Параноики умирают последними! Том1

Глава 1

— Служба судебных приставов. Откройте дверь!

И обшарпанная деревянная дверь, обитая дерматином, открылась. За ней оказалась полноватая женщина средних лет в очках и в домашнем халате.

— Судебный пристав-исполнитель Кольцов, — рапортую я, одновременно показывая удостоверение. — Скажите, Соколова Настасья Петровна проживает здесь?

— Нет, мы уж лет семь как эту квартиру у нее купили, — осторожно отвечает женщина, явно опасаясь меня. Вдруг я захочу пройти к ней и вынести все нажитое непосильным трудом. Мне лично это на фиг не нужно, но именно такой образ судебного пристава создает наше телевидение.

— Тогда можно с вашим участием составить акт, что такая гражданка здесь не проживает?

— Конечно можно! — с явным облегчением согласилась она.

— Тогда, не могли бы вы показать мне документы, чтобы верно записать, с кем я составляю акт?

— Конечно, конечно! Проходите! — женщина открыла дверь по шире, пропуская меня внутрь. — Я сейчас, за документами.

Пока она ходила в комнату, я по-быстрому написал в акте, что такая-то по данному адресу не прописана и не проживает, осталось только вписать с кем составлен акт, а верхушку акта я, чтоб время не тратить, допишу позже в Службе. Минуты через полторы вернулась женщина, протягивая мне паспорт, посмотрев страничку с именем-фамилией и страничку с пропиской, я вернул документ хозяйке.

— Всё. Спасибо. До свидания, — дверь за мной закрыли с явным облегчением. Ну и я был доволен — одним должником меньше. У меня их и так было почти три тысячи, при норме в сто шестьдесят на одного судебного пристава, хотя никого из начальства это особо не волновало.

Убрав отработанное производство, я осмотрел оставшиеся. А остались мне в этом доме всего две квартиры — в одной штрафы ГИБДД, в другой коммуналка. В первую из них я и позвонил.

— Кто там?

— Служба судебных приставов? — уже привычно представился я.

— Что нужно?

— А дверь откройте и поговорим, — дверь нехотя открылась, и на пороге меня встретил лысеющий тип в шортах и рваной майке.

— Судебный пристав-исполнитель Кольцов, — продолжал я ритуал. — Крупин Владимир Леонидович проживает?

— Проживает.

— Можно ли его увидеть?

— Можно, это я.

— Владимир Леонидович, у вас имеются неоплаченные штрафы ГИБДД.

— И что? — так, понятно, должник попался 'сложный'.

— А то, что их необходимо оплатить.

— Ничего я платить не буду! — Так и есть, должник попался из 'принципиальных'.

— Вы получали штрафы ГИБДД? — осторожно начинаю я.

— Получал. Но оплачивать их не буду! Почему я должен платить, если у нас законы мудацкие? — упорствовал Владимир Леонидович. Я быстро заглянул в четыре производства, возбужденные на этого типа.

— Владимир Леонидович, вы не пропустили пешехода на пешеходном переходе, дважды превышали допустимую скорость в городе, и один раз ездили без прав. В общей сложности у вас штрафов на четыре тысячи рублей. И вы отказываетесь платить?

— Ничего я платить не буду! Не буду! Отстаньте от меня! — и мужик уже намеревался закрыть дверь, но я, навалившись на нее плечом, этого сделать не дал.

— Владимир Леонидович, — закинул я пробный камень, — а как посмотрят у вас на работе, когда узнают про ваши штрафы?

— Посмеются! У нас не один таксист их не платит!

Сказал должник и с силой все же захлопнул передо мной дверь. Точнее это я дал ему ее захлопнуть. Какой смысл ругаться с ним и тратить время и нервы, когда все что нужно я уже узнал? Не хочешь по-хорошему — будет по-нашему! Осталось только уточнить.

Звоню в соседнюю квартиру.

— Кто там?

— Служба судебных приставов. Мне нужно вам только вопрос задать.

