...

Застывший и словно задремавший у её ног парень неуверенно встрепенулся. Женька проследила за невидимым взглядом его по-прежнему закрытых глаз, и засмеялась.

— Нет, Тимка — ты неисправим. Надо же... — покровительственно взъерошив его светлые, хоть и не совсем блондинистые волосы, она шагнула на дорогу.

И уже стоя посреди этой стороны шоссе, она повелительным, перенятым у Принцессы жестом указала — на обочину. Это ментовской полосатой палочки-для-кормления можно ослушаться, если у тебя хорошая крыша или другие достоинства имеются. Но не этого... элегантная, белая малышка-Пежо послушно замедлилась и через несколько секунд послушно засопела движком у Женькиной ноги. Словно принюхивающаяся болонка, право.

Хозяйкой оказалась дамочка этакого вполне и чуть даже старше бальзаковского возраста, весьма неплохо упакованная и холёная. Чувствовалось, что рубашки супругу самолично не стирает и стоянием в очередях не обременена. Ухоженная дамочка, и явно фитнесс или аэробика плюс экологически чистые продукты. Выходи, выходи, милая — не обидим.

— Тим, займись дамой. Сделай ей мордашку помоложе да чуть посимпатишнее — но чтобы паспорт не пришлось менять и знакомые узнавали, — парень понял с одного раза. — Ну, и чуток по здоровью.

А Женька с любопытством смотрела на работу потомственного колдуна и умника. Ах, вот оно что — дамочка едет на юга прямо от своего любовника, и животворной жидкостью накачана так, что едва из ушей не плещет? Так это даже очень плюс, оказывается... Тим творил над застывшей с остекленевшим взглядом дамочкой что-то запредельное, простому Воину тут даже и не понять.

— Тётушка Наталья потом научится куда лучше и быстрее, — он наконец прекратил свои таинственные, большей частью невидимые простым глазом манипуляции и отошёл в сторонку.

Нет, для такой работы даже улыбки не жаль. Уже стоящее на пороге выбора женское лицо — решиться на подтяжку и прочие омолаживания или же смириться с приходом неизбежного — разгладилось. Исчезли из уголков глаз и лба сеточки морщин, кожа стала почти как у самой Женьки, и даже шея вернула былой лоск. Раз, два, три — цветочек, отомри!

— Посмотритесь в зеркало, — смеха ради девушка дала этой мадаме шанс.

Всё же стоит признать, та отличалась весьма устойчивой психикой — ну да, наверное ночь любви таки что-то даёт помимо просто удовольствия — во всяком случае, от охов-ахов и недоверчивого ощупывания и разглядывания себя, любимой, дамочка оправилась быстро.

— Лет на десять-пятнадцать хватит, а там постепенно... но всегда будете выглядеть моложе своего возраста, — подтвердил реальность этих пертурбаций чуть вспотевший Тим.

Как бы то ни было, он таки раскусил, что этот маленький урок был предназначен и для него. Потому что осторожно улыбнулся Женьке, прежде чем вернуться к радостно-изумлённой дамочке. Та колебалась недолго — слова парня, что они ученики одной бабки, вынужденной скрываться ввиду запрета на всякое-такое официальной медициной, проглотила не моргнув глазом. А когда Женька на пробу заметила, что сами они не местные, и парню колёса понравились, без малейших колебаний отдала ключи, да ещё и спасибо сказала с улыбкой на помолодевшем лице.

— Ой, подождите, — она нырнула в салон, забрала сумочку. Порывшись там, сунула Женьке какие-то там техпаспорт и прочие права.

И на прощание, неторопливо набирая номер на мобилке, даже помахала вслед ручкой и пожелала счастливого пути. Да уж, эта тётенька и в Антарктиде не пропадёт — вон, золотая гайка на безымянном такая, что тут и к попу ходить не надо...

— На всякий случай остановимся — бережёного и бог бережёт, — едва маленькая изящная машина замерла, девушка выскользнула из салона и принялась легонько поглаживать передний номер с лёгким потрескиванием под ладонью.

Тим поглядел на её занятие, и послушно засеменил к заднему. Надо же, какой умненький мальчик! Со временем толк из него таки будет — Женька оценила результат своей работы и отправилась полюбопытствовать, что же там наковырял принц.

И неприлично расхохоталась. Когда Тиму удалось растолковать пикантность ситуации, он смущённо улыбнулся тоже. Ведь Женька на переднем номере изобразила что-то в духе служебной машины полковника службы безпеки из соседнего дома. А принц выбрал для заднего более обтекаемый вариант со вполне дипломатическими номерами. То-то у ментов головы поболят, вздумай они поглядеть и вдуматься в этакое диво!

— Да, твой брат правду говорил, что с тобой не соскучишься, — чуть склонив набок голову, Тим разглядывал гостеприимно распахнутую перед ним водительскую дверцу со вполне девичьей милой стеснительностью.

Садись, братишка — и прокати сестру... кстати, заправиться опять же надо... тут Женька завистливо вздохнула и старательно подобрала отвисшую челюсть. Правду говорят, что техника мужиков любит. Не всех, правда — частенько попадаются экземпляры, у которых руки растут из не будем и упоминать, какого места. Однако, этот смазливый тощий умник к означенным явно не относился.

Осмотрел критическим взглядом торпеду с любопытно таращащимися на него приборными глазками, заглянул под низ. Погладил в ладони ключи — и щёлкнул пальцем по замку зажигания. Шаман, однако! — Пежошка послушно фыркнула двигателем, и вот уже чуть побледневший от волнения Тим осторожно вывел малышку на бетонку.

— Да уж, вот что значит волшебник, — восхищённо выдохнула Женька, и в знак проявления высшей приязни чмокнула его в щёку. — О-о, а заалел, заалел словно маков цвет!

Они оба улыбнулись, а девушка даже засмеялась легонько, и стала полегоньку подсказывать. Вот тут лучше не рисковать — мотор не гоночный, и пусть себе дядечка на крузере мчится. Пропусти его, свой столб он рано или поздно найдёт, ковбой грёбаный — тут Тим опять легонько покраснел, словно при рафинированной светской даме кто-то издал неприличный звук, за который невоспитанных мальчиков запросто ставят в угол.

До заправки они всё-таки не доехали — алая тревожная пимпочка моргала-моргала предупреждающе, но двигатель таки стал захлёбываться, машина рывками дёргаться, и принц со вздохом таки остановился.

— Толкать не стану, — привередливо фыркнула Женька. — И тебе не позволю — не царское это дело.

Что? Опять слегка покрасневший Тим попросил сестру отвернуться? Да бога ради — и даже в зеркала подглядывать не станем... однако, внутреннее зрение, а уж тем более неискоренимое женское любопытство это дело такое. Тонкое, в общем.

Принц с виду невозмутимо выбрался из кабины, отошёл чуть назад. А потом откинул крышечку бензобака — и вжикнул молнией джинсов. Опаньки! Это что ж такое пить надо, чтобы потом так весело журчать девяносто пятым? Ужас... когда Тим потом нагнулся, плюнул в бензобак и сверху прошептал что-то такое, от чего распаренная по жаре Женька легонько пошуршавела, тут уж было и вовсе впору вызывать отца Серафима.

Женька сама и даже без зеркала чувствовала, как пылали её щёки, когда парень сел за руль и снова ткнул пальцем в зажигание. Что ж, стакана на пару километров должно хватить — вон она, дрожит и плавится под закатным солнцем заправка у развилки.

— Надеюсь, бак и топливопроводы не разъест? — к удивлению обоих, Пежо исправно завелась и вполне резво покатила к кормушке, хоть и нерешительно опять моргала лампочкой.

Красный как рак Тим бросил руль и от стыда за свою смелость закрыл лицо руками.

— Ой ужас, неужели это я?

Пришлось Женьке перехватить баранку и кое-как вырулить на обочину. Ну, тут уже проще — как приводить в чувство и соображение дамочек без помощи всякой там нюхательной соли, она знала и умела прекрасно. И в конце концов они помирились, клятвенно пообещав, что никто! никогда! и никому! ничего не расскажет...

Надо признать, колдующая над очередным кулинарным шедевром маменька посмотрела на обоих вернувшихся с охоты с некоторым любопытством. И даже почти сразу поверила в правдивость рассказанной истории о так лихо сменившей владельца изящной белой машине. Правда, потом погнала в магазин за... тут пошёл такой длинный список, что старательно запоминающая Женька по запарке чуть не потребовала денег.

Чёрт его знает — права или нет Принцесса в своих, мягко говоря, экстравагантных взглядах на право собственности и право сильного. Но попробовать свои собственные умения на этом поприще надо. Вернее, зубки.

— Тим, прикроешь в случае чего?

Боже, как оно развздыхалось и разволновалось — словно выпускнице института благородных девиц предложили с кольтом в белой рученьке ограбить Национальный банк. Но в конце концов, коварная Женька применила вполне здраво перенятый у Принцессы тактический приём отвлечения.

— А ты молодец, Тим — нашёл неожиданный и нестандартный выход из положения с бензином, — и смущаясь от собственной смелости, добавила. — Я б сама не допёрла — да и не смогла бы, без такой шлангочки.

Ну, после таких перлов и откровений выбить из донельзя смущённого принца обещание в случае чего усыпить всех в округе, даже кошек и собак, было делом совсем уж, надо признать, плёвым...

— Нет, куда лучше брать деньги где-то, а покупать по-честному, — к слову, принц тоже поддержал Женькино ворчание. Вернее, смысл его.

Ну вот не понравилось ей, и хоть ты тресни! Одно дело наказать зарвавшегося хама, который к тому же и без того не обеднеет. Но обижать слабых, оно как-то не то.

— Кстати, Тим — попробуй убедить меня, что домик достался вам с сестрой честно.

Однако, нагруженный целой грудой покупок и пыхтящий под нею в качестве полезной для хилых мышц физической нагрузочки принц выдал такую историю, что идущея налегке Женька под конец даже воспрянула духом. Оказывается, жил в этом доме один такой себе старичок-инвалид. Парализованный ниже пояса и прикованный к коляске бывший секретный конструктор авиационных турбин — то-то на втором этаже от интересных фоток и моделек не продыхнуть. Никак не хотел сдаваться безносой, хотя прославленные в том числе и его трудами МиГи наворочали неслабых делов во многих частях света и оставили после себя много чего на истерзанной земле.

Да вот, в том году, как-то в дождь пригласил он в дом бредущих по улице посёлка брата с сестрой. Переждать непогоду, обсушиться, то да сё. За немудрёным ужином как-то разговорились — старикан и в самом деле оказался славным.

— Представляешь, он оказался прирождённым Следопытом! — естественно, Женька тут же возжаждала пояснений и подробностей.

Оказывается, очень редко, но бывают такие. Слабее в драке чем Воин, менее искушённые нежели Целитель. Никакие по делам Власти — да вот, в основном только Следопыты могут в любую погоду шастать по незримым, соединяющим Миры тропкам. И уж никому другому не дано находить новые, тайные пути в неведомое.

— Ну, сестра посоветовалась со мной — а я что, почему бы хорошему человеку не помочь? — Тим поправил на плече золотистую косицу лука и смахнул со лба честный трудовой пот.

Дальше выяснилось, что совместными усилиями брат с сестрой за пару суток и без помощи Целителя поставили Следопыта на ноги и даже скостили ему для начала лет тридцать возраста. Да уж, работёнка представлялась совершенно неподъёмной — да только, Женька прекрасно знала, что только если постоянно задирать самой себе планочку, то лишь так и можно достичь хоть сколько-нибудь значимых высот. Сама такая же — селф-мейд вумен, прошу любить и жаловать! Вернее, разбегаться и прятаться.

В общем, потихоньку Следопыта и всяким делам обучали, благо у того голова работала отменно — а дальше уж и сам разбираться начал.

— Не знаю, по каким дорогам он бродит сейчас, — глаза Тима зачарованно блеснули, — Однако, на прощание он подарил домик нам и выправил все документы. Подарок от всей души — это вещь!

Оглядевшись, заболтавшаяся парочка обнаружила, что давно уже стояла у крыльца означенного и теперь ещё вдвое более милого дома, а на ступенях сидела прекрасно расслышавшая разговор маменька и от умиления вытирала глаза краем платочка.

— Десять приседаний, с полным грузом, — Женька сориентировалась в ситуации мгновенно, уж у Воинов с этим ох как строго.

Да и угроза, что за непослушание она ещё и сама сядет на чьи-то плечи, возымела своё правильно рассчитанное действие — Тим хоть и придерживался подрагивающей ладонью за перила, но безропотно принялся исполнять. И в конце концов, поджавшая губы маменька милосердно избавила его высочество от груза и унесла в свои исконные и запретные для других владения.

— Стоять, — проворчала Женька, едва за нею закрылась дверь. И осторожно, на пробу, принюхалась к своему проведшему день на жаре августейшему спутнику.

В принципе, терпимо — примерно как носочки после хорошей ролёвки. Только, как-то иначе. Ладно, подумаем ещё... ага, вот и вечер, да всякие не совсем романтические свидания на назначенном месте.

Нет, выковыривать мягкотелых устриц из их раковин куда более благодарное занятие — один раз Женьке приходилось попробовать это блюдо. Но противный Тим, уже почувствовавший к себе некоторое снисходительное расположение, при битье снова выглядел мямлей и рохлей, и титаническая работа из болота тащить бегемота, и гвоздями к небесам приколачивать, едва не довела саму Женьку до меланхолии...

И всё же, к ожидающей пациента матушке он прибыл в кое-каком сознании — а его губы чуть-чуть пахли не только кровью, но и девушкой. Слава богу, занятая своими оханьями и хлопотами маменька и слона в кунсткамере не заметила бы.

Женька терпеливо дождалась окончания процедур, а потом со вздохом и словами, что настоящий Воин должен уметь всё, по-прежнему на плече потащила Тима в душ. И как он ни смущался или алел, пара-тройка пинков таки заставили этого задохлика залезть в ванну.

Перестань, Тимка. Ведь на самом деле, мы с тобой уже всё для себя решили. Или нет? Хочешь достичь кажущегося невозможным? Так соответствуй же, чёрт тебя дери. Хочешь ты того или нет, а придётся. Ведь хочешь... угу, точно хочешь — вот это возникшее из мыльной пены недоразумение будешь мыть сам. Или... не хватало ещё... но покрасневшая от собственных мыслей Женька и сама не ожидала от себя такого коварства.

— Глазоньки закрой, горюшко, — а сама, закрыв глаза от неописуемой смеси страха и любопытства, чуть дала воли шаловливым пальчикам.

Легонько-легонько, как говорила вовсе не чурающаяся своих эльфов Ленка...

Парень как-то уютно сопел в шею, притих. Потом оказалось, что губы его ласково и нескромно уже целуют кожу — хм-м, хоть по всей спине аж до попы и разбегаются шуршавинки, это скорее приятно, чем нет. И когда дыхание сделалось вовсе не лёгким и уже било в плечо бурной волной, Женька остановила плавные движения ладони.

— Тимк, может, расскажешь всё-таки, что же вы там с братом утворили? — завалившись нынче поутру, эти полтора парня молчали о своих похождениях, словно пресловутые партизаны.

Грязный как чушка и весь в чьей-то кровяке Вовка сразу жестом показал — нет. И спорить тут было бесполезно. Упрямый чёртушка, почти как батя, царствие ему. Да и принц только вжимал в голову в плечи да по-девичьи стыдливо отнекивался, словно старшеклассница в объятиях кавалера. Мол, слово дал, да и дела там чересчур деликатные, лучше молчать. Поверьте, так будет лучше — не знать о таком, особенно Принцессе. Та, кстати, первая что-то сообразила и проворчала, что и впрямь, бывают дела, о которых лучше не ведать...

— Не ломай меня, пожалуйста, — кое-как выдохнул Тим задыхающимся шёпотом.

Вот уж эти умники, блин! И найдут же слова... Женька тихо вздохнула, наощупь взъерошила мягкие волосы. Ладно уж, конспиратор. А затем порыла носиком, нашла губы парня... и несколькими мягкими движениями ладони провела своего принца через последние ступени к раю... — убрать?

Ох, какая прелесть — оказывается, через боковую ветку старой шелковицы можно выбраться на крышу! Естественно, такая сорвиголова, как Женька, не утерпела. И теперь сидела у края покатой части, свесив ноги в вовсе не пугающую глубину. Нахально глазела в ответ на безмолвный и словно сомневающийся взгляд луны, считала иногда пролетающих рядом нетопырей и грустно чадила прихваченными цигарками. Вот же наворочала делов, дурёха...

Сзади что-то с шумом ветвей оборвалось, однако о выложенную плиткой дорожку внизу не гупнулось. И то слава богу — сердце отчего-то почти упало следом.

— Жив, герой-скалолаз?

Пара минут сопения, пыхтения и возни, а потом по крыше раздались осторожные, мягкие шаги. Всё-таки Тимка не так безнадёжен... она с чувством врезала ему меж лопаток, чтобы один задохлик не воображал себе бог знает что и не лазил, где всяким их высочествам не положено.

Принц нерешительно потоптался сзади, а потом осторожно заметил, что притащил старое одело — постелить кое-кому под... ну, под низ, в общем. Тут Женька уже не могла даже и сердиться — весь остаток вечера Тим таскался за нею словно привязанный. Но молчал с виноватым и чуть благодарным взглядом. Вот уж... мы в ответе за тех, кого приручили. Дура, ну зачем так с мальчишкой? Тогда он почти задохнулся от счастья и губу ей едва насквозь не прокусил...

— Тимк, я наверное, должна извиниться? За... ну, и за тот дурацкий вопрос, — всё же, она приподнялась и пересела на подсунутое одеяло. И в самом деле, немного теплее — спасибо, мальчишечка.

Однако, принц не решился так уж искушать судьбу — сел чуть повыше.

— Да я не обижаюсь, давно отучили, — и снова Женька закусила с таким трудом самолично залеченную губу.

Старательно прикурила от уже затрещавшего фильтром окурка новую, отвернулась к луне и одарила ту длинной струйкой дыма. Отчего так непонятно на душе? Или на сердце? Господя-я, как же оно всё непросто! Жила себе, не особо тужила — и дёрнула же нелёгкая встретиться с самой Принцессой. И последние двое суток вокруг вертится такая карусель непоняток, что мистика с чертовщиной тут просто лапки кверху подымают. И даже с маменькой не посоветоваться — а ведь от неё никогда секретов не было.

В общем-то, от Вовки тоже не было, разве что по части всяких девичьих тайностей, тут мама-доктор куда лучший советчик и помощник. Когда лет пару тому Женька по глупости не разобравшись отдубасила зарвавшегося сынка высокого ментовского начальника, брательник улаживал конфликт самолично. А когда вернулся, только блеснул глазами сердито — но ни слова не сказал, и даже потом не вспоминал ни разу. Хотя, судя по кое-каким обмолвкам матушки, с нею поговорил.

Да только, о таких вещах надо самой думать. Конечно, не грех с маменькой почирикать — но ведь и впрямь, бывают решения, которые можешь принять только ты? К тому же, маменька... пару раз Женька натыкалась на такой себе взгляд в упор... эдакий намёк горячим утюжком к попе — не подходи, мол.

Считать, что мама что-то такое знает, было бы опрометчиво. А вот что куда глубже разбирается в людях и просекает ситуёвину получше Женьки, это, согласитесь, куда более правдоподобное объяснение. И вот тут-то вам, Евгения Петровна, самое дело растечься мысью по древу познания... именно что мысью — как в сибири называют белку. Впрочем, сейчас не время, пожалуй.

— Тим, расскажешь что-нибудь? О других мирах, или о вашем родном... — она убралась от края и придвинулась к сгорбившемуся почти у дымохода принцу.

Тет-на-тет, так сказать — хотя и не фейсом об тейбл. Хотя нет — Женька взглянула на свои неразлучные Командирские — пять отжиманий, Тим. Пора... надо же, даже не заворчал, как не преминула бы сделать она сама. Не из вредности, а так, для порядку. Огрызнуться беззлобно, зубки свои вострые брательнику эдак весело показать. Ох, чёрт...

— Слушай, а ведь наши старшие небось... может ли быть, что и меня по шалости на ту же мысль пробило? Есть ли какая-то связь между кровными родственниками — ментальная там, или телепатическая?

Парнишка отдувался, сопел некоторое время, поглаживая наверняка просто орущие благим матом предплечья. Ничего, малыш, только так — ставить всё время себя на грань надрыва. Впрочем, и сам всё прекрасно соображаешь.

— Да, что-то такое есть, — нехотя отозвался он. — Перед сильной грозой я даже различаю, что сестра читает или чего скушать хочет.

Женька взглянула на небо, прошлась взглядом по горизонту. Да нет, ничего такого, уж звёзды бы своим отсутствием про любую тучку сходу наябедничали. Вон, и Тимка головой качает — не будет дождя, ведь принц погоду загодя чует. По должности положено. Холодно? Ну... ладно, закутаться одним одеялом согласна, так уж и быть. Хотя и симптоматично как-то — или символично?

— Ты классная девчонка, Тим, — шепнула угнездившаяся в тепле плечом к плечу Женька. — Тёплый весь, и руки не распускаешь.

В ответном хмыканьи удалось разобрать, что комплимент хоть и сомнительный, но всё же принят. Девушка легонько и шаловливо толкнула соседа плечом, отчего тот чуть кубарем не вылетел наружу. Подулся легонько, а всё же улыбнулся.

— Ладно, про свой мир рассказывать не стану. Чувствую, что сестрица большую игру затеяла. И не миновать вам троим визита к маменьке, — он зябковато передёрнулся. — А вот про другие...

Ну вот, если представить себе безграничное море первозданного Хаоса. И в нём редкие, даже очень редкие островки стабильности. Одни довольно большие и устойчивые, это целые миры. Но куда чаще встречаются другие, маленькие. Вроде кочки на болоте — присесть на пару минут перевести дух. И надо сразу идти дальше, потому как опора под твоим весом уже тонет в белых и таких с виду безобидных клубах жуткого ничто.

А так, это трудно объяснить иначе. На самом деле, если чисто глазами, все миры едины. Ну вот, если вспомнить переход Ганнибала со своими войсками и слонами через Альпы. Из истории известно, что удалось — но если хорошенько пошарить по раскиданным в хаосе мирам, можно найти тот, где не удалось. И естественно, там вся история дальше пошла совсем иначе, и сейчас миры абсолютно непохожи. Но, то не под силу даже искуснейшим Следопытам, уж слишком много миров пришлось бы обшарить, да и вглядеться в историю задачка не одного дня. А большинство известных миров разошлись в такие незапамятные времена, что уже и вызнать-то о развилке невозможно...

Женька слушала зачарованно, высунув из-под одеяла только нос да иногда дымя наружу сигаретой — и в такие минуты принц морщился и даже легонько фыркал. Терпи, подруга... ой, друг — посмотрим ещё, как ты начнёшь чудить, когда удастся улитку выколупать из домика и она осознает себя Силой. Самостоятельной и самодостаточной. Вон, старшая сестрица, при всех её недостатках, фрукта ещё та.

— Точно, — вздохнул Тим. — Я её люблю — но иногда побаиваюсь.

Так вот, переходить между мирами могут Следопыты. Или представители царствующих домов — но они уже могут вести за собой и ещё кого-то. Именно так многие миры и были заселены да почти мирно поделены между...

— Эй, полуночники! Сами не спите, и другим своим бубнением не даёте... — всё же, маменьке не удалось нагнать в голосе нужную нотку сердитости.

Потому что оба сидящих на крыше одновременно улыбнулись — они не купились ни на миг. И точно так же не сговариваясь, принялись канючить известную и одинаковую, похоже, во всех мирах песенку. Ну ма-ам, ну ещё немного, ну ничего такого тут, ну ма-а...

Однако маменька оказалась жуть как строгой и непреклонной. Ну прям тебе училка перед контрольной, когда Женьку и ещё одного отличника, Вовку Маркова, выгоняли нафиг — один чёрт решат всё, что им ни подсовывай, да ещё и доброй половине класса подскажут.

— Ладно, мам, мы идём, — и Женька решительно отбросила края одеяла.

Кстати, так куда легче, чем тянуть резину и жевать сопли. Чик — и всё, решение принято, одобрено и заверено где-то в голове печатью — и тут же исполнено.

— Тим, стань сзади... обними меня, да не бойся, я не в этом смысле... ладони на мои, чуть сильнее... а теперь запоминай — и очень, очень внимательно...

Легонько раскачивались две слившиеся в унисон лунные тени. Чуть сильнее, чуть быстрее, распадаясь на целую россыпь разноцветных — пока Женькину спину не обдало жаром вышедшего на форсаж могучего двигателя. Так, мой принц — ты просто умничка. Если уж бояться чего, то никак не самого себя. А теперь пошли...

Маменька, с упоением зачем-то читающая толстенный справочник по теории газотурбинных двигателей, подозрительно покосилась на эту сумасшедшую молодёжь, запросто спускающуюся взявшись за руки — с крыши и по сгустившемуся непонятным образом лунному лучику. А всё же, недоверчиво тереть глаза даже и не подумала. Лишь заметила в сторону, что лунный свет не для того предназначен, дабы по нём гуляли и его топтали всякие фулюганистые личности...

Мам, ты просто прелесть!

Утро выдалось прохладным и немного туманным. Примерно как новое Женькино настроение... но то дело поправимое. Разминочка, да бой с тенью, которая смутно всё же обрисовывалась на восточной стене дома. Лепота-то какая! Краем сознания девушка отметила, что один раз определённо успела достать касанием не успевшую вовремя отдёрнуться собственную тень — но заморачиваться не стала. Пробежечка, вот оно — представляете, на том краю посёлка ещё и речка имеется!

Разумеется, когда она уже вылезала из на диво тёплой и чуть парящей поутру воды, на бережок как раз поспело сопящее, запыханное, но даже в таком виде милое недоразумение.

— И без разговоров, — Женька повелительно показала в тёмную, лениво несущую свои воды речушку.

Поглядывая на нерешительно и обречённо забирающегося в глубину принца, она села на расстеленные джинсы. Повертела эдак задумчиво в руках пачку. И не стала. Соблазн распробован, оценен по достоинству... и преодолён. Проехали. А вот как быть с этой светло-русой макушкой, ощутившей всю прелесть утреннего купания? Повизгивает как весёлый щенок, фыркает и плещется... вылезай уж, чудо. Как говаривала баба Маня, утонешь — домой не приходи!

Женька задумалась — отчего ей, как и вчера, хватило покемарить пары часов? Это при условии, что принц с вечера верно истолковал предостережение, что во сне она брыкается и толкается локтями да пятками. И притащиться с подушкой под бочок к предмету своего обожания не посмел. Тем более, что сама она на этот раз угнездилась в холле перед камином, сунув туда совочек угля и толстое полено, больше похожее на пенёк. Это чтобы тлело подольше.

Ведь что надо уставшему, намахавшемуся за день солдату? Верно, забросить в животик чего — хотя изумительную мамину стряпню хотелось трескать ещё и ещё. И потом одеяло да подушку, да чтоб над ухом никто не орал. А что жёстко на полу, так это даже лучше. Хотя — Женька улыбнулась краем губ — ночью она определённо почувствовала на себе чуть задумчивый взгляд заглянувшей в двери мамы. Хм-м, интересно — чего же маменька ожидала? Бурной сцены а-ля под греческой смоковницей? Не смешите мои тапочки...

— Отжимания, братишка — не забыл?

Надо же — оно уже может семь раз! И даже приседало до упаду. Ладно, в награду за доблесть мы тебе даже голову полотенцем вытрем. Самолично, а то будто не знаем, как ты от того балдеешь, малыш... вот и всё. Протянутую расчёску ухватил не задумываясь — видать и впрямь, не только образованный зайчишка, но и воспитанный.

Мягкая деревенская пыль под босыми ногами оказалась тёплой. И идущие по ней двое так увлечённо обсуждали — устроить налёт на вон тот сад, где уже яблоки вроде как почти поспели, или изобрести динамит и проверить речку на предмет рыбы — что не заметили, как и добрались домой.

— Тим, мы не слишком злоупотребляем вашим гостеприимством? — маменька уже расстаралась завтраком и даже накрыла с вечера вытащенный на веранду стол.

Принц пожал плечами не вынимая рук из карманов — уж эту Женькину привычку он перенял довольно легко. Дом не всегда там, где родился. Твой дом там, где тебе хорошо и куда ты всей душою стремишься вернуться.

Надо признать, на такой ответ не сразу нашлась что ответить даже мудрая маменька. Лишь заметила, что воздух здесь и впрямь куда лучше, чем в задыхающемся от индустриальных и автомобильных паров городе.

— А главное — люди душевные. Правда, Тимк? — Женька ухватила губами гренку и ею, таким же манером, нахально угостила вмиг оценившего эту забаву парня.

Упс... мама чуть молоко не пролила. Драгоценное парное молоко, которое здесь, оказывается, на помятом велосипеде развозит в несусветнюю рань зычноголосая тётенька. Не-а, мам, лошадей мы не гоним. Беса тоже. Или ты чем-то недовольна?

Надо отдать должное, Наталья Сергеевна стоически вынесла обстрел двух пар симпатишных, крупнокалиберных и невинно хлопающих ресницами глаз. Та-ак, кажется, сейчас начнётся... а, нет — пронесло! Маменька с одного взгляда в глаза дочери отмела прочь всякие гнусные подозрения. Зато в серо-голубой взор принца глянула так, да ещё и приподняв левую бровь, что Тим засовался будто намереваясь отполировать джинсами деревянную скамью. И не придумал ничего лучше, чем спрятаться за надёжные Женькины плечи. Зайчик, зайчик плюшевый, ничего не кушевый!

— Мам, ты что-то хотела сказать? — чтобы звезда Орки-клуба пасовала перед опасностью? Да ни в жисть! А ну-ка, иди сюда, опасность — щас я тебе тако-ое устрою...

Маменька, ты всегда утром расчёсываешь перед зеркалом свои роскошные волосы. И ведь не могла нынче не заметить — что исчезли седые волоски, пару-тройку которых, увы, добавила и я. Не могла не захлопать глазами в удивлении от помолодевшего лет на пять лица. А ведь, новые возможности повлекут и новые потребности... мне продолжать, мам?

Странно, однако Наталья Сергеевна отвела взгляд. И даже демонстративно подняла лапки. Я не Понтий Пилат, но руки умываю... Ладно, ладно — сделаем вид, что поверили.

— Спасибо, мам — было обалденно вкусно! Кстати, не хочешь покататься на Пежошке? Заценить Тимкин выбор.

Что матери очень понравилось водить машину, хитрая Женька приметила ещё в тот раз. А белая изящная кроха а-ля симпотный фольксваген-жук, для дамочек в самый раз будет.

Стоит признать, что белая малышка весьма уютно провела ночь в пристроенном с северной стороны к дому большом гараже. И прокатить на себе будущую Целительницу согласилась с достоинством хорошо воспитанной французской машины — и даже с некоторым удовольствием. Женька на всякий случай сунула в бардачок пачку купюр, которую ей вместе с новенькой мобилкой подарил тот прилизанный парниша из Новой Электроники. Подумав, оставила на сиденьи и саму малышку Нокию — у Тимки ещё одна есть.

— Не забудь заправиться, ма — бензобак маловат. И купи мне сарафан или что-то в таком летнем духе.

Принц заказал себе новую горностаевую мантию и атласный камзол. При этом он так выразительно поковырял стараниями Женьки прохудившуюся на коленке дырку в джинсах, что мама хохотнула и кивнула — поняла, мол. А на прощание Тим что-то прошептал вослед осторожно выезжающей за ворота машине и даже рукой размазал чуть подрагивающее облачко.

— Замечательная у тебя мама — мне бы такую.

На осторожный вопрос, чем же он недоволен собственной, принц сунул руки в карманы, вздохнул и немного поскучнел.

— Вовсе нет — но моя ведь не просто мать. Она королева, а это накладывает такое, что не хочется и вспоминать.

Оставшаяся на хозяйстве Женька окинула тоскливым взглядом остатки пиршества на веранде, прикинула количество подлежащей мытью посуды и нехотя признала, что с королевством и впрямь хлопот куда больше. То мор, то голод, то паразиты-бароны бунтуют. Да надо ещё и фестиваль бардов образцово провести — чай, не дикари какие. Ну, и во дворце втихомолку пару-тройку голов свернуть, чтобы сверх меры не задумывались. Да с соседушками разобраться — с кем замириться, а на кого и старших детушек с оравой Воинов натравить. А то ещё, чаровницы в Высокой Башне чего-нибудь такого изобретут, что и не знаешь, что с этим делать — вроде бы, в хозяйстве и полезное дело, но с другой стороны морока ещё та...

Женька слушала, от восторга едва не разевая рот до ушей. Стоило признать, что видок у августейшего принца в цветастом переднике, мужественно сражающегося в битве под Мойкой с мыльными тарелками, оказался ещё тот. Но всё же, Тим перебил чуть меньше половины — и даже ухитрился оставить неповреждённой понравившуюся ей большую чашку с могучим богатырём великорусского стиля и яркой надписью Уходя, гасите всех!

Првда, надолго его не хватило. Оценив нанесённый противнику урон, Тим с весьма жульническим видом выглянул в окно на предмет наличия всяких подозрительных личностей, и в пару пассов привёл всё в надлежащий вид. Даже разлетевшяся вдребезги большая и красивая с позолотой тарелка сияла чистотой на своём месте. Ага, как говорила Принцесса — обо всём позаботился.

Ну и замечательно. Хотя это ни в коей мере не избавило принца от лёгкого и уже становящегося традиционным поколачивания под абрикосой. Но то было так, несерьёзно — ввиду отсутствия поблизости маменьки или старшей сестры. Так что парниша хоть и охал втихомолку, но отделался лишь одним фингалом да вывихнутым пальцем. Однако положенный в награду за стойкость поцелуй смаковал так долго, что Женька и сама еле оторвалась. Вот же ж чёртушка — а всё же на дерево, собирать оставшиеся последние черешни, полез беспрекословно...

Мобилка уже не просто пиликала, она верещала и орала словно маленький резаный поросёнок. Разомлевшая от жары в своём гамаке Женька не сразу нашла в себе силы приподняться и потянуться рукой — ибо только что осмелившийся осилить десять отжиманий братец валялся в полном ауте. Всё же, надо заметить, быстро прогрессирует, малыш.

— Алё!

Оказалось, что мама на обратном пути догнала некий грузовик со смутно знакомой серебристой милашкой перед ним. Да вот беда, что-то в моторе у того монстра обломалось — и даже Владимир с Принцессой оказались бессильны. Короче, хелп, сос и свистать всех наверх!

— Тим, тут недалеко, километров тридцать... — странно, доходяга сразу перестал умирать.

Если уж волшебника просят на помощь — да не кто-нибудь, а сама тётушка Наталья, тут надо кровь-из-носу постараться. Причём желательно, чтобы разбитые носы оказались у супостатов, буде такие обнаружатся. Женька немного обалдела от этаких откровений. Настолько, что от удивления выпала из гамака и довольно бодро поднялась на ноги. И даже позволила Тиму взять себя за руку.

Против ожидания, принц не стал тащить её в сторону просёлочной дороги к шоссе. Наоборот, потянул изрядно заинтригованную Женьку в таинственную глубину затихшего в полуденном мареве запущенного сада.

Она так и не уловила момент прихода нереальности. Лишь осознала в один прекрасный момент, что вот таких вот зарослей, а особенно вон того колючего куста ну никак быть тут не могло... тихо шипя сквозь зубы и облизывая расцарапанную ладошку, стремительно увлекаемая Тимом девчонка наконец проломилась сквозь совсем уж неприглядные кущари и вывалилась под яркий солнечный свет.

Если проморгаться и сделать соответствующую географическую поправку, то оказалось, что из придорожной посадки они вывалились точно на место, словно по компасу. На обочине приткнулся здоровенный, весёленького ярко-жёлтого цвета грузовик, а рядом Женька с удовольствием углядела обе легковушки, а также три знакомые донельзя фигуры с несомненно озабоченными физиономиями.

— Привет! Не ждали? А мы нарисовались — и фиг сотрёте! — она не задумываясь сиганула через заросший травой кювет и даже подала руку смущённо затоптавшемуся на месте принцу. Давай уж, горюшко луковое...

Брата Женька обняла, весело дрыгая в воздухе ногами, Принцессу чмокнула в обе щеки — ну, а на хохочущей и отбивающейся маме уж отвела душеньку. Тим в свою очередь поприветствовал куда более сдержанно, хотя и опять заалелся как удостоенная похвалы самого директора школы прилежная ученица. И пока он вдумчиво и глубокомысленно разглядывал содержимое под капотом тягача, девушка принялась вытрясать новости.

Ну, маменька по своей хозяйственности загрузила малышку-Пежо всякими-разными покупками, полезными в хозяйстве или просто для души. А брат с этой... хм-м, в общем, рыбок спасти удалось. Вон они, у ветрового стекла грузовика. Плавают себе и глазеют на мир, пучеглазые странницы. Зато в кузове разве что птичьего молока не нагружено, да и то поискать стоит. Принцесса потрошила бутики и престижные шопы быстро и азартно, словно грабящие поезд махновцы.

Вообще, от Принцессы даже невзирая на отчаянные ароматы шампуней, дезиков и Magic Noire всё же попахивало этак... ну, в общем, вкусно. Да и Вовка жук ещё тот — незаметно от маменьки сделав в его сторону неприличный жест и показав кулак, Женька обернулась. Ибо к ним подъехала пара чуть потрёпанных импортных машин, из которых не мешкая стали выгружаться решительные парни.

Предводитель их для начала повёл себя, в общем-то, вежливо и почти по-джентльменски. Так мол, и так — по дороге ехали? А ведь пошлину за охрану не заплатили, ай-яй вам. Так что, счётчик тикает, господа и дамы хорошие. А коль что не так, уж не обессудьте, расплатиться всё же придётся. Налом, грузом или машиной какой — дам мы не тронем.

Великолепный в своём пренебрежении Вовка выслушал всю эту речь с несомненным интересом и эдак свысока. И даже классически на вынимая рук из карманов — Женька втихомолку им восхитилась. Ну чисто слон, ненароком оторванный от своих мыслей о вечном и заметивший под ногами отчаянно лающую моську. Да уж, Воин это не просто приложение к мечу и не всего-то убойная сила. Это... ух, в общем!

— Мам, не хочешь размяться? — в брошенном на матушку взгляде сквозило одно лишь уважение и восхищение.

Однако тут Принцесса с испуганно округлившимися зелёными глазами заметила — лучше не надо. Так мол, и так, у вас вон, в этом мире бытует фразочка, что словом можно больно ранить. Однако, на самом-то деле, словом можно просто убить. И если сильного Целителя хорошенько раздраконить, то придётся потом немаленькое кладбище отгрохать... те же самые умения, только применённые, так сказать, наоборот — это ж и есть оружие массового поражения. У них о таковый случаях легенды ходят.

Маменька оказалась впечатлена. Но перенесла известие стоически — как-никак, из клана Воинов. Да и то, вспомнить хотя бы ту продавщицу на базаре, которая как-то попыталась всучить Наталье свет Сергеевне подпорченную картошку. Небось, до сих пор разбирается в подробностях адреса, по которому ту послали... и ведь, ни единого нецензурного словечка не прозвучало, прошу заметить! Уметь надо...

Предводитель рыцарей с большой дороги оказался, стоит заметить, не столь впечатлён. По его жесту напарнички откровенно ухмыльнулись и стали приближаться с каким-то наверняка нехорошими намерениями. Из-за спин появились ножи, бейсбольные биты и даже дрянная помповушка, из которой только в низкопробных голливудских боевиках и палить. А один развязный тип с готовностью полез в кузов грузовика.

— Бей гоблинов! — весело взвизгнула Женька и тут же полезла в драку.

Ура, вот и негодяйцы обнаружились — а уж кровь из носу мы им обеспечим. Нас к тому уговаривать не надо, это мы завсегда и со всем удовольствием! Она скользила меж застывших в каком-то зелёном призрачном свете бандюков с резвостью белого и пушистого летучего мыша, вздумавшего полетать меж стволов деревьев. Ну, попинала легонько, как же без того. А вот этот дяденька с пистолем, ого...

— У-у, сколько кровищи на руках... Ну, выстрели, не стесняйся! — так и не удосужившись вынуть рук из карманов, Женька стояла перед здоровенным, выше даже Вовки жлобом, больше похожим на кое-как бритую обезьяну. Чуть склонив голову набок, она играючись держала этот взгляд, побрезговав залезть в грязную и мерзкую душонку. Вот ещё... потом как пить дать, маменька руки мыть заставит.

Он очень не хотел стрелять. Ладони тряслись как с хорошего такого перепою — однако послушно передёрнули затвор. Медленно поднесли потёртый пистолет к подбородку, и с каким-то удивлением в тусклых глазах хозяина выстрелили.

Фу... какая ж гадость эта ваша заливная рыба...

Что осталось от головы выше ушей, не хотелось даже смотреть. И уж тем более вспоминать. Тело нелепо дёрнулось, загребло руками. А потом, деревянно покачиваясь на ногах, забралось в кабину дрянного японского рыдвана и только там, пару раз дёрнувшись, умерло. Ага, понятно, то уже шуточки Принцессы. Очень она не любит таких вот убивцев-по-призванию. Если на государство работают, тех ещё терпеть можно, однако никак не этих.

Женька ещё немного поразвлекалась, вышибая стёкла и разбивая вдребезги фары, но потом заскучала. Ну никакого интереса колошматить этих прости-господи!

Предводитель на этот раз оказался впечатлён. Более чем — вон, даже побледнел и вовсе не чуток подрастерял свой напускной лоск.

— Ну, почтеннейший, преимущества вежливого обхождения оценили? — Женька обошла вокруг него и эдак аристократически, а-ля Принцесса, поморщила носик. — Одеколон смените, кстати — он вам не идёт.

Дяденька всё же очухался, таки последнее замечание явственно намекало, что его самого обижать не станут. Но поинтересовался у Вовки, определённо держа его тут за главного — эта прелестная мадмуазель что, чемпионка по карате?

Маменька, помогающая что-то колдующему над мотором Тимке, невозмутимо покачала головой и заметила, что чемпионов её дочь ест на завтрак, с манной кашей. Еще и привередничает, вреднота малая...

Но предводитель побитого воинства всё же попытался держать марку и принялся расспрашивать, а можно ли научиться чему-то подобному?

— Видите ли, — не соизволившая замарать работой рук Принцесса рассматривала джентльмена с большой дороги с неподдельным интересом кошки, обнаружившей какую-то странную и неправильную мышь. — В общем-то, да. Но для этого придётся измениться. Появятся другие приоритеты и стремления, вы просто сами не захотите заниматься этаким промыслом. Ведь настоящая Сила к грязным душою не приходит.

Он оглянулся несколько раз, этот почтенного возраста джентльмен. Всё никак не решался вернуться к кое-как шевелящимся на бетонке телам и укатить с ними в машине с весёленькой компанией трупа. А всё же, привычка к обыденному пересилила. Поклонился на прощание, не решивишись облобызать ручки, и кое-как отбыл со своей постанывающей бандой инвалидов. И правильно — лично Женька побрезговала бы даже и пыльную кроссовку ему подставить!

— Кстати, а почему гоблины? — поинтересовался у неё Тим с какой-то жутко умной железкой в ладони.

А потому, братишка. Серость, расталкивающая локтями слабых в погоне за сомнительными крохами и старательно топящая всех, до кого может дотянуться. Не люди — гоблины. А этот вожак...

— Нет, не Воин, — задумчиво ответила Принцесса на невысказанный вопрос. — Я не стала разбираться, пусть его.

Всё же, стоило признать, дальнейшей судьбе того предводителя не позавидовать. Как и тот смуглый мачо, генацвале на подхвате у якобы сильных мира сего, этот уже одним глазком заглянул за грань реальности. И осознал эфемерность иных незыблемых доселе рамок. Потому, ему и выбора-то особого не осталось. Либо крепко призадуматься и начать меняться — да ведь наступать на горло собственным убеждениям и многолетне устоявшимся принципам не так-то и легко. Либо однажды вечером последний раз отхлебнуть благородного бренди да пустить себе в висок пулю из именного, привезенного ещё после первой Чечни потёртого Стечкина.

Во всяком случае, при чём тут мы?

Тем более, что могучий двигатель голландского ДАФ-турбо уже чихнул копотью из задранных к небесам выхлопных труб и весело зафырчал. Маменька изъявила желание, чтобы на этот раз дочь покатала её на своей серебряной милашке — но без крайностей, дочь! Принцесса намекнула, что ей неплохо бы посовещаться с братом и села рядом с ним в Пежо — ну, а Вовка покладисто согласился подкинуть до дома развесёлую и болтливую компанию четырёх вуалехвостов.

Правда, гнал при этом братец так, что Тим, небось, таки отважился храбро проворчать чёрт побери за рулём своей вполне симпатичной, но увы слабосильной машинки. Хоть тут вам и не ралли Париж-Дакар, но братец с удовольствием нёсся по дрянной дороге со скоростью взлетающего бомбардировщика. И примерно с той же лихостью.

Правда, гаишник и трое омоновцев у блок-поста на развилке послушно выстроились в шеренгу и залихватски отдали честь — озабоченная тем, чтобы Вовка её не обогнал, Женька таки уловила исходящий от расшалившейся мамы мягкий посыл. Так, мам, так — себя и своих желаний стесняться нечего...

Ну вот, прямо почти как в том мультике — мы ехали, ехали и наконец, приехали! Ну вы, блин, даёте...

Ибо столь полюбившийся домик самым легкомысленным и предательским образом уже сгорел. Напрочь, дотла — и как всегда с опозданием приехавшие пожарные даже не стали разворачивать свои шланги. Покрутились и стали приставать к любопытно высыпавшим соседям с дурацкими вопросами.

Мама, правда, тоже с нехорошим интересом принялась выяснять у Женьки с Тимом — а микроволновка? А камин?

Владимир Петрович, правда, и тут сумел удивить всех. Поскольку разномастная кавалькада остановилась подальше, вполне резонно стараясь остаться неузнанной и не привлекать вовсе не нужного сейчас внимания, он посмотрел с грустью на подозрительно быстро прогоревшее дотла пепелище и заметил, что пару раз подобное уже видал — после прямого попадания реактивного снаряда с термитной БЧ. С зажигательной боевой частью, в общем.

— Я свою будущую тёщу уже заранее обожаю... — с лёгкой улыбкой признал он, и со вздохом вернулся за баранку.

Женька сначала хотела возмутиться и порывалась притопить как следует. Хотя, потом стала понемногу просекать ход мыслей старшего братца. Потихоньку плелась себе в хвосте едущего куда-то грузовика цвета пламенеющих под полуднем подсолнухов. Стоило признать, что скорость и оргинальность рассуждений старшего брата впечатлили её, и весьма. Учитывая же ещё кое-какого смазливого умника, поневоле приходилось пересмотреть кое-какие взгляды касательно мушшын.

— Да уж, необычный способ приглашать в гости...

Наталья Сергеевна пожала плечами, но потом еле заметно, задумчиво покивала своим мыслям. Всё может быть. А потом обернулась назад, в сторону уныло едущей за ними беленькой малышки и сделала рукой знак с несомненной подоплекой — Принцессу в грузовик! Сама тоже изъявила желание пересесть туда же. Ну что ж, военный совет в Филях — Женька возражать против того ничуть не стала. Понадеялась только, что её и Тима потом посвятят в детали.

Угу, блажен кто верует...

Часть четвёртая. Кстати, о драконах

Ко всеобщему облегчению, родная пятиэтажка вовсе не сгорела. Не взлетела на воздух. И даже не провалилась под землю, в трудолюбиво источенные шахтёрами на манер хорошего сыра подземные недра. Принцесса первой оторвалась от недоверчивого созерцания этого дива и даже отважилась подойти и осторожно потыкать в кирпичную стену пальчиком.

— Не призрак, — возвестила она.

Ну, коли так, Наталья Сергеевна на правах хозяйки скомандовала выгружаться и располагаться в квартире, как дома. Загнанная в просторный двор троица машин сгрудилась бок-о-бок на пятачке, а зачем-то обошедшая её Принцесса важно объявила:

— Объект под наблюдением и охраной!

Женькин братец с любопытством осмотрел уже утопающий в вечерней тени двор, затем свою... гм, подругу, скажем так, а потом поинтересовался — это как? Сама Женька посмотрела и расхохоталась — троих малышей неизвестное науке заклинание шугануло так, что они удрали, словно за ними погналась целая банда рассерженных до крайности пчёл. Но почти сразу забыли, переглянулись и дружно вернулись в свою песочницу.

Зато подкравшийся алкаш Семёныч из углового подъезда, только и промышляющий чем отломать да умыкнуть, вздрогнул с остекленевшим взглядом. Вооружился куском водопроводной трубы и засел в кустах сирени. Ага, вот вам и наблюдение, и охрана — и никто тут уже не сомневался, что к утру добровольных стражей наберётся на хорошую бригаду... тунеядцев и алкоголиков, желающих потрудиться.

А всё же, стоило сознаться, что послонявшись по родной квартире и попинав легонько с детства знакомую мебель, Женька с кислой рожицей проворчала за ужином, что как-то не то. Вроде и дом родной, но...

— Хочется чего-то большего.

Старшие признали, что устами младенца глаголет истина — и запили кстати прихваченным из грузовика Цинандали. Девушка зыркнула на Тима — у-у, злыдень, всего-то на несколько дней старше! Но больше пяти секунд при всём своём желании дуться не смогла, и попросту рассмеялась. Какие-то родные они, эти взбалмошные брат с сестрой из чёрт знает какого далека. Интересно даже, что ж у них за мать и прочая родня. Может и в самом деле, внять недвусмысленному приглашению в гости? Да ведь может статься, что и от одного королевского дворца тоже останутся рожки да ножки — пусть королева только глянет не так или не то слово скажет по адресу маменьки.

Против этого тоже возражать особо не стали. Хотя и сошлись во мнении, что игнорировать приглашение всё же было бы опрометчиво. Ну не та королева особа, чьим мнением или прихотью стоило пренебрегать!

Так оно или нет, Женька ломать голову не стала. А погнала Тима в качестве компенсации за неумеренное поедание маминых блюд притащить в её комнату вон те маленькие коробочки из кузова. Опять же, физические нагрузочки... и принц стоически притащил в бывшую детскую все здоровенные упаковки с компьютерами и прочими прибамбасами.

Подключение шнурков и прочей дребедени Женька тоже милостиво возложила на умника. И по её мнению, справился он просто блестяще — заглянувшая на шум маменька, которая всего-то навсего вознамерилась угомонить разбушевавшуюся парочку или хотя бы немного унять эти азартные вопли, демонстративно заткнула уши.

На экране Женьки её эльфийская рэйнджерша палила отравленными стрелами из лука в какого-то здоровенного и до жути реалистичного дракона. Зато тощий волшебник у принца поливал злодея с холма чем-то таким, что прославленные в легендах и песнях гвардейские катюши от зависти выздыхали бы.

Да, брательник был прав — перекрёстный огонь дело суровое... и дракона совместными усилиями таки удалось доконать. Тут оказалось, что за спинами уселись в первом ряду Вовка с Принцессой и глазеют с восторгом на зрелище — да ещё и без билетов, прикиньте!

А Наталья Сергеевна невозмутимо поинтересовалась, кому где стелить. Ну, старшие не стали шифроваться или смущаться хотя бы приличия ради. Вот щас, мам — только закроем дверь в нашу комнату, и сразу начнём спать, угу!

Женька отмела идею перебраться в мамину спальню сходу. И даже заметила ядовито, что принцу, даже такому смазливенькому, на раскладушке в кухне тоже делать нечего.

— Без вариантов, мам, — и вернулась к своим приключениям — объединившиеся кланы мертвяков и орков откуда-то из американских и китайских сайтов подступали к Стормвинду, угрожая столице людей.

А стало быть, разрозненным силам сидящих где-то в Англии и Австралии играющих за гномов, людей и эльфов энтузиастов приходилось принимать самые отчаянные меры. Ну и, плюс их собственная, не очень-то прокачанная и кое-как вооружённая парочка.

Маменька лишь неодобрительно покачала головой. То ли по поводу нравов нынешней молодёжи, то ли насчёт увлечения этими сетевыми виртуальными реальностями. Но Принцесса, едва оторвавшись на миг от экрана, заметила, что такая замена настоящим войнам стоит весьма и весьма многого, и с жаром принялась подсказывать братцу. Усевшийся на ковёр Вовка тоже науськивал сестрёнку — не стой на месте, а то так и будешь погибать. Вот так, вот так — перемещаться, уворачиваться, маневрировать.

И когда израненная парочка с дюжиной бородатых гномов на последнем издыхании уже добили остатки ворвавшихся в город орд, аплодировала даже угнездившаяся в уголке мама со своим вязанием.

— Эльфы рулез! — Женька запустила свою ободранную рэйнджершу танцевать прямо на клумбе посреди усыпанной трупами площади перед королевским дворцом.

— Елфы форева! — возопил в свою очередь напарник, и не стал особо краснеть, когда Женька на радостях полезла обниматься.

Упс... маменька скромно так поинтересовалась у дочери — не хочет ли та о чём-то её спросить или проконсультироваться?

— Не-а, мам — ничего такого не будет, — хладнокровно возразила даже не прикинувшаяся паинькой девушка, и принц тоже закивал головой с самой искренней и бесхитростной на ней мордашкой.

Угу, Тим — чья б корова мычала. Уж я-то теперь знаю, какие в том омуте черти водятся. Прям атомные субмарины! Ничего, выколупаем и их оттуда, дай только срок...

Тут оказалось, что коварный Вовка с Принцессой уже под шумок и сами перебрались к компьютерам, предавшись новой забаве с восторгом неофитов. Женька поразмыслила и перекочевала в залу, где включила музыку и старательно пыталась понять — что же подруги находят такого в танце в обнимку с парнем, да ещё и в потёмках. Очень старалась, даже бутыль шампанского уговорила втихаря от маменьки.

Вообще, ничего. Что-то в этом есть — потренироваться только надо. А то Тим так и будет испуганно подпрыгивать, когда ему от широты души и веселья ненароком на ногу наступают.

В общем, когда уже начал алеть пресловутый восток, маменьке кое-как удалось разогнать эту банду спать. И то лишь с помощью очень веского довода, что завтра будет тяжёлый день, и нужно хорошо отдохнуть. И ещё более убедительного замечания, что сходить на кухню за поварёшкой ей, в общем-то, недалеко, да и недолго.

Тимкино плечо оказалось неважной заменой подушке, да и его сопение в макушку тоже поначалу Женьку смущало до чрезвычайности. Но погреть о парня продрогшие после прогулки-перед-сном ладошки-пяточки, это класс! Да и после душа обнюхивался он вполне терпимо и даже где-то как-то уютно. И вот, с подобными интересными мыслями ей кое-как удалось загнать себя в тот прекрасный и недостижимый мир, где герои могучи и благородны, их дамы прелестны и умны, а на каждого мерзкого тролля найдётся хороший файрболл или меч эльфийского короля...

Как-то так само собой вышло, что не успело наступить время завтрака, как все в доме поцапались. Причём так, что только испуганно звенела люстра в зале.

Короче, и по порядку.

Полусонная и злющая как пантера Принцесса ворчала, что кое-кто неисправимый мужской шовинист, потому как норовит её, главную-преглавную и привыкшую быть всегда и во всём быть сверху, уложить на спинку и проехаться асфальтовым каточком. Вовка в ответ заметил, что некто в определённые моменты кусается куда там пресловутой пиранье, и грозно нахмурил для начала одну бровь.

Женька вовсю злобствовала в том духе, что по такой жаре, когда и простыня кажется излишеством, живая грелка на всё тело — ну её нафиг! А попеременно то краснеющий, то бледнеющий Тим плакался, что кто-то лягается и пинается во сне, как необъезженный жеребец... вернее, кобылка необъезженная.

— Это в каком смысле необъезженная? — девчонка окрысилась, подбоченилась и вызывающе уставилась на парня. Чтоб она да упустила повод надрать смазливому тихоне уши? Да ни в жисть! И Тим от греха подальше спрятался отчего-то за Владимир-Петровичем.

Подоспевшая на шум маменька тоже подлила масла в огонь. Дескать, кто-то втихаря опять зачаровал её любимых рыбусиков, и бедные вуалехвостики снова плавают по кругу. При этом она нехорошо посматривала в сторону Принцессы и на полном серьёзе угрожала лишить всех приготовленной по её секретному рецепту цветной капусты, чей разносящийся по квартире запах уже давно дразнил обоняние и смущал умы.

В общем, маленький, но хорошо организованный сумасшедший дом.

Но угроза лишиться завтрака всё же перевесила остальные проблемы. Потому мама вполне здраво предложила решать вопросы по мере важности. Женьку с братом кое-как разняли — и ворчащая да втихомолку обменивающаяся плюхами толпа гуськом потянулась на кухню. В самом деле, рыбки опять кружились в аквариуме, и даже талантов Принцессы не хватало разогнать их. Стоило только сделать им колдовское Бу! как вуалехвосты испуганно разлетались в стороны. Однако, поклевав своих дафний да мотыля, живо сбивались в стайку словно для совещания, и тут же опять принимались вертеть колесо.

Женька окунула в аквариум палец и без ложной брезгливости попробовала на вкус.

— Вроде не отравлено, — сообщила она.

В конце концов, глазастый Тим заметил, что где бы тётушка Натали ни находилась, хоровод рыбок всегда сориентирован к ней самым выгодным ракурсом. Тут же, заинтересованные таким феноменом собравшиеся провели следственный эксперимент, погоняв маму в разные углы — и верно. Упс... либо вуалехвостам понравилось, либо они сошли с ума.

— Мам, да они просто танцуют для тебя, — глубокомысленно заключил Вовка, и против такой формулировки немного оттаявшая мама не смогла возразить. В самом деле, величаво развевающие вуалями рыбки мало того, что плавали по кругу, но ещё и кружились вокруг своей оси, что придавало зрелищу особенное очарование.

Наконец, мама улыбнулась и даже одарила всех хорошей порцией капустки, да ещё и с добавкой! А салатик из варёной свеклы и с морковочкой! А в меру прожаренные гренки с молоком... В общем, уевшаяся Женька тихо стонала от блаженства, когда верный Тим кое-как доволок её обратно в детскую на диван. У неё совсем не было сил сердиться на парня, потому она просто притянула его под бочок и умиротворённо замурчала.

Судя по подозрительно плотно закрывшейся двери к старшим, примирение там тоже пошло полным ходом. Да и мама перестала на кухне громыхать посудой, что всегда было признаком весьма хорошим. Хм-м, неужто нужна такая малость, как просто поесть, чтобы в душе наступили мир и покой, да ещё и любовь если не ко всему миру, то уж к ближнему своему точно?

Угу, ближний — Женька сквозь ресницы посмотрела на неприкаянную физиономию Тима, который тихо тащился от того, что девушка ласково запустила пальцы в его волосы. Божечки, ну точно как сестра его. Хотя девушка и сама любила, когда маменька расчёсывала ей волосы или просто гладила.

— А вот скажи, Тимк, кто конкретно мог бы ваш домик так лихо спалить? Не сама же королева...

Судя по быстрому ответу, таковые вопросы уже мелькали в голове принца. Ну, если не кто-нибудь из чародеев Высокой Башни, то — и вот тут Женька чуть насторожилась. Ага, оказывается, кроме этих двоих августейших отпрысков, где-то там обретаются ещё два старших брата и одна сестрица. Ну, и воздыхатели оных, само собой. Бедная королева, как же она управляется с этакой бандой? Тут уже никакого королевства не захочешь, даже впридачу.

— Я ей заранее сочувствую, — тихо усмехнулась девушка. — В больших количествах вас переносить просто невозможно.

— Мы удрали и поэтому тоже, — невесело вздохнул принц. — Все друг друга вроде и любят — и тем не менее, грызня такая стоит, что сегодняшнее просто разминкой показалось бы.

Женька взъерошила эти мягкие, даже покладистее чем у неё самой волосы и наивно поинтересовалась:

— Скажи честно — драка за трон тут ни при чём?

На этот раз принц молчал куда дольше, чем ответить. Да, сестра и не прочь бы примериться одним местом к сиденью трона, а макушкой к Алмазному Венцу. Понимает, что вполне возможно собрать хорошее войско да просто взять штурмом королевский дворец. Но вот укоротить на голову остальных, более её достойных претендентов, никак не хочет — а без того ей на троне долго не усидеть. Всё же, её идеи естественного отбора и уничтожения слабейших настолько далеко не заходят.

— А меня это дело, равно как и грызня, просто не привлекает. Не моё оно, — Тим дохнул теплом на девичье запястье, и легонько, ласково поцеловал.

Поёжившаяся Женька сразу же потребовала прекратить безобразия, от которых по ней мураши стадами и толпами лазят, и шутливо потеребила кой-кого за ухо. Не-а, не унялся — пришлось руку отнять. И вообще, ваше высочество — пришло время для битья. Только в люстру и зеркало, чур, заклинаниями не пулять!..

Было бы сказано — пока мама ремонтировала физиономию и руку принца, старший брат с мотком проволоки и пассатижами ремонтировал люстру. После не разбери какого удара хрустальные подвески так и брызнули в стороны, словно испуганные рыбки. Но вроде, по словам Вовки, дело тут вполне поправимое. Естественно, Принцесса увивалась рядом, давала ценные советы, прилежно и неумело помогала — и старательно лезла под руку. Ну и конечно, напросилась на — причём так, что покрасневшая Женька пулей выскочила из своей же комнаты.

Ужас... когда ж они уже наедятся сладкого...

Немаленького размера банду всяких проходимцев, покусившихся за ночь на машины и их содержимое, очаровательно раскрасневшаяся Принцесса отпускать просто так не хотела. Ну вот нужно же их хоть как-то наказать! И в конце концов, по мудрому совету маменьки, те побросали свои трубы да палки, построились в неровную колонну и отправились немного похулиганить в районном отделе да честно заработать свои пятнадцать суток.

Да уж, менты сегодня здорово удивятся и поразвлекаются с этакой оравой... Женька проводила их смеющимися глазами и вернулась к своим думам. Коль скоро Вовка счёл, что они все недостаточно готовы, чтобы достойно предстать перед Её Величеством, а уж тем более преодолеть вполне и очень даже могущие быть подготовленными неприятности, то вполне здравым показалось пока что уехать подальше, дабы не подвергать риску хотя бы эту привычную обитель.

Даже Следопыту пришлось бы попыхтеть, чтобы обнаружить их где-нибудь на новом месте, если сам Тим Великолепный вызвался немного, по его выражению, запутать следы.

Она повисла на перилах балкона, блаженно щурясь на солнышко и краем глаза наблюдая суету внизу. Все три машины грузили на совесть — мало ли что пригодится в дальних странствиях? А её саму, как особу в принципе безответственную и бесхозяйственную, годную лишь чтобы бить морды или соблазнять красавчиков-принцев, определили в резерв. То есть, взирать сверху на всё это безобразие под балконом. И в случае чего, принять соответственные меры.

В смысле, набить морды, если таковая нужда объявится.

По правде говоря, такое важное поручение Женьку вполне устраивало. Настолько, что она скинула сарафан и даже то, что под ним. И теперь загорала, обернувшись настолько сильным отводом глаз, что даже Принцесса, мазнув взглядом по её убежищу, пожимала плечами и ворчала, что Джейн просто попить вышла.

Нет, ну вот ковёр брать с собой не надо! Там, что ли, нельзя разжиться чем подобным или даже лучше? Женька уже совсем собралась было заорать сверху на мокрых от жары и усердия Вовку с мамой — но те, слава богу, сообразили и сами. Грузовик хорош — однако не жэдэшный вагон же, могут и колёса от такого груза поотваливаться.

Из медикаментов решили взять только перевязочные материалы и матушку, от какового предложения она со смехом отказваться не стала. А вот дискуссия по части прихватить с собой что-нибудь смертоубойное и современное Женьку весьма заинтересовала. Но, поскольку дальше идеи наведаться в магазин означенных товаров или полюбопытствовать ментовский арсенал обсуждение так и не зашло, девушка со своей верхотуры посоветовала наехать на склады расположенного недалеко от Донецка танкового училища.

Все четверо внизу подпрыгнули, слоно услышали глас с небес... хотя, в общем-то, примерно так оно и было. Но разглядеть девушку так и не смогли, хотя точно знали — ведь из того вон плавающего в воздухе бокала с любимым ею апельсиновым соком кто-то пьёт?

В конце концов, маменька предложила ограничиться разоружением телохранов местных мафиози, а там видно будет. Не на войну ж собрались, право? Идея понравилась — особенно ухмыляющейся наверху Женьке.

В конце концов, когда солнышко уже начало припекать всерьёз, Женька вспотела на жаре до неприличия, а народ внизу уже немного ошалел и по третьему разу вознамерился послать всё это к чёрту да отправляться налегке, в первом приближении погрузка оказалась завершена.

И после лёгкого, но сытного обеда этот, по образному выражению маменьки, дурдом на колёсиках всё-таки отправился в путь. И то, не раньше чем сама Наталья Сергеевна по третьему разу убедилась, что не забыли её любимых рыбусиков и им будет удобно танцевать за ветровым стеклом уже нетерпеливо подрагивающего грузовика.

Напоследок Женька поручила всем спешно собранным окрестным котам присматривать за квартирой. Вроде обещались, злодеи усато-хвостатые. А сосед дя-Пе получил ключи и просьбу посматривать — вкупе с хорошей пачкой купюр на всякий пожарный. И наконец-то удалось выехать со двора.

Первыми на беленькой машинке ехал Тим с Принцессой. Вовка с верхотуры полюбившегося ему могучего ДАФа обозревал окрестности и крутил свою баранку, а замыкали процессию Женька с мамой на серебристой спортивной бээмвэшке с такими себе неприкасаемыми номерами.

Правда, начало уже смеркаться, когда необычная процессия наконец-то миновала знак с перечёркнутым названием родного города. На спальном месте грузовика побрякивала хорошая груда оружия, годная для вооружения изрядной чикагской банды — хотя сама экспроприация ничем хотя бы интересным не ознаменовалась.

Но тут возникли первые трудности. Тим исправно применял надлежащие меры, то бишь менял реальность — да вот, Владимир Петрович ввиду более чем изрядных размеров грузовика и своей неопытности, никак не пролезал в крохотный зазор.

