|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
24.
Воскресенье, 16.02.1975 г., наличка — 0
Откуда-то из соседнего помещения появилась толпа пиджаков. Наш Федя, немного струхнувший и побледневший, оказался среди них. Движением рук холёный хлопотун обозначил, что нам надо похлопать руками. Похлопали, коль просят. Один из зашедших, самый полный, выступил вперёд и, улыбаясь, пробасил:
— Вот, черти. Обидели моих ребятушек. Правильно, надо их порой с небес на землю спускать. Возгордились чрезмерно. Но, молодцы! Такую игру показали, за какую не грех и поблагодарить. Давайте угощайтесь, празднуйте свою победу. Наши повара искусны, хорошо для вас постарались. Спасибо вам за прекрасную игру. За будущее советского хоккея!
Он поднял фужер, выпил со свитой, и все они убрались в обратном направлении. В наших наполненных фужерах оказалось настоящее шампанское. Официанты на подносах вынесли кастрюльки с борщом и сами всё разлили по тарелкам. Зазвенели ложки. Голодные спортивные морды пылко набросились на еду. Я только сделал пару взмахов ложкой, как ко мне подошёл всё тот же хлопотун и пригласил следовать за собой.
В небольшом зальчике, как я понимаю — для VIP-персон, сидели за составленным столом, насыщались и дружески беседовали Федя со своими коллегами в окружении воскресенских функционеров. Партийные они были, или спортивные, хрен их там разберёшь. Клейм на них никаких не имелось. Столы здесь были накрыты не в пример богаче ребячьих. Кое-где мелькала водочка. Внезапный тренер наш уже заметно набубенился и втирал своим сотрапезникам в уши всякие мерзопакостные анекдоты про баб.
Однако, мы с провожатым здесь не остались и прошли дальше. Оказались в шикарном кабинете с картинами, коврами, телевизорами, аквариумами и чирикающими попугаями в клетке. На просторных кожаных диванах восседали полулёжа массивный районный вождь, такой примерно по комплекции незнакомый мужчина с властным, почти квадратным лицом и худощавый брюнет восточной наружности. Все были примерно одного возраста за полтинник. В отдалении на стуле притулился невзрачный и неприметный пиджак.
На столе буйствовало поистине райское изобилие: салаты, морепродукты, грибы, шарлотки с икрой, мелкие фигурные пирожки, виноград с персиками, редкие для тех времён тропические фрукты типа авокадо с ананасами, естественно украинское сало и всевозможное жареное мясо. Квадратный товарищ пристально следил за выражением моей морды и заметно удивился, когда я не особо сильно впечатлился. Движением толстых пальцев он указал мне присесть на свободное место на диване.
— Бери, лопай всё, что видишь перед собой. Ты такого, наверно, в своей жизни никогда не пробовал? — хлебосольно предложил он.
Произносил слова он с таким пыхтением, словно тягал что-то особо тяжёлое.
— А почему клубники нет? — скривил я морду, — За границей её в любом супермаркете круглый год продают.
— Ишь ты, какой продвинутый. Клубнику ему подавай, — хмыкнул квадрат и обратившись к своим сотрапезникам, пояснил, — Такой же наглый и нахальный, какой и я был в его лета.
Я на такую сентенцию промолчал с ожидающим видом. Ведь не степень моей наглости сюда вызвали обсуждать. Внушительный толстяк, забросив в свой обширный роток пирожок, ласково проворковал, — Ты чего, зайчик, в спортивном костюме по ресторану разгуливаешь? Нечего одеть, что ли?
— Украли все шмотки подчистую после игры, — зачем-то высказал наболевшее с мрачным видом.
— Это ещё что за новости? — грозно надвинулся спросивший на своих съёжившихся сотрапезников, — Немедленно разобраться.
Сразу стало понятно, что он в этой тусовке главный. Получается, что я кого-то подставил под раздачу. Районный вождь проворно соскользнул с дивана и выскочил из кабинета.
— Я сейчас же сам лично куплю для паренька всю необходимую одежду, Василий Иванович, — отважно встрял спортивный брюнет.
Обратный ход давать было уже неразумно. Прибарахлюсь бесплатно по такому случаю, коль обломилось.
— Где ты её купишь, одежду для пацана, Николай Семёнович? В воскресенье тут все промтоварные магазины закрыты. И почему ты? Пускай этот твой хлыщ Одиноков раскошеливается, раз тренировать не научился. Ладно, потом решите этот вопрос с Иваном Григорьевичем, — распорядился квадратный и обратился ко мне, — Знаешь, малец, кто самолично высказал пожелание тебе помочь выправить одежду?
Я уже догадался хоккейным умом, кем является чернявый. Вычислил таким же образом и квадратного босса. Подмосковного партийного царя Конотопа Василия Ивановича отличало особое пристрастие к воскресенскому "Химику" настолько, что другим подмосковным командам запрещалось даже мечтать о выходе в высшую лигу.
Изобразил всеми мышцами своей наглой морды, что не имею никаких идей по спортивному брюнету. Тот нисколько не обиделся и даже улыбнулся, зато квадратный возмутился:
— Ты только посмотри на этих охламонов. Не знают и ничего не хотят знать. Ты сейчас сидишь с самой легендой советского хоккея. Это же Эпштейн Николай Семёнович, основатель "Химика" и её заслуженный тренер. Команда не покидает верхние строчки высшей лиги. "Спартак" и "ЦСКА" очень трясутся, когда им предстоит игра с ними.
— Наговариваете, — мягко поправил его тренер, — Пока мы в середнячках обретаемся.
— Если не будем ничего делать с молодёжью, то и в середине не останетесь, — раздражённо поменял свою точку зрения квадратный вождь, — Менделята совсем играть разучились. Выгнать что ли этого твоего Славку Одинокова?
