Дорога за горизонт. Первая часть

Д.О.П.

(Департамент Особых Проектов)

Дорога за горизонт.

Пролог

На отмели Незнаемого моря

Синдбад-скиталец подобрал бутылку,

Заклепанную

Соломоновой печатью,

И, вскрыв ее, внезапно впал во власть

В ней замкнутого яростного Джинна.

Освободить и разнуздать не трудно

Неведомые дремлющие воли:

Трудней заставить их себе повиноваться.

М. Волошин

В огромном камине горел огонь. Библиотека — классическая библиотека британского аристократического клуба, с резными дубовыми панелями, высоченными книжными стеллажами, елизаветинскими трехчетвертными доспехами и веерами шпаг и хайлендерских палашей на стенах — тонула в полумраке. Из общего стиля выбивались разве что многочисленные эзотерические символы — масонские "глаза в треугольниках", розенкрейцерские геральдические цветы, египетские картуши, каббалистические и зодиакальные символы. Неудивительно — библиотека располагалась в штаб квартире Лондонского "Колледжа Каббалы", книги, заполнявших полки шкафов, относились по большей части именно к категории оккультных. И уж вне всяких сомнений, разговор четырёх мужчин, устроившихся в креслах у камина, имел некоторое отношение к оккультизму.

— Что ж, дорогой Уильям, ваши планы, как я понимаю, осуществляются вполне успешно. Еще год, максимум, два — и можно будет объявлять о создании вашего общества. На каком названии вы решили остановиться.

— "Золотая Заря". — отозвался его собеседник.

— Герметическое братство Золотой Зари? — чуть насмешливо произнёс первый. — А что, весьма недурно...

— Скорее — "Орден". "Орден Золотой Зари". Мы с братьями полагаем, что это подчеркнёт так сказать, преемственность...

Двое других мужчин, пока молчавших, склонили головы в знак согласия.

— Орден значит... — могло показаться, что первый говоривший еле заметно улыбнулся. — Всё не можете простить мадам Блаватской её увлечения буддизмом?

— Да, не могу! — неожиданно страстно ответил второй. Он подался вперед, так, что теперь лицо его освещалось отсветами камина. Породистое, благородное, обрамленное начинающей сидеть бородкой — свидетели, которых, конечно, не нашлось в зале (да, впрочем, и на всех Британских островах) сказали бы, что оно напоминает актёра Шона Коннери в роли брата Вильгельма Баскервилльского. Но, как и было сказано, таких свидетелей не было — а потому и оценить это сходство оказалось некому.

— Я не могу снести то, что эта безумная то ли русская, то ли американка принесла возвышенную традицию европейского герметизма в жертву жалким индийским ребусам! Наши дорогие друзья Эдвард Мейтленд и мадам Анна Кингсфорд были членами её "Теософского общества". Но, когда стало ясно, что мадам Блаватская** склоняется в сторону восточной традиции — они без колебаний подали в отставку, узрев в этом прямое предательство европейского герметизма. И не только его — по сути, это означает предательство всех идеалов нашей цивилизации, которой нечему учиться у темнокожих варваров — сколько бы лет они не насчитывали своим храмам и свиткам!

— Oh, East is East, and West is West, and never the twain shall meet...* — задумчиво произнёс первый мужчина.

Собеседник ответил ему недоумённым взглядом.

— Не знал, лорд Рэндольф, что вы балуетесь стихосложением...

Тот, кого назвали лордом Рэндольфом неопределённо помахал перед собой двумя пальцами.

#* Первая строка знаменитой "Баллады о Востоке и Западе Р. Киплинга, опубликованной только в середине 90-х годов 19-го века.

#** Еле́на Блава́тская — русская дворянка, гражданка США, религиозный философ теософского толка, писательница, оккультистка, путешественница. Возможно — экстрасенс. Основала Теософское Общество, имевшее целью "образовать ядро Всемирного Братства без различия расы, цвета кожи, пола, касты и вероисповедания". Часто обвинялась в мистификации и откровенном жульничестве.