У-у, какие жаркие споры разгорелись на участке вечереющего загородного шоссе! Принц по причине своей тщедушной комплекции ворочать баранкой тяжёлого грузовика и тем самым прокладывать путь ну никак не мог, и ничего тут поделать было нельзя. Но в конце концов, Принцесса неплохая замена? Хотя, зрелище красавицы-блондинки за рулём этакого мастодонта, да ещё и с длинной сигарой в зубах, каковую она вытребовала ради такого дела — да ещё и с подсвеченными приборной панелью танцующими рыбками — о-о, это было что-то!

Встречные менты, зеваки и бродячие шавки падали косяками и штабелями...

Нет, мам, всё же я не согласна. Взгляни на это небо, откуда так красиво светят звёзды — зачем они? Вон, посмотри, из-за террикона луна ощерилась — какой с неё прок? Или вот эти зеленовато-серебристые тополя, что провожают нас словно замерший почётный караул — какая от них польза?

Мы пришли, мы уйдём. А они останутся. Быть может, вспомнят мимолётно о нас, словно о промелькнувших в их вековечных снах мошках-однодневках. Но возможно, и вовсе не заметят — кто мы для них, да?

А вот и не угадала ты, маменька. Не в том смысле, чтобы задумываться о всяких глупостях типа кто мы и зачем живём. Но в том, что меня не устраивает сама такая постановка вопроса. Наверное, я истолковала тот твой взгляд даже правильнее, чем ты предполагала. Коль есть возможность выучиться чему-то от этой стервозной красавицы и её миленького братца, буду молчать в тряпочку и мотать себе потихоньку на ус. Потихоньку, помаленьку копить. По крупицам собирать и обдумывать, в каком же месте это в хозяйстве применить.

Хоть вы все и ворчите, что я бесхозяйственная, а однажды мир проснётся и обнаружит, что вот он у меня где — Женька хладнокровно продемонстрировала снятую с руля и сжатую в кулак ладонь. Я ведь Воин, мам. Не стану клянчить подачек или ждать у моря погоды. Раз положено по должности, буду брать всё, что понравилось — да, и по праву сильного тоже. Только, не то, что ты думаешь, не соблазны или всякие богатства. Знания и умения — силу, в общем. И прилежно учиться у тех, кто пока ещё сильнее.

Умгу, щас, прям разогналась! На себя-то посмотри, ма. Скажешь, мы обе не заметили взгляд на тебя того усатого сержанта на перекрёстке? Недвусмысленный такой взгляд, однозначный — понравилась ты ему, хоть он и серость-гоблин. Чисто с мужицкой точки зрения понравилась, разглядел ведь. Помолодела, похорошела, мотаешься как заведенная, я такой тебя только с детства помню. И глаза... не старой загнанной клячи — ведь у тебя свет в них обозначился, уж я-то вижу...

Для начала повалил снег. Густой да с морозцем — таковое диво в наших широтах посреди лета привидится разве что в хорошеньком кошмаре. Ну Тимка, ну, Сусанин... Этим впереди хорошо, а каково нам в кабриолете?

— Мам, а ну звякни по мобилке — неужто сами не соображают?

К их обоюдному удивлению, в здешних непонятных местах мобильная связь всё же работала. Наталью Сергеевну со всем почётом усадили в просторную кабину тягача — а брата Женька отправила к принцу. Дескать, парень один там, да и силовое прикрытие на случай чего, опять же — а то сердце что-то не на месте.

Сама Женька даже для виду не стала ворчать, натягивая хозяйственно прихваченный мамой свитер, да ещё и испытанную ветровку сверху. Варежки само собой, ма! Хотя Тим и сумел поднять на бээмвушке складную крышу, но спасала она от холода примерно так же, как нарисованный домик от сибирского мороза. То есть, чисто морально. Ведь в рождённой ездить по дорогам всяких там Ривьер и Парижей серебристой милашке печки отродясь не было, только слабосильный кондишн.

И теперь опять за стеклом маячила темнота. Кружили белые хлопья, за которыми едва проглядывал жёлтый кузов и призывно манящие к себе габаритныей огни... эй, да не так близко-то манящие, тпру! Не спать, Женька! Девушка потянулась рукой и на всякий случай поклацала кнопусечками на приёмнике. Надо же — радио Ностальжи даже и сюда пробивает. Что там у нас, ах арабсие мелодии в исполнении Дидюли? Очень даже лирично. Очень — как раз под камчатский снегопад и примерно такой же морозище.

Пару раз из грузовика звонила маменька, беспокоилась. И Тим раз отметился с хриплым от натуги дыханием — тянуть за собой такой караван дело не для слабосильных принцев. Но ничего, как-то держался. Наверное, Женькины издевательства таки начали приносить и реально заметную пользу — во всяком случае, она внимательно вчувствывалась в едва заметно наплывающие спереди изменения. Ничего, сдюжит, вот такие хлюпики иной раз на самом деле двужильные, и ломаются куда труднее накачанных мужиков.

Слева проплыл вполне салтыков-щедринский верстовой столб. Чуть наклонившийся, в косую чёрно-белую полоску, с криво прибитым и залепленным снегом указателем куда-то в темноту. Отчего салтыков-щедринский, Женька додумать не успела — на столбе сидела ещё более мрачная чем ночь ворона и с самой наглой вороньей ухмылкой держала в клюве ломтик серебристо и грустно светящей луны.

Ну что ж, могло быть и хуже. Например, повешенный — говорят, не к добру. Или дракон с полунедоеденной Принцессой в пасти. Нет уж, нафиг-нафиг — ещё отравится, зверушка диковинный. Женька усмехнулась своим дурацким мыслям, и сделала чуть погромче — Мираж, одна из её любимых у Дидюли. Как раз в тему, блин — вроде и померещилось, да уж очень какая-то натуральная ворона была. И столб... мало ли. А луна — да любой пиит её в свои вирши трудолюбиво впихивает, а ей от того ни жарко, ни холодно.

Справа проехал навстречу закованный в серую броню рыцарь с длиннющим копьём. Женьку больше удивила не бодро трусящая по снегу могучая коняка и даже не серебрящиеся в свете фар потёки тающего снега по стали. И даже не сам факт — а копьё. Как же он с такой оглоблей управляется-то? Вместо колодезного журавля ей-богу, присобачить можно. И ведь не мираж — вон он, в заднем зеркале мелькнул — говорят, с глюками такого не бывает.

Она подтвердила на звонок Маменьки, что да — типичный рыцарь века эдак четырнадцатого, ориентировочно из северной Италии... дальнейших подробностей маменька не возжаждала — куда важнее был сам факт. Наличие, так сказать, присутствия.

Ну, а что конь и его седок ничуть не удивились, а рыцарь ещё и легонько отсалютовал копьём сидящей в машине даме, то уже и вовсе в порядке вещей. Приятно встретить человека культурного... или по крайней мере, благородного. А мог бы дровинякой своей, да на полном встречном скаку, да в ветровое стекло — в самую пору тут бы и ощутить себя бабочкой, насаженной на булавку естествоиспытателя.

— Так, отставить, Евгения Суворова! Что можно предпринять в случае атаки одиноко едущей в машине девушки тяжеловооружённым конным рыцарем в полном облачении?

Мысли сразу приняли другой оборот, принялись перебирать возможные варианты, а Женька потянулась рукой назад и с удовольствием нащупала там свой клинок в потёртом брезентовом чехле. Нет, если действовать грамотно, у того дядечки с оглоблей шансов ну никаких...

Огни впереди вильнули в сторону и пропали. Женька крутанула руль, и тут же о том пожалела — спуск в темноту оказался настолько крутым, что спортивной машине на летних шинах да без цепей тут светило только одно... странно, обошлось.

Потому что снег и прочие гнусности погоды куда-то делись как по мановению волшебной палочки. Хм-м, а есть ли у Тимки волшебная палочка? Угу, ещё как — в штанах... Женька неприлично захохотала, обозвала саму себя пошлятиной и открыла окно.

Почти идеальная лесная дорога, откровенно лето — а вон меж сосен определённо небо розовеет. Либо гигантское зарево... либо... ура, это же рассвет!

Ура — тут впору орать гимн восходящему солнцу и умнице Тимке, сумевшему почти на горбу протащить полсотни тонн за собой через чёрт знает какие грани пространства-времени. И маменьке, уже сующей любимой дочери чашку с ароматно парящим содержимым термоса. Ура-а-а!

Принц, правда, выглядел чуть ли даже не хуже, нежели после традиционных с Женькой свиданий — разве что без видимых повреждений. Проворчал, что пару суток надо отдохнуть. Ему сил набраться, да и реальность пусть успокоится, слишком быстро ехали.

И уснул.

— Мам, я тоже умерла, — намёрзшаяся и уставшая как хоть бы и сам чёрт Женька тут же скрутилась в клубочек под двумя одеялами. И уже улетая в сладкое забытьё, почувствовала, как её постепенно, медленно отпускает...

Лошадей, к примеру, Женька не любила. Ещё с детства — как-то совсем ещё в сопливом возрасте сидела она на шее папки, и гуляли они по Питерскому, а тогда ещё Ленинградскому зоопарку. К родственникам приехали, типа. В общем, малолетняя пухлощёкая девчонка уплетала булочку, весело дрыгала ногами и поглядывала на всё вполне свысока и в своё удовольствие. Да вот только, наклонился к ней через загородку вольеры здоровенный как подъёмный кран жираф.

Уши в стороны, как лопухи, на макушке потешные рожки вроде шахматных пешек — а глазищи вооо! Печальные, жалобные и определённо голодные. В общем, булочкой той пришлось зверика угостить. А злыдень тот длинношеий на прощание так обнюхал доверчиво протянутую детскую ручонку, так страшно дохнул тугой струёй тёплого воздуха... какая связь тут с жирафами, Женька и сама объяснить не могла — но лошадей на дух не переносила. И даже став постарше, напрочь отказалась прокатиться или сфоткаться на смирном, пыльно-ушастом ослике в знойном курортном Сочи.

С собаками, кстати, тоже не заладилось. Любая гавучая моська пробуждала в девчонке самые дремучие инстинкты предков, пылавших к волкам, койотам да прочим шакалам самыми горячими и острыми чувствами. И с достойными Тарзана воплями Женька хватала чего тяжёлого под руку подвернётся да бросалась в бой с часто непредсказуемыми для обеих сторон последствиями. Собственно, и с куда большими представителями собачьей породы отношения тоже складывались как-то так... вооружённый до зубов нейтралитет. Ну, разве что колли, интеллектуалы и интеллигенты собачьего мира — к тем Женька испытывала самые дружеские и нежные чувства.

Самое что интересное, животные прекрасно ощущали таковое к себе отношение. По запаху, что ли, распознавали? Вот кошек и котов Женька уважала, и те платили в ответ искренней привязанностью. Тут ни мур-мур не моги сказать.

— Вон, кошатница наша, — стоило услыхать эту добродушную фразочку взрослых, как и в самом деле — во дворе легко обнаруживалась весело проводящая время малолетняя Женька в компании разномастных усатых-полосатых. И ведь не за то любила, что ловкие-красивые и в то же время зубки да когти имеются, а... ну, просто нравились они ей, и всё.

Всякая недостойная внимания пузатая мелочь вроде мышей или лягушек удостаивалась примерно того же внимания, что и мохнатые гусеницы — то есть, презрительного взгляда и в лучшем случае фырканья. Бояться, правда, как-то и в голову не приходило — во всяком случае, Женька была здорово однажды удивлена, обнаружив, НАСКОЛЬКО мама боится этих милых зелёных лягушат, угревшихся в её ладошке. Долго потом в ушах звенело. Хорошо ещё, что и вовсе по попе не прилетело...

Птицы всех мастей и размеров с полувзгляда распознавали себя потенциальной пищей и старались от этой малахольной с рогаткой держаться подальше. Только синиц Женька терпела и даже зимой подкармливала. Зато ежи и белки пользовались у неё же неограниченным кредитом жратвы и нежных чувств.

Или вот змеи, например — ну, тут разговор короткий. Палка подходящей длины с рогулькой на конце — и если в нужном месте не обнаруживались ужиные пятнушки, то потомок искусителя прабабки-Евы изничтожался быстро и беспощадно. Когда маменька в поисках да шо ж оно так воняет обнаружила под кроватью Женькину коллекцию отрезанных гадючьих голов с хищно раскрытыми зубастыми пастями, только вмешательство папеньки и спасло любимую дочь от чего-то неизвестного, однако наверняка очень похожего на конец света.

А мама в отместку притарабанила кучу медицинских атласов и иллюстрированных справочников да показала Женьке, что бывает, когда. Угу, дочь прилежно просмотрела всё от начала до конца — потом по своей привычке от конца к началу, и с рёвом отказалась вырастать в маму и становиться тётей доктором. Как ни странно, положение спас Вовка, о чём-то долго шептавшийся с двенадцатилетней сеструхой, после чего та поглядывала на родителей как-то загадочно и с блестящими глазами. Но молчала как партизанка.

Зато пауки — ум-м, какие ж они! Особенно крестовики, которых так легко добывать из их логов. Не знаете? Кусочек смолы на ниточке, тудым-сюдым в их почти отвесные норки — и вот он, красавец, уцепился-завяз. Пушистый, большущий, а ещё из него можно белый яд добыть и отравить да хотя бы противную баб-Манину козу!

— Мам, правда лапочка? — упс... чего они орут, прыгают, да ещё и руками размахивают, эти глупые взрослые? Ай, да ну их...

Короче, в этом большом мире имеется стооолько соблазнов для знающей и умеющей их изыскать! Не ленись только, сумей распознать, какую же именно ещё не запрещённую старшими шалость можно удумать. А потом и учудить со всем удовольствием.

Нет, ну вот эти жёлтые и наглые глазищи определённо кошачьи... Так и не нашедшая в себе сил ещё раз раскрыть взор хотя бы в щелочку Женька бесцеремонно нащупала, ухватила и притянула подмышку что-то большое, мягкое и лохматое. Уже засыпая опять, нашла привычными до автоматизма пальцами нужные места за ухом и под мордочкой... как же ты хорошо мурчишь... киса...

А один раз она на четвереньках бодалась с козлёнком. Тощий, но жилистый оказался — таки Женьку заборол под громогласный хохот и истерическое подвывание уже сползающих от восторга под лавки взрослых.

Так, а где это она щёку в смолу испачкала? И зачем этот мама с таким усердием трёт свою любимицу-дочь крупной наждачной шкуркой? Ах, это ты — уймись, киса, не лижи меня. Я не твой котёнок...

Тут Женька проснулась как-то неожиданно и вдруг — от воцарившейся вокруг нехорошей тишины. Не шептались или хихикали брат со своей Принцессой, не позвякивала посудой мама, уже и этот неизвестный мир собравшаяся посрамить шедеврами своей стряпни. Как-то оно даже не того.

Под боком обнаружилась здоровенная рысь, судя по зубам калибра смерть собакам и чёрным кисточкам на ушах. А когти, когда эта угревшаяся возле девушки, да ещё и под пледом киса потянулась, впечатлили даже Женьку.

— Привет, — она зачем-то потрогала зверю здоровенный, поросший по краям короткими жёсткими шерстинками нос и сообщила. — Мокрый и холодный. Иди гуляй, и поймай мне...

Ну, посылать такую замечательную охотницу за мышью было бы попросту оскорбительно. А вот поросёнка или косулю в самый раз. Рысь утробно муркнула — почти как обычная кошка, разве что Женька побожилась бы, что та вытянулась под пледом на всю длину её собственного тела. И с достоинством, эдакой вопросительной загогулиной выгнув короткую лохмато-полосатую хвостяру, бесшумно удалилась к кустам.

Оглянулась на границе, взвыла легонько, на пробу, мяукающе-душевынимающим гортанным мявом. А когда Женька проморгалась, та уже исчезла, словно её здесь никогда и не было. Остались лишь несколько грубых шерстинок на рукаве да ободранное ощущение на щеке.

Дрыхнущий под соседним навесом Тим даже не проснулся — ну ещё бы, таким задохликом не заинтересуется ни одна уважающая себя хищница... ну разве что напрочь дурная вроде Женьки. Зато Вовка и Принцесса обнаружились метрах в пяти — с весьма впечатляющей коллекцией всяких стволов в руках и чертовски занимательными физиономиями. Что-то там было типа ну вы, блин, даёте! Ну, а маменька... м-да, это описанию не поддаётся. Такое надо для полноты ощущений просто ощутить — и при этом ухитриться как-то выжить. Под конец она даже зачем-то сунула дочери подмышку градусник.

— Вот теперь верю, что на единорогах могут ездить только... — однако врезавший по спине мамин половник живо направил ехидство старшего брата в нужное и куда более общественно полезное русло.

Например, перестрелять всех крупнее кузнечика километров этак на десять в округе. Стоит признать, что на такое заманчивое предложение Вовка не повёлся — но послоняться со своей ненаглядной вокруг лагеря да посмотреть согласился быстро. Угу, знаем мы их — эти и слона не заметят, как-то не до того будет такой парочке. Разве что если наступит...

Температуру Женька могла при желании нагнать любую — от окружающей среды до эдак костерка под мамиными кастрюльками. Но испытывать судьбу не стала и в награду получила... кстати, когда она на первом курсе проходила мат.статистику, мама как-то не подумавши сказанула, что среднее арифметическое есть дело весьма коварное. Если взять дюжину гриппующих да одного покойничка, то в среднем у них как раз и окажутся пресловутые тридцать шесть и шесть.

Проверять тогда Женька как-то не рискнула, поверила на слово. Но с тех пор относилась с должной долей скепсиса к высказываниям всех этих прожжённых циников с медицинскими дипломами. Вот и сейчас, оказавшись признанной годной ко всему и без ограничений, задумываться над такими перлами двойного и тройного смысла не стала. Легонько получила кухонным полотенцем пониже спины, привычно показала в ответ язычок и отправилась собирать хворост.

Уф-ф! Если эта дровиняка, вполне пригодная вместо знаменитого надувного брёвнышка Владимира Ильича, и есть всего лищь хворост, то Женька слон, танк и армейский тягач тактических ракет в одном лице. С нарочитым грохотом скинув с постеленной на плечо тряпицы ношу наземь, она добилась только одного — Тим перевернулся с боку на бок. У-у, а ещё другом назывался! И она принялась своим личным топориком разделывать добычу на более пригодные в хозяйстве поленья. Специально обточенный по форме плотницкого, а не мясницкого, в ловких руках он быстро обеспечил маму топливом.

И пока та наводила лоск на одуряюще ароматный соус, из кустов как раз показались старшие братья-сёстры. Спасибо, что хоть для приличия охапку веточек захватить сообразили... ну ладно, если за эти грибы мама говорит спасибо, так уж и быть, сделаем вид, что не заметили съеденной губной помады Принцессы и опухших губ Вовки.

Ох и рецептики у маменьки кулинарные — как она их только запоминает?

— А... — только вознамерилась поинтересоваться Принцесса, как Женькин кулак уже поднялся в красноречивом предупреждающем жесте.

— Не знаю, отстаньте, — она с упоением принюхалась к витающим в воздухе ароматам и взвыла не хуже той рыси. — Мам, мы жратушки хотим!

Маменька от неожиданности и с перепугу уронила свою сковороду с уже шкварчащими на ней грибами. Молниеносный бросок руки — и брат поймал посудину на раскрытую ладонь и даже дождался, пока мать снова ухватится за ручку.

Кожа осталась целой, неповреждённой и всё такой же, как и раньше. Переглянувшись с Принцессой, Вовка потёр ладонь и пожал плечами. Не сгорела, не обожглась и даже не болит — хотя горячо было. Женька переглянулась с матушкой и недолго думая, сунула руку в огонь.

Уй, больно-то как, естествоиспытательница грёбаная! Мазохистка ахнутая, долбаная и... однако, хотя волосы у маменьки самым натуральным образом встали дыбом, девушка ничуть не попеклась, чего не скажешь о затлевшем рукаве. Но когда все совсем не малость озадаченные взгляды постепенно сошлись на Принцессе, та поёжилась и заметила, что поджаривать себя на манер поросёнка на вертеле не позволит.

Угу, было б там что есть! То ли дело... Женька незаметно почесала себя чуть пониже спины и с неудовольствием поинтересовалась:

— А вот... — но тут уже этак недвусмысленно влево-вправо покачавшийся пальчик Принцессы показал — нет, не знаю.

Ну прям тебе брульянтовая рука, блин-гоблин!

Принц проснулся подозрительно кстати — когда мама уже обвела удовлетворённым взглядом свою алхимию и кивнула, Женька от нетерпения и ворчания в животике отплясывала танец гоблинского шамана, а брат с Принцессой вооружились вилками-ложками и облизывались с самым плотоядным видом.

Естественно, маменька первым одарила порцией вожделенного супа своего заспанного любимчика. Тут дочь едва уже не захлебнулась от вожделения — так запахло из кастрюльки. Ну ма-ам, щас помру! Или рыбусиков твоих танцующих стрескаю — вместе с хвостами и плавниками!

И всё же, терпение таки рано или поздно вознаграждается.

А всё-таки, хорошо иметь брата-волшебника!

Женька валялась на самой большой груде одеял, которую только смогла утянуть, и шастала по вебам. Обещание, что если кое-какой отчего-то не носящий очков умник прямо сейчас не организует двести двадцать вольт, то необходимостью в очках его живо обеспечат, сразу возымело своё действие.

Принц поковырялся с какой-то подозрительной веточкой растопыркой. Потёр её ладонями, пошептал что-то невразумительное, от чего на кончике зажёгся неяркий голубой шарик — а потом воткнул эту диковинную электростанцию в гнездо удлинителя. Сколько там вольт на герцы получилось, никого не интересовало. Главное, что заработали компьютеры, а также зачем-то прихваченный в дорогу любимый мамин торшер.

И вот теперь на полянке посреди невесть где находящегося леса сама собою организовалась почти светская вечеринка. Мама, естественно, в своём кресле и с неизменным рукодельем в руках, Вовка с Принцессой танцевали под музыкальное сопровождение какого-то агрегата из серии Порносоников, а младшие шерстили Интернет и плевались семечками.

— Если так и дальше пойдёт, мне такое путешествие даже начнёт нравиться, — Женька вздохнула и закрыла страницу поисковика.

В голову уже влезло столько всякой полезной и не очень информации... только теперь дочь и сообразила, зачем это мама читала тот дурацкий и здоровенный авиационный справочник. Память проверяла. В самом деле, ощущение такое, словно у тебя в голове обнаружились бездонные кладовые, которые с жадным чавканьем глотали всё, что туда ни кинь. Да ещё и с надеждой вопили — ещё, ещё!

Но голова на сегодня уже явно начала уставать. А значит, самое время учудить что-нибудь этакое — и Женька с заинтересованным взглядом обозрела поляну.

Нет, к маменьке приставать не стоит — ещё работу какую-нибудь найдёт. К Тимке... она покосилась вбок. Да нет, от чертежей и формул его лучше не отрывать, а вдруг чего полезного придумает?

Выводить из себя старшего брата это всё равно что пинать слона — посмотрит на тебя сверху этак снисходительно — что это ещё за букашка? — и вернётся к своим делам. Но если вдруг пнёт в ответ... нет, не стоит оно того.

Бешеных рыбок тоже обижать не за что. Ишь, паразитки, танцуют. И даже откровенно подёргивают хвостиками в такт этих рок-баллад, словно придворные дамочки взвивают свои юбки... ну, Принцесса, держись!

Ненавязчиво оттеснить брата и эдак мягко, с намёком, толкнуть его прочь попой — дело пары секунд. Попалась, злыдня зеленоглазая! И даже не рыпайся, Принцесса, ты весьма опрометчиво глянула с этим удивлением мне в глаза... вот и всё, ты в плену. А взамен...

Хм-м, а ты тоже та ещё штучка, Джейн. Если ты простой Воин, то я и вовсе посредственность — или как ты выражаешься, гоблин. Ладно, что ты хочешь?

Мне не нравятся те слова брата. Касаемо тёщи, я имею в виду. Ах, почему... просто, вы не ровня. Нет, строго в противоположном смысле. Твой титул, равно как и твоей маменьки, лишь случайность рождения, и никакой роли не играет. Что у тебя есть, кроме смазливой внешности и кое-какой природной хитрости? За что тебя стоит полюбить или хотя бы уважать? Надо ли тебе объяснять, что за пару месяцев вы с Вовуой собьёте оскомину — и ладно, если потом мирно разлетитесь в стороны, не оставив на память в сердце кровавых ран?

Мне с ним хорошо, Джейн. Знаю, для тебя как достойной ездить на единорожках, это не довод — но это так. А что хочется простого женского счастья, это довод? Он ведь хороший парень, и ты это знаешь. Надёжный, как вы говорите — свой. Но есть и ещё одно — он Воин. И если его очередной бой окажется последним, я хочу оставить о нём себе память — не только в сердце... но и под сердцем. Не изумляйся, тётушка Наталья знает. Да и моя мама, Королева — очень любит детей и ждёт-не-дождётся внуков. Но ты права отчасти, а потому прошу — подскажи.

Стервочка ты, Принцесса, хотя надо отдать должное, доводы подбирать умеешь. Ну что ж... А знаешь ты, о чём он грезит, касаясь пальцами ещё молчащих струн своей гитары? Что видит он сквозь строки книг и о чём думает после? Отчего Пушкин лучше Бродского? Какие мысли посещают брата при виде дома иль детей — и даже утренней зари? Чьи глаза он видит там? О чём он мечтает перед сном... загляни краешком глаза в его мечты, Принцесса. Найди там себя, своё место — и тогда... о-о, лишь тогда, быть может...

Спасибо, Джейн — все поэты и романтики перед тобой просто пыль. Я сейчас второй раз благодарю судьбу за то, что подарила мне встречу с тобой. Да, первый раз когда ты закрыла меня своим телом... но берегись — если я скажу в третий, то соблазн расплатиться с кредиторами радикальным способом может и перевесить...

Принцесса резко дёрнулась всем телом, вырывая взгляд из-под власти удерживающей его Женьки. И, легко чмокнув в щёку, ушла.

А Женька осталась посреди поляны в самом дурацком состоянии. Лишь мазнула пальцем по щеке, а потом и кончику язычка. Горько-солёно — плакала? Гордая принцесса? Невероятно, но факт. Блин, вечно у этих баб глаза на мокром месте.

— Тим! Десять отжиманий, поставь какой-нить рокенрольчик позабористей... и кинь в меня бутылкой, — странно, но маменька даже не пикнула.

Ох, мудрая ты женщина, Наталья свет Сергеевна. И слава за то японскому богу... гм, а какому именно?

Утром, кстати, давешняя киса притащилась опять. Никто ничего не успел не то чтобы расслышать, но даже и заметить — а возле заканчивающей свою разминку Женьки уже обреталась красавица-рысь. Да ещё и с подарком — весьма упитанным полосатеньким ещё не кабанчиком, но уже и не поросёнком, какового зверь с достоинством оставил у ноги девушки. Как только и доволокла — ужас!

— Кошатница, — выразила маменька общее мнение и подошла поближе полюбопытствовать.

Ведь намёк на то, что делать с этой свежатинкой, даже не надо было и искать. Кстати, к Наталье Сергеевне дикая кошка отнеслась вполне дружелюбно. Со вполне понятной боязнью протянутую ручку Принцессы обнюхала вдумчиво и как-то индифферентно. Зато в сторону парней лишь пренебрежительно задрала верхнюю губу с весьма впечатляющими клыками и пренебрежительно, гортанно мявкнула.

Понятно. Не подходи, и я тебя не покусаю.

Кабанчик оказался превыше всяких похвал, и мама с тоже кое-что соображающим в этих делах Вовкой принялись за работу. А Женька с Принцессой расчёсывали неприкрыто балдеющую от такого диковинного обхождения зверюгу под откровенно ревнивыми взглядами на всякий случай залезшего в тягач Тима. Не боись, воин детей не обижает.

— А она прелесть, — Принцесса невозмутимо заглянула под пышный хвост и подтвердила первоначальное Женькино предположение.

Правда, чем отблагодарить кису за столь явное проявление дружелюбия, дискуссия разгорелась ненадолго. Рысь милостиво согласилась откушать этак килограммовым ломтем красной рыбы, наверняка не водящейся в здешних лесах. Женька проводила завидющим взглядом лакомство, до которого и сама была большая охотница, и на чистой интуиции предложила открыть лесной хозяйке банку сгущёнки.

Ур-р, как же благодарно урчала кошка, с несомненным удовольствием вылизывая банку своим шершавым как рашпиль языком! Скрежет и хруст стоял такой, что Женька и Принцесса не сговариваясь пошуршавели. А потом киса соизволила вылакать полведра воды да завалилась дрыхнуть в тенёчке серебристой бээмвушки.

— Похоже, здешние духи, боги или кто они там, крепко благоволят к Джейн, — Принцесса с братом завистливо переглянулись.

Такая заядлая материалистка как маменька, и хотела было влезть в спор со всем авторитетом своего опыта — да на свою беду, по ещё не забытой привычке захотела поправить на носу очки. Не обнаружив оных, запнулась на полуслове и лишь проворчала, что спиритические сеансы проводить не станет.

При чём тут верчение тарелочки, столика или как оно там, не смог понять даже всезнайка Тим. Правда, во время традиционного утреннего свидания с Женькой то и дело косился в сторону благодушно взирающей на это баловство кошки — не кинется ли на защиту? А потому пропустил ударов и пинков куда больше обычного и даже остался без своего поцелуя. Да и приехал на лечение опять на плече девушки и в просто ужасном виде, чем немало огорчил сестру.

— Садистка! — зашипела та, и полезла с несомненными намерениями взять реванш.

Угу, щас! Джейн оказалась уже не та задиристая личность, полагающаяся лишь на физическое превосходство. В пару противоходов она выманила из-за энергетического щита потерявшую осторожность Принцессу и влепила ей такую плюху, что та отлетела с прогоревшим и дымящимся в паре мест сарафаном и ошарашенным взглядом.

Ну, тут уж вступился Вовка — что за дела? Наших бить?

Нет, братец — сегодня не твой день. Женька разошлась так, что отдубасила и его тоже... правда, уже почти влепившийся в пах кроссовок всё-таки остановила. Зафиксировала удар. Истерзанный старший брат оценил великодушие, поднял руки — сдаюсь, мол — и задком-задком поковылял прочь под дьявольское и до обиды похожее на хохот завывание из-под серебристой машины.

— Джейн рулез! — в прыжке провозгласила запыхавшаяся, но непобеждённая Женька, и на плечах потащила Принцессу в очередь к тёте доктору.

Вовка и сам дойдёт, не настолько уж она его отметелила — рубашка хоть и дымится, но не тлеет. А сарафан блондинки явно придётся определить на тряпку для мытья машин. Ничего, она и без сарафана вполне выглядит... во всяком случае, братца очень даже устраивает.

Уже вылеченный и потому сияющий как новенький пятак Тим оглянулся.

— Кысь, а ты не хочешь на медосмотр?

Как бы то ни показалось странным, но рысь вылезла из своего убежища, с блаженным подвыванием потянулась-зевнула, вновь предъявив жуткую коллекцию клыков и когтей — и этаким здоровенным мохнатым колобком поплелась в сторону мамы. Ух и глазищи ж у этой кошки! По пути, правда, она задержалась, вдумчиво обнюхала ногу замершего на всякий случай принца... и задрала заднюю лапу.

— Нет, чувство юмора этой киске определённо не чуждо, — ядовито заметила Принцесса.

Мама согласно, хоть и бесстрастно кивнула, и принялась осматривать свою необычную пациентку. Едва подживший шрам на боку, равно как и нагноившаяся заноза в подушечке лапы, особых затруднений не вызвали — рысь вытерпела процедуры стоически, с презрением к боли истинного воина. Насчёт кошачьих блох и глистов Женьке пришлось включить комп и порыться в лазерных дисках прихваченной медицинской энциклопедии — но и это в конце концов преодолели.

Рысь благодарно потёрлась мордой о мамино колено, отчего та едва не улетела вместе со своим раскладным стульчиком, а потом с нехорошим таким интересом подошла к стоящему в тенёчке аквариуму.

— Ой! — тихо и испуганно это сказали, кажется, все.

Рыбки-вуалехвосты хоть и глупые, но угрозу своим жалким жизням распознали сразу. Бросили эти танцы-манцы и шустро нырнули поглубже. А кошка задумчиво тронула воду большим и розовым, словно ломтик варёной колбасы, языком. Брезгливо фыркнула и с достоинством отошла в своё полюбившееся лёжбище.

— Стерва ещё та, не хуже Принцессы, — восхищённо выдохнула Женька — и означенная не стала даже особо возражать.

Потому что получившие такое недвусмысленное помилование рыбки вновь принялись кружиться — но уже в другую сторону.

А-фа-на-реть!

Вечерело. Женька уже намахалась клинком так, отрабатывая чревоугодие от маменькиных блюд, что впечатлена оказалась даже рысь — с ворчанием забралась поглубже в своё убежище и лишь иногда поблёскивала оттуда наглыми жёлтыми глазищами. А сама девушка поплескалась в ручье, обернулась опять невидимостью и сейчас на одеяле принимала воздушно-солнечные ванны. Правда, чтобы её особо не искали, оставила на руке Командирские. Опять же, кокетливая светлая полосочка на запястье будет — тебе ведь понравится — правда, Тим?

Угу, попробовал бы он сказать нет...

Стоило заметить, что теперешние попытки мамы освоить под чутким руководством принца нелёгкое алхимическое искусство превращать воду из ручья в бензин или хотя бы солярку уже не приводили ко всяким визуальным, звуковым или обонятельным эффектам. По крайней мере, обошлось без фейерверков — но всё равно, Женька только ухохатывалась, глядя на шаманские пляски и камлания этой парочки.

— Эй, девушка-невидимка, прекрати сбивать мне вектор взаимодействия! — и девичья тень на одеяле послушно закрыла ладошками рот да честно попыталась прекратить хихикать.

В конце концов, что-то у них таки получилось — вон, даже братец оставил свою разомлевшую от жары Принцессу, которая вознамерилась не отстать загаром от Джейн, и подошёл полюбопытствовать. А всё-таки, Женька её видела! Пусть смутно, размыто и полупрозрачно, однако видела — в то время как её саму не мог разглядеть никто. По крайней мере, в неподвижном состоянии. Даже рысь испуганным меховым клубком металась с воем по поляне, сшибая стульчики и попавшиеся по пути предметы... но по запаху таки нашла, лапочка.

Загорать рядом, правда, эта киса сочла ниже своего достоинства. Дёрнула в сомнении хвостом, и той ещё походочкой удалилась проинспектировать кустики. А потом опять угнездилась под машиной и принялась дрыхнуть.

— Джезус Крайст — суперстар! — с таким важным видом провозгласил Вовка, заценив усилия мамы, что все тотчас потребовали перевести.

Оказывается, мама опять чего-то нахимичила с градиентами, и в результате вместо девяносто пятого бензина получила полведра слабенького вина. Кисленького и годного разве что на замачивание мяса перед шашлыками — однако несомненная аллюзия с библейским сюжетом впечатлила даже заинтересованно притащившуюся на шум и гам кису.

— Любопытная, как и все кошки, — заметила обескураженная таким результатом своих усилий мама и почесала той за ушком... вернее, за ухом. Или за ушищем?

Пробовать вот это, правда, кошка не стала. Улеглась в тенёчке возле аквариума, да так и разглядывала лениво уже начавших привыкать к ней вуалехвостов.

Женька предложила маме получать чистый спирт, а двигатели переделать на означенное топливо. Если что, можно полстакашки прямо из бензобака хряпнуть — в качестве универсального лекарства от всех болезней. Рану промыть, или просто угостить кого.

Братец почесал в затылке и глубокомысленно изрёк, что на запах вместе с жуликами ещё и алкаши притащатся. А тех колдовство может и не осилить — дуракам даже закон не писан. С последним доводом согласились все — и расползлись по своим местам. Правда, на Женькино одеяло уже наползала тень, и не замедлившая притащиться сюда кошка, которая в своей шубе откровенно не переносила солнцепёка, теперь сидела рядом. Жмурилась и периодически этак мягко пробовала лапой невидимое, но обоняемое девичье бедро.

Не исчез ли окончательно предмет её обожания?

А потом покрутилась, да и влезла на спину — Женька едва не охнула. Ну и тушка! Да ещё и мохнатая, жаркая, сопящая как паровоз и не всегда вовремя вспоминающая спрятать в подушечки свои выпускные когти.

— Вон, иди брата потерзай. А то у него от безделья скоро уже и пузо расти начнёт.

Рысь даже не скрывала, что человеческую речь понимает вполне и весьма. Потому что в сомнении принюхалась в сторону Вовки, ввиду такой угрозы даже соизволившего открыть один глаз. А потом пренебрежительно зевнула, скрутилась в клубок и засопела себе в две дырочки.

— Ничего, Джейн, зато зимой ноги греть будет, — судя по этакому лёгонькому блаженству в голосе Принцессы, братец опять запустил в её блондинистые лохмы свою пятерню.

Ради проверки такого Женька даже и голову с одеяла приподымать не стала. В принципе, терпимо — с дремлющей почти на попе рысью. Потому как мухи и прочие приставучие на летней жаре букашки-козявки исчезли сразу. Согласитесь, весьма ценное качество, особенно учитывая то, что ни одна кусючая паразитка из них всех не покушалась только на Принцессу. Даже комары... ну, понятно, по должности не положено. Ладно, разберёмся в свою очередь — и девушка решила внять мудро посапывающей животине да и себе подремать на свежем воздухе в ожидании ужина.

Эх, хорошо...

Нет, эти недоучки таки в гроб загонят раньше времени! Маменька и принц шарахнулись от ведра со вполне похвальной резвостью, ибо из того полыхнул в вечернее небо столб гудящего пламени. Принцесса, с перепугу потеряв своё отведение глаз, металась в весьма интересном бы при других обстоятельствах виде. Рысь вырывалась и завывала дурным голосом, а Женька ползком ретировалась подальше. Если не пробовали со здоровенной кошкой подмышку ползти назад, то и не рекомендую.

Лишь братец сориентировался быстро — вот что значит армейская закалка — и уже спрыгнул с тягача с огнетушителем, да в пару секунд привёл к порядку бесчинствующую огненную стихию.

— Напалм, примерно среднего качества, — наконец объявил он, проинспектировав остатки содержимого ведра. — Кто там говорил, что мама не сможет сработать за батарею реактивных миномётов?

И потом, не допускающим возражений командным голосом потребовал: подобные эксперименты проводить чуть подальше. И с подветренной стороны — вдруг какую отраву получат. Поскольку ради приготовления ужина решено было не отвлекать эту пару от занятий — таки что-то уже получается — и перекусить остатками кабанчика да кое-какими консервами, то мама и принц ретировались со своей алхимией на берег ручья.

Но огнетушитель умыкнули с собой, и то спасибо...

Полночи опять куролесили, к вящему негодованию рыбок и мохнатой любительницы подремать — но к рассвету кое-как угомонились. И обнимающая новую подругу Женька даже сквозь сон иногда ощущала на себе нехороший такой, звериный огонёк в изучающем взгляде горящих дьявольским мерцанием жёлтых глаз. Зато ни один комар не прилетел! Извертевшийся в палатке Тим таки взвыл, запросил пощады — живьём заедают ведь! — и под хихиканье Принцессы приполз сдаваться на милость девушки. Вернее, обладающей таким странным даром кошки.

Ладно, заползай под одеяло, хоть от тебя и прёт каким-то керосином — но вместо меча между нами будет рысь.

Вах!

Часть пятая. Драконы, опять драконы

По узловатому стволу растущего на опушке дерева медленно скользнула тень. Она не испугала бы даже и пару мирно о чём-то беседующих птах на ветке — однако неспешно пьющий утреннюю воду из ручья олень сразу поднял голову. Но хорош, красавец — кажется, этих зовут то ли пятнистыми, то ли благородными. Неизвестно, что насторожило величавого зверя — ни единого звука или подозрительного запаха не донеслось с той стороны. Быть может то, что тень шевельнулась как-то не в такт пролетевшему где-то в вышине порыву ветра?

Женька скептически покосилась на малокалиберку в руке и вздохнула. Барсуков бить или даже лис — но не такую же тушу? Затем она почесала за ухом прижимающееся к ноге мохнатое тепло. Угомонись, киса — такая добыча нам не по зубкам.

Не отрывая горящих глаз от столь великолепной, однако недоступной дичи, рысь издала негромкий утробный звук, отозвавшийся в ноге бархатным рыком. Пташек словно ветром сдуло — зато олень, понявший что кошка в кустах это так, просто дурью мается или злость нагоняет, явно успокоился. Он тоже посчитал, что куда там до него этой малявке. Некоторое время ещё прислушивался, недоверчиво поводя ушами и роняя с морды редкие капли, а затем вернулся к воде...

— Ух какой следок свежий, прямо ещё горячий! — утром Женька осторожно потрогала вдавившийся во влажную землю след и отметила, что края даже ещё нисколько не подсохли — не осыпаются.

Покосилась на послед чуть дальше — но лезть туда лапкой побрезговала. И так видно, что чуть курится на, мягко говоря, бодрящем воздухе.

— Побегаем, кис?

Рысь потешно фыркнула и чуть поджав уши, попятилась, разом выразив всю глубину своего презрения к этим дурацким забавам. Её дело из засады наскакивать да шустро драть в клочья — а высунув языки на плечо пусть всякие дурные псины бегают. И всё же, она поплелась за подругой, решившейся погоняться за оленем. Ага, в ту сторону... ну да, если не на утренний водопой, то больше и некуда!

Они неслись как ветер — кареглазая амазонка в ярком ситцевом сарафанчике и бесшумно перекатывающаяся рысь с задорно задранным хвостом. Взлетели по пологому косогору, не потревожив даже пожухлой веточки — Женька слегка сжульничала.

Не зря же она всегда так чутко прислушивалась, как же это получается у Тимки? Не просто так примеряла на себя эти нежные, еле заметные дуновения чужого искусства? Чтобы она сама не сумела что-то подобное, доступное этому худощавому смазливому принцу? Да недостойно Воина и мысли о чём-то подобном допускать! Тем более, за месяц странствий можно было даже и увязавшуюся за ней рысь тому научить...

Кошка почуяла колдовство мгновенно. Старательно бежала почти прижимаясь к ногам разгорячённым мехом, чтобы лесной дух упаси не вылететь за пределы незримо меняющего окружение сгустка человечьей воли. Скостили таки прилично — кошка хоть и высунула язык ломтем эдак на полкило варёной колбасы и дышала тяжело, но всё так же неслышно неслась на мощных лапах.

И вот теперь они застыли у толстого то ли вяза, то ли граба, то ли ещё дуб его знает какого дерева — как жительница большого степного города, Женька в эдаких материях ровным счётом ни капельки не разбиралась. Вот прижавшаяся к ноге рысь могла бы сказать — но ей в общем-то было тоже всё равно. Добыча — другое дело. Вот если бы куда меньшая самка или даже косуля! Тогда сразу — кошка бесшумно выпустила когти, пропахала ими лесную подстилку и вопросительно глянула вверх.

Женька отрицательно покачала головой — глаза её смеялись. Те, кто бежали следом, производили шум как стадо ломящихся сквозь сухой камыш кабанов.

В самом деле, не успела кошка отдышаться толком, как мимо пронёсся тугой порыв воздуха — и на простор у ручья выскочил Владимир. Не разбираясь в подробностях, он прыгнул к едва успевшему поднять голову оленю. Тот даже попытался удрать в замедлившемся как во сне времени — да выпитая вода и влажный берег помешали.

Почти незаметно мелькнул кулак брата и с хорошо слышным хрустом врезал по незащищённой мышцами впадинке зверя — меж загривком и затылком. Четвёртый позвонок, вроде бы... олень всего лишь пару раз взбрыкнул. Подоспевшая вторая тень сгустилась, и Принцесса с размаху припечатала в зверя махонькой ртутно блеснувшей молнией.

Опа! Такого эта стервочка не показывала! Женька насторожилась за долю туго спрессованной в события секунды — но олень уже нелепо дёрнул парой весьма неплохих рогов и заваливался на отказавшие задние ноги. Вот он дрогнул шкурой последний раз, словно сгоняя мошкару, и затих.

У ручья воцарилась тишина. Такая, что донеслось пиньканье пичуги откуда-то выше по течению. Девушка смотрела на своих и тихо улыбалась. Молодые, красивые, раскованные — прямо гордость за них брала. Дикие и свободные, прекрасные хищники. Правда, Принцесса опять в Вовкиной рубашке и сделанных из его старых джинсов ободранных шортах. Да нет, вроде не извращенка, однако носить его одежду просто обожает...

— А Джейн где? — поинтересовалась приводящая в порядок дыхание Принцесса. — Я пару раз точно видела отпечатки её кроссовок — больше тут в таких и ходить-то некому.

Затаившаяся у дерева девушка заалелась легонько и мысленно поставила себе жирную двойку — с минусом. Так... вот на том большом замшелом валуне, который поленилась обежать стороной... потом на глинистом откосе, слишком уж спешила — и пожалуй, на стволе упавшего дерева... точно, оно почти всё было зелёной шубкой мха покрыто. Зато тебе, кис, как всегда отлично!

Рысь с достоинством приняла ласку. То есть прищурила наглые глазищи и совсем по-кошачьи потёрлась мордой о коленку. Затем насторожилась и уставилась опять вперёд.

— Женька-а! — брат рявкнул так, что та ещё пару секунд не могла сообразить — то ли эхо гуляет по лесу, то ли у неё просто в ушах так зазвенело.

Поорав и поразвлекавшись ещё немного, парочка у ручья вспомнила, что по словам мамы, на консервах сидеть нельзя и их всё-таки послали на охоту. Вовка кое-как взвалил тушу на плечи, а Принцесса вызвалась в дороге развлекать его беседой. Все при деле — а потому они скоро исчезли позади за деревьями.

Девушка прислушалась и вышла к ручью.

А всё-таки, киса, оленя выследили мы!

Рысь, естественно, по своему обыкновению отвечать не стала — да и вообще, она уже сунула морду в ручей и жадно лакала воду. Это точно, в такой шкурке жарковато бегать... затем кошка чуть отошла и уже на сухом шлёпнулась набок, блаженно вытянув лапы. Э-э нет, дорогуша, давай купаться!

Та покорно подхватилась и на заплетающихся лапах поплелась к воде. По дороге оглянулась — а вдруг передумают? Но завидев непреклонное выражение на лице сидящей на бережку Женьки, залезла в ручей и с шумом плюхнулась посередине. Правда, уже через минуту ожила и весело носилась по руслу, азартно, с брызгами гоняя мальков.

Зачем-то вытолкнула на берег лягушку и, весело отряхиваясь, кинулась следом. Женька захохотала и зажмурилась на миг от веера брызг — мокрая рысь изрядно похудела размерами, а её какой-то крысиный зализанный хвост просто умилял. А та шлёпнулась на поросший редкими травинками берег и принялась забавляться с очумевшей лягушкой. Стоило той только прыгнуть, как мгновенно прилетевшая широкая лапа тут же мягко прижимала её обратно.

Нет, отдохнувшая рысь долго не улежала — принялась боком, боком прыгать вокруг бедной живности, всё время отталкивая ту от воды. Молодая, резвая — прямо как сама Женька. Хм-м, и точно такая же безбашенная.

— Да оставь её, — Женька засмеялась и встала. Надо бы хоть для приличия чего подстрелить. — Фазаны тут, или куропатки водятся?

Рысь оглянулась было, заполошно отпрыгнула вздыбив хвост от вдруг вздумавшей опять отчаянно сигануть лягушки. А потом снова отряхнулась и заскользила куда-то в лес. Ну что ж, киса, ты тут почти своя, все входы-выходы должна знать...

— Нет, Наталья Сергеевна, вы не правы. Моя прабабка правильно сделала, что приостановила так называемый технический прогресс... — вид у маменьки, гуляющей под ручку с обаяшкой-принцем и чинно с ним беседующей, был ну жуть каким интересным!

Принцесса улыбнулась и тихо шепнула:

— Нет, Джейн, ты самая настоящая волшебница — а мы с Тимкой так, фигляры жалкие.

В самом деле, это смазливое недоразумение по имени Тим, ещё месяц назад краснеющее от произнесённых рядом невинных фраз типа чёрт побери и безропотное как плюшевая игрушка, сегодня уже не только осмеливалось иметь своё мнение, но выказывало его вслух и даже пыталось отстаивать!

Когда в самый первый раз принц на безапелляционные слова сестры насчёт притащить воды ответил сходи сама, та удивилась настолько, что с перепугу чуть не села на какой-то жутко колючий даже с виду кактус. Потёрла глаза, ещё раз внимательно посмотрела на братца, нежащегося под ладошкой гладящей его волосы Женьки, да он ли это? А потом жалобно поинтересовалась у всех — конец света запланирован случайно не на сегодня?

— Мам, Тимка прав. Цивилизованность проявляется не в наличии ядрёных бомб и не в количестве сортов резиновых кибер-женщин, — хоть за такие слова Вовка с треском и получил меж лопаток от своей подруги, но с общим смыслом его слов более-менее согласились все.

Маменька ещё пробовала перейти в контратаку, помянув Флеминга и его пенициллин, рентгеновский аппарат и антибиотики, однако Женька завопила, что магики-целители делают то же куда лучше и быстрее. А такая дрянь как синтетические вирусы и СПИД встречается только в их родном мире. Принцесса ещё добавила, что у них рак излечивается даже быстрее и легче нежели насморк — на последний один чёрт три дня уходит, даже если не лечить. И после такого артобстрела мама хоть и не капитулировала, но по крайней мере запросила времени подумать...

На этот раз место для лагеря Тим выбрал весьма живописное. Строго на опушке как-то подозрительно резко обрывающегося леса, который почти сразу переходил не в степь даже, а в самую настоящую пустыню. Вдалеке, почти у размытого жарким маревом горизонта, пылали под вечерним солнцем золотые, белые и иногда откровенно оранжевые песчаные барханы. А здесь, в тени леса, где вон даже травка весёленькая, они и расположились.

По словам Принцессы, они забрались уже далеко от родного Женьке мира. Куда ближе к родному ей с сидящей на троне королевой-маменькой. Наверное, именно потому все постоянно чувствовали словно пронизывающий их ток незримого обжигающего ветерка, иногда взвивающийся причудливыми завихрениями.

— Это магический эфир, — коротко объяснил принц, и больше Женька с дурацкими вопросами не приставала.

Самой соображать надо! Маменька уже лихо выдавала любые сорта топлива и даже смазочного масла, сама Женька выделывала втихомолку такие трюки, что любой фокусник-иллюзионист от зависти удавился бы. А ничуть не чурающаяся таких дел рысь часто носилась с гордо задранным хвостом, на кончике которого плясал искрящийся голубой шарик — что-то типа наших огней святого Эльма — но ни малейшего отношения к святости или электричеству не имеющий.

Да, похоже, там способности усилятся ещё больше. Женька огляделась и прислушалась. Тишь-то здесь какая! Слева недобро темнел сумрачный лес, и доносящиеся оттуда звуки свидетельствовали о наличии таких зверушек, с которыми не рисковала связываться даже отчаянно смелая рысь. А вправо пустыня, где тонко посвистывал ветер — и делать там было тоже откровенно нечего. Скукота...

Женька вынула из чехла клинок. Взвесила в руке на этот раз отточенное оружие — и швырнула вперёд-вверх. Кувыркаясь в воздухе и иногда тускло отблёскивая полированной сталью, меч вонзился точно в центре как-то самого собою образовавшегося пятачка, вокруг которого сидели уставшие за время дневной поездки люди.

— Есть мнение! — веско проговорила она.

Старший брат в своих вроде и новых, но обязательно словно пожёванных джинсах, с голым торсом и до соломенной белизны выгоревшими волосами, вдумчиво посмотрел на это объявившееся диво. Меч замер, чуть косо вонзившись в песчанистую серую почву. На кончике рукояти покачивался короткий шнурок с вделанным кристаллом хрусталя, что вежливо и даже настойчиво подарил Женьке ювелир из встреченного по пути городишки. А что, красиво — когда работаешь, мотается и искорки пускает!

— Согласен, — солидно заявил он, и перевёл глаза на маму.

Как-то так постепенно сложилось, что последнее слово стало неизменно оставаться за ней. И даже Принцесса тут ничего не могла поделать — а потом только рассмеялась и махнула рукой.

— Это значит — главное ввязаться в бой, а там видно будет? — сидящая на своём складном стульчике Целительница, запросто цитирующая Наполеона и одновременно обучающая его высочество Тима таинствам чистки картошки, это зрелище куда как диковинное. — А без кровопролития можно?

Принцесса пожала плечами и заявила, что если Джейн не станет обижаться на каждую непонятку и очертя голову бросаться в драку... очень даже может быть, что и докажет, кто тут самый-пресамый — только отстраивать по новой столицу что-то не хочется.

Женька вспомнила городок, в который три дня тому они завернули обновить запас продуктов да за всякими мелкими надобностями. Чистенький такой и уютный, похожий на пёстрые и непривычные западноевропейские аналоги. Средневековый, правда — виселица на базарной площади Женьке особенно понравилась.

На ничуть не имеющей крепостных стен окраине к ним первым делом подъехали вполне мушкетёрского обличья конные стражники и довольно вежливо поинтересовались — кто такие, мол, и зачем прибыли? Женька им и выдала, что научная экспедиция Белибердинского университета из Тьмутаракани, столицы его величества Тарабарского короля. Так и так, ездят, собирают и изучают всякие диковины — да завернули сюда поглядеть, заодно и харчей прикупить.

Стражники поглазели на экран компьютера, где Тим гонял стрип-Тетрис, с куда большим любопытством полюбовались на самозабвенно вальсирующих вуалехвостов — и прониклись важностью научных чудес. Получили в качестве взятки по пригоршне одуряюще пахучих жареных семечек полузгать — и отвалили.

Что ж, вполне возможно, что удастся в гостях побывать — и при том ни безобразия нарушать, ни водку пьянствовать... ни, как говорится, женщин развратничать.

— Попробую, — на всякий случай заверила она.

Принцесса с братом переглянулись — почти одинаковым жестом пожали плечами — и кивнули. Ну, а киса улеглась у ног Женьки, с надеждой высматривая осмелящихся обидеть её хозяйку, и в качестве веского мнения предъявила в зевке чудные клыки.

Вот и ладушки.

"Славен град Иммельхорн. Высокими стенами и могучими башнями белого камня, поражающими взор всякого подъезжающего путника — будь то гость или же побывавший в отъезде горожанин. Красивыми и ладными домами, что вычурностью или же изяществом пропорций соревнуются друг с другом. Радуют глаз ухоженные парки и монументы древним героям, и даже дети не осмеливаются шуметь здесь, словно кто невидимый одёргивает их.

Славен град и своими людьми — кроткими да разумными, искусными во всяком ремесле и учёной беседе. А в ажурном дворце, вознёсшемся серебряными шпилями и башенками превыше даже гордости человеческой, обитают почитаемые всеми члены королевской семьи. И материнским любящим оком взирает на них с высоты трона Её Величество августейшая Королева, мудрейшая и несравненная.

И вот, перед закатом летнего дня, когда солнце ещё не решило расстаться влюблённым взглядом со своим отражением в белопенных струях фонтана на площади, к воротам Иммельхорна прибыли три дракона.

Самый больший и могучий из них цветом подобен был спелому жнивью, и в ярости иногда пачкал лазурное небо чёрным дымом. Другой, поменьше, был самым быстрым, а глаз радовал отблесками мокрого серебра. Зато третий, самый красивый, хоть и оказывался меньше своих собратьев, белизною своею посрамлял девственный снег горных вершин..."

Или как-то так, даже ещё более велеречиво, писалось в родившейся именно тогда легенде. Да и трудно порой отделить зёрна от плевел. Ведь чем давнее от нас великие или кажущиеся малыми события, тем труднее различить свет истины — а иногда, как шепчут отчаявшиеся хранители мудрости, и вовсе невозможно.

Во всяком случае, взобравшейся повыше и сидящей на спинке кресла Женьке такая придурь никогда бы в голову не пришла. Не потому, что в замершей перед спешно запертыми городскими воротами серебристой бээмвушке от возмущения кипел по жаре радиатор. И даже не потому, что на соседнем сиденьи томно развалилась разомлевшая от зноя дикая кошка, которую только с большими трудами отучили распушив шерсть бросаться в атаку на заводящийся с рёвом жёлтый тягач. Две шины располосовала, паразитка малая, зачем Вовке лишние заботы?

В ладонях девушки меланхолично покачивалась фляга с водой. А взгляд привычно мерял высоту стен, отыскивал неровности или выступы, уже примерял на тело усилия, чтобы с ловкостью паучка взобраться наверх этой строптивой средневековой фортификации. А потом, ухватившись за рукоять верного бастарда, с перенятым у кисы гортанным мявом сигануть вниз да устроить этим невесть что возомнившим о себе обывателям кровавую баню.

Видите ли — их просто не пустили в столичный город, невзирая даже на присутствие в кавалькаде Принцессы и её хоть и не имеющего почти никаких прав на трон, но всё же августейшего братца!

Принцесса убыла на переговоры, прилюдно заметив, что если из королевы и её лукавых сановников блажь выбить не удастся, то она вернётся. И если не решит брать город приступом, то просто уедет.

— Ноги моей больше тут не будет!

Вот и сидела Женька, пообещав сдуру пока что не прикасаться к мечу. Вон он, лихо и символично воткнутый в землю клинок — ждать, пока тень от него не ляжет на камень. И если Принцесса к той поре не вернётся, то значит, повязали её менты позорные. И идти на выручку девушка рвалась со всей энергией не ведающего о поражениях Воина.

Но до тех пор — ждать.

В тенёчке высящегося слева тягача Вовка с Тимом резались в дурака и то и дело смачно отвешивали друг другу щелбаны. Мальчишки беззаботные, что с них взять... зато справа маменька сидела выставив ноги из раскрытой дверцы белой машинки и вдумчиво изучала что-то в своём бокале минералки. Женька искренне надеялась, что не изобретала какую-нибудь гадость вроде нервно-паралитического газа — если разгневанная Целительница за дело возьмётся, да засучив рукава вон того халатика в чуть выгоревшие синие цветочки, этот Иммельхорн живенько станет огромнющей братской могилой. Когда Тим сообразил, на что горазда имеющая высшее образование тётушка Наталья, когда немного разобралась ещё и с колдовством, то побледнел вовсе не легонько.

А не хотелось бы — красивый город. Есть в нём что-то такое... может, место хорошее просто. Женька оглянулась на лениво огибающую город реку, на уходящие вдаль поля, на которых наверняка неплохо гулять вечерами да собирать цветы. А вдалеке лес... и никаких тебе металлургических комбинатов или даже тепловых электростанций! Экология, блин.

По здравому размышлению, выряжаться в шелка-кринолины с бархатами не стали. Так одеться сможет любой придворный щёголь или вертихвостка. А вот попробуйте здесь найдите линялые до блеклой серости джинсы Levi Strauss и микроскопический топик! Да кроссовочки, да Командирские на загорелой до бронзы руке, да копеечные дома очёчки — фигушки! Пусть сами от зависти умирают...

Женька вспомнила себя в зеркале час назад, когда остановились на последнее совещание в виду уже показавшихся на горизонте как белое марево городских стен. И стоит признать без ложной скромности — та загорелая девчонка ей понравилась. Чуть похудала от просто безумных нагрузочек на свежем воздухе, загар скрыл пару невовремя выскочивших прыщиков (извините), а волосы выгорели до тёмно-золотистого цвета. И для контраста во всём белом — берегитесь, кавалеры!

Ну, а если таки тень успеет доползти до вон того места, многое из прежнего значения уже иметь не будет. А, не надо загадывать... Женька задумчиво посмотрела на принца. Стоит признать, подрастеряв чуток свою жеманную рафинированность да набрав взамен чуть решительности во взгляде и походке — а главное, в характере — этот парень стал как-то немного ближе и понятнее. Почти своим, что называется... о, над привратными башнями какие-то флаги подымают...

— Тим, это что они там изображают? Торжественная сдача в плен или наоборот, осадное положение, и парламентёров гнать в три шеи?

— Сестра обо всём позаботилась, — оглянувшись, ответил принц и тоскливо подставил уже покрасневший и наверняка гудящий лоб под щелбан выигравшего на этот раз Вовки.

Женька кликнула маму привести физиономии парней в надлежащий вид, и под насторожившимся взглядом кошки встала во весь рост на своём уже ставшем привычным сиденье водителя. Ага, ворота чуть приотворились — ну слава всем японским и китайским богам, вон и Принцесса скачет сюда на какой-то лошади! Да пропади он пропадом этот город — главное, чтоб зазноба брательникова не пострадала.

Не стоит оно того.

Так, а это что за хмырь чешет следом за Принцессой? Хм-м, а ничего — почти как Вовка. Воин, сразу видно. Только смазливый больно... ну да, всё понятно. Брательник пожаловал. Старшой. Ну, и положенный по должности почётный караул, как же без того. Тоже мускулистые, даже под доспехами видно — только, рожи туповатые.

Представив себя под ручку с этим статным принцем, Женька против воли улыбнулась. Да уж, теперь понятно, отчего доходяга Тим такой весь из себя неуверенный — рядом с таким братом комплекс неполноценности гарантирован. Вкупе с целым букетом сопутствующих неприятностей.

На всякий пожарный она спрыгнула наземь, выдернула из земли меч. Вот так, в цивилизованной одежде и с блистающим клинком в руке она встретила и провела малый церемониал встречи-вхождения гостей в город. Если бы Принцесса заранее не предупредила про всю эту тягомотину с этикетами, то вполне возможно, что желание тут всех маленько поубивать всё же перевесило.

Правда, автомобили в подобных этикетах, вообще-то, не предусмотрены — но за кареты вполне подошли. И хотя братец едва не расширил своим ДАФом едва-едва впритирку ему подошедшую арку ворот, в город удалось въехать без особых происшествий. А народу-то, а народу! И шуму!

В отвыкшие от городского гама уши весь этот гул и развесёлое бумканье конного оркестра давил как вода — когда бывает, что слишком глубоко нырнёшь и забудешь их продуть. Но Женька гордо рассекала в конце процессии, здраво рассудив, что на её долю меньше достанется. А рысь откровенно жалась к ней и временами тоскливо повизгивала. Как я тебя понимаю, кис.

В королевскую конюшню грузовик, правда, не влез. А отправить в зоопарк, как по своей дикости предложил кто-то из гвардейцев, всё же не решились — чёрт его знает, вдруг этот диковинный зверь там всех сожрёт? Пока определили в закуток между углом конюшни и псарней... а ничего, довольно миленько он там смотрелся, особенно под охраной королевских егерей с короткими пиками и усатыми харями.

Так... от жары и устатку уже, похоже в глазах двоится... Женька протёрла означенные органы зрения и обнаружила, что нет — со взглядом всё в порядке. Сразу два почти одинаковых принца уже обнимали Принцессу и её чуть возмужавшего брата... и своего, значит, тоже? Коль скоро до официального приёма или аудиенции у Её Величества оставалась ещё прорва времени (так просто таковые дела не решаются), то вовсе не возбранялось пока пообщаться неофициально.

Про приехавших вместе с августейшими чадами, казалось, все забыли. А один пробегавший мимо лакей в завитом парике и вызолоченной ливрее так пренебрежительно смерил их взглядом, что вспыхнувшая Женька процедила, что их тут откровенно держат за слуг.

Надо признать, что вот такое фейсом-об-тейбл знакомство с пресловутым и таким милым в романах да кино сословным делением покоробило поначалу просто до чрезвычайности. Маменька откровенно задрала нос и засекла время — если через пятнадцать минут...

Что там через пятнадцать минут, Женька так узнать и не успела. Двое патрулирующих королевский сад стражников с потными мордами пристали к ней, прогуливающейся, и на полном серьёзе принялись обыскивать — а не та ли она особа, что вечером попёрла из малой трапезной столовое серебро?

Извините, парни. Может, вы и неплохие ребята — объясняйтесь потом с целителями и своим начальством... Вовка потемнел лицом так, что сиганул в кабину своего тягача и с рёвом рассерженного мамонта покатил обратно к городским воротам.

Въезд на территорию раскинувшегося среди цветущего и ухоженного парка братец совершенно проигнорировал, равно как и ажурную кованую ограду. Ну а всякая мелочь вроде клумб, беседок и статуй его и вовсе не интересовала. Естественно, следом по широкой колее катила серебристая легковушка, а рысь с коленей мамы завывала дьявольским злорадным мявом. Чует ведь, когда поиздеваться можно... Женька вильнула, старательно объехав поскользнувшегося и с грохотом доспехов упавшего на булыжную мостовую солдата.

— Придурок! — она повертела в его сторону пальцем у виска и легонько прибавила газу — впереди братец уже пробовал бампером своего могучего зверя прочность ворот.

Кстати сказать, изнутри оказалось вполне возможным выдавить створки — наружные, правда, вместе с петлями. А выехав на широкую мощёную дорогу куда-то в закатные провинции, укоротившаяся процессия прибавила ходу. И отъехав немного, первым делом съехала в сторонку, в тенёк каких-то деревьев, да собралась на совещание.

Маменька хоть и выглядела подавленно, как после визита в их больницу областной инспекции, однако не ругалась только из врождённой интеллигентности. Женька в её присутствии тоже лишь тихо кипятилась — зато брат посмотрел назад с такой грустью, что сестра не выдержала. Подошла, обняла. Эх, Вовка...

Долго они смотрели на плавящийся под вечерним солнцем город. Вот так, братец. Это хороший урок нам — демократия или равенство это всё выдумки одного маленького мирка. И тебе урок... любить принцесс позволительно только принцам. Да и то, наверняка лишь в сказках.

— Поехали, — вздохнул он. — А то я ведь и вернуться могу — но тогда город точно отстраивать придётся.

Не врал он, и даже не преувеличивал — когда последний раз они с Женькой сцепились, место стоянки потом пришлось переносить. Вспоминать изрытую, обожжённую землю, вывороченные с корнем и расщеплённые деревья просто не хотелось. А особенно, круглые глаза маменьки. М-да, Воин это круто...