— Вступлюсь за коллегу. Играют наши менделейчики на вполне приличном уровне. Всё дело в этом внезапно свалившемся на нашу голову феномене, — брюнет указал на меня, — Играет стервец просто виртуозно. Я бы не отказался его взять себе в основной состав Химика.
— Ну, так за чем дело стало? Бери его, — с барскими интонациями в голосе проговорил квадрат, — Позвоню сам Коновалову в Правдинск. Но, только со следующего сезона его возьмёшь, а в этом пусть поможет нашим менделятам заделать бреши и выбраться на первое место.
Вообще-то я здесь, кажется, в живом виде сижу и где-то даже ушами слушаю. Не перепутал ли мужик случайно эпохи, а то происходящее мне живо напомнило продажу крепостного крестьянина на торгах.
— Моё мнение не лишним было бы спросить, — как бы невзначай пробухтел я, — У меня есть родственники, друзья, интересы. Никуда переходить пока не собираюсь.
Партийный вождь посмотрел на меня, как на внезапно заговорившую куклу.
— Ты представляешь себе, с кем сейчас разговариваешь? — начал багроветь он.
— Областной первый секретарь, — скучным голосом удовлетворил его любопытство.
Вернувшийся вождь районного уровня тут же влез с угодливой улыбкой.
— Не беспокойтесь, Василий Иванович. Мы с ним поговорим. Всё будет в полном порядке.
— Не сомневаюсь, — пропыхтел товарищ Конотоп и раздражённо ушёл.
Видя, что дело идёт к развязке, срочно накидал в тарелку всяких элитных вкусностей и принялся усиленно работать челюстями, слушая об ожидающих меня молочных реках в кисельных берегах, если не стану глупить и соглашусь играть за местный "Менделеевец".
Незаметно пролетело два часа. Очухался, когда на часах было начало пятого. Соратники мои, наверное, уже умотались домой, прихватив зловредного змея. Как они там с пьяным водилой ситуацию вырулили, интересно бы знать? А товарищ Сорока меня уже порядком остодрючел своими уговорами. Изобразил состояние, что нужно уже домой возвращаться к мамке под крылышко. Против такого аргумента сильно не попрёшь. Заставили взять визитки с обещанием в ближайшие два-три дня дать ответ и предложили посетить склады, чтобы прибарахлиться. Распоряжением Первого никто пренебречь не осмелился. На Жигулёнке меня повёз не Эпштейн, а неприметный помощник. Не знаю чей. Ещё обнаружилась одна смешная фишка. Этот чувак был готов исполнять любые мои капризы, сохраняя абсолютно бесстрастное выражение лица. Просто киборг какой-то с планеты Зет.
Ехал и предвкушал, что мне вывалят всё самое стильное импортное шмотьё от которого дух захватит, раз уж от самого Конотопа распоряжение поступило. Джинсами там даже не пахло, зато унылых костюмов загробных расцветок хоть завались, свитерки с идиотскими оленями. Обувка тоже не особо радовала глаз. Ясное дело — всё от отечественного производителя. Рубашки более-менее приличными оказались. Набрал их целых четыре штуки. Пришлось скрепя сердцем выбрать костюм мышиной окраски, свитерок и боты чёрные "Смерть в тоске". Ещё на один костюм рука на поднялась, хотя советовали. По мелочи настрелял всяких носков, трусов, носовых платков. Мне всё это упаковали в плотную коричневатую бумазею и с выражением безмерного счастья на лице вручили.
Заставил своего киборга сразу же отвести мою драгоценную персону в родные края. Тот слегка погрустнел, но ничего не сказал. Вскоре его Жигуль зафырчал по пустынным подмосковным дорогам. Пытался разговорить своего невозмутимого спутника. Не сидеть же безмолвным чубраном. Особых успехов не добился. Отвечал он односложно, нехотя. В городке высадил возле самого подъезда и на предложение подняться ко мне, выпить там чайку и немного отдохнуть после двухчасовой поездки, ответил решительным отказом. Ну, как говорится — насильно мил не будешь. Попрощался с ним и потопал в свою халупу.
В квартире властвовала благодатная тишина. Япономама снова куда-то отчалила и проспиртовывается где-то там. Подозреваю, что и на работе не маячила. А, хрен с ней. Вот только придётся пережить очередной набег толстых общественниц. Чтоб их там во всех местах скрючило! В холодильнике снова царила зияющая пустота. Блин форшмачный, у меня же ни копейки в карманах! Надо было бы у Конотопа пару ряпчиков стрельнуть, не обеднел бы.
Предложение от самого первого лица московской области обещало массу всяких вкусных бытовых приятностей. Удерживало меня от решительного согласия только страстное желание увидеть счастливой Инну. А что, если подпрячь всемогущего деятеля на решение этой проблемы? Зря я в позу полез из-за малость хамского поведения руководителя. Они же от долгого пребывания наверху мозгами меняются, разучиваются соблюдать нормальные взаимоотношения.
К Инне уже было поздно идти. Можно, конечно, по своим каналам просунуться, но надоело, если честно, что-либо обещать медичкам. Надумал сходить на танцы в клуб, проконтролировать исполнение своего подарка для Ленки Бекетовой. Всё-таки надеюсь, что Толян Шиловский не законченный урод и выполнит условия сделки.