— Да, слушаю вас, — дверь открыла старушка в очках, то, что нужно.

— Не подскажите ли, в каком такси работает ваш сосед из 47 квартиры?

— Ну, ездит он в красной машине, а как такси называется не помню, — уже кое что, красных такси у нас в городе не много.

— Может Пре-Красное такси?

— Да! Точно, так и называется!

— Спасибо большое! До свидания.

В моей работе главное общение с людьми. Как там говорил герой Леонова: 'Вежливость, главное оружие вора'. Хотя я не вор, я всего лишь исполняю судебные решения, но вежливость лишней не бывает.

Таких уродов, что сознательно нагадят, а потом не желают за свои поступки расплачиваться хватает. Не хочешь добровольно оплатить свой долг — не плати. Его можно взыскать и принудительно. Можно зайти к тебе домой и описать твое имущество. Если и после этого ты не заплатишь, это имущество будет выставлено на продажу, а деньги пойдут на погашение долга. Но это все очень долго и муторно, нужно заполнять кучу бумажек и писать несколько отчетов, поэтому есть и более простые варианты. Можно взыскать половину зарплаты должника, что я и сделаю с этим Владимиром Леонидовичем, благо место работы его я уже знаю. Плюсом к этому по каждому исполнительскому производству будет вынесен исполнительский сбор, то есть пятьсот рублей на каждое производство. Итого вместо четырех тысяч рублей, которые товарищ Крупин мог заплатить добровольно, с него вычтут шесть тысяч. Платите граждане долги сами!

Но у меня оставался последний адрес, квартира 56, что на пятом этаже этой хрущевки. Поднялся, позвонил, ну и дальше последовал ритуал с представлением, после чего дверь открыла молодая женщина с годовалым ребенком на руках.

— Ефремова Галина Семеновна?

— Да. А что случилось? Да вы проходите, а то с подъезда дует, сами понимаете, — кивнула она на малыша.

— Долг у вас по коммунальным платежам. У вас и у Ефремова Сергея Сергеевича. Это ваш муж?

— Да, — кивнула женщина, и, повернувшись, позвала, — Сереж! Выйди пожалуйста!

Откуда-то с кухни появился молодой парень. Пришлось представляться и для него.

— У вас задолженность по коммунальным платежам десять тысяч сто сорок рублей. Плюс двести рублей с каждого госпошлина, за рассмотрение дела в суде.

— В каком суде? Нам не говорили ни о каком заседании, — удивился парень.

— Ну, это уже не ко мне, а к суду. Про задолженность то знаете? — я дал ему копию судебного приказа.

— Знаем, — Сергей быстро пробежался по бумаге. — Понимаете, я месяца четыре назад потерял работу, а жена с ребенком сидит. Вот и накопилось. Но работу я уже нашел! Начал потихоньку выплачивать.

— Что начали выплачивать? Текущие коммунальные платежи?

— Да.

— Покажите квитанцию об оплате, — парень ушел куда-то в комнату и вернулся с половинкой квитанции с приколотым чеком.

— Хорошо, но это вы оплачиваете текущие платежи, а старая задолженность у вас не гаситься, — начал объяснять я простые вещи, которые, правда, далеко не все понимают. Парень же слушал и кивал. — Старую задолженность нужно гасить отдельно. Можете гасить прямо вашей управляющей компании, но тогда вам нужно будет каждый раз брать справку об остатке задолженности и предъявлять ее нам, потому что коммунальщики не ставят нас в известность о том, что вы платите. Так же вы можете оплачивать прямо нам. Тогда никакую справку брать не нужно.

— Ясно. А платить нужно всю сумму?

— А у вас она есть?

— Нет, — парень помотал головой.

— Тогда платите по частям. У вас какая зарплата?

— Девять тысяч.

— А работаете вы где? — поинтересовался я на всякий случай.

— На стройке, у ЧеПешника.

— И поскольку сможете выплачивать в месяц?

— Ну, около тысячи, — подумав, ответил он.

— Зарплата у вас когда?