Женька мрачно крутила руль. Молчала. Молчала и мама, и даже перебравшаяся назад кошка вылизывалась не издавая ни звука.

Тишина. Еле слышный звук двигателя, пофыркивание катящего впереди тягача, да посвист ветерка. Иногда обгоняли или встречали тянущиеся по дороге телеги или даже скачущие во весь опор кареты шестериком — да только, куда им до современной техники! Хорошо хоть, аборигены не порывались учудить чего. Косились неприязненно, самые смелые даже орали что-то вслед. Но желающих сложить буйну головушку не нашлось, и то спасибо.

Мобилка запиликала. Женька хоть и была мрачной и злой как чёрт, но втихомолку подивилась — это откуда же здесь мобильные операторы и прочая современная электроника? Или сидит тут где-нибудь наверху башни чахлая колдунья да вошкается с хрустальным шаром?

Зато мама не стала ломать голову над такими заумными мыслями. Поговорила с сыном, а потом поинтересовалась в сторону дочери — идеи есть?

— Тим говорил, эта дорога идёт к замку. На берегу моря, на утёсе. Быстро оккупируем, располагаемся, укрепляемся. Мам, напалм и иприт за тобой — штурмовать ведь нас станут наверняка. А там видно будет. Отдохнём, поосмотримся, придумаем что-нибудь и дальше.

Стоит признать, Наталья Сергеевна сразу распознала кровожадные и милитаристские планы своей дочери, о чём горестно сообщила сыну. Однако тот на сей раз Женьку поддержал. Захватить тот замок, пограбить немного окрестности — если он верно представляет мышление средневековых феодалов, силу и бесцеремонность тут должны уважать. А вот вежливость наоборот, вроде как признак слабости и неуверенности. В конце концов, маменька не без вздоха признала, что фамилия Суворовых к чему-нибудь да обязывает. И, строго-настрого вытребовав с обоих киндеров обещание слишком уж насмерть никого не убивать, скрепя сердце дала добро.

Мнение кошки спрашивать было не обязательно. Неизвестным науке образом она уже почуяла возможность пустить чью-нибудь кровушку и теперь крутилась на заднем сиденьи, временами подвывая от нетерпения. Вот уж кому всё просто и понятно...

Что ж — дорога к замку, так дорога к замку. И стало быть, к морю? Да и рысь давненько уже эдак заинтересованно приценивалась к встречному ветерку, усердно роясь в том носом. Что она там искала и вынюхивала, то осталось известно только этой кошке со столь несомненно женски-стервозным и в то же время милым характером, что Женька вдруг призналась себе — она скучала бы за этой увязавшейся за нею зверью. Именно зверью, и никак иначе.

Находящийся как обычно где-то вдали горизонт вдруг стал подзрительно быстро приближаться. Девушка насторожилась, и не стала так уж сильно давить на педаль — после пары-тройки хороших плюх даже куда более самоуверенные особы обычно излечиваются от излишнего оптимизма. А также альтруизма и филантропии, прошу заметить...

Вид с высоты обрыва на свинцово-серую и почёрканную барашками волн гладь понравился почти всем — кроме вдумчиво принюхивающейся к солоноватому бризу рыси, разумеется. Зато стоящий на вдающемся в море скалистом мысе замок понравился каждому и безоговорочно. Если золочёно-синий с алым королевский дворец, утопающий в зелени ухоженного парка, напоминал изящного придворного вертопраха, то это... суровый воин в стальной броне, красивый и гордый именно этим.

— Мне он уже заранее нравится, — Женька улыбнулась, и покатила по упирающейся в подъёмный мост дороге.

Киса издала гортанный рык — но девушка уже и сама видела. Мост поднят, закрытые ворота дополнительно защищены его бревенчатым настилом, а со стен пялятся весьма и весьма подозрительно, если не сказать недружелюбно... ну ладно, коль братец решил сам, пусть оно так и будет. Если младшая сестра в одиночку там всех поубивает и всю славу заберёт себе, Вовку жабы задушат — большие и зелёные!

Девушка насторожилась. О чём там взобравшийся на стену братец беседовал с плечистым дяденькой в чуть более блестящех чем у остальных доспехах, осталось неизвестным. Зато с вершины башни в сторону замерших у ворот машин стали со скрипом разворачивоть что-то подозрительно похожее на баллисту.

— Мам, я всё-таки им пасть порву! — завопила Женька, и с мечом в руке полезла бить морды, попы и откровенно задницы.

Верно говорил Александр Васильич, который тоже Суворов, что смелость города берёт. Хотя в данном случае скорее имелось в виду чистое нахальство — канониры едва начали наводить своё громоздкое сооружение, как среди них замелькала красивая и страшная девичья фигурка. Да ладно, не стоните вы так — от удара эфесом в морду не умирают. Женька остановилась, огляделась на ветерке и засмеялась. А красивое место — оказывается, обращённой к морю стороной замок нависал над отвесным обрывом.

Она шагнула меж каменных зубцов и спрыгнула с трёхметровой высоты на дорожку вдоль верха стены — именно здесь стояли Вовка со здешним комендантом или кто он там. Кажется, эта защищённая с внешней стороны зубцами дорожка называется горжа...

— Быть может, благородный рыцарь представится даме, прежде чем сдаст крепость моей матушке? — она указала мечом на скучающую внизу маму, которая ради лучшего обзора уселась на капоте грузовика и коротала время с бутербродом и бутылочкой пепси в руках.

Импозантный дядечка с уже начинающими седеть усами и ошалевшими от изумления глазами посмотрел на это свалившееся с ясного неба чудо. И ведь, действительно, дама, никуда не денешься... он со смущением отвёл взгляд от мягко колыхнувшейся под тонким топиком Женькиной груди. Бюстика под низ девушка сегодня принципиально не надела, совершенно справедливо рассудив, что красота это страшная сила. Куда эффективнее всяких пошлостей вроде оружия — да и эффектнее тоже, чего уж тут греха таить.

А для увеличения убойного эффекта втихомолку от маменьки она чуть подкрасила помадой соски — на получившееся зрелище одобрительно косился даже брательник.

— Э-э... а... — рыцарь озадаченно покосился на маменьку внизу.

— Матушка путешествует инкогнито, и поверьте, лучше бы вам иметь дело с Воинами, чем с разъярённой ею, — как можно убедительнее, доверительно заметила ему Женька. — Её боимся даже такие головорезы, как мы с братом.

Тот всё же попытался ещё потрепыхаться, всё-таки дядечка бывалый. Да и по должности положено — но когда не утерпевшая внизу рысь тоже забралась сюда и принялась с жутким скрежетом точить когти о стальные поножи стоящего рядом солдата, старого воина проняло всерьёз. Стружка сыпалась и завивалась в блестящие пружинки... бррр!

— Ладно, как хотите. Отберите десять солдат, чтобы открыть ворота и организовать почётный караул при вступлении победителя в крепость, а остальных, извините, я лишу жизни — особо циничным и извращённым способом, — Женьке все эти экивоки уже начали надоедать.

Брат кивнул. В эффектном броске с падением через себя он швырнул со стены ближнего солдата. Несколько секунд — и жуткий вопль прервался глухим лязгом о камень. Мам, я надеюсь, ты знаешь, что надлежит делать... следующий солдат трепыхнулся было, но почти точно так же с мельтешением в небо конечностей и душераздирающим воем полетел следом. Рысь драла кольчуги и кусалась как маленькая разъярённая бестия, уворачиваясь от мечей и копий — но приказ никого насмерть не убивать всё-таки исполняла.

— Мой братец из спец-войск — там такие матёрые убивцы, что им даже оружия не дают, — поощрительно улыбнулась Женька и чуть размяла кисть руки с мечом. — Так где десятеро, оставленные для капитуляции и сдачи в плен?

Она небрежно, ударом эфеса в висок отправила в нокаут ближайшего солдата и шагнула к коменданту, глядя тому в глаза с самыми недвусмысленными и гнусными намерениями. Тот было схватился за свой клинок — да только не закованному в тяжеленную броню вояке состязаться в скорости с приплясывающей от избытка энергии Женькой. Несколько раз блеснула хромоникелевая сталь, чиркнув по прекрасно известным девушке местам креплений, и доспехи распались. С жестяным грохотом они осыпались под ноги, а седоусый комендант отшатнулся.

— Сама не знаю, что на меня сегодня напало — что-то я больно миролюбивая, — Женька мило улыбнулась во все тридцать два, чуть склонив голову набок — и воин вздохнул.

Тут же дал команду прекратить бой и спуститься во двор. Распорядился спустить полощущийся на ветру ало-золотой королевский стяг и осведомился — какой будет угодно поднять взамен? Братец с хорошо изображённым сожалением оставил в покое очередного солдата, похлопал утешительно вовсе не малость побледневшего служивого по кольчужному плечу и осведомился — здешними обычаями не возбраняется пользоваться андреевским флагом?

— Белый с диагональными синими полосками, — и после этих слов во взгляде служаки мелькнуло уважение.

Оказывается, в здешней геральдике и сигнальных флагах это означало "умираем, но не сдаёмся".

— Тогда поднимайте — и открывайте скорее. Если матушка после торчания на жаре рассердится, то будет потом весь вечер ворчать — и поверьте на слово, лучше вам в полном облачении железа попрыгать в море.

Комендант покосился на другую сторону крепости, где зеленовато-серая вода с хлюпаньем билась где-то далеко внизу о скалу, и впечатлился. Уже на ступенях вниз он проворчал, что мол, как-то вы неправильно воюете... но Вовка с неожиданно жёстким выражением лица заметил, что лучше бы здесь никогда и не узнать — как же в их мире воюют правильно.

Женька представила его слова — и передёрнулась от отвращения и брезгливости.

— Фу, ну к чему такие жестокости, брат...

Маменька уже наспех позаботилась о вывихах и переломах молодого и тощего солдатика, прилетевшего вторым. Но вот первого, более плотного сложения, так приложило о каменные плиты, что доспехи смялись в лепёху и чтобы их снять, потребовалась помощь кузнеца. Затем Наталья Сергеевна на полном серьёзе закатала выговор весьма тем впечатлённому сиру рыцарю — что тот так рисковал жизнями своих солдат и самого себя.

— Я ценю вашу стойкость и выдержку — но нельзя же так, господа! — маменька в позаимствованной у Женьки алой бандане-по-пиратски и ярком китайском халате с дракошками смотрелась чертовски эффектно. — Ну ладно мои сорвиголовы и бандюганы, что с них взять — но вы-то какой частью тела думали?

И так далее, и тому подобное — а Женька с братом стояли в проёме уже распахнутых ворот с самыми покаянными и пристыженными физиономиями, каковые только и могли изобразить. Наконец, глухо постанывающего и уже обгадившегося солдата удалось со скрежетом выколупать из доспехов, и маменька поразвлекалась немного с исцелением того от увечий. И наконец, стоя в медленно движущейся серебристой открытой машине, мама приняла парад и выстроенный в её честь караул к сдаче крепости.

Женька смотрела во все глаза — как преисполненный благородной печали рыцарь со слезами во взоре свернул и положил к ногам её матери королевский флаг, а затем на брусчатку внутреннего, больше похожего на колодец двора посыпалось оружие. Предводитель и его бывшие солдаты стали на одно колено перед задумчиво принимающей капитуляцию матушкой — а рыжий конопатый кадет притащил и чеканя шаг преподнёс на алой бархатной подушке вычурный кованый ключ.

Девушка сильно сомневалась, что мама поднимет ту чёрную полупудовую чугуняку, но оказалось достаточным просто прикоснуться к оной. А маменька чуть пошепталась с братом и стала толкать речь. Вернее, она делала вид, что говорила Вовке, дабы не осквернять себя разговором с простолюдинами — а тот как бы работал глашатаем. То есть, усилителем звука. Так мол и так, маменька не гневается, благодарит за верную службу прежним хозяевам. И даже столь впечатлена воинской доблестью, что с места никого не гонит, даже последнего поварёнка.

Оказавшийся благородным рыцарем Хуаном-Себастьяном и как-то ещё там Санто-Педро и Донны-Лючии-Арриведерчи — Женька с первого раза даже и не упомнила — прямо-таки прослезился. Тем более что она после отдного только подмигивания маменьки шепнула тому, что лично он своим благородным присутствием возле победительницы сможет благотворно на ту повлиять — и даже, возможно, удержать от излишних жестокостей. Ну, вы понимаете, дон — там мягко намекнуть, тут посоветовать или даже похвалить. Дипломатия, в общем!

Судя по тому, что рыцарь воспринял Женькин совет как должное, подобное ничуть не противоречило здешним правилам вежливости или понятиям о чести. Да и маменька, прежде вступления в захваченную крепость озаботившаяся исцелением раненых, произвела на гарнизон просто-таки незабываемое впечатление. Хм-м, как там говаривал профессор Преображенский? Добротой и лаской?

Короче, маменька согласилась принять в ленное, вечное и неделимое владение крепость...

— А кстати, как она называется? — и тут сир рыцарь намекнул, что по здешним обычаям победитель даёт своё имя.

Поскольку это местечко своим не столько видом, сколь расположением жутко напоминало висевший на кухне вырезанный из календаря цветной постер с изображением крымского Ласточкиного Гнезда (боже, как давно это было!), то маменька недолго думая поинтересовалась — Гнездо Серой Ласточки это подходяще?

Рыцарь просиял. О, благородная сеньора — это куда лучше, чем обычно бытующие Кровавые Вепри или Вертепы Мертвецов. Красивее и романтичнее, так это уж точно — он смотрел на маменьку чуть ли не с восхищением.

"Готов, этот пылкий кабальеро" — Женька втихомолку подмигнула маме, и продолжала развлекаться этой импровизированной церемонией. Потом новая хозяйка изволила осмотреть свои новые владения. Приказала навести чистоту, переделать отхожие места и организовать ванну (боже, дочь, какая же там антисанитария!). А потом пожурила рыцаря и его солдат, что они питаются всякой дрянью — и приказала отправить десяток мордоворотов пошарить по окрестностям да привезти чего получше.

— Я сама травиться этими объедками не намерена, и вам не позволю! — влюблёнными глазами на маменьку смотрели уже все. Настоящая хозяйка, что тут скажешь...

— Сеньорита Джейн, мне отчаянно нужен ваш совет, — на галерею, где Женька любовалась морскими краевидами и дышала мягким бризом, с лязганьем доспехов вывалился сир рыцарь.

Оказалось, что после принятия организованного служанками омовения новая хозяйка намерена выслушать его развёрнутый доклад и даже милостиво согласилась выслушать пару советов. А вот как себя вести... Женька поняла и тонко улыбнулась. Как же приятно иметь дело с человеком воспитанным — она припомнила трактирщика в деревне, который искренне не мог понять, как это возможно не обсчитывать клиентов, да ещё и не недоливать им?

— Обращаться на вы, тётушка или Наталья Сергеевна — маменька не любит, когда ей тычут в лицо происхождением. Она больше ценит заслуги, а не титулы, — последнее старого служаку особенно впечатлило. — Ведите себя вежливо и искренне, это ценится в любых краях.

Это тоже пришлось рыцарю по вкусу. А когда Женька спустилась к замершему посреди двора грузовику, который занял почти половину места, и подарила дяденьке флакон яблочного шампуня, посоветовав снять железо, вымыться почище и одеться не пышно, но опрятно, просто-таки изумился. Правда, по подозрению девушки, куда больше изумился мягкому стеклу, из которого была сделана ёмкость. Ох уж, эта средневековая простота нравов...

Замок и его окрестности всем понравились. Да и солдаты, притащившие кучу всякой снеди, наведались заодно в деревенский трактир и привели ещё дюжину добровольцев, желающих позвенеть шпагами во славу новой леди и её Воинов. Среди них нашлось двое знакомых рыцаря, сыновей обедневших дворян, которых тот немедля представил госпоже императриссе (доны, это повыше даже королевы будет!)

Женька переглянулась с братом — а ведь если это не костяк будущей армии, то я уж и не знаю. Парни сразу видно — жилистые, тёртые, но без напускной бравады. Да и Вовка вовремя шепнул маменьке, что за верную службу положено награждать не латунными медальками, а деньгами, громкими титулами, привилегиями и особенно землями — последних-то вокруг немало. И после короткой беседы с прибывшими и уже имеющимися силами маменька преисполнилась энтузиазма.

— А если те, в Иммельхорне, поимеют по этому поводу своё мнение? Пригонят сюда армию да вознамерятся поиграть мускулами? — Женька всё же сомневалась.

Дон Ривейра — вот оказывается, как рыцаря можно называть — не согласился и осторожно высказал своё мнение. Пока там узнают, пока соберут совет. Не выслушав и не учтя мнения баронов и графов, даже Королева не сможет начать войну. Пока объявят сбор войск да наладят взаимодействие, организуют подвоз провианта да фуража, то да сё... а там и зима. Так что, до конца следующей весны про неприятеля и думать забудьте. Разве что пару платунгов конницы пригонят — да что ей делать под стенами хорошей крепости? А ещё и если кто-то из Воинов попугает тех малость — тут служака покосился в сторону Вовки и многозначительно вздохнул.

Да уж, в ближайшие века тут и слыхом не будут слыхивать о регулярной армии, войсках быстрого реагирования и десантных операциях. Женька немного воспрянула духом — её собственным планам это было только на руку. Всё-таки, чудовищная диспропорция меж прежним и нынешним, несоответствие того, что говорилось, тому что делалось — и уж подавно тому, что при том думалось — всё это жутко напрягало...

Что заинтересовало её не на шутку — Женька не одну дюжину раз в день чувствовала на себе затаённые обжигающие взгляды. Так и дырку на попе джинсов прожгут, блин... но в глаза никто даже и намёком не показывал, что её воспринимают как девушку, и притом куда миловиднее, чем здешние служанки или приходившие работать из деревни молодухи. Ну ладно, занималась она с солдатами повышением боевого духа, и сдуру в четверть силы показала зубки — как те с перепугу не нагадили в свои железные штаны, оставалось впору удивляться.

Ну сиганула раз с разбегу со стены в море — без мягких и ненавязчивых прикосновений Тима душа просто-таки требовала острых ощущений, дабы перешибить... замнём для ясности. Удар о воду словно пушечным ядром выбил из головы всякую блажь — но весело плывущая к спускающейся сюда тропинке Женька потом признала, что ей всё-таки понравилось...

Стараниями матушки замок уже через неделю больше походил на вазу с цветами на праздничном столе, чем на прежнее фортификационное сооружение. Правда, и на долю дочери нашлась работа — по мнению маменьки, главная зала и якобы королевская спальня больше похожи были на тёмный сарай. А коль Женька училась на архитектурно-строительном, то её и припахали. Правда, отутствие подъёмного крана, бетона и лазерных нивелиров немало смущало поначалу, но зато смуглые и загорелые плотники с каменщиками работали куда лучше, нежели колдыри на обычной постсоветской стройке.

И вот, в тот час, когда накрывшаяся отводом глаз Женька сидела на зубце самой высокой башни и нежилась в лучах заходящего солнца, она и поняла, что заскучала. Маменька тот вопрос — а что дальше — даже и не поняла. Жить, дочь моя. Оглянись вокруг, это и есть жизнь.

Угу, блин, впору и со скуки подохнуть. Только и радости, что погонять на тренировке себя да мало-помалу превращающихся в солдат парней, или побеситься в ближайшем лесу на пару с ошалевшей от прогулки рысью... а вон тот фрегат с ало-золотым королевским вымпелом, второй день патрулирующий у этих берегов, определённо на что-то напрашивается. Однако, не успела Женька придумать находящемуся на расстоянии от берега километров трёх парусному кораблю какую-нибудь пакость, как её мысли самым бесцеремонным образом прервали.

— Госпожа Джейн! — наверху башни объявился десятник.

Он покосился на ясно видимую тень, а затем осторожно посмотрел на то место, где по идее должна была находиться и сама её хозяйка. Заметил неразлучные Командирские, да чуть приободрился.

— Часовой считает, что воительнице следует заметить вон то, — и указал, подлец, в сторону, противоположную от плещущихся далеко внизу под ногами волн.

Девушка не спешила отводить взгляд. Красота-то какая! Вот оно, море — живое, настоящее. И лениво движущийся по нему парусник. Не компьютерный монтаж, и даже не картина никогда не видавшего всего этого художника, не дышавшего этим воздухом... а всё же, кожу иногда лоскотало вместе с ветерком и ещё что-то — не иначе, как с того фрегата присматривает за нею в подзорную трубу какой-нибудь колдун, которому отвод глаз до фени. Женька показала в ту сторону язычок и приняла эротически-изысканную позу.

Однако сопящий сзади десятник не унимался. И пришлось Женьке разворачиваться да всматриваться. В самом деле, по тянущейся сюда с восхода прямой как копьё дороге определённо двигалось белое пятнышко. И быстро-то как — ба, да это скорее всего малышка-Пежо! Стало быть, вот и гости пожаловали — и позади машины что-то не видать леса копий и эскадронов решительно настроенных вояк. И уж тем более осадных орудий или штурмовых башен.

— Парламентёры прибыли, скорее всего, — Женька с ленивым вздохом озаботилась стрингами и принялась напяливать раскалённые джинсы. — Сообщи матушке и Владимиру... можно и дону Ривейре — но тревогу бить не стоит.

Солдат с одобрительной ухмылкой обозрел ткань, вдруг принявшую весьма сооблазнительные формы. Отсалютовал копьём, едва не проткнув лениво плещущийся на ветерке андреевский флаг, и утопал вниз по ступеням. Ещё слышно было, как он оступился на лестнице, помянул мать всех единорогов да заодно чёрта безрогого и его бабушку, и побежал дальше.

А Женька надела топик, влезла в горячие до неприличия кроссовки (до шлёпок тутошние умники как-то не додумались, надо будет кстати принять меры), и только сейчас, чуть качнув бёдрами и сделав шаг вперёд-в-сторону, вышла из тени. Как оно по науке называлось, мнения расходились — но что к колдовству ни малейшего отношения не имело, девушка готова была поклясться. Матушка даже попыталась подвести под то научную основу. Вроде бы, светочувствительные клетки глаза замечают только изменение света — и чтоб видеть, природа придумала дрожание-тремор. Но если попасть в такт, то можно сделаться невидимой? Что-то посчитала, потренировалась — и с первой же попытки стала какой-то полупрозрачной и расплывчатой.

Ну и фиг с ним, со всем этим! Ещё голову ломать всякой заумью — уж мультик об умеющем летать мальчугане, которого взрослые дяденьки заставляли то объяснить, девушка помнила. Нет уж, дудки — и она мягко сбежала вниз. Однако, как ни тихо она ступала, но развалившаяся в тенёчке рысь, которая блаженно щурилась в уже темнеющее на восходе небо и сквозь прикрытые глаза поглядывала на крикливых чаек, сразу насторожилась.

Вообще, характерец киса показывала с каждым днём всё очаровательнее. Любимое развлечение этой ночной охотницы было притаиться где-нибудь в тёмном закутке, а потом дьявольским блеском жёлтых глаз и каким-то сатанински раскатистым рыком поприветствовать какую-нибудь бегущую по своим делам служанку. Поначалу те пугались до крайности и верещали к злорадному завыванию рыси, а пару раз дело доходило даже до мокрых конфузов. Но девицы быстро разобрались, что это дьявольское наваждение их ни за что не обидит — зато вот мужчин по-прежнему считало жалким недоразумением и пародией на человека...

— Пошли, кис — там либо Тимка, либо Принцесса в гости пожаловали, — и рысь весело поскакала за своей любимицей.

В самом деле, метров за пятьдесят до беспечно опущенного моста и раскрытых ворот, где уже застыл малый почётный караул, машина остановилась. Улыбку на лице Тимки даже и рассматривать не надо было — а вот сидящую рядом с ним девицу Женька что-то в упор не признавала. Вроде и до дрожи похожа на Принцессу — однако, не она. Да и усевшаяся возле ноги рысь что-то такое проворчала. Знать бы ещё, что...

— Так вот кто те пираты, которые захватили один из любимых замков Её Величества! — принц весело помахал ручкой солдатам, небрежно заводя другой машину в ворота. Чинно поздоровался с доном Ривейрой, шепнув тому пару фраз и весело хохотнув на пару — в общем вёл себя здесь по-свойски. А потом загнал Пежо в уголок под присмотр соскучившегося по белой милашке ДАФа, и вышел из машины.

— И только когда дополнительно сообщили, что там был замечен здоровенный жёлтый дракон, а второй серебряный, но поменьше, я и сообразил.

Рядом с ним стояла... нет, всё-таки не та Принцесса — и осматривалась, откровенно не зная как себя вести. Чуть повзрослевшая копия, и пожалуй, даже ещё более привлекательная — если уже знакомая Женьке и остальным откровенно радовала глаз очарованием молодости, то эта... Женька против воли улыбнулась. Чуть меньше тридцати, идеал, пожалуй, женщины — красивая, уверенная в себе. Тоже платиново-блондинистые лохмы, разве что немного подлиннее. И голубые глаза, в отличие от. Зато стервозности, пожалуй, на двоих хватит. Ну что ж, вполне длинноногая блондинка — то-то она так внимательно посмотрела на Вовку. Тот под этим взглядом настолько стушевался, что даже застегнул пару пуговок на своей как обычно расхристанной рубашке.

Отпад! Впечатлена оказалась даже матушка — вот что значит настоящая Принцесса! Одним взглядом поставить на место Воина, это надо ещё суметь. Ну что ж, коль брат привёз старшую сестру... ах, в гости, да неофициально поболтать о всяком-разном?

— Добро пожаловать, — мама хороших гостей любила. К Тимке она всегда была неравнодушна, а старшая Принцесса ей откровенно понравилась.

Правда, та больше помалкивала — да в общем, и правильно делала. В новой обстановке, да ещё и в напрочь лишённом светских условностей обществе, дело полезное. А тут повара на кухне очень кстати и ужином расстарались — потому встреча-челомканье как-то сама собою перекочевала на открытую галерею, где госпожа Императрисса распорядились накрыть стол.

— Тётушка, Принцесса там на три дня приболела по известной вам причине и вся из себя злющая — но шлёт кучу чмоков! — Тим стряхнул с себя придворные манеры, как воду вылезший из реки гусь, и полез раздавать приветы.

Сестра его подивилась на такое неприкрытое радушие, но оттаивала стремительно, как снежная баба на летнем солнцепёке. Даже позволила матушке повертеть-рассмотреть себя и поцеловать в обе щеки. После чего вспыхнула, засмеялась легонько и осторожно чмокнула ту в ответ.

Женька пилила тупым до отвращения ножом отбивную, а сама то и дело легонько касалась плечом сидящего рядом принца. Муррр! Боже, как пылают щёки — она изо всех сил надеялась, никто вслух того не заметит. А Тим посматривал искоса хитрым взглядом, да весело рассказывал новости. Дескать, королева-маменька когда узнала, что гостей не позвали во дворец и даже обидели, сгоряча едва не повелела срубить пару-тройку голов.

С другой стороны, случай беспрецедентный — и даже в архивах потом не нашли, как же надо было встречать таких знатных и обладающих несомненными талантами приезжих. Церемонимейстер все мозги высушил, но таки сдался — нет аналогов в истории, Ваше Величество, и всё тут. Тем более, что гости отбыли едва ли не более эффектно, чем перед тем и приехали. Ворота до сих пор ремонтируют — и Женька втихомолку ухохатывалась, чувствуя его по-прежнему обжигающие прикосновения.

Принцесса вроде бы освоилась — а когда подали неизвестный в этих краях заваренный на молоке шоколад, даже чуть оживилась.

— Мы здесь часто бывали, на морском курорте. Но посмотрев на этот чудесным образом преобразившийся замок, — она удивлённо качнула головой и хитро улыбнулась Тиму. — Я посоветую... королеве признать законным ваши претензии на эти прежде коронные земли. Вы куда лучшие хозяева, чем ленивые и жуликоватые управляющие.

Что ж, поддержка Принцессы и не замедлившего кивнуть принца — это уже немало. Женька посмотрела в эти безмятежные голубые глаза и признала себе, что вот такой и хотела быть — в своих детских, а потом и девчоночьих грезах. Красивой, умной и в то же время чуточку таинственной.

Заходящее солнце плавило золото морской дорожки, и уже окрасило полнеба в багровые тона. На его фоне подошедший ближе фрегат убрал паруса и вёл себя уже более спокойно, нежели час назад. Беспокоились, ясное дело — уж небось визит августейших особ подготовлен был должным образом. Да и в окрестных рощах наверняка солдат нынче наблюдалось больше нежели деревьев. Под каждым кустом штаб, на холмиках злые колдуны сидят, а каждая вторая чайка зачарована и зорко высматривает с неба поползновения супостатов...

— Тётушка Натали, не будет ли нахальством напроситься в гости на ночь? — принц вытер пальцы о салфетку и налил Женьке ещё шоколаду.

— Да бога ради, дети, — мама улыбнулась неприкрыто облегчённо. — Приезжайте когда хотите и на сколько хотите — даже если Её Величество решится воевать. С вами лично мир, гарантии неприкосновенности и прочее.

Она оглянулась за помощью к дону Ривейре и ещё паре дворян, присутствовавших за ужином и неприкрыто ходивших перед Принцессой на задних лапках. Ну да, ещё бы... такая эффектная кошка... те коротко посовещались и сформулировали слова госпожи Императриссы в более общепринятых в этих местах выражениях. Впечатляло, надо признать — и весьма.

— В общем, надеюсь, мы поняли друг друга? К чёрту условности и этикет. Мой дом — ваш дом, чувствуйте себя свободно, и всё такое, — надо признать, Принцесса и Тим оказались весьма впечатлены.

На безукоризненных щёчках дамочки даже появилась строго отмеренная порция румянца, а Тим с хитрой и счастливой мордашкой усердно закивал. Он кормил Женьку мороженым, не забывая, впрочем, и про себя — и снующая меж губ ложечка обжигала обе пары какой-то смутной ещё дрожью.

Поскольку уже стемнело, а утихающий к ночи ветерок умер окончательно, дон Ривейра хотел было распорядиться насчёт свечей. Однако Женька пихнула своего соседа в бок локотком и потребовала мамин торшер и Вовкину настольную лампу.

— Такого вы тут навряд ли видели, — в самом деле, когда принц вытер губы и уже привычно приделал к удлинителю принесённых слугами диковинных светильников столь же диковинную конструкцию из веточки, непривычных к электрическому свету аборигенов проняло всерьёз. Настолько, что впечатлённая успехами Тима Принцесса пробормотала — не напрасно ли тому запретили заниматься магией и науками в Высокой Башне? Хоть отпрыску августейшего рода и не положено... но польза королевству могла бы быть огромная — ведь он один из немногих, отважившихся путешествовать в дальние миры и набраться тамошних знаний.

Мама и Вовка тут же влезли в диспут при осторожной поддержке дона Ривейры. Да и двое молодых дворян, оставивших в углу свои шпаги, подсели ближе, завидя столь непринуждённую обстановку. Лёгонькое вино, орешки, и даже жареные семечки из мешка, прихваченного мамой где-то ещё в родном мире. Поскольку Тима эти обсуждения касались самым непосредственным образом, он тоже с азартом ринулся в те стихии. И судя по всему, перемежаемая шутками и взрывами хохота беседа грозила затянуться до утра. Вон, и Командирские уже почти полночь показывают — по местному времени.

Только, Женьку оно всё как-то не прельстило. Посмотрела на мерцающие будто прямо над головой незнакомые созвездия, и тихонько выскользнула из-за стола, уронив на принца всего один лишь мимолётный взгляд.

Нет, надо определённо пойти погулять — и баюшки. День жаркий был, да и преподавание тонкостей владения клинком дону Ривейре и вознамерившемуся освоить железо брату немного притомили. Девушка незаметной тенью выскользнула с галереи. Пальчиком у губ показала часовому — тихо! — и поспешила вниз.

Некоторое время она стояла на краю стены, вглядываясь не столько в темноту ночи, сколько в саму себя. И наконец решилась. Словно отворила в себе некую потайную дверь, откуда уже давненько тянуло тонким ледяным сквознячком.

Ночь, бескрайняя и бесконечная — и такая же тёмная, страшная земля под нею. И лишь белые языки позёмки, словно змеи, извивались по ней. Извивались долго и настойчиво, да только оставалась по-прежнему чёрной и мёртвой земля. Только у двух стоящих на ней девичих ступней намело крохотные скопища колючих снежинок. Что-то всё это напоминало... нет, не вспомнить. Сон? Да нет, такое необычное место запомнилось бы. Обязательно надо будет наведаться сюда ещё да хорошенько пошуровать — вон там что-то такое определённо есть.

А вообще, похоже на критическую точку. Перелом, когда события дальше не могут тянуться как прежде. У-у, знать бы ещё, куда пресловутая кривая выведет!

Женька старательно огляделась, краем восприятия отмечая где-то словно в бесконечной дали горящие над морем звёзды и хохот старших над головой. Далековато будет... но место это её чрезвычайно заинтересовало. Годится — хотя для чего, она ещё не знала. А потому вернулась к себе и на всякий случай поплотнее прикрыла неприметную дверку в самом тёмном и пыльном чулане своей души.

Здесь оказалось как и минуту назад. То же ночное море и те же звёзды над ним, а среди них красная и зелёная с того места, где ночевал давешний фрегат... а взрослые на галерее всё гуляют. Молодцы — а гном пойдёт купаться!

Вырубленная в скале винтовая лестница хоть и вела в погреба да арсенал, но здесь она не заканчивалась. Женька шлёпала подошвами по камню и спускалась всё ниже, чувствуя за спиной еле слышное сопение упрямой рыси.

— Купаться будешь? — толстая бронзовая дверь открылась на заботливо смазанных жиром петлях прямо на небольшой уступ скалы снаружи. Где-то метр шириной и метров пять вдоль скалы.

В штормовую погоду здесь наверняка было весьма неуютно — то-то слуги постоянно чистят так и растущий здесь мох. Однако, по прикидкам Женьки, если бы вон тот фрегат подошёл, то эта площадка в прилив могла бы как раз и послужить причалом. Она представила, как закрывающий лицо плащом король однажды тёмной ночью, со шпагой в руке и в сопровождении всего лишь одного верного слуги с фонарём и арбалетом, спускался на палубу корабля с надёжной командой, чтобы... дальше она не додумала, потому что уже уронила одежду на пороге и по вырубленным сбоку выступам в скале спустилась в воду.

Эх, хорошо... рядом, с воющим шлепком в воду обушилась кошка. Вот же противная — была потом охота тащить её на плечах наверх! Женька улыбнулась и даже позволила жёлтым глазам с сузившимся от брезгливости к воде зрачками найти себя. Как же потом, небось, противно киске вылизываться!

Мысль сплавать на фрегат Женька по здравом размышлении отбросила. Там просто обязана была найтись пара-тройка хороших колдунов, которые обнаружат её даже невзирая на отвод глаз. Ведь неизбежно поднимется шум ввиду лезущих на борт русалок в неглиже, там и пострадать кто-нибудь может. Маменька потом ругаться станет — ну их! Да и кошка следом увяжется, а плавала она так же, как и бегала, только на короткие дистанции.

Женька развернулась обратно, к чернеющему над обеими полночными купальщицами утёсу. Хорошо живут, стоит признать! Замками и землями разбрасываются, этикетами манкируют — отчего-то её не покидало стойкое ощущение, что драки не будет. Но вот на чём оно основано, девушка никак не могла сообразить. Она подплыла к уступам и стала дожидаться отчего-то по-собачьи плывущую кошку.

Рысь уже привычным образом взобралась на плечи, ухитрившись даже не поцарапать свою благодетельницу, и поехала наверх с кофортом.

— Злыдня ты, — та в ответ обнюхала, щекоча шею и щёку жёсткими усами-вибриссами, и только плотнее вжалась в своё лёжбище.

А затем осторожно соскочила на уступ. И даже отряхиваться принялась, когда Женька отошла подальше, осторожно ступая босыми ногами. Хотя в потёмках один чёрт ничего было не видать, но неким чудом девушка всё же примечала — и ступеньки, и выступы, и даже вон то вделанное в камень массивное холодное кольцо. Наверняка, примерно как та же кошка, которая уже ткнулась в ногу холодным носом с несомненным намёком — пошли обратно! Там черноглазая хохотушка-служанка с полотенцем и плошкой молока!

В самом деле, Хуанита уже знала пристрастия госпожи Джейн и её кошмарной кошки к омовениям. И терпеливо поджидала обеих в Женькиной спальне — с парой полотенец и стоящим на столе кувшином молока. Себе кружечку... ум-м, какая прелесть — и киске в миску. Уж та ела либо то, что ей даст Женька, или же что догнала-загрызла сама. М-да, а ведь против ядов меры очень даже эффективные.

— Спасибо, и ступай, Хуанита — до утра ты мне не понадобишься.

Та улыбнулась, изобразила что-то вроде книксена — отличить это от реверанса Женька не смогла бы при всём желании — и исчезла за дверью, мягко притворив ту за собой. А девушка покосилась нерешительно на назапертый засов, и задула свечу. Она и дома-то дверь не запирала...

Сердце стукнуло так сильно, что Женька на миг испугалась, не провалится ли она вместе с кроватью сквозь пол и почие перекрытия башни. Вот переполоху-то будет! А всё же, какое странное ощущение — ждать и в то же время не ждать. Бояться — и одновременно надеяться. Ведь он всё-таки пришёл.

Тим с мерцающим синим шариком в ладони нашёл блестящий с подушки взгляд девушки. А Женька смотрела в отблески этих глаз — и самым дурацким образом улыбалась. Умопомрачительно! Скажи ей, что однажды в её спальню тайком как вор, будет красться прекрасный принц, никогда бы не поверила. Обозвала бы дурой и сумасбродкой... но принц застенчиво улыбнулся в ответ. Оглянулся на дверь, и чуть нерешительно задвинул засов.

— Как легко оказалось тебя найти — это когда-то была моя комната, я тоже выбрал её подальше от взрослых, — он осторожно присел на краешек постели и отчего-то посмотрел на кошку.

Словно что-то поняв, рысь на половичке зевнула с негромким утробным подвыванием, а потом бесшумно словно мохнатый призрак шастнула в узкое окно-бойницу. Уж оттуда на кровлю галереи внизу, а там ищите кошку на крышах хоть всю ночь. Или в подвалах скального основания — там, оказалось, такие замечательные крысы есть!

Женька села в постели и всмотрелась в принца — что-то определённо хитрющее в его физиономии виднелось. Тот осторожно водрузил свой диковинный светильник на резной выступ спинки кровати.

— Я побывал у магиков в Высокой Башне, тайком от матери, — он улыбнулся. — И вот, стащил там и принёс... тебе.

В ладонь девушки осторожно лёг почти невесомый сухой стебелёк с парой засушенных до белёсой блеклости узких листиков и невзрачным соцветием наверху. Женька осторожно рассмотрела это невесть что, повертела в пальцах. Затем уловила исходящий от растения пряный и какой-то нескромно привлекательный аромат, поднесла к лицу и потянула носом.

Лёгкий звон прокатился по всему телу, оставляя за собой бешеный, но необжигающий пока что огонь. О боже, какая прелесть! Разом забывшая обо всём на свете девушка жадно вдыхала этот аромат ещё и ещё, сильнее и сильнее, полуприкрыв глаза и вся напитываясь жидким пламенем словно истосковавшаяся по влаге земля долгожданным дождём.

— Хватит, — улыбнувшийся принц вынул стебелёк из затрепетавших пальцев и отложил на золочёный столик у изголовья. — Ну вот, и прекрасно...

Женька дрожала от сжигающего её огня. Хотелось неимоверно, просто до судорог, до ломоты в пояснице — настолько, что бёдра сами собою раздвигались, раскрывая навстречу ему неистовый вулкан жажды. Руки её словно сами собой притянули Тимку к себе... и весь мир исчез. Вернее, он преобразился, став простым и правильным, сузившись всего лишь до сотрясающих всё тело сладких судорог. Они наваливались равномерно и неумолимо, словно волны на зачарованно тонущий в них бумажный кораблик. И наконец, пришёл тот самый, исполинский вал, что медленно и неотвратимо подхватил и забросил всё естество навстречу звёздам...

Утреннее солнце несмело заглядывало в окошко — а вместе с ним и недоверчивые глаза дикой кошки. Наконец, отчаянная парочка смелее пробралась в проём и присмотрелась. На разорённой постели молча лежали двое. Счастливый и красивый как полубог юный принц — и склонившаяся над ним Женька, чьи пальцы легко и чутко повторяли скольжением малейшие изгибы и прихотливые впадинки в одну ночь ставшего таким родным лица. Вот они шаловливо удрали вверх, и над умиротворёнными серыми глазами легонько взъерошили волосы.

Да, Тимка, да и тысячу раз ДА! Эта ночь, наверное, самое лучшее, что было и что будет в моей жизни. Словно самую лучшую драгоценность, я спрячу воспоминание о ней в потайной ларчик души, чтобы вспоминать иногда, счастливо пылая щеками и поблёскивая глазами. Тайком от всех стану вынимать и любоваться ею как тот скупой рыцарь, в час горя или радости. Это было что-то!

Но всё же, не надо было так, обманом. Зачарованным колдовским цветком превращать меня в похотливую суку. Ведь нынче ночью с тобою была я — и не я, жаждущая ласк и словно о высшей милости умолявшая... ещё... ещё, милый... Зачем? Одним только этим ты растоптал всё прекрасное, что между нами было — и ещё более прекрасное, что могло бы быть.

И когда неумолимое солнце пригрело дёрнувшийся от тепла хвост дикой кошки и таки прокралось в комнату, Женька с печальными отчего-то глазами наклонилась к уху принца и нежно, еле слышно выдохнула:

— А теперь — пошёл — вон.

Часть шестая. Гоблинская сука

Босые ступни обжигала промёрзшая до ледяного звона чёрная земля. Однако, холод не донимал. По-прежнему вились и ластились у ног белые змеи позёмки. Да и что могло измениться в этом вечном и странном месте, спрятанном в потёмках души?

— Смелей, подруга, — Женька оглядела себя.

Отчего-то она оказалась в своей ещё детской, любимой фланелевой ночнушке до пят — той самой, с рыжими и золотистыми осенними листиками, из которых иногда проглядывали алые гроздья рябины. Зато в руке надёжной тяжестью покоился меч. Что ж, не самый худший комплект оборудования. Бывало и хуже, доны и сеньориты! Женька упрямо встряхнула головой, отчего вдаль с завыванием шарахнулся ветер, и зашагала в ту сторону, куда её вёл смутный инстинкт.

Было бы неразумным подозревать саму себя в безрассудстве или даже безумии — копошась иной раз в уголках души, девушка частенько находила там немало забавного или даже интересного. Будь то полузабытые находки, обжигающие вдруг воспоминанием о былом, или некие занимательные мысли. А иной раз способности, которые пылылись себе словно на складе у Плюшкина в ожидании, когда хозяйка наконец вспомнит о них.

Так, это уже становится интересно! Женька стояла и чуть прищурившись смотрела на словно высеченный из глыбы мрака огромный замок. Возможно, это был не замок, а к примеру небоскрёб — что там уходило вверх, в бездонную черноту беззвёздного неба, рассмотреть никак не удавалось. Но что это нечто было сооружением, предчувствия твердили упрямо.

Ага, вот и ворота. Что ж, коль в руке есть клинок, Воин вправе войти в любую дверь?

Словно отлитые из чёрного стекла гладкие створки оказались на ощупь точно такими же ледяными, как и ожидалось. Можно было подумать, что они растают от одного только прикосновения девичьей ладони, или упрыгают вдаль испуганной лягушкой! Нет, они на удивление послушно и мягко отворились — даже бесшумно, что при их размерах воспринималось совсем уж странным.

Вот это уже интересно. Вдаль, сколько хватало глаз, тянулась всё та же чёрная пустыня с извивающимися по ней змейками позёмки. Так, ну и кто тут кого дурит? Женька оглянулась — позади в паре шагов точно также высились исполинские, лоснящиеся чернотой ворота. Над ними и за ними определённо виднелись какие-то сооружения, смутно мелькнули сквозь вьюгу пара огоньков в окнах. Однако когда любопытство и упрямство вновь заставили пройти сквозь ворота, с той стороны оказалось то же самое.

То есть, ничего.

Женька угрюмо поковыряла кончиком меча промёрзшую землю. Стоило признать, что необычность этого места пугала и притягивала одновременно. И эдакие пространства прячутся в пыльном чулане? Расточительство, право... однако, сейчас не время — она повела левой ладонью впереди себя, словно сметая паутину, и решительно сделала шаг вперёд-вверх...

Если смотреть по едва прогоревшей свече, путешествие внутрь себя заняло времени всего ничего. А судя по субъективным ощущениям, около часа — вот и верь после этого людям. Самой себе, в смысле... и Женька легонько засмеялась. Потянулась наотдыхавшимся до одури ладным телом, чувствуя ещё колышащуюся в нём блаженную истому. А где-то там, ниже пупочка, словно поселился маленький, умиротворённо мурчащий моторчик — вжим, вжим... да и в голове, если прислушаться, где-то на пределе восприятия томно заливались колокольчики. Надо же, и правду как говорится — натрахалась до звона в ушах!

Она посмотрела влево-вправо. Близняшки-братья маркизы дрыхли без задних ног. Ну да, ещё бы, Женька всё-таки Воин — измотала обоих на совесть, хотя под утро таки сдалась на милость победителей. Ох и задали они ей жару! Ну да, ещё бы, парни красивые, умелые и выносливые — как взялись её охаживать с двух сторон, это было сладкое безумие какое-то...

Женька провела ладонями по телу, зевнула и улыбнулась радостному ощущению. Вот она, жизнь! А вообще, было забавно. Когда это на лице подсыхает, то немного тянет кожу. На вкус вообще гадость — но запах... о-о, просто божественный!

Она бесшумно выскользнула из ещё хранящей её нескромный запах постели. Спите, парни — вы, красивые и мускулистые, как молодые медведи. Хоть и без особых изысков интеллекта, да Воину оно особо и без надобности, особенно в делах любви. Женька накрыла их простынёй, легонько чмокнула в нос каждого, и уже обращаясь в тень, выскользнула из спальни.

Если бы кому-нибудь из дворцовых магиков или магичек вздумалось в такую рань сунуть нос в заднюю часть королевского дворца, где как обычно располагались кухни, гардеробные и прочие подсобные помещения, то они приметили бы, как пошатывающаяся и сладко позёвывающая тень проскользнула к неприметной дверце на задний двор, где за углом стояла наполнившаяся за ночь здоровенная бочка дождевой воды.

Осень. Самое начало, когда холода и слякоть ещё не донимают — но от летнего зноя уже не осталось и следа. Ох, какая прелесть! Умывшаяся Женька не удержалась от пронизавшего всё естество ощущения свежести и залезла в бочку вся. Целиком, с шумом пролив на грубую здесь брусчатку несколько вёдер воды.

— Ага, я таки правильно тебя вычислила, — в качестве вполне, между нами говоря, ожидаемой компенсации за сладкие ночные безумства вынырнувшая из воды Женька увидала рядом маменьку.

Два месяца прошло с того уже полузабытого дня, когда вся развесёлая компания впервые прибыла в Иммельхорн. И уже месяц, как после некоторых недоразумений, завершившихся к обоюдному удовольствию, они гостили здесь по приглашению её величества.

— Кстати, мам, а когда ты догадалась, что приехавшая это не принцесса, а сама королева и есть? — она блаженно смахнула с лица воду и посмотрела на мать.

А посмотреть таки было на что — когда немедля по прибытии пустившаяся в загул Женька после некоторого перерыва снова увидала маменьку, то поначалу удивилась до крайности. Вошла она тогда в малую трапезную, да так чуть и не упала. На вычурной золочёной тахте у стены, под большой и помпезной батальной картиной сидела как бы не она сама. Чуть повзрослевшая, симпатичная ясноокая девица, которую глаза и разум упрямо принимали за старшую сестру — эдак ровесницу Вовки. Ну прямо тебе мексиканский сериал с выкраденной во младенчестве сестрицей — сейчас страсти разгорятся и слёзы потекут! Смутились они обе тогда до чрезвычайности — ошалевшая в дверях от неожиданности дочь и неуверенно вставшая навстречу ей мать...

— Да той ночью мы набрались крепко, то слабенькое золотистое вино вовсе не такая безвредная штука, как казалось, — Наталья Сергеевна слабо улыбнулась — то ли воспоминаниям, то ли блаженной мордашке фыркающей в воде дочери. — И отнесли нас спать в одну опочивальню... кровать-то хоть на десятерых. Там-то королева и призналась, ху из ху. Лично прибыла поглазеть на нас, уж больно её дети заинтриговали, да и опасности от нас она не ощущала ни малейшей.

Мать укоризненно покачала головой, и выражение её лица неуловимо изменилось.

— Слушай, леди Джейн, — она не удержалась от подковырки. — Ты ведёшь себя так, словно, по образному выражению собачатников, тебя развязали.

Угу, Женька прямо так смутилась и зарделась — щас! Ждите, авось и дождётесь.

— Мам, когда я от парней шарахалась, ты ворчала. Сейчас не пропускаю ни одного пригожего — опять тебе всё не так, — карие глаза её смеялись. — Ну веду я себя как последняя сучка — ну и что? Приятно, и для здоровья, говорят, полезно.

Однако она ни на миг не обмолвилась о том в другое время чертовски интересном бы обстоятельстве — увивающийся вокруг маменьки дон Ривейра как-то интересно помолодел вслед за могучей Целительницей. Исчезла седина, взгляд обрёл блеск. Правда, надо отдать должное, рыцарь ничуть не повёл себя, как обычно поступают дорвавшиеся до женщины мачо. В том смысле, что не обнаружил в себе той хозяйско-барской покровительности самца, которая Женьку в мужчинах всегда так бесила.

В общем, благородным в нём оказалось не только происхождение и воспитание. И примечая у мамы какой-то бархатистый смех и особый, мягкий блеск обращённых на дона глаз, Женька ничуть не злобствовала. Ведь папенька козёл был ещё из тех, куда уж тут деться — ни одной юбки в округе не пропускал... кроме собственной супруги. Угу, в неволе не размножается... да ну его! Если маме хорошо, мы о том сожалеть не станем?

Наталья Сергеевна, судя по чуть заалевшимся щёчкам, верно прочла мысли дочери — откуда у них всех объявилась эта способность, не могла объяснить даже ложа магиков в Высокой Башне, где она сама каждый день оттачивала своё мастерство. Потому с лёгкой улыбкой на чуть припухлых губах а-ля Анджелина Джоли она подала дочери хозяйственно прихваченное полотенце и отступила на пару шагов, чтобы эта с весёлым фырканьем выбирающаяся из бочки бестия не забрызгала её.

Она не без удовольствия осмотрела это крепко сбитое и в то же время грациозное тело, отметила словно светящуюся атласную кожу — ну, после такого количества... гм, пожалуй да, так оно и должно быть. Хотя дочь и отказалась, чтобы мать придала ей особый лоск и шарм чисто внешне, но стоило признать, что Женька и так неплохо смотрелась на фоне рафинированных и утончённых светских дам. Ну точно как её бешеная кошка, каждую ночь наводишая шороху на королевский зверинец и полгорода впридачу.

— Ну, а дальше что? Пойдёшь по примеру кое-кого из нашей истории в казармы и будешь обслуживать революционных матросов?

Женька хохотнула. Принесённое мамой полотенце оказалось жёстким, грубоватым — но то-то и было сейчас особенно хорошо. По всему горящему телу словно разбегались радостно щекочущие, обжигающие пузырьки бодрости. Да и почти ледяная вода вымыла из тела малейшие следы выпитого за ночь вина.

— Мысль, я бы сказала, недурна — спасибо, мам, — она глянула в озабоченные глаза матери и не выдержала, расхохоталась. — Нет, так низко я не паду — но хорошенький скандал в высшем обществе устроить таки надо.

Стоило признать, что бурные похождения леди Джейн при дворе привели свет в шок и панику. Меняющая любовников каждый день и каждую ночь, она уже развалила полдюжины семейных пар и стала причиной десятка дуэлей среди нескольких поколений дворян. Не иначе, как в папеньку удалась.

Судя по улыбке переглянувшихся матери и дочери, сейчас выглядящих как две сестры, они обе вспомнили о Владимире. Кобель, между прочим, тоже оказался ещё тот. Когда вдруг выяснилось, что вдовствующая и скучающая на троне Королева в свою очередь положила глаз на такой замечательный образчик Воина, перья полетели незамедлительно. Видок у Её Величества, удирающей поджав юбки от жаждущей крови Принцессы, был ещё тот. А когда из вспыхнувшей Зелёной Залы, где вволю пошвырялись молниями и огненными шарами, с визгом удирала Принцесса, а за ней гналась разъярённая маменька в обгорелом и чадящем платье, видавшие виды гвардейцы попеременно то краснели, то бледнели.

Правда, мудрая маменька посоветовала тем не вмешиваться — дело такое, семейное. Сами поругались, сами помирятся. А вот если кто из воинов попадёт ненароком под раздачу, потом исцелять, возможно, будет уже и нечего. И как обычно, оказалась права — сын её поступил весьма оригинально. Заявившись на шум и выяснив в чём дело, изловил обеих августейших хулиганок. Нашлёпал им пониже спины — да так, что нахмурившиеся гвардейцы уже хватались за рукояти оружия — а потом взвалил обеих на плечи... ну да, примирение состоялось в спальне.

И теперь обе блондинистые красотки смотрели на Владимира глазами влюблённых кошек и увивались вокруг с томными мордашками. Да уж, семейка Суворовых ещё та...

— Ну да, девица себя бельишком по-прежнему не обременяет, — маменька тонко улыбнулась, когда Женька выудила из-под выступа кровли свою бархатную одежду, которую предпочитала всем иным, и принялась споро облачаться — утро выдалось бодряще-холодным. И когда на широкий кожаный ремень надёжной тяжестью прищёлкнулись ножны меча, Наталья Сергеевна подала дочери гребешок.

— О, спасибо, ма, я свой где-то посеяла, — Женька кое-как, наскоро поелозила им по спутавшимся волосам — лишь бы мама отстала.

Наконец она влезла в низкие и мягкие сапожки-казачки и молодецки притопнула ногой. Эх, отчего хорошо-то так? Намурлыкаться до сладкого тумана в голове, поплескаться в холодной воде, что ещё надо? Верно, верно — сточить чего вкусненького, а потом погулять на свежем воздухе или подремать где-нибудь на сеновале под навесом, умиротворённо чувствуя, как мягко пламенеют щёки от сладких отголосков ночных похождений.

Правда, мама в своих кринолинах едва поспевала за пританцовывающей походкой дочери — ей-то приходилось обходить ещё не подсохшие с ночи лужи. Настречу попадались слуги, раз протопал мимо патруль. Но обе проказницы, никем так и не замеченные, благополучно выбрались за пределы дворцового комплекса, и через заднюю калитку выскользнули в город. Отчего-то Женька, да и её родственники, куда вольнее чувствовали себя в весьма приличном трактире "Сосновая шишка", чем в золочёных, гулких и наводящих тоску залах дворца. Да и кормили тут ненамного хуже.

— Ты не забыла, сегодня продолжается турнир Воинов? — поинтересовалась маменька, порыв носиком в уже витающих здесь ароматах из кухни и заинтересовавшись капустно-яблочным салатиком с клюквой.

Женька кивнула. Маменьку, как оказавшуюся просто блестящей Целительницу, вокруг которой с оханьем и восторгом хлопотали в Высокой Башне (вы представляете, она ухитрялась исцелять даже без магии!), припахали в обязательной на таких состязаниях бригаде по присмотру за здоровьем. И редко какой бой обходился без того, чтобы целители не спешили на истерзанное и окровавленное ристалище под вой заходящейся от восторга толпы.

А её саму лично Королева попросила помочь Маршалу (то есть брату) присматривать за порядком. Читай: обеспечивать безопасность августейших особ и их сановников да царедворцев. Ну что ж, работёнка как раз по ней — вчера Женька уже выбила вдоволь глаз и зубов напирающей возбуждённой ораве, заставив ту отхлынуть от ясно отмеченной на каменных плитах линии. Ей-то всё равно, прорвётся, а вот тех, сзади, сомнут и растопчут вмиг. С толпой шутки плохи, знаете ли...

— Сегодня Вовка опять бьётся? — Женька повертела в руке чарку с вином, и отставила.

Налила себе молока, посмотрела в мгновенно полыхнувшие тревогой глаза матери. Они обе вспомнили брата и сына, такого красивого и мужественного в алом с золотом мундире любимого гвардейского полка Королевы. Воин, на спор бивший любого и на любом оружии, тайная мечта многих и многих женщин, в буквальном смысле переломавший руки-ноги осмелившемуся предложить ему поучаствовать в заговоре против трона графу де Вилль. И вот сегодня опять его черёд выйти на ристалище да померяться силами со стёкшимися на ежегодный турнир лучшими бойцами всего этого мира. Ведь по традиции, доступ открыт всем желающим — невзирая на происхождение и родину.

— Всё будет хорошо, ма, — Женька успокаивающе положила ладонь на руку матери и прислушалась к своим ощущениям. Последнее время она доверяла им всё больше. — Без происшествий не обойдётся — но всё будет хорошо, вот увидишь.

Она мимолётно улыбнулась, вспомнив как позавчера не сразу отбросила мелькнувшую было мыслишку бросить вызов Королеве и Принцессе да испытыть на Вовке свою привлекательность самки. Брат, всё-таки... мама будет в шоке.

Мать улыбнулась, и бледность щёк постепенно опять сменилась румянцем погулявшей на свежем воздухе молодой женщины. Она в сомнении присмотрелась к бесхитростно улыбнувшейся дочери. Покачала головой своим думам и прежде чем вернуться к оказавшемуся действительно превыше похвал салатику, поинтересовалась:

— Женьк, а почему ты и Володя для моего взгляда Целительницы непроницаемы? Словно не люди, а...

— Гоблины, — хохотнула Женька и принялась рассказывать.

Три дня назад они с братцем, встретившись поутру и с улыбочкой обнюхав ещё оставшиеся на обоих очаровательные запахи восхитительных ночных забав, вспомнили — ведь официально они Воинами ещё не числятся! Слово за слово, оба похватали оружие и отправились в гильдию воинского искусства. Там поначалу заартачились — мол, тут запись за год, отпрыски знатнейших родов почитают за честь обучаться здесь и в конце концов оставить отпечаток своей Силы на стене славы.

В общем, тот день для гильдии ознаменовался немалым конфузом. Брат с сестрой переглянулись, да и взяли немалое здание на меч. Говаривали люди потом, что народ тамошний и в окна вылетал, и в лужах крови плавал. А одного особо ретивого вроде бы и вовсе на собственных кишках повесили. Как бы то ни было, Женька с братом живо воспитали к себе почтение и уважение. Хотя с несколькими умельцами таки пришлось повозиться, они прорубились в верхний зал и здесь с удовольствием пришлёпнули ещё обагрёнными кровью ладонями о стену. И теперь их отпечатки светятся заметно ярче прочих...

Мама неодобрительно покачала головой, однако Женька не согласилась.

— А вспомни, ма, как ты припечатала тех разбойников в Сенвенском лесу? Меня чуть не стошнило... — тут Наталья Сергеевна подняла руки вверх и смущённо признала, что "на меня тогда просто что-то нашло".

Как бы то ни было, они обе признали, что в этом городе и этом государстве — да и во всём мире, чего уж скромничать — только два настоящих Воина. Владимир и Евгения Суворовы. А остальные так, фокусники и самозванцы. Чокнувшись бокалами с молоком, обе проказницы запили такое замечательное сходство во мнениях, а потом оставили на столике положенное число здешних монет да и отправились потихоньку на площадь сен-Тропе.

Древний Иммельхорн насчитывал уже третью тысячу лет со дня основания. Каждый камень, каждый дом ещё помнили события бурной и не всегда бескровной истории. Как говорится, всё дышало стариной. И Женька не без удовольствия признала себе, что ей сейчас хорошо. Вот так, просто идти по великому и прекрасному городу — под ручку с мамой, придерживая болтающийся на боку меч и отвечая задорным кивком на чинные приветствия уже появившихся здесь знакомых.

Вон та кондитерская на углу — ох, какие ж там пекут булочки! Когда маменька убедилась, что полнота ей отныне не грозит, то каждый день... ну да, они и на этот раз дали подзаработать седому и величавому как мажордом кондитеру со спрятавшейся в усах одобрительной улыбкой.

— Вы просто волшебник, — Женька улыбнулась на прощанье и впилась в духмяную и ещё горячую булочку, словно только что не вылезла из-за стола.

— Вот за что тебя обожаю, так за эту любовь к жизни, — мама тихо засмеялась, и вторила дочери по части процесса изничтожения сдобы...

На площади оказалось ещё не многолюдно — народ только подтягивался с прилегающих улиц. Ветерок здесь был заметен чуть сильнее. Ало-золотые королевские стяги уже лениво полоскались, цепочки гвардейцев гуськом растягивались в нужных местах оцепления и подстраховки. А каменные плиты блистали — наверняка их после дождя вымыли ещё раз.

Женька подошла к озабоченно что-то командующему брату. Получила два чмока в щёки, лёгкий пинок кулаком под рёбра за ночные хулиганства (ведь те братья-маркизы уже почти женаты). Эх, Вовка, как с тобой хорошо и просто! Затем он повязал непутёвой сестре на рукав ленту цветов королевства. То есть, ало-золотую.

И отношение окружающих к скромно доедающей булочку девице как-то неуловимо изменилось. Уже не подозрительная иностранка. Не блудливая и бешеная девка. Уже не просто Воительница — она облечена знаком высочайшего доверия, здесь просто так подобным не разбрасывались. При желании носитель такой повязки мог ночью с клинком в руке вломиться в спальню Её Величества, дабы пресечь что-либо или защитить в случае нужды.

Над площадью уже витало что-то неуловимое и тревожное — наверняка, сегодня не раз прольётся кровь. Женька обошла всё, осмотрела. Убедилась, что сержанты знают свои задачи и готовы в случае чего действовать решительно. Вернулась, внимательно осмотрела большой квадрат выделенного собственно под бой участка, и зачем-то даже присела и похлопала ладонью по одной из плит. Голоса предчувствий уже не просто шептали — их гул явственно звучал со всех сторон, смешиваясь и звеня в голове. Только вот, в том гаме разобрать что-то было ну совершенно невозможно.

Однако, не говорить же о том уже забравшейся на своё место возле королевской ложи маменьке? Ещё переживать начнёт, шарахнет чем зловредным... Женька поднялась и осмотрелась последний раз. Да вроде всё как и вчера — похоже, неприятности будут не с этой стороны.

Полковник конных кирасир подал из переулка успокаивающий знак. Между прочим, дон Ривейра собственной персоной — участвовать в турнире он не стал, а вот к его услугам по охране порядка прибегли очень даже охотно. На кого же ещё положиться, как не на такого опытного солдата и порядочного дворянина, которого к тому же рекомендовала сама Целительница?

Вот и ладушки — Женька наконец подала разрешающий знак.

Солдаты с пиками отодвинули перегораживающие улицы рогатки, и на площадь хлынула кипящая людская толпа. Сначала жиденькие ручейки, а потом сплошной стеной. Стали заполнять возведённые по краям широченной площади помосты, специально отведённые участки для слабонервных — там дежурили начинающие Целители. И вскоре огромная площадь потихоньку загудела, словно гигантский паровой котёл.

Что ж, вот он и новый день... Женька стремительно вскинула руку, крутанула ладонью и указала. Четверо солдат вломились в толпу как лоси в подлесок, и через пару секунд вывели оттуда набравшегося с утра горожанина. Нафиг таких, эти всегда в любом месте словно фитиль — одни неприятности от них... а вон того Вовка вычислил и сам. Против кого злоумышлял щуплый вертлявый парниша с арбалетом под полой, пусть потом в допросных объясняет, у нас тут своя работа.

Когда вокруг более-менее устаканилось, и одиноко стоящая посреди пустого пространства девица получила от каждого поста особое подтверждение, только тогда она нашла глазами брата и чуть кивнула. Пора.

С высокой, нависающей над площадью серебистой и ажурной Башни Девы слетела чайка. Она сделала несколько снижающихся кругов над площадью, зорко высматривая внизу что-то известное только ей. Качнула крылом с кокетливым чёрным кончиком — и спикировала к Женьке. С уже не пугающей как в прошлые разы скоростью ударилась о камень, взвилась светящимся облаком — и из него шагнула на площадь Принцесса. Старшая, предпочитавшая в быту пользоваться титулом графини де Сью.

Когда Женька увидала её впервые в компании матери и старшей сестры, то недолго думая предложила той перекрасить волосы. И теперь она с любопытством посмотрела на объявившуюся рядом девицу с торчащими одуванчиком волосами нежно-оранжевого цвета. В комплекте с присущей принцессе отпадной внешностью и подаренными Женькой туфельками на шпильке смотрелось вообще, просто потрясающе.

— Привет, гулёна, — графиня и Женька обменялись чмоками. — Наши чуть задержатся. Тим опять начудил.

Бывший тихоня-принц почуял, что оно такое, иметь желания и возможности их исполнять. И теперь куролесил не хуже Женьки — разве что, более скрытно. Однако та нахмурила бровь.

— Я ведь сказала — при мне этого имени не упоминать... — она такой железной горой надвинулась на оторопевшую от собственной неосторожности принцессу, что та испуганно прикусила губку.

С неженской силой ухватив ту за ворот, Женька приблизила её испуганно мечущиеся зелёно-голубые глаза к своим. Ну вот что с тобой сделать, болтушка? Не убивать же дуру, в самом деле — искушённая в магических делах Принцесса это хорошее подспорье почти в любом деле.

— Ладно... язычком согрешила, язычком и отработаешь, — Женька отпустила ту и даже поправила на обомлевшей девице кружевной воротничок.

— Это как? — похоже, трясущуюся графиню Сью проняло всерьёз.

И Женька доверительно шепнула ей на ухо — мальчиков я перепробовала почти всех. Приходи вечерком, поработаешь болтливым язычком, пора попробовать девочек. Судя по интересной бледности девицы, та находилась уже почти в полуобморочном состоянии.

— За проступком следует наказание — не так ли? — Женькины глаза смотрели твёрдо и насмешливо... и почти вжавшая ярко-оранжевую голову в плечи девица осторожно кивнула. — Вот и ладушки — а теперь, продолжим.