В новых халявных брюках и свитере подгрёб к дому культуры. Неожиданно нарисовалась проблема на пустом месте. Вахтёрша, пикина бабуленция Нина Прокофьевна, иногда пропускавшая друзей внука бесплатно, теперь опекалась парочкой плечистых комсомольцев Лешего с решительными рожами и повязками дружинников. Понятно, что они были нацелены прежде всего тормозить пьяных, или трезвых, но начинённых пузырями, слишком мелких и девушек в критически коротких платьях. Докапывались иногда и просто так, если рожей не понравился. Вряд ли они согласятся закрыть глаза на безбилетный пролаз. Обращаться с какими-либо просьбами к комсомольскому богу по понятным причинам мне тоже не хотелось, а билеты на танцы стоили восемьдесят копий. Растерянно покрутился, глядя на весело спешащий на танцы молодняк. В голову пока ничего не приходило, кроме как повыпрашивать денег на билет. Мля, чего мне так вдруг стыдно стало? Куда пропала моя фирменная наглость? Не узнаю я тебя, Чиканос? Совсем размяк в застойном благополучии?
К девчонкам, ясное дело, подходить было бесполезно. Все мордальные мышцы в нужный момент отказывались повиноваться, а язык только вываливался изо рта дохлой собакой. С парнями было тысячекратно легче о проблеме разговаривать, хоть некоторые не упускали момента слегка поглумиться, отчего я малость подваривался. В общем, несколько минут позора, и я на танцплощадке, что располагалась в фойе балкона на втором этаже здания.
Группа Толяна в полном составе суетилась в предстартовой лихорадке на эстраде. Худрук в своем неизменном пиджаке, метался ярким клетчатым зайчиком. Небольшое пространство между ними и залом бдительно курировали усато-патлатые комсомольские дружинники, одетые тем не менее танцевально. По праву их руководителя рассекал по залу своим мускулистым телом комсорг Леший. Нашел, гад, чем приманивать к себе слабый пол. Волосатая грудь выглядывала из-под как-бы случайно расстёгнутой на пару пуговиц моднячей рубашки. На меня он скользнул взглядом, но ничего не сказал. Не узнал, что ли?
Простые смертные смотрели на музыкантов благоговейно. Мне помнились эти ощущения с обоих сторон окопа по мустанговому прошлому. Понятное дело, что я расположился подальше от эстрады, чтобы не попадать бывшим коллегам на глаза. Не помогло. Откуда-то из-за спины вылез Ларик и случайно толкнул меня. Обернувшись, возможно для извинений, или обругиваний, хрен его поймёт, узнал меня и радостно пробасил:
— Паха, ты чего тут маешься? Пошли к нам. Толик тебя искал, а ты слинял, как обиженная барышня.
— Сам ты, Витёк, обиженная барышня. Меня не палИ, прошу по-человечески.
Ларик озадаченно взглянул на меня и машинально кивнул, соглашаясь.
Контингент желающих танцевать все прибывал. Моя подросшая фактура имела неплохие котировки. Девчонки отчаянно стреляли глазками и, похоже, намечали меня в качестве танцевальной жертвы. Неожиданно появилась Юлия в невероятно красивом голубом платье с вышитыми чем-то серебренным цветами, в сопровождении здоровячка с украинскими чертами лица. Хм, странные вкусы у такой изящной девушки. Увидев учительницу, комсорг разлетелся к ней, но вскоре резко переменил маршрут.
Подошла Бекетова с друзьями и подругами в виде Романовой, Пономарева и прочих морд из разных классов. В мою сторону посмотрела, но сделала вид, что не увидела. Среди её свиты обнаружился змей. Вот гад, не то слово. Везде успевает. Увидев меня, змеище радостно замахало конечностями и ринулось ко мне.
— Ха, а я думал, что ты в Воскресенске остался, — выпалил он, подскочив.
— Я про вас всех такого же был мнения. Как же вам удалось уехать? Федя ведь неслабо накирялся.
— Среди фанатов один мужик случайно оказался шофёром. Нам сказали, что тебя ждать не нужно. Поели в этом классном ресторане и сразу пошли к автобусу. Меня все так благодарили. Прямо до самого дома довезли.
— А сейчас чего возле Ленки трешься? — переменил тему.
— Так на дне рождения у ней был. Я же тебе говорил, что она нас приглашала. После приезда сразу к ней пошел.
— Не слышал ни о каком приглашении... Но, допустим. Без подарка к ней припёрся? — вырвалось вдруг от обиды.
— Обижаешь. Альбом для фотографий подарил, — гордо вякнуло чудище.
Чего я на него взъелся. Ведь не виноват же он, что я пролетел мимо дня рождения.
— Обо мне Ленка чего-нибудь спрашивала? — спросил просто для интереса.
— Ага, спрашивала, почему ты не пришёл, — заулыбалось подлое чудище, — Да там ничего интересного не было. Скукота! Посидели, тортик поели, мафон послушали, потряслись чуток. Потом сюда пошли...
— Ладно, смотри у меня. Не то враз твоей Алке нажалуюсь. Она тебя вмиг побьёт...
Змей протестующе скорчил мне забавную рожицу, а ко мне незаметно сзади подошел худрук.
— Пашик, пойдем в студию. Надо поговорить.
И ни слова больше не говоря, поволок за собой. Прошли в его руководительский кабинет мимо студии. Добравшись до своего кресла, Толян привычно рухнул туда, кивком лица усадив меня напротив. Схватил выигрышно лежащую пачку Кэмела со стола и артистичным движением забросил сигаретину себе в рот.
— Куришь? Ай, извини. Забыл, что ты блюдёшь зож. Склероз совсем замучил.
— Танцы щас начнутся, — хмуро напомнил ему.
— Подождут, не графья, — криво усмехнулся худрук, — Ты чего тогда сбежал? Мог нормально все объяснить, а то в обидки сразу ударился. Понимаю, творческая натура. Я то думал, что брательник вещь наваял. Забрал себе. Статус надо ведь мне поддерживать. А тут, оказывается, она твоя. Ну что, мир?
