Грани отражения

Грани отражения

Грани отражения.

Каждый человек скрывает себя за своим отражением, которое видят окружающие его люди. И этих отражений — огромное множество, каждое из них — разное в разной ситуации и в разное время. Всевозможные, противоречивые маски, которые меняют друг друга, словно отражения в комнате, полной разнообразных зеркал.

Перед ней стоит выбор — неординарный мужчина, мечта любой женщины, обещающий целый мир. Или же непредсказуемый и странный человек, который внушает смешанные эмоции. Сумеет ли она найти истинное лицо каждого в сотнях отражений, большинство из которых — ненастоящие, и вовремя понять — где то, что нужно ей?

Посвящаю эту книгу моей бабушке, являвшейся самым преданным слушателем и требовавшим продолжения после каждого отрывка. Моему другу Vincent Abbot, который был главным критиком и консультантом. Моей матери, которая заявила, что будет читать эту рукопись только в том случае, если конец не будет печальным. Моему брату, который заявил, что это — лучшее сочинение, которое я писала после школы. А так же хочу сказать спасибо массе музыкальных композиций, которые вдохновляли на написание книги и помогали сосредоточиться на мыслях.

1. Между светом и отражением.

Пресс-конференция, организованная по случаю крупной сделки молодой корпорации с достаточно известным концерном, была главным событием, заключавшим череду нескольких недель переговоров и обсуждений условий сделки. Поэтому ожидалось множество репортеров, стремившихся узнать больше о событии из первых рук.

В вошедших в зал мужчинах журналисты достаточно безуспешно пытались различить главу компании, начальника пресс-службы и телохранителя. За исключением одного, выглядевшего старше своих спутников, остальные не могли быть кем-то значимым.

Средний рост, плотное телосложение, одинаковые классические костюмы, короткие стрижки. Вполне подходящее описание для начальника пресс-службы и телохранителя. На котором, кстати, были очки: не темный пошловатый цвет агента из кино, а необычный хамелеон, не позволяющий увидеть глаз, но и не превращающий очки в два чернильных пятна.

Поэтому присутствующие удивленно зашептались, когда на место главы корпорации сел молодой мужчина в очках, тот, что постарше, оказался на месте начальника пресс-службы, а третий остался стоять позади, как и подобает телохранителю.

— Господа, — обратился мужчина постарше к залу, — пресс-конференция открыта. Мы рады приветствовать вас.

Щелканье камер и набирающий обороты поток вопросов, на которые преимущественно отвечал господин Янковски, стали достигать апогея. Пока откуда-то с задних рядов не прозвучал вопрос:

— Дин Смит, газета 'Вечерний город'. Мистер Маргулис, почему Вы предпочитаете носить темные очки — это дань моде или проявление эксцентричности?

Янковски бросил нервно взгляд на охранников, те незаметно стали продвигаться по залу в поисках человека, задавшего вопрос. Журналисты перешептывались, почуяв нечто странное и стоящее потраченного времени. Хотя к тому, что прозвучало, никто не был готов к тому.

Мистер Маргулис поднял взгляд в зал, блеснув золотыми искрами оправы, и улыбнулся:

— Скорей это дань необходимости. Потому, что я — слепой.

На секунду в зале повисла гробовая тишина. Но за эту секунду он успел подняться, направляясь к выходу, а в ответ на прорвавшуюся плотину криков и вопросов господин Янковски вежливо сообщил, что конференция окончена.

* * *

Очередное дежурство начиналось как всегда, с утренней суматохи и массы дел, разбираться с которыми предстояло весь день. Лия вышла из комнаты сестер. Деловые врачи, спешащие по коридорам, проходящие к палатам посетители и медики. Обычный день госпиталя.

— О, привет, — Мила поставила на этажерку бикс, до верха наполненный перевязочными материалами, как значилось на его маркировке, и повернулась к Лии. — Сегодня целый день сущее светопреставление: такое ощущение, что весь город выбрал эту неделю, чтобы попасть к нам. Тебе еще повезло, вряд ли ночью понадобится бросаться на десятки вызовов в палаты.