Кое-как придя в себя, та боязливо бросила на грозную Воительницу взгляд искоса — однако Женька видела, что болтливой и прозрачной как кристалл принцессе мысль та уже казалась не столь уж и страшной. В самом-то деле, если втихомолку да только среди своих, вреда от того никому не будет? И та подала засевшим в окружении королевской семьи колдунам и магичкам разрешающий знак.

Её Величество шла впереди величественно и красиво — вот уж, такой повелительницей и впрямь стоит гордиться. По бокам и на полшага сзади шли оба старших принца. И любую мать проняло бы гордостью за этих парней (хотя в постели они оказались похуже Тимки) Дальше и сам смазливый мерзавец под ручку с беззаботно щебечущей что-то Принцессой, а там уж и придворные прихлебатели всех мастей и калибров, министры да сановники со своими пассиями.

Кое-как расселись после того, как Её Величество изволили почтить прикосновением августейшей попы сиденье вынесенного в королевскую ложу малого трона. Братец уже шуровал там, щедро раздавая пинки и зуботычины. Не по злобе, а больше для порядку — крепкую руку всегда уважают. И лишь когда он счёл, что всё в порядке, Женькина ладонь расслабилась на рукояти меча и медленно, словно нехотя соскользнула с неё. Да и от оранжевой Сью перестало веять жаром сокрытого до поры заклинания.

— Всё, пошли, — Женька последний раз осмотрела площадь, шутливо погрозила кулаком развесёлой толпе студиозусов из местного университета, дерущих горло патриотическим гимном.

И под ручку с принцессой, словно две лучшие подруги, они отошли на противоположный от королевской ложи край площади. Там своих дуболомов хватало. Зато вот отсюда, от подножия какого-то древнего памятника, и обзор неплохой, и в случае чего можно дополнительные меры принять.

К позеленевшей руке бронзового дюка золочёной цепочкой была прикована лениво взирающая на бушующее людское море рысь. К толпам и шуму она привыкла довольно быстро, но всё время куролесила. Искренне считая огромный город отданным ей на разграбление лесом, она шастала по нём всю ночь, щедрой лапой сворачивая на задних дворах шеи поступающей в лавки дичи. В конце концов, маменьке надоело платить штрафы и компенсации почтенным лавочникам и трактирщикам, потому и приказала дочери принять меры против распоясавшейся четвероногой хулиганки.

— Порядок, киса? — та лежала у ног дюка и часто дышала, высунув из зубастой пасти розовый язычок.

Похоже было, что рысь тоже терзалась какими-то нехорошими предчувствиями. Женька с принцессой переглянулись и не сговариваясь передали Маршалу — то есть Вовке — смотреть в оба. А потом Женька отцепила глухо ворчащую кошку от памятника, уже совсем надумавшего было ожить и удрать от такого сомнительного и весьма царапучего соседства.

— Будь рядом, киска, — с усталым вздохом воительница уселась на каменный парапет. Положила пока что на колени обнажённый меч и запустила пальцы в восхитительную шёрстку рыси.

Ну что ж, посмотрим на этих горе-вояк...

Ожидание чего-то тревожного било в ноздри словно насыщенный электричеством грозовой воздух. Будоражащими сполохами металось над ликующей и по-прежнему ничего не замечающей площадью. Женька, не отдавая себе отчёта, глухо зарычала, ощущая рукой, что под ладонью уже давно сквозь зубы утробно подвывает ощерившаяся рысь.

Под тучами уже начало смеркаться, когда магики на окрестных башнях и зданиях вывесили семь ярких разноцветных огней, и их феерические блики бросали разноцветные тени вокруг вышедшего на ристалище участника последнего поединка сегодняшнего дня. Финал, как говорили бы в родном мире — а здесь, сегодня и сейчас должна была решиться участь звания сильнейшего Воина этого мира.

Вовка, брось всё это к чёрту! Вернись!

Да только, не слышал вышедший на ристалище многажды прославленный в поединках Маршал — так бесновалась толпа, приветствуя своего любимца. Шесть раз выходил он в бой, начав рядовым поединщиком с самого низа. Шесть раз он повергал на камни мостовой грозного соперника, вгоняя в экстаз друзей и быстро тающую горстку недругов. И вот теперь, оставалось последнее дело, последний бой.

Брат поприветствовал Королеву и её подданных, и семь теней повторили его исполненный благородной сдержанности салют. А Женька вскочила, задыхаясь от душащей её ярости. Да что же это такое?

Спустя несколько секунд с противоположной стороны показался и соперник, не менее прославившийся в предварительных боях крепко сбитый и рослый воин в непривычного стиля простых доспехах, огромный и могучий незнакомец с крепкой мясницкой секирой. Как и в прошлые разы, голову и лицо его скрывал шлем в виде головы тигра — правилами это допускалось. Мало ли какие у человека могут быть обстоятельства? Может, рожа от рождения такая, словно на ней черти горох молотили...

Из последних сил Женька зашарила глазами по сходящей с ума толпе, повертела шеей по сторонам, со всех сторон получая успокаивающие сигналы. Порядок. Прикрыто. Действуем как приказано.

Да что же это такое? Она с трудом заставила себя сесть на парапет, когда поднатужившиеся герольды всё-таки перекрыли фанфарами рёв толпы, призывая её к порядку. Рука вцепилась в буйволовый с заклёпками ошейник кошки, так и порывающейся прыгнуть да умчаться вперёд. И когда в наступившей тишине Её Величество махнула платком, разрешая начать поединок, Женька не выдержала. Отвернула голову.

Первое столкновение потрясло её всю как близкий удар грома. Да и не только её — она смотрела вбок и увидела ослепительную белую вспышку, в которой нелепо застыли как в стоп-кадре мертвенно-бледные лица и фигуры зрителей. Затем ещё один, ещё — а потом тугие залпы сошедшихся в поединке неистовых бойцов посыпались как горох из прохудившегося мешка. Да уж, тут откровенно сошлись в поединке два настоящих, грозных Воина, умеющие много чего помимо чисто мускульной силы... вот то-то Женьку и тревожило.

Вспышки света и порывы горячего ветра хлестали по застывшей от восторга и экстаза толпе уже какие-то иссиня-лиловые, раскалённые до неимоверной ярости упрямо не уступающих друг другу бойцов. Вот они вспыхнули как раскалённое солнце ядерного взрыва — и всё стихло. И в этой тишине Женька закрыла глаза, почувствовав, как на щёки брызнуло что-то мокрое. Ах, братец...

Толпа застыла в недоумённой тишине, ещё не веря своим глазам — а в центре ристалища огромный воин медленно, наслаждаясь каждым мгновением своего триумфа, поднимал как удар судьбы свою щербатую секиру — чтобы добить уже повергнутого наземь соперника.

Женька вскочила на парапет, даже вытянулась в струнку на цыпочках, надеясь жадным взглядом увидеть хоть малейшую зацепочку — и её рука вскинулась вверх, сделав ладонью жест: остановить бой.

Двое дюжих гвардейцев с натугой качнули билом, басовито ударил бронзовый гонг. По этому сигналу оцепившие место боя арбалетчики вскинули оружие, наведя его внутрь. Разгорелись неистовым огнём заклинания в ладонях магиков, готовые испепелить дерзкого. Будь ты хоть кто, а обязан прекратить. Остановиться... и незнакомец в изрубленных и обожжённых доспехах не осмелился принять позорную смерть.

А Женька уже работала локтями и кулаками, прокладывая себе путь через замершую в тягостном недоумении толпу. Под ногами её кошка визжала, царапалась и кусалась, добавляя энтузиазама медлительным или осмелившимся не уступать дорогу. В последнем отчаянном рывке воительница продралась сквозь оцепление, теряя по пути клочья одежды, и выскочила к краю. Её клинок поднялся — и указал на что-то среди покрытых копотью и выщербленных каменных плит.

Тишина длилась всего несколько мгновений, а затем над площадью тугим порывом ветра пронеслось многотысячеголосое Ахх, когда люди разглядели... Одна из цветных теней, красивой многолучевой звездой разбегавшихся от широко расставленных ног великана, отсутствовала.

— Колдовство... Позор!.. В петлю его! — толпа опять взорвалась воплями, но на этот раз уже негодования.

В самом деле, чем бы оно таким ни оказалось, но это было запрещено правилами. Да и чёрт с ним, со всем этим — краем глаза Женька видела, что раскроенная как консервная банка грудь брата всё ещё судорожно вздымалась с розовыми пузырями. Не так просто убить Воина... над ним уже склонилась Целительница с закаменевшим от боли и скорби лицом. А всё остальное значения не имело.

Уже почти торжествовавший победу Воин опустил секиру. Неодобрительно тряхнул головой, вздохнул, а затем медленно снял изуродованный шлем. Несколько мгновений Женька всматривалось в это мокрое лицо с сосульками слипшихся волос, медленно, словно всплывая из-под воды узнавая его, а затем над площадью как удар бича взвился её выкрик:

— Орк!

В самом деле, она узнала это простоватое лицо, тогда ещё словно с приклеенной на него улыбкой. Правда, память услужливо дорисовывала вместо доспехов клубный пиджак с сине-золотой эмблемой... точно! Это же тот громила, который присутствовал на самой первой встрече, когда ещё безмозглая глупышка Джейн прикрывала торг Принцессы.

Страсти среди герольдов и распорядителей турнира разгорелись нешуточные. С одной стороны, турнир был открыт любым, не имеющих долгов или вины перед законом — но орк! Орк, которых в бою едва-едва одолевали втроём или вчетвером дюжие и опытные ветераны! Да разорвать его медведями... или он всё же победитель турнира?

Женька сунула испуганно мнущейся рядом графине Сью ошейник завывающей во всё горло кошки и в несколько прыжков преодолела расстояние к подножию королевской ложи. Рука её требовательно взлетела вверх и крутанула ладонью, требуя хотя бы видимости тишины. Солдаты заработали бичами и тупыми концами копий, кое-как приводя в порядок беснующуюся в неистовстве толпу.

— Ваше величество, что вы мне дадите, если я убью этого хряка? — глаза её впились в бледное от ненависти и тревоги лицо Королевы.

— Не сомневайся — всё, что имею, — по прелестному даже в таком побледневшем виде лику на миг пробежала гримаса ненависти.

Орки... самый страшный и непримиримый враг. Враг, с которым никогда не будет, да и быть не может мира или хотя бы перемирия. Увидел — убей, или он убъёт тебя. Всё просто...

— Слово Королевы произнесено! — в какой-то звонкой и бьющей по ушам тишине провозгласила Женька и отвернулась. Сделала несколько шагов на деревенеющих от ужаса и неотвратимости ногах — а затем её рука швырнула в закопчённое пространство ристалища стальной клинок.

Личный вызов на поединок — правилами такое хоть и не одобрялось, но в особо запутанных случаях допускалось.

— Полчаса! Целителям и кузнецам обслужить поединщика! — она медленно развязала и сняла с предплечья ало-золотую ленту.

Через полчаса она будет биться. Не за Королеву — и даже не за брата. За себя, до смерти, и этот крутой парень будет готов к тому же. Он уже не позволит бить о свою голову горшки и лупить по промежности. Он уже будет готов к настоящему бою... и в холодеющем дурмане, уже начинающем трясти тело, Женька ткнула указующей рукой в хмуро взирающего на неё орка — а затем выразительно черкнула себя пальцем по горлу.

Всё. Отступать некуда... только так.

Они встретились под пламенеющим небом заката — видимо, Королева пообещала магикам уж очень страшную кару, коль те поднатужились и очистили пространство над Иммельхорном от низко нависших осенних туч. Они встретились — закованный в броню орк и тщедушная рядом с ним Воительница человеческого рода-племени. Да вот, знатоки не спешили хоронить леди Джейн, она же (только между своих!) бешеная сучка. С задумчивыми лицом дон Ривейра посматривал на ожидающих сигнала поединщиков. Да, приходилось ему брать на копьё этих клыкастых. Да, однажды случилось сойтись и в пешем строю, втроём всего лишь с верным оруженосцем да изборождённым шрамами ветераном — на одного такого вот бойца... хоть и не хочется вспоминать такие моменты, а всё же он выжил.

Сильны орки, очень сильны. Да вот только, ходил глухой даже не слушок, а одни только взгляды среди людей знающих. Когда струна битвы натягивается до неимоверного звона, когда решается кто кого — а вот тут-то иногда и оказывалось, что у орков кишка тонка. Сильны телом, да вот тщедушные на их фоне людишки духом посильнее будут...

— У неё есть хотя бы шанс? — едва не доведя себя до полуобморока, Наталья Сергеевна своею силою кое-как уже залатала сына. Прибила душу к телу всеми гвоздями материнской любви. И лишь убедившись, что менее сильные магики пока справляются, а ей уже не хватало Силы — надо чуть передохнуть — подошла к своему другу.

Дон Ривейра медленно кивнул. Шанс есть всегда. Леди Джейн и сама по себе воительница подстать брату — да и шептало что-то опытному воину, что есть у неё кое-какие сюрпризы. То-то орк всё косится, приценивается. Бегают его какие-то поросячьи глазки, всё ощупывают эту изящную, лишённую даже намёков на доспехи фигурку. Да у неё талия тоньше, чем у этого парняги бицепс!

— Да, сеньорита Наталья, есть — и поверьте, не хотел бы я сейчас оказаться на месте того орка, даже с платунгом тяжёлых кирасир за плечами. Весь мой опыт восстаёт против такого, что бы ни виделось глазами.

Матушка хоть и не подавала виду, но ледяная рука её тряслась как осиновый лист — и моложавый дворянин погладил её, а потом неприкрыто, на глазах у тысяч людей, поднёс к губам.

— Если дерзкий одиночка-орк появился здесь и сегодня, — медленно проговорил он. — Это не просто так. Не просто бой за звание сильнейшего, донья Натали — это вызов всем людям. Завтра будет решаться, кому станет принадлежать этот мир. Прошу, передайте немедля Её Величеству... грядет война, и страшная война.

Маменька уже просто с круглыми от ужаса глазами отплыла и поспешила к трону, небрежно, движением ладони раздвинув в стороны шеренгу закованных в сталь гвардейцев. Вот она возникла за вычурной спинкой малого трона, склонилась. Шепнула что-то, вложила известие в августейшее ушко Её Величества. Неслыханно — Королева повернула голову! Всмотрелась в эти близкие глаза... и кивнула.

Мгновения утекали за мгновениями, как песчинки на стоящем перед Её Величеством подносе песочных часов. И едва последние крохи утекли в жадную и неумолимую глотку вечности, как точёная рука Королевы поднялась. Из пальцев её выпал нелепо белоснежный батистовый платочек. Ветерок подхватил клочок ткани, закружил — и уронил в плохо затёртую служками тёмную лужицу у края ристалища. В бешеном свете магических огней он словно полыхнул пламенем — то сама горячая и яростная, пролитая человеческая кровь подала свой знак к бою.

Женька пританцовывала на месте, легко словно пушинку выдерживая давящий, немигающий взгляд орка. Первый пробный удар она отвела небрежно, словно отмахиваясь, и сразу же взвинтила темп. Повальсируем, парень? До упаду — ты был бы здорово удивлён нашенскими танцульками в Орки-клубе! Особенно когда в гости приходили презренные эльфы и устраивали совместные непристойные танцы с оружием. Много чего понапридумывали быстрые разумом люди против вот таких вот здоровяков.

Страшные удары сыпались со всех сторон, да только Женьке было всё равно. Лучший способ выдержать удар — оказаться чуть в ином месте. Иногда цеплял... но то так, несерьёзно. Царапины.

Сколько раз встретишь орка, столько раз его и убей! Прав был Симонов...

Посмотрим, долго ли ты продержишься в таком темпе... Женька словно выделывала бешеный рок-н-ролл, постоянно меняя своё место и разрывая дистанцию. А блистающий клинок, котрый был раза в четыре-пять легче, так ещё ни разу и не столкнулся по-настоящему с чудовищной секирой — будто стальной дождь, он плясал по наброшенной на противника накидке, нащупывая сочленения доспехов.

Иногда словно цепочка ярких, как электросварка, пляшущих искр пробегала по фигуре зазевавшегося или слишком широко ушедшего в замах орка — то расходившаяся в своём гневе девица пробивала защиту и разражалась каскадом ударов.

Ну что ж, основной рисунок боя обнаружился. Ты никогда в чистой силе не сравнишься со мной — ищи другое, в чём ты предпочтительнее. Спасибо, брательник, те твои золотые слова стоят многого, очень многого. Да вот, есть и ещё кое-что, помимо скорости, гибкости и хитрости... и Женька словно выскочивший из засады охотник, вышла на форсаж. Бу! Она взяла темп — и обрушила на противника несколько таких невидимых от скорости ударов, что тот в ошеломлении дрогнул. На плиты отлетел срубленный по заклёпкам наплеч, а потерявшая противника секира нелепо взметнулась в воздух...

Они встретились посреди чёрной промёрзшей пустыни, и град могучих ударов швырял орка словно щепку, всё глубже и глубже вминая уже начавшие подаваться доспехи. Об атаке он почти забыл, лишь кое-как прикрываясь высекающим ослепительные искры оружием. А белые призрачные змеи позёмки жадно лизали капли горячей крови. Ещё, ещё чуть быстрее — он уже не поспевает за неслышным ритмом танца!

И когда тот уже оказался почти прижат спиною к беззвучно выросшим из тьмы чёрным воротам, Женька сместила ритм на три четверти. Бешено рванулась секира, прикрывая то место, куда по неумолимой логике свистящих траекторий должен был прилететь меч этой бешеной в очередной раз — да ошиблась. Чуть задержавшийся клинок врубился всей своей хромоникелевой твёрдостью в основание шеи... фирменный Женькин удар — в прошлый раз Стаса она едва до смерти не уходила такими вот хитростями. Пришлось поддаться тогда, но не убивать.

Огромная фигура брызнула кровью. Отшатнулась, с лязгом впечатавшись спиной в чёрные ворота. Как символично, надо же... клинок ещё и ещё раз бил по раскрывшимся щелям в изуродованных доспехах — и вот на чёрную землю с грохотом посыпалось железо. Орк стоял, кое-как зажимая левой страшную рану, и секира в полуотрубленной руке лишь вздрагивала, не будучи уже в силах подняться.

— Знаешь, в чём твоя ошибка, хряк? — процедила страшная в своей грозной силе окровавленная женщина, обдумывая одну внезапно пришедшую на ум идею. — Ни один самец в здравом уме не стал бы связываться с гоблинской сукой, защищающей своего ещё нерождённого детёныша.

Её левая ладонь указующе коснулась напитанного кровью камзола ниже пояса. На обратившемся в предсмертную гримасу лице орка вспыхнули пониманием мутные от боли глаза. Но меч взлетел над уже откровенно подпирающим ворота мужчиной, у которого отказывали ноги — и словно топор мясника, с хряском вскрыл могучую грудную клетку. Вошёл в зияющую рану на пол-тела, с чавканьем и хрустом рёбер разверз её. Миг-другой, несколько быстрых режущих ударов иззубренной сталью — и вот уже в ладони затрепетало ещё дёргающееся большое сердце.

Все великие дела круто замешаны на крови — уж этот урок задыхающаяся Женька помнила из истории твёрдо. Потому рука не дрогнула, когда хозяйка с силой припечатала свою добычу о молчаливые чёрные ворота.

— Это тебе, — и стиснула пальцы, щедро поливая жизненной силой врага заколыхавшиеся в изумлении створки. — Прими же этот дар!

Неведомая сила властно и нетерпеливо вырвала из обагрённой убийством руки измочаленный в ненависти кусок плоти. А затем, уже чувствуя как вместе с яростью из тела горячими толчками зачем-то уходит сила, Женька сделала маленький, крохотный шаг куда-то вперёд и вверх, нелепо подволакивая держащуюся бог знает на чём надрубленную орочьей секирой ногу. И когда в темнеющий взор ударил свет семи огней, она с хриплым воем вонзила в вечернее небо руку со страшно окровавленным клинком.

Победа!

— Ужас какой-то. Молнии и огонь полыхали так, что от жара лопались каменные плиты, — Наталья Сергеевна покачала головой, и в её глазах плясали то ли огоньки свечей, то ли сполохи закончившегося поединка. — Ты его просто растерзала в клочья.

Она вздохнула, поправила лёгкое одеяло, под которым нежилась уже отведавшая самых щедрых усилий целителей и теперь просто отдыхающая дочь. Вот уж... придётся кое-как смириться с мыслью, что Женька отныне не просто гулёна и оторва. Народная героиня, живая легенда и всё такое.

— Когда ты выдрала и подняла над головой его сердце, я думала, земля расколется — такая с ясного неба ударила в тебя молния, — мать улыбалась и плакала одновременно. — А когда ты сжала пальцы, брызгая кровью, меня стошнило — представь, прямо на подол платься Королевы. Не знаю теперь, как теперь и показаться ей на глаза...

— Забудьте и не переживайте, милочка. И сидите-сидите, я дозволяю, — в опочивальню вплыла во всём своём блеске собственной персоной Её Величество, и валяющаяся в постели Женька увидала, каким ярким сапфировым блеском сияют её глаза.

Вместе со своим высочеством Королева принесла и ворох новостей. Площадь сейчас ремонтируют, и к утру каменщики из Гильдии обещали справиться. С Владимиром всё хорошо, завтра даже можно будет и вставать. Дона Ривейру и его кирасир взбесившаяся напирающая толпа немного помяла — но синяки да вывихи то мелочи, целителям на разминку. А вот останки орка в знак уважения к герою надо отправить в его мир... но как быть с исчезнувшим куда-то сердцем? Война войной, но ведь надо и законы предков уважать!

— Я преподнесла его богине победы — и она приняла этот дар, — по мере слов голос Женьки переставал дрожать и даже сделался не столь слабым. — Тот воин теперь в небесных полях Валгаллы, куда уходят только величайшие из Воинов и Охотников. И каждое утро он пробуждается...

Стоит признать, Её Величество весьма внимательно выслушала весьма вольную интерпретацию на тему скандинавских мифов — и даже прониклась почтением. Столь же пристально, внимая не только словам, но и малейшим интонациям, услыхала вопрос — помнит ли одна августейшая особа обещание выполнить любой каприз? Так пусть отдохнёт хорошенько, ведь завтра в полдень леди Джейн придёт взимать долги.

— Я была вне себя... да и как-то не думала, что ты запросишь чего-то уж такого запредельного. Всё-таки я редко ошибаюсь в людях, — медленно проговорила королева, а затем гордо расправила плечи и вскинула голову с яростно блистающим под свечами Алмазным Венцом на челе. — Что ж, не в наших привычках склонять голову под ударами судьбы. Хоть и чует моё величество, завтра за мою доверчивость и опрометчивость воздастся мне сторицей... что ж, посмотрим, посмотрим...

Она ещё немного поговорила на разные темы, а затем столь же величаво как прибыла, и уплыла в шелесте роскошного муарового платья. А мать задумчиво посмотрела на чуть ли не мурлыкающую дочь, проводившую Королеву долгим взглядом, и покачала головой своим думам.

Женька зевнула.

— Ладно, ма, отдохни — и чтобы завтра Вовка был как новенький. Кстати, а как я?

Из ответа матери выяснилось, что всё в полном порядке. Ногу залатали, а морковная Сью даже нашла среди обугленных ошметьев на ристалище отрубленный Женькин мизинец и лихо приделала его на место — языком раны вылизывала, словно кошка!

Тихий смех Женьки немного удивил мать. Но она знаком сделала жест — продолжай — а сама хихикала. Молодец, рыжая — и отвертелась, и слово сдержала...

Да, кстати, и помощники поклялись на совесть работать над победительницей — в общем, ни шрамов, ни последствий не будет. Ах да, кошка тоже хоть и поцарапала по злобе полдюжины обывателей, но таки в конце разорвала ошейник и примчалась к упавшей на руки целителей Женьке первой.

Хоть одна хорошая новость во всём этом! А победительница пусть и чувствовала себя как последняя загнанная кляча, но всё же обняла подушку по своей привычке, от которой так и не смогла избавиться, и с блаженным вздохом растянулась на перине. Ох и тяжёлый денёк сегодня выдался... да и ночка была ещё та — не грех теперь усталому Воину и покемарить чуток.

Всем баюшки!

Как ни запирай ты двери, но танцующей походкой вдруг придёт судьба-злодейка. Взвесит мнимые заслуги и реальны прегрешенья, жизнь всю пристально рассмотрит — да и пустит вдаль по ветру изначального сомненья.

Женька не шла по дворцу. И даже не попирала гордым шагом, как иные напустившие на себя важность именитые сановники. Нет, она именно летела танцующей походкой, щедро раздавая налево и направо улыбки и воздушные поцелуи, мимолётно-многозначительные взгляды и прочие знаки внимания. По её приближении какой-то особый блеск появлялся в глазах седоусых ветеранов, и не одна клятва прозвучала в душах вытянувшихся в струнку и салютующих победительнице новичков. Словно сама весна, устроившая вчера на площади сен-Тропе великолепную в своей неистовой ярости грозу, сегодня почтила своим присутствием роскошный королевский дворец.

Привет, вот и я!

Высокие, алые с золотом двери в тронную залу словно сами собою медленно распахнулись под её взглядом. И уже ступив на полированный мрамор, Женька привычно отцепила с пояса меч — и протянула вправо, дежурному офицеру в мундире королевской гвардии. Однако тот с лёгкой улыбкой показал — нет — и вновь замер, посрамляя выправкой стоящие в нишах статуи и комплекты сияющих доспехов.

Что ж, великая честь — быть допущенной к подножию трона с оружием! Женька усмехнулась и прищёлкнула ножны обратно к поясу. Она всего лишь на миг заколебалась. Не слишком ли жестоко будет? Нет, прочь сомнения! И глухо цокающие сапожки понесли её по вычурной ковровой дорожке прямо и прямо — туда, где на возвышении блистательная Королева почтила своим присутствием эту залу и это собрание.

Присутствующие поворачивались вслед за ней с непроницаемыми лицами. Уж наверняка обожающие подслушивать лакеи разнесли по всему городу слух, что бешеная леди Джейн намерена и сегодня учудить нечто из рук вон выходящее. Ну что ж, приступим... отдав положенную по должности дань этикету да поприветствовав хоть и не свою, но всё-таки Королеву, Женька наконец выпрямилась под задумчивым взглядом голубых глаз. Разумеется, внимание всех в этот миг прикипело именно к Воительнице — однако ту в данный момент интересовал только этот взор.

Помнит ли кое-кто вчерашние слова насчёт всего-что-имеется? Ах помнит... очень хорошо. Говорят, ваше величество одна из лучших врачевательниц королевства?

С высоты трона прилетел ответ, что да — в трудное время, когда работы много, сама Королева на время оставляет Алмазный Венец и трудится над ранеными как простая целительница.

Очень, очень хорошо!

— Видите ли, ваше величество. Тут у меня обнаружились печальные последстствия случайных связей. Понесла я, — с неприкаянной мордашкой Женька похлопала ладошкой пониже пояска. Но при всём желании даже самый искушённый наблюдатель не расслышал бы в голосе этой милой пай-девочки ничего такого. — Так вот — моё желание, как плату за вчерашнее... тобы вы сами, лично, силою своего искусства избавили меня от тягости. Именно этого я и требую в награду, которую вы гарантировали прилюдно.

Воцарилась такая тишина, что стало слышно натужное дыхание судьбы, уже заносящей руку для своего удара. Хоть и шокирующе, да что-то уж слишком простенько выглядела просьба победительницы — ну никак не соразмерно её беспримерному подвигу... Видимо, к таким же выводам пришла и Её Величество, потому что долго думала, прежде чем ответить.

— Надо же — никак не могу сообразить, в чём тут подвох...

В нарушение всех и вся правил, традиций и уложений Женька уже возвращалась к дверям залы, игнорируя изумлённые взгляды и даже упавшего в обморок дворцового распорядителя. И лишь взявшись рукою за вызолоченные дверные ручки, она полуобернулась.

— Завтра с утра я приду на... лечение. А пока что, Ваше Величество, можете поразвлекаться и надрать уши своему сыну, младшему принцу.

Говорят, августейшие и монаршие особы не падают в обморок. Врут, поди — наверняка, придворные летописцы просто не заносят в анналы, дабы не создавать у простого люда мнения о том, что иногда и всесильные бывают бессильны. Так ли то, или же в который раз снова солгала молва, узнать нынче затруднительно. По той простой причине, что история опять не сохранила письменных свидетельств ни о чём подобном.

— Куда делась моя дочь — милая Женька? — плачущая Наталья Сергеевна шумно высморкалась в платок и уже раз, наверное, в сотый поинтересовалась. — Быть может, ты передумаешь?

Женька беззаботно вгрызлась в маринованный огурчик с аппетитным хрустом, от которого мать передёрнулась.

— Мам, если ты не заметила — мы растём, и мы же изменяемся. Я уже не та, что раньше.

За перилами галереи под вечерними тучами исходило тусклым свинцом осеннее море. Словно хмурилось, поражая мрачностью низко нависшие грязные тучи. Мать и дочь на серебристом демоне примчались в Гнездо Серой Ласточки со скоростью, будто за ними гнался сам предводитель всей нечисти. Женька вела машину со своей обычной беззаботностью, зато мать против обыкновения не вцепилась во всё что можно, а лишь угрюмо смотрела незрячим взглядом на дорогу.

И только здесь, в единственном месте, которое все безоговорочно признавали домом, на открытой к морю галерее, и потёк этот тягостный для обеих сторон разговор — да только, Женька оставалась глухой ко всем доводам. И что негоже лишать жизни будущего младенца. И с чего это она так взъелась на его отца — о том даже слухов не ходило, настолько всё было покрыто мраком. И чего ради вынуждать обожающую детишек королеву к такому чудовищному деянию, да ловить на слове. Да и её саму тоже до инфаркта доводить... Женька скептически посмотрела на мать — ну-ну, кое-то ещё и меня переживёт.

— Мам, оставь пустые слова. Мальчишечка принц пусть облизнётся, его маменька-сучка тоже. А ты как-нибудь стерпишь... если сама раньше меня не обзаведёшься детишками. Здоровьечко-то и новый возраст более чем позволяют!

Мать вспыхнула, и только невероятным усилием воли сдержала застящий разум порыв гнева.

— Правду, выходит, о тебе шептались по углам, что бешеная сука и есть, — она покачала головой и всмотрелась в морскую даль. — Уходи, я видеть тебя не желаю.

Женька лицемерно задрала глаза и ладони к хмурому небу.

— Вот, уже и из дому гонят, — она встала и потянулась со смутной улыбкой.

А потом в несколько шагов разбежалась и с воплем а блудливую дочь выгнать в тёмную ночь! ласточкой прыгнула через перила. Надо ли и упоминать, что побледневшая Наталья Сергеевна со сдавленным криком тут же подхватилась и с ужасом уставилась вниз. На фоне угрюмого моря виднелась лишь быстро удаляющаяся фигурка. Вот она изогнулась, крутанула руками, выправляя полёт — и с крохотным белоснежным фонтанчиком ушла под воду. И очень нескоро, когда материнское сердце уже и в самом деле нехорошо затрепыхалось, далеко в стороне из волн вынырнула выгоревшая макушка непутёвой дочери.

— Оторва, вся в отца, — выдохнула женщина и хотела было привычно ухватиться за сердце. Потом лишь нахмурилась и пошла распоряжаться насчёт ужина. Война войной, как говорится, а обед...

Однако, напрасно она дожидалась своей Женьки к остывающему ужину в какой-то опустевшей и нелепой трапезной зале. Напрасно дожидалась её в маленькой комнате наверху угловой башни под укоризненным взглядом греющей ей ноги рыси. И уж совершенно зря задремала под утро здесь же — никто так и не появился.

И даже в Иммельхорн пришлось ехать самой — как туда добралась Женька, мать и история остались в неведении. В тронную залу Наталья Сергеевна боялась даже идти, и лишь опершись на руку сына, женщина смогла на неверных ногах добраться туда... хорошо, что чуть более бледная нежели обычно Королева любезно разрешила ей сесть и в таком виде дождаться очередного удара судьбы. В том, что их ещё будет, никто уже ничуть не сомневался.

Девять. Женька поднялась и спрыгнула с широкой, тёплой каминной полки, на которой грелась накрывшись тенью, и почти бесшумно направилась к тронной зале. На подходе натолкнулась на задумчивые взгляды двух дежурящих у дверей колдунов и усмехнулась — ну точно, видят, мерзавцы! Надо будет чем-то более существенным озаботиться... и с таким настроением она вошла внутрь, уже на первом шаге вихлянув походкой и вывалившись из тени.

Молча подошла к подножию трона и уставилась вверх не ожидающим возражений взглядом. Однако, Её Величество вовсе не выглядела кроликом пред ликом удава. Напротив, она оказалась хоть и серьёзной, однако ничуть не придавленной грузом сомнений.

— Я спрашиваю ещё раз леди Джейн — не передумала ли та и не возжелает ли иной платы?

Женька сегодня была без меча. И даже не в одном из уже ставших привычными бархатных костюмчиков. Верная Хуанита притащила старые джинсы, уже начавшие разваливаться кроссовки и последнюю из более-менее уцелевших рубашек. Клетчатую ковбойку в стиле тех, которые предпочитал братец, прежде чем... вон он, сидит у подножия трона и шепчется с этой зеленоглазой Принцессой. Что-то явно умыслила вся эта семейка...

— Нет, не передумала, — голос её хоть прозвучал и негромко, но оказался расслышан во всех уголках залы.

Её Величество медленно покивала своим думам, и Алмазный Венец так же неторопливо бросал радужные брызги вокруг.

— Ну что ж, указ о немедленной смертной казни любой и любому, кто осмелится вместо меня исполнить ваше желание, уже подписан и разослан по всему королевству, — слова неторопливо падали с блистательной высоты трона.

Женька насторожилась — каверзы она чувствовала уже загодя... так и есть! Её Величество предпочло не сдержать королевского слова, и тем самым расстаться с короной — однако не участвовать в столь неслыханном злодеянии.

— Что ж, достойный ход... однако, предсказуемый. Эх, люди — да нет, гоблины — когда же вы наконец поймёте? — она обвела взглядом всё сидевшее перед нею королевское и своё семейство и лукаво усмехнулась. — Я могу пропустить пару-тройку ударов — но я никогда не проигрываю.

Однако ей пришлось небрежно отсалютовать непривычно пустой без клинка рукой и быстро отвернуться, чтобы степенно удалиться по ковровой дорожке — внутри уже звенела струна уязвлённой гордости. Не хотелось бы, а придётся что-то другое сделать... самой попробовать, что ли? Да нет, тут ни знаний, ни умений не хватит.

Уже закрывая за собой двери наподобие чинной и благовоспитанной леди из благополучной семьи, она призадумалась — может, наложить на себя руки? Какой же сладкий мерзавец этот Тим... и как же глупо вышло залететь в первую же долгожданную и всё же совсем неожиданную ночь!

Эх, одни неприятности из-за этих мужчинок...

— Нет, это мне всё не нравится! — с сомнением покрутив носом, воскликнула моя окольцованная половина, и на меня загадочно уставились блестящие глаза. — С некоторых пор исчез сюжет, и получились просто приключения ради приключений. Вертай всё взад.

Ну что ж... в зад, так в зад, — мне пришлось ухмыльнуться над ходом своих грязных писательских мыслишек. Хм-м, а пуркуа бы не па? Варум бы и нихт — или проще говоря:

Часть седьмая. Почему бы и нет, или два месяца тому

Это всё могло бы произойти именно так. Возможно, чуть по-другому. А могло бы быть и совсем, совсем иначе. Да что там — при несколько другом совпадении случайностей могло бы и не произойти вовсе. Но всё же, это было. И скорее демоны бездонного мрака, истово терзающие там души праведников, смилуются над теми, нежели я лукавлю или грешу против истины...

Во всяком случае, настроение оказывалось вовсе не таким поганым, как могло бы показаться со стороны. Такая мелочь, как нудно сеющийся с осеннего неба дождик, никоим образом не могла повлиять на столь жизнерадостную особу, как бодро чавкающая по грязи Женька.

В животе нашёл самый тёплый и радушный приём простой, но сытный обед из придорожной пельменной. Плечо чуть оттягивал своим весом мешок с удачно купленным на тусовке ролевиков углепластиковым на эпоксидке шлемом, выклеенным гномьими умельцами. Причудливо сработали казады, ничего не скажешь, красиво — но важно надувший щёки Бобёр, поглаживая бородку, гарантировал — выдержит хоть бы и кувалдой по маковке. Но в то же время, лёгкий, и похож на древнеримский шлем из кинухи про Гладиатора.

Над душою не висели ни долги, ни неисполненные обязательства — а жизнь вот она! И уходящая куда-то вперёд лесная дорога. Знай себе меси её раскисшую поверхность, переступай ещё почти новыми сапогами с надетыми под низ тёплыми носочками, да смахивай с кончика носа иногда набегающую туда холодную прозрачную каплю.

Где-то далеко в лесу дурным мявом взвыла лесная кошка. Ишь, хозяйка лесная гневается на кого-то — Женька усмехнулась. В такое время всякая живность уже потихоньку ищет лёжбище на зиму, сыто волоча откормленное за лето брюхо. И то сказать, попустили в этом году метеорологи. Осень выдалась прозрачная и чистая, что твоя слеза. Ни бурь, ни налетающих иногда сухожаров. И даже волколаки, что обычно лютуют перед холодами, прежде чем выйти стаей на охоту, в этот год что-то притихли. В трактире подвыпивший гоблинский пастух варнякал, что те ещё ни одну овцу или козу у него не задрали...

— Вторник! — подскочившая спросонья Женька завопила так, что из соседней комнаты пулей влетела кое-как завернувшаяся в простыню Принцесса.

Глаза её странно блеснули, когда она разглядывала девушку, лихорадочно что-то нашёптывающую и бормочущую.

— Тебе что-то приснилось? — осторожно поинтересовалась она, на всякий случай потихоньку отступая в сторону ванной.

Но Женька блондинками, даже столь длинноногими, смазливыми и едва одетыми, абсолютно не интересовалась. Вот уж такая она натура — а потому, сбиваясь и перескакивая с пятого на десятое, а потом и вовсе на седьмое, кое-как пересказала свой сон. Принцесса на полпути к отступлению неожиданно заинтересовалась. Настолько, что остановилась и даже стала переспрашивать.

— Осенняя дорога через лес, непробиваемый шлем — и потом заорала лесная кошка? — она села прямо на ковёр и с горестным видом обхватила руками голову.

Во всём её виде прямо-таки явственно проскальзывал процесс напряжённейшего раздумья. Тянуться бы ему и тянуться до бесконечности, но с надеждой поглядывающая на подругу Женька в конце концов не выдержала.

— Да ещё и вторник сегодня...

Принцесса мрачно посмотрела за окно. Вторник или не вторник — однако рассвет вон он, уже и солнце показалось. А мальчишки-то не вернулись! Навряд ли они по своей воле задержались в гостях у орков, уж больно не из приятных подобная компания... девушки переглянулись. Дела попахивают уже палёным!

Женька скрестив поджала под себя ноги, вытянула вперёд руки и не спеша встала, как она любила делать — не касаясь руками пола и держа ровную спину. На людей неподготовленных, а особенно мужского пола, впечатление, надо признать, это производило просто убойное — из всех знакомых такое умел проделывать только брательник. Вон, Принцесса с заинтересованной мордахой попробовала, тут же приложилась попой о ковёр и мрачно, горестно постанывая и охая, на четвереньках направилась в ванную.

— Слушай, я уже начинаю волноваться, — мрачно заметила она, высунув лицо из-под струек душа.

Женька столь же мрачно заметила, что когда мама проснётся и обнаружит, что уже утро, а парни до сих пор не вернулись — вот тогда-то им обеим и можно будет по-настоящему начинать волноваться. Принцесса нехотя кивнула, проворчала что и её маменька тоже может устроить знатную сцену с топтанием шляпки, и скрылась опять под воду.

Настроение потихоньку начало падать. Вчера неплохо погуляли, разжились ведром валюты и полкилом брюликов. Правда, потом пришлось провести сеанс воспитания золотой молодёжи, что малость подпортило настроение — но серебристая лапочка-бээмвушка стоит под окном неповреждённая. А главное, что-то хотелось срочно сделать. Ну вот просто умереть, если не сойти с места!

— Может, сегодня во вторник на Маяке тусовка наших ролевиков? — вслух размышляла она, и честно попыталась вспомнить доску объявлений на стене родного Орки-клуба. — Нет, точно не назначали — после ролевой игры обычно неделю дают, чтоб синяки и ушибы зажили. А тут двое суток... нет, точно нет.

Принцесса выпорхнула из прозрачной кабинки уже вся — замотанная в полотенце от подмышек до чуть ниже самой рискованной границы приличий. Мда, видок этот Вовка точно оценил бы, уж ему-то Принцесса понравилась сразу и безоговорочно. Однако, показать то он как обычно счёл ниже своего достоинства. Мало ли отпадных девах в наших краях? Тут никаких признаний в любви не напасёшься...

— Что это ты меня так рассматриваешь? — Принцесса подозрительно глянула на себя, и кивком головы показала Женьке на кабинку: давай, мол.

— А вообще, я тебя придушу, — пообещала ей девушка и решительно проследовала в прозрачную пластиковую кабинку, призывно манящую струйками воды.

Принять с утра душ — может, для кого-то оно и норма, но для измученного веерным отключением водоснабжения обывателя это почти непозволительная роскошь.

— Это за что же? — Принцесса уже полностью одетая заглянула в свою роскошную ванную комнату.

Женька ей и выдала — если бы одна блондинистая девица соизволила лучше готовить свои аферы, если бы посвятила чуть полнее в свои планы. И вообще, кто такие навьи, зачем было провоцировать орков — да есть ли они вообще — может, за вон тем кустом смородины вообще елфы со своими луками-стрелами прячутся?

Принесса машинально глянула за окно.

— Да нет там никаких эльфов... — она тут же спохватилась.

Доля секунды, пока она пришла в себя — и перед Женькой снова стояла холодная, красивая и неприступная Принцесса. При виде её так и хотелось сделать что-нибудь благородное, великое. Или наоборот, какую-нибудь несусветную глупость, лишь бы такая красавица обратила на тебя внимание. Но Женька всего лишь усмехнулась.

— Раздевайся, — буркнула она и не сразу сжалилась над промелькнувшим в зелёных глазах озадаченным выражением. — В смысле, оденься во что бесформенное, чтоб мужики на тебя не зацикливались и не отвлекались от дела. Очки солнечные на пол-лица, да бандану или бейсболку покрикливее, кислотного оттенка.

И когда она, не принуждая себя проблемой выбора, облачилась в давешние джинсы и крохотный топик на верхнюю часть, к ней подошло некое аляповато-бесформенное чучело, жующее бубль-гум и с трудом изъясняющееся по-русски. Что-то вроде отвязной туристки с загнивающего запада — мысль эта Женьке так понравилась, что Принцесса живо превратилась в троюродную сестру Яринку, прикатившую откуда-то из Закарпатья, которую теперь приходилось таскать за собой и по мере сил изображать гостеприимство.

— Можешь пошептать что над маменькой, чтоб она сама спала до полудня — если никто не разбудит? — Принцесса кивнула и на цыпочках прокралась в спальню. Ну просто чучело, блин, чучелом — маскировка, надо отдать должное, вышла отменная...

— Ну, а теперь я слушаю, — Женька дождалась, пока закрывавшая ворота Принцесса сядет в уже нетерпеливо подрагивающую машину, и легонько придавила.

Без фанатизма, впрочем — историю, в которую её втянула эта породистая кошка, девушка намерена была полностью прояснить. Уж если где-то там пропал брат, шутки в сторону! А следовательно, торопиться пока абсолютно некуда.

Утренний ветерок оказался несколько холоднее, чем представлялось при взгляде из окна. Однако продрогшая Женька слушала сосредоточенно и внимательно, иногда поглядывая на сидящую рядом Принцессу. Что ж, если принять услышанное за чистую правду, то приходилось признать, что всё оно где-то там и существаует. Могучее королевство, где не работают изыски технологии, зато её прекрасно заменяет магия. Где иногда попадаются гномы, а также люди, воочию встречавшие эльфов — а орки как и положено, весьма грозный и опасный враг.

— Тебя послушать, так прямо рай, — Женька притормозила на светофоре перед кольцом на Калиновке и покопалась в бардачке. Выудила очки и себе, будто от того станет теплее, и поощрительно улыбнулась. — Продолжайте, ваше высочество.

Выяснилось также, что все они на самом деле люди — одни чуть коренастее и волосатее, другие стройные из-за постоянного пребывания на свежем воздухе. А орки и в самом деле здоровенные и немного смахивают на хряков.

— Э-э, видела б ты тех, кого называют троллями, — Принцесса пренебрежительно поморщила нос. — Тоже крепкие, и больше похожие на плохо бритую обезьяну.

В переулок, где располагался Орки-клуб, Женька не стала даже и сворачивать — отсюда был виден здоровенный амбарный замок на дверях. А тёть-Марина на углу, торгующая уже в такую рань семечками и сигаретами поштучно, сообщила, что и вчерась никого не было.

У эльфов в их красиво увитом зеленью бывшем складе оказалось почти пусто. Томка шила себе новый балахон волшебницы, а мающийся после вчерашнего похмельем Слав лечился пивом и косился на прибывших красными не по-эльфийски глазами. От зрелища замаскированной в бесформенное бледно-зелёное нечто Яринки он и сам чуть не позеленел — но вовремя сообразил перевести взгляд на куда более приглядную сейчас Женьку.

— Не, ничё такого не слыхали, — злейшие враги на поле боя, за пределами они поддерживали вполне нормальные отношения.

Ехать на другой конец города Женьке не улыбалось. И дёрнул же Дьюрин этих гномов свой клуб устроить на территории бывшей шахты! Но всё же, она вырулила постепенно на прямой как стрела бульвар Артёма, разрезавший пополам почти весь областной Донецк, и весело погнала по крайней левой полосе. Гаишников Принцесса отвадит если не своей силой, то внешним видочком точно!

А спровоцировать орков... лучше сейчас, когда они ещё не готовы к войне, чем через год-два. Кристалл тот действительно они с Тимкой нашли, сейчас в сейфе валяется — но что оно такое, выяснить так и не удалось.

— Вроде бы всё, — Принцесса мрачно закурила, и сизый дымок её тонкой сигареты улетал за ветровое стекло.

Только сейчас Женька вспомнила, что не позавтракала — и привыкший как щедро расходовать, так и бодро потреблять калории организм тут же начал ворчливо требовать своё. Оказалось, что и Принцесса тоже не против откушать пару-тройку блюд. Пришлось уклониться в сторону от маршрута, и почтить своим присутствием уличное кафе.

— О, точно, — задумчиво пробормотала Женька, ковыряясь ложечкой в горшочке с пельменями. — Я именно пельмени ела перед тем, как тащиться по той раскисшей дороге...

Глаза оторвавшейся от своего мороженого Принцессы как-то загадочно блистали. Настолько, что всё окружающее казалось каким-то тёмным, тусклым и совершенно неважным.

— Ну же, вспоминай. Ты всегда была умницей... леди Джейн.

Женька едва не поперхнулась от необычности такого прозвища. Настолько, что против воли заглянула в бездонную изумрудную пропасть этого взгляда. Он звал, манил чем-то полузабытым, что вот-вот, вроде вертелось на самой грани понимания. Дразнилось, приплясывало там — а всё же никак не давало себя осознать. Ну же, ещё чуть!

Если прислушаться в любое время дня и ночи, да не просто ушами или насторожившимся в ожидании не замедлящих тотчас же появиться непоняток естеством, то есть ещё один звук — настолько привычный, что многие его просто не осознают. То неслышный, но могучий, пронизывающий всё ток крови. Неостановимый, почти беззвучный прибой упрямого, горячего и ревнивого человеческого сердца.

Но пока ты его слышишь, дотоле и можешь с полным на то правом осознавать себя живым. Во всяком случае, надеяться на то...

— Интересно, зомби и прочие скелеты потому настолько злющие, что вспоминают о нём и попросту завидуют? — Женька на время оставила свои попытки и остановилась передохнуть — во вспотевшие от усердия виски бухала глухая волна, а в глазах уже начало смеркаться.

И то сказать — попытка протиснуться в мохнатящуюся по краям дверцу на донышке души на этот раз не удалась. Не потому, что так уж трудно было... да вот только, упрямая как хоть бы и сам чёрт девица вознамерилась проломиться туда не мысленно, а в самом что ни на есть буквальном смысле. Правда, напоминало это попытку медведя залезть в собачью будку. Вроде и неудачно, да ведь нос-то уже вроде протиснулся!

Женька огляделась. На опушке осеннего леса вроде бы всё было так же, как и несколько минут назад. Сырой и сумрачный сосновый бор впереди. А позади... умирающая где-то под ногами тропинка, по которой сюда ходили грибники-ягодники и прочие контрабандисты. И много чего ещё там, позади — да вот только не хочется во всё то вглядываться.

Да уж, накуролесила так, что жители славного града Иммельхорна и полкоролевства впридачу при одном лишь упоминании леди Джейн застывали с вытянутыми физиономиями и в тягостном недоумении. То ли величайшая из воительниц, то ли стерва настолько неописуемая, что прости-господи! А чем там закончилась мышиная возня вокруг трона, думать даже и не хотелось. Небось, Принцесса и её голубоглазая маменька будут здорово удивлены, когда потеряв корону и лишившись всего, в одиночестве не останутся. Вовка, небось, так просто на седьмом небе от счастья будет — уж братец-то нисколько не станет сожалеть и своих подруг не бросит.

Маменька со своим доном тоже не пропадут, так что стоило признать — особо ничего её здесь и не держало. Разве что... Женька отчего-то опять вспомнила его взор и его прикосновения, и чуть не взвыла во весь голос — да сколько ж можно? И так всё время в голову лезет этот смазливый принц!

Нет, нафиг всё это!

Стоило признать, что более пристальный взгляд замечал в окружающем пейзаже некоторые непонятки. Пожухлая осенняя трава как-то интересно наклонилась во все стороны от стоящей на опушке девицы, словно от её ног дул неощущаемый, но причесавший как надо травинки ветер. Да и стылая вечерняя сырость, уже клубящаяся меж печально потемневших стволов сосен, упрямо держалась подальше...

У ноги завозилось мохнатое тепло. Одна ты, киса, презрела сытое тепло кормушки и рванула за Женькой — она наклонилась и с натугой подняла рысь. Ох и тушка стала! Однако, положив утробно рыкнувшую кису на плечо и почёсывая ей на брюшке такой замечательно мягкий пушок, столь разительно отличающийся от более грубоё шерсти, хозяйка внезапно осознала, что и её четвероногая подруга тоже где-то загуляла по своей неискоренимой кошачьей блудливости. И теперь вынашивает целую ораву таких же стервозно-царапучих котят, как и маменька.

— Тоже будешь мамой? — рысь в ответ мимолётно одарила непонятным и диковатым взглядом, и с шумом принюхалась куда-то под ухом хозяйки. Да нет, киса, духами мы не пользуемся, а от дезика за неделю шастания по всяким диким местам разве что пара-тройка молекул осталась.

Ладно, хватит цацкаться! Женька обнажила клинок. Зачем она так настойчиво протискивалась внутрь самой себя, она так объяснить и не могла бы. Возвращаться было некуда, собственно, да и незачем. А лес впереди... ну как-то не манил он её сырой осенней неизвестностью — не то место, где можно бы провести уже недалёкую зиму.

Верный меч неуверенно приподнялся. Недавно королевский оружейник долго приценялся к нему, востоженно ахал и цокал языком. Дескать, выкован тот из ребра столь сильномогучего зверя, что хоть бы и самому дракону... Женька представила себе дракона, бодающегося с тяжёлым магистральным электровозом, из чьей рессоры когда-то, ещё в прошлой жизни, был выкован клинок, и грустно улыбнулась. Да уж, тут против машины не попрёшь...

Пространство, время и здравый смысл протестующе взвизгнули, когда в дыру стала протискиваться упрямая дева с кошкой на плече и хорошей махалкой в руке. Вот же настырные эти бабы... иногда бывает легче уступить, чем сопротивляться — и вот уже немало запыхавшаяся, но торжествующая Женька со всей твёрдостью ступила на чёрную землю под невидимым во тьме небом.

Кошка коротко взвыла с перепугу, и сдуру даже чуть впилась когтями сквозь потрёпанную бархатную курточку. Но спрыгнуть с тёплого и надёжного плеча отказалась напрочь. Соображает, злыдня... Сзади оглянувшаяся воительница со злорадным удовольствием замечала свои грязно-бурые глинистые отпечатки, от которых в ужасе шарахались белёсые змеи позёмки — что это ещё за диво?

А впереди уже высилось тёмное нечто, нависая над подходящей парой глыбой первозданного мрака. Только, в Женьке отчего-то крепла уверенность, что на этот раз ворота откроются как надо. И никаких сюрпризов с пространством-логикой не будет. Жертва принесена, и место это уже оплодотворено кровью одного из сильнейших воителей. Да и сама она тогда немало потеряла здесь своей драгоценной жизненной силы. Здоровый жлоб был...

Так и не отведавший ничьей крови клинок разочарованно вжикнул в ножны, а девичья ладонь надёжным свидетельством реальности всего происходящего улеглась на створки чёрного льда.

Кошка или кто там на самом деле ею прикидывалась, принюхалась с плеча — небось, кровь унюхала, злыдня. Изогнулась, извернулась, и тоже обеими широкими мощными лапами упёрлась в ворота.

Что-то сломалось с неслышным вздохом. Даже не сломалось, а словно признало — да что ж ты с этими бабами делать будешь? Ладно, так уж и быть... медленно, беззвучно и торжественно, тяжёлые как вселенский грех ворота распахнулись в беспросветную тьму.

— Вперёд, кис? — Женька посмотрела в эти дьявольски светящие жёлтым глаза. — Хотя, ещё не поздно повернуть.

Рысь завозилась на плече, спрыгнула наземь — прямо вперёд, за невидимую, но вполне осязаемую черту. Оттуда блеснули её глаза, а затем впереди словно кто-то включил хмурый январский рассвет. И в его неуверенном свете насторожившаяся лесная кошка принюхалась к чему-то вдумчиво... а затем уселась и принялась вылизывать неприлично взъерошенную ладонями хозяйки шёрстку. Что ж, более явного знака трудно было бы и ждать...

Женька прислушалась. Снаружи не доносилось ничего — ни тихого шороха роняющих капли сосен, ни унылого пиньканья пичуги откуда-то из глубины. Да и запахи прелой хвои и осенней сырости словно отрезало. Похоже, таки прорвались — да уж, евклидова геометрия и здравый смысл тут валяются кверху лапками и плохо при том попахивают!

Злорадно усмехнувшись, она шагнула вперёд и замерла, удивлённо промаргиваясь. От едва подсвеченной кошачьим взглядом полутьмы не осталось и следа. Вокруг оказалось вполне и даже более чем светло, а в озябшее лицо толкнуло устоявшимся теплом надёжного жилища. Большой холл наподобие того же в Гнезде Серой Ласточки, только немного попросторнее. Впереди широкая лестница, у стены разбегающаяся пополам на галерею второго этажа. Картины, статуи — и много зелени... вон, кошка уже принюхивалась к какой-то пальме. Опять, небось, обгрызёт, злодейка — любимый мамин фикус возле статуи нимфы в трапезной обкорнала до торчащего из кадки нелепого зелёного огрызка.

Точно — рысь примерилась и на пробу рванула волосатый ствол клыками. Пальма дёрнулась, качнулась неуверенно, и уже в падении мягко ударила обидчицу широким разлапистым листом. Кошка весело отпрыгнула, а потом по-хозяйски улеглась посреди роскошного ковра метров этак десять на пятнадцать и принялась вылизывать лапу.

К опрокинутой пальме из бокового полутёмного прохода беззвучно выскользнула полупрозрачная фигура давешнего орка. Женька на всякий случай насторожилась — однако облачённый в чёрные доспехи верзила лишь с достоинством, молча поклонился и хозяйственно занялся пострадавшим растением. И коль скоро развалившаяся на пухнастом ковре лесная кошка отнеслась к тому с ещё меньшим интересом, нежели к предмету мебели, то стало быть...

— Горячую ванную, всё что к тому прилагается — и ужин на двоих, — по-прежнему стоящая у входа новая хозяйка кивнула на свою любимицу.

Великан уже подмёл в синий пластиковый совочек крохи высыпавшейся земли и даже протёр сияющий паркет тряпицей. Его поклон оказался столь же сдержан и величествен. А затем... Женька едва не вытаращила глаза самым удивлённым образом. Да и было от чего — из фигуры чёрного орка шагнули в стороны ещё две такие же. И после исполненного достоинства поклона неспешно удалились. Ах да — ванная и ужин...

Женька оглянулась. Прямо за спиной высилась шикарная двустворчатая дверь. Крытая прозрачным корабельным лаком — каждая прожилочка дерева видна. Светится, словно живая... но ещё ярче горели стёклышки на витражах створок — красные, синие, золотые. А ничего, красиво... правда, узор никак не хотел складываться в глазах во что-то определённое. Однако стоило Женьке задуматься о том и даже чуть нахмурить в размышлении бровку, как на обоих витражах обнаружились летящие навстречу друг другу крылатые ангелочки над усыпанным одуванчиками изумрудным полем.

То-то же!

Но открывать дверь и смотреть — действительно ли за ним залитая солнцем весенняя лужайка перед входом в достойный детской мечты дворец, Женька не спешила. Не для того она удирала из обрыдлой реальности, чтобы сразу с испугом вынырнуть обратно. А взгляд её сфокусировался на беззаботно цокающих напольных часах у простенка.

Заключёный в краснодеревном футляре механизм исправно функционировал — то виднелось совершенно чётко. Величаво и методично покачивался маятник в виде двухлезвийной гномьей секиры, туда-сюда перекидывался анкерок, позволяя ещё на зубец провернуться шестерёнке, тянущей за собою другие, куда более толстые и медлительные. Прилежно механизм отсчитывал утекающие в бездну мгновения вечности, вычурные золотые стрелки медленно поворачивались — однако упрямо показывали одно и то же время.

Четверть пятого.

Женька задумалась. Если она внутри созданного силою своего воображения мирка, а в реале отсутствует как в принципе — это как? Да уж, сюда бы многомудрого Эйнштейна с его теорией относительности. Но с другой стороны, живи здесь хоть тыщу лет местного времени, где-то там не пройдёт и секунды? Осознание этого мягко толкнуло в сознание и чуть сдвинуло его, словно хороший глоток старого вина. А стало быть... ладонь мягко похлопала себя под поясом, где уже всё явнее разгоралась искорка новой жизни, это дело тоже подождёт? Или нет?

Кошка прекратила вылизываться и с испугом взглянула на хозяйку. Это что же, целую вечность маяться с уже чуть оттопырившимся брюшком? Но Женька улыбнулась и посмотрела по сторонам. Что ж — если она тут полновластная хозяйка, то стало быть, размеры этого замка не лимитированы — а содержимое ограничено одною лишь фантазией? А та у неё всегда была бурной, родственники вон сколько намаялись.

И пока выкинув все эти размышления из головы, хозяйка с достоинством проследовала за появившимся и коротко склонившимся в поклоне орком. Понимание того, что ванная готова, как-то само собою появилось в голове. А что слуги молчаливы, это, пожалуй, сейчас как раз и к лучшему.

Идти оказалось недалеко, как молчащая Женька и предполагала. Зато ванна её откровенно порадовала. Размером со всю бывшую квартиру, выложенная даже не кафелем, а мраморными плитками. И в ней исходящий тёплым паром бассейн с долгожданной водой... одного мимолётного взгляда через плечо оказалось достаточно, чтобы чёрный истукан понятливо испарился. С обязательным поклоном, разумеется.

А вода приняла в себя истосковавшееся по ней тело мягко, тепло, нежно. Женька уложила голову и плечи словно на специально для того предусмотренное углубление и расслабилась. Как же порой немного надо для счастья! Вместе с усталостью и тягомотиной последних дней уходило напряжение, а взамен приходила какая-то тихая умиротворённость. Лепота!

Кошка с утробным нявом поскреблась в дверь. Женька, лениво приоткрыв в ту сторону один глаз, представила, как створка открылась — и та действительно приотворилась, пустив из полутёмного коридора струйку холода и настороженно принюхивающуюся рысь. Плюхнуться в глубокий бассейн, к тому же весь накрытый белоснежной шапкой ароматной пены, пришедшая не осмелилась. Но в углу обнаружился второй резервуар, куда поменьше — полный остро и резко пахучей воды из горного ключа. Хм-м, губа у этой кошки не дура — купаться в горячей минералке и принимать целебные ванны... Женька улыбнулась да пожелала было и себе потоки пузырьков снизу устроить.

Неплохо, вообще-то, всё тело так ласково и нежно лоскочет — но пена стала от того вздыматься всё выше, угрожая уже и затопить лицо весело барахтающейся в воде воительницы. И в конце концов, хохочущая Женька потребовала все эти безобразия прекратить.

Чувствуя, что ещё немного, и она либо растворится в этой тёплой неге или же у неё вырастет русалочий хвост, она пошатываясь выбралась из бассейна и поплелась под выросший по желанию в уголке вполне современного вида душ.

Естественно, кошка уже вилась под ногами. Пришлось её прополоскать тоже — и даже сунуть под обнаружившийся большой фен для волос. Ну и себя, любимую, тоже... на вешалке у входа нашёлся вполне знакомого вида халат с дракончиками — только, того самого размера, будто бы Женька была изрядно этак побольше. И весело в него замотавшись, девица озаботилась розовыми мохнатыми шлёпками с пухнастыми помпончиками и весело зашлёпала в ту сторону, откуда её и кошки носы уже озабоченно ощущали весьма вкусные ароматы.

Стоит признать, трапезная Женьку прямо-таки изумила. И это её фантазия, её подсознательные мечты? Отпад... на пару со сбитой с толку рысью она в сомнении топталась на пороге. Потолка тут то ли просто не было заметно в уходящей кверху темноте, то ли и вовсе не предусмотрено. Зато над головами из стены торчал хвост врезавшегося туда Мессершмитта — вон, даже свастика виднеется. Пониже на стенах весьма мрачного вида посеревшие от древности гобелены, полированные рыцарские доспехи, среди которых невесть зачем затесался белоснежный скафандр космонавта с яркой на шлеме надписью СССР.

Стол... м-да, это надо было видеть. Или бегать на нём тридцатиметровку, да ещё и в компании нескольких конкуренток. Во всяком случае, шлёпать к тому торцу по чёрным, иногда радужно отблёскивающим каменным плитам под ногами пришлось долгонько. Тут обнаружился всего лишь стул, размерами и вычурностью вполне подходящий какому-нибудь графу в качестве трона. Всё тот же тёмный орк услужливо подвинул его сзади под Женьку, едва она вознамерилась сесть.

Откуда исходил свет, сначала выяснить не удалось. Однако стоило только приглядеться, как в промежутках и нишах обнаружились круглые шары вполне современных светильников. Не бросающиеся в глаза и не слепящие, однако дающие вполне достаточно света. Ну, для полноты эффекта ещё музычку бы какую... и невидимый Поль Мориа услужливо и требовательно взмахнул где-то дирижёрской палочкой.

Правда, рецепты орковской кухни Женьку не вдохновили. Вкусно, однако несколько грубовато. Нет той мягкой изысканности... Женька призадумалась и подтянула к себе ближе серебряную тарелку размерами хоть бы как и хороший тазик, и аппетитно захрумкала нежнейшим, маминого приготовления маринованным огурчиком. Примерно как сахарной косточкой рысь, мгновенно изловившая и придушившая специально для неё выскочившего из большой супницы нежного, откормленного орехами и черносливом жирненького кролика. Эстетка эта кошка, право...

— Говорить можешь? Свободой воли обладаешь? — на первый вопрос молчаливо стоящий сбоку орк ответил вежливым поклоном с хорошо заметной подоплекой уж не осерчай, госпожа, не могём. А на второй этак неопределённо пожал плечом с до сих пор отсутствующим наплечем.

Понятно. Что ж, не самый худший вариант — молчаливый, верный и исполнительный слуга един-во-многих лицах. Только, как бы тут говорить не разучиться — ладно, можно песни петь. А как насчёт одиночества?

Женька специально не заводила себе дома мобилку и категорически открещивалась от подобных подарков или предложений. Невозможность иной раз побыть наедине с собою и своими мыслями часто просто бесила. Ну вот так и норовят все малахольные пристать, да ещё и озаботить ну никак тебе не нужными обязательствами. Зато без телефона в случае чего раз! — вышла на улицу, свернула за угол и тебя нет. Растворилась, исчезла в муравейнике большого города или пригородного леска. Ищите, хоть оборитесь до позеленения...

Маменька, правда, ворчала и беспокоилась, что любимая дочь однажды найдёт-таки приключений на свою попу — на что Женька вполне резонно отвечала, что никто и никогда не знает, где соломки надо подстелить. Да и жить вечно, в общем-то, она не собирается — после таких слов маменька всегда менялась в лице и вся исполненная негодования отправлялась в другую комнату. Интересно, как она сейчас?

Под крышкой фарфоровой салатницы обнаружилось именно то, что отобедавшая девица и ожидала — мобильный телефон непонятной фирмы. Угу, оркен-крафтверк, подумаешь! Однако столбик индикатора прыгнул вверх, показав что в сеть мобилка влетела как намыленная. И не озаботившись всякой чепухой вроде операторов или роуминга, Женька бестрепетною рукой набрала номер да и направилась пока что обратно в холл.

Естественно, маменька отозвалась не сразу. Зато после первых изумлённо-радостных ахов и восклицаний сразу же задала популярнейший вопрос, наверняка набивший оскомину всем без исключения мобилкам — ты где? А на осторожный ответ, что мол, в Зачарованном Замке, в безвременье, та озабоченно поинтересовалась температурой и не подташнивает ли?

Нет, не улыбнуться тут было попросту невозможно. В конце концов передав привет всем и ничуть не заинтересовавшись новостями, Женька послала маме самый большой чмок, какой только и мог пролезть по мобильной связи, а потом довольно бесцеремонно распрощалась и отключила связь.