Перед моей мордой возникла малость волосатая рука. Я не гордый, можно и помириться.
— Значит, такое дело. Я с этой песней уже влез глубоко. Всем растрепал, что моя. Задний ход давать невозможно. Давай договоримся. Я выкупаю у тебя "Красного коня", а ты везде подтверждаешь мое авторство. И будешь дальше с нами сотрудничать, ладЫ?
— За сколько покупаешь? — не скрыл свою заинтересованность.
— Стольник...
— Смеешься? Эта песня выстрелит почище "Зорьки алой", которую Гена Белов, мой приятель, по телику трындит. Ты в сто раз больше только на одних авторских отчислениях поимеешь за год.
— Триста. И мое предложение последнее, — недовольно отчеканил Толик.
Я промолчал, намекая, что дальнейший разговор бессмысленен.
Худрук пожевал губами и с тяжелым вздохом произнес:
— Пятьсот!
Странно торгуется, парень. Большие шаги делает. Я подумал и решил, что пора соглашаться. Сильно борзеть пионерам не положено. И так перегрел ситуацию.
— Согласен. Только давай договоримся наперед. Песен у меня больше не воровать.
Худрук на эти слова удивленно воззрился на меня, подумав, кивнул согласительно и сказал:
— Договорились, значит. Деньги на неделе вручу, не сомневайся. Кстати, что за композицию ты напоследок исполнял? Довольно интересная вещица.
— Если понравилась, то можно её для конкурса приспособить.
— А как же слова? — заинтересованный тон худрука несколько позабавил меня.
— Подобрать слова не проблема, — принялся заинтриговывать Толяна.
— После танцев не уходи. Обсудим вещицу.
— ЛадЫ!
— И последнее. На тебя сегодня можно рассчитывать?
— В каком смысле? — немного обалдел, — Я билет покупал, чтобы попасть сюда и оценить исполнение моего подарка для Лены. Так что, я сегодня ваш, надеюсь, благодарный слушатель.
— Вернём тебе деньги за билет и заработать сегодня дадим больше обычного, — продолжил уговоры Толик, — Если хочешь потрястись с девчонками, то часик до перерыва побалдей, а потом на пахоту. Ещё часок вместо меня поработаешь и свободен. Согласен?
А по идее чего я теряю? С деньгами у меня опять напряг случился, хоть и временный. В Роще меня ожидают шахматный гонорар и дядина пятнашка. До среды мне ведь надо как то здесь существовать. Кивнул тыковкой, выражая согласие. Худрук порывисто вскочил с кресла, обозначив окончание рандеву, и двинулся вальяжной походкой работать. Я деликатным пионером пристроился позади.
Танцы задержались на целых десять минут. Молодняк принялся выражать свое возмущение руганью и свистом. Дружинники обозначали движение в сторону особо матерящихся, гася протестные настроения. Клетчатый пиджак желтой молнией пронизал толпу, вскочил на эстраду и схватил гитару. Действо началось.
Несколько композиций были для простого дрыганья. Музыканты свое дело туго знали. Я тоже немного повихлялся в компании взрослых парней. Заметил, что многие были не из нашего городка и смотрели на меня как-то странно. Потом от них ко мне подступила группка со стоячими глазами. Я даже струхнул малость, подумав, что бить собрались. Здесь с этим делом запросто. Один из них вежливо так спросил:
— Можно поинтересоваться? Не вы ли тот самый хоккеист, кто бьется за наш район на "Золотой шайбе"? Мы тут поспорили чуть ли не до драки.
Кивнул в ответ осторожно, переводя дыхание. Парни обрадовались, принялись знакомиться, пригласили в свою компанию. Узнал среди них некоторых, проспонсировавших меня на билет. Ребята запереживали и сильно смутились, что такому замечательному пацану пришлось унижаться у входа.
Медляки старался ни с кем не танцевать. Раньше, в смысле, в моем мире было гораздо проще. Наметил интересный объект, потанцевали, познакомились, поехали всё равно к кому домой исполнять священный долг перед матушкой природой. Теперь хренушки, только побродить, держась за руки, по аллейке, или в самом лучшем случае, потискаться и пососаться где-нибудь в подъезде.
Потихоньку наблюдал за Бекетовой. Подле нее плотным роем вились старшеклассники. А на один медляк ее утащил сам Леший. Меня тоже опекали разновозрастные девчонки. В общем, двойной барьер. Юлю по-прежнему кружил слоноподобный парубок. Танцевал он неплохо, несмотря на габариты. Или на фоне красивой женщины так казалось?
25.
Воскресенье, 16.02.1975 г., наличка — 0
Под невероятно красивую мелодию Антонова "Нет тебя прекрасней" ко мне подошла сама не очень красивая девушка и предложила пригласить ее на танец. Смелая, это хорошо, а вот то, что она была не в моем вкусе, это уже не комильфо. Фигура немного тяжеловесная, круглое лицо и полные губы. Чем-то на ведущую передачи "Здоровье" похожа. Я лихорадочно принялся искать причины, чтобы отвертеться от медляка, но она так жалобно на меня взглянула, что язык не повернулся отказать.
— Ты ведь Чика? — поинтересовалась она, кладя руки на плечи.
Дождавшись утвердительного кивка, спросила:
— А я — Юля. Мне тебя порекомендовали. Сказали, что ты три рубля за ночь берешь.
Я отшатнулся.
— Тебя разыграли, дурочка, зло подшутили.
— Сам дурак. Про то не от одного человека слышала. Я тебе больше обычного заплачу, если сразу после танцев ко мне домой пойдём. Чего танцевать прекратил? — безапелляционно раскомандовалась пышка.
