Лестница свозь небо. Прода 06

Токио-3. Судзухара Наоми

Вечер погасил даже тот скудный свет, который все-таки просачивался в подвал, где мы укрывались. Грохот битвы уже давно стих, и я несколько разьпорывалась выйти из страшного подвала с темной лужей, натекшей из окна. Но Акане не отпускала меня, помахивая у меня перед носом своим телефоном.

— В связи с чрезвычайной ситуацией все линии заняты...

— Видишь, — сказала Акане, — тревогу еще не отменили. Там, — она показала наыерх, но я поняла, что она имеет в виду "снаружи", — еще опасно. Юко-семпай говорит, что несколько районов полностью уничтожены, но та штуковина, которую пытались уничтожить — все еще стоит... Что?! — Акане дернулась, как будто прислушиваясь к чему-то... хотя... какое там "как будто"? Она снова слушает Юко-сан.

— Что там? — встревожилась я. — Что случилось?

— Та штуковина снова движется, — потрясенно ответила Акане. — Той страшной бомбы, уничтожившей так много домов, не хватило даже для того, чтобы серьезно его повредить... уж не знаю, живое ли оно, и применимо ли к нему слово "ранить". Теперь он идет к центру города. И если на него еще раз сбросят такую бомбу...

— Там же убежища! — поняла я, что хотела мне сказать Акане. — Но ведь они должны быть рассчитаны на попадание такой бомбы...

— Должны быть, — грустно сказала Акане. — Но мы не знаем, с какой силой может ударить тот, кто выдержал попадание бомбы!

Ослепительное сияние полыхнуло в окошках. Пол под нашими ногами вздрогнул. А потом пришло еще несколько ударов, но уже без вспышки, как будто там, в глубине под городом, что-то рушилось.

— Что?! — внезапно закричала Акане. — Юко-семпай, но этого не может быть! Невозможно!!!

— Что она говорит? — спросила я, осознавая, что то, что так напугало Акане — может быть опасно. Очень опасно.

— Юко-семпай сказала, что там, наверху, эта зеленая штуковина схватилась с такой же огромной штукой, и там...

— Гра-а-а-а!!! — раздавшийся чудовищный рев заглушил все. А когда я снова смогла слышать — Акане продолжила:

— ...там пущены в ход такие силы, которые могут уничтожить даже ее.

— Но ведь Юко-семпай и так мертва! — ошеломленно произнесла я. — Как можно еще раз уюить того, кто и так мертв?

— Я тоже так думала, — кивнула головой Акане. — Но Юко-семпай говорит, что это возможно. Что это — смерть вторая, после которой уже нечему будет возвращаться к колесу Чакравартина, или же отправится в Чистую землю*.

/*Прим. автора: "вернуться к колесу Чакравартина" — отправиться на перерождение. Чистая земля — по верованиям распространенной в Японии школы амидаизма (одна из школ Махаяны — "большой колесницы" буддизма), место, где Будда Амитабха чобирает праведных чтобы помочь им освободится от сансары*/

От ужаса я задрожала и прикусила губу. Сила, способная убить мертвого? Способная лишить надежды на перерождение? Ужасно!!!

Мы втроем забились в самый дальний угол подвала. С одной стороны ко мне прижалась Акане. А с другой... Я по-прежнему не видела Юко-сан, но я чувствовала, как она дрожит в страхе. А снаружи раздавался грохот разрушаемых зданий и вопли, наполненные неизбывной ненавистью. Это было страшно. Так страшно, что я временами, когда мое сознание достаточно прояснялось, удивлялась, что моя юбка все еще сухая. Мы ничего не могли сделать. Ни я, ни отчаянно храбрая Акане, ни даже Юко-сан. Мы могли только чидеть, дрожать, молиться Хозяину Чистой земли, чтобы он отвел от нас беду и слушать, как грохот ужасной битвы неуммолимо приближается.

Очередной удар сотряс все здание, в подвале которого мы прятались. Кажется, это было прямо над нами! О ками! Спасите и защитите!

Перекрытие начало рушится, к счастью, в дальней от нас части подвала. Горячий ветер ударил нам в лица. А перед глазаси оказалась огромная ступня... вернее — ее маленький кусочек. К счастью, большего к нам не проникло. Гигант, попавший в ничтожную ловушку взревел, но, похоже, его противнику этого хватило. Я еще успеда увидеть, как огромная фигура, высотой с небоскреб, взлетает в воздух, а потом плита, выломанная этим движением из потолка — рухнула вниз. Даже в окружающем грохоте я расслышала громкий хруст и сильная боль погрузила меня в темноту.