— И то верно, — кивнула стоявшая рядом усталая медсестра из соседнего отделения, забиравшая чьи-то карты, — сегодня госпиталь устроил день открытых дверей.

— Кстати,— Мила уже собиралась уходить, но снова вернулась, — У нас несколько новеньких. Надеюсь, с ними не будет проблем, как с той тетушкой, которой вечно казалось, что под её кроватью прячется санитар. Помнишь, она еще всё утверждала, что он пытается приставать к ней?

От души посмеявшись, Лия отвернулась к листам назначений.

— Загляните в третью палату. Проверьте, как там пациент, — обратился к Лии дежурный врач.

Всё на месте в третьей палате, к которой проявили такое внимание. Лампы чуть приглушены, датчики в норме, кнопка вызова сестры исправна. Да, всё в идеальном порядке. Кроме пациента.

Сидящий на кровати, спиной к Лии, мужчина смотрел в окно. Но она могла поклясться, что именно то, как он сидел, заставило её присмотреться к нему внимательней, ища объяснения своему интересу.

— Добрый вечер, — сказала Лия, — Уже время сна. Если Вы хотите, свет можно выключить.

Поза мужчины стала напряженней, но Лия решила, что ей это показалось. Во всяком случае, её слова остались без ответа.

После бессонной ночи, во время которой то и дело сестрам не удалось даже присесть дольше, чем на пять минут, Лия пребывала в состоянии ворчливо-раздраженного настроения. Наступившее утро потребовало пройтись по палатам, измеряя температуру, давление и предупреждая больных о предстоящем врачебном обходе. Именно поэтому она оказалась снова в третьей палате со странным пациентом.

На окнах не были отдернуты шторы, что удивило Лию, поскольку обычно больные не любили находиться в полутьме, особенно если за окном светило солнце.

— Я открою шторы, если Вы не возражаете, — Лия двинулась к окну.

Происшедшее дальше раз и навсегда убедило её, что с координацией у нее точно проблемы. Она прошла вдоль кровати, мужчина встал из кресла у окна, Лия, как ей показалось, попробовала его обогнуть, но с ужасом поняла, что они движутся друг другу навстречу.

От шумного столкновения и последующего падения её спасли две руки, подхватившие Лию.

— Простите! — Она почти отпрыгнула назад, если бы её не держали,— мне очень жаль! Вы не ушиблись? Как же так, я же шла вам навстречу, разве Вы не видели?

— Нет, не видел.

От скрытой насмешки в голосе пациента к смущению Лии прибавилось негодование. Еще и издевается!

— Я слепой, — спокойно добавил мужчина.

Очевидность обрушилась, победно трубя и звоня во все колокола. Перед ней стоял человек, чей взгляд оставался неподвижен и был устремлен выше её головы, несмотря на то, что Лия была ниже его намного. Его глаза не меняли положения и были безмятежно спокойны. Действительно, перед ней стоял слепой.

От души желая себе провалиться прямо тут же, она сообразила, что стоит, чуть ли не открыв рот, и разглядывает пациента. Внезапно, он, до сих пор державший её за плечи, убрал руки. Лия с трудом отвела глаза и попыталась собрать мысли воедино.

Положение спас вошедший в палату мужчина в деловом костюме, с дипломатом в руке. Он шумно обратился к слепому пациенту:

— Мистер Маргулис, надеюсь, Вы уделите мне несколько минут?

Лия на цыпочках вышла в коридор и пообещала себе укоротить свой предательский язык под корень. Еще раз, вспомнив все в мельчайших деталях, она поняла, что сгорает от стыда за свою глупость как маленькая школьница.

* * *

В каждом коллективе, который на две трети состоит из женщин, всегда есть кто-то, вызывающий повышенный интерес у всех в силу своей неординарности.