Мы старательно двигали бёдрами под лиричные завывания солиста ансамбля Дениса. Девушка наклонила ко мне близко лицо и умиротворённо посапывала носом. Я же лихорадочно пытался собрать разлетевшийся на мелкие осколки рассудок. Офигеть! Реликтовые чикины бумеранги продолжают возвращаться и больно стукать по чердаку. Я, конечно, предполагал разные варианты съёма на танцах, но чтобы меня самого, да в такой редакции... Мог сразу же послать эту толстую дуру пастись в далёкие прерии, но несущегося на всех парах к заветной постели носорога опасно резко тормозить. Постепенно подведу к мысли, что ей ничего от меня не обломится.
— Я тебя раньше здесь на танцах не встречала, — зачем-то сказала Юля, нарушая затянувшееся молчание.
— Я тоже, — неопределённо промычал.
Танец закончился. Девица придвинулась ещё ближе и жарко продышала в лицо:
— После танцев жду тебя у выхода.
Ну, жди, жди. Вдруг чего-нибудь наждёшь.
Как только объявили белый танец, на меня налетели сразу несколько девиц. Юлю они просто отшвырнули со своего пути. Отдался первой добежавшей. Энергичная особа, рыжеватая, с чарующим именем Маргарита.
Есть магия у любого имени. Достаточно вспомнить булгаковскую героиню, или решительную мадам Хоботову из "Покровских ворот". Эти ходячие трансформаторные будки разве что не искрят. Болтала без передышки, даже не утруждаясь поинтересоваться тем, как я ее воспринимаю. Для разовых контактов такие девушки — то, что надо — веселят, развлекают. Для длительного общения тяжеловаты. Денис исполнял "Звездочку мою, ясную". Рита не заботилась попаданием в ритм песни и двигала бедрами более энергично, чем следовало.
Музыканты объявили перекур. Ко мне снова незаметно подошел Ларик и вырвал из рук рыжей бестии словами:
— Пойдем к нам. Пивка холодненького хлобыстнем.
Фух, пиво в данный момент было бы кстати. Оно оказалось самым обычным, магазинным, из эмалированного бидончика, зато действительно холодным. Вспомнил, что в кабинете худрука у окна стоял небольшого размера холодильник. Пиво было "Жигулевским". Действительно, зачем советскому деятелю искусств какое-то другое пиво, если есть "Жигулевское". К нему прилагалась пахучая вобла с икрой. Женская часть коллектива перебивалась "Мадерой".
Мое появление было встречено радостным завыванием. Прям таки возвращение блудного попугая. Главный лично разливал напитки по кружкам и бокалам. Служители муз разбредались по углам студии и гудели житейскими новостями. О музыке никто не пискнул ни слова до конца перерыва. Толик подошел ко мне и сообщил, что в следующем отделении состоится мой сольный бенефис со всеми моими композициями, включая подарочную, и добавил:
— Забыл совсем. Тебе давали текст Шизгары на русском?
Кивнул, хоть и не давали. Проблем нет, если в тебя загружена вся музыкальная библиотека.
— Дениску обычно меняю я, но сегодня моё горло шалит. Отголосишь вместо меня следующий час. Потом уж дальше он до конца. И подойди к Раечке. Пусть она подготовит твоё лицо, — распорядился худрук, протянул список песен для выступления, нацарапанный на блокнотном листе в клетку и направился дымить в свой кабинет.
Хренасе, покопавшись в черепушке обнаружил, что текстов Шизгары на русском оказалось больше, чем нужно. И какой нужно выдать? Ладно, без разницы. Какой залезет на зуб, тот и выдам. Раиса, это которая макарониновидная скрипачка с платьем до пола. Она с готовностью завела меня в еще один кабинет, оказавшийся гримеркой, где принялась обрабатывать мой фейс. Единственное, что она попросила:
— Не называй меня Раисой. Так меня только всякие клетчатые придурки называют. Мое имя — Ираида Валерьевна, или просто Ира.
К окончанию десятиминутного перерыва моя морда блистала, как хозяйство у кота. Контингент заждался и бурлил в нетерпении. Вытащился на эстраду под озадаченные взгляды новых знакомых.
Кто-то пацаньим голосом завопил:
— Ребяты, это же хоккеист Фролов. Ура ему! Молоток, Фролов!
Завыли, засвистели, начали аплодировать. Не подозревал, что столько местных пацанов фанатеют от рощинской команды. Млин, я теперь живым домой не попаду. Девчонки прямо на скаку изнасилуют. Вон, рыжая облизывается в самом прямом смысле. Давайте, родные, я в полной готовности. Музыканты тоже озадачились. Я пожимал плечами в ответ, не желая ничего объяснять.
Другая часть публики, среди которой овалились глаза одноклассников и самой Бекетовой, недоумевала ещё сильней:
— Какой Фролов? Это же Чика...
Первым в моём списке стоял медляк Тухманова "Восточная песня". Я вступил на лидере. Тип своего голоса я бы определил как мужественный тенор с приятным вибрато. Хотя с иной стороны может показаться и по-другому. Отдался песне со всей своей страстностью. Девки просто визжали от восторга. Витек Ларионов оттопыренный большой палец показал.
Следующим номером был... Впрочем, не важно. Парни принялись кричать:
— Жги Шизгару! Эй, спортсмен, давай Шизгару!
Без вопросов. Пошли аккорды. Эх, надо бы все-таки уточнить у Толяна текст. Многие застыли и выпучились на такую версию:
— Я шёл домой, слегка качаясь,
Как крейсер направляясь в порт,
И вдруг отчаянно ругаясь
Навстречу мне по правый борт.
Шесть гадов,
Здоровых шесть гадов,
Шесть активных, агрессивных,
Шесть га-а-адов.
Насчёт курить вопрос задали,
А я ответил, мол, не дам.