— После двадцать пятого числа.

— Тогда я вас жду после двадцать пятого числа каждого месяца, с тысячей рублей. Если сможете больше — несите больше. Вот мои координаты — я достал из сумки с бумагами листок извещения о вызове на прием. — Вот адрес, вот мой городской телефон, вот внутренний телефон. Звоните, договаривайтесь о времени, приходите и платите. Хорошо? — Сергей кивнул. — Не вынуждайте меня действовать по-плохому. Если не сможете заплатить — позвоните, предупредите, всякое в жизни случается. Все, до свидания.

— До свидания, спасибо вам, — сказал он, закрывая за мной дверь.

Я конечно должен был пройти в квартиру и описать имущество, а потом направить на удержание долга из заработной платы. Но зачем? Видно же, что люди попали в сложное положение. Я ведь понимаю, что ребенок важнее этих гадов из Управляющих компаний, что толком отремонтировать подъезды не могут, водой и теплом обеспечить нормально тоже не могут, а тарифы увеличивать они всегда рады. Мужчина мне пообещал погасить долг и этого достаточно. Другой разговор будет, если он свое слово нарушит.

Ну а на сегодняшнее утро хватит. Пора в Службу.

Есть в нашей практике такой метод, как 'утренник'. По закону исполнительные действия могут совершаться с 6 до 22 часов, вот нас к шести утра и привозят к должникам, пока они сонные и не успели по работам разбежаться. Людям этот метод явно не нравится. Хотя кому понравится, когда тебя в шесть утра из постели вытягивают. Матов в свой адрес слышим не мало, угроз тоже, но должников все же ловим и платить заставляем. Не хотят у нас люди добровольно свои долги оплачивать, вот и приходиться самим не спать и другим не давать.

На улице у подъезда меня ждала машина — газелька с эмблемой министерства юстиции на борту.

— В Службу. — сказал я водителю, залезая в салон.

— Все в порядке? — насторожено спросил водила.

— В порядке. А что?

— Да психи какие-то в городе появились. На людей кидаются и кусают. Вон, — водитель кивнул на рацию, установленную на торпеде, — передали, что четверых приставов на 'утренниках' покусали, и еще троих оупэдээсников в судах тоже.

Глава 2

К Службе мы приехали минут через тридцать, что было большим везением в наших утренних пробках. Вообще дорожная система города Кирова держится на шести-десяти главных улицах, которые утром и вечером забиты автомобилями. Спасает квартальная планировка города, позволяющая объехать многие заторы, правда ты не оказываешься одним таким умным — очень скоро и эти улицы забиваются машинами. К тому же из некоторых районов, точнее пригородов вроде Нововятска или Коминтерна в сам город ведет максимум две дороги, а иногда и просто одна, как из Лянгасова, которые забиты еще и по выходным выезжающими дачниками и садоводами. Дело осложняло и то, что сама Служба судебных приставов находилась в самом центре, рядом с областным правительством, главным офисом Сбербанка и центральной площадью города — Театральной, поэтому обочины дорог были заставлены машинами, что в условиях не до конца растаявшего снега, ужасно мешало разъехаться встречным автомобилям.

Заехали сразу во внутренний двор нашего 'Дворца правосудия', как его, ехидничая, называли посетители, куда доступ посторонним запрещен. И мне бросилась в глаза странность — две машины, уже стоящие во дворе, старательно отмывались двумя шоферами, которые мельком взглянув на нас, и, удостоверившись, что у нас все нормально, продолжили свое дело. И только выйдя из газельки, я понял, что они отмывали. Кровь. Кровью были заляпаны борта, пассажирские сидения и полы салонов.

— Что произошло?

— Какой-то псих, на людей на входе напал, — ответил один из шоферов, не отрываясь от работы. — Пока его скрутить пытались, пятерых до мяса покусал. Пристрелили его, гада, только тогда, когда он одной девчонке в горло вцепился.

— Выжила?