Таким являлся молодой врач Ян Дорнот, практиковавший на отделении, куда пришла работать Лия. Его особенностями были внешность, эрудиция и подкованность в тонкостях специальности. Конечно же, первое было главным достоинством в глазах дам. Доктор был не из тех мужчин, покоряющих с первого взгляда броскостью и абсолютной мужской красотой, напротив, черты его лица были скорей резкими и почти жесткими. Глаза не привлекали цветом, или величиной и иными достоинствами, они заставляли человека испытывать неудобство, если тот вздумал бы смотреть чуть дольше Дорноту в глаза: так бывает неудобно смотреть на ледники солнечным ярким днем. Он не часто улыбался, предпочитая спокойно смотреть на собеседника, но если улыбка и касалась его губ, то лишь слегка, не изменяя внимательного и холодного выражения, которое заставляло женщин, вне зависимости от их возраста, испытывать заинтригованность. Он мало с кем общался достаточно тесно, говорили, что он из состоятельной семьи, что он переехал из другого города. Мало кто мог заявить, что достаточно тесно дружит с ним, хотя доктора часто видели в компании коллег и сверстников. Слухов и сплетен ходило более чем достаточно, и женская половина была от него без ума.

Ян достаточно хорошо рекомендовал себя как специалист, и старшие коллеги прочили ему успешную карьеру. Лия сталкивалась с ним не очень часто, но при встрече он словно и не замечал её. Это не могло не задевать какую-то часть Лии, которой не было приятно то, что на неё смотрят как на пустое место. Само собой, на высоких блондинок из соседней смены она не была похожа и прекрасно знала, что она не так заметна. Поэтому приходилось философски слушать страдания Милы, которая всячески изыскивала возможности поймать доктора в свои сети, но так же безуспешно, надо признать, как и другие медсестры.

Утренняя суматоха в госпитале уже плавно переходила в дневную размеренность. Наступило время обеденного перерыва, и Лия вышла за кофе.

В небольшой очереди она, как обычно, оказалась позади всех и приготовилась передвигаться с черепашьей скоростью — её коллеги всегда достаточно долго обсуждали выбор и принимали решение — что взять на обед.

Поэтому Лия незаметно оказалась невольным слушателем разговора двух мужчин впереди.

— Не знал, что ты встречаешься с Таней. Ты как обычно скрываешь своих подруг.

— Просто не считаю нужным демонстрировать свою личную жизнь. Да, я пока остановил свой выбор на ней.

— А как же твоя интрижка с Анной? Вроде у вас было все серьезно.

— С кем? С этой девицей непонятного происхождения, только и ждущей как бы броситься снимать с тебя брюки? Друг мой, я могу переспать с такой, но не более. Для того чтобы начинать серьезные отношения, она точно не подходит.

Второй мужчина засмеялся.

— Звучит так, будто ты женщин рассматриваешь как кобыл на рынке. Одна для скачки, другая — на развод.

— Можно сказать и так, — собеседник пожал плечами, — Я слишком щепетилен в своих взглядах, которые со мной почти с детства.

С одной стороны Лии было неудобно за подслушанный разговор. С другой стороны она не могла отделаться от гадкого омерзения, вызванного услышанным диалогом. 'Конечно, — подумала она, — каждый имеет право на свое мнение. Но высказывать подобное вслух и так унижать людей не позволительно и недопустимо ни в коем случае'.

К тому времени мужчины уже расплатились и с подносами в руках направились к столам, проходя, таким образом, мимо Лии. Вторым собеседником оказался к величайшему удивлению Лии никто иной, как сам доктор Дорнот.

Из состояния неприятного шока её вывел вопрос из создавшейся позади очереди — собирается ли она идти вперед, или же планирует остаться стоять до вечера?

Все это настолько задело Лию, что как она не старалась выкинуть из головы услышанное, не смогла, даже когда вернулась на пост. Она не могла представить, что образованный с виду человек высказывает такую несусветную чушь с умным видом и не стесняется этого.