За что меня слегка помяли
И накидали по рогам.
Шесть гадов,
Здоровых шесть гадов,
Шесть огромных, вероломных,
Шесть га-а-адов
Лежу я, маму вспоминаю,
Житуха в падлу, всё облом.
И вдруг случайно замечаю,
Что рядом на асфальте — лом
Сопя, как слон, я приподнялся.
"Сюда, козлы!" — им заорал.
А лом примёрзшим оказался
Зачем же только их позвал.
Шесть гадов,
Здоровых шесть гадов.
Шесть громадных, беспощадных,
Шесть га-а-адов.
Сейчас у меня уже было визжаще-мяукающее звучание. Даже не знаю, куда отнести. Короче, слегка хрипучий Фредди Меркьюри с истерическими вкраплениями Кипелова. И хоть с текстом я тупанул, выдал такой драйв, что народ неистовствовал и требовал повтора. Вмешался правопорядок в лице Лешукова и вознамерился запретить повторное исполнение. Пацанва разозлено заурчала и приготовилась бить морды активистам. Срочно возник клетчатый Толик и вынес соломоново решение: "Шизгару исполнят, но только через час". Мне он также показал большой палец.
Дальше должен исполняться подарок Бекетовой, но после жаркого предыдущего экшена решился отложить его. Сдемпфировало ситуацию исполнение композиции "Юлии". Толик на слух её срисовал тогда у меня на посиделках у учительниц, но аранжировал бедноватенько. Надо будет усилить клавишными. А слова... Уж никуда не денусь, впишу.
Музыканты хорошо постарались с подготовкой композиции. Молодняк выражал одобрение. Англичаночка благодарно, и вместе с тем удивлённо смотрела на меня.
— А сейчас в честь именинницы Елены Бекетовой впервые исполняется специально созданная для этого события песня "Алёнушка", — объявил в микрофон.
Надеюсь, после такого подарка она перестанет дуться на меня за то, что не пришёл на её днюху.
Вступление отыграл сначала Витек на органоле. Жаль, что не удалось привлечь гармонь. Подключился я бархатным голоском. Лирично так помявкал. Денис немного подвывал вторым голосом. Красиво, просто жуть. У самого даже мурашки по коже побежали. Ближе к концу исполнения заметил, что что-то не так. Оказывается, никто не танцует. Все стоят и слушают. Естественно, заслужил аплодисменты. Худрук вынес из студии букет бордовых роз и поднес Ленке. Та и так была в полуобморочном состоянии, а после цветов и вовсе впала в анабиоз. Молодец, Толян. Правильно подсуетился.
Дальше на листике был обозначен толяновский медляк "Натали". Не знаю, как его восприняли, если бы я не дал в голос немного Иглесиаса, Хулио который. Опять благодарный визг, естественно от женской части. Клетчатый весь зарделся, как слон.
Время уже подгребало к десяти. Следующая песня должна стать последней. Боже ты мой, как же я устал!
— А сейчас предлагаем вам одну детскую песенку. Надеемся, что она вам понравится. Называется "Меня укусил гиппопотам", — сказал я жизнерадостным тенорком.
Вжарили гиппопотамом по толпе. Толпа чуть с катушек окончательно не свинтилась. По драйву на второй Шезгарес композиция претендует.
Пошли снова перекуривать пивком. Меня парни в зале от души благодарили за чудесные песни, а девчонки млели в некоем предвкушении. Я тоже весь под парами. Давайте, зазывайте, если есть у кого свободная норка, лучше без пап и мам. Рыжуха где? А, вижу. Смотрит голодной волчицей. Вот с ней я, пожалуй, зажгу фейерверки. Наглую толстуху уже не учитывал, воспринимая эпизод как дебильную шутку. Вован стоял посреди группы пацанов и с упоением что-то им втирал в уши, размахивая своими лапами. Про свои хоккейные подвиги рассказывал, наверное. Его Алка стояла неподалёку с группой девчонок. Бекетова поблагодарила меня за чудесный подарок, когда мимо протискивался в направлении туалета. Рассеянно пообещал сделать магнитофонную запись этой песни и передать ей в качестве презента.
— Молодой человек, вы торопитесь?
Не голос, а сама симфония. И он принадлежал красивой Юлии. Я моментально обернулся.
— А у тебя, Паша, оказывается, очень хорошие вокальные данные. Стоит больше уделить внимание своему голосу, — предложила она.
— Благодарю. Совершенно не стоит. Карьера оперного певца меня не вдохновляет, — сказал и разозлился на себя за неуклюжее построение фраз.
— Юлечка, тебе этот молодой человек не досаждает? — нарисовался внезапно украинистый ухажёр.
Не только густые брови и тяжелые щеки, но и мягкое "г" выдавало в нём уроженца днепровских прерий.
— Нет, Кость, отойди на минутку. Мне надо поговорить с этим молодым человеком, — с нотками недовольства сказала девушка.
— Не можно, Юля. Сама ведь знаешь, — строго выговорил ухажёр и, обернувшись ко мне, выговорил, — Иди хлопчик по своим делам.
Что за хрень? Пусть этот слоняра валит в свои края и устраивает там Домострой с себе подобными бабищами. Здесь другие порядки, или я чего-то не туда проснулся? Видел-видел, как Юля с ним танцевала. Лучше бы ей с дрессированным медведем такое совершить. Эстетичней получилось бы. Скандалить не стал. Потом разберемся по-будённовски из-за угла.