Самое что интересное — стрелки на чуть пожелтевшем циферблате слоновой кости за время болтовни чуть сдвинулись и теперь показывали двадцать минут пятого. Чудные дела, и странные ж тут тараканы в голове... Женька с хрустом припечатала мобилку о перила, опустила остатки в с готовностью подставленную перчатку рыцарских доспехов и пошлёпала на второй этаж. Если верить предчувствиям, вот эта дверь на галерее, откуда так и веяло чем-то уютным, должна вести в спаленку.

Что ж, а вполне и даже очень. Правда, кровать под златотканым балдахином размерами и вычурностью превосходила размерами и изяществом даже маменькино сооружение в Гнезде Серой Ласточки.

— Но в конце-то концов, я здесь королевна? — Женька устало плюхнулась на край, попрыгала, а потом на четвереньках поползла куда-то в сторону подушки.

И уже обняв её по неизменной привычке, она всем восхитительно чистым телом принялась нежиться в свежести постельного белья. Естественно, не чадящие и не излучающие факелы по стенам сами собою притухли. Но лохматая и неимоверно пушистая после фена рысь таки успела прискакать раньше и свернуться калачиком у ноги раньше, чем хозяйка медленно позволила укутать себя спокойному и безмятежному сну.

Отпуск у меня, понятно? Отвалите...

Отражение по ту сторону зеркала шевельнулось уже как-то совсем невпопад с оригиналом. Размылось на миг, потекло куда-то в сторону в своевольной претензии на самостоятельную жизнь. Зачем-то показало язычок, потом своенравно изобразило неприличный жест. А потом уж и вовсе, вопреки всякому здравому смыслу, шагнуло из глубины настречу...

В это утро Женька проснулась с незабываемым ощущением. Что-то должно было сегодня случиться, причём непременно светлое и обязательно хорошее! И от одного этого ярче разгорались огни, резче и чётче становились краски, а ароматы цветущих растений а-ля маменька плыли по воздуху благородными облачками.

А ещё, в это утро она поняла, что наотдыхалась до не хочу. В самом же деле, целых пять дней для такой деятельной натуры, как леди Джейн — и без пакостей? — это уже, право, чересчур. А посему, вместо утренней разминки-обязаловки, устраивать которую после подъёма прямо-таки вынуждала беззастенчиво грызущая совесть, Женька устроила себе хорошую пробежку по коридорам и галереям замка. Да с прыжками-кувырками, вышибанием условных мозгов условным супостатам, прячущимся то под защитой якобы замерших рыцарских доспехов, то замаскировавшихся до поры под недвижные статуи в нишах или простенках.

В самом деле, разгром сзади оставался преизрядный. Более впечатлительную натуру нежели тёмный рыцарь, которого Женька на днях, в порыве хорошего настроения, своею властью повысила до Хранителя Чёрного Замка, таковой промчавшийся ураган мог бы и довести до отчаяния. Однако, тот невозмутимо шествовал следом, старательно поправляя разрушения, причинённые столь выдающимся стихийным бедствием, как хозяйка.

Первой надоело кошке. В самом деле, какой смысл драть когтями золочёное и лакированное дерево мебели, добросовестно и старательно потрошить подушки и пуфы, когда стоит только на миг отвернуться — а молчаливый чёрный великан уже всё исправил!

Женька как раз подшибла в падении с подсечкой последнюю попавшуюся по пути вазу с каким-то невообразимо ярким и пахучим фитодендроном, а потом ещё и старательно размолотила кулаками и пятками. Огляделась подбоченясь — чего бы ещё учудить? И поглядев на разочарованную результатами столь прилежно учиняемого погрома рысь, старательно представила: а какие под вон той лестницей шикарные погреба со всякой всячиной! И какие там замечательые крысы живут — и даже попадается мелкая нечисть приемлемых размеров!

Кошка, вдохновенно терзающая напольный ковёр в холле, разом насторожилась и даже подобралась. Прислушалась в нужную сторону, и тут же с воинственным воем упрыгала туда. Что ж, сегодня поголовью вредителей будет нанесён изрядный ущерб...

А хозяйка всего этого безобразия представила, что уходящийв темноту боковой коридор приводит прямо в гимнастический зал, и решительно направилась туда. Замыслила, правда, без подробностей, полагаясь на воображение и работу подсознания. И потому застыла на пороге, промаргиваясь от удивления, как впервые открывший глаза котёнок.

Больше всего это напоминало тренировочную комнату какого-нибудь японского самурая. Гладкие деревянные полы с простым ковром посередине. Тонкие стены, балки и опоры, а в одной стене проём прямо в цветущий вишнёвый сад — ну прямо так и казалось, что сейчас вон оттуда явится этак неслышно злой якудза в кимоно. Поклонится церемонно с непроницаемой и злобной азиатской физиономией — а потом примется шинковать Женьку в капусту своей остро наточенной катаной.

Но обошлось — видимо, фантазия у Женьки не настолько ещё оказалась болезненной. Такой замечательный феномен, как впервые обнаруженный выход из замка наружу — да не в ночь с позёмкой — решено было оставить напоследок. Сладкое всегда на десерт! Зато вот огромное, в полстены зеркало, заинтересовало её до крайности. Это что же, вытворять всякие приёмы и в это время на себя глазеть — то ли оттачивая мастерство, то ли просто по-нарциссовски любуясь?

Отражение сначала Женьке не понравилось. Всклокоченное, растрёпанное, да и ещё и усыпанное щепками от зачем-то вдребезги расколоченного лёгкого столика. Правда, зато румяное и улыбающееся просто заразительно. Однако стоило ей шагнуть ближе и всмотреться, как подлое зеркало — или та девица в нём — тут же показали свой норов.

Сначало показалось, что изображение запаздывает от стремительно и легко пританцовывающей девицы в адидасовском костюмчике. Затем и в самом деле принялось чудить и даже откусило в своей руке какое-то пышно выглядящее пирожное. А потом покрутило пальцем у виска — и шагнуло из зеркала...

Непоняток Женька, как и всякая нормальная девчонка, не то чтобы боялась... но так, не любила. Да и уже по опыту знала, что часто от такого синяки или куда больший урон проявляется. Правда, с другой стороны, без всяких случайностей и непредвиденных обстоятельств жизнь оказалась бы совсем уж пресной и непривлекательной.

— Ты кто такая? — поинтересовалась она у озадаченно оглядывающейся нахалки, которая с интересом зыркала по сторонам и вдумчиво ела своё пирожное.

Мало того, эта непонятно кто ещё и приняла по ходу дела облик Принцессы! В её любимом серебристом с искоркой платье, такая же зеленоглазая лапочка-блондинка, какой Женька её и помнила — правда, судя по мордахе, стервозности прибавила примерно вдвое.

— На себя-то погляди! — та не осталась в долгу и аккуратно скормила себе последний лакомый кусочек.

Что ж, такой разговор хоть и не совсем приятен, зато понятен до чесотки в кулаках. Женька выждала, пока самозваная Принцесса проглотит своё лакомство, а потом на пробу врезала ей — так, в пол-силы. Надо признать, летела та долго и красиво. Правда, полёт был прерван самым банальным столкновением с зеркалом. Но против ожидания, незваная гостья не улетела туда, откуда и явилась. И даже зеркало не разлетелось вдребезги, лишь захихикало меленько и язвительно. Да послушно отобразило обеих девиц, как и подобает самому настоящему зеркалу.

Ответный удар едва не вывернул Женьку наизнанку. То, что бандитка ответила не физически, а одним лишь взглядом, особой роли не играло — мозги протестующе взвыли и тут же старательно принялись вариться в черепушке. Ах ты ж, паразитка... в ладонь хозяйки замка, загородившейся от зелёных глаз ладонью, услужливо ткнулся рукоятью клинок.

То, что он только что обретался где-то на втором этаже, в библиотеке, особой роли не играло. И Женька решительно шагнула навстречу. Однако Принцесса тут же вскочила на ноги и решительно показала пустые ладони.

— Ладно, возьми, — Женька хоть и была злая как тысяча... нет, как две тысячи и ещё семь чертей, но указала рукой в сторону, где воображение старательно нарисовало стойку с целой грудой всяческого оружия. Разумеется, не огнестрельного.

Принцесса поковырялась там, и с радостным восклицанием озаботилась средней длины шпагой, казалось, отлитой из красивого зелёного стекла. Что оно там такое было, задуматься Женька не успела. Изумрудный клинок распарывал воздух с гудением, оставляя за собой крохотные молнии и копоть от сгоревшего воздуха. Прикинув, что земной выделки сталь такое диво может и не выдержать, она тоже выбрала себе диковинный меч — почти точную копию своего бастарда, но сделанный, казалось, из огромного цельного алмаза...

Дальнейшее мог бы описать лишь маячивший в дверях тёмный орк. Но он по своему обыкновению молчал, и наблюдал за схваткой двух расходившихся воительниц с несомненным одобрением. Хотя и по нему пару раз хлестнул разряд, когда два клинка сталкивались с ослепительной вспышкой. Стены в нескольких местах прошибло насквозь то ли пламенными взглядами сцепившихся девиц, то ли искрами ударов. Во всяком случае, к тому времени когда обе изрядно запыхались, крыша уже занялась.

Женька изрядно зауважала соперницу. Хоть та и фехтовала не в пример хуже, зато по части мозгоковырятельства ситуация оказалась строго наоборот — только своею изворотливостью и удавалось спасаться. Ощущение несколько раз было таким, словно отчаянная мышь только потому избежала лап тигрицы, что слишком мала и чудом поместилась аккурат меж чудовищных когтей.

— Слушай — ты, вообще-то, кто? — Женька как раз растирала обожжённое взглядом Принцессы бедро. Штанина испарилась с чадным облачком, а кожа покраснела от ожога.

Принцесса находилась в куда более плачевном состоянии, и пришлось заняться в первую очередь ею. Хоть самые критические удары и придерживались, но мрачно усевшаяся на чадящем проплешинами ковре соперница истекала в буквальном смысле кровью. Под пальцами Женьки закрылась почти сквозная дыра в один лишь раз опрометчиво подставленной ноге, затем истерзанная кожа на плече и ещё несколько не таких уж и маленьких, глубоких порезов — алмазный клинок оказался острым куда там бритве.

И лишь когда она занялась разрубленной почти до кости щекой, то всё-таки не выдержала, заглянула в эти зовущие и ищущие зелёные глаза. Тут же рванулась как попавшая в сироп неосторожная пчела — да только поздно, поздно!

Она уже улетала куда-то в глубину смотрящего, казалось бы, прямо с небес взгляда... и на полпути шлёпнулась обратно. Причём, на пятую точку так точно.

— Джейн... ты? — взгляд Принцессы вспыхнул пониманием и изумлением. — Дурёха! Я ж тебя чуть не изжарила! — алмазный клинок полетел на пол, когда Принцесса, оказавшаяся негаданно-нежданно самой собою, бросилась обниматься.

Женька хоть и не любила все эти девчачье-телячьи нежности, разревелась самым постыдным образом.

— Ну ты и змеюка... — она кое-как утёрла слёзы. — Я сама не знаю, отчего придерживала несколько раз клинок — могла же изуродовать или даже убить совсем... как ты сюда влезла?

Меж ног шагнувшего в разгромленную залу орка шастнула рысь. Насторожив кисточки ушей на гостью, кошка опустила у ног сидящих в обнимку воительниц совершенно кошмарного вида тварь, состоявшую, казалось, из одних только шипов и рогов, и осторожно принюхалась.

А потом полезла ко вновь прибывшей и за своей порцией ласки. Ну, раз эта недоверчивая особа признала, теперь уже всякие сомнения отпадали.

Оказывается, Принцесса на обратном пути из башни Магии забежала на дворцовые кухни, чтобы утянуть пирожное у питавшей к ней уважение старой кондитерши. Да в Синей Гостиной засмотрелась с грустью в зеркало...

— И отчего-то вспомнила тебя, Джейн, — голос принцессы дрогнул. — Даже чародейки из Высокой башни не смогли сказать, куда ты так лихо умотала — нет тебя ни на этом свете, ни на том... а тут в зеркале объявилась ты и потянула меня — легонько так.

Она печально посмотрела на плачущую и утирающую одновременно слёзы Женьку и мягко улыбнулась.

— Кстати, принцесса теперь ты, — и поведала дальнейшее в распахнувшиеся в изумлении навстречу карие глаза.

Оказалось, что Королева и в самом деле сложила с себя все полномочия и даже регалии. Но тут примчалась госпожа Императрисса, которая тётушка Натали — и начала давать всем по шее. Мол так и так, тут война с орками на носу, и менять коней на переправе не дело. Бароны и графы в самом деле призадумались, ситуация-то нешуточная.

— Короче, моя маменька взяла никак не положенный монархам отпуск, а вместо неё Дворянское Собрание почти единогласно выбрало тётушку Наталью, — глаза принцессы смеялись. — Как она ни отпихивалась, но её хозяйственная жилка уже весьма многим пришлась по вкусу — а устраивать склоки и дрязги на политической почве она как раз не станет.

Но когда на повторный вопрос — где это они сейчас — Женька вместо ответа постукала себя пальцем по лбу, в изумлении отшатнулась уже Принцесса. Дескать, такие шутки могли устраивать только самые сильные колдуны, и записи о том тщательно закрыты от досужих умов в подвалах Башни. Вроде как выключенный из реальности кусочек, где время стоит. Где всё возможно и нет ничего невозможного...

— Да, всё так, — Женька только сейчас перестала плакать.

Как то ни странно, однако она соскучилась по общению куда сильнее, нежели в том хотелось себе признаться. И чудесам, как оказалось, нет предела — каким образом Принцессу удалось затащить в потаённейший уголок своего я, вряд ли кто и вообще смог бы ответить.

— Слушай, а... — Принцесса погладила чистую и неповреждённую кожу на своей только что продырявленной ноге, покачала с удивлением головой и эдак осторожно, вопросительно указала взглядом Женьке ниже талии.

— Здесь время стоит, ты верно заметила, — та не смогла удержаться от вздоха. — Подумать есть ещё когда... да и всё же, это память о нём...

Принцесса мягко опрокинула Женьку на спину, облокотилась сверху и пристально посмотрела в глаза.

— Рассказывай, — как-то необидно потребовала она.

Женька попробовала было трепыхаться под пристальным и ждущим взглядом зелёных глаз, но быстро утихла. Да в самом-то деле, надо же когда-то пролить свет на эту тайну — есть вещи, которых даже и маме говорить нельзя. А вот подруге можно душу излить, на козлов пожаловаться... по мере рассказа лицо Принцессы мрачнело.

— Жаль, что я удержала Владимира, когда он хотел свернуть братцу моему шею, — она вздохнула и отвела было взгляд в сторону.

А потом замерла.

— Ещё раз — подробнее — как выглядела та наркота, которой он тебя обкурил?

Когда Женька с перекошенным от отвращения лицом описала высохшее растение, то поневоле обратила внимание на выражение лица собеседницы. Такой смеси изумления, радости и боли трудно себе представить.

— Ох и дураки же вы оба, — а затем совершенно неожиданно Принцесса расплакалась. Пусть и бывшая, а всё же, им по должности не положено...

Часть восьмая. Пожар

Война не утихает надолго. Это тот пожар, который никогда не страдает от недостатка пищи. Бывает иногда, что огонь подспудно тлеет, прячась под тонкую и хрупкую корочку очередного "вечного" мира. Только, лёгкий курящийся дымок напоминает — не всё так гладко. Не всё тишь и благодать. И когда вновь народится обильная жатва для всемогущего пламени, становится достаточно лёгкого толчка, чтобы вновь заполыхало чадное пламя. Чтобы закружилось вороньё, покрывая небо чёрными тучами смрадного дыма, а сама земля под ним корчилась и содрогалась в муках, ощущая на себе неумолимую поступь могучих легионов...

* * *

Зелёные и затянутые поволокой воспоминаний глаза Принцессы вдруг распахнулись.

— Слушай, Джейн — а ведь, это так здорово, что я нашла тебя!

Из дальнейших слов Женька со смутившим саму себя спокойствием услыхала, что дон Ривейра таки оказался прав. Война не просто подступила к королевству — она властно вступила в его пределы. Чёрный дым горящих городов и сёл пачкал небо цвета ранней осени, и самое в том паскудное оказывалось то, что это был дым наших сёл. И наших городов.

— Орки применили новую тактику вторжения — шаманы перебрасывают через какие-то клочья тумана мелкие отряды в разные места... — Принцесса судорожно сглотнула и побледнела от ненависти. — Мы не можем ни собрать в одном месте большую армию и разгромить захватчиков в бою, ни организовать сплошную линию фронта.

Весть об этом Женьку немного смутила. Вот оно, казалось бы — то самое, где бешеная леди Джейн могла бы проявить свою силу Воина! То, к чему она подсознательно готовилась, училась столь долго и тщательно. И всё же, под горло подкатила просто какая-то холодная пустота. Всё-таки, война это не поединок тет-а-тет, и даже не рыцарский турнир...

— Что Вовка... то есть, Маршал?

Принцесса сначала скорчила этакую симптоматично-кислую физиономию под всё той же блондинистой чёлкой — ясное дело, так и не смогла забыть брательника Женькиного, до сих пор к королеве ревнует. Но потом всё же процедила с выползшим наружу непонятным выражением, что Маршал сейчас сколачивает летучие отряды конницы и спешно организует партизанское движение. Когда рыцарям и баронам удалось растоловать, что тут к чему, те пришли в полный восторг.

Женька усмехнулась. Ну ещё бы! Какому толковому командиру отряда понравится, когда ему сверху спускают бесполезные, а главное, часто запаздывающие приказы? А тут вольному воля, бей вражин где найдёшь и как считаешь нужным — главное, принести тем побольше урона и при том поменьше потерять своих людей. И уж на своей земле да в насквозь знакомых местах то делать куда как сподручно. Перехватывать мелкие отряды, лазутчиков и разведчиков. Перекрыть связь и подвоз фуража, то да сё.

— Дон Ривейра тоже отправился со своими кирасирами, и слухи о его геройствах уже долетели до подножия трона, — Принцесса наклонилась чуть поближе и этаким доверительно-интимным тоном поведала, что нынешняя королева-маменька за разлуку и свои тревоги очень осерчала на Маршала, и тот на всякий случай перенёс свою ставку в загородный охотничий домик — подальше от столицы...

Так здорово оказывалось сейчас нежиться всей чистой попой в ласковой неге шёлковых простынь и мысленно думать о войне. Она где-то там, далеко, грозная и грязная. Пусть и гибнут там сейчас десятки людей каждую минуту, однако здесь, на широком ложе, так прекрасно ощущать себя молодой, крепкой и здоровой!

А самое главное, выспавшейся и наотдыхавшейся до немогу...

— Ладно, Принцесса, — зевнув, озвучила Женька кое-какое отражение своих мыслей. — Сами орки вторглись, сами пусть теперь и расхлёбывают кашу.

Валявшаяся на соседней подушке подруга для начала столь же душераздирающе и даже с протяжным рыком зевнула. Она не поняла весьма специфического юмора, по каковой причине откровенно забеспокоилась. И пришлось борющейся со сном и собственной ленью Женьке рассказать тот анекдот, когда на тёщу одного молодого человека в зоопарке напал лев.

— Сам напал, сам пусть и отбивается? — Принцесса хохотала как подорванная. — Если это не про мою или твою маменьку, то я уж и не знаю!

Женька улыбнулась. Какая это, оказалось, прелесть — спать на с вечера затребованном раскапризничавшейся принцессой шёлковом белье! Ведь натуральный шёлк оказался ничуть не холодным и не таким скользким, как синтетическая вискозная подделка на родине. Бог ты мой! Это же такая прелесть — гладит и ластится к коже, словно ладонь... чтоб тебе кисло стало, Тимка! Эх, в какой бы дали сейчас ни оказался и не казался прежде родной мир, но тамошней и тогдашней Женьке стоило посочувствовать.

— Так что, ваше высочество — встаём и организуем что-нибудь выдающееся? — в голосе Принцессы отчётливо угадывалась надежда. Сообразила, стервочка, что есть у леди Джейн по поводу будущего кое-какие идеи...

Рывком перевернувшись, Женька прижала Принцессу к подушке и с этакой задушевной проникновенностью заглянула в эти в панике заметавшиеся зелёные глаза.

— На свете есть только одна Принцесса — и это ты. Равно как есть два по этому поводу мнения: одно моё, а второе неправильное, — ласково, почти любовно проворковала она, ничуть не подумав отпускать из-под своей власти смятенную душу жертвы...

С вечера в бедовые головушки обеих вдоволь откушавших сладенького белого винца девиц шастнула одна и та же мыслишка. В самом деле, это одиночество уже достало до крайности — а темперамент у Воина и Принцессы оказался ещё тот! И непременно бы вызвали кое-кого из большого мира да произошло бы сладкое средь широкой постели в горячих и смятых шелках, если бы в тот момент, когда перед зеркалом уже непременно следовало перейти к решительным действиям, Женька с бешено колотящимся сердцем вдруг не опомнилась.

— Слушай, подруга, а утром нам не стыдно будет смотреться в зеркало?

Всего лишь чуть, на миг и волосок дрогнул откровенно зовущий взгляд Принцессы, а потом постепенно прояснился. Зовущие ладони её соскользнули с прозрачной глади, не забыв напоследок дёрнуть напарницу за ушки.

— Растёшь, леди Джейн...

Вот и сейчас, прижатая к постели Принцесса кое-как приподнялась и шаловливо чмокнула Женьку в нос.

— Рассказывай, что удумала. Ни в жизнь не поверю, будто ты проста, как подобает обычному Воину.

Чуть смущённая Женькина улыбка всё же поведала обеим, что таковой образ мыслей Принцессы ей таки нравится. Но... но!

— Лёгкий завтрак, а потом вываливаемся в ставку братца. Охотничий домик, говоришь? Славная нам скоро предстоит охота, — при этом она так сладко и многозначительно облизнулась, что обе подозрительно часто дышащие девицы расхохотались.

— Слезь с меня, — пискнула полузадушенная Принцесса и кое-как отдышалась.

Сказано — сделано. Разминка-пробежка и дюжина разгромленных мест в замке то так, не в счёт. Тем более, что сразу после настоятельно рекомендованного коварной Женькой ледяного луша (мы ведь торопимся, Принцесса?) они обе вломились в до сих пор поражавшую размерами трапезную. Наскоро побросав в себя некую пародию на маменькин салатик и несколько ломтей хлеба (ну не удавались грубоватому орку изыски европейской кухни), девицы вывалились в полутёмный коридор. И вот так, обе в чёрт знает чём и со здоровенными бокалами апельсинового сока в лапках, объявились в давешнем и ничуть не сгоревшем тренировочном зале перед тем самым зеркалом.

— Что, прямо так и прыгаем? — скромно и в то же время с каким-то достоинством поинтересовалась Принцесса, разглядывая в зеркале этих смазливых бестий на фоне широкого проёма в цветущий под солнцем яблоневый сад.

Умеет же... в ответ Женька мрачно процедила, что пусть только кто-нибудь не то что скажет, а хотя бы подумает, что они ему не нравятся — живо о том пожалеет.

— Руку давай! И представь себе тот домик...

То не гром среди ясного неба прогремел, и даже не снег на головы посыпался — в большую, увешанную по стенам оружием и трофеями залу невесть откуда свалились две девицы в более чем скупой одежде и с бокалами в руках. Мало того, что обе босиком спрыгнули прямо на расстеленную по столу здоровенную и исчёрканную пометками карту королевства, так ещё и по наитию прихватившая здоровенное яблоко Женька с эффектным в воцарившейся немой тишине хрустом впилась в него зубами.

— Привет, не ждали? — Принцесса этак невозмутимо помахала ручкой. — А мы нарисовались — и не сотрёте!

Отпрянувшие и шарахнувшиеся во все стороны неробкого десятка мужчины в цивильных камзолах и военных мундирах потрясённо молчали, и изо всех сил пытались не выдать своего смущения. Ну да, ещё бы — при виде такой красоты в почти неглиже... Женька босиком прошлась по карте и пальцем ноги поковыряла почти упёршуюся в столичный Иммельхорн жирную коричневую стрелку орочьего прорыва.

— Как допустили?!! — рявкнула она таким грозным тоном, что ничуть не удивилась бы, если б кто-нибудь с перепугу оконфузился. А сама Принцесса в это время с таким многозначительным видом хмурилась над залившей восток и север королевства тьмой, что мужчинкам стоило бы и посочувствовать.

Стоило признать, Маршал опомнился первым. Да Женька и не признала бы иного, уж брательник ни тугодумием, ни родовой спесью отягощён не был. Великолепнй парняга в ало-золотом одеянии шагнул вперёд и бухнулся на колени. При этом он так моляще протянул вперёд руки, так горестно возопил:

— Не вели казнить, вели слово молвить! — что стоявшая чуть сбоку морковная Сью с круглыми от изумления глазами только сейчас захлопнула разинутый рот и скупо улыбнулась.

Ну слава богу, хоть кто-то сообразительный попался...

— Все вон, кроме членов обеих королевских семей, — не приемлющим возражений тоном объявила Принцесса и только сейчас исполненным холодного величия жестом показала Маршалу: встать с колен.

Но когда метавшийся в обеих дверях вихрь сюртуков и мундиров исчез снаружи, и следом безо всякого волшебства сами собою закрылись беззвучно створки, Женька с визгом прыгнула в объятия брата. Ясное дело, получила своё сполна. Приветствий, охов-чмоков, за ухо — и даже по попе пару раз чуть не прилетело. А всё же, один раз она уловила на себе этакий чуть завидющий взгляд Принцессы... терпи, подруга — вот такая она, жизнь.

Новости оказались так себе. Госпожа Императрисса непрерывно заседала с советом и магиками, пытаясь наладить что-то вроде военно-полевой медицины, чтобы хоть как-то уменьшить потери в войсках и среди мирного населения. Женька, которую ещё трясло от усталости, мысленно присвистнула — работёнка воистину неподъёмная! Но вроде бы, что-то уже начало получаться...

— Маменька-королева лютует и носится по оставшимся ещё под королевским влиянием провинциям, пытается навести порядок, — всхлипывая на её плече, объясняла принцесса Сью. — Хватает и мародёрства, и хлебных спекуляций, и даже мелких бунтов.

Но самым паскудным оказалось то, что хоть с партизанщиной и удалось немного выправить положение, но войну королевство людей медленно, однако неуклонно проигрывало.

— Вчера в узком кругу обсудили даже, не вернуть ли оркам тот растреклятый кристалл — но решили, что это лишь сделает врагов сильнее.

Владимир помялся, но сообщил, что никто так и не смог разобраться, что оно такое и как действует.

— А ты отчего в таком наряде? — Женька только сейчас обратила внимание на чёрное платье старшей принцессы.

Графиня Сью прикусила губку, и её ярко-оранжевая шевелюра словно потускнела. Выяснилось, что на днях в нелепой и почти безнадёжной стычке погиб некий молодой потомок старинного графского рода, которому весьма скоро прочили из любовников принцессы перейти в статус её законных супругов.

— Ох, прости меня, дурёху, — Женька обняла грустную Сью и некоторое время просто стояла, чуть покачиваясь и словно убаюкивая хлюпающую носом принцессу.

— Зато этой ночью Сью выследила неосторожно подставившегося шамана орков, — не без гордости заметил Маршал, чуть смущённо обнявший Принцессу. — Ну, и отвела душеньку, как говорится... от него ничего не осталось даже на символические похороны.

Блаженствовавшая в его объятиях Принцесса без малейшего зазрения совести вытребовала поцелуй, а затем засмеялась легко, как счастливый серебряный колокольчик.

— А вообще, у нашей Джейн вроде какая-то идея есть... — сообщила она и вновь принялась за свои мелкие шалости.

Поскольку Сью упрямо прятала зарёванное лицо в плече Женькиного пеньюара, то самой ей и пришлось ответить. Хотя и не совсем то, что от неё ожидали.

— Обеспечте мне защиту от досужих ушей.

Вовсе не удивительно, что Принцесса и Вовка от удивления даже нашли в себе силы отклеиться друг от дружки (а иначе могли бы заняться кое-чем прямо на генеральной карте). Сью пошептала что-то такое, отчего Женька вовсе не малость пошуршавела. И даже поморщилась от вдруг толкнувшей в уши какой-то глухой и ватной тишины.

Что там она говорила, периодически тыкая в карту яблочным огрызком, так и осталось никому не ведомым. Доподлинно известно лишь, что после короткого и бурного обсуждения Маршал пребывал в лёгоньком шоке, а обе принцессы посматривали на бешеную леди Джейн хоть и с уважением, но как-то отчуждённо.

Мы взращены не для покоя, но для битвы.

Порою наша жизнь трудна и коротка.

Но мы надеемся не на слова молитвы -

Все наши помыслы на острии клинка!

Некогда это был бравый марш кавалеристов, врубавшихся лихими атаками в супостатов или же крошивших их во встречном бою. Да, жизнь солдата ярка, словно отблеск солнца на взметнувшемся клинке — но увы, зачастую и столь же коротка. Те, кого пощадило безжалостное горнило сражений и нелепые случайности мелких стычек, многое могли бы порассказать безусым юнцам. И всё же, отчего-то многие из них не любят вспоминать былое, даже если руки-ноги целы. Всяческие поэтические сравнения то удел восторженных пиитов или генералов, наблюдающих жатву человеческих жизней с безопасного расстояния и потому с восторгом и умилением любующихся на сошедшиеся в схватке ровные ряды, квадраты или же клинья...

А сейчас эта звучавшая довольно-таки уныло песня едва не умирала под мелко сеющимся дождём, проплывая и виляя меж вкривь и вкось воздетых к осеннему небу пик. Но всё же тянулась — не настолько громкая, чтобы долететь до ушей орочьих патрулей, но достаточно уверенная, чтобы развеивать чужую волшбу. Пехота, матушка-пехота. С тех пор, как покойный маршал де Сирано открыл некоторые ныне общеизвестные принципы, кавалерия перестала быть главной ударной силой. Да, скорость передвижения, да, внезапность. Но попробуй ты возьми конницей город или угрызи успевшую соорудить флеши и редуты пехоту! Особенно, храбрую и хорошо обученную пехоту — а своими парнями командир не то чтобы особо гордился, но выучить и немного обкатать в боях успел.

Так то всё, баловство одно — баронская конница или магики с их файрболами. Удаль свою проявлять пред очами коронованных особ, или же уничтожать застигнутого врасплох неприятеля. Опять же, на парадах или смотрах оне куда авантажнее смотрятся, нежели серая пехотная скотинка. А вот попробуй поштурмуй плотно сбитую стену в десять-двадцать рядов, ощетинившуюся пиками куда там ежу или бабьему гребешку и закованную в доброе железо! Даже оркам зубы обламывали эти седоусые ветераны, равнодушные с виду крепкие середнячки, и всего лишь в пару седмиц из мальчишек ставшие солдатами новобранцы с каким-то новым взглядом неулыбчивых глаз...

Лейтенант Доже хмуро ругнулся, с чавканьем переставляя ноги по сплошной раскисшей глине, в которую обратилась просёлочная дорога. Как ни торопились, а в Данборо — вотчину и столицу барона Данборо — не поспели. Обложили орки город, плотно обложили. И теперь, посланному на подмогу отряду тяжёлой королевской пехоты пришлось выполнять дурацкий приказ: скрытно отойти, видите ли, под прикрытие вон тех поросших мелколесьем холмов. Низинками, то бишь уже самыми раскисшими местами — и ждать.

А какого рожна ждать? Офицер всё же не выдержал, загнул сквозь зубы в бога-рога-носорога, когда с потревоженного деревца на голову обрушился почти ледяной душ. Чего ждать-то? Три сотни опытных вояк не мелочь, вестимо. Но в чистом поле, без поддержки соседей или хотя бы сотни стрелков то всё так, на один укус Орде...

— Отставить песню, перестроиться в каре, — хмуро распорядился лейтенант, оглядевшись и признав точку назначенной дислокации.

Место — лучше не придумаешь. Сверху от зачарованных птиц-дознатчиц, которыми, по слухам, располагали орочьи шаманы, отряд королевских войск неплохо прикрывали ещё необлетевшие берёзы и осины. А с двух сторон пологие расплывшиеся холмы с кустарником. Укрытие что надо, короче говоря — но если зажмут в клещи, то лучше повеситься сразу... а ведь, драка сегодня предстоит, и серьёзная — вдруг осознал офицер с какой-то дрожью во всём теле.

Выхода отсюда было только два — либо назад, в кажущиеся сейчас хоть и ненадёжными, но более спокойными тылы... либо вперёд, в спины осадившим город и с прилежностью муравьёв готовившимся к штурму оркам. И что было бы лучше, с честью сложить головы или без особого почёта сберечь шкуры, вопрос ещё тот.

Чавкая и оскальзываясь по грязи, к осматривающемуся офицеру рысцой подбежал вестовой.

— Ваш-бродие, платунг выстроен, караулы и секреты расставлены, — рябой солдатик, которого сам лейтенант сразу приметил за сметливость и исполнительность, смотрел в глаза доверчиво и преданно, как большой пёс.

Эх, парень, уж чутьё-то старого служаки не обмануть — прольётся сегодня кровушка, и немало! Но, не говорить же о том вслух?

— Разрешаю снять щиты и опереть оземь пики. Справить по-быстрому нужду, строй не ломать, — распорядился офицер, щадя не столько своих солдат, сколько их силы.

Ещё пригодятся. А подкрасться быстро и незаметно сюда никто не сможет. Будет, в случае чего, время и оружиться полностью, и на сшибку настроиться... Да и день постепенно серел, скатываясь к вечеру. с неудовольствием чувствуя сползшую по носу холодную каплю, лейтенант с какой-то пустотой в душе смотрел, как посыльный кивнул и, совершенно по-мальчишечьи поддёрнув чуть длинноватую кольчугу, помчался передавать распоряжение. Зато сам Доже замер и с какой-то тщательно скрываемой солдатской суеверностью загадал: добежит капля до кончика носа, сорвётся — знать, тогда сегодня оборвётся жизнь и самого человека.

В голову как назло лезла совершенно идиотская хрень; сменить позу или хотя бы пошевелиться хотелось просто до неимоверности; в довершение всех нелепостей под правым наплечем вдруг начало зудеть с такой силой, что так и тянуло подпрыгнуть подобно укушенной блохой псине и с остервенением чесаться, чесаться, чесаться... и всё же, летенант Доже с постепенно всё сильнее холодеющей душой всею горделиво замершей позой представлял собою образчик невозмутимого командира, которого не запугаешь даже десятком озверевших орочьих головорезов.

Капля сползала всё ниже. Вот она уже пощекотала правую ноздрю, отчего на глаза сами собою навернулась слеза. Кто ж там сказал из борзописцев прошлого — дождь, это когда плачешь, а слёз не видно? Хорошо сказал, надо отдать ему должное...

Бравый офицер стиснул в недвижности зубы — капля на носу замерла, потяжелела и заколебалась в неустойчивом равновесии. Верный признак... и всё же, сорваться она не успела.

В неяркой вспышке чуть слева вспух пологий пригорок. Офицер ещё успел заметить нелепо разинутые в неслышном крике рты солдат, взметнувшиеся комья грязи — а из беззвучно взорвавшейся дыры объявился взмыленный жеребец с совершенно безумным взглядом. И всё же, не это настолько изумило лейтенанта Доже, что он не отдавая себе отчёта утёр лицо. В седле обнаружилась девка, да какая!

Ну да, в седле она сидела не ахти как ловко, уж то старому служаке сразу приметно. Зато вся из себя ловкая, спортивная, словно на пружинках. А всё ж, лейтенант мгновенно усмотрел и ту несуетливую небрежность движений, что отличает опытного бойца от излишне резкого призового фехтовальщика — и потёртую рукоять хорошего такого бастарда, выглядывающего из-за правого плеча.

Правда, сама девчонка понравилась куда больше. Хоть и в шёлковой блузе, но вовсе не из манерных кривляк или шалящих папиных дочек. Хоть и в странных серо-голубых брючках в облипку — да таких, что и не знаешь, то ли в смущении глаза отводить, то ли ещё втихаря полюбоваться над этим изящным до бесстыдства совершенством. А вот взгляд наш, хороший...

— Малый платунг лейтенанта Доже? — невозмутимо осведомилась прибывшая и бросила поводья подскочившему вестовому. Получив утвердительный ответ, девица проворчала сквозь зубы нечто слегка матерное по поводу королевских магов, оказавшихся не совсем уж бездарями и таки хоть раз сработавших как надо.

Офицер смотрел недоверчиво — так беззаботно прохаживаться по поводу патентованных и весьма могучих волшебников могли позволить себе немногие... но и то, не вслух и не громко.

— Леди Джейн. Дальше представляться надо? — нахально и невозмутимо поинтересовалась девица, глядя в глаза своими бездонным, словно затягивающим взором. Наверняка из гильдейских Воинов... что?!! Та самая леди Джейн?

Лейтенант изумился настолько, что во время поклона не удержал равновесия на втоптанной в глину волглой траве. Правая нога поехала, левая как на грех перецепилась через офицерский палаш — короче, офицер самым позорным образом шмякнулся в грязь, растянувшись перед пришлой плашмя.

Свои не смеялись — дело-то житейское, да и сами после перехода выглядели не чище. Но вот когда девица тоже не стала ни хохотать над недотёпой-служакой, ни даже вытирать о того едва заляпанные щёгольские полусапожки — мало того, помогла утвердиться на так и разъезжающихся в мокрых сапогах ногах — только тогда почтенный офицер и убедился, что та самая и есть.

— Прошу прощения у вашего высочества, — проворчал смущённый лейтенант. — Сразу не признал, хоть и видел я тот ваш бой при семи огнях.

Чутко прислушивавшиеся солдаты легонько пошевелились, словно ветерок пронёсся по сторонам каре шёпот. Несколько молодых в открытую ахнули и даже отвесили челюсти, уставившись на принцессу — и лейтенант с хмурым неудовольствием подумал, что теперь знает, кому доведётся нести самую тягомотную, предутреннюю "собачью" смену караула или копать в этой грязи нужники...

Впрочем, оказалось, что ни того, ни другого не предстоит.

— Сейчас дайте людям отдых, лейтенант. Ночью наши ударят из крепости, маги из академии сумели скрытно переправить туда принцессу Сью, — злорадно усмехнулась навевающая дрожь и восхищение леди. — Они пойдут на вылазку почти всеми возможными силами. А наша задача ударить неждано с тылу — в то место, где окажется вождь орков и его шаман.

Дальнейшее офицер себе легко представлял. При верхушке орков окажется только лично преданная тем тысяча телохранителей. Никак не больше, и при удаче можно будет надеяться обезглавить крупный отряд орков. Жаль, что нет под рукой полка конницы — потом получилась бы знатная рубка разбегающихся... примерно в таких выражениях он осторожно и высказался.

Леди Джейн мягко усмехнулась, отчего понравилась мокрому и уставшему Доже ещё больше.

— При удаче? Я и есть ваша удача, лейтенант. Готовьтесь бить клином — а на острие атаки буду лично я.

Если бы на миг отчётливо покачнувшаяся и даже вздыбившаяся земля вдруг в самом деле оказалась над головой и самым подлейшим образом врезала по макушке, Доже и то, наверное, удивился бы меньше.

— Прошу прощения, леди, что-то я не расслышал — без железа на плечах и гм... груди я вас в строй не пущу.

Однако строптивая девица в негромких и весьма нелицеприятных выражениях пресекла всякие попытки недопонимания. А затем, словно смилостивившись над принявшим до идиотизма сконфуженное выражение лицом пехотинца, добавила:

— Лёгкий доспех у меня в седельной суме, но скажите на милость, зачем раньше времени плечи натирать?

И хотел бы Доже ущипнуть себя в бок — да под офицерской формой у него и самого обреталась ставшая уже привычной, словно вторая кожа, испытанная и кое-где латаная кольчуга. Впрочем, у власть имущих свои причуды... хочет погеройствовать, флаг её высочеству в руки. Словно заслышав эти мысли (а вдруг и в самом деле читает? — похолодел офицер), леди усмехнулась одними губами.

— Да, кстати — во второй суме у меня королевский флаг, лейтенант — на время боя вашему платунгу придан статус воинской части. Распорядитесь...

Есть предел чудес, за которым человек уже не удивляется ничему. Наверное, ветеран уже достиг этого самого предела, потому что одним взглядом распорядился вестовому, и спустя минуту на слабом ветерке словно распустился тяжёлый шёлковый цветок.

Огонь и золото с гордо придерживаемой вестовым пики блистали в зачарованных глазах солдат. Велика честь биться под королевским стягом — это означает личное доверие самого монарха... прошу прощения — её величества королевы. Ох, да что же это я? Не иначе как не сносить мне головы — личное доверие её развысочайшего величества Императриссы Наталии-свет-Сергеевны. Хм, интересно, что за титулы такие? Звучат красиво и мать-его-как величественно...

Что самое интересное — чуть усилившийся дождик нимало этой леди Джейн не интересовался, обходил стороной. Потому не страдающий отсутствием тактической хитрости лейтенант распорядился устроить для девицы знатного рода переносное полевое кресло из барабана строго по центру каре, и вскоре словно невидимый зонтик накрыл собою немало от того повеселевшую пехоту. Молодёжь, да и многие опытные рубаки взирали на непринуждённо усешуюся красотку с неприкрытым восхищением, ветераны тщетно скрывали блеск в глазах и лишь подкручивали ус. Та запросто перебрасывалась солоноватыми шуточками с солдатами, а сама занималась тем делом, к коему любой знающий в этом толк проявляет уважение: ухаживала за своим оружием.

Клинок с виду показался совсем простой выделки лёгким бастардом, то есть полутораручным мечом. Для такой девахи тяжеловат... но это если б для манерной девицы, в жизни не бравшей в руки инструмента тяжелее ложки или мужского достоинства. В руках же этой странной и обросшей самыми невероятными слухами леди клинок просто порхал и пел.

— Можно ли взглянуть, ваш-высочество? — безо всякой надежды поинтересовался лейтенант, но леди запросто кивнула и безо всякого, так и дорисовываемого было взглядом усилия протянула свой меч офицеру.

Ещё и рукоятью вперёд — знать, хорошие учителя у той были...

— Из чего он сделан? — Доже, как опытный рубака, мгновенно оценил вес и баланс клинка, его хищную соразмерность и качество рукояти. — Меч не царедворца, но воина — эх, хорош!

Леди усмехнулась, прежде чем ответить, и офицер вновь поразился и одновременно порадовался той непринуждённости, с которой девица ожидала предстоявшую схватку. Словно перед поездкой на очередную, поднадоевшую загородную прогулку, право...

— Один волшебник почти угадал, сказав что из ребра дракона. Но я замечу, что тяжёлый магистральный электровоз, пожалуй, помощнее дракона будет.

Лейтенант испуганно вжал голову в плечи — да так, что звякнул наплеч по краю лёгкого офицерского шлема. Что за зверь этот тяжёлый как-его-там, он никогда не слыхал — но вот что девица не врала и даже откровенно знала, о чём говорит, готов был бы поклясться.

— Резервное оружие? — всё же, для порядку поинтересовался он.

Тут уже отчётливо ахнули солдаты — сам лейтенант уже ничему не удивлялся. Ибо леди чуть наклонилась и вытащила из-за голенища неизвестным образом помещавшийся там почти точно такой же клинок. С той лишь разницей, что этот оказывался словно выточен из цельного кристалла — такие при движении пробежали по лезвию ослепительно-белые алмазные искры.

— Но вот это, лейтенант, я вам в руки дать не могу, уж извините.

Да что ж тут не понять-то? Доже зябко передёрнулся то ли от близости к такому вот оружию, то ли от протёкшей меж лопаток струйки сырости. Зачарованные клинки видать ему доводилось, не без того, но вот подержать в руках нет. Не судьба, нет в нём самом магических способностей, чтоб удержать в руках вот такое диво...

— Но, он легковат. И слишком острый, потому я его в резерв и определила. Это — на самого тяжёлого зверя, на крайний случай, — заметила леди, столь же диковинным образом пряча алмазный клинок обратно за голенище.

Лишь сейчас, когда бросавший бешеные сполохи меч спрятался, и стало заметно, что уже почти стемнело.

— Что ж, пора? — леди осмотрелась, шаловливо прищурив один глаз глянула в небо, и кивнула сама себе.

Лейтенант поморщился, и наблюдавшие его лицо солдаты истолковали недовольство командира совершенно верно. Нет, обозревать подошедшую к коню молодую леди было само удовольствие. Равно как и смотреть, как та ловко расстегнула ремни и вытащила свёрток. Но вот, надевать кольчугу на, почитай, голое тело? Без специально шитого подкольчужника, шерстяной с войлочными накладками рубахи или на крайний случай толстой вязки свитера? Таковое только этакие свиристёлки и могут удумать! Впрочем, леди совершенно наплевательски отнеслась к пронёсшимся мимо неё ироническим и чуть снисходительным взглядам. Мало того, она непринуждённо скинула свою шёлковую блузку, миг-другой обжигая взгляды солдат загорелой девичьей кожей и прочими прелестями, и проворно нырнула в подозрительно легковатое нечто...

— Не заморачивайтесь, лейтенант — это эльфийская кольчуга, — нежно проворковала Женька, вновь наслаждаясь сразу обернувшим всё тело ощущением защищённости.

Хотя вислоусый дяденька, откровенно годившийся ей самой чуть ли не в отцы, откровенно не понял первого слова, но общий смысл выражения истолковал верно. Ведь даже сама Королева, сейчас находившаяся в отпуске, не могла припомнить и внятно объяснить, когда и откуда в личной сокровищнице королевской династии объявилось такое диво. Но тем не менее, это почти невесомое нечто, состоявшее, казалось, из чудом удерживавшихся в пространстве рядом лепестков роз и листиков, оказалось в состоянии выдержать удар тяжёлого рыцарского копья мчавшегося на полном скаку дона Ривейры.

Хотя кувыркнулась тогда Женька и отлетела знатно... да и синячище маменька сводила лично. В принципе, в другое время за обладание такой вещицей народ передрался бы — но вчера на общем совещании, где пристутствовал милейший Тим (чтоб его комар укусил!) мнения сошлись безоговорочно. В королевстве есть только два Воина, достойных надеть столь благородную броню. И хотя брат с сестрой чуть не переругались прилюдно, кто же кому всучит этот диковинный доспех (вовсе не за обладание им, боже упаси), в конце концов сошлись на следующем: надевать по очереди. Кто на передовую, тот и натягивает, благо кольчуга чудесным образом сама подгонялась размером.

И хотя лично самой Женьке она больше нравилась на Вовке — на той обнаруживались такие интересные узоры — сегодня был её черёд...

— Не нуждается она в подкладке, сюда магии столько понапихано, что та будет просто лишняя, — пояснила она и как можно милее улыбнулась.

Обнаружилось, правда, в этом цветочно-лиственном недоразумении ещё одна особенность. Мало того, что кольчуга весила ненамного-то больше обычной одежды и выглядела просто потрясно, её ещё было и просто приятно носить. Вот и сейчас, Женька почти привычно почувствовала подкатившее против воли лёгкое возбуждение. Да уж, а как смотрится со стороны это почти ничего не скрывающее недоразумение, она выяснила сразу же, перед зеркалом.

Э-ро-тич-но, как сказали бы в оставшемся в невообразимой дали родном мире...

И хотя оказалась она несколько удручена тем обстоятельством, что вдруг не обнаружила в себе прежней недоверчивости к прежде ненавистному бабскому разглядыванию себя в зеркале, но вот эту прелесть Женька осматривала на себе с откровенным удовольствием. И вволю повертелась перед громадным, в полстены сооружением, и на пробу даже пару приёмов изобразила — а неплохо смотрится, кроме того, что и движений почти не стесняет.

Но вот, где и в каком мире обретаются сообразившие подобное чудо остроухие мастера, знать никто не знал, ведать никто не ведал. Хотя мыслишка о том, что схватиться с ватагой решительных эльфийских парней в таких вот доспехах, самой Женьке решительно не понравилась. Может, оно и к лучшему, что они невесть в какой дали?

Такой же работы налобный обруч, более похожий на ободок-заколку для волос, уже нетерпеливо блистал в ладони. Казалось, ожили и затрепетали растительно-животные узоры, выведенные неизвестным мастером в серебристом металле, сам собою осветился глубоким изумрудным блеском небольшой камешек по центру...

Солдаты уже выстроились здоровенным, закованным в воронёную сталь доспехов клином. И лишь там, где под углом сходились две затаившие свою мощь шеренги, виднелся крохотный просвет. И вот он-то притягивал Женькин взгляд с непреодолимой силой.

Волновалась ли она? Конечно, уж с самой-то собой, любимой-белой-пушистой, можно не лукавить. Однако, текла от кольчуги и пока болтавшегося на запястье обруча какая-то лёгкая, успокаивающая сила. То ли шептала что-то, то ли и вовсе обещала — не разобрать. Всё ж, не какая-нибудь там блаародная эльфячья леди, чай! Но и не просто бывшая звезда орки-клуба... Женька пришла в себя от того, что от взгляда её шарахнулся плечистый сержант, по приказу командира менявший десятки во втором ряду солдат.

Всё верно, мальчики, всё верно. Сильного сопротивления не ожидается, но вот удар следует нанести максимально мощный. Поэтому, против обыкновения, в первый ряд ставились самые опытные. А молодёжь в задние. Опыта поднабраться, в случае чего подмогнуть старшему товарищу. Ну и, ясное дело, под шумок пырнуть пикой зазевавшегося или неосторожно подставившего брюхо орка.

Лейтенант уже закончил наводить порядок и подбежал, неловко оскальзываясь по грязи и придерживая болтавшийся на бедре палаш.

— Леди, я оставил в резерве пять десятков — да и вдруг с тылу кто дуриком сунется, — далее он добавил, что слева и справа от Женьки будут два самых опытных десятка, состоящие только из ветеранов. А уж потом, помявшись, с надеждой поинтересовался — быть может, леди уступит ему место на острие? Но от злобно оскаленной мордашки уже потихоньку мандражирующей Женьки лишь отшатнулся.

Ноги, как оказалось, уже потихоньку привели саму её к тому самому месту, к тому просвету, который словно втягивал в себя. И голос леди прозвучал не с тем огоньком фальшивого энтузиазма, коим фельдмаршал или король провожает в бой обречённые полки — а вот как-то по-иному, по-нашему, задушевнее.

— Что ж, ребята — надеюсь на вас. Если мы сегодня отстоим Данборо и вырежем злодеев, это будет означать, что наступление орков на столицу захлебнулось. А дальше... дальше видно будет, — Женька коротко оглядела живые горы возвышавшегося над ней железа, из прорезей которого смотрели восхищённые, сомневающиеся или же спокойные глаза...

По натянувшимся в ожидании приказа нервам словно стегнул неслышимый, полный нечеловеческой злобы вопль. Леденящий и выгнавший на спину целую толпу мурашей, он привёл лишь к тому, что Женька усмехнулась.

— Наши начали — и, похоже, неплохо начали.

В самом деле, из темноты, затканной лёгким шорохом дождя, прилетели звуки далёкого сражения. Словно пожар, они быстро разлились вширь. Пару раз что-то неслабо мелькнуло, а потом в донёсшемся грохоте Женька не без удовольствия распознала молнии — излюбленное оружие морковной Сью.

— Лейтенант, теперь командуете вы. Ищите вождя и шамана с их бунчуками и лисьими хвостами — впрочем, боевые барабаны бьют всегда рядом с ними. Сколько можно, подходим тихо, а потом и начнём.

Просто и незатейливо, как грабли — и чаще всего именно такая тактика приносит успех быстрее хитроумных комбинаций, которые слишком легко может сорвать ошибка или случайность. Это если не сказать, обыкновенная людская дурость...

Мир вокруг сначала чуть потускнел, а затем обрёл небывалую ясность — лёгкий металлический обруч уже нашёл своё место и сделал своё дело. Пелена дождя и темноты хоть никуда и не делась, но теперь не была непреодолимым препятствием. Досаждала, однако не мешала.

Женька встала на своё место, едва протиснувшись плечами меж более похожих размерами на дверцы от шифоньера здоровенных щитов. В одной руке уже повис надёжной тяжестью клинок — зато второй... второй ладонью хозяйка словно размазала по шлемам ближайших к ней рубак истекавшую из обруча холодную уверенность. Хотя никто этому и не учил, Воин в ней сообразил мгновенно: теперь и прикрытие с боков будет видеть во тьме неплохо, а там постепенно и до следующих дойдёт неторопливая и какая-то по-змеиному холодная магия эльфов.

— Товсь... левой... арш! — ввинтилась в уши негромкая команда, и чуть не стиснутая заботливо прикрывающими её щитами, Женька вместе со всеми сделала первый шаг. Затем ещё один, ещё...

— Ребята, мне больше простора надо — я ж буду работать бастардом как двуручником, — взмолилась она негромко, и стискивающие её железные шеренги чуть неохотно раздвинулись.

Очевидно, лейтенант Доже и его сновавшие по сторонам несколько дозорных что-то усмотрели в обнаружившемся впереди бедламе, потому что клин довернул чуть влево, затем ещё. Хотя сама Женька решительно не разбиралась, что можно обнаружить в этаком бардаке, всё же доверилась опыту тёртого жизнью офицера. Её дело сегодня — железом махать...

Сначала из дыма и вспышек впереди вывернулись тылы вместе с оставшимися охранять их несколькими орками. Впрочем, те с таким тщанием всматривались в сторону разгоревшейся неразберихи, так вытягивали шеи в надежде что-то разобрать, что наверняка не успели что-то даже осознать, как их нанизали на пики.

— Тоже мне, охрана, — презрительно фыркнула Женька. — У меня б такие вояки сортиры своими языками вылизывали...

И лёгкий хохот, прокатившийся от острия клина к его основанию, засвидетельствовал, что казарменный юмор во всех мирах одинаков.

Затем пошли какие-то непонятные ямы, заполненные то огнём, то мутно-белесым туманом. Явно орочий шаман какую-то пакость тут задумал — но клин благополучно миновал их, безо всякого труда расчищая себе путь. Ибо впереди и уже чуть по сторонам громыхало так, что тут хоть слон пьяный пляши — никто и не почешется.

Возле печально замерших под ночным дождём осадных машин и башен командир остановил клин.

— Орки бросили в бой резерв, пусть он ввяжется в драку и хорошенько увязнет, — спокойный и какой-то даже будничный голос лейтенанта подействовал на дрожащую от возбуждения Женьку как-то отврезвляюще. Не хватало ещё начать грызть край щита и рубить всё-что-шевелится, словно эти, как их, берсерки!

— Ждать... ждать... — только эти слова и удерживали клин на месте. Отсюда, с небольшого возвышения, оказывалось прекрасно видно, как ворочалась, хрипела и постепенно умирала впереди огромная чёрная масса.

Несколько выдвинутых вперёд осадных машин уже горело там с сырым дымом, и в пламени их развернувшееся сражение выглядело кошмарной репетицией к самому аду. Вот боевые барабаны чуть сменили ритм, забили по-другому, и толпа орков, бешено вырвавшаяся на огромных шестилапых зверях откуда-то сбоку, ударила во фланг чётких квадратов человечьего воинства. Под ударами мощных лап взлетели в воздух крохотные и нелепые отсюда фигурки, клин быстро вгрызся в ощетинившееся было навстречу препятствие.

Из самой середины защитников города в несколько мгновений расцвела пульсирующая нестерпимым светом точка. Вот она выросла, окрепла — и длинной лиловой плетью хлестнула по оркам. В её неистовом блеске насквозь прогорели несколько всадников, ближайших разметало в стороны. И лишь когда она угасла, в уши и всё тело Женьки, разинувшей рот от такого дива, ударил тупой грохот.

"Это что-то новое Сью придумала" — она с удовлетворённой усмешкой следила, как всего на миг дрогнул почти добившийся своего клин этой орочьей конницы. Всего на миг — но того оказалось достаточно. Блистающая сталью доспехов пехота сомкнула ряды, перестроилась. И даже чуть охватила остриё потерявшего разбег удара, отчего на неприметном холмике чуть впереди раздался басовитый недовольный рык.

— Вон они! Вперёд — удар, удар, удар! — короткий выкрик лейтенанта и мерно задававшие ритм команды словно сорвали в душе какой-то предохранитель...

Дальнейшее Женьке вспоминалось с трудом — да и вспоминать-то не особо хотелось. Какие-то разинутые в крике оскаленные рты, гнусные рожи и щиты с грубо намалёванными эмблемами кланов. Нелепо медленно двигавшиеся в сгустившемся воздухе клинки ятаганов и шипастые шары булав — и по всём этом с хряском плясала хромоникелевая молния, обрамлённая с двух сторон восхитительно густыми и шустрыми рядами пик. Ещё запомнился здоровенный бугай совсем уж непотребных размеров, о которого воительница обломала свой верный клинок — броня у того оказалась чуть не в полсантиметра толщиной. Что ж, пора браться за ту алмазную бритву, которой Женька недавно Принцессу чуть до смерти не уходила.

— Поднажмём, ребята! — если раньше у пехотинцев и были какие-то сомнения относительно девчонки, то сейчас они растаяли как дым при виде неистовствующей валькирии, вооружённой, казалось, портативной молнией в руках.

Во всяком случае, несколько раз Женьку легонько тряхнуло — а сыпанувшие из алмазного клинка искры прожигали насквозь сразу нескольких из наседающей толпы, и тогда на миг становилось легче в ноющих от усталости плечах. Всего лишь на краткий миг...

— Замену мне, я попробую взглядом прищучить шамана — от него просто житья нет! — воскликнула она и тут же витиевато поставила свою блистающую роспись, развалившую надвое навалившую тушу.

В самом деле, в остриё ударившего в неприметный холм клина летела такая дрянь, что тут без морковной Сью и пары бутылок Столичной просто не разобраться. Шаман откровенно дал маху, пытаясь ударить именно сюда. Но обруч и кольчуга выдерживали, втягивали чужое колдовство в Воина и сбрасывали вниз визжащей струйкой. Впрочем, это до поры — Женька уже ощущала исходящий от самой себя отчётливый запашок палёного.

Пики увязли, нанизав сразу по несколько орков. И в тот же миг по команде оказались отброшены — рубящаяся со здоровенным орочьим десятником девчонка даже глухо зарычала от отчаяния. Но тяжёлая пехота это вам не просто так! Солдаты взялись за широкие прямые мечи. И при своих здоровенных щитах неплохо держали удар, весьма больно при том огрызаясь...

Мимо Женьки с криком "ап!" проскользнул здоровенный чубатый парняга в изрубленном шлеме. Его щербатая двуручная секира заходила широко и часто, и миг-другой ревниво присматривавшаяся воительница удовлетворённо кивнула. Немного, но продержится. Сейчас орки ещё не опомнились, не вернули с передовой хотя бы пару отрядов...

Её взгляд заметался по пригорку впереди. Тот приближался, приближался под ударом клина пехоты — но слишком медленно. Однако, глаза уже вычленили возле двух здоровенных и похожих на половинки дыни барабанов извивающееся словно в судорогах чёрное тело. Шаман уже готовил свой обряд... что-то такое Женьке припомнилось из рассказов, что нельзя того допустить ни в коем случае... взор ещё заметил небольшой костерок и густо дымивший котёл над ним.

Воин это не просто грубая сила или мускулистое приложение к оружию — словно иполинской лапой невидимого зверя Женька ударила сверху по тому месту. Вынимающий душу ритм сбился совсем чуть, шаман тоже дёрнулся не в такт. И того оказалось достаточно.

Приходилось ли вам видать, как неосторожная муха или пчела, усевшись на мёд, быстро увязает в нём вся? Примерно то же происхожило и здесь. Чёрный шаман ещё хрипло зарычал что-то, с усилием дёрнул какой-то амулет на груди... но поздно, поздно — линия его взгляда всё стремительнее сходилась с Женькиными глазами. Всё быстрее и быстрее, будто закрывающиеся ножницы... всё.

Сильные телом и слабые духом — кажется, примерно так переводится старая янкесовская поговорка bad meat, good whiskey. Зачем и почему Женьке припомнилась именно она, кто его знает. Во всяком случае, полностью раскрывшийся в своём обряде шаман оказался неожиданно лёгкой добычей, и его бешено выкаченные, неестественно светящиеся белками глаза даже не моргнули.

Для начала Женька заставила того озаботиться здоровенным ятаганом и всего в один взмах снести косматую башку рычавшего какие-то приказы вождя — и словно какая-то пыльная, мутная волна пронеслась во все стороны расширяющимся кругом. Сильнее запахло кислятиной, вонью потных тел, гарью... затем шаман с воплями заплясал на виду у замерших и остолбеневших соплеменников, держа в высоко поднятой руке ещё гримасничащую голову — и с размаху сунул её в своё адское варево.

На этот раз снова полыхнуло, и как бы не сильнее первого. Впрочем, секундное оцепенение обошлось оркам дорого. Заранее о чём-то подобном предупреждённое человеческое воинство ударило вновь — но уже с тою силой, которую дарует надежда и воодушевление.

А когда обёрнутый мутной пеленой Силы шаман до пояса нырнул в кипящий котёл и сам — остались видны лишь несколько раз дёрнувшиеся вверху кривоватые ноги — вот тогда из орочьей орды словно выдернули незримый стержень.

Женька такое видала уже, и не раз. Как ломаются люди... и орки оказались ничуть не прочнее, когда вдруг смолкли их барабаны. Сью откуда-то из потёмок снова наподдала лиловой молнией — и в тот же миг всё оказалось кончено. Орочье войско из армии превратилось в полуобезумевшую толпу вооружённого народа, и в этом хаосе чётко организованное людское воинство с блеском продемонстрировало преимущества хорошей выучки.

Конница всё же за стенами города оказалась. Хоть и меньше, чем хотелось бы радостно оравшему что-то лейтенанту, но всё же достаточно, чтобы разметать и разбросать по холмам разрозненные и уже не опасные отряды и группы. Уже не солдат — беглецов.

Впрочем, дальнейшее Женьку уже не интересовало. С пустым и холодным сердцем сидела она на коленях и словно баюкала на руках уснувшего навсегда чубастого вояку. Ещё бы пару секунд продержался этот почти разрубленный наискось парень, ещё бы несколько ударов сердца!

— Эх ты, гоблин...

Женька наконец оторвала взгляд от этого слегка побледневшего, осунувшегося и ставшего чуть строже лица, повела им по сторонам. Бой прекратился ввиду полного преимущества людей. Орков теперь просто рубили и резали как хотели. Избиение младенцев. А занявший пригорок платунг, от которого сейчас осталась едва половина, просто выстроился в смертельно усталое, тесное каре и устало отпихивался от бестолково мечущихся орков подобранными опять пиками.

— Эх вы, гоблины, — заплакать хотелось просто нестерпимо. Ну вот не сойти с места. Однако, готовые взорваться глаза слипались, саднили и казалось, царапали изнутри веки — но оставались сухими.

Горячка боя, то самое, безумное упоение битвой, воспетое бесчисленное множество раз и столько многажды ославленное, схлынула. Заныло истерзанное тело, пропущенные и принятые на кольчугу удары, саднящей тягучей болью отозвался разрез на ноге. В ноздри толкнуло чадом и тошнотворно-сладковатым запашком горелого мяса.

Женьку так затряс накатывающийся отходняк, что она поморщилась и со вкусом чихнула. Руки её бережно положили на изрытую и окровавленную землю свою скорбную ношу, а из дерущего от дыма горла вырвались сиплые и показавшиеся какими-то ненужными сейчас слова.

— Отдыхай, солдат. Это для тебя самое достойное вечного сна ложе — поле победы...

— Таким образом, дамы и господа, непосредственная угроза Иммельхорну устранена, — плечистый генерал с землистым и помятым от усталости лицом закончил свой доклад, показывая на большой карте действия войск обеих сторон, и отошёл от неё.

В самом деле, первая крупная победа впечатляла. Под стенами Данборо, находящегося всего в двух дневных переходах от столицы, удалось разбить крупный отряд орков — а бросившийся было им на выручку другой отряд угодил в ловушку, кропотливо уготованную им Вовкой... прошу прощения, Маршалом. Вместе с остальными членами королевского семейства, естественно. Говорят, тех орков и вовсе вырезали подчистую. Попасть в мешок и под магическую сеть это вам не просто так, до ветру сходить!

И теперь жирная коричневая стрелка, почти достигшая на карте Иммельхорна, оказалась без своего острия. Расползались в разные стороны меленькие пунктирчики бегства разрозненных групп — но с мелочёвкой разберутся уже провинциальные бароны и рыцари, которые при слухе о крупной победе вышли на свою кровавую охоту с удвоенной энергией. Конечно, большего успеха достичь пока не удалось, но всё же, люди показали и доказали — прежде всего самим себе — что орков бить можно...

В малой зале бывшего королевского, а теперь Императорского дворца воцарилась неустойчивая, какая-то нелепая тишина. Устало замерли военные чины в одной стороне, чуть отчуждённо смотрела куда-то в окно маменька со своего кресла-трона. В другое время забавно было бы смотреть на выражения лиц и пытаться угадать если не мысли, то хотя бы настроения. Во всяком случае, вышедший вперёд с докладом один из баронов уж явно не светился альтруизмом и филантропией.

Женька слушала угрюмо и с ленцой. Периодически она оглушительно и совершенно неприлично чихала, всё-таки длительные прогулки под дождём укреплению женского здоровья как-то не способствуют, знаете ли. И теперь она сама не знала — блаженствовать ли ей, окружённой самыми приятными хлопотами и вниманием, или же предаться меланхолии, неизбежно сопровождающей каждый насморк.

Если уж совсем честно, Женька с самого детства здоровьем не блистала. Наверное, потому мама и поощряла общеукрепляющие безумства дочери на свежем воздухе, в конце концов приведшие ту на порог Орки-клуба. Но маменька стерпела и то, завидя, с каким упорством маленькая оторва тренируется там и дома с Володенькой.