От кипящих возмущением мыслей её отвлек загоревшийся сигнал вызова из третьей палаты. Лия осторожно открыла дверь и вошла. Маргулис сидел как обычно — в кресле у окна, но при этом руками обхватил голову, как человек, страдающий от непомерной боли.

— Я могу чем-то помочь?— Обратилась к нему Лия.

— Да, не были бы Вы так любезны, дать мне какое-нибудь снотворное?— произнес он, не поднимая головы.

— Да, конечно же, — ответила Лия. Она дошла до поста, нашла успокоительное и вернулась снова в палату Маргулиса.

— Спасибо, — поднялся на нее неподвижный взгляд.

— У Вас необычайно острый слух, — заметила Лия.

— Небольшая компенсация природы. В некоторых случаях это проклятье, в иных — полезный подарок, — пожал он плечами.

Лия развернулась к двери, но неожиданно для себя помедлила. В этой палате царил полумрак, тишина и спокойствие. И этого ей вдруг остро стало не хватать.

— Останьтесь, пожалуйста. Ведь в Ваши обязанности входит удовлетворение потребностей пациента в лечении, поддержании здоровья и общении, не так ли?

Он смотрел на нее так, словно видел её замешательство. И Лия приняла вызов, так же прямо глядя на него.

— Да, Вы правы.

— Присядьте, — Маргулис показал в сторону второго стула, — Сегодня Вы расстроены и взволнованы. Возможно, я плохой пациент, но на роль молчаливого собеседника сгожусь.

Лия подчинилась его просьбе и, сев на краешек стула, сказала:

— С чего вы взяли, что я взволнованна? Отнюдь.

— Обычно Вы смеетесь и любите поговорить. Вы уходили, а вернулись тихой и ни с кем не говорили. Вы не возразили на мои слова.

Лия искренне порадовалась, что в полутьме не видно её вспыхнувшего свекольным цветом лица.

Маргулис помолчал, а потом снова заговорил:

— Никогда и никому не позволяйте выводить себя. Пока Вы владеете собой — Вы владеете ситуацией и Вас не победить.

Его незрячие глаза смотрели на нее, и Лия позволила себе рассмотреть его, насколько позволял полумрак. Он создавал ощущение человека в броне. Его глаза разделяли его и собеседника стеной. 'Он никого не пускает в свой мир'— подумала Лия.

— Заходите, если Вам захочется поговорить или просто отдохнуть в тишине, — сказал Маргулис.

Оказавшись за дверями, Лия поймала себя на мысли, что ей совершенно не хочется покидать эту палату. Ощущение спокойствия и уравновешенности, исходящее от этого человека, окутывало надежным покрывалом защиты и уверенности. А она нуждалась в этом.

* * *

Иногда Эрика посещали мысли — как выглядит свет. С недавних пор он стал ловить себя на том, что эти мысли стали снова появляться в его голове. Причиной этого оказался смех. Услышав его впервые, Эрик непроизвольно протянул руку в направлении этих звуков. Это был осязаемый, материальный смех, похожий на мягкий, волнистый бархат. И с тех пор он стал искать эти звуки в толпе остальных.

Вскоре он понял — кому принадлежит этот смех. Это была девушка, судя по всему совсем недавно работавшая здесь. Во всяком случае, Эрик, проходивший здесь, в госпитале, где работала когда-то его мать, каждый год обычное обследование, раньше её не встречал.

Женщины никогда не останавливали его внимания надолго. Они существовали для него или как деловые партнеры, или как сиюминутные особы, стремящиеся оказаться рядом с его финансами. Никого из них не волновал он — как человек. Да и они мало интересовали его, кроме физической стороны вопроса. Они приходили во мраке и так же уходили туда, кто-то — более умело скрывая свои цели и отвращение к его слепоте, а кто-то — плохо или вовсе не скрывая.