— Ну что вы, Уильям. У отпрысков моего отца, седьмого герцога Мальборо, встречаются какие угодно таланты, кроме поэтических. Это так, случайно в голову пришло...

— А по моему, весьма образно. — подал голос один из двоих молчавших до сих пор мужчин. — "Запад есть Запад, Восток есть Восток, и им не сойтись никогда...". Впрочем — странно услышать такое от вчерашнего министра по делам Индии.

— Вот именно, мистер МакГрегор, — отозвался лорд Рэндольф. — Так что, сделайте одолжение — не стоит рассказывать об этом, возможно и удачной строчке во всех лондонских гостиных, и уж тем более — на бдениях вашего братства.. то есть, простите, Ордена. А то знаю я вашу любовь к ритуалам — а мне потом доказывай, что Рэндольф Генри Спенсер Черчилль* не ударился к сорока годам в виршеплётство!

— С вашего позволения, господа, оставим стихи и прочие изящные искусства. — не выдержал Уильям. — В конце концов, мы собрались здесь для того, чтобы...

— Д-да, помню, дражайший мистер Уэскотт — мягко перебил несдержанного герметиста лорд. — Мы собрались поговорить о первоочередных задачах вашего общества... Золотой Зари**, верно?

— Ордена! И его пока еще нет — это дело ближайшего будущего, когда мы сумеем заполучить шифрованные манускрипты из Александрии. — поправил МакГрегор

* * *

. Было видно что он оценил "оговорку" лорда Рэндольфа верно — как тонко рассчитанное оскорбление и насмешку. — А пока мы предпочитаем ограничиться общество не столь амбициозным названием, именуясь Вторым Храмом Германубиса. Но это — лишь для посвященных, число которых...

— Вторым? — недоумённо переспросил лорд Рэндольф. — Значит, есть и первый?

— Первый храм — это духовный символ, который суть квинтэссенция.. пустился, было в объяснения МакГрегор, но тут его перебил уже Уильям Уэскотт.

#* Рандольф Генри Спенсер, лорд Черчилль— английский политический деятель, отец Уинстона Черчилля.

#** Герметический Орден Золотой Зари — магический Орден, герметическая оккультная организация, действовавший в Великобритании в конце XIX — начале XX века. Оказал сильнейшее влияние на весь западный оккультизм. Ритуалы и Лекции золотой Зари основаны на некоем загадочном "Шифрованном манускрипте".

#

* * *

Уильям Уинни Уэсткотт — Первый создатель "Золотой Зари", доктор, коронер, оккультист. Имел масонскую степень мастера и являлся Секретарем-генералом Общества Розенкрейцеров Англии. Сэмуэль Лиддел МакГрегор Мазерс — Истинный маг Золотой Зари, один из трех членов-основателей Ордена, законченный приверженец ритуализма.

— Видите ли, лорд Рэндольф, наш общий друг МакГрегор на редкость пунктуально относится ко всему, что так или иначе касается соблюдения ритуалов и, особенно — к правильным использованию терминологии. Самюэль, друг мой, давайте не будем утомлять его светлость излишними подробностями.

— Но они вовсе не излишние!.. — возмутился, было, МакГрегор, но Уэскотт уже не слушал его.

— Мы собрались здесь, чтобы обсудить тревожные сведения, полученные из России и Египта. Есть все основания полагать, что древние зашифрованные письмена, о которых сообщил нам год назад Брат ван дер Стрейкер, вызвали интерес у последователей мадам Блаватской. Мало того — один из них, некий Вильгельм.... Евсеин, если я не путаю? — в настоящий момент находится в Александрии и работает над расшифровкой манускрипта. И, самое скверное: помогает ему некто Бурхардт, по нашим сведениям — хороший знакомый, и даже, возможно, единомышленник Гвидо фон Листа!

Вот как? — удивился лорд Рэндольф. — значит и немцы в игре?