А всё ж, насморк это дело такое, тут даже целители во главе с заботливой Натальей Сергеевной только руками развели. Если лечить, то пройдёт за три дня. Если не лечить — тоже... и Женька оглушительно чихнула опять. Впрочем, ни малейшего неудовольствия на окружающих лицах замечено не было, уж славно поработавшему Воину дозволяется немного побыть раненым? Да и авторитет леди Джейн вновь подкрепился убедительными свидетельствами наглядной победы под Данборо. Фигурировало там в сплетнях что-то о битве в одиночку против целого десятка орков — и даже официальное заявление самой Женьки, периодически прерываемое чиханьем и трубными сморканиями в платки, не развеяло народного недоверия: слухи продолжали обрастать душераздирающими подробностями. И судя по всему, скоро грозили добраться до "одна леди против сотни! Нашинковала, как повариха капусту!"

Впрочем, во всём имелась и неизбежная ложка дёгтя. Как ни презрительно к оркам относились многие другие расы, но излишней тупоголовостью их вожди не страдали. И сейчас донесения разведчиков содержали весьма неутешительные сведения: разрозненные отряды орков собираются в излучине Тарнца в единое войско. И вот тут партизанская тактика с её лихими наскоками уже ничем помочь не могла.

Отягощённые награбленным орки могли не бояться ничего. Тем более, что с собой они тащили не золото и не шелка. Еду, оружие и немного воды — даже с отрезанными путями подвоза фуража такая орда продержится долго и бед натворит немалых.

А стало быть, придётся придумывать что-то новое...

Часть девятая. Пламя гнева

Они возвращались торопливо. Ещё хмельные от победы — и какой! Так долго ждали, так долго готовились, и вот наконец, достигли! Вырвали прямо из зубов безносой, выхватили один-единственный оставленный фортуной шанс и использовали его по полной. И теперь они возвращались домой. Ещё разгорячённые от круговерти боя, ещё подрагивающие от затапливающей сознание хмельной радости — с отчётливо примешивающейся к ней горечью свежих потерь.

Впрочем, начать следует по порядку. И если не с начала, то с подходящего места уж точно... ага!

Женька с хрустом впилась зубами в яблоко. Большое, сочное и румяное, оно оказалось куда лучше своих собратьев из родного мира. Да и гербицидами-пестицидами напичкано не было — когда садовник из королевского парка терпеливо показал прогуливавшейся принцессе неприметные прутики, воткнутые тут и там, та развеселилась просто до неприличия. Ага, вот эти волшебные палочки зачарованы в Высокой Башне против яблочной плодожорки — а вон те, для разнообразия, от капустницы? Оборжаться...

Смеха ради Женька даже выловила где-то на улице жирную мохнатую гусеницу и притащила в пределы дворцовой ограды. Как и предсказал скромно улыбнувшийся служащий, та недолго извивалась в муках — издохла быстро и, что характерно, качественно.

Сегодняшний полдень оказался ясным и солнечным. Прямо тебе, блин, бабье лето — с той лишь разницей, что в этом мире таковых приходилось на осень целых два и назывались они соответственно, детским и эльфийским летом. Впрочем, не жарко и не холодно, за углом тренирующийся на должность зам королевского кондитера бесплатно раздаёт ребятне свои творения — и не приведи боги, у кого-то живот заболит! Кирасиры с палашами наголо вон они, вроде как и безучастно разъезжают в сторонке. Враз нерадивому голову с плеч смахнут.

Впрочем, взятое у него наугад воздушное печенье с напоминающим варёную сгущёнку кремом оказалось превыше всяких похвал — и Женька с удовольствием заела им сжёванное яблоко.

— Лепота-то какая! — она с удовольствием потянулась, ничуть не скрывая ни от кого своё настроение.

И тем не менее, причина для чуть подпорченного самочувствия всё же имелась. Если бы кто-то сегодня проследил перемещения этой бесшабашной леди Джейн, то с удивлением обнаружил бы, что маршрут той увивается вокруг королевской Башни Магов. Право, словно кот вокруг обнаруженной в погребе кринки сметаны... ещё одно умственное усилие, и можно было бы сообразить, что хромоникелевой стали сломанный меч оказался не по зубам лучшим королевским кузнецам и оружейникам. Уж температурой плавления, так точно.

А стало быть, кому ж ещё тут и отдуваться-то, как не волшебникам? Но похоже, что и у тех дела шли не ахти как. Над видной за деревьями макушкой их башни иногда загорались какие-то подозрительные и потусторонние огни, периодически поднимались жёлтые и наверняка вонючие дымы (птицы шарахались от тех подальше), а вот вернуть бешеной леди её оружие что-то никто не спешил... Женька проводила чуть прищуренным взглядом засеменившего туда же и принца Тима в изящном сером с муаром камзоле. Демонстративно она сплюнула в сторонку, отвернулась с затвердевшими скулами.

И с мгновенно занывшим от вспыхнувшего желания теплом ниже поясницы... чтоб тебе кисло стало, смазливый парнишечка!

Именно здесь, на углу королевского парка и улицы Кондитеров, её и нашла Принцесса. Та чуть похудела и, на взгляд Женьки, это ей очень шло. Равно как и интересная бледность — по причине висевшей на перевязи руки. Своим плечом, видите ли, эта зеленоглазая дурында в ночной переделке поймала шальной арбалетный болт. И самое обидное, что скорее всего от своих: потому-то собственная защита и не спасла. Кость в щепу размолотило. Целители, понятное дело, подсуетились — но требовали подержать на перевязи, пока магия прихватится и смешается с естественными жизненными соками августейшего организма...

Конечно, Женька, прежде весьма скептически относившаяся к королевской семейке, своё относительно той мнение всё же переменила. Оба старших принца с передовой не вылезали, старательно латая трещавшую по швам оборону. Морковная Сью прилетала в свою угловую башенку только для того чтобы отдохнуть. Едва обернувшись из чайки вновь в девицу, она в полуобмороке падала на руки целителей. И лишь потом со связными приходили донесения: там-то и там-то некая беда с орками и приключилась. Словно корова языком слизнула сотню крутых бойцов. А что к чему, бог весть — но уж больно магией смердит.

Паразит Тимка хоть и непригоден пока прямо на передовую, но учил свою магию так, что дым из ушей валил — а потом начинял волшебным огнём заряды для баллист и целые вязанки стрел. Армейские за то готовы были его на руках носить и в задницу целовать, ведь такое даже Сью не умела.

Да и младшая Принцесса в альковной спаленке не отлёживалась. Предпочитала выслеживать орочьих шаманов и безжалостно тех истреблять, потому количество тех хоть и медленно, но всё же убывало. А армия без прикрытия магии то так, одна видимость и есть. Во дворце поговаривали, что и бывшая королева-маменька пару раз отметилась в тылу у вражин — но Императрисса ей потом устроила знатную выволочку с боже-ж-мой и нашлёпыванием по ай-яй-яй...

Женька проводила краем глаза неспешно удалявшегося по улице принца, отчаянно надеясь, что Принцесса ничего не заметит. Угу, щас!

— Не будь дурой. Хочется — возьми, — хладнокровно ляпнула пришедшая, и на правах раненой реквизировала у Женьки яблоко.

К чему отнести её слова — к яблоку или принцу — сама Женька благоразумно уточнять не стала. И тут же едва не поперхнулась, приметив закаменевшее лицо Принцессы.

— Давай отойдём, — заметила та и неловко дёрнула за рукав.

Стоило только оглянуться, как оказалась заметна вытекавшая из боковой улицы колонна пленных. Угрюмые и израненные, орки пошатывались, некоторых товарищи даже откровенно тащили на плечах. Но шагали они с таким гордым и непокорённым видом, такой огонь ненависти горел в их взглядах, что Женька, с хмурой недоверчивостью вглядывавшаяся в эти лица, против воли приняла вызов.

— Не трамвай, объедет, — с дерзко задранным носом заметила она.

Тут же в этом носу самым предательским образом засвербело. До нестерпимости, до навернувшихся на глаза слёз. И когда покорно огибавшая обеих принцесс колонна уже залила всею длиной улицу, Женьке в её сторону всё же чихнулось. Да так звонко, что аж в ухе зазвенело.

По нестройной колонне прокатилось сначала удивлённое "ахх", а потом, словно эхо, вернулось сдавленным хохотом. Здоровенные орочьи мужики сначала нестройно, а потом уже неприкрыто заржали.

— Ах, так? — ничуть не ощущая в себе злости — скорее удивление — процедила Женька, и её рука требовательно взметнулась вверх.

Она ещё сама не знала, что хотела и задумала под этим полднем. Ясное дело, не казнить на месте за непочтительность. Но выспорить ситуацию, доказать первенство и главенство своего я над этой немытой толпой мужланов...

— Остановить колонну! — угрюмо процедила она в сторону вскинувшихся в угодливой стойке конвоиров.

Впрочем, это распоряжение оказывалось почти излишним — пошатывающиеся от смеха орки и без того сбили шаг и почти замерли. Женька ещё несколько мгновений угрюмо разглядывала этот сброд, утирая нос настоятельно рекомендованным маменькой и придворным церемонимейстером платочком, и только тогда в голове сложилась мысль.

— Слушай, подруга — у нас в королевстве сейчас с провиантом не густо. Но ведь, и у орочьего воинства тоже? — обратилась она к дышащей в плечо Принцессе.

Надо отдать должное, та сообразила быстро. А ведь, и верно, пусть этот и другие отряды пленных кормят сами орки! Вернее, если их отпустить, пленными они уже не будут — а вот жрать станут куда как поболе. В несколько мгновений Принцесса сформулировала слова, нашептала. И уже набежавшему от хвоста колонны командиру конвоиров Женька без запинки выдала чётко сформулированный приказ.

— И пусть передадут по всему королевству — пленных орков, кроме шаманов, отпускать в расположение их крупных отрядов. Без оружия и знамён, с позором, — процедила она напоследок.

Если у прихрамывавшего офицера на усталом лице вырисовалось лишь лёгкое недоумение по поводу августейших прихотей, то из толпы пленных донеслись словечки и выражения куда покрепче. И пресловутое "шоб ты издохла" среди них прозвучало бы чуть не признанием в любви.

— Заткнитесь, уроды — и радуйтесь, что не погибли от моей женской руки. То-то была б вам радость! — отрезала Женька со вспыхнувшими щеками — уж грязная орочья фантазия живо обрисовала в словах всё, что эти скоты при случае с нею сделали бы.

Очень кстати чихнулось опять, так что за клочком батиста Женька словно за щитом переждала и преодолела своё смущение. Ну никак эти не смирятся, что какая-то девица способна резать их как баранов. Ну такие же мужские шовинисты, прости господи, как и родные гоблины из числа людей! Знаем, проходили такое многократно — киндер-кюхен-кирхен. И даже прилежное битьё по мордам и прочим якобы достоинствам мужского организма частенько не помогает. Наверное, на природу нашло временное помрачение ума или же она крепко была не в духе, когда творила всех этих мужчинок...

Офицер пролаял какую-то команду, конвоиры засуетились. Пинками и тычками копий они развернули колонну в обратную сторону. И с тем же нестройным топаньем по брусчатке орочьи недобитки продефилировали в обратную сторону, провожаемые не помахиваниями платочков, а ещё одним презрительным Женькиным чихом.

— Слушай, подруга — я уже готова отдаться Тиму со всем пылом души и тела, лишь бы он помог мне смотаться в родной мир и притащить сюда пару танков, — негромко призналась Женька, когда колонна втянулась в покатую улочку и скрылась за домами.

После ответных слов Принцессы она посмотрела на ту с новым восхищением. Ну, что первую часть идеи подруги та одобряет, можно и не пересказывать — Принцесса откровенно пыталась помирить эту парочку, да и вообще, никого кроме мерзавца Тимки в её постели видеть не желала. А касаемо танков...

— Вовка уже предлагал подобное — парочку боевых вертолётов, — процедила через чуть побледневшую губку Принцесса, и Женька вся обратилась в слух.

Ибо тут пошли дела совсем уж интересные. И как обычно, всё испортил пресловутый и даже дома поднадоевший принцип Равновесия. Оказалось, что если люди привлекут для решения своих проблем технику и оружие иного мира, то и орки будут иметь полное право притащить на поле боя парочку боевых демонов или даже Чёрные Кляксы. Что оно за диво последние, Женька не знала. Но судя по перекосившемуся на миг личику Принцессы, знакомства с подобной пакостью лучше бы избегать и далее.

— Да кто его, то Равновесие, соблюдает? — осторожно поинтересовалась она. — А если потихоньку, чтоб никто не знал и свидетелей не оставалось?

Вот тут-то и обнаружилась одна маленькая, но существенная разница между Принцессой и Воином. Ибо первая на миг взглянула в ответ так презрительно-высокомерно, что смутившаяся Женька тут же пошла на попятную и признала свои намерения волюнтаристскими — и даже идеологически невыдержанным троцкизмом.

— Всерьёз считаешь, что совесть то просто выдумки? А честь всего лишь слово в толковом словаре? — Принцесса словно стала выше ростом и как-то недобро нависла над опешившей от такого напора Женькой.

Впрочем, заслужила. Ну да, подлое сословие со вполне присущей тому низостью поведения — уж слишком разбавилась замешавшаяся некогда кровушка графьёв Суворовых. А тут Принцесса — породистая по самое не могу, прямо-таки клейма негде ставить. Та слушала сначала недоверчиво, потом рассмеялась.

— Да глупости то всё, насчёт сословий — среди наших маркизов и баронов тоже всяких мерзавцев хватает. А клеймо... — она безо всякого смущения отвернула кружевной воротничок и позволила нескромно туда проникшему взгляду Женьки рассмотреть на нежной шее хороший такой засос. Оказалось, маменька сплоховала со своими ежемесячными женскими недоразумениями — вот Принцесса потихоньку и урвала себе кусочек ночного счастья.

А вот с Равновесием дела выяснились куда как строже. Что Королева, что Императрисса — обе нет-нет но ощущали незримое присутствие и вроде как наблюдение неких сил. Уж положение обязывает. Может, бессмертные или их посланцы присматривают. А возможно, и другие расы следят за соблюдением условий войны меж людьми и орками. Прецеденты в прошлом, когда едва не доходило до совсем уж крайностей вроде ядрёных бомб или заклинаний массового поражения, имелись, не без того.

Мало того, обе проказницы уже пытались переломить ситуацию своими силами — и при воспоминании о том фиаско щёки алели до сих пор. Великолепный двуручник, который Женька придумала в замке своего неведомого Я, в реальном мире покориться брату мало того, что не пожелал, так ещё и исчез прилюдно и с нехилым грохотом. А вполне шварцнеггеровского вида ротационный шестиствольный пулемёт, стрелявший бронебойными искрами магии, и вовсе сразу после перехода изошёл облачком мутного и вонючего дыма...

— Так что ты удумала, ма шер? Давай, рожай — ситуация у нас куда там вашему губернаторскому.

Женька сначала переминалась с ноги на ногу, не желая раньше времени тревожить не до конца оформившуюся ещё мысль. Кстати говоря, ноги заодно притащили свою обладательницу обратно под сень королевского парка. И вот тут, угостившись и согревшись чашкой горячего ароматного чая с подноса раззолочёного лакея, идея наконец робко проклюнулась наружу.

— Помнится, ещё в нашем мире ты что-то там упоминала о драконах? И вроде как о вполне обыденных существах?

С притихшего над головами клёна неслышно слетел жёлтый лист. Пару раз качнувшись на невидимых воздушных качелях, он тем не менее послушно улёгся на Женькину ладонь. Большой, разлапистый и печально-прохладный, отчего-то сегодня он казался грустным и ничуть не радовал взгляд. И даже душу не грел своим видом. А ведь вполне канадский, пятипалый листик-то. Только сейчас она подняла глаза на принцессу, умостившуюся на скамье рядом и что-то уж сильно притихшую.

— Да помню, помню, — с досадой и неохотой ответила та. — Разоткровенничалась не подумавши. Ну, драконы это уж на самый распоследний случай — мало их, и войну ими не выиграешь.

— Вовку мне сюда, и мгновенно, — процедила замершая Женька как-то так, что Принцесса даже не сочла нужным скрывать своё удивление.

Пара непонятных прочим жестов — и по притихшему под нежным сиянием полдня парку пронеслась неслышная, но всё же не оставшаяся без последствий буря. Количество гвардейцев и тихарей в окрестных кустах немедленно удвоилось, а откуда-то по Адмиральской набережной уже звенели и громыхали подковы. Вот звук бешено мчавшегося коня приблизился, и Женька безошибочно признала в нём стальную обувку Вовкиного жеребца — только в брательникову головушку могла прийти бредовая поначалу идея подковать коня чуть разными подковами — так, чтобы при галопе звон их складывался в начальные такты королевского марша.

Впрочем, идея показалась интересной. Королевские маги почесали в затылках, кузнецы в несколько ином месте. Подумали-попыхтели, и что вы думаете — сделали! Мало того, этот коник своей скоростью теперь почти не отставал от мчавшейся полным ходом пежошки...

— Привет, сестра, — с только что перемахнувшего живую изгородь и ещё разгорячённого коня спрыгнул Маршал.

Да уж, герой — гроза орков и смазливых девиц! Женька поневоле залюбовалась им. Происшествие на турнире немного излечило брата от излишней уверенности и бесшабашности, а возвращение на фронт изгнало из глаз лениво-сытый блеск. И теперь на посыпанную розовым гравием дорожку спрыгнул смертельно опасный зверь. Хищник, хотя и вполне разумный...

— Братец, тут, оказывается, можно несколькими драконами разжиться, — осторожно начала Женька.

Но оказалось, что Вовка об этом секрете Полишинеля уже вполне и давно осведомлён. Мало того, уже проработан план удара по Орде, когда та соберётся в одну кучу. Вернее, не по самой орочьей ораве — уж слишком она велика — но по ставке их вождей или как тут оно называется... Женька слушала и улыбалась с видом поймавшей восхитительно нежного мышонка кошки. Счастливо жмурилась и кивала, словно при ней несли полную и безоговорочную ахинею.

— Нет, ну никакой широты мысли в этих мужчинах, — пожаловалась она между делом Принцессе, когда Вовкины объяснения, круто замешанные на раздражении по поводу зряшного вызова, закончились.

На Женьку уставились две пары блестящих от возбуждения глаз, и несколько секунд она позволила себе понежиться в этом потоке осторожного восхищения.

— Братец, ну-ка вспомни — когда в сорок первом Гитлер на нас наехал, чем сразу ответил наш Йося, который Джугашвили?

Вовка с пришедшей ему на помощь Принцессой принялся было перечислять мобилизацию, организацию партизанского движения и прочие дела, однако Женька со всё той же сладкой улыбочкой качала головой — всё это уже было сделано и здесь. А потом она небрежным жестом остановила этот и без того усыхающий поток идей.

И наконец выдала.

Да такое, что братец едва не сел в задумчивости мимо резной скамьи, чем немало позабавил обеих девиц. В последний миг спохватившись, Маршал с самым покаянным и скорбным видом схватился голову и прилюдно сообщил, что он не просто идиот — а полный, круглый и безоговорочный идиот. И что с этого момента леди Джейн назначается его первым и самым что ни на есть наиглавнейшим советником.

— Видишь ли, Принцесса, с островка на Балтике тогда взлетел полк стратегических бомбардировщиков — и шарахнул по Берлину. По столице вторгшегося государства! Да так, что эхо по всему миру разнеслось.

Глаза Принцессы в изумлении расширились.

— Так ты, Джейн, предлагаешь...

— Я даже настаиваю, чтоб эскадрилья или сколько тут у вас в зоопарке драконов — чтоб они все чохом налетели в мир орков и сравняли с землёй их собственную столицу! — мерно и торжественно объявила Женька.

Далее она добавила — если понадобится, повторить ещё несколько раз. Чтоб захватчикам до урчания в животах вдруг захотелось домой. Защищать свои дома и своих орочьих детёнышей и самок, а не безобразничать в человеческих землях. Чтоб каждый их шаг здесь означал на родине ещё один выжженный до скального основания город или промышленный комплекс.

— Воевать, так по-военному! — с жаром припечатала Женька полузабытой ленинской фразой.

— Это грубо, мерзко, цинично... но, это может сработать, — Принцессу откровенно тошнило от столь смелой идеи. Но даже она признала, что принципа Равновесия это не нарушит, а вот по орочьим мозгам ударит весьма сильно.

Правда, после предложения Женьки прямо сейчас сходить в зоопарк и посмотреть-примериться к драконам Принцесса отчего-то отказалась. Да и вообще, посмотрела в ответ как-то странно, если не сказать косо.

— Драконы находятся в личном распоряжении членов старой королевской династии, — уклончиво ответила она.

Женька переглянулась с братом. Давно знакомым и родным жестом, уж после многолетнего общения мозги у обоих частенько работали одинаково. Это что ж выходит — с драконами могут управляться только члены королевского семейства? Тогда следует живенько взяться за воспитательную и агитационную работу. Угу, знаем мы, во что это выльется...

— Кстати, Джейн — давно хотела у тебя спросить. Отчего ты всё время ругаешься гоблинами?

Оба славных отпрыска не менее славного рода Суворовых снова переглянулись с понимающими ухмылками.

— Видишь ли, Принцесса — был в нашем мире популярный писатель Эльтеррус Иар, — начал за сестру Вовка, мягко массажируя плечо Принцессы и заодно освобождая его от компресса. — Впрочем, почему был? Он и сейчас есть — и дай ему бог, как говорится, всего и вовремя.

Так вот, в своих книгах тот писатель использовал такое себе презрительно-уничижительное словечко пашу. И обозначало оно в его устах ни много, ни мало как то самое, неприглядное человеческое большинство. Не стесняющееся идти по трупам и расталкивать слабых локтями. Норовящее подтолкнуть падающего или всем скопом заклевать не такого, как они. Втихомолку прикарманить что плохо лежит, бросить в спину едкое словцо или даже проклятие.

— Я предпочитаю другое слово — гоблины — хотя смысл тот же, — продолжила за брата Женька. — Но видишь ли...

Принцесса блаженствовала под сильными и в то же время нежными руками Вовки, не забывая иногда подставлять и губки под его наклонившееся лицо. И всё же, она раскрыла в удивлении смежившиеся в неге ресницы, когда Женька неуловимо сменила тон и продолжила.

— Но всё же, мне здорово то отдаёт цинизмом. Ведь это и есть народ, люди. Та самая основа, на которой зиждется мощь любого государства. Те, кто пашут и сеют, куют и клепают. Кто кормит нас хлебом и проливает кровь на войне.

Как ни расслабилась и разнежилась в Вовкиных объятиях Принцесса, но сообразила она быстро.

— Как я понимаю, человеческую природу не переделать, и работать придётся с тем материалом, что есть?

Тихая возня рядом уже вовсю грозила перейти к милым шалостям и даже непотребствам, но Женька и ухом не повела. Уж что такое ходить на грани фола, не ей рассказывать!

— Потому-то я и предпочитаю словечко гоблины. Раздолбаи, конечно, если не сказать покрепче — но свои, родные. И никуда от этого не деться.

Принцесса давно уже обреталась на коленях у грозного — но сейчас такого милого и желанного — Маршала. Скрутившись в уютный клубочек, она чуть ли не мурлыкала в этих объятиях, а взгляд её сиял ярче южных звёзд. И хотя в голосе её прорезалась несдерживаемая пикантная хрипотца, да и сам он что-то подозрительно часто прерывался, всё же в сень королевского парка выпорхнули нужные слова.

— Что ж, благородная леди Джейн и принцесса гоблинов — у тебя будут драконы. Но!

Привычно насторожившаяся в ожидании вполне предсказуемых пакостей Женька терпеливо выждала, разглядывая куст роскошних осенних хризантем, пока Принцесса не перестанет перемежать полезное с приятным — то есть, чертовски важную беседу с затяжным поцелуем. Как бы то ни было, воздух у обоих лакомок закончился позже, чем закружились головы.

— Но, подруга, за тобой должок будет...

Как хороши, как свежи были розы, мне отчизной моею положены в гроб — как бы то ни было, но изящная и в то же время колючая строка серебряного века русской поэзии воскресилась в памяти почти безошибочно.

А розы оказались действительно хороши. И даже не сами розы... проснуться поутру, потянуться всласть и при том обнаружить, что руки-ноги и даже голова оказались на своих местах, было просто здорово. А также отметить, что ничего не отвалилось и даже не ойкнуло. Равно как затем втянуть носопыркой несомненно знакомый аромат — открыть так и слипающиеся ещё глаза — и обнаружить рядом с подушкой роскошный веник этого самого чуда.

Королевские розы это несомненно прелесть! Один лишь такой цветок своею ценой пробил бы брешь в бюджете небедного баронства... Женька старательно нахмурилась, обнаружив, что самым дурацким и счастливым образом улыбается. Кто б ни был тот, кто грезит счастьем, нас оскорбляет безучастьем?

Говорили, что таковые розы растут лишь в нескольких местах. В королевской оранжерее, находясь под неусыпным присмотром искуснейших садовников и дворцовых магиков — во внутреннем дворике возле самой Башни Магов — и вроде бы в личном замке графини Сью. Понятное дело, мороки и хлопот с этими цветами оказывалось выше крыши. Но тем прелестнее была эта хрупкая эфемерная красота, казалось, светящаяся изнутри мягким жаром впитанной цветами магии.

Женька осторожно тыкнула пальчиком — уж не мерещится ли ей это чудо? Понятное дело, тут же укололась. Последовательно чертыхнулась так, что сами собою заалелись и вспыхнули свечи в настольном канделябре; облизала палец и тут же убедилась, что крохотная ранка закрылась и исчезла сама собой; возгордилась пусть и небольшими, но заметными способностями к исцелению; уставилась на утреннее чудо опять.

Вернув на подушку руку, а сверху голову, Женька смотрела на подарок, и против воли на её губах вновь зацвела улыбка. Пусть лёгкая и еле заметная, но уж саму-то себя не обмануть! Не дежурный букет на день рожденья или за победу на турнире — отчего-то это диво сладко и немного непривычно будоражило.

И всё же, левая бровь так и порывалась нахмуриться. Вчера вечером по представлению королевских егерей и барона де Меццо состоялось награждение графини Сью малой бриллиантовой Звездой Чести. Видите ли, эта магичка прищучила в устье ручья ещё одного из двенадцати великих вождей орков... ну, не совсем уже двенадцати. Одного прищучила сама Женька, одного братец с остальным семейством в хитроумно устроенной ловушке. И ещё один дуриком попёр на гвардейцев дона Ривейры. Ну и, перед смертью успел понять, что удар успевшей набрать скорость тяжёлой конницы вполне можно приравнять к стихийному бедствию.

Короче, после обеда Женька заглянула в покои принцессы-одуванчика и застала ту всю в весьма скорбных раздумьях. Оказалось, что морковная Сью последнее время не обновляла свой гардероб и теперь находилась в тягостном недоумении по поводу выбора одежды перед предстоящей церемонией...

При воспоминании о последовавшем за тем щёки Женьки предательски заалели. В самом деле, обе девицы как-то незаметно увлеклись перед зеркалами — и Женька тоже примерила кое-что на себя. Ну, кое-что это мягко сказано, потому что даже в оскудевшем виде гардероб принцессы посрамил бы качеством и разнообразием любой бутик. И как же странно оказалось обнаружить в себе эту бабскую страсть к шмоткам! Женька вертелась перед зеркалом, обсуждая достоинства и недостатки одёжек, помогала в том же Сью — и с постепенно растущим трепетом признавалась себе, что в этом как минимум что-то есть. Особенно вон в том нежно-розовом с персиковым оттенком воздушном платье, в котором магии иллюзий оказывалось как бы не больше, чем самого шёлка и кружев.

И вот теперь, цветы... прислушавшись к своему учащённо забившемуся сердечку, Женька кое-как выбросила из головы всякие глупости и попыталась представить — кому же это пришла в голову такая блажь. Но поскольку вариантов оказалась масса даже помимо самого очевидного, решимости в себе отправить розы в корзину она что-то не нашла...

Постель ощутимо дрогнула, когда с пола на это великолепное ложе запрыгнула Рысь. Последние дни прятавшаяся подруга уже отмучилась — как сказал нашедший её на чердаке королевского дворца егерь — окотилась. И теперь в соседней комнатушке счастливо посапывали два слепых забавных комочка.

— Привет, подруга, — Женька почесала любимицу за ушком, чмокнула в с готовностью подставленный нос.

Естественно, эта тушка с готовностью бухнулась рядом (постель опять подпрыгнула) и после вполне благосклонно принятого поглаживания по спине привычно подставила брюшко с чуть выпирающими набухшими сосками. Её блаженное мурлыканье более походило на гортанный рык, но Женька тем нимало не смутилась. Обе мы стервы, чего уж тут таиться.

Полог в соседнюю комнатушку дрогнул, и оттуда высунулось худощавое личико Хуаниты, той самой служанки ещё из приморского замка. С присущим маменьке коварством та вытребовала девицу к дочери в качестве прислуги. Хотя, по мнению Женьки, заодно и шпионки — но в конце, концов, сама-то служанка ни в чём не виновата. Попробовала б она отнекиваться... да и расторопная к тому же, исполнительная.

— Доброго утра вашему высочеству, — Хуанита первое время откровенно недоумевала, как это возможно в одиночку ночевать на таком роскошном сексодроме, тем более что слухи о былых безумствах леди Джейн ещё гуляли по королевству. Но зато безоговорочно согласилась с доводом, что пока придётся силу и жар души приберечь для орков — от родной деревни служанки, по сообщениям лазутчиков, осталось лишь пепелище с торчащими дымарями.

За окном едва-едва начало даже не светать, а только сереть, но Женька не роптала. Сегодня не просто рассвет и не просто утро... но, о том лучше не задумываться сверх меры и прежде времени. Зато пробуждение оказалось просто прекрасным, и воспоминание об этом наверняка окрасит весь день в самые розовые цвета и мысли. Всё же, это здорово, быть женщиной...

Ладонь Женьки снова осторожно погладила цветы (ну нет в этом мире обычая обламывать цветам колючки!), а направленный на служанку взгляд обрёл вдруг острую вопросительность. Всё же, Хуанита не настолько и даже вовсе не глупа, уж должна сообразить без слов... ну вот, опять!

Впрочем, Женька и сама бы не поняла, если б служанка пошла против своих правил. Ну да, такие зачастую неудобны и фиг ты раскрутишь их на некие безумства — зато не продаются за золото или иные блага. Вот и сейчас, ладонь служанки мимолётно-незаметно выудила откуда-то стилет (не из-за пазухи ли?) и демонстративно приставила к своему сердцу. Можешь приказать говорить, госпожа — но я предпочту ответить только так.

— И ведь знаешь прекрасно, донья Хуанита, что в пыточную не отправлю, — покладисто отступилась Женька и кое-как выбралась из-под одеяла и незаметно взгромоздившейся сверху рыси.

Идиотские местные обычаи насчёт пеньюаров и прочих неглиже она сразу отбросила в сторону. Если уж спать, то без всякого так и норовящего во сне задушить бабского тряпья... да и покоившийся у изголовья алмазный клинок Женька погладила едва ли не раньше, чем служанка накинула на неё лёгкий, подобающий утреннему одеянию халат. Разумеется, того самого размера, который оказался бы великоват и братцу — отчего-то Женька обожала носить его старые, мешком висящие на ней свитера, и даже безоговорочно соглашалась с Принцессой, что "в этом что-то есть".

Рукава, естественно, пришлось привычно засучить, сзади почти шлейфом волочился подол, но обладательница сего одеяния бодро зашлёпала в ту сторону, где служанка уже всё приготовила для утреннего омовения. Кстати, обычай этот поначалу показался здешним какой-то варварски роскошной дикостью. Но всё же, первыми его оценили по достоинству молодые дамочки, отнюдь не просто спавшие в своих постелях. Следом и их кавалеры, несомненно признавшие порцию свежести и бодрости — естественно, они предпочитали воду похолоднее.

И теперь, по слухам, новая мода распространялась по королевству со скоростью вирусной инфекции, тем более что госпожой Императриссой оказалась воспринята не только с одобрением, но и всемерной поддержкой.

Ухх! Женька счастливо засмеялась, когда две служанки под руководством Хуаниты напоследок проворно окатили её почти ледяной водой и принялись энергично растирать чуть жестковатыми, слегка напоминающими махровые полотенцами. По всему телу словно потёк огонь, оно всё загорелось и вскипело крохотными иголочками радости...

— Вы умеете молиться, девчонки? — неожиданно дяже для самой себя поинтересовалась Женька, быстро облачаясь в подаваемые лично Хуанитой (это она не доверяла никому) одежды.

Девицы осторожно переглянулись и ещё более осторожно кивнули. Оказалось, что Хуанита и вон та чернявая посещают храм Солнца, а белявая предпочитает затесавшийся среди прочих алтарь вполне эльфячьей Эллуны.

— Мы сегодня отправляемся мстить оркам в их собственный мир. Помолитесь за меня и мою душу, девоньки, — непритворно мягко попросила Женька.

Как ни крути, а совесть легонько обреталась не на месте. Что такое означает залить огнём огромный город, в котором живут далеко не одни воины или шаманы, Женька вполне себе представляла. Уж то своё впечатление, когда впервые, ещё в потрёпанной "Детской энциклопедии" прочла про Хиросиму и Нагасаки, она помнила до сих пор. Равно как и виденный на скольки-то летие тех событий документальный фильм. И всё же, ответить самой себе на вопрос — стоит ли брать на душу такой грех — она так и не смогла...

Обе девицы молча упали на колени и просто приложились к ручке госпожи (ещё один обычай, к которому Женька до сих пор привыкнуть не могла! Ну ладно ещё, когда мужчинки), а Хуанита, чьи чёрные глаза сощурились от ненависти, быстренько сотворила над нею отгоняющий зло знак.

— Пусть рыдают не только наши вдовы и наши сироты, госпожа, — голос служанки оказался едва слышен, а в глазах отчётливо замерцало пламя. — Орки должны и сами познать тот ветер, что принесли на наши земли...

И вот с таким едва не заставляющим передёрнуться от омерзения напутствием Женька наконец добралась до столика с лёгким завтраком. Хотя, по здешним меркам, это более походило на хороший обед. Но хорошему Воину еда не в убыток — тем более, что маменька Наталья Сергеевна со смехом как-то заметила, что дочь её как ест, так и работает.

Когда воздушный омлет с нежнейшей ветчиной отправились по своему назначению, равно как и до лёгкого хруста прожаренные гренки, а следом был оказан достойный приём высокому бокалу апельсинового сока — вот именно в тот момент в покои Женьки ввалился Вовка... вернее, сейчас Маршал собственной персоной, но весь какой-то чуть взъерошенный.

Братец беззастенчиво выпроводил служанок, напоследок хлопнув по попке скромницу Хуаниту (ох надерут кому-то чуб!) и даже схрумкал последний, сиротливо и огорчённо остававшийся на тарелке тост.

— Всё готово, драконы ждут в ущелье за городской стеной, — сообщил братец. Чуть подумал, и тоже угостился апельсиновым соком.

Женька мысленно согласилась, что пугать таким дивом горожан вряд ли стоит, а то и запашок нехороший по Иммельхорну потечь может. Затем она придала своей мордашке самое внимательное выражение, когда брат принялся вещать опять. Оказывается, драконы отправляются с одним наездником на спине каждый — и только сейчас она узнала причину столь заметной нервности брата.

— Матушка летит тоже, и отговорить её не удастся, — невесело признал Вовка и вдруг поинтересовался — нет ли у Женьки сигарет?

Волнуется за мать, ясное дело! Женька и сама призадумалась, оделив брата завалявшейся среди барахла пачкой Кэмела. Если маменька чего удумала, своротить её с пути мог бы только цунами или ураган не ниже третьего класса. С другой стороны, сильная целительница вполне может пригодиться... да и Наталья Сергеевна что-то уж очень близко приняла к сердцу это королевство с его бедами.

Брат слушал сестру молча, лишь неумело пускал дымок и щурился одним глазом.

— Ладно. Я уважаю решение мамы и поддержу его, если эльфячьи доспехи сегодня наденет она, — он скривился, с недоумением глянув на окурок в своих пальцах (это что ещё за чадящая мерзость?) и утопил его в бокале.

Женька хоть и насторожилась по поводу кое-каких недомолвок, но виду не подала. Зато идею брата поддержала целиком. Хочется маменьке внести вклад в разгром злодеев — осуждать за то грех. Напоследок она чуть смущённо вытерпела, пока Вовка с понимающей усмешкой выбрал из разметавшихся по постели роз одну, быстро почикал что надо кинжалом — и пристроил цветок среди лохм сестры.

— Отпад, умереть-не встать, — с улыбкой одобрила Женька свой прикид в зеркале.

Тем более, что роза оказалась укреплена не банальной заколкой, а прикосновением волшебной палочки с имевшимся на той соответствующим заклятьем. Кстати, этих полезных инструментов во дворце и городе имелось превеликое множество и на самые разные лады. Поговаривали даже, что большую часть своих доходов Сью и негодник Тимка имеют как раз с производства вот таких полезных палочек, шкатулок, печатей-замочков и прочих штучек. Женька обняла брата и осторожно чмокнула в щёку.

И уже выходя вслед за ним, мимолётно усмехнулась, бросив взгляд назад. На постели, среди россыпи живописно разворошенных роз возлежала Рысь с парой усердно пьющих её пушистых комочков — и сосредоточенно вылизывала лапу.

Экий сюр, право!

Холодное, сырое и туманное утро — других эпитетов осматривавшаяся вокруг Женька просто не нашла. Но всё же, его оказалось недостаточно, чтобы наградить брата и сестру Суворовых пессимизмом или хотя бы унынием. Ну маловато этого для столь жизнелюбивых натур!

Никого из королевской семьи рядом не оказалось. Однако не успела Женька озвучить свой по этому поводу вопрос, как братец посоветовал ничему не удивляться и вообще помалкивать — и запрыгнул в седло своего могучего и уже нервно приплясывающего жеребца.

Что ж, совет хорош. Причём, хорош почти в любой ситуации, потому Женька без особого внутреннего сопротивления последовала ему — равно как и последовала на своём вороном коньке за братом. Оба коня словно чувствовали уже охватившее всадников возбуждение. Хоть и тщательно скрываемое, сдерживаемое до поры, а всё же. Животина умная, её обмануть трудно...

Несколько минут безумной скачки по изломанным улицам ещё только просыпающегося города Женьку не столько утомили, сколь порадовали. Нестись в густом сером тумане, представляя впереди если не стену, то дерево — это занятьице никак не для слабонервных. И всё же, седоки доверились своим подкованным мощнейшей магией коням, и те не подкачали. Чем уж там коняшки угадывали путь (ну не по эху же?), так и осталось тайной — но к городским воротам оба всадника вылетели целыми и ничуть не расплющенными о какое-либо препятствие.

Выяснилось, что тут их уже ждали. Одна створка ворот оказалась приоткрыта, офицер и десяток его мордоворотов отсалютовали маленькой, пронёсшейся мимо них кавалькаде — и тут же люди, ворота, да и весь град Иммельхорн растаяли позади в тумане.

Куда тут можно скакать, Женька себе решительно не представляла. На пробу она вытянула вперёд руку и, к своему ужасу, вместо ладони с пальцами увидела лишь смутное, скорее угадываемое, пятно. И всё же, братец впереди мчался не хуже как на гонках формулы-один, и всё что оставалось, так это не отставать от задорно цокавшего впереди королевского марша.

Тоже мне, Шумахер долбаный... Женька насторожилась, когда презвон впереди метнулся влево и затих, обратившись лишь в глухой топот по подлеску или чуток раскисшей просёлочной дороге. Сильнее запахло сыростью, отчего-то грибами и землёй. А ещё прелыми листьями и дымком — всеми теми мягкими ароматами, которые каждый помнит по осени. Однако, не успела Женька даже дёрнуть поводья, как умный коник тоже свернул влево и даже чуть наддал ходу.

Конечно, вполне могло быть, что туман этот самый что ни на есть колдовской, и коням (в отличие от людей и возможных орочьих соглядатаев) вовсе не помеха. Или ещё какое заклятье на животных набросили — вон как иногда шкурой брезгливо подрагивает... местность ощутимо пошла под уклон, чёрный конь негромко фыркнул в ответ на запрос, прилетевший из пронёсшихся в стороне кустов... и внезапно вылетел на открытое пространство.

Оказалось чертовски забавным наблюдать, как клубы тумана вопреки всем законам физики не стелились по земле, а образовывали почти над головами подобие чересчур уж низко опустившегося облачного покрова. Хотя, чёрт его знает — может, здешними законами магической физики то как раз ничуть не возбраняется. Женька сочувственно посмотрела на обоих коней, чья шерсть засветилась мертвенным сиянием, отчего они оба оказались похожими на облитых тусклым светом призраков, и сочувственно попыталась их успокоить.

Очень кстати оказалось, что в кармане неизменной бархатной курточки завалялась круто посоленная горбушка настоятельно рекомендованного королевским конюшим чёрного хлеба — и животные обрадовались угощению не в пример сильнее, чем этой столь ненавистной им магии.

И только потом Женька наконец сочла свой долг исполненным и обратила пристальное внимание на лениво разлёгшихся в нешироком ущелье драконов. Вблизи они оказались куда как грознее киношных. Особенно вон тот, скраю — небольшой, но с хитрющим взглядом.

Его Женька себе и выбрала. Послушала ещё чуток, как маменька препиралась с доном Ривейрой и уже почти заставила того надеть всученные ей Вовкой эльфийские доспехи. Ох уж, эти влюблённые женщины...

— Мам, если ты сейчас же не наденешь это, — Женька подошла, обняла мать как лучшую подругу. Чмокнула её и выдохнула на в ухо: — То я тебе сломаю руку или ногу, и ты останешься во дворце.

Наталья свет Сергеевна уже давно научилась по тону определять, шутит дочь или нет. Можно ли надеяться заставить её сменить мнение, или это уже предел уступок. Вот и сейчас, маменька легонько переменилась в лице и живенько принялась стаскивать с себя балахон целительницы. Ну да, сама она сейчас выглядела чуть повзрослевшей и улучшенной Женькиной копией (уж толковая целительница может себе позволить маленькую женскую прихоть) и на самый придирчивый взгляд, более чем соответствовала несколько расплывчатому представлению об идеале.

Женька кивала и счастливо улыбалась. Хоть за одно дело не будет сердце болеть! Но, но: членов королевской семьи среди нескольких провожавших опять не обнаружилось, что само по себе наводило на нехорошие раздумья вроде трусости или дистанционного управления драконами, валяясь среди подушек в уютном королевском дворце.

— Мам, ты смотришься весьма и даже очень секс-эпил, — сообщила она с нервным, так и пробирающим до печёнок весёлым смехом.

Да уж, теперь понятно, отчего в недавнем бою орки сначала шарахнулись от неё как от прокажённой, а потом навалились именно на эту валькирию всеми силами. Может, оно и к лучшему, впрочем — больше удалось сберечь людей в подпиравшем Женьку клине пехоты...

— Да, красота это страшная сила! — голосом незабвенной Фанечки Раневской воскликнула Женька и сделала маменьке этакий одобрительный жест с несомненной неприличной подоплёкой.

Однако, эта молодая и весьма соблазнительная целительница тоже не сапогом эльфийский борщ хлебала — её ответный жест оказался хоть и менее одобрительным, зато куда менее приличным. Ола-ла, Наталья Сергеевна, нам будет о чём побеседовать по возвращении, эротичная ты моя особа. В этих эльфячьих доспехах маменька выглядела куда более обнажённой и женственной, чем без них.

Хм, наверное, именно поэтому худосочные и страшные, как смертный грех, эльфийские бабы и носят подобное? Задумавшись над этим и ещё другими вопросами, Женька заметила от Маршала нетерпеливый жест и подошла на импровизированное совещание к безоговорочно признанному командиру.

— Короче, люди... летим за драконом леди Джейн, он прорывает грань между мирами и вроде дорогу знает. Потом разбираем цели и атакуем, не теряя ни мгновения. Один заход и сразу назад, тамошние шаманы тоже не слабаки.

Шесть драконов — шестеро людей. Шебутная семейка Суворовых, дон Ривейра и ещё две девицы со смутно знакомыми, вроде бы встречавшимися во дворце смазливыми мордашками — все кивнули и повторили. Маршал чуть выждал, ответил на несколько вопросов и наконец, из небольшой шкатулки раздал шесть почти одинаковых колец.

— Нет, это не для управления драконами — с ними проблем не будет, — досадливо поморщилась маменька, чуть стесняясь под откровенно любующимися ею взглядами.

Оказалось, что все сильнейшие магики королевства последнее время вливали в эти чуть мерцающие украшения просто водопады огня и целые пучки искр. Готовились к решающей битве — но всё же, было решено разрядить их в предстоящем налёте...

— Значит, вообразить себе, что рука вооружена всегда готовой к удару молнией? — с любопытством протянул дон Ривейра и осторожно надел кольцо на тот палец, куда положено было определять совсем иные кольца.

Он стушевался чуть под ироническими взглядами остальных и попытался было снять — но куда там! Колечко словно признало своё место и сниматься отказывалось наотрез.

— Мы все сегодня повенчаны с войной, — буднично объявила Женька и не без холодка в душе оделила свой безымянный палец этим, на её взгляд, более чем сомнительным украшением.

Прямо из ладони сам собою едва не вырвался ослепительно лиловый разряд — Женька едва успела мысленно поймать его и вернуть обратно. Столь же яркими и оглушительными эффектами ознаменовались и попытки остальных проверить, что же оно такое так и зудит в пригоршне. Кони вновь заметались, и переодетый в лакейскую ливрею бригадный генерал вновь бросился тех успокаивать.

— Всё? Взлетаем! — коротко распорядился Маршал, утирая чуть закопчённое лицо.

Женька поспешила к сразу облюбованному собой угольно-чёрному с лиловым отливом красавчику, а сама краем глаза смотрела, как маменька не без робости подошла к здоровенному золотому дракону, который при её приближении сразу проснулся и заинтересованно обнюхал. А хороши, красивые и грациозные зверики — наверное, даже лучше котов... она так задумалась над этим непростым вопросом, что едва не пропустила, как и её будущий летун вперил навстречу немигающий взгляд.

Ох мамочки! Бррр, аж до холодного урчания в животике — да какой же это пакостью меня сегодня кормили на завтрак? Женька откровенно струхнула, когда дракон поднял с травы здоровенную, как письменный стол (двухтумбовый) голову и тоже сунулся поближе.

— Я — тебя — боюсь, — едва сдерживая вполне и весьма нервный смех, буркнула Женька и осторожно погладила красавца по бронированной чешуистой коже. — Но и тебе следовало бы меня опасаться. А пока что, мир?

Навреное, напрасно драконов относят к рептилиям — по крайней мере этот оказался ничуть не холодным подобно ящерице или змее. Напротив, девичья ладонь погладила сущность, обжигающую так, будто не будем и упоминать, в каком же это месте у драконов вмонтирован атомный реактор.

— А всё же, ты мне нравишься, — по здравом размышлении решила Женька.

И, не моргнув выдержав изучающий драконий взгляд, звонко чмокнула его в условно могущее назваться носопыркой место — аккурат меж двух пышущих адским жаром ноздрей.

Если бы дракон от такого смутился, Женька ничуть не удивилась бы. Если бы не смутился — не удивилась бы тоже. Но дракон приветливо махнул длинным хвостом (аж полетели пласты дёрна вместе с несколькими вывернутыми валунами) и шаловливо, чуть ли не по-кошачьи лизнул свою будущую наездницу. Да так, что сама Женька от такой ласки едва не покатилась по земле.

— Мы поладим, малыш, — со смехом пообещала она и по услужливо подставленному крылу вскарабкалась на спину.

Ничего похожего на лётное кресло или хотя бы матрасик тут, кстати, не оказалось. Пришлось почесать так и порывавшийся опять чихнуть нос и перебраться чуть вперёд. Наверное, это место и есть холка, или как тут оно у драконов называется — Женька прикинула, что тут и сесть удобнее всего, и обзор вперёд-в-стороны отличный.

— Ну что ж, тут и бросим свои кости...

На удивление, сидеть оказалось хоть и чуть непривычно, однако мягко и даже уютно. Спереди и сзади чуть прикрывали обретавшиеся на драконьем загривке зубчики, да и самочувствие как-то ощутимо полезло вверх — словно когда Женька тайком от маменьки впервые оседлала одолженный у приятеля по Орки-клубу японский мотоцикл.

— Ну прямо не дракон, а какая-то мягкая игрушка, — проворчала Женька на остатках подозрительности.

В самом деле, в голове сразу всплыла старая фразочка о единении человека — и зверя. Только, на этот раз вовсе не поэтическим преувеличением... прислушавшись к своим ощущениям, Женька улыбнулась. Забавно оказалось осознавать себя одновременно и драконом, и человеком. Чувствовать приятную, холодящую в брюхо сырость земли, бурлящую от морды до кончика хвоста силу, её нетерпение и уже зарождающийся боевой азарт. Ах, вот оно что... в полёте драконов куда больше от магии, нежели от аэродинамики!

Ноги и нижнюю часть тела мягко прижало невидимой силой, и теперь наездница отчётливо осознавала, что не выпадет, даже если дракон перевернётся кверху всеми своими четырьмя лапками и примется трястись.

— Проверка связи, — в голове с каким-то звенящим треском прорезался голос, в котором насторожившаяся Женька без особого труда признала братца. Вернее, Маршала — потому что после переклички тот сообщил далее: — Поступили последние сведения — над столицей орков сегодня почти ясно.

— Над всей Испанией безоблачное небо, — ни к селу, ни к городу ляпнула Женька впоследствии ставшую и в этом мире исторической фразу, и честно попыталась взлететь.

Вернее, даже и взлетела — вся эта сонная и изрытая лощина завертелась винтом и улетела вниз. Провалилась сквозь землю... вернее, сквозь туман. В несколько мгновений стремительного полёта человек и дракон разодрали в клочья последнее оказавшееся по пути облако и оказались под густо-синим, в полгоризонта пылающим на здешнем востоке небом. Внизу простиралось бело-пушистое покрывало с кое-где торчащими из него воздушными замками.

— Это куда красивее, чем из иллюминатора ТУшки, — признала раскрасневшаяся от удовольствия Женька и тут же заложила от радости полёта головоломный вираж с восходящим иммельманом.

Естественно, тут же огребла замечание от Маршала — по самое не могу. А потому, чуть надувшись, подравняла строй и некоторое время просто набирала скорость. И уже когда в ушах ветер бился и ревел сотней разъярённых демонов, впереди тускло разгорелся слабо сереющий круг. Прищурившись, Женька-дракон некотрое время подозрительно рассматривало это непотребство, но всё же признало — это ему вполне по плечу и даже по зубам. И ринулось на прорыв первым.

Ощущения поначалу оказались словно у попавшей в клей мухи. Женька отчаянно задёргалась, азартно сражаясь за свою жизнь. За место под солнцем для всей себя — от кончика хвоста до умной и красивой драконьей мордашки — и таки разодрала кисельное препятствие, прорвалась на ту сторону.

Следом в дыру проскользнули и остальные, выстроившиеся за нею в кильватере драконы. И драконицы — краем сознания отметила Женька, тут же скользнув под прикрытие здешней тучки и придирчиво рассматривая вид вниз.

Летать на могучем драконе оказалось не просто приятно — всё естество уже чуть не затмевало то самое ощущение, к которому не остаётся равнодушной ни одна настоящая женщина. Пришлось для разнообразия чуть расслабиться и позволить этой сладкой волне прокатиться по всему радостно выгнувшемуся навстречу телу...

Немного попустило — хотя и ненадолго, как мысленно отметила ничуть не имевшая что-то против Женька. Зато теперь прояснившимся сознанием удавалось воспринять панораму раскинувшегося внизу огромного города, разрезанную почти пополам рекой и всю испачканную струйками дымков. Да уж, не очень-то приглядное зрелище, если присмотреться... Очень кстати опять ожила невидимая магическая связь.

— Леди Джейн, вам дворец военного вождя, — и внимание как-то само собой сконцентрировалось на источавшей ненависть аляповатой громаде у реки, на широком холме.

Маменьке достались оказавшиеся практически через забор, рядом, здешняя Академия Силы — то бишь, военная. И школа, где орочьи шаманы и проживали, и набирались ума-разума. А те обе девицы должны были ударить по кварталам, где располагались резиденции орочьих вождей. Ну да, вечно так, самое лёгкое этим вертихвосткам — знай себе, работай по площадям!

Зато Маршал и дон Ривейра должны были ударить по периметру города — по возвышающимся там могучим защитным бастионам. "Как бы мужчинам оттуда не надавали крепко по задницам" — забеспокоилась Женька и предложила больше огня выделить на северную часть.

— Ветер дует оттуда, пожары распространятся и на весь город, — угрюмо отметила она.

После секундного разглядывания-обдумывания Маршал согласился, кое-что подправил в построениях. И вот уже Женька с заполнившим весь живот холодком получила приказ — атаковать!

— Ахтунг, ахтунг, ин дер люфт ист Покрышкин! — дерзко объявила она. Классически, как в не раз виданном кино, Женька-дракон вальяжно перевалила через левое крыло и с постепенно крепнущим воем раздираемого воздуха спикировала вниз.

Ух, и здорово!

Как ни быстро летают драконы, однако дворец рос в глазах куда медленнее, чем в воображении. Да и кем бы ни казались орки, но рохлями они не были. По кривым улочкам забегали, засетились крохотные наглые муравьишки, и навстречу потянулись быстро растущие огоньки. Женька опомнилась от восторженного опьянения только тогда, когда правое крыло обожгло, а она сама дёрнулась и как-то неприлично пискнула.

— Ах вы ж, сволочи! — её рука размахнулась несколько раз, швырнула вниз что-то, и вырвавшаяся из ладони молния словно меч богов поразила самые активные скопления злыдней. И добряче так шарахнуло, впечатляюще...

Чем там драконы питаются — напалмом или вообще ураном — вспоминалось смутно. Но вот та ненависть, которую Женька-дракон выплюнула прямо в купол и сквозь купол дворца, просто огнём ну никак не являлась. Полыхнуло куда там как если бы с бензином — настолько ярко, что в глазах даже зайчики поплыли.

Похоже, идея братца по поводу того, как сгорел тот домик бывшего авиаконструктора, таки оказалась верной... Женька, стиснув зубы, застонала от наслаждения, когда по телу вновь прокатилась сладкая судорога. Нет, это какой-то дьявольский коктейль — чисто постельное наслаждение одновременно с безумным упоением битвы... дракон ловко увернулся от вспухшего почти перед самой мордашкой колючего облачка, и ответная молния тут же беспощадно измолотила орочьих горе-зенитчиков вместе с обломками здания.

Центр города уже пылал свечой, величественно пачкая небо копотью и колдовскими кляксами упрямо не сдававшихся защитников. Втихаря от братца, под прикрытием этого дыма Женька на бреющем пролетела чуть вдоль реки, безжалостно истребляя и поджигая здания в том месте, которое она сама бы выбрала для канцелярии, полиции или банков.

— Всё, пора уходить, — заметила она после очередной, сладко и безумно ошеломившей её волны, когда в бездонных, казалось бы, кладовых сил обнаружилось донышко.

Напоследок пошалив над здешней верфью, где так замечательно вспыхнули склады со смолой и мачтовым лесом, Женька-дракон наконец почувствовала, что хоть в какой-то мере удовлетворила свою ненависть и мстительность. И уже набирая высоту, она презрительно чихнула вниз мириадами зеленоватых искорок.

— Мам, Сильву сбили! Попробуй подобрать, я прикрою! — азартно завопила она.

Откуда только и силы взялись, когда край острого взгляда приметил, как получивший в лоб чудовищный заряд магии синий, словно облитый эмалью дракон резко закрутился в чадном воздухе. Похоже, его капитально оглушило — до потери контроля — потому что с его загривка слетела нелепо кувыркающаяся фигурка и упала на покатую крышу уже пылавшего здания.

Женька в тот же миг была там, описывала круги над этим местом — и дышала, дышала вниз то ли своей яростью, то ли огненными, именно что горючими слезами. И уже когда неприметный бывший особняк оказался окружён огненной стеной и отрезал радостно ринувшихся было сюда орков — только тогда с неба спикировала золотистая тень.

В нижней точке траектории, над самой крышей закоптелый одним крылом дракон ловко подхватил замершую фигурку кончиком хвоста и забросил себе на спину.

— Вот и отличненько, — заметила Женька и снова попыталась набрать высоту, одновременно стараясь взглядом, словно на привязи удержать оставшегося без седока синего дракона.

Тот повиновался, хоть и как-то вяло, без прежнего азарта. Со стороны величественно и страшно пылавших привратных башен подлетел ещё один золотистый с прозеленью дракон, на котором восседал сам Маршал. Не разбираясь, одним махом он окатил жаром целый квартал внизу. Да уж, знаменитые "катюши" тут просто отдыхают...

— Уходим, — распорядился он.

Женька и сама чувствовала, что пора. Пятки уже припекало палёным. Вернее, орочья столица уже хорошенько так горела — сквозь дымы пожарищ местами и вовсе ничего не было видно. Да и кольцо на пальце вместо разящих плетей молний выдавало лишь полудохленькие ручейки лилового пламени. Осталось лишь полюбоваться на ни разу не виданное зрелище, которое пожарные называют "огненный шторм" — оно и в самом деле оказалось только для пироманьяков-самоубийц.

На этот раз продираться через дыру в пространстве оказалось куда труднее. То ли Женька-дракон подустала, то ли сказывалась отчётливо ощущаемое вокруг орочье колдовство — те оказались вовсе не лохи. Как бы то ни было, в какой-то момент времени всё естество охватила паника...

Мы навсегда останемся здесь!

В висках билась и упрямо лезла вперёд эта мысль, пока сама Женька билась словно муха то ли в стекло, то ли и вовсе в паутину. И всё же, в какой-то момент, когда уже крылья чуть не поникли в бессилии, это странное существо — человек и дракон одновременно — снова потрясла нежная судорога.

— Да пошли вы все, — лениво мурлыкнула Женька, прислушиваясь к звенящим в голове сладким колокольчикам.

Короче, она проскользнула на ту сторону как намыленная. Незаметно для себя, как бы мимолётно. И там оказалось опять то же самое родное небо и белоснежно-пушистый ковёр облаков внизу...

Они возвращались торопливо. Ещё хмельные от победы — и какой! Так долго ждали, так долго готовились, и вот наконец, достигли! Вырвали прямо из зубов безносой, выхватили один-единственный оставленный фортуной шанс и использовали его по полной. И теперь они возвращались домой. Ещё разгорячённые от круговерти боя, ещё подрагивающие от затапливающей сознание хмельной радости — с отчётливо примешивающейся к ней горечью свежих потерь.

Сознание сузилось до какой-то стиснутой туманом усталости крохотной щели. Держаться, только держаться... а земля внизу приближалась с неумолимой быстротой. Чёрный дракон на излёте выворотил несколько вековых сосен и лишь потом обессиленно плюхнулся на дно смутно знакомой лощины, уже едва прикрытой сверху туманом.

Рядом взлетел чёрный фонтан из комьев земли — то чуть неудачно приземлился Маршал. Рядом вовсе неизящно плюхнулся дон Ривейра. Дворянин устало, как-то отстранённо повёл вокруг взглядом. Попытавшись встать, он покачнулся, и бессильно обвис в своём сиденьи, а из уголка перекошенного рта по подбородку стекли несколько алых капелек.

Синий эмалевый дракон сел тоже не ахти, оставив в лесу хорошую просеку и навалив в лощину вдосталь бурелома. Да уж, будет теперь королевским егерям и лесникам хлопот... всё это Женька ощутила и осознала, уже поднимаясь с земли. От удара её выбросило со своего места и немного провезло по земле — но так, без последствий. Гораздо более сильным потрясением оказался какой-то чужой взгляд маменьки, когда она мельком взглянула в глаза сына и, устало покачав головой, отвернулась.

Не спасла...

— Ах ты ж, мерзавец! — Женька глотала смешавшиеся с копотью слёзы и всё тянула из-за голенища упрямо за что-то цеплявшийся алмазный меч.

Какая-то сила ещё вроде пыталась унять её, остановить. Однако она оказалась мимолётно отброшена в сторону. Не узнать эти ощущения, эти чувства, которые дарил и пробуждал только один мужчина и только одну ночь, оказывалось просто невозможно...

Потом ей рассказывали, что дерзкая воительница с одним мечишком бросалась на могучего дракона и едва не располосовала тому его драконью морду. А тот удирал от гонявшейся за ним бури по всей лощине и её краям, выворачивая с корнем деревья и отплёвываясь огнём.

Как бы то ни было, ликвидировать следы на том месте пришлось целому, спешно пригнанному сапёрному полку. И хотя уже через пару дней ничего такого там заметно не было, всё же какие-то слухи поползли. Как ни пытались пресечь их, а всё же через некоторое время королевским картографам таки пришлось нанесли на карты новое название — Драконья Долина...

Часть десятая. Praemonitus, praemunitus

Как-то это всё глупо, неправильно, по-дурацки. Так просто не бывает — потому, что быть не должно! И тем не менее, всё оказалось именно так... Женька сидела у свежей и блестящей, ещё белевшей по краям ровным швом заделки, бронзовой плиты. Стена славы, видите ли! И то, что осталось от дерзкой и умелой воительницы Сильвы, отныне покоилось за никчемной железкой с отлитым в ней анфасом девахи — с косой чёлкой и устремлённым в вечность укоризненным взглядом.

Да уж, похороны устроили честь по чести, а гильдия магиков, чьей воспитанницей была боевая волшебница Сильва д'Авиньи, устроила величественный салют и хорошую пьянку затем. Да вот, маменька едва не набила потом морду самому принцу... отчего она и Женька вбили себе в головы, будто тот питал к своей постельной подружке нежные чувства, они не знали и сами. Но после нескольких почти равнодушно проронённых принцем фраз, что рано или поздно подобное и должно было случиться, у её величества словно крыша поехала.

И ещё долго потом шептались по углам придворные.

Ну да, красавец-принц, твоя забота вести солдат и волшебников за собой — а их работа сражаться за тебя и помирать. И если покувыркался малость со смазливой ведьмочкой, то что с того? Что ж, дело привычное и где-то как-то даже понятное. Только вот, нельзя так, относиться к людям равнодушно, как к расходному материалу.

— Потери запланированы, да? — почти с ненавистью процедила тогда Женька, обняв и мягко увлекая прочь содрогающуюся мать.

Вот и сидела она сейчас перед едва застывшим барельефом, за которым в нише покоилась та, которая при иных условиях могла бы стать и подругой. Наливалась дрянным зельем, которое двое подмастерьев срочно перегнали из крепкого дешёвого вина — и заливалась полупьяными слезами.

Нет, всё это понятно, война без жертв не бывает. Да только, стоило лишь подумать, что сейчас творилось в выжженной дотла столице орков, как Женька уже морально была готова сделать с собой что-нибудь нехорошее. Проклята, проклята будь она вовеки веков за то, что удумала и содеяла такое — и не будет ей прощения ни на этом свете, ни на том. Сколько там сейчас рыдает и бьётся в истериках вдов и сирот, сколько маленьких девчонок, не успевших даже наиграться куклами, забрало с собой всесильное драконье пламя? Даже подумать страшно...

Говорят, взрослеть всегда больно. Или даже не больно, гнусно порою поступать так, как надо, наступив на горло слабо трепыхающейся в протесте совести.

— И чем только я думала раньше? — Женька размазала по лицу слёзы и нетвёрдой рукой снова плеснула в две вполне пролетарского вида простецкие оловянные чарки.

Две потому, что рядом сидел и точно так же хлестал сорокаградусную как воду бывший лейтенант Доже — а ныне капитан и столбовой дворянин. Как сказал он, ещё никогда его платунг не нёс таких потерь. Уж закованы парни в железо были хорошо и выучены на совесть. Каждый словно сын родной, через походы и битвы проведенный. Вот и пришёл он в поисках родственной души, чтоб надраться просто до неприличия. Говорят, чтобы узнать человека получше, надо с ним пуд соли съесть. Но можно и пройти через хорошую мясорубку, из которой чёрт только и знает, кто вернётся живым.

— Поплачь, леди Джейн — полегчает, — офицер с каменным лицом забросил в рот содержимое чарки и вновь подставил Женьке своё сейчас свободное от железа и потому насквозь промокшее плечо. — Мне-то два года тому лицо до кости файрболом выжгло, и глаза тоже. Целители вроде подлатали, вырастили новые, но слёзы с тех пор не идут. А оно б неплохо сейчас...

Женька прятала лицо на надёжном плече отцовски обнявшего её и чуть покачивавшего словно в колыбели дядьки и никак не могла остановиться. Вот ведь, и к маменьке с таким не подходи — та опять умотала к своему дону, которого всей гильдией целителей с того света вертали. С правой стороны все рёбра перемолотило, осколками лёгкие проткнуло, да и руку в двух местах сломало — а он всё равно не вышел из боя, исправно пожёг все намеченные ему башни и цитадели. И потерял сознание лишь вернувшись домой. Настоящий воин, тут ничего не скажешь.

Маменька отделалась только лёгким испугом, Вовке лишь обожгло ресницы и усы, да и ещё одна магичка по смешному прозвищу Фи обошлась без особых повреждений... чуть задумавшись, Женька незаметно для себя начала успокаиваться — настолько, что до притопленного винными парами сознания долетели слова Доже:

— А принца не вини, дочка. За всеми не наплачешься, война дело долгое и муторное. Победим, и то ладно — а вечной жизни нам никто не обещал.

Да уж, дядька, прав ты на все сто. И тем не менее, что-то всё равно восставало в душе против этого заведенного богами порядка. Что значит, жила-жила и вдруг померла? Как — и это всё?

— Как думаешь, капитан — душа есть? В смысле, бессмертная...

На этот раз ветеран молчал дольше, всё так же баюкая девицу в надёжной колыбели. И только потом Женька догадалась, мягко отстранилась и с трубным звуком отметилась в платочек. А собеседник и собутыльник виновато испросил взглядом разрешения — она поощряюще кивнула, да и себе воткнула в прыгающие губы сигарету. Кое-как подкурила от пальца трубку дядьке, курительную палочку себе. И лишь тогда, когда к полузатянутому осенними облаками небу вылетели ещё два клубочка, не имеющие к тучам никакого отношения, только тогда старый служака и ответил.

— Знаешь, леди Джейн — очень надеюсь, что нет. Нет её, души и бессмертия. Ни на том свете продолжения, ни кругообращения этих самых душ. А иначе всё, что мы делаем, зачем живём и рвём жилы — всё оно не имеет никакого смысла. Говаривают, елфы таковы. Бессмертные, оттого цену жизни и не ведают. Сто лет им, что один день...