Аллес! Зов мочевого пузыря заглушил все другие мысли и переживания. Доскакать до вожделенного места не дала пышка Юлия, которая почти Белянчикова. Она почему-то решила, что песня "Юлия" в честь неё исполнена и вознамерилась чмокнуть меня. Дался ей. Куда деваться? Не прудить же себе в штаны. Лучше бы чпокнула по кумполу, потому что в этот момент в мою сторону посмотрела Бекетова. Вот засада! Присосалась же, как пиявка, эта матрёшка. Пышка, которая. И поцелуй какой-то жирный получился. Беляш, наверно, съела?
Что-то родители ей привили из области культуры. Когда сказал, что уже сил нет и сейчас непременно обоссусь, сразу же отпрыгнула. С трудом освободившись от объятий, я продолжил тащить наполненный пузырь в заданном направлении, тихо матерясь. При попытке кого-либо остановить меня, просто повышал громкость и смотрел бешеным скунсом. А вот и она, вожделенная комнатуля! Где тут твои драгоценные писсуары?
Показался знакомым выходящий блондин из туалета. Твою... песочницу! Это же гнида Ганс. Скользнул по мне равнодушным взглядом и направился дальше. Не узнал, что ли? Что-то давно от Панка не было никаких приветов. Заскочили музыканты, возглавляемые клетчатым пиджаком.
— А, ты здесь трешься? — завопил Толян, — Станешь снова на лидере. Мне финансы надо идти подбивать.
— Мне домой надо бы... — засомневался я, — Живот чего-то стал побаливать.
— Побаливает, так в кабинку иди, выложи лишнее. Хе, домой он собрался... Тебе деньги уже не нужны? — безапелляционно высказался худрук, застёгивая штаны.
Надо бы пораньше умыкнуться, теперь придётся отыгрывать вместо Толика. Терпеть не могу, когда обговоренные условия вдруг начинают меняться и деваться некуда. Последний сет нашего выступления начался с песни Антонова "Если любишь ты...". Потренькал, как надо. Поподвывал голосом солисту, где надо. Нормальный такой творческий процесс. На сём работа Дениски закончилась, так как молодняк восхотел еще раз услышать "Шизгару" непременно в моей версии и моим голосом. Причём все не сговариваясь перешли на новое название "Шесть гадов". Толика поблизости не было, поэтому препирательства между мной и Дениской затянулись. Из зала меня принялись дружелюбно упрашивать:
— Давай, спортсмен. Покажи класс! Не отказывайся! Уважь пацанов!
Пришлось поорать гадский вариант. Потом повторил под нажимом публики "Юлию", "Алёнушку", "Звёздочка моя, ясная" Стаса Намина, тухмановскую "Налетели вдруг дожди", снова "Шесть гадов", причём одновременно бряцая на лидере. Захомутали всего, гады просто-напросто. Всё, больше не могу. Глотка не лужёная.
С моим издохом танцы одномоментно закончились. Молодые люди свистом и аплодисментами поблагодарили музыкантов и стали расходиться. Бекетова поднесла мне часть от своего букета и изобразила желание наградить меня поцелуем. Я с готовностью подставил свою морду, но сочный клевок угнездился на правую щеку. Эхма, маловато будет!
Мы пошли в студию. Рая и Лариса подготовили к нашему приходу фуршет с портвешком и салатиками. Традиция такая была у творческих работников — отмечать завершение каждого более, или менее достойного мероприятия. Отдал женщинам ненужные мне цветочки. Кроме участников виа, здесь крутились крепкие комсомольские дружинники, возглавляемые Лешим.
Опять я тормознул. В традициях моего времени было отмечать такие застолья в обществе симпотных девушек. Понятно, что в это время нравственности и прогресса быть, или выглядеть девственником много престижней. Даже если у всех здесь крутящихся дома ждут семьи по лавкам, выцепить несколько фанаток было бы кстати. Теперь поздно пить боржоми. Народ уже разбежался по домам.
Гудели почти час. Пока мы фуршетились, рабочие сцены и часть лешуковских ребят перетаскивали аппаратуру в студию. Толик по праву лидера выступил и отметил хороший старт нового участника коллектива, то есть меня. Ещё он напомнил о моём обещании показать песню для конкурса. Да сколько же можно! Пришлось брать в руки акустическую гитару и напрячь голосовые связки композицией "Песня о солдате" Владимира Мигули.
— Отлично! Это здорово бабахнет, — довольно улыбаясь, заявил Толик.
Остальные присутствующие, обступив меня, тоже принялись нахваливать. Выпили за песню, которая обещала ансамблю неплохие перспективы на конкурсе.
— А ты не прост! — подкатил ко мне Леший, чтобы пожать руку.
— Вот только чирик от тебя до сих пор в моём кармане никак не вскочит, — подколол деятеля.
— А теперь, мои друзья, прошу получить денежку, — возвестил руководитель.
Расписываться не нужно было. Гонорар Толян распределил по надписанным конвертам без марок и просто раздавал. Получили конверт и комсомольцы. Неожиданный момент. Я то думал, что они работали по велению души, исполняли общественно-полезный долг. В моем конверте расположилась синенькая пятирублёвая бумажка. Выделил он всё-таки меня. У клавишника Ларика, я подсмотрел, там всего четыре рубля оказалось.
Расходились по домам около полуночи все вместе. Когда шли на выход из студии, заметил за колонной фойе притаившуюся пышнотелую Юлю. Она решительно двинулась мне навстречу.
— Ого, верные фанатки завелись, — толкнул меня в бок Толик.
— Я ждала, а тебя всё нет. Разве так с девушками обходятся, — укорила меня пышка, не обращая внимания на присутствующих.
— Погоди, разве я чего-то обещал? — в свою очередь изумился я, чувствуя начинающее полыхать лицо.
Музыканты пооглядывались, похихикали и продолжили движение.
— Я ждала, я надеялась..., — с трудом произнесла Юли и вдруг разрыдалась.