— Мы пока не можем утверждать это со всей определённостью. — покачал головой четвертый мужчина. — Однако, мы точно знаем, что в течение последних двух месяцев Бурхардт и фон Лист обменялись семью — семью! — письмами, тогда как за предыдущие десять лет их было всего три. При известном всем нам интересе герра Гвидо к германскому оккультизму — я полагаю, надо считать это крайне тревожным сигналом.

— Чем так важны эти ваши шифрованные манускрипты, что за ними кинулись сразу и посланники мадам Блаватской и Гуго фон Лист — недоумённо спросил лорд. — И почему это так вас встревожило? По моему, при всех идейных разногласиях европейские оккультисты, масоны и прочие розенкрейцеры всегда умели договариваться?

— Услышав это пренебрежительное "прочие" Уэскотт дёрнулся, будто его кольнули шилом — но тут же взял себя в руки, и ответ его прозвучал вполне любезно:

— Как мы уже имели сообщить вам, лорд Рэндольф, у нас есть все основания полагать, что слухи о том, что содержится в манускриптах — отнюдь не пустая болтовня .

— Ключ к будущему... — задумчиво произнёс аристократ. — И вы верите, что этот несчастный итальянец и правда, сумел совершить перемещение во времени, прежде чем его казнили в Египте?

— Он — скорее всего нет. — покачал головой Уэскотт. А вот русский, который добрался до его записок — наверняка. Ван дер Стрейкер потратил на этого Евсеина три года и уйму денег — ваших, лорд Рэндольф, денег! — и сумел наверняка выяснить, что это чистая правда. Мало того — есть основания полагать, что бельгиец и сам побывал в будущем. И вернулся оттуда отнюдь не с пустыми руками!

— Вы намекаете на эти внезапно начатые поиски золота и алмазов в верхнем Конго? — спросил лорд Рэндольф. — Что ж, убедительно; никто толком не вёл в тех краях геологических изысканий — и вдруг, тратятся такие деньги, будто точно известно, что...

— Не стоит торопиться с выводами — опять подал голос четвёртый. — В конце концов, пока бельгийцы там еще ничего не нашли.

А доктор Вудман прав. — заметил лорд. — Выводы делать пока рано. И, должен отметить, Уильям — деньги, которые вы тратили, принадлежат не мне а Её Величеству — и поверьте, кое-кто скоро поинтересуется, на что вы их пустили.

— Мы готовы предоставить полный отчёт, — вспыхнул Уэскотт, но лорд Рэндольф небрежно всплеснул рукой.

— И тем не менее, господа — правительство Её Величества полностью разделяет ваше беспокойство. Некоторые сведения, полученные из России заставили нас отнестись к данной версии со всем вниманием. Так что — вы получите достаточно средств для продолжения вашей, безусловно, полезной короне деятельности. Взамен от вас требуется одно — эти манускрипты, а так же вся информация по данному вопросу, которую вы сумеете собрать, должна быть известна и нам. И содействие в этом, безусловно непростом деле вам окажет... — и лорд Рэндольф позвенел колокольчиком, стоявшим до того момента на маленьком резном столике возле его кресла.

Неслышно распахнулась дверь в библиотеку. Вошёл молодой человек — наглухо затянутый я чёрный суконный сюртук чиновничьего покроя.

— Джоунси, пригласите пожалуйста мадемуазель Берту.

— Женщину? Но как? Это неслыхан... — заикнулся было Мак Грегор, но лорд не стал его слушать:

— Если мне память не изменяет, господа, — напомнил он, — ваш будущий Орден намерен декларировать равенство мужчин и женщин в деле духовных поисков?

МакГрегор умолк, подавился на полуслове,

— Так вот, поверьте мне на слово — в поисках материальных мадемуазель Берта — которую я и намерен вам представить, — тоже кое-что понимает. И, в конце концов — неужели моя рекомендация вовсе ничего не стоит?