Женька недоверчиво покосилась — да не ослышалась ли она? Одно дело услышать таковые сентенции от телевизора или вычитать в умной книге, и совсем иное, от битого и тёртого жизнью пехотного офицера. Уж этому просто по должности написано вне строя или надираться до неприличия в шинке, или в крайнем случае какую-нибудь простушку на сеновале радовать...

— Это что ж получается, капитан, идёшь ты в бой и веришь, что он может стать последним? Концом всего и навсегда?

Наверное, Доже угадал раздиравшие Женьку сомнения, потому что пыхнул дымом, усмехнулся в вислый ус и ответствовал в том духе, что быстрее всех помирают дураки и те, кто на богов надеется.

— Я троих детей жинке оставил — это не считая байстрюков в разных местах. Даже один внук имеется! Вот такое оно и есть, леди, моё бессмертие.

Он хозяйским жестом взболтал бутылку и присмотелся к едва колыхнувшимся на донышке остаткам. Хотел было разлить по чаркам, но Женька остановила его. Пошатываясь, она вытребовала себе дядькину крепкую руку в помощь, поднялась кое-как. И осталось только разлить хмельное в две чарки да накрыть обе разломленными половинками опять нашедшейся в кармане горбушки.

— Помоги, — буркнула она и с помощью капитана кое-как утвердила обе посудины на каменном бортике под бронзовой плитой.

Тот с интересом выслушал запинающееся сообщение, что есть такой обычай у леди на родине, и одобрительно мотнул головой.

— Хорошая традиция, не худо бы и нам такую перенять...

Полпути обратно Женька откровенно висела на плече капитана. Но организм воина откровенно не желал поддаваться такой малости, как хмель — и ко дворцу она вернулась уже трезвая, как стёклышко. И точно так же крепла где-то в глубине души уверенность, что уже потихоньку тянущая из неё жизнь искорка под сердцем всё-таки однажды увидит свет.

— Это дело, — одобрительно кивнул офицер и, сердечно распрощавшись, слегка пошатывающейся походкой побрёл в сторону ближайшего кабака.

Ну что ж, хоть какая-то определённость впереди появилась? Женька некоторое время раздумывала, не пойти ли обрадовать этой новостью Императриссу-маменьку и заодно Королеву. Но потом с досадой сообразила, что кто-то из них непременно порадует этой новостью и этого сладкого до невозможности предателя Тимку. Это ж кто мог подумать, что королевская семейка имеет в том числе и дар в драконов перекидываться? Теперь-то понятно, отчего вся развесёлая компашка с таким трудом в это королевство добиралась — в драконьем обличии тем удрать отсюда было куда проще и быстрее.

— Это что же получается? — как ни взяла Женьку расслабуха после доброй чарки и не меньшего количества выплаканного, однако ноги её остановились сами собою, когда она с вдруг обдавшим её жаром сообразила, что и собственное чадо вполне может обладать такими же сомнительными талантами.

Вот это подарочки... она невидящим взглядом обвела залитую солнцем площадь перед королевским дворцом. Не зацепился глаз ни за замерших на посту у ворот гвардейцев, ни за багрянец и золото проглядывавших сквозь ажурную кованую ограду деревьев — ни даже за уличного фокусника на углу.

А вот подходившая из ворот Принцесса под ручку с сестрицей Сью очень даже внимание привлекли.

— Судя по тому, что кое-кто застыл столбом посреди площади, мир от того скоро обязательно перевернётся, — тоном знатока заявила Принцесса и с сомнением принюхалась. — Да что ж за гадость ты пила, леди Джейн?

— Похоже на жидкость для протирки телескопов, моё высочество как-то с одним молодым астрологом в их башне... гм, напробовалось! — Сью кивнула, и от её послушно кивнувшей под солнышком шевелюры сразу зарябило в глазах.

— Изыдьте, изыдите и вообще сгиньте! — Женька попыталась отмахнуться от привидевшихся ей обеих принцесс, однако те отстать или хотя бы растаять в воздухе подобно порядочным привидениям ничуть не пожелали.

По словам Сью, щедрый Маршал дал сроку до утра всем высочествам и величествам отдохнуть, так что времени терять не следует. И надо срочно придумать нечто такое... эдакое.

— Придумать в смысле учудить? — самым невинным голоском поинтересовалась Женька, чьё первенство по части всяких каверз и пакостей уже потихоньку начали признавать и в этом мире.

Принцесса некстати поинтересовалась, отчего это бешеная леди Джейн чудит и осталась единственной, кто отказался от вполне и весьма заслуженной награды? Императрисса и королева сейчас терзают совет пэров в попытках что-то придумать...

— А вот им всем, — Женька безо всякого почтения скрутила кукиш и ткнула им в сторону дворца.

Правда, получилось что заодно и в сторону ворот, отчего заскучавшие там гвардейцы немного оживились лицами и на всякий случай покрепче ухватились за копья и протазаны.

— Один горец у нас как-то сказал, что воин имеет право получить только два подарка — жизнь от матери и своё первое оружие от отца. Всё остальное он должен добыть сам!

— Круто, — восхитилась Принцесса и всё же заметила, что если леди Джейн всего лишь обыкновенный воин, то она сама и вовсе просто замарашка подзаборная.

По правде говоря, Женька не очень-то видела в столице нищих и всякого рода попрошаек. Как-то не поощрялось подобное занятие в королевстве, уж у хорошего хозяина даже ржавый гвоздь в дело пойдёт. Потому она, недоверчиво изучив холёные мордашки обеих принцесс, в конце концов рассмеялась. Разбив парочку и вклинившись между ними, Женька по-хозяйски подхватила их под локотки.

— Говорят, на улице маршала де Бре открылся новый трактир... — для затравки сообщила она самым проникновенным голосом.

Впервые попавшая в такую компанию Сью по неопытности предположила, что леди Джейн собирается навести заведению рекламу, то да сё. Однако её сестра куда более здраво высказалась в том духе, что оная леди предлагает попросту пойти туда и торжественно надраться, как монашенки сразу после отъезда матери-настоятельницы. Естественно, с последующим битиём окружающих морд и прочих задниц.

— А... не повредит? — всё ещё сомневающаяся морковная графиня вильнула взглядом этак по пояскам обеих подруг.

— Объект под наблюдением и охраной! — важно провозгласила Женька и с весёлой беспечностью похлопала себя по означенному месту.

Упс! Вот так они и попадаются... идущая рядом Принцесса как-то не в такт споткнулась о почти идеально ровную мостовую. А глаза её в радостном изумлении распахнулись на пол-лица, когда она ухватила Женьку за плечи и потребовала:

— Повтори! Ну пожалуйста, Джейн, будь лапой...

Отчего вдруг так вспыхнули щёки? Ну прямо тебе вселенским пожаром так и полыхнули, когда Женька решительно выдохнула и не без смущения, потупив взор промямлила, что чёрт с вами со всеми, исключительно в плане эксперимента по индивидуальному бессмертию — малыша она себе всё же оставит.

— Или малышку.

Оказалось, что обе вертихвостки уже повисли на шее и от восторга колотят по спине кулачками. Понятное дело, от девичьего визга в ушах тоже позванивало... Женька почти без усилия, руками приподняла за пояски обеих августейших хулиганок и крутанула вокруг себя в подобии карусели.

— Но, пока это между нами, девчонки! — строго-настрого предупредила она.

Забавно было ощущать, как в одно ухо восторженная Принцесса шептала "теперь ты понимаешь, отчего нам так трудно найти себе подходящую пару?", а в другое ухо Сью с тщетно скрываемой надеждой осведомлялась — а не имеется ли в семействе Суворовых ещё одного братца?

В принципе, против идеи разыскать и притащить в этот мир шебутного двоюродного братца Женька не имела ничего против — пускай уж тут образуется гарем на манер Гарун-как-там-его-Рашида. Но с другой стороны, логичное продолжение вроде и её знакомства потом со старшими принцами как-то не прельщало. Тут бы первый раз как-то пережить, аж поджилки трясутся, как представишь. Да и мысль о роли придворной коровки-производительницы что-то особо не грела...

— Вы скажите мне вот что, — Женька не была бы самой собой, если б не попыталась огорошить радостно тормошивших её подружек и сменить тему. — Вовка... то есть, Маршал вчера обмолвился мне, что когда после победы Королева вернёт себе трон, он пошлёт ваше августейшее семейство куда подальше. Не прельщает его роль приживалы и придворного вертопраха, и всё тут.

А таки помогло. В глазах Принцессы откровенно заметался испуг. Зато морковная Сью с лёту доказала, что не просто так считалась одной из самых крутых волшебниц — в её взгляде словно сами собою обнаружились без устали перебирающие варианты компьютеры.

— Существует официальная должность принца-консорта, — на пробу предложила она. — Вполне законная и почётная, кстати. Ничуть не хуже министра или канцлера.

"Может, по вашим меркам и почётная, а Вовку хрен убедишь" — прикинула Женька. — "Мальчик для постели он и есть альфонс, как ты его ни назови". Вслух же она заметила, что шансов ноль. Братец ни сам на корону не метит, ни маменьке Наталье Сергеевне не позволит чересчур долго носить Алмазный Венец. И по-настоящему исповедует армейский принцип "держись подальше от начальства и поближе к кухне"...

Принцесса потребовала повторить последнюю фразу, и некоторое время на пару с сестрой пробовала её на прочность. После чего не без кислого выражения на породистых мордашках обе признали, что принцип просто блестящий — но он им не нравится.

— Значит, маменьке придётся выбирать между короной и Владимиром Петровичем? — осведомилась Принцесса, и взгляд её что-то очень Женьке не понравился.

Ясное дело, Королева ни за что не оставит трон пустым, а страну бесхозной в такое тяжёлое время. Уж долг и обязанности перед своим народом осознаёт прекрасно, добро бы каждому правителю подобную рачительность. А стало быть, одной зеленоглазой и шалопутной принцессе остаётся вовсе не призрачный шанс?

— Наша семья особо за власть и не цепляется, — поморщилась Сью и вздохнула. — Потому что Алмазный Венец просто испепеляет дерзнувших надеть его недостойных.

Из дальнейших слов насторожившаяся Женька узнала, что после массы случаев в прошлом, когда от узурпаторов оставалась лишь горстка пепла, смутьянов и желающих взобраться на трон резко поубавилось. А ведь, дворянство и народ никогда не признает и не поддержит правителя, если на его челе не красуется брызжущая острыми сполохами древняя регалия. Её-то не обмануть и не подкупить! Но, госпожу Императриссу признала достойной безоговорочно...

— Потому тут без особых и вариантов-то. Либо кто-то из нашей шестёрки, либо из вашей оказавшейся достойной троицы... — закончила принцесса-божий-одуванчик и, уже успокоившись, подхватила Женьку под руку.

Да уж, ситуация откровенно не сахар! И даже не мёд... серые с легчайшей синевой булыжники мостовой медленно уплывали под ноги, а Женька то ли вела обеих девиц, то ли сама оказывалась эскортируема ими. Прав, сто раз прав брательник, желая держаться от всех этаких головных болей подальше! Змеюшник ещё тот этот с виду такой величественный и красивый королевский дворец.

И всё-таки, маменька была права. Стоит много раз подумать, прежде чем сделать или сказать что-то. Потом отложить и ещё подумать — а затем тихо слинять. Подальше, в деревню, в глушь, в Саратов!

— Если эти дуболомы не отвяжутся, я за их здоровье не ручаюсь, — мрачно процедила Женька по поводу болтавшегося где-то сзади десятка гвардейцев с копьями в руках и усами на загорелых потных харях. — Звяканьем своего железа и топотом думать мешают!

Принцесса мимолётно заметила, что если отвяжутся, то их потом прилюдно повесят — за небрежение долгом.

— По должности положено, ваше высочество — терпите. Ронять престиж трона нельзя, потому как поднять его потом куда как труднее, — поддакнула Сью, и Женька нехотя выбросила солдат из головы.

Положила себе не слышать их, не видеть и вообще не замечать... кстати оказалось, что неспешное, прогулочное продвижение по вечереющей улице пришло если не к концу, то во всяком случае, во что-то упёрлось. И право, таки стоило поднять глаза, чтобы с некоторым неудовольствием увидеть впереди здоровенную и какую-то нелепо опрятную Башню Магов.

Высокое строение белого камня вблизи выглядело весьма и вполне величественно, чтобы внушить почтение не только зевакам или горожанам, но и людям куда менее мирных профессий. Женька смерила взглядом эту округлую стену крупной и тщательно подогнанной кладки, приценилась к высоко расположенным и зарешёченным окошкам-бойницам, и призналась себе, что штурмовать такое фортификационное сооружение в лоб её не заставила бы даже собственное нахальство.

"Да ну, наверняка там подземный ход есть, или можно с дракона десантироваться прямо на верхнюю площадку" — мысль о негодяе Тимке заставила её поморщиться. Но вот, вариант с другим драконом согрел её ещё меньше...

— Леди Джейн — помнишь, ты мне обещала одно желание? — как-то загадочно и чуть торжественно поинтересовалась замершая рядом Принцесса.

Если честно, Женька в упор ничего подобного не помнила. Хотя да, прежде чем согласиться на аферу с драконами, эта зеленоглазая что-то там про должок вякнула.

— Ну, допустим, — процедила она, почти в упор разглядывая в проёме протаявшего в стене входа красавчика с серо-голубыми и почему-то изрядно грустными глазами.

— Тимка, а ты мне и вовсе обязан по гроб жизни, — не осталась в долгу морковная Сью, и принц Тим с совершенно убитым видом кивнул.

— Тогда вперёд, за мной, — объявила принцесса, и Женька дорого сейчас дала бы за то, чтоб узнать — отчего же этак легонько побледнела эта малахольная.

Судя по неуверенному сопению сзади, почётный караул остался под башней, а в качестве вполне равноценной замены, трёх самых лучших (или есть иные мнения?) девчонок этого королевства теперь сопровождал лично принц крови. Впрочем, этого мерзавца нет и никогда не было. Это кто-то другой, просто немного похожий на один персонаж из любимого сна...

Сью заметно приободрилась — похоже, она здесь была если не своей, то чувствовала себя куда свободнее остальных. Походка её приобрела упругость и даже чуть ли не резвость, когда она направила всю троицу к почтительно замершей стайке магиков у дальней стены. Зато Женька, не только печёнкой, но уже и всей попой чувствовавшая намечавшиеся впереди подвохи и каверзы, хмуро рассматривала просторный и круглый полутёмный холл с двумя широкими лестницами наверх и косо прорезавшими пространство лучами из окошек.

— Вы травник, мэтр? — уверенно обратилась Сью к одному из здешних, отличавшемуся плечистой комплекцией под своим балахоном и иссиня-чёрными бровями.

Тот с достоинством поклонился.

— Ваше высочество не ошиблось, я в самом деле магистр травничества Тенрих. Чем могу вам угодить, принцесса Сьюзенн? — голос его оказался приятным баритоном с чуть ли не оперной напевностью.

Поскольку обе спутницы и спутник знатной гостьи не соблаговолили обратиться к простолюдинам, то начавшая уже что-то просекать в здешних запутанных этикетах Женька сообразила, что их с Принцессой и этим... здесь пока вроде бы как и нет. А иные по сему поводу мнения весьма чреваты, дамы и господа — гильдия палачей в Иммельхорне и их виселица на краю рыночной площади функционируют вполне исправно.

— Угождать не надо, а вот послужить или быть полезными немного можете, магистр, — с усмешкой поправила морковная Сью промашку магика. — Сопроводите моё высочество в оранжерею.

— Извольте, леди, — травник чуть сконфуженно склонил голову и жестом указал направление.

Впоследствии Женьке вспоминалось что-то такое об увиденных по пути диковинах, услышанных странных трелях и даже попискиваниях в левом отчего-то ухе — а уж про ароматы и говорить-то нечего. Колдовством тут не просто пахло — воняло, и Воин в ней со вполне понятным неодобрением встречал все эти изыски высокой магии. Хотя, запомнилось это всё не то, чтобы очень, и по вполне понятной причине. Впрочем, стоит обо всём по порядку.

Оранжереей оказалась наполовину залитая вечерним солнцем круглая зала просто-таки невероятных размеров, и восторженно озиравшаяся Женька старательно сделала в памяти зарубку насчёт разузнать, как же это всё поместилось в не очень-то и широкой Башне. Зелени здесь было столько, и таких разновидностей, что сюда бы маменьку... она отчаялась что-либо из этого узнать или хотя бы запомнить, потому против воли прислушалась к пояснениям травника.

К её удивлению, дородный дядечка обнаружился прекрасным экскурсоводом. Во всяком случае, он не просто отменно знал своё занятие, но оказался и его любителем — пристрастным и даже ревностным. Голос магистра приобрёл какие-то ласково воркующие нотки, когда он объяснял вот это замечательное деревцо с изумрудными орешками или вон тот стреляющий отравленными шипами цветок.

— Что ж, мэтр, спасибо — это была замечательная прогулка, — с мягкой улыбкой прощебетала принцесса, когда самые красивые, заметные или диковинные экземпляры уже оказались рассмотрены и всестороннейше обсуждены. — А теперь покажите нам...

При всём желании Женька с лёту не запомнила бы, а уж тем более не выговорила эти выскользнувшие из уст морковной Сью несколько слов. Если такова здешняя учёная латынь, то от неё порядочному Воину след держаться подальше. И всё же, она насторожилась — не столько от чуть изменившегося тона принцессы, сколько от подходящести момента. Прямо тебе, блин, в самую пору сейчас явление на сцену злодея! Саурон собственной персоной, или как минимум призрак Лаврентия Берии сотоварищи...

— Извольте, ваше высочество, — с лёгким поклоном мэтр Тенрих как ни в чём ни бывало пригласил гостей в затенённый уголок — к нескольким ничем особенным, по мнению Женьки, не примечательным кустикам.

Однако понятное дело, что сейчас она слушала и смотрела куда как внимательнее. И оказалась приятно вознаграждена. Из столь же квалифицированной (но без зауми) маленькой лекции она с удовольствием узнала, что бывают растения, которые в большом мире и дикой природе почти не растут.

— Им нужен очень сильный поток магии, который чрезвычайно редко встречается в естественной среде, — проникновенно вещал мэтр. — Например, королевские розы или в том числе вот...

Снова этот непереводимый местный фольклор — однако, Женьку мгновенно бросило в жар и холод одновременно, да притом ещё и залихорадило вовсе не от того.

— Вашему высочеству следовало бы узнать, что столь мощное воздействие впитанной магии придало растению воистину уникальные, легендарные и многократно воспетые в балладах свойства, — травник чуть прервался, чтобы поточнее или поделикатнее сформулировать слова. — Они проявляются лишь в руках того, кто любит — и оказывают действие лишь на того, чьё сердце учащённо бьётся навстречу...

Глаза заглянувшей в лицо Принцессы заслонили собою, казалось, весь этот мир. Они изливали навстречу отшатнувшейся Женьке мягкий, золотисто-зелёный и отчего-то немного грустный свет. Кружили и ласкали в вихрящемся танце — и в то же время гипнотизировали подобно петлям удава.

— Оцените, леди Джейн — вам должен быть знаком этот запах, — на плечи навалилась словно железная гора.

Наверное, даже этого оказалось бы мало, чтобы поставить на колени Воина — но уже легла на другое плечо прохладная ладонь Сью и таки заставила склониться перед невзрачным кустиком с меленькими цветочками и судорожно вдохнуть...

Отчего так резко потемнело? Наверное, уже совсем вечер... или же магики заботливо прикрыли ставни, чтобы ночная прохлада и осенняя непогода не повредили их столь любимым растениям. Да, но зачем ещё и похолодело настолько сильно, что зубы сами собою выбили ледяную чечётку? И какие мерзкие демоны с готовностью тянут сюда из потёмок свои липкие когтистые лапы? Вон они, шепчутся, сверкают жёлтой злостью глаз и скрежещут кошмарными зубами в бессильной злобе.

Ах как жаль, что нет под рукою верного бастарда! И не бьётся рядом сердце верного друга, готового если не помочь, то хотя бы поддержать в меру сил своих и возможностей.

Впрочем, какое-то подобие узенькой извилистой тропочки впереди то ли грезилось, то ли и вовсе мерещилось. Прищурившись чуть вбок, краем глаза удавалось даже не разглядеть, а скорее осознать какую-то лёгонькую неправильность именно в ту сторону.

Проклятые растения как нарочно сплелись тут в самый гнусный клубок. Их словно ожившие плети и побеги раздирались неохотно, с отчётливо различимым змеиным шипением. Но даже разлетаясь ошметьями в стороны под этим вломившимся в чащобу неистовым напором, они не забывали напоследок оцарапать или обжечь — так что, к тому моменту, когда удалось прорваться и углубиться в заросли хоть ненамного, руки и ноги оказались покрыты волдырями и царапинами весьма густо.

— А ведь, ты мне чем-то знаком, — выдохнули губы в то время, когда на попавшейся по пути крохотной прогалине обнаружилось вот это.

Смутно привлекающее взор и внимание нечто оказалось чуть косо воткнуто в чёрную, выжженную почву и при самом пристальном рассмотрении напоминало светящийся изумрудным сиянием тонкий крест. И всё же, когда ладонь сомкнулась на верхней части и потянула её наверх, с лёгким звоном что-то лопнуло, и кусочек головоломки встал на своё место.

Великолепной работы шпага, изумрудный клинок с витой старинной гардой. Нет, не мой, но кого-то из верных друзей. Он то ли проходил здесь и забыл клинок... то ли оставил специально в помощь? Во всяком случае, теперь оказалось пробивать себе путь куда проще — не знавшее ужасов заточки оружие оказалось очень кстати острым и на диво послушным. Извращённая газонокосильщица, успевшая заодно и чуть передохнуть, врубилась в зелёно-бурых, прикинувшихся сонным бурьяном демонов с новой силой.

И уже заливало взор чем-то щипучим и солоноватым, когда неистовая буря на последних силах прорубилась через взбесившиеся заросли и наконец вывалилось на простор.

Ну да, простор... здесь не оказалось этой дряни, но зато было ничуть не менее мерзко. Чёрная и обжигающая морозом пустыня, по которой кое-где змеились струйки снеговой позёмки — неважнецкая замена джунглям?

Тем более, что почти сразу путь загородило невыразимо вонючее мясисто-грязное и массивное нечто, высотой доходившее почти до груди. Сверху на этом обреталась неровная, толстая и какая-то корявая пластина. Но стоило лишь поковырять в преграде клинком, как та нервно дёрнулась, окатив просто волной тошнотворной вони. Зато прояснилось кое-что иное. Пропорции мгновенно встали на свои места, и эта непонятка впереди оказалась замызганным пальцем ноги. Право, таки пришлось несколько раз шагнуть назад и задрать голову, чтобы где-то в мутной черноте бездонного ничто разглядеть где-то там в вышине морду самого здоровенного дядечки, какового только можно даже и представить. Великан в набедренной повязке и с каким-то толстым столбом в лапище стоял себе невозмутимо и внимательно разглядывал дерзнувшую цапнуть его за палец букашку.

Да уж, этого даже такой замечательной шпагой не проймёшь — а судя по взгляду, сам он нипочём не отойдёт. Что ж, можно попробовать и по-другому... но стоило только попытаться обойти эту гору мяса в одну сторону, как обладатель ни разу не мытых ног нетерпеливо переступил туда же (пустыня аж жалобно подпрыгнула), и статус кво вернулся в альма матер.

И стало быть, попытка провернуть обходной маневр в противоположную сторону... совершенно верно, привела к тому же самому. То есть, ни к чему.

— Что тут думать, прыгать надо! — хриплый после бешеной рубки на морозе голос показался бы тут писком комара, но дяденька вверху как-то заметно нахмурился и подобрался.

Впрочем, охаживать своей кошмарного вида дубиной он пока что не порывался, и хоть за то спасибо. А взгляд бессмысленно шарил по сторонам, словно подзуживаемый упрямо не сдающейся хозяйкой, и в конце концов теребившее подсознание таки нашло смущавший его источник — прямо на черноте ледяной пустыни слабо светилось жёлтое нечто.

Ах, как же дрожали от усталости озябшие ноги, когда пришлось снова подойти к подножию этой исполинской живой статуи и обнаружить невесть зачем выросший здесь одуванчик. Нелепый и неуместный простецкий цветок замер, словно прислушиваясь к чему-то золотистой мохнатой головкой.

И не успел только сейчас заметивший это диво великан поднять лапищу и топнуть да размазать сорняк, как свободная от шпаги и исцарапанная ладонь быстро и как-то воровато прянула вперёд, безжалостно завладела одуванчиком первой.

— При таких размерах соображать быстро не получится. Что-то там со скоростью прохождения по синапсам... или аксонам? — усмехнулась она, мимолётно понюхав добычу и удивившись, что от той пахнет ромашковым шампунем и королевским мылом... знать бы ещё, что все эти слова собой обозначают.

А цветок ничуть не обмяк бессильно в пальцах. Напротив, тщедушный стебелёк обрёл твёрдость, вытянулся и утолщился. И через непонятно какое время в левой ладони обнаружилась весьма изящная... ну точно, волшебная палочка! Даже получше, чем у того очкарика, который на венике с палкой летал. Его ещё звали как-то по идиотски, типа хари потной, что ли...

Великан где-то наверху засопел, заворчал. А во взгляде его обнаружилось сомнение и даже какая-то робость. Его лапища с дубиной неуверенно заворочалась было, но вот букашка просто с клинком, и букашка с гадким клинком и волшебной палочкой — это ведь две совсем разные букашки? Во всяком случае, мысли в той здоровенной башке ворочались медленно и со слышным даже отсюда грохотом. Похоже, здоровяк откуда-то знал, что как раз вот от таких малявок дождаться всяческих неприятных пакостей — плёвое дело. И голая сила тут ничем не поможет.

— Ты леди? — с сомнением поинтересовался здоровяк.

Ох, мама! Мало того, что голосина оказался на удивление тонким и несолидным, так ещё и от дыхания настолько разило, как будто вонищи от ног тут не доставало...

— Леди, леди, чтоб тебя разорвало! — с готовностью подтвердила дерзкая малявка и на пробу взмахнула левой рукой с зажатой в ней палочкой.

Здоровяка со смешным иканьем тут же подняло вверх. Хорошенько крутануло, приложило пару раз оземь — да так, что не шлёпнуться тут и не проехаться чуток, ободрав себе то место, которое можно показывать только тёте доктору, не оказалось никакой возможности.

Но в конце концов, потешно размахивавший грабками верзила едва слышно лопнул подобно мыльному пузырю и бесследно исчез, оставив дорогу свободной, а голову гудящей.

— Стоить на мосту корова и ссыть. Вот так и человек — жил-жил себе, да вдруг и помер весь, — убедительно прокомментировала двинувшаяся в дальнейший путь она и тут же старательно попридержала язычок.

Вроде бы, истинной леди подобные словечки, да и весь ход мыслей просто не подобают? Ладно, на дальнейшее будем знать — ведь за одного бритого двух небритых дают...

Что там смутно мерцало вдали, не стоило и гадать. Очередная пакость или даже мерзость — да в общем, какая разница? Куда важнее то, что то неё надо не просто дойти, но потом ещё и преодолеть. А посему следовало без остановки переставлять по чёрной земле замёрзшие ноги и старательно не наступать на белых змеек позёмки.

— Ну во-от! А что с тобой прикажешь делать? Вернее, с вами — ой, да как их много-то!

В самом деле, злобно оскаленная крысиная мордочка впереди раздвоилась, потом расчетверилась, потом... и так далее, в общем. И теперь впереди и по сторонам раскинулось беспокойно шевелящееся серо-буроватое море этих тварей. И их горящие взоры альтруизмом, филантропией и прочим непротивлением злу толстовщиной откровенно что-то не светились. Скорее даже наоборот.

— Иду на вы!

Изумрудная шпага мерцала разъярённой молнией и послушно казалась словно продолжением руки, да и волшебная палочка в левой ладони тоже не отставала — обе они валили вдруг напрыгнувших грызунов целыми толпами и стадами. И всё же, количество их ничуть не уменьшалось, так что, волей-неволей пришлось отойти назад и признать своё полное тут бессилие.

— И ведь, даже магия тут не поможет, уж сильно вас много, — зализывая послушно закрывавшиеся и исчезавшие царапины, проворчала она, хмуро разглядывая замерший перед нею целый сонм тварей. — Ага, знаю!

Как же трудно оказалось припомнить и найти это одно-единственное, так и приплясывающее на кончике языка, но вертляво ускользавшее слово! И всё же, его удалось поймать и тут же выкрикнуть в черноту:

— Кысь! Ты мне сейчас очень нужна.

Что тут началось, это надо было видеть. Или нет, лучше не видеть. Отвернуться и забыть как приснившийся после слишком плотного ужина кошмар... ибо вынырнувшая из темноты адская кошка никак домашней мурлыкой не являлась. Её светящихся клыков и когтей устрашился бы и матёрый волчара, а одного только злорадного гортанного мява хватило, чтобы по спине с удалым гиканьем промчалась вприпрыжку стая мурашей.

Ну, что делать порядочной и хорошо воспитанной представительнице семейства кошачьих (из почтенной семьи) при виде грызунов, ту учить никак не надо. Наверное, иные умения впитываются ещё с молоком матери... воинственно задрав торчком куцый хвост, рысь азартно прыгнула вперёд.

Её стремительных движений и ударов зачастую даже не было видно — но кровавые ошмётки от крысиного воинства полетели так, что приходилось то и дело утирать лицо, глаза и даже отплёвываться от тёплых солоноватых брызг. Сдались те далеко не сразу, то и дело набрасывались на отважную охотницу толпами с разных сторон. И остались бы от Кисы одни рожки (впрочем, откуда?) да ножки, но вновь поднялись опустившиеся было в бессилии клинок и магия — и в свою очередь вгрызлись в этих мерзких тварей.

Наверное, именно сдвоенный штурм унд дранг и решил исход дела. Самоё пространство завывало и стонало под таким натиском, и в какой-то момент огромная стая дрогнула. Отпрянула назад, взвыла пискляво и тонко — и сразу взвилась вихрем. Он закружился с воем, взметнулся ввысь, чтобы тут же бессильно опасть мелкой, серой, сразу же исчезнувшей пылью.

— Уфф, это была славная битва — правда, Кысь?

Рысь ещё некоторое время недоверчиво зыркала в стороны пылающими жёлтыми глазищами, принюхивалась и протяжно порыкивала. И всё же, вздыбленная щёткой шёрстка на спине постепенно улеглась. Спасительница крутнулась на месте, зябко поджимая под себя замёрзшие лапки, басовито взвыла — и одни прыжком сиганула на плечо. Ох и тяжёлая, спасительница ты моя...

— Ух-х, как же я по тебе соскучилась!

Оказалось так здорово вновь почувствовать эту грубовато-мягкую и тёплую шёрстку, щекотнувшие в ухо усы-вибриссы, а на щеке словно наждачной шкуркой теранувшее ощущение языка! А главное — надёжное ощущение друга рядом.

С другой стороны, как-то смущала невесть откуда появившаяся мыслишка, что втравливать Кысь в это приключение, из которого вовсе не обязательно возможно и выпутаться, было как-то не совсем по-дружески.

Но в ответ на осторожный вопрос по этому поводу рысь приятно и привычно разлеглась на шее-плечах и даже тихонько замурчала. А во взгляде её так и намеревавших уснуть глаз читалось простое и незамысловатое: заткнись, а? Так я тебя и брошу, жди!

Хм, хотелось бы ещё и немного определённости по поводу вот этого тебя — но, нельзя же иметь сразу всё? И вот с этим и подобными ему философическими вопросами, от которых так и трещала голова, пришлось тащиться по этой морозюке дальше...

То, что издали казалось гигантским, перегородившим вселенную надвое зеркалом, при ближайшем рассмотрении им же и оказалось. Хоть и навевало не очень приятные и весёлые мысли типа зачем? и кто? — но всё же, на ощупь выявилось твёрдым, холодным и неподатливым. Зеркало, оно и в Африке зеркало... а кто такая, кстати, эта Африка, и с чем её едят?

И всё же, она не спешила поднимать навстречу своему второму Я приопущенные ресницы и взор. С сомнением разглядывала вон те босые, извозюканные и замёрзшие до синевы ноги напротив. Вообще-то, ничего ножки, даже в таком виде. Отчего-то воображение что-то там дорисовывало ещё, и в конце концов, она решилась ему довериться.

Ба! На ногах у той нахалки напротив оказались мягкие и высокие меховые сапожки с ботфортами. Наверняка даже с носочками — чистыми. Хотя... судя по уютному тёплому ощущению, на своих лапках тоже.

Дальше пошло проще. Штанишки — пусть не меховые, но с начёсом. Э-э, нет, надо сначала ещё что-то под низ, на попу — а то какая-то там чертовски важная Наталия Сергеевна опять ворчать будет. Вот, теперь совсем другое дело — кстати, та стерва напротив тоже оказалась довольна.

Поясок из железных колец, в котором оказались и лишние боковые, затруднений не вызвал. Заодно удалось определить в них шпагу и волшебный жезл из одуванчика — и наконец-то заполучить обе руки свободными.

— Так, а что бы наверх?

Идея с воздушно-розовым открытым нечто из одних кружавчиков оказалась отвергнута с ходу. С шикарным манто из элегантного серебристо-чёрного меха — тоже (ну просто не моё это!) В конце концов, удалось остановиться на вполне приемлемой интернационально-незапоминающегося облика джинсовой куртке с овчиной подкладкой. И хотя проснувшаяся на плечах Кысь немного по тому поводу повозмущалась, всё же удалось её согнать с шеи и напялить на себя шёлковую блузку и куртку. Положить опять на место рысь и наконец-то насладиться устойчивым теплом...

И лишь когда на руках оказались длинные, по локоть, чёрные лайковые перчатки со щёгольскими заклёпками смерть рокера, а в карманах тех немного непонятных вещиц, для которых те наверняка и предназначены — только тогда любопытству было позволено поднять ресницы совсем и посмотреть в лицо напротив. Смутно знакомое, довольно симпатичное и слегка задиристое. Снисходительно улыбнувшись, кареглазая и почти блондинистая деваха с той стороны зеркала достала из кармашка волшебную палочку-парфюм и легонько осенила себя вольной импровизацией на тему Christian Dior. Хм, а ведь, ничего смотрится эта стервочка-фехтовальщица, правда?

Рысь на той стороне недоумённо принюхалась спросонья по сторонам, затем в сомнении дёрнула коротким хвостом, фыркнула привередливо — и тут же в шею толкнула тугая струя тёплого воздуха.

— Ах, это же и есть... ну привет, гоблинская сучка по прозвищу леди Джейн!

Воспоминания мягко ударили в голову, придя все разом. Не то, чтобы это оказалось неприятным... мир или что там оно вокруг, ощутимо вздрогнул и покачнулся.

Женька зачем-то потрогала себя за тёплое и вполне реальное ухо, почесала под с готовностью подставленной мордочкой рысь и счастливо улыбнулась. Это уже вовсе не кое-что — осознать себя. Пусть даже и неизвестно где, но зато вполне дружащей с головой.

— Ну, и что теперь?

Проломиться, пройти или проскользнуть в или сквозь это зеркало не удавалось. С каким-то космическим холодом блондинка напротив скользила под восприятием, отталкивала от себя. А идея покромсать её клинком по здравом размышлении показалась тоже кощунством — как бы тут, ма шер, не вышло вовсе даже наоборот: вон та стервочка с той стороны саму тебя шпагой не пописала и не проломилась сюда...

Наконец, Женька со вздохом сдалась. В последний раз она огляделась по сторонам и с безнадёгой вздохнула. И что она только здесь делает?

— Ладно... Тимка, вытаскивай меня отсюда!

Блин, надо было б хоть насторожиться или с духом заранее собраться. Эти все колдуны откровенно спятили, верно вам говорю — закружившаяся и улетевшая прочь чёрная пустыня с разрезавшим её надвое зеркалом вызвала откровенно тошнотворное ощущение, будто тут кое-кого буднично и безразлично выворачивают наизнанку. И, побарахтавшись в попытках удержать внутри себя взбунтовавшуюся в желудке пустоту, Женька как-то незаметно для себя самой соскользнула в бархатно-чёрное и зыбкое ничто...

— Нет, это издевательство какое-то — у всех дети как дети, и лишь мои Суворовы оба просто наказание господне! — долетело гневное из-за приотворённой двери.

Наверное, каждая мать хоть раз да роняла подобную сентенцию, в тот миг казавшуюся ей единственно возможной истиной. Зато на самом деле — угу, щас! Потом сама же за своих киндеров глаза кому хочешь выцарапает... Женька стояла на второй дворцовой галерее под дверью своих покоев и самым банальным образом подслушивала.

Что ж, пусть не всегда окружающим следует знать твои мысли — но вот возможностью подслушать их собственные пренебрегать не стоит.

И что бы по тому поводу ни думал замерший у лестницы вниз гвардейский стражник, лицо выдавало солдата, как говорится, с головой — вытянувшееся в удивлении, оно безошибочно позволяло думать о его неодобрении.

— Госпожа Императрисса, — голос её величества Королевы звучал тише и с явно проскальзывающими в нём умиротворяющими нотками. — Ну теперь-то вы понимаете, насколько трудно, почти невозможно нам продлить род? Пока что лишь двое из пяти...

Улыбнувшаяся Женька сделала в сторону солдата покаянное лицо и неслышно прикрыла распахнутую было дверь в свои покои, где Хуанита в любой миг могла одарить кружечкой молока и уже готовой к безмятежному сну постелью. Правда, Кысь с самого начала виновато муркнула и неслышно скользнула внутрь — но оно и понятно, там свои двое пушистиков-несмышлят маму ждут... Но раз так — гудящие от усталости ноги в несколько шагов принесли свою обладательницу к лестнице.

— Послушай служивый, — в сомнении протянула Женька, старательно пытаясь сообразить: чего же ей хочется больше — спать или всё-таки сначала поесть? — Если я пришла к себе, а тут дома поджидает засада, что лучше всего сделать?

Наверное, задаваемые Суворовами вопросы и в самом деле как-то благотворно влияют на умственные способности туповатых по определению служак. Пожалуй, именно потому лицо молодого ещё солдата мгновенно просияло.

— Ваше высочество — так ведь, коль лиса забралась в курятник, значит, свою собственную нору без присмотра оставила?

Что-то там ещё такое хитрое виднелось на этой полускрытой тенью от лёгкого шлема физиономии, но по некотором рассуждении намёк показался Женьке весьма хорошим.

— Передашь командиру моё удовольствие и ходатайство о повышении в звании, — проронила она и, старательно сдерживая зевоту, неслышно поспешила по переходам и анфиладам дворца. Уже на ходу она обернулась невидимостью, и лишь чуть потревоженные огоньки свечей и факелов отмечали её путь.

Наверное, повара на королевских кухнях сразу обнаружили исчезновение вот этого нежнейшего, тушёного в белом вине цыплёнка — ум-м, какая вкуснятина! И именно потому за спиной удалявшейся Женьки поднялась лёгкая паника? Но двое солдат на перекрёстке, хоть и заметили скользившую мимо них тень, но сразу же, старательно и понимающе сделали отсутствующие морды чайником. Коль леди Джейн обретается где-то тут, оно будет самое благоразумное.

— Спасибо, парни, — благоухающее деликатесной курочкой невидимое нечто ласково чмокнуло обоих в бритые до синевы щёки и столь же бесшумно исчезло по направлению к внутренним покоям.

Притаившемуся в нише напротив дворцовому магу так не повезло — но его Женька, по правде говоря, и не заметила. Что ж, за служебное рвение иной раз тоже приходится расплачиваться... Чуть поплутав меж дверей и статуй, она в каком-то уже обволакивающем голову сытом тумане всё же вычислила здоровенный, в белых и голубых шелках будуар Королевы. Ох ничего себе! Вот эта кроватка обнаружилась размерами поболе, чем ожидалась сама комнатка, зато та... прямо тебе Байконур какой-то, блин!

— Надеюсь, эта августейшая стерва поймёт всё правильно?

Первый сапог наконец оставил ногу и полетел в сторону молча стоявшего у дверей беломраморного нимфа, на шее которого уже висел стальных колец поясок с оружием. Второму так не повезло — руки устало уронили его на ковёр почти у самой шикарной, под шёлково-кисейным балдахином кровати. Эстеты они тут, право!

— И не воспримет как грязный намёк? — Женька почти наощупь дотащилась на четвереньках даже не до подушек — уже на середине широкой постели руки её подломились, и она лицом уткнулась в шершавое, златотканое с узорами покрывало.

Какая дрянь эта ваша заливная рыба!

И осталось лишь накрыться чем-то наощупь к себе притянутым, чуть дрогнуть этак симптоматично лапками и мгновенно провалиться в самый блаженный, какой только и можно себе представить, отдых — сон на роскошном ложе в будуаре королевы...

Высасывать что-то из пальца — занятие, сообщу вам, бесполезное и в высшей степени неблагодарное. Но вот добывать похожим образом самый лучший и восхитительный в мире крем от девичьих прыщей оказалось весьма забавно. И всё же, не успела. Какая-то нежная сила, сопротивляться которой не было ни малейшего желания, опрокинула её. Язычок ласково оккупировал неприметный бугорок у входа в Ущелье Грёз — и быстро привёл ситуацию к обоюдному восторгу...

В какой миг это произошло, проснувшаяся вдруг Женька не знала. Прошла всего-то пара часов, если судить по чутко и безостановочно цокающим внутри, прилежно натренированным часам. Всё так же еле слышно потрескивала пара магических имитаций свечей по сторонам кровати, где-то на краю вселенной перекликались часовые и разводящие. Пришла и ушла Кысь, деликатно обнюхав старшую подругу и зыркнув наглыми жёлтыми глазищами.

И всё же, не шелохнувшая ни даже кончиком пальца Женька насторожилась, чувствуя как заколотилось вдруг сердце. И право, всё-таки стоило чуть-чуть приподнять ресницы в извечной женской хитрости, чтоб из-под их прикрытия, сквозь ещё застящий взор полусонный туман рассмотреть, как стоявший у дверей прекрасный нимф шевельнулся...

Или фавн? В общем, этот Аполлон с Купидоном в одном флаконе потрогал отозвавшийся еле слышным звяканьем поясок на своём беломраморном собрате и ступил в комнату. Его бесшумные шаги не разбудили бы и чутко задремавшую мышь — однако, затрепетавшую девчонку в буквальном смысле обдало жаром с ног до головы. Вот же ж сладкий чёртушка... И лишь когда в неслышном токе воздуха вся постель чуть шевельнулась, приняв на себя тяжесть ещё одного тела, только тогда Женька полностью смежила ресницы, и еле заметная улыбка чуть раздвинула уголки пересохших от волнения губ.

Он пришёл. Как же сладко оказалось осознавать эту простую до дрожи где-то внутри истину: он — пришёл. Вернулся, а всё остальное, право, такая мелочь и ерунда!

— Тимка... простишь ли ты меня когда-нибудь? — а руки сами собой нашли и притянули себя к этому единственному в мире парню, от которого сладко ныло сердце и затвердевала в ожидании грудь.

— Женька... я был такой дурак... — ох дьявол, как же сладко пылает лицо под этими лёгкими и будоражащими поцелуями! — Мне даже и в голову не пришло подумать, что ведь ты из другого мира и попросту не знаешь...

Дальнейшие слова стали попросту невозможными. Да и ненужными, пожалуй, когда говорят два неистово стучащих друг навстречу другу сердца. Что ж, тогда оставим на время этих двоих, эту сладкую парочку — ведь нам более приличествует скромность и деликатность?

И перенесёмся, пожалуй, в чуть другое место на второй галерее...

Королева хохотала так отчаянно, так заразительно, что сейчас больше казалась просто весёлой девчонкой. Впрочем, почему казалась? Она и была ею — сногсшибательной голубоглазой блондинкой в парче и атласе, на глазах у которой от восторга блистали слёзы.

И хотя Наталья Сергеевна старательно хмурилась и даже втихомолку обозвала скромно обретавшегося в комнате Маршала отчего-то Иродом, на её красивые губы тоже выплыла улыбка.

— Ну, развеселили, госпожа Императрисса! — Королева попыталась успокоиться и даже принялась было утирать клочком белоснежно-воздушного батиста свои прекрасные глаза, но снова прыснула со смеху. — Знатно вы все купились, ничего не скажешь!

Заслышав последние слова, обе принцессы — Сью и Принцесса — с ногами валявшиеся на тоже не страдавшей малыми размерами Женькиной кровати и от нечего делать старательно осваиваившие игру в подкидного, разом насторожились.

— Ну-ка, августейшая наша маменька, а вот с этого момента подробнее, пожалуйста. Ибо ситуацию твоё величество запутало знатно...

Кому ж ещё пришла в голову идея дожидаться провалившуюся из Башни Магов словно сквозь землю леди Джейн именно здесь, как не её маменьке, Наталии-свет-Сергеевне? Но вот кого посетила несомненно гениальная мысль заодно устроить здесь то ли посиделки, то ли полежалки, а то и вовсе повалюшки, уже как-то и не припоминалось.

Принцессы азартно резались в карты, старательно и неумело плюясь при том семечками. Маршал потягивал лёгонькое винцо и шептался с доном Ривейрой о возможных ответных ходах орков — а обе блиставшие красотой августейшие особы расположились в притащенных Хуанитой и её служанками креслах. Два вернувшихся с передовой принца запросто оккупировали пушистый ковёр в углу и перед тем, как уснуть, пригрозили самыми страшными карами, если их разбудят раньше срока...

— Вся комбинация держалась на Маршале — и право, даже у меня нет достойной для него награды, — её Величество жестом руки притянуло к себе вышеозначенного, наклонило поближе и неожиданно целомудренно чмокнуло того в щёку.

Прямо-таки слышалось в этой тишине, как во всех головах что-то звонко щёлкнуло. Понимание, наверное...

— Ты хочешь убедить меня, что тут всё было сплошной обман и надувательство? — недоверчиво склонив голову, поинтересовалась Принцесса.

Голубые глаза королевы сияли от восторга.

— Дочь моя, когда ж ты наконец сообразишь, что трон и прилагающаяся к нему корона вовсе не шутки? А такая тяжкая и грязная работёнка, что впору иногда позавидовать даже и каторжникам на королевских галерах.

И всё-таки, Наталья Сергеевна, в своё время прочёвшая всего Дюма и Дрюона, а потому в иных вопросах куда как подкованная, со снедающими её сомнениями рассталась самой первой.

— Короли умеют хранить свои секреты...

— Хорошо сказано, госпожа Императрисса, — согласно кивнула Королева, и по лицу её скользнула тень угрюмой гримассы.

Бокал в точёной руке шевельнулся, бросив пару искр с резных граней, наклонился и послушно одарил свою обладателницу глотком ароматного и божественного напитка с королевских виноградников. И остальные люди, затаившие в ожидании дыхание, в это время старательно дожидались слова её величества.

— Дочь моя, не ревнуй и вообще забудь эти глупости — Маршал хоть и ночевал иной раз в моей постели, но меж нами всегда лежал или клинок твоего деда, или бешеная кошка леди Джейн. А один раз даже ты сама. Но уж я-то знаю, что пошептать над своей дочерью, чтоб ты спала, как убитая — и при том видела весьма нескромные, показавшиеся наутро реальностью, сны...

Может быть, кое-каким недалёким личностям Принцесса иногда и казалась величественной представительницей правящей династии — но по сравнению с искушённой в интригах августейшей маменькой сейчас выглядела просто милым котёнком с розовым бантиком.

— Мне нужно было убедить всех в притязаниях на трон Маршала, отвлечь внимание — и по договорённости с этим Воином мы блестяще разыграли нашу партию. Помните судьбу графа де Вилль? Он купился первым и выдал себя с уже потом отлетевшей на плахе головой...

Кто-то из разметавшихся на ковре принцев сквозь сон проворчал из угла, что отрывать кому-то одно место всё же повременит, после чего перевернулся на другой бок, сладко причмокнул и столь же безмятежно засопел дальше. В его сторону обратились понимающие и сочувственные взгляды, после чего вернулись к мягко и чуточку таинственно улыбающейся чему-то Королеве.

— А меж тем, меры пришлось принимать самые экстренные и жёсткие, — Королева внезапно поморщилась, а бокал в её ладони так задрожал, что она поспешила опустить его на столик. — Дочь моя, а ну-ка вспомни тот вечер, когда ты с будущей леди Джейн отправилась на переговоры...

С переменившимся лицом Принцесса выронила карты, а вся её принявшая сидячее положение фигура так и излучала вопрос. Но тем не менее, сверкнувший зелёным огнём взгляд столь полыхнул ненавистью, что у Королевы растрепалась её изумительная, волосок к волоску уложенная причёска.

— Полегче, дочь моя, держи себя в руках, — проворчала маменька и стряхнула с себя несколько быстро погасших искорок.

— Прости, мам... кажется, я начинаю догадываться — тот кристалл на самом деле просто пустышка? И на самом деле оркам нужно было заманить в засаду меня? — по мере этих слов голос её избавлялся от дрожи и креп.

Королева отозвалась далеко не сразу. И только боги знают, где всё это время бродили её мысли, но вот безмятежно расслабленное лицо снова на миг сделалось жёстким.

— Поначалу я тоже было так подумала... однако нет, не тебя — Тима.

— Что? Что они хотели сделать с моим братом? Да я их... — принцесса запнулась. Но не от недостачи воздуха, а от нехватки слов. И всё же, она безошибочно выдала одну из смело почёрпнутых у подруги идиом: — Да я им всем пасть порву!

И хотелось бы тут рассмеяться над этой девчонкой — да только, каждый не понаслышке знал или знала, что Принцесса не из тех, кто просто так слова произносит. И что за нею непременно увяжется десяток-другой жаждущих прославиться волшебников и Воинов, а там и пара-тройка полков тяжёлой баронской конницы. Да и сами они пойдут за этой девицей хоть бы и на штурм Небесной Твердыни...

— Не просто хотели, а уже делали, — угрюмо отозвался Маршал. Он выждал, пока маменька его не прекратит по старой привычке хвататься за сердце, а пока залил в себя полный бокал старого вина. Он вздохнул и поморщился.

— Ваши величества и высочества, дозвольте солдату покурить? Уж очень муторно.

В ответном ворчании королевы удалось разобрать, что этому Воину теперь отказа не будет ни в чём. И лишь когда после некоторой суеты среди Женькиных вещей нашли полураздавленную попой морковной Сью пачку сигарет и Маршал пустил в воздух первый дымок, он нехотя процедил:

— Хотя, надо признать, я подоспел как раз вовремя.

В голосе продолжившей срывать покровы Королевы сейчас отчётливо звучал весь мерзкий хлад ледяных арктических пустынь.

— Эти твари, эти нелюди насиловали наложницами моего сына, наследного принца — чтобы имеющаяся в нём капля крови Первого Дракона оказалась и в распоряжении орков.

Бледная как полотно Сью подхватилась с придушенным воем и старательно зажимаемым ладонью ртом. Но умница, умница Хуанита уже выскользнула бесшумно из соседней комнатки. Служанка проворно перехватила согнувшуюся в спазмах принцессу, довернула в сторону двери — и уже за нею склонила ту над тазиком для умывания.

— Да-да, друзья и подруги мои — спасибо Тиму и Маршалу, они всё же сообразили сразу отправить весточку моему величеству. Кому ж ещё расхлёбывать неприятности, как не королеве-матери?

Разъярённая настолько, что сейчас неуловимо походила и на леди Джейн своей неукротимостью, и одновременно на её рысь, азартно учинившую драку со здоровенным догом с королевской псарни, Принцесса раздумывала недолго — миг-другой, и вместо неистовой валькирии в обитой зелёным штофом комнате снова оказался милый домашний котёнок. Она скользнула к матери, села у её ног и непритворно ласково погладила обессиленно обмякшую ладонь. Прижалась к ней щекой — и всё же, голос её оказался острым, как бритва.

— Кто... резал тех сучек? Вов, дай и мне ту дрянь.

Озаботившись сигаретой, принцесса пустила чуть в сторонку дымок и пристально всмотрелась в лицо королевы. Но затем бровка принцессы поползла вверх, когда в своём кресле пошевелилась и отозвалась мрачно задумавшаяся о чём-то своём тётушка Наталья Сергеевна.

— Так вот чья кровь пару раз была на тебе, мой дон...

Да-да, опытная целительница оказалась на поверку даже лучше, чем предполагали и без того певшие ей осанну королевские маги. Отличить кровь человека от орка ей не особо и трудно. Но признать в той женскую, да ещё и призадуматься — каким это образом благородный дон в чёрт знает каком поколении режет орочьих самок — воистину, задачка не для слабых духом. Потому и становилось понятным то радостное изумление, которое объявилось на лице подавшейся вперёд Королевы.

— Чуть не разоблачила ты меня раньше времени, Наталья-свет-Сергеевна! Всё верно — в стычках с орочьими воинами блистал младший брат дона Ривейры, очень на него похожий.

— А сам я садился на одного из принцев... в облике дракона, разумеется — и отправлялся туда. Выслеживал, сопоставлял факты и малейшие следочки, — сам дон ничуть не выглядел раскаивавшимся или обескураженным.

Уж лучшему и опытнейшему охотнику своих краёв то было бы непростительно, дрогнуть рукой или сердцем в годину тяжких испытаний. Чуть замаскированные магическими личинами, они рыскали по землям орков и тихо делали своё грязное дело.

— Не знаю, какой дрянью орочьи шаманы опоили привязанного к пыточному станку принца — но они успели пропустить через него пятерых тщательно отобранных кандидаток. И всем им пришлось не просто перерезать горло, а и сжечь целиком тело...

Чуть поморщившаяся Наталья Сергеевна сделала ладонью отстраняющий жест — избавьте, мол, меня от дальнейших подробностей. Уж как опытный врач, она прекрасно представляла, что там к чему.

— Если я верно поняла, когда у орков оказалась бы кровь вашего рода, вы все очутились бы у них вот где? — она с горечью продемонстрировала сжавшиеся в кулак пальцы.

Королева медленно и печально покивала. Всё верно — мерзавцы рассчитали почти безошибочно. Почти!

— Но им всё напрочь спутала одна твоя случайная, дочь моя, встреча на загородном шоссе далёкого мира...

Да уж, иной раз судьбы тронов и государств висят на таком вот тонком волоске прихотливого каприза Фортуны. Мало кто догадывается о том, ещё меньше знают наверняка. И как обычно, все эти авгиевы конюшни приходится разгребать одной бесконечно усталой и загнанной, как призовая кобыла, Королеве. Спасибо хоть, с подмогой горстки сильных, а главное, верных людей. Но что самое мерзкое, похоже, что война только начинается.

Ну что ж — кто предупреждён, тот вооружён?

Часть одиннадцатая. Эхо возвращается

Губы наконец благополуно проскользнули меж двух вполне расцветших холмиков, и их неторопливое движение, закончившееся неспешным, вдумчивым и исследующим блужданием вокруг интересной впадинки, заставило всё тело затрепетать и легонько выгнуться вперёд.

— Тимка, змей... оставь мой пупочек в покое, — кое-как простонала Женька, всё же не найдя в себе сил раскрыть так и смежившиеся от блаженства веки.

Её рука ласково взъерошила шелковистые волосы принца. И неизвестно (вернее, как раз известно), к чему бы снова привели эти почти невинные шалости и забавы, когда за дверью предупреждающе взвыла Кысь, а в опочивальню без стука и даже смущения ворвалась неприлично взволнованная Принцесса.

В другое время Женька и заинтересовалась бы столь интересным зрелищем, но сейчас над нею самой властвовал совсем другой, куда более сладостный и заманчивый интерес.

А нахалка бесцеремонно швырнула не очень-то и смутившейся парочке шёлковую простыню. Прелестями братца она ничуть не интересовалась, по Женькиным скользнула взглядом с чисто эстетически-сравнительным вялым интересом, но вот принесённое ею сообщение живо стряхнуло с уютно устроившихся лакомок сладкий любовный дурман.

— Всё милуетесь, кролики? А там, между прочим, на Гнездо Серой Ласточки орки напали... мне сейчас с Маршалом и Сью отправляться в намеченный рейд к излучине Тарнца, так что для контратаки остаётесь только вы.

У-у, злыдня, таки обломала весь кайф... Женька ещё миг-другой боролась с охватившей её истомой, но Принцесса истолковала все колебания верно. Её рука ухватила со столика кувшин с чистейшей ключевой водой, которую парочка по взаимному уговору предпочла вину, и безо всякого снисхождения вылила сверху. Чтоб сохранять разум и чувства незатуманенными и более свежими для иных соблазнов... вот и сейчас, холодная вода живо возымела своё действие.

— Да идём, идём, — Женька вяло замахала руками, безуспешно разбрызгивая этот маленький водопад, и всё же открыла мокрые глаза.

В лицо уже летела брошенная Тимкой блузка. И хотя этот очаровательный нахал на прощанье таки легонько цапнул зубками за не скажу какое место — да так, что по всему телу сладким морозцем сыпануло — радостно взвизгнувшая Женька всё же поймала одежду и принялась споро облачаться. Всё же, повернувшись к принцу спиной... абсолютно бесстыжая и раскованная в иные моменты, вместе с одеждой она словно надевала на себя и другие принципы.

Вот и сейчас, напоследок привычно притопнув ногами в неизменных сапожках-казачках, Женька встряхнула ещё хранившими его запах локонами и защёлкнула на талии свой столь полюбившийся пояс из стальных колец. Коль скоро шпагу пришлось вернуть немало тому обрадовавшейся Принцессе, то слева на нём сегодня висел отремонтированный магиками клинок, а справа волшебная палочка, которую по здравом размышлении всё же побоялась взять в руки одуванчиковая Сью — в общем, порядок!

С постели с демонстративным ворчанием вальяжно слез тоже полностью облачившийся принц. И когда только ленью и прочими мужскими ухватками обзавестись успел? Зато Принцесса заинтересованно повела в воздухе носопыркой, а затем пристально обнюхала Женьку.

— Слушай, Джейн, это что за запах? Холодноватый, не приторный — и удержался на тебе даже после того-как... Придётся нашего дворцового парфюмера с её высочеством виселицей познакомить — у меня вот, таких духов нет.

Женька вынула из кармашка махонькую волшебную палочку-ароматичку и быстренько возобновила на себе давешний аромат, да заодно щедро окропила Принцессу — небось, Вовке потом не раз чихнётся. Вот тебе будет и привет от сестрицы, братишка!

— Ах вот как, магия? — оживилась было Принцесса, но энтузиазм её мгновенно увял. — Всё, помчались — у малого крыльца...

Как обычно, други мои, как обычно — на задворках королевского дворца, возле одного из совсем не парадных входов-выходов, маги обычно и составляли малый круг, через который можно было войти — а если повезёт, то и выйти совсем в иное место. И Женька, заполошной белкой скакавшая по галереям и лестницам, вдруг осознала, что такая жизнь ей нравится — ведь рядом, иногда обжигая случайными и ничуть не приевшимися прикосновениями, мчался Тим.

Её Тим. А она, стало быть — его? Уписаться от счастья можно, ей-богу!

И всё же, она всего лишь улыбнулась, когда принц просто взял её за руку.

— Кстати, Жень, дашь мне свою боевую волшебную палочку поюзать? — ввинтился в ухо его отчётливо отдающий надеждой голос.

— Попользоваться! И забудь то дрянное словечко, мон шер, принцу оно не подобает, — она безо всякого чванства сняла с колец и всучила Тиму запрошенное.

Во-во, как раз по нём! Не меч же ему — ещё порежется, мой милый мальчик... Женька смущённо улыбнулась, ощутив, как приятно согрели её свои же мысли.

— Вперёд?

В самом деле, семеро волшебников-подмастерьев под руководством осунувшегося от усталости мастера высокого ранга уже разожгли прямо в брусчатке недобро полыхающий лиловый круг. Портал, хотя выглядящий и совсем не так, как у их орочьих коллег-соперников. Впрочем, на этот раз прыгать недалеко, магикам вроде разминки сойдёт!

— Раз, два... — на счёт три оба взявшиеся за руки легонько перепрыгнули через взволновавшийся край...

И приземлились на ноги совсем в другом месте.

— Блин-гоблин! — негромко ругнулся принц, за что немедленно получил по шее. Впрочем, легонько и даже как-то ласково, без чрезмерности.

Женька спокойно огляделась по сторонам, и неспешно потянула с пояса меч. Ну и что? Бывает иногда, что магики ошибаются в своих расчётах — хотя возможно, они сами тут как раз и ни при чём. Какая-нибудь козявка, невовремя забрёвшая по булыжнику в круг, или даже занесённый ветром листок могли выбросить переправляющихся далеко в стороне от нужного места.

В самом деле, на замок Серой Ласточки это походило не очень-то. Да и ни на что другое, кстати, не походило тоже. Туман, густой и серый, какого никогда не бывает ближе к полудню — лишь где-то сверху брезжило что-то мутно-желтоватое. Хотя, дымом тоже не пахло. Однозначно, колдовство — тут и к попу ходить не надо. Да и все звуки вязнут слишком уж сильно. А, нет — воздух-то солоноватый и определённо пахнет морем!

— Тс-с! Прислушайся... — разумеется, умник Тимка перед этим прошептал какое-то заклятье.

Женька старательно прислушалась и тотчас же завертела головой в поисках нужного направления. Определённо, где-то в той стороне шумели волны. Уж море-то зачаровать или перешибить волшбой трудновато, это только в сказках — море волнуется раз...

Они оба одновременно кивнули и зачем-то на цыпочках направились туда. Женька в правой держала наготове клинок, зато левой ладошкой доверила владеть его высочеству Тиму (ах, как звучит!) Ну, а уж тот и с левой руки мог волшебной палочкой шарахнуть так, что никому мало не покажется.

Путь оказался недолог. Сначала под ногами обнаружилась редкая пожелтевшая трава, потом что-то коротко зазвенело впереди. В разгорячённые лица мягко ткнулся ветерок, повертелся чуть и опять унёсся. Туман начал быстро редеть, и через несколько шагов Женька предупреждающе пожала ладонь принца.

В самом деле, весьма полезно оказалось посмотреть наружу, самим ещё скрываясь в этом туманном недоразумении. И в том числе — полезно для здоровья...

Направлявшие вектор портала магики ошились не сильно, так что с этого места оказалось всё прекрасно видно. Орки лезли на стены замка такими толпами, что тут даже и далёкому от военных дел становилось понятно — отчаянно отмахивавшиеся защитники долго не продержатся. Со всех сторон горизонт заменяла толстая серая полоса тумана, и лишь в огромном пузыре ясного воздуха оказалось само укрепление вместе со штурмующей его оравой.

Женька старательно выискивала взглядом центр. Вождя, шамана или хотя бы косматого знаменосца с его увешанным лисьими и куньими хвостами бунчуком. И откровенное отсутствие здесь такового заставило её в задумчивости прикусить губку.

— Быстро эти орки учатся, слишком уж быстро...

— Думаешь, засада? — Тим бросил на подругу взгляд искоса и обречённо вздохнул. — Согласен.

Да уж, одна только мысль о том, зачем это оркам атаковать не имеющий никакой стратегической или иной ценности замок в самой середине королевства людей, заставляла насторожиться. Должны же понимать, что обретающаяся вокруг недальней столицы армия быстро вышибет из них дух. Но маменька Наталья Сергеевна не зря не чаяла души в Тимке, потому что тот в своих рассуждениях пошёл ещё дальше.

— Если во дворце есть хотя бы один орочий шпион, то ждали... вернее, ждут именно нас?

Женька взглянула на него с неприкрытым восхищением, и даже наградила изысканно-целомудренным чмоком в щёку. В самом деле, стоило только внимательно приглядеться к обстановке, то становилось очевидно, что атаковали орки без их обычной ярости, с какой-то чуть ли даже не ленцой. И уж давно взяли бы этот замок с его всего-то горсткой защитников, если бы... если бы что?

— Ну что ж, горе той кошке, которой попадутся мышки вроде нас?

В ответном взгляде Тима уже готовая влезть в драку Женька не без радости прочла намёк на кое-что, имеющее отношение к совсем иным битвам. И всё же, стой, не стой тут — а тех парней в замке выручать след. Хоть присягали они и маменьке, но иные принципы блюсти надобно ой-ой как.

— Я попробую вызвать к замку корабль. Вдруг что, лучше иметь из мышиной норки запасной выход, — чуть смущённо признался точно так же улыбнувшийся и даже чуть зардевшийся принц.

Хотя Женьке и претила мысль о бегстве, но здравость суждений друга ей понравилась. Случаи, они ведь бывают разные, а голова на плечах всего одна — да и та своя, не казённая...

— Есть! В получасе хода отсюда патрульный корвет, там уже разворачиваются, — наконец выдохнул Тим, вдохновенно вытворявший под ревнивым Женькиным взглядом что-то запредельное с доверенной ему волшебной палочкой.

Наградив просиявшего ясным солнышком принца мимолётным поцелуем, Женька сладко улыбнулась и вздохнула с ощущением почти блаженства.

— Прикрой нас своим пологом невидимости, подкрадёмся во-он к той башенке. Затем проявляемся, наводим переполох, а оттуда сверху должны верёвочную лесенку сбросить — я с сержантами о таком на всякий случай договаривалась.

Хоть августейший Тим в сомнении и покрутил давно не кусанной кое-кем носопыркой, однако лучших идей у него, похоже, на этот раз не нашлось. Женька терпеливо выждала, пока их обоих обернёт чуть щекочущая и зудящая отчего-то в глазах магия, а потом направилась вперёд. Под ручку с обаяшкой-принцем, весело помахивая словно тросточкой любимым клинком. Неисполненные клятвы над душой не висят, кредиторы по пятам не гонятся, вражин вдоволь — что ещё надо Воину для счастья?

На стенах как раз кстати отбили очередной приступ, и орки отхлынули с разочарованным воем. Несомненно, лишь с тем, чтобы перестроить плотнее ряды, утереть пот и полезть снова, уж эти отступаться от своего попросту не умеют. Как бульдог — тот если сжал челюсти, то хоть стреляй! Даже мёртвый не разожмёт... Женька мимолётно задумалась — а не есть ли подобная целеустремлённость как раз признаком слабости? Негибкая тактика, неумение искать другие методы и способы — а то даже и обходные пути.