— На что надеялась? Прежнего Чики больше нет. Он повзрослел, поумнел, стал музыкантом. Кончилось то время, когда парню приходилось лезть в чужую постель, чтобы было на что покушать. Так и передай всем своим тупым подружкам, что Чика больше никого не обслуживает. Пусть вычеркивают его из своих блокнотов, — раздражённо выговорил ей, злясь на создавшуюся ситуацию.
— Ты мне очень понра-а-авился, — продолжила рыданья девица.
Трудно с этим народом. Возрастные тётки хоть понимают положение вещей и ни на что не претендуют. А эта молодуха уже лезет со своей любовью. Ну, раз хочет, то пусть получает. Чего я теряю кроме скуки?
— Ладно, веди меня в свою берлогу. Согласен, — сказал, не забыв изобразить мордой невероятное насилие над своей волей.
Пышка благодарно засопела и потащила меня к одному из одинаковых пятиэтажек примерно в центральной части городка. Прежде чем переступить порог её квартиры, я был предупреждён о том, что будем не одни. Моё срочно разыгравшееся воображение о групповухе не получило дальнейшего развития. Девица, оказалось, жила с родителями и с братом. Я чуть не сел на пятую конечность.
— Ты чего, в конец ненормальная? — завопил я.
— Не волнуйся, они нам не будут мешать, — попыталась успокоить меня Юля, — У нас трёхкомнатная квартира.
Надо было бы сразу повернуться на сто восемьдесят градусов, отвалить домой и не заморачиваться. Зашли, разделись, тихо переговариваясь, как мыши в подполье. Расположение комнат здесь необычное, коридорное. Санузел раздельный. Зашёл побрызгать после насыщенного дня и восхитился. Да это просто элитное жильё какое-то. Девица завела меня в свою спальню и велела раздеваться, а сама ушла обмываться в ванну. Мне бы тоже не помешало туда наведаться после танцев и напряжённой пахоты на эстраде.
— Ты почему ещё в одежде? — удивилась пышка, появившись довольно быстро в цветастом китайском халатике.
— Я же не пойду без одежды по коридору. Мне тоже надо под душем обмыться.
— Давай, только быстро. Мне завтра на работу надо к восьми. Тебе, наверное, тоже надо будет рано подниматься.
Девица с заметным недовольством проводила меня в ванну, показала, где что лежит и чем пользоваться и закрыла дверь. А семейка её здесь явно не бедствует. Сантехника модерновая, кафель зеркальный, мыло-шампуни сплошь импортные. Нежась под тугими струями тёплой воды, размышлял о женщинах того и этого времени. Разницы не находилось. Ну, косметики чуть поменьше, интеллекта чуть побольше. А в остальном всё те же заморочки и наглости примерно столько же. Вытерся махровым полотенцем и напялил на голое тело найденный на вешалке полосатый халат. Пора идти, приноситься в жертву на алтарь любви. Юля взглянула на вошедшего меня и недовольно профырчала:
— Чуть не заснула, тебя ожидая. А чего ты папин халат напялил? Мог бы полотенцем обернуться.
— Не испоганю я халат твоего папы. На мне пахучих желёз нет. Следов не останется, — проворчал в ответ, подхватив от неё инфекцию недовольства, — Резинки давай.
— Какие тебе ещё резинки?
— Гондоны... Так тебе понятней?
— Зачем они тебе?
— Шарики надувать... Мать, ты чё так тупишь. Залететь хочется?
— Ты мужчина, или нет? Просто будь осторожней.
Блин морковный, апофигей какой-то. Или она нарочно хочет залететь, чтобы потом насильно женить на себе. Обломится, я — малолетка. Это она может по статье пойти за совращение малолетних.
В общем, врубился в дело без прелюдий. Понеслась Камасутра в самом своём расширенном издании. Тело у Юлии оказалось неожиданно упругим. К спорту девица возможно неравнодушна. Всё было бы ничего, вот только сильно увлеклись процессом и слишком расшумелись. Она, в основном, потеряла берега. Стонала так, будто её полк озлобленных маньяков насиловал.
Вот и доигрались. Кто-то включил свет и вошёл. Я чуть не обоссался с испуга. Оглянулся — слава всем домовым и лешим — только пацан лет восьми. Конечно, тоже плохо, психика там детская как то не туда портится, но гораздо лучше рассерженного папаши с битой для бейсбола. Был у меня печальный опыт.
Стоит, значит, и пялится на нас во все глаза. Я про пацана. А у нас как раз состоялся вариант "по-собачьи". Пацан поизучал нас какое-то время и выдал мучивший его вопрос:
— А во что вы играете?
— Иди немедленно спать и не мешай нам тренироваться, — наконец-то пришла в себя и взревела Юля.
Недовольно пыхтя, мальчишка убрался из комнаты. А у меня от переживаний никак не утихомиривались дрожать руки и ноги.
— И как это понимать? — заорал на неё, — Дети всякие шастают, смотрят... Кто ещё сюда сунется? Я не порнозвезда какая-то и не желаю больше заниматься публичным сексом.
— Успокойся, никто сюда больше не придёт. Мои родители правильно подкованы и всё как надо воспринимают, по-современному, — принялась оправдываться пышка, прижавшись ко мне всем телом, — Ишь, как у тебя сердечко колотится. Как у пойманного зайчишки.
— Спать давай. Поздно уже.
И правда, на часах было половина третьего. Нормальные люди уже десятый сон досматривают. Юлия долго не могла затихнуть и лазила по мне с хулиганскими помыслами, безобразничала над разными частями тела, щекотала, нежно покусывала и касалась губами обнажённой кожи.
"Хоть бы не влюбилась", — подумал я последнее перед тем, как провалиться в сон.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