— А пока, господа, поговорим о том, что недавно произошло в России, Поверьте, это впрямую касается нашего с вами предприятия. Итак, недавно в Петербурге русские революционеры устроили очередное покушение на царя Александра III— го. Покушение это с треском провалилось — но вот что нам удалось выяснить...

Часть первая

Шаг к горизонту

Глава первая

Вот стою, держу весло,

Через миг отчалю.

Сердце бедное свело

Скорбью и печалью.

Тихо плещется вода,

Голубая лента.

Вспоминайте иногда

Вашего студента

Перевод с латыни

До Васильевского острова мы добирались на пароходике — он доставил нас прямо к пристани у Морского училища.

Огромное здание выходило на набережную, между 11-й и 12-й линиями Васильевского острова и тянулось еще далеко по этим линиям. Середину здания составлял десятиколонный портик, поставленный на выступ первого этажа. Справа и слева, в крыльях здания, были две полусферические башни. Роскошный центральный портик был увенчан уродливой цилиндрической будкой изрядного размера; позже я узнал, что это учебная астрономическая обсерватория; её металлическая башня была зашита поверх железа досками, что изрядно портило внешний вид здания. Обсерватория эта, при всей своей неказистости была оснащена раздвижной стенкой для телескопа, зрительных труб и секстанов.

Но все это пришлось узнать куда позже; а пока же мы, войдя в обширную прихожую, мы прошли по длиннейшему коридору и оказались в огромном совершенно лишённом колонн зале. Это был знаменитый "столовый зал" корпуса. Войдя в него, я замер в восхищении.

Огромные зеркальные окна, зеркально начищенный паркет; массивные бронзовые люстры с бесчисленными хрустальными висюльками. Над парадным входом в зал нависала галерея, поддержанная колоннами. Стены зала украшали фрагменты гербов Морского корпуса и барельефы военных трофеев.

Вы, наверное, обратили внимание что я сбиваюсь, называя это учебное заведение то училищем, то корпусом? Сейчас, то есть в 1887-м году оно именуется "Морским училищем", а раньше (как, впрочем, и в наши дни, в 21-м веке) носило название "Морской кадетский корпус".

У противоположной стенки зала возвышалась огромная, размером не меньше многовёсельной шлюпки, модель двухмачтового корабля. Потом мы узнали, что модель эта, бриг "Наварин", стояла здесь отнюдь не только для украшения: рангоут и такелаж модели в мельчайших деталях соответствовал настоящему кораблю, и на модели проводились занятия по морской практике. В особо торжественные дни на ней поднимали паруса и флаги расцвечивания.

Оказалось, в зал нас привели, следуя давней корпусной традиции, согласно которой с него начиналась для любого кадета жизнь в стенах этого учебного заведения. Причём — буквально: именно сюда будущих кадетов приводят в день вступительных экзаменов — "испытаний", как их тут называют, — а уж потом разводят по "ротным комнатам", где, собственно, и экзаменуют.

Мы с Николкой наивно полагали, что избавлены от этой радости — поскольку были приняты в корпус не просто так, а по прямому указанию Его Императорского Величества Императора Всероссийского, и прочая, и прочая... короче — царь приказал. Сам, лично — как только речь зашла об устройстве нашего будущего. Ну ладно, я — в конце концов, мне всё равно некуда было податься, родное "общеобразовательное учреждение 1287 Ломоносовского района г. Москвы" осталось в ста тридцати годах от меня — и нет ни малейшего шанса, что я вернусь туда до момента получения аттестата зрелости. А Николку-то за что? Уж не знаю почему, но однажды он уже отклонил предложение отца отправиться по его стопам и поступить вот в этот самый Морской Корпус, — то есть, простите, в Императорское Морское Училище, — предпочтя гимназию и в перспективе, учёбу в университете. А ведь ему, как сыну морского офицера, полагались при поступлении льготы. Однако же, мой друг внял советам дяди, Василия Петровича и тётушки — и выбрал гражданскую стезю. Точнее собрался выбрать — у императора Александра III-го, как оказалось, иное мнение на сей счёт.