— Нет, — мужик прекратил драить кузов, вздохнул и перекрестился. — Богу душу отдала, когда я её уже почти до больницы довез. Минуту всего не дожила. Молодая ведь. Эх... — махнул он рукой.

— Давно это произошло?

— С полчаса назад.

Расспрашивать больше смысла не было, мужику и так хреново. Что же такое начало твориться в городе?

В коридорах, что вели от улицы до лифтов, кровью были испачканы стены, кровавые следы рук и разводы были везде, отчего сразу становилось не по себе. В самом лифте кровь тоже присутствовала, еще свежая, не запекшаяся, от чего на языке появился отчетливый металлический привкус.

Кое-как доехав до своего этажа, я наконец-то вышел в чистый коридор, вдоль которого двери вели в просторные кабинеты. Сами же кабинеты больше всего напоминали офисы из американских фильмов — много столов, невысокие перегородки между ними, и строгий дрескод. Правда дрескод был необычным, все ходили в форме: в бирюзовых рубашках с погонами, в черных кителях и брюках, с бирюзовым же лампасом, правда женщинам еще дозволялось носить юбки и неуставные черные брюки.

— Как тут у вас? Что случилось? — спросил я у сослуживцев, вешая шинель* в шкаф и меняя зимнюю обувку на летние туфли.

— — — — — — — — —

* В ФССП России установлена довольно неудобная форма зимней одежды для приставов-исполнителей. В отличие от ОУПДС, которым положены бушлаты и берцы, приставам-исполнителям положены обычные зимние ботинки и офицерские пальто черного цвета, именуемые не иначе как 'шинели'.

— — — — — — — —

Да хрен его знает, — ответил Серега, сидевший рядом со мной. — Какой-то наркоша внизу на людей напал, перекусал кучу народу, пока его самого не пристрелили. Еще говорят, какой-то псих на Светку напал, все лицо ей искусал, так, что насилу убежать успела, щас в больнице швы накладывать должны. Еще какой-то идиот Ане руку прокусил, когда она его попросила дверь в подъезд с домофоном открыть.

— А других отделах что?

— Не знаю. Думаешь и на кого-то из них напали?

— Мне водила сказал, что как минимум троих приставов покусали, плюс двоих оупэдээсников, — я уже уселся за свой стол и включил компьютер.

— Ни хрена себе! Мир сходит с ума! — Серега взмахнул руками, показывая как он поражен.

— Он не сходит, он сошел с ума еще давно! Я всегда это говорила. — Подала голос Надя, помощник судебного пристава, перешедшая на эту должность, после того, как ей досталось по голове, от одного должника. — Я ушла из приставов, и несколько об этом не жалею, когда слышу про различных дебилов нападающих на нас. Аню со Светой конечно жалко, но они сами знали, на что шли.

— Наркоман, как его назвал Серега, внизу одну девчонку до смерти загрыз. А это могла быть любая из вас, стоило только мимо пройди. Причем пройти просто так, не зная на что...

На этом разговор и закончился, коллектив переваривал новую информацию, видно про эту смерть еще никто не знал. Все уставились в мониторы и стали что-то набивать по клавиатуре, делая вид, что работы куча и ничего особого не произошло. Меня же это не устраивало, не покидала мысль: 'Что же происходит?'. Два трупа и четверо покусанных внизу, плюсом пять приставов покусаны в других местах. Эпидемия бешенства? Спланированная месть должников? Или это просто случайные совпадения? Нет, случайностей не бывает, бывают закономерности! Чувство тревоги не отпускало меня, нужно было хоть что-то разъяснить. А где это можно сделать? Только у начальства, ведь начальство знает все, по крайней мере, оно само так о себе думает.

— Кирилл Петрович, — постучался я в кабинет начальника отдела, — Можно? Кирилл Петрович, я только что с 'утренника'. Говорят, в Службе что-то происходит, не могли бы вы прояснить ситуацию? Что делать? Как себя вести? — начальник, пухлый мужчина за тридцать с явным пивным животом недоуменно посмотрел на меня.