Если не цели... несколько раз на почти беззаботно идущую парочку натыкались, но мусора и трупов под ногами хватало и без того. И уже под самой башней, испятнанной свежими сколами ударов и тёмно-красными брызгами, Тимкина невидимость в буквальном смысле слова погорела ясным пламенем.

Таковое Женька видела в первый раз — словно невидимый мыльный пузырь метров около трёх в диаметре, по центру которого обреталась парочка, с шипением занялся с одной стороны меленькими язычками огня. Быстро распространившись, непонятное диво в пару секунд пожрало защиту, и под недоумёнными взглядами сотен врагов Женька почувствовала себя что-то уж очень неуютно.

Впрочем, недоумение на этих уродливых харях исчезло весьма быстро... но к тому времени Женька уже помахала рукой наверх — осторожно выглядывающему из-за зубца солдату — и уже обеими ладонями ухватилась за меч. И всё же, после нескольких первых ударов осознание обожгло её подобно кипятку:

— Тим, это навьи!

Принц, что-то там безуспешно химичивший с волшебной палочкой, как-то неприлично икнул и попятился.

— Их не берёт магия, пока они под властью поднявшего их колдуна...

Зато весьма неплохо берёт сталь! Против воли Женька недобро усмехнулась, припомнив свою первую встречу с этими тварями. Эх, любимый бы бастард тогда с собой иметь — зато сейчас, на просторе, тот рыцарский двуручник ох как хорош оказался бы... но грех жаловаться, как говорится.

Без особых проблем покрошив ближайших навьев, она мимолётно оглянулась. С горжи уже, дёргаясь, рывками опускалась морская верёвочная лестница — с деревянными перекладинами. А прижавшийся к стене Тим хоть и выглядел слишком уж бледным, но что-то упрямо шептал, указуя палочкой в толпу, подбирал со своей магией...

Ни огонь, ни колючие искры, от которых несло грозовой свежестью и вставали дыбом волосы, видимого ущерба этой банде нежити не принесли. Проигнорировали те и завывающие от ярости аккуратные смерчики, и даже коротко прошелестевший дождь из ледяных дротиков.

Ага! Это уже подмога... по земле раз-другой прокатилась короткая судорога. Хоть орда навьев и думать забыла об осаде — вся полезла на прижатую к стене башни парочку — крохотное волнение почвы, словно на поверхности воды, изрядно тем досадило.

В другое время стоило бы вволю позубоскалить, глядя как навьи спотыкались на ещё только что бывшем ровным месте, летели кубарем через кочки и ямки, а то и хорошие такие, сами по себе гуляющие канавы. Сшибали друг друга, тут же с воем вцеплялись в глотки... Женька своим клинком прилежно добавила сумятицы в этот бедлам и негромко процедила, старательно удерживая бурное дыхание:

— Тим, лезь первый. Потом сверху колданёшь ещё раз, под шумок и я заберусь.

Хотя принц, безоговорочно признававший своё невежество в делах чисто военных, повиновался даже не пикнув, эта ошибка едва не стоила Женьке жизни. Ну стоило бы заранее подумать, что Тим на верёвочной лестнице это цирк похлеще коровы на льду!

Едва земля, дотоле страдавшая помесью лихорадки с пляской святого Витта, успокоилась, как поднявшиеся на ноги навьи бросились все разом. Молча, и даже для виду не похватав оружие. Сразу попытались просто задавить массой, погрести нахалку под грудой тел и ещё дёргающихся обрубков. Потив своего желания Женька мгновенно взяла темп — но даже этого оказалось мало!

Что толку, если искромсала паразита на куски? Упав, он даже одним только этим стеснял движения и лишал свободного пространства... а с трёх сторон напирала такая орава просто для кучи, что через пару секунд Женьке пришлось вскарабкиваться на груду не стоит говорить и чего — и при том вертеть клинком такие кренделя, что едва руки не вывихивались.

И всё же, как Тимка ни медленно взбирался наверх, его подвиг наконец таки закончился. Сверху грянул беззвучный гром — и навьи с разочарованным воем разлетелись в стороны. Чем это таким принц прищучил, если здоровенные уродливые воины вдрух принялись бестолково бегать и размахивать грабками, с грохотом сталкиваясь и падая, Женька наблюдать, а тем более задумываться не стала. Тут бы свою попу уберечь... швырнув разгорячённый клинок в кольцо на поясе, она прыгнула к лестнице и буквально в несколько движений оказалась наверху.

— Браво, леди! — двое грязных солдат тут же втянули сюда и смотали верёвочное сооружение, а к оглядывающейся Женьке и пытающемуся кое-как отдышаться принцу уже спешил прихрамывающей походкой командир.

Вернее, не командир — под залившей половину его лица кровью Женька почти сразу признала одного из тех дворян, которые сразу пришли послужить маменьке-Императриссе. Ах, дон Диего? Очень приятно...

— Плохо, ваш-высочества, зря вы сюда, — молодого ещё дона пошатывало, голова тряслась мелкой дрожью, словно у пьяного сатира — а глаза смотрели со смертельной тоской и вроде бы как чуть в сторону...

Женька и сама видела, что дело худо. С мертвяками воевать само по себе тяжело — смертельная для другого рана этим всего лишь, учёно говоря, частичное уменьшение функциональности. Ни страха, ни боли, чем не идеальные солдаты? И всё же, что-то в ней упрямо восставало против такой вот арифметики...

— Ваши высочества, наверняка где-то поблизости, в тумане прячутся шаманы — поначалу они чем-то ударили по нам, лейтенанта и нескольких солдат сразу в лохмотья размолотило. Да и сейчас то колдовство ещё отзывается, хоть в петлю лезь.

В нескольких фразах снимавший с того проклятие Тим поведал, что нужно продержаться всего-то четверть часа или чуть больше... а затем запнулся и посмотрел на хмуро озиравшуюся по сторонам Женьку.

Всё верно, милый, всё верно.

— Сообщите солдатам, дон, что мы уходим отсюда — я не намерена напрасно терять людей. И организуйте отход, нам лишь бы задержать навьев да успеть перескочить на корабль, — она тряхнула волосами и посмотрела на холодно взиравшее с небес и почти не гревшее солнце — да так, что то высекло из глаз золотую искру. — Мы вернёмся, но уже готовыми к бою, и вовсе не горсткой.

Дворянин отсалютовал шпагой и отправился обходить жиденькую цепочку солдат. Право, стоило посмотреть, как проснувшаяся надежда словно влила в тех свежую кровь — глаза заблистали, поникшие от усталости и безнадёги плечи расправились, и даже несколько солоноватых, более смахивающих на ругательства шуточек полетели в сторону опять полезших на приступ навьев.

Женька рубилась спокойно и расчётливо. Краем глаза она посматривала, как сбоку двое солдат опрокинули на толпу котелок с чадящей смолой, тут же проворно отскочили назад и радостно ухмыльнулись. Да уж, такому омовению даже мертвяки не порадуются... А на привратной башне одиноко и вроде безучастно стоял Тимка. Он всего лишь обмахивался волшебной палочкой, словно придворная фифочка веером — однако нападавших от того плющило и карёжило так, что подобравшиеся поближе и вовсе разваливались в куски осклизлой дурнопахнущей плоти. Таки подобрал заклятье против этих упырей!

И всё же, червячок сомнения грыз, кусался. Уж больно плотно шаманы накрыли своей силой замок и округу, и упускать добычу они явно не собирались. Вон, даже Тим нахмурился — не может колдануть в полную силу. Знать бы ещё, какую ж пакость они приготовили — и ведь, наверняка не одну... и всё же, пришёл момент, когда из тумана позади вынырнула макушка мачты, а затем и вторая, на которой трепетал ало-золотистый вымпел.

— Дон Диего, уводите людей, а мы чуть попридержим злыдней! — хрипло выкрикнула Женька и едва не поперхнулась вонючей прядью надвинувшегося и ставшего куда менее безобидным тумана.

Тот пинком сбросил со стены своего противника, едва не потеряв вместе с ним свою шпагу, и коротко оглянулся. Несколько его команд сделали то, чего не добились даже неупокоенные — словно ветром смели со стен и башен защитников. Раненых тащили на плечах и руках... впрочем, смотреть назад уже было некогда. Отхлынувшие было навьи словно почуяли что-то или получили неслышную команду — полезли опять.

Да так, что пришлось крутиться белкой в колесе. Волна прибоя осаждающих захлестнула стену, и медленно пятившаяся Женька вскоре оказалась спина к спине с упрямо защищавшим спуск вниз принцем. Одежда на том не то, чтобы взмокла от натуги — она дымилась и потрескивала от жара.

— Раз... два... — и опять на счёт "три" они вдвоём прыгнули — на этот раз назад, сразу через несколько ступеней, и стремглав помчались вниз, к давно знакомому выходу на площадку над морем.

Всё же, не настолько они и спешили, чтоб не захлопнуть и не подпереть пару-тройку весьма прочных дверей — хоть ненадолго, но задержит. Короткий, более похожий на бегство рывок по вырубленному в скале проходу — и вот наконец-то в лица опять ударил дневной свет, а волосы взвились от ветра.

И всё же, Женька снова преисполнилась самых мрачных подозрений — паруса корвета зияли дырами и пропалинами, в корме чернел здоровенный пролом прямого попадания, а стоявший у борта капитан в ободранном кителе держал на перевязи руку с просвечивающим сквозь повязку пятном крови. Оказалось, что спешивший на выручку корабль пытались перехватить две орочьи ладьи — да не пустые, понятное дело...

— От одной мы увернулись и на скорости ушли, но вторая таки успела вцепиться в нас, — капитан зашипел и поморщился от боли, когда почти упавший с каменного выступа на палубу раненый солдат неловко задел его руку. — Я потерял четверть экипажа и бизань-мачту, леди Джейн — но всё же, мы прорвались.

Тима пришлось закидывать на корабль именно что силой — всё хорохорился, героем себя выставлял. Глупый ты мой, нет ничего позорного в отступлении перед лицом превосходящих, как говорится, сил. Хоть и принято нынче хаять Кутузова, но армию он сберёг, а потом и показал французам, кто же на самом деле в доме хозяин... и всё-таки, она не успела.

Тощий матрос с разорванным и наспех перевязанным плечом вдруг побелел лицом, глядя куда-то вверх.

— Они баллисты наводят! — с отчаянием застонал он.

Женька мысленно отхлестала себя по щекам. А ведь, должна была сама сообразить, дура, и пораньше! На крайних башнях замка стоят баллисты — и стоит только корвету чуть отойти от берега, как он выйдет из мёртвой зоны. И тогда... что произойдёт тогда, она прекрасно себе представляла. Истерзанный и перегруженный корабль, не успевший толком набрать хода — идеальная мишень для орочьих канониров.

Это если не подоспеют шаманы и не накроют всю посудину одним заклятьем... и всё же, путь к спасению уже горел в памяти чёткими светящимися строками — и даже с витиевато-элегантной завитушкой подписи под ним — леди Джейн.

— Что это? — воскликнула она с раскрывшимся от удивления глазами, и указала в скрытое колдовским туманом море. И все разом уставились туда.

Прости меня, Тим, но иные вопросы я буду решать сама... костяшка пальца безошибочно ударила под вспотевший затылок принца, в ту самую впадинку, которую ещё час назад исступлённо ласкали её пальчики... он осел на палубу беззвучно, словно вдруг мгновенно уснул.

— Капитан, доставите принца Тима в безопасное место, и отвечаете головой — с того света достану, если что, — с лёгким сердцем пообещала Женька, аккуратно сгружая бесчувственного на руки чуть покачнувшемуся капитану. Она распрямилась и вроде как безучастно поинтересовалась в пространство: — Мне нужен один сильный боец — и почти на верную смерть.

Несколько солдат, выглядящих чуть свежее остальных, нерешительно пошевелились, однако тут вперёд протолкался тот самый, молодой дворянин со шпагой.

— Всем молчать! Я с вами, леди Джейн. Отца с матушкой и сестру уже война прибрала... некому и плакать будет.

Женька молча кивнула с закаменевшими скулами, а рука её, холодная и словно чужая, сделала капитану жест — в море!

— За мной, дон Диего. И пока мы не разваляем обе катапульты — умирать просто запрещаю.

Как же непросто оказалось пересилить себя! Оторвать от камня эти трусливо дрожащие ноги, так и порывавшиеся запрыгнуть обратно на медленно отходящий корабль...

Наверное, усердно выламывавшие массивную дверь навьи здорово удивились, когда та вдруг распахнулась сама, а из-за неё выскочили словно два осатаневших тигра. А может, и нет — по той простой причине, что увлёкшихся взломом мертвяков просто нашинковали, как хорошая хозяйка колбасу.

— Нет, не разделяемся, — мрачно процедила Женька, уже расчистив выход из погреба во двор.

Ох мамочки, сколько ж их тут... путь по лестнице вверх она прорубала сама, а вполне здраво оценивший свои силы дон старательно прикрывал спину.

Первую башню они взяли на меч легко, почти играючись — видимо, шаманы не сразу сообразили, что же надо этим вернувшимся выскочкам — а навьи блеском своей соображаловки поразили бы разве что курицу. И ворвавшаяся на верхнюю площадку парочка устроила возившимся у катапульты навьям настоящую резню. Женька едва не поскользнулась в этой кровавой каше, но уже пилила щербатым клинком тетиву и кожаные ремни креплений. Даже если и отремонтируют, то не сразу... когда последняя связь распалась, она оглянулась на своего спутника, кое-как перевязывавшего свежую дырку в плече.

— Не страшно, — задыхаясь, буркнул он, и под взглядом Женьки переложил шпагу в левую руку.

Годится...

Вторая башня оказалась куда более трудным орешком. Навьев сюда налезло столько, что Женька прорубалась просто сквозь толщу живого мяса. Дон Диего сзади оказался ранен ещё раз — и всё же, после показавшейся невыносимою рубки впереди-вверху блеснул свет.

— Поднажмём... — даже не выкрикнула, а прохрипела она сорванным голосом.

Потерявшего сознания дона пришлось втащить наверх за шкирку. Женька пинком захлопнула люк, и быстренько определила полетать с высоты башни вниз дюжину здоровенных мужиков. Равнодушно и устало, словно в поднадоевшей компьютерной игрушке.

— Как раз вовремя, — очнувшийся напарник дёрнул рукой с насквозь пропитанным алым рукавом, и кое-как ткнул кончиком шпаги в одну из полезших сюда с внутреннего двора рож.

Задыхающаяся Женька лихорадочно занималась своим вредительством, а взгляд её старательно смотрел на что угодно, только не на медленно и величественно уходивший в море корвет... когда сзади, со стороны лежавшего на залитой кровью площадке напарника раздался короткий вскрик, она даже не оглянулась.

Не было сил не то, что встать с корточек — даже пошевелить рукой с опустившимся и замершим мечом. Избитое и в нескольких местах проткнутое тело уже отдало всё, что могло, и теперь убедившийся в том разум следил за происходящим с каким-то вялым безразличием. Он ещё попытался дёрнуться напоследок, уйти из этого дрянного мира в чёрную пустыню своего Я — но уж слишком плотно всё загораживал вязкий туман орочьего колдовства. Вот взобравшаяся на башню толпа вдруг заворчала, набросилась, и взорвавшаяся в макушке чёрная колючая звезда обрушила на Женьку своё торжествующее ничто...

— Зачем вы мне двоих притащили, кретины? — чей-то уверенный и зычный голос вырвал её из липкого и приставучего кошмара.

Женька судорожно дёрнулась, сглотнула от бессилия, но даже не сумела разлепить глаза. Вот те раз, вроде живая!

— Хозяин говорит нести живых, мы нести живых, — кое-как пробасил безжизненный голос.

Говорящие навьи? Ничего себе — ни о чём подобном Женька даже не слыхала... старательно она думала о чём угодно, только не о своём положении. Судя по ощущениям, её положили на пол и приковали за лодыжки и запястья — и даже за талию прихватывал прочный металлический пояс. Двоих живых? Значит, Диего ещё дышит... зря он это. Попасть живым в руки орочьих шаманов — такого невезения Женька даже и врагу не пожелала бы...

— Ладно, бросьте это мясо в угол, — властный голос приблизился, а затем чья-то ладонь сильно и хлёстко несколько раз ударила по щекам — да так, что Женька запросто могла бы пересчитать полетевшие из глаз искры. — Очухалась, не придуривайся — уж мне-то видно.

Небрежные пальцы грубо задрали веко, снаружи потёк красноватый свет и тёмное расплывчатое пятно наклонившегося лица.

— Живая, — удовлетворённо кивнуло оно, и рука тут же отпустила.

Что-то глухо скрежетнуло, а потом в лицо ударил холодный поток выплеснутой воды.

— Давай-давай, ты мне нужна в сознании!

Как ни не хотелось обратного, но немудрёная терпапия таки привела чувства к некоторой ясности. Прежде всего Женька незаметно, как ей казалось, подвигала конечностями, чтобы определить — сколько же зазора ей осталось. Обнаружилось, что совсем ничего — равно как оказалось, что для хозяина положения то не осталось незамеченным.

— Ну же! — ладонь снова хлёстко ударила по лицу — да так, что мозги со звоном стали набекрень. Вот же ж дрянь эти мужики — чуть что, сразу по мордашке норовят!

Хочешь, не хочешь — а слипающиеся от сырости глаза пришлось не только открыть, но ещё и проморгаться.

Женька молча выругалась. Оказывается, приковали её не к полу, как по наивности подумала она (ну откуда у орков гладкие деревянные полы?) а к столешнице здоровенного стола. А уж маячившая рядом физиономия пожилого орка и вовсе наводила на невесёлые размышления — зачем?

— Умная девка, — одобрительно хохотнул тот. — Такой враг делает сильными и нас. Но ты сделаешь меня вдвойне сильным!

Говори-говори, проклятый, не останавливайся! Женька старательно сделала бесчувственное лицо и нарочито разглядывала кое-как обработанный потолок грубого камня, зачем-то пытаясь понять, глубоко ли под землёй эта пещера — а руки орочьего шамана сорвали с неё одежду и принялись бесцеремонно ощупывать нижнюю часть тела. Она даже глухо зарычала, когда исследование небрежно прошлось по деликатным местам, обжигая чужеродной, словно ледяной магией.

— Четырнадцать-пятнадцать недель — то, что надо...

Нет, только не это! Тело против воли само выгнулось дугой, забилось в своих оковах. С придушенным воем Женька уже слышала, как затрещал слева либо металл, либо собственная кость — но шаман навалился с хеканьем, проворно надел ещё по одному тяжёлому кольцу.

— Сильная мерзавка, ничего не скажешь. Никаких навьев с тобой не напасёшься... — орк отошёл, тяжело дыша, полюбовался извивающимся на столе телом. — И наверняка красивая самка, на ваш человековский лад.

Но всё-таки, Женька с колотящисмся сердцем и срывающимся на вой дыханием заставила себя успокоиться. А вдруг силы ещё понадобятся? И даже попыталась осмотреться затуманивающимся от отчаяния взглядом. Что там по бокам, разглядеть не удавалось даже боковым зрением — по углам всё надёжно скрывали тени. И всё же, что-то звякнуло в той стороне, и из потёмок выступил шаман с блестящим в руке чёрным, слегка изогнутым ножом.

— Что ж, я пересажу плод в самку моего народа, подпитаю его своим великим искусством — и воспитаю из него орка... — глаза шамана лихорадочно блестели. — Когда он вырастет, у него будет больше наложниц, чем у всех вождей, вместе взятых — и тогда потомки Первого Дракона будут защищать и мой народ!

А Женька замерла обречённо, как кролик при виде удава, и никак не могла отвести глаз от занёсшегося над её самым сокровенным чёрного полированного лезвия, выточенного то ли из камня, то ли стекла.

— Впрочем, нет... смерть это будет слишком легко для тебя, — качнувшийся было вниз клинок пока не вонзился в тело.

По крайней мере, сейчас. А шаман отложил свой мерзкий инструмент и шаркающей походкой чуть отошёл. В глазах Женьки постепенно прояснилось настолько, что она увидела, как орк вытащил из кожаного мешка книгу и принялся её листать. Будь ты проклят, мерзавец... она снова едва сдержала стон — уж с какими целями орочий шаман сейчас изучал добытый невесть откуда потрёпанный анатомический атлас весьма знакомого вида, догадаться труда не составило. Эх, не зря она всегда сторонилась этой (censored) медицины — а в маменькину домашнюю библиотеку заглядывала с сугубо противоположным, смертоубийственным и напрочь душегубским интересом.

Примерно как и этот сейчас...

— Хм-м... ага! Что ж, это возможно — оставить тебя живой. Но пустой, как выпитая бутылка и бесплодной, как камень, — удовлетворённо кивнул орк и небрежно отбросил книгу.

Будь ты проклят, "МедИздат"!

Здоровенный, с поседевшими висками, шаман в своей кожаной безрукавке и бусах из мелких ракушек сейчас казался персонажем из дурной телепостановки о дикарях. Слегка обтёсанных образованием, но всё равно дикарях. Хотя и походил этот спектакль больше на кошмарный, извращённый сон.

— У тебя ничего не получится, — Женька старательно придала своему голосу как можно больше безразличной уверенности.

— Это почему же? — в словах вернувшегося и потянувшегося было за ножом орка слышалась лишь холодная брезгливость. — Я самый лучший в чёрном искусстве некромантии и тавматургии. Был ещё один... но он сгорел в столице.

Орк поморщился, прислушался к чему-то с недовольным лицом. Затем пошатнулся, легонько похлопал себя по щекам и утёр лицо. Устал, сволочь?

Женька чуть поторопилась ответить, старательно отвлечь и ещё потянуть зачем-то хоть чуть-чуть времени — пусть и видела явно, что этот шаман ушлый, просто так его с пути не свернёшь. Но, понадеялась, что тот не обратит на поспешность внимания. Равно как и скатившуюся из уголка глаза на висок капельку предательской влаги — и вовсе не просто воды.

— То была моя идея, налёт на ваш вонючий город — а передовой дракон, чёрный и прекрасный, нёс меня. И я смеялась — слышишь? — смеялась и кончала как шлюха, когда в огне горели ваши орочьи ублюдки!

Равнодушное лицо орка исказилось. В другое время даже забавно было бы наблюдать, как он сначала побледнел, затрясся от с трудом сдерживаемой ненависти, затем покраснел в рвущемся из горла рычании. Рука его сорвала с шеи украшение, и дробный перестук рассыпавшихся раковин раскатился по пещере.

— Тварь... мерзкая и гнусная маленькая тварь... — всё же, шаман хоть и дёрнулся было к ножу в порыве исполосовать мерзавку на тонкие ленточки, но всё же как-то сдержал себя. — Не-е-ет, теперь моя решимость оставить тебя в живых и превратить твой каждый день в пытку окрепла пуще прежнего...

Всё тело словно обожгло раскалённой докрасна крапивой — во всяком случае, непроизвольно дёрнувшейся и глухо застонавшей Женьке другое сравнение в голову просто не пришло. А шаман ещё раз окатил её своей магией, и его глухой, будто нарочито надтреснутый голос методично долбил в голову строки на неизвестном языке под редкие удары бубна.

— Да, именно так, мучиться и страдать каждый день своей жизни — а жить ты теперь будешь долго, — шаман вытер мокрое от пота лицо обрывком Женькиной штанины и брезгливо отшвырнул её в сторону. — Лучшие наши целители душ изучали вас, людей — и выяснили, что душа у вас способна болеть и страдать гораздо сильнее тела...

Над Женькой наклонилось перекошенное от ненависти лицо, а в ноздри ударила вонь надсадного дыхания.

— Быть может, однажды ты доберёшься до меня — но зато и моя жизнь станет итереснее, обретёт новый смысл и новую великую игру. Но я буду не там, я спрячу то, что пока принадлежит тебе, в другом мире — о котором вы, мерзкие людишки, даже не подозреваете. Моя месть будет взрастать долго, и в её пламени сгорит весь ваш мир...

Он несколько раз судорожно и глубоко, с рычанием вздохнул с закрытыми глазами, упиваясь своей ненавистью и своим торжеством. Но вновь открывшийся взгляд кроме остаточного блеска уже выражал только спокойствие и решимость. Орк вновь взял в руки свой навевающий дрожь клинок, смазал чем-то пряно пахучим из маленькой бутылочки. Примерился — уже в чуть другом месте — и с сосредоточенно поджатыми губами, которые чуть оттопыривали потёртые клычки, вонзил в мягкий и податливый живот.

Как тело ни ожидало остро полоснувшей боли, но оно её так и не дождалось. Ах да, клиентка должна жить и даже пребывать в сознании... Неизвестно, чем этот хирург-маньяк смазал нож, но дело своё он знал — вот именно боли закусившая губу Женька не почувствовала. Холод и какое-то тупо раздвинувшее её ощущение. И ещё стыд. Стыд перед своим малышом, который так и не увидит матери — но станет слепым орудием в руках орков... она всё же закрыла глаза.

Всё-таки, показать свою гордость и силу не удалось. Губы предательски затряслись, из них вырвался хриплый вой, а из сразу заполнившихся влагой глаз стремительно, одна за одной хлынули слёзы.

Будь

ты

проклят!

Будь ты... будь?

Секунды улетали за секундами, имея сейчас совсем иную цену и иное назначение — а ворвавшаяся в сокровенное чужая сила не двигалась. Женька ещё чуть выждала, а затем рванулась, затрясла головой, старательно стряхивая из глаз своё мокрое отчаяние.

Орочий шаман застыл над распластанной перед ним женщиной, словно его то ли гром разразил, то ли его тупую башку и вовсе мысль посетила. Да так, что бледный даже сквозь природную орочью смуглость мерзавец вдруг медленно поднёс к лицу ладони, словно пытался их рассмотреть. Дёрнулся, глухо засипел что-то посиневшими губами. Руки его заскребли по горлу, будто сдирая с него паутину или что-то невидимое. Он пошатнулся, обмяк, как если бы из надувной игрушки выпустили вдруг воздух — и с шумом завалился навзничь.

Тикать!

Что б там с тем шаманом ни приключилось — падучая ли болезнь, или же и в самом деле посетил пришедший на помощь отец Кондратий — но извивающаяся Женька едва не вывихнула себе плечо и шею, пытаясь со своего стола рассмотреть, что же творилось рядом. Впрочем, только и заметная ей отсюда откинутая нога шамана ещё раз дёрнулась, скрючилась в судорогах и затихла.

Очень хотелось бы думать, что навсегда... только сейчас Женька сполна и оценила фразочку насчёт биться как рыба об лёд. Хотя и не думала о том — нет, не думала. Всё естество, уже заглянувшее туда, откуда и вовсе лучше держаться подальше, захлестнуло такое острое и пьянящее чувство свободы и облегчения, что его в другое время можно было бы и сравнить с тем, что дарил друг.

— Тимка, я уже иду... — она старательно замерла, расслабилась, растеклась по столу — лишь мелко и часто в такт бьющемуся сердцу подрагивал торчащий из подвздошья нож.

Дура, ой как есть дура! Верно говорила Принцесса — Воины умом и сообразительностью не отличаются. Миг-другой холодного и чуть отстранённого внимания, и оковы вдруг стали частью её, леди Джейн — даже не Женьки Суворовой. Та глупышка давно умерла... вот металл податливо потёк под этим пристальным и немигающим внутренним взглядом... точно как тогда, когда ещё в той жизни пришлось чинить — нет, лечить! — лечить слегка помятую бээмвушку.

Вот и всё. Ещё только что массивные и прочные кольца, державшие добычу цепко и надёжно, оплыли словно подтаявший воск. Женька дёрнулась было выдернуть из себя эту чёрную дрянь, но ещё быстрее отдёрнула ладонь. Вот чёрт! Глубоко вошёл, сантиметров на пятнадцать. Но вроде в стороне от. Нет, пусть лучше с этим маменька разбирается, сейчас главное добраться до неё. Если память не изменяет, без тёти доктора вытаскивать из себя клинки не рекомендуется? Осторожно она перевернулась набок и взглянула вниз.

Шаман ещё дышал, но судя по мокрому и посиневшему лицу, это ненадолго. Впрочем, нет, ненадолго это судя не по лицу — по неслышно соскользнувшей с места своей казни Женьке.

Она не колебалась ни мгновения. Осторожно присела, стараясь не потревожить очень уж глубоко вонзившийся инструмент — и сделала те движения, которым её хоть и нехотя, но выучил когда-то Вовка. Изо всех сил, старательно, до глухого и ясно различимого хруста позвонков в свёрнутой почти на пресловутые сто восемьдесят шее. И ещё вбок с упором и натяжением, чтоб разорвать...

Для гарантии бывшая пленница по самую рукоять воткнула в тускло и укоризненно блестевший глаз шамана самый большой из найденных в раскрытом мешке ланцетов — ещё и провернула с тугим чавканьем в мозгу.

— А дёрнешься, вообще голову от тела отрежу, — мрачно пообещала Женька, и вдруг её затрясло.

Нет, пожалуй, всё-таки не от холода.

Но всё же, пришлось кое-как обнять себя руками, обмануть сейчас остро нуждающееся именно в этом тело. Жаждущее тепла, ощущения кого-то сильного и надёжного рядом.

— Это я сильная — и надёжная, — безапелляционно заявила Женька не допускающим возражений тоном.

Да и кому б тут возразить? Разве что этому — как странно было смотреть на скрюченное с вывернутой шеей здоровенное тело у своих ног. Тело того, кто только что едва не сделал самый удачный ход в той войне, которая тысячелетиями велась меж народами орков и людей. И очень могло статься, что чертовски выигрышный ход...

А всё-таки, она и замёрзла тоже — каменный пол подземной камеры теплотой что-то не отличался. Пошарив по углам, Женька нашла сорванную с себя обувь и оставшуюся от джинсов окровавленную тряпку. И даже иззубренный клинок. Всё ж, это лучше, чем ничего?

Однако, нашлось ещё кое-что. Вернее, кое-кто — вполне томно раскинувшись в лужице крови, еле слышно в этой тишине ещё дышал молодой человек — тот самый, дон Диего, сейчас больше похожий на верного кандидата к районному патологоанатому. И протянутые к его шее пальцы нащупали слабо, еле-еле заметно и слабо, но всё же упрямо бившуюся жилку...

— Сучка ты гоблинская, Джейн! Дрянь и мерзавка. Хоть раз признайся честно — тебе жаль, что парень выжил. Тебе до уссыкачки неохота даже думать, что надо спасать его и тащить на себе, — от этих слов, произнесённых каким-то чужим голосом, в голове снова немного прояснилось.

Настолько, что Женька не стала хвататься за клинок — она узнала своё рвущееся из горла дыхание. На шее кулём висел бесчувственный парень, меч бил о бедро (словно ему мало досталось) и норовил запутать ноги, однако шаг за шагом леди Джейн Непобедимая и Неповторимая тащилась загнанной клячей по грубому каменному коридору.

Пить хотелось просто нестерпимо. Нет, пожалуй, ещё больше хотелось сейчас бросить всё и просто тихо заплакать, скукожившись во в том уголочке, от жалости и сострадания к самой себе — благо из глаз и так уже сочилась какая-то подозрительная дрянь... всё-таки, Женька запнулась о камень и упала опять.

— Ох-х... — с еле слышным стоном выдохнула она, когда толчок в живот и судорожное затем ощупывание себя подтвердили безжалостное: чертовски неудачно упала.

И теперь шаманский нож вошёл глубоко, совсем, по самую рукоять. Появилась тупая, ноющая и пульсирующая боль. Правда, тоненькая струйка почти чёрной крови от того не увеличилась, и это внушило смятенно заметавшимся мыслям некоторую надежду.

— Стерва ты, леди Джейн, — глухо резюмровал всё тот же хриплый голос, когда Женька оторвала взгляд от лежавшего рядом Диего и с надеждой вперилась в черноту коридора впереди.

Туда, подальше от чёрной и взкой, опутывающей всё тело туманом магии шамана! Ещё чуть, и можно будет ещё раз попытаться уйти. Уйти в себя, в своё любимое и откровенное Я. Пусть в прошлые разы едва не разорвало на кусочки — но когда-нибудь да удастся прорваться? Оттуда уже и домой...

— А там бабы и кабаки — всё будет наше! — Женька наощупь размазала по лицу сочившуюся из разбитого носа кровь и медленно, неуверенно встала.

Наверное, со стороны то выглядело нелепой вознёй возомнившей о себе невесть что пьяной девицы.

— Ну просто в хламину пьяной! — Женька присела, кое-как забросила на себя почти ледяную руку Диего и с глухим воем распрямилась. Кое-как подобранный с пола факел затрещал, задёргался предупреждающе, но погаснуть всё же не решился. Эта малахольная всё равно зажжёт опять...

Да, точила и кружила вокруг сознания мысль бросить парня — никто за то не попрекнул бы. Лучше спастись одной, чем вообще никому. Да и кто узнает-то? Где бы ни находилась эта пещера, но уж никак не в родном мире. Хм, а какой же считать родным? Тот, где прекрасно без неё обходится милый и чумазый от копоти Донецк — или тот, где родился один прекрасный по самое не могу принц?

И всё же, она вновь и вновь тащила на себе бесчувственное тело, спотыкалась и плакала, кляла себя и судьбу последними словами. Падала и с глухими матюгами поднималась опять. Умирала с тем, чтобы через несколько шагов воскреснуть вновь — и вновь обнаружить на шатающемся теле эту безвольную тяжесть, а коридор потихоньку надвигающимся на себя.

— Давай, тащи, принцесса ты гоблинов долбаная! — зашедшееся от натуги сердце колотилось уже так, что сквозь шум в ушах Женька едва расслышала сама себя. — Не так просто титулы зарабатываются!

Но всё же, после очередного позорного падения пришлось-таки признать, что даже у железной и неутомимой по определению леди Джейн есть предел. Батарейки издохли окончательно, а уж с торчащим из живота кинжалом и подавно. Женька с трудом ощупала и даже попыталась помассажировать свои отказавшие напрочь ноги.

Бесполезно — она их даже едва чувствовала. Ну что ж, или сейчас, или уже никогда... на этот раз подниматься на ноги и взваливать на себя даже не застонавшего парня пришлось долго. Она не знала, сколько на то ушло времени — но вот сил ушло слишком уж много. Именно тех сил, которые подпитывали саму жизнь — её и обёрнутого сферой внимания парня. А ещё, того восхитительного огонька, который она собиралась вырастить и через некоторое время подарить Тимке.

Тимке — и себе...

В лицо еле слышно повеяло холодком. Только, не стылой недвижностью спёртого воздуха подземелий — а бодрящим и куснувшим за щёки морозцем. Ну же! Ну ещё! Ну!..

— Вот так-то! — наверное, это не произнеслось даже, а всего лишь подумалось, когда шатающаяся Женька вывалилась в мороз и черноту под ногами, всю исчёрканную белыми змейками извивающейся у подошв позёмки.

Ещё немного, ещё чуть-чуть — и вот уже мрачные, чёрные как сама ночь ворота выросли впереди по повелению своей хозяйки. Как ни упирались они, как ни противились попыткам затащить в них чужого — но всё же, втиснутый в щель клинок расшатал их, заставил словно устрицу приоткрыть створку.

А там уж Женька просочилась и сама. Тут ведь как, хоть мизинец пролез — дальше и всё остальное пройдёт. Лицо обожгло жаром так, словно его сунули в печь. В горло и постепенно оттаивающее с мороза восприятие толкнуло устоявшимся теплом, запахами цветущих растений — и даже чем-то очень слабым, но несомненно съестным с кухни.

— Хм, интересно, а сам слуга-то хоть питается чем?

По правде говоря, на самом деле ей то сейчас было безразлично — Женька уже тащила себя и ставшую почти привычно-неподъёмной ношу дальше. Через качающийся влево-вправо холл с мохнатым ковром, мимо колышущегося фитодендрона в золочёной кадушке — вон туда, в полутёмный боковой проход. А вот и спортзал, слава японскому богу! И штормит же тут...

Вместо уже примелькавшегося в широком проёме яблоневого, залитого солнцем цветущего сада оттуда сейчас заглядывала бездонная чернота. Но Женьке уже было на то глубоко и прочно начих... в общем, наплевать.

— И даже написать, — с больше похожим на скрежет смешком заявила грязная и окровавленная воительница с раненым солдатом на плече, и не столько вошла, сколь косо ввалилась в испуганно замерцавшее навстречу ей огромное, в полстены зеркало своих отражений...

Палец что-то потеребило, несильно но настойчиво. Женька дёрнула щекой, не открывая глаз, и с больше похожим на стон вздохом чуть повернула лицо. Так плохо ей ещё не было никогда. Больше всего это походило на последствия однажды сдуру употреблённой смеси пива с водкой, когда наутро всё тело лихорадило рябой холодной дрожью. Вот и сейчас, стоило лишь пошевелиться, как в каждой клеточке вновь ожила и заплескалась болезненно-сладковатая волна растёкшейся по организму то ли отравы, то ли и вовсе яда.

В кончик пальца снова ткнулось что-то с мокрым тянущим чувством. Пришлось даже совершить маленький подвиг и осторожно приоткрыть левый глаз.

Несносная рысь опять притащила под бочок своей любимицы обоих несмышлёнышей. Один сейчас умиротворённо мурчал и сладко подрагивал лапками, уткнувшись мордочкой в живот своей матери и усердно работая живым насосиком. Зато второй лохмотун, песчано-рыже-пятнистого цвета, откровенно дал маху — беззубой ещё пастишкой наделся на кончик обнаруженного Женькиного пальца и усердно смоктал его.

— Кысь... — умоляюще простонала она.

Результатом явилось лишь то, что рысь покладисто повела в сторону голоса одним ухом с изящно украшавшей его чёрной кисточкой. Но затем, после пристального обнюхивания сочтя свою лапу недостаточно чистой, снова принялась её с остервенением вылизывать.

Как ни странно, пальцами шевельнуть удалось. А там и кистью руки, какой-то чужой и едва ощутимой. После чего, согласитесь, ухватить барахтающегося котёнка за шкирку и ткнуть в нужное место, тем самым спася маленького обжоркина от голодной смерти — то уже не ахти какой подвиг.

Рысь оторвалась на миг, одобрительно посмотрев на подключившийся к делу (и к телу) второй пухнастый комочек. А затем она этак царственно и недоумённо повернула ушастой головой, словно заметившая пьяную фрейлину королева. Вибриссы на мордочке обеспокоенно и брезгливо дёрнулись, задняя лапа поднялась в воздух, проплыла над самозабвенно работающими малышами — и с наслаждением почесала свою хозяйку где-то на затылке.

Ну да, это ей с наслаждением — а в комнате раздался такой хруст и скрежет, что Женька даже сквозь одолевавшую её противную слабость ощутила, как вся и напрочь пошуршавела.

— Опять блох нахваталась? — как ни слаб был этот голос, но рысь сноровистой лапой подгребла под себя своё маленькое семейство, после чего всем телом подсунулась под ладонь хозяйки.

Обеспечив себе таким образом тактическое преимущество, эта полоумная кошка вдумчиво обнюхала доставшееся ей весьма сомнительное приобретение, после чего на пробу тронула его язычком.

И хотела бы Женька взвыть со всей дури да отдёрнуть лапку из-под этой ритмично заработавшей розовой наждачки — однако, сил на то решительно не находилось. Да и Кысь для пущей уверенности прижала добычу своей вовсе не слабой лапой — и вылизывала, вылизывала, вылизывала...

Впрочем, во всём есть не только свои недостатки — но и свои преимущества. Женька сдержала свои расплывшиеся мутным киселём рефлексы и нехотя прислушалась к ощущениям. Хм, наверное, это можно приравнять не только к умыванию "с песочком", но и к массажу? Потому что невыносимо-дерущие прикосновения шершавого язычка словно выгоняли из ладони напитавший её дурман. И когда увлёкшаяся Кысь уже облагодетельствовала своим вниманием и заботой руку до самого локтя, Женька почувствовала, что дальше может уже и сама.

— Спасибо, Кысь... что б я без тебя делала?

Если в твоём распоряжении есть всего одна рука, пусть даже левая — это не так уж и мало для той, кто знает. И умеет — Женька, словно почуявшая щелочку в облаве волчица, принялась усердно протискиваться туда всем телом. И хотя Кысь смотрела на свою старшую подругу вопросительно и даже чуть обалдело сощурившимися жёлтыми глазами, во взгляде её отчётливо сквозило одобрение.

— Уфф! Не знаю, какой дрянью меня опоили или околдовали, но мне это не нравится, — Женька некоторое время устало отдыхивалась, чувствуя, как по всему телу выступил холодный пот.

Но зато это тело теперь принадлежало ей всё — вместе с немало прояснившимся сознанием. И первое, что эта комбинация сделала — провела рукой по тому месту, за которое беспокоилась больше всего. Плотно охватывавшая живот и напитанная магией повязка оказалась с негодованием растерзана и отброшена, ладонь некоторое время поглаживала гладкую кожу в том месте, пока во всё радостно смутившееся естество не вплыла радостно и нетерпеливо пульсировавшая где-то там виноградинка.

— Всё же, я тебя сохранила... — Женька чуть виновато улыбнулась, ощутив прилив какой-то тихой нежности и продолжая с этаким интересным новым чувством поглаживать укрытие для этого лучшего в мире подарка от Тимки.

А другой рукой почёсывать за ушком сделавшей своё дело и теперь после трудов праведных снова задремавшей рыси. Один её детёныш тоже уснул, так и уткнувшись в маменькино брюшко и задорно выставив кверху куцый мохнатый хвостик. Зато второй непоседа, вволю насосавшийся восхитительного сладкого тепла, валялся на спинке лохматым клубком меха, в котором обнаружилась иногда подрагивавшая во сне задняя лапка.

Где-то на краю вселенной что-то нетерпеливо растворилось и затем затворилось, отчего ухо дремлющей кошки словно локатор повернулось в ту сторону. Затем голосок Хуаниты осторожно пытался кого-то увещевать — хозяйка прибьёт мол, без зазрения совести, если разбудить её в таком состоянии, и все дела. Или же госпожа Императрисса, всю ночь колдовавшая и камлавшая над почти бездыханным телом дочери, прикажет определить нарушителя спокойствия на цугундер, а там и в петлю...

— Тимка, иди сюда, — как ни слаб был сейчас Женькин голос, но он оказался услышан.

Служанка пискнула придушенным голосом и, судя по шлепку, свой подзатыльник получила. Ничего-ничего, зато и жалованье у неё почти полковничье... лицо окатило слабым током воздуха, и Женька не раскрывая глаз безошибочно обняла заботливо склонившегося принца за шею.

— Я-то думала, он у моей постельки бдит, глаз не смыкая... — она урвала с его губ лёгкий и почти детский, но восхитительно ободривший поцелуй, а затем позволила Тиму улечься рядом и взять себя под крылышко.

Оказалось, что только что состоялся чертовски важный приём, и присутствие всех, умевших не только махать железом, но и думать, там было обязательно. Исключение сделали лишь для раненых... Женька лежала и вслушивалась не только и не столько в новости, сколько в это дыхание и иногда осторожно касавшиеся лица прикосновения губ.

А ещё — в свои от всего этого восхитительные ощущения. И когда она всё же призналась себе, что ей это чертовски нравится, решительно открыла глаза.

Серо-голубой взгляд обретающихся рядом глаз оказался таким родным, что Женька едва не захлебнулась от восторга. Пришлось даже закрыть глаза и со вполне кошачьим мурчанием потереться щекой об обретавшееся под нею плечо.

— Всё ещё дуешься за то, что я так поступила? — выдохнула она и в качестве извинений подставила губки под неудержимо надвигающийся поцелуй...

И всё же, она не выдержала под конец, рассмеялась.

— Ты чего, Женьк?

Лукаво приоткрыв один глаз, она поразилась схожести ситуации и принялась рассказывать довольно-таки бородатый земной анекдот. Так мол и так, эльф и девушка полюбили друг друга. И настолько нашло на них затмение, что решили они официально оформить свои отношения. Эльф и говорит: одно условие, дорогая. Если я прихожу в дом, и шапочка у меня сдвинута на левое ухо — я в хорошем настрое. Но вот если на правое...

— А ясноокая дивчина и отвечает: очень хорошо, милый, я запомнила. Но запомни и ты: если я сделала вот так — тут она упёрла руки в боки — то мне пофигу, на какой бок у тебя шляпка!

Принц беззвучно хохотал так, что предоставленное в качестве подушки его плечо заходило ходуном. Потому Женька со вполне присущим женщинам коварством куснула принца за ухо и предупредила, что иные вопросы будет решать сама.

— Ну, а теперь слушай...

Слушал он очень внимательно. О коварстве орочьего шамана и его мерзких, едва не осуществившихся планах — и о том, как всё то странным образом разрешилось. Подтвердил, что дона Диего тоже подлатали, сейчас отлёживается в госпитале. Равно как выслушал пару идеек на будущее.

А потом вздохнул. И что-то его ускользающий взгляд Женьке не понравился. Хоть она чуть и не плавилась от неги под этими мягко ласкающими ладонями, но всё же, насторожилась. И не отставала от извивающегося под её щекоткой Тима до тех пор, пока он не сдался.

— Успокойся, май лав. Всё, война закончилась и мы уже отвоевались — буквально только что прибыл от орков один из вождей с посольством и письмом. Так мол, и так, войну прекращаем и признаём себя проигравшими.

Женька слушала и едва верила своим ушам. Настолько не вязалась в её сознании эта покладистость с неукротимым и весьма буйным норовом орочьего племени... она ведь дралась с ними, смотрела им в глаза. Нет, что-то тут откровенно было не то...

— Договаривай, Тимка! Не настолько уж я тебя плохо знаю.

Принц долго и тихо дышал в макушку, ласково обняв свою подругу, прежде чем ответить. А Женька ждала со старательно воспитанной в себе терпеливостью — и наконец, оказалась вознаграждена. Да ещё как!

— У них вспыхнул мор. Страшный, летучий — и сейчас косит их не хуже, чем в вашем средневековье. Они уже эвакуировали почти все свои отряды из нашего мира...

Как она внимательно ни вслушивалась, но главное не пропустила — коварный принц всё же поменял причину и следствие, наивно полагая, что разнежившаяся девица ни о чём не догадается. Понятное дело, за то удостоился хорошего пинка в бок. И всё-таки, Женька не выпустила наружу разом замелькавшие в голове вопросы. Ну да, и в родном мире таковое бывало — когда во времена великих географических открытий европейские болезни косили аборигенов куда сильнее, нежели мушкеты и пушки.

Могла ли та её собственная простуда сыграть подобную роль? А ведь, таки да, уж очень по времени подходяще. Но есть тут и ещё один нюансец... в этом мире легче найти живого дракона, нежели микробиологическую лабораторию или хотя бы чашку Петри. Зато есть Наталья Сергеевна и её нежно любимая дочь, которую обидели злые орки.

Вот и думай тут — но в любом случае, язычок отныне надо крепенько держать за зубами...

— Я могу с ним поговорить? — наконец выдохнула Женька.

Ответ оказался — нет. Знатный орк озвучил и официально передал послание, добавил просьбу о помощи...

— И умер буквально в полминуты на глазах у всех, — голос принца странно прервался.

Догадывается, чёртушка, уж никогда дураком не был. И это что же, предлагается с такими здоровенными камнями на душе жить дальше? Женька тихо засмеялась от нахлынувших чувств — всё же, это лучше, чем заплакать?

— Госпожа Императрисса официально объявила, что возвращает корону маменьке, а сама намерена оказать оркам гуманитарную помощь. Война это одно, а вот мор совсем другое, — голос принца оказался тих и печален. — Как ни странно, у неё нашлось множество и помощников, и последователей...

Что ж, неудивительно. И вовсе не потому, что Наталья Сергеевна целительница, как говорится, от бога. Ах, ещё бы чуть, и Женька совсем ухватила бы за хвостик понимание — как же это, например, Принцесса ухитряется одними лишь словами или идеями увлечь за собой толпу отнюдь не глупого и вовсе не хилого народа. Это что ж выходит, маменька уже сообразила и всё-всё умеет?

А следовательно, Вовкин принцип держаться от начальства подальше вдруг предстаёт во всём своём злободневном и неприглядном виде...

— Угу, похоже, что и моего шамана прижучило точно так же и точно тем же... — выдохнула Женька куда-то в тепло Тимкиной шеи, чувствуя, каким пожаром занялись щёки и лицо. — Да и я, похоже, отвоевалась — теперь буду сидеть дома. Хрумкать маринованые огурчики и квашеную капустку, пухнуть и срывать на всех окружающих своё беспричинное раздражение.

Как ни странно, однако у Тима ещё остались силы и настроение хохотнуть.

— Только чур, без смертоубийства! Потому что я твёрдо намерен находиться среди окружающих, да и вообще как можно поближе.

Женька честно попыталась представить себя чинной и благонравной девицей на сносях, послушно носящей тёплые шарфики и пьющей перед сном молоко, а меж делом что-нибудь вяжущей или вышивающей. Получилось что-то настолько малопривлекательное и даже неприглядное, что она от омерзения передёрнулась.

— Ладно, твоё высочество, я подумаю над твоим предложением. Пусть мой меч годик-два повисит на стенке. Хоть и уверена я, что отнюдь не выйдет всё так гладко и без ухабов. Уж ты-то должен помнить нашу поговорку — насчёт того, куда это ведёт вымощенная благими намерениями дорога...

Принц посерьёзнел и призадумался. А еле дышащая в ожидании ответа Женька вдруг ощутила, как она млеет под нежно ворошащей её волосы ладонью. Кысь, теперь я тебя понимаю... Ох и дурой же она сама раньше была, что шарахалась от подобного! Да ведь, за это и за стук родного сердца рядом можно всё отдать — всё-всё.

Даже саму себя.

— Значит, вы всё же склонны настаивать на нарушении нами Великого Равновесия — не имея к тому весомых доказательств?..

Они прибыли под вечер. Сильные и знатные как чёрт знает кто представители своих миров, по трое выходили они из замельтешивших на дворцовой площади порталов. Шурша мокрыми опавшими листьями под ногами, терпеливо выждали, пока прибудут чуть запоздавшие из совсем уж далека, после чего невозмутимо предъявили свои полномочия давно озябшим на стылом осеннем ветру и вдруг вспотевшим стражникам.

И аргументы их оказались серьёзными. Полномочные и официальные представители своих рас, они прибыли в этот мир людей, чтобы разобраться во всём и решить его судьбу. Ибо очень уж нехорошие слухи пошли...

По случайности, Женька стояла как раз в тот момент у окна. Любовалась из уютного тепла срывавшейся на снег осенне-зимней непогодой снаружи, втихомолку точила квашеную с клюквой и яблоками капусту и дожидалась своего прекрасного принца, который в Башне Магов упрямо грыз гранит здешних наук.

Поспать немного удалось только после обеда — ночью на обоих опять нашло какое-то сладкое затмение на грани безумия. Ну и, понятное дело, куролесили напропалую до утра... и вот теперь, это.

Сердце ещё как-то нехорошо дрогнуло тогда, и Женька... впрочем, нет — уже чертовски законным образом леди Джейн (Тимка на пару с Королевой таки уболтали) согласилась принять на себя рыцарский титул, чтоб не нарушать традиции. Подвиги на благо короны и её подданных были? Извольте за то и награды получать! Так вот, благородная леди Джейн всё же не потеряла своей способности чуять неприятности загодя.

— Словно хороший нос — наперёд кулак чует...

Всё же, тащить на переговоры меч она не решилась. Да и не в таком же виде клинком размахивать? Положив ладонь на непривычно округлившийся животик, Женька счастливо и чуть виновато улыбнулась. А всё же, ей не почудилось — будущий человечек уже подавал первые признаки своей нетерпеливости.

Потому, когда заявившаяся фрейлина её величества, тщетно скрывая безумную смесь испуга и любопытства, пролепетала — что леди Джейн присутствовать обязательно — сама она уже была не только готова морально, но уже и наполовину переодета.

— Спасибо, Хуанита, — Женька вновь вернула на ноги вес своего чуть потяжелевшего тела и мимолётно оглядела себя в зеркале.

А ничего и даже очень! Как она ни убеждала себя, что ей безразлична своя внешность и связанное с предстоящими делами ухудшение оной, однако удивлена оказалась даже всякого повидавшая маменька.

— Расцвела ты, дочь наша — прямо сердце и душа за тебя радуется!

Да, чуть округлилась — от чего, по уверениям Тимки, стала ещё более женственной и привлекательной. Ну, этим мужчинам верить, то себя не уважать... и всё же, зеркало послушно отобразило находящуюся в самом что ни на есть интересном положении деваху, даже сейчас радующую и украшающую собой мир.

— А беременность тебе к лицу, леди Джейн, — изображение послушно улыбнулось в ответ, изобразило лёгкий намёк на реверанс и напоследок даже шаловливо показало язычок.

Что ж, светло-каштановые и изрядно отросшие волосы прекрасно подходили к немного балахонистому платью цвета сливочного пломбира. А в качестве яркого штриха умница Хуанита ловко прикрепила в волосы леди ту самую, одну-единственную, так и отказавшуюся увядать срезанную розу. Да уж, подарок Тимки, прошедший через руки брата, выдержал даже опалявшее пламя сражения — и теперь ночами тихо мерцал в простой склянке с водой, вдобавок ещё работая и ночником...

Выслушивать все эти малознакомые титулы, совсем незнакомые имена и прочую чушь пришлось долго. Но Женька перед тем невозмутимо добралась до ближайшего подходящего ей по рангу кресла и, демонстративно чуть натянув ткань своего платья, с блаженным вздохом плюхнулась в него.

— Приступайте, — величественно и милостиво кивнула она, ласково погладив свой животик.

Во взгляде Королевы отчётливо виднелось тихое бешенство, маменька тоже так и лучилась воспоминаниями о гениальном изобретении доктора Гильотена. Посланники смятенно переглянулись, и в глазах их кроме недоумения отчётливо стала заметна ещё и тихая паника. Нарушение всех и вся не только этикетов, но даже и элементарных правил вежливости!

Первым опомнился коренастый и важный, весьма импозантно выглядящий дядечка.

— Медицина не знает этикетов и сословий, — он пожал широченными плечами и предложил не обращать внимания.

В переводе на нормальный язык (это потом Тимка растолковал) вся эта ахинея означала, что коль все бабы по жизни безбашенные, а уж в интересном положении и подавно, то нечего тут даже и огород городить.

Хмуро и недоверчиво переглянувшись, остальные члены делегаций вовсе не маленько перекосоротились аж опухшими от осознания собственной важности физиономиями, но хмуро согласились и принялись представляться её величеству Королеве, и заодно друг дружке.

Ах, как же это красиво звучало! Женька слушала внимательно, с видом записной пай-девочки. Чувствовала, как от собственной смелости (если не сказать наглости) мягко пламенеют щёки. И лишь тогда, когда представлялся красивый стройный дядечка весьма блондинистого вида, с громким хрустом впилась зубками в яблоко. Ох и передёрнулся же он, чуть на месте не подпрыгнул!

Ибо Женька со своего места уже примерно представляла диспозицию. Этот нагловатый лощёный тип, представившийся эрлом Лордиэн ап дю Кенэль, ей не понравился сразу. С виду-то да, вполне и даже очень душка — прямо тебе красавец-эльф. Но двое других посланников откровенно смотрели ему в рот, а потому поставить выскочку на место следовало сразу.

— Прошу прощения, но мне и моему малышу нужны витамины. Продолжайте, благородный эрл — и не смущайтесь, прошу вас, — с самой благожелательной улыбочкой чуть ли не пропела она.

И хотя тут даже тугоухий различил бы вдосталь змеиного шипения и даже яда, выбора у типчика особого не оставалось. Формальности соблюдены, и придраться не к чему, как бы ни хотелось. А хотелось, и очень... двое других посланников — тот самый, здоровый дядечка и ещё один щуплый, больше похожий на подростка — очень так интересно переглянулись. И пусть Женьку разразит гром, если во взглядах их не промелькнуло одобрение!..

Королева не стала изображать из себя чересчур уж гостеприимную хозяйку — после этикетов все с заметным облегчением расползлись по своим местам. И понеслось. Да такое, что Женька поначалу и ушам-то своим не поверила. Если бы не ледяное спокойствие, так и проистекавшее из ладоней мягко взявшего её за руку принца, она бы наверняка не сдержалась.

Ясное дело, головы не поотрезала — всё ж, дипломаты. Однако нахамила бы так, что слишком уж что-то бледная маменька точно упала бы в обморок. А нельзя, нельзя показывать своей слабости перед этими...

— Значит, вы всё же склонны настаивать на нарушении нами Великого Равновесия — не имея к тому весомых доказательств?

Искоса, краем глаза она посмотрела на принца, первым осмелившегося сформулировать обтекаемые и скользкие формулировочки гостей именно так. А молодец Тимка... хотя с обоими его старшими братьями отношения особо так и не сложились, в приватном разговоре с ними леди Джейн всё же расставила все точки над i и даже над ё. Так и так, мальчики — мне нравится ваше королевство и ваша маменька, а потому я всемерно буду способствовать их процветанию — но если вдруг чего ненароком нарушу или у соседушек разрушу, сильно не огорчайтесь...

Посланники сопредельных миров отозвались не сразу, да в ообще как-то хмуро и не очень вежливо отмалчивались. Потому леди Джейн с очаровательной улыбочкой попросила эрла дю Кенэль налить ей сока (вроде и любезность к даме, но уж он-то унижение и оскорбление понял прекрасно), а сама пригубила из бокала и решила взять инициативу в свои руки.

— Никакого сына вождя я не убивала — то был честный бой, и свидетелей тому слишком много. Всех не подкупите и не запугаете, господа!

Глаза у дипломатов снова полезли на лоб, от таких намёков просто дыхание забило, однако их мучения на том далеко не закончились.

— Касаемо варварского налёта на столицу орков... а война вообще дело жёсткое и даже жестокое, господа. К тому же, техника или магия из других миров не привлекались.

Плечистый дядечка заметил, что это утверждение будет проверено, и тщательнейшим образом. На что Королева ответствовала, что не только не будет препятствий к тому, но даже и окажется всемерная поддержка. И поскольку с общим смыслом не стал спорить даже условно названный эльфом белобрысый красавчик-эрл, то леди Джейн с самой очаровательной улыбочкой продолжила.

— Ну, а обвинение в развязывании бактериологической войны против расы орков вообще смехотворно. И пока у вас на руках не будет доказательств — надёжных и убедительных, господа — до тех пор я буду считать вас просто клеветниками.

И поскольку вовсе не малость ошеломлённые дипломаты потрясённо молчали, то Королева, подхватившая у дерзкой и великолепной леди Джейн инициативу, продолжила развивать успех. Её пальчик недрогнув указал на дю Кенэля, а под сводами залы прозвучали странные и страшные слова.

— Даю вам год срока, эрл. И потом вы либо извинитесь так же прилюдно, как и нанесли нам и лично мне оскорбление — либо я своими руками сдеру с вас шкуру и натяну на барабан. Впрочем, можете спрятаться за дипломатическим иммунитетом, но тогда к званию клеветника вы себе добавите ещё и труса.

Посланник с переменившимся лицом отшатнулся, но её величество Королева со сладкой улыбочкой добила их только одной фразой.

— Нет, господа, войны не будет — через год я всего лишь натравлю на вас принцессу гоблинов. Или тут кому-то нужно объяснять, на что моя невестка способна?

Да уж, старый королевский церемонимейстер воистину мудрый человек! Ибо ещё тогда, сразу по приезде, почти открытым текстом предупредил — сие вот семейство Суворовых решительно ни в какие этикеты и законы не вписывается. И даже не укладывается... надо будет дядечке жалованье увеличить, да и к детям его присмотреться — уж наверняка мозги от папеньки унаследовали?

— Отдай, негодница! — звонкий голосок Хуаниты разорвал сонную полуденную тишину.

Как бы в продолжение, из отведенной служанке комнаты неслышной припрыжкой выскочила Кысь. В пасти она держала лёгкую плетёную корзинку, с которой Хуанита без устали носилась по дворцу и окрестностям, принося своей леди то свежие, ещё горячие и хрустящие на зубах булочки, то нежнейшего копчения колбасу — хотя чаще таскала маринованные по секретному рецепту госпожи Императриссы огурчики или плошки со вполне прозаической квашеной капустой. Да мало ли какой каприз леди взбредёт — а угодить надо обязательно!..

Воинственно задрав короткий хвост, рысь бесшумно запрыгнула на кровать. Одним махом сунув в свою добычу одну из мягких подушечек, которые леди Джейн обожала подкладывать под голову, Кысь сверху загрузила своих безмятежно посапывающих малышей и снова ухватилась за ручку. Несколько вкрадчивых, семенящих шагов — и четвероногая хулиганка подобралась снова к краю.

— Мыррк! — утробно и требовательно заявила она, внимательно разглядывая стоявших в обнимку двоих.

Всё же, у кошки хватило соображения вручить своё потомство не изрядно округлившейся и потяжелевшей леди Джейн, а её спутнику...

— Словно понимает, что мы собрались уйти, — смущённо заявил принц Тим, осторожно принимая ношу. — Да, скорее всего именно понимает.

Женька чуть печально смотрела поверх его плеча в окно, за которым еле слышно плакала умирающая осень. Иногда билась в стекло последними, уже не золотыми, а жёлто-бурыми листьями — а потом уже пришедшая и заявившая свои права зима вторила ей горстями сырого, тяжёлого и разлапистого снега.

Наталья Сергеевна обреталась в кресле. И хотя труднее всего оказалось убедить в необходимости хотя бы на время исчезнуть именно её, выглядела всего лишь задумчивой...

— Маменька, помнишь ту мою простуду, когда я вся чихала и ты подарила мне дюжину дорогущих батистовых платков? — не обращая внимания на насторожившееся лицо матери, Женька отклеилась от затвердевшего отчего-то плеча принца. — А сейчас их только одиннадцать... ты ничего мне не хочешь сказать по этому поводу?

Поскольку госпожа Императрисса, на днях согласившаяся на пост министра по делам здравоохранения и попечительства, молчала с невозмутимым лицом, то Женька с сожалением продолжила.

— Или мне обвинить мою служанку в воровстве?

Что-то многовато в комнате народу — но леди Джейн неслась вперёд, не в силах даже свернуть — подобно набравшему ход локомотиву. Бывают вопросы и дела, неясность в которых слишком уж чревата... Хуанита побледнела как полотно, как один из тех самых, легчайших и белейших платочков. Широко распахнутыми глазами, с лёгкой укоризной служанка смотрела на госпожу Наталью-свет-Сергеевну — и молчала.

Лишь две слезинки вдруг скользнули по её щекам...

— За ошибки женщины отвечает мужчина! — дон Диего (уже маркиз и кавалер Звезды Чести) в походной форме, с ворчанием забросил руку служанки на свой локоть, а ладонь его надёжной тяжестью опустилась на эфес неразлучной шпаги.

Хм, наконец-то решился... а то будто мы не знаем, куда это отлучается Хуанита, после чего возвращается с каким-то изумительным блеском глаз... но всех удивила Кысь. С глухим воем здоровенная кошка притащила из стопочки сразу несколько аккуратно сложенных платков — после чего растерзала их в такие мелкие клочья батиста, будто в способностях рыси тут кто-то сомневался. Или не слыхал, что осталось намедни от осмелившегося в её сторону слишком громко гавкнуть здоровенного молосского дога с королевской псарни.

— Ну, раз такое дело, вопрос снимается, — Женька против воли закусила губу, сдерживая едва не вырвавшийся наружу вой. Вой смертельно раненной в самое сердце волчицы. — Тогда, я никуда не уезжаю — просто ухожу, и ухожу одна...

Вместо эпилога

Страшны были эти бесконечные ночи. Из покрытого мраком и тишиной одиночества неслышно тянули свои костлявые лапы демоны. Завывали разочарованно, когда их обжигало прикосновение к недвижно сидящей и слабо освещённой фигуре, отдёргивались в судорогах. И затем принимались носиться где-то по погружённому во мрак замку, хохоча и гремя железом, не в силах уйти от своей хозяйки.

И тогда полуобглоданные крысиные скелеты зажигали зелёные светлячки в бездонной пустоте своих глаз — и всей стаей выходили на охоту.

Дни не страшили — их попросту не было. Просто в тот момент, когда недлежало одному из них наступить, эта ночь тихо сменялась следующей, вот и всё. В уголках, с тихим шорохом, с медленно тающих стен всё так же осыпалась вечность, и стоило только всмотреться, как её там уже оказывались целые пригоршни.

И тогда под сумрачные своды этой добровольной темницы взлетал вой одинокой гоблинской суки...

Неведом был страх. Ему просто не было хода сюда. Только ставить себе каждый раз новую и чуть более высокую планочку! Не останавливаться и не почивать! Только так и можно чего-то достигнуть... Лишь неслышно и упрямо зачем-то лилась в распахнутое окно чернильная темнота снаружи, вкрадчиво и бесшумно шаря по комнате вокруг недоступного её пониманию силуэта.

И всё же, в одну из таких ночей случилось то, чего быть не могло никогда, потому что не могло быть в принципе. Вязкую и почти осязаемую тишину смутил далёкий звук, словно где-то всхлипнуло и затем осыпалось осколками зеркальное стекло. Чуть дребезжа, он раскатился по вздрогнувшему замку. Темнота уже не просто тряслась — она бежала в слепом ужасе, когда по переходам и галереям принялся бродить маленький, ослепительный посланец ненавистного света.

Он кропотливо обходил все закутки, терпеливо заглядывал в каждый уголок. Ухмыльнулся чему-то в гулкой тишине трапезной, едва не утонул в мраморном бассейне, но упрямо брёл дальше. И вот настал момент, когда навстречу ему блеснули два огонька. Свет приблизился, высоко держа изливающий живое золото одуванчик и осторожно отирая с себя липкую паутину. Всмотрелся — и кажется, улыбнулся. Но как-то так, что весь замок, от бочонка с хрусткими огурчиками в подвале до оживших на острых шпилях флюгеров озарился навстречу ему радостным нетерпеливым сиянием.

— Ну, здравствуй, принцесса ты моя гоблинов! Я вот, принёс тебе Кысь, ты её забыла...

02